Я еще люблю тебя (18+)

— Ой, — удивленно проговорил мальчик, — а вы ведь… — Я друг твоего папы, — выпалил Чонгук первое, что пришло в голову. Он жадно вглядывался в темные большие глаза мальчика, аккуратный носик, встрепанные темные волосы, а ребенок теперь смотрел на него с явным осуждением: — А врать нехорошо, господин Чонгук. Я знаю, кто вы. Никакой вы ему не друг. Я спрашивал у папы, кто мой второй отец. Однажды он мне ответил и даже показал фотографию. Вы там еще совсем молодые. Но вы не очень-то изменились. Я вас сразу узнал. Зачем вы приехали? — он сложил руки на груди, подсознательно закрываясь от человека, которого совсем не знал, но на которого, в глубине души очень злился. Почему он не с ними? Почему с другой женщиной? Почему, если папа Тэ так любит его? — Я… — за мгновение у Чонгука внутри промчался ворох мыслей: этот мальчик только что назвал его вторым отцом, подтверждая его первоначальную догадку, и говорил об этом очень спокойно, хотя во взгляде читались осуждение и обида. Нет, он не ждал, что он кинется ему на шею… он вообще такого не ждал. Просто только сейчас стало доходить, что у него, оказывается, есть сын. И ему примерно шесть-семь лет, хоть малыш и выглядит хрупким из-за болезни. Но тогда… тогда выходит, что гормоны подействовали, что этот дурацкий план сработал. Боже, у него есть сын уже много лет! Почему Тэхён не сказал?! — Молчите… — вздохнул мальчик. — Не приходите сюда больше, ладно? Папа снова расстроится. Он всегда грустил, когда я о вас спрашивал. — Как тебя зовут? — выдавил Чонгук. — Туён, — ответил мальчик, возвращаясь в палату и забираясь назад на кровать. Надо поспать, иначе доктор Сокджин снова станет поить его невкусными лекарствами. — Подожди… у Тэхёна, твоего папы, у него есть кто-нибудь? — Чонгук с трудом понимал, что сейчас несет. Все-таки, новость о том, что он давно стал отцом, лишала душевного равновесия, которого в последний месяц и так было немного. — Конечно, есть! — ответил мальчик, отворачиваясь к стене и укутываясь одеялом. Чонгук в который раз обругал себя. — У папы есть я. А вам лучше уйти. И не смейте больше на него кричать. И шлюхой называть не смейте. Я знаю, что означает это слово. Чонгук вышел, не зная что ответить, осторожно прикрыл дверь палаты и почти сполз по стене, так же, как Тэ несколько минут назад. Все сильнее накатывало осознание произошедшего. Все, о чем он мечтал столько лет, — ребенок, своя плоть и кровь, продолжение их с любимым — это все у него уже давно есть, и он узнает об этом только сейчас! Новая волна злости на Тэхёна накатила снова, но сейчас он постарался взять себя в руки. Что-то во всей этой ситуации было не так. Если бы Тэхён не хотел от него ребенка, просто избавился бы от него… У Ви не было родных, на которых можно было положиться: он не мог просто взять и скрыть факт беременности, скорее, просто отругал бы Чонгука за самодеятельность с гормонами. Но он этого не сделал, а просто уехал. Бросил все и всех: любимую работу, друзей, клиентов, его, в конце концов. Почему? Ему навстречу неслась уже почти родная медсестра, он осторожно поймал девушку за рукав медицинского халата и спросил: — Скажите, что с моим другом? — Угроза самопроизвольного аборта, — пожала плечами девушка. — К счастью, все не настолько серьезно, срок совсем небольшой. И все-таки у нашей больницы другой профиль, если бы началось внутреннее кровотечение, мы ни его, ни ребенка не спасли бы. Сейчас уже его состояние близко к норме, но ему надо больше отдыхать и меньше нервничать. И… вы не могли бы сходить в ближайшую аптеку и приобрести этот препарат? Вашему другу обязательно нужно его принять, но у нас его нет, — девушка по слогам произнесла название, которого Чон легко запомнил. — Хорошо, конечно, — кивнул Чонгук. — Могу я еще спросить? — Да? — Чем болен его сын? — Ну, это уже медицинская тайна, он ведь наш пациент, — улыбнулась девушка. — Такую информацию я разглашать не могу. — Это очень серьезно? — Это не рак, но достаточно серьезно, — ответила медсестра. — Спросите вашего друга. К нему уже можно, наверное. — Так и сделаю, — кивнул Чонгук, забрал рецепт лекарства и вышел. Постепенно все стало складываться в единую картину в его разболевшейся голове. На него будто ушат холодной воды вылили. У него есть сын. Мальчик болен. Некоторое время назад Тэхён занимался с ним незащищенным сексом, а сейчас у него… Сейчас он снова ждет ребенка. Чонгук почти бегом бросился в аптеку, купил необходимое и вернулся в больницу, подходя к палате, где Тэхён сейчас понемногу приходил в себя. Дверь была приоткрыта, и Чонгук увидел, что у Тэхёна посетитель. Он был в медицинском халате, но сидел рядом с Тэ на кровати, и они разговаривали, как давние друзья. — Отец ребенка… это и отец Туёна? — задал вопрос врач, и Чонгук обратился в слух. — Ты сам говорил, для Туёна — это шанс на выздоровление, — Тэ грустно улыбнулся, машинально прикрывая впалый живот руками, и Гук замер от этого простого, но так много говорящего движения. У Ви снова будет ребенок. И теперь уже Гук уверен — от него. — Я ошибусь, если предположу, что парень, который орал на тебя в коридоре, это и есть счастливый папа? — усмехнулся врач, видя, как Тэхён меняется в лице… — Сокджин… нет, ты не ошибешься. С лечащим врачом сына у Тэхёна сложились странные отношения. Не сразу, но он стал замечать, что мужчина к нему подкатывает. Джин смотрел. Приносил кофе, заботился о Туёне чуть больше, чем о других пациентах. И, наверное, Тэ обратил бы на него внимание, если бы его вообще интересовали серьезные отношения с мужчиной. Отношения в принципе. — Ты поэтому сам не свой был после того, как приехал из столицы? — вздохнул доктор, вспоминая, как Ви еще неделю был в состоянии молчаливой истерики. — И поэтому тоже. Но это не имеет значения. Главное сейчас — сберечь этого ребенка, потому что больше шанса у меня не будет, если что-то пойдет не так. И здоровье Туёна, — вздохнул Тэхён. — Не скажу, что я счастлив от этой встречи, но, по большому счету, мне плевать. Пусть делает, что хочет, говорит, что хочет… Снова ударить я ему не позволю, а слова… наверное, пора выработать иммунитет к его словесному поносу. — Я могу говорить честно? — спросил Сокджин, и Чонгук внутренне подобрался. Странно, но внутри, как и семь лет назад, когда кто-то так смотрел на его Ви, появилось желание войти в палату и вышвырнуть оттуда этого мужчину. Но он стоял на месте, сжимая в руках упаковку таблеток так сильно, что помялась картонная упаковка. — Ты к чему сейчас? — Тэхён, похоже, уже знал, что ему скажут, поэтому как-то обреченно вздохнул, обнимая подушку. — Я просто хочу сказать… да ты и сам уже понял, что нравишься мне… — мягко улыбнулся Джин. — Я не понимаю этого мужчину. Не понимаю, как можно было потерять тебя или бросить. И хочу, чтобы ты знал: если когда-нибудь поймешь, что не справляешься, что нужен кто-то, кто будет рядом, тебе… тебе не обязательно идти к нему больше. У тебя есть я, — Сокджин мягко взял Тэхёна за руку и… Чонгук почти вошел в палату, но сзади его кто-то схватил за шиворот. — Да твою ж мать! — услышал он злой голос, который был смутно знаком. — Ты какого хрена тут забыл? — Чимин-хен? — Чонгук обернулся, чтобы встретиться с кулаком самого спокойного из старших, но не самого слабого, потому что от удара скулу пронзило болью, а в глазах заплясали звездочки. — Выпрямись, я не закончил, — прошипел Чимин, прикладывая его еще раз и теперь разбивая ему нос. — А теперь проваливай, пока Тэхён тебя не видел! — Он уже видел, — Джин вышел из палаты. — Ты, урод, действительно его ударил? Я думал, медсестра что-то напутала… — Он ударил Тэхёна? — уже конкретно проорал Чимин, замахиваясь снова. Но руку неожиданно перехватили. Он и забыл уже, что Тэхён, в общем-то, не девушка, а вполне себе не слабый мужик… — Чимин. Не то, чтобы я был против, но у тебя могут быть проблемы, если отделаешь его здесь. Он у нас личность известная, с первых полос не сходит. То-то сенсация будет: директор крупного рекламного агентства подрался с вице-президентом элитной строительной фирмы… — тихо проговорил Тэхён, но Чимин и Чонгук знали этот тон. Если Тэ начинал так цедить слова, в следующий момент получить могут все присутствующие. Только Сокджин тут же накинулся на него: — Тебе кто вставать разрешал?! Постельный режим! Чимин, звони своей жене, пусть она ему назначение пропишет. — Пиздюлей она ему пропишет! — вновь прошипел Пак. — Да отпусти ты, не буду я его бить. Пока. — Да бей, — прошептал Чонгук. — Только я не к тебе приехал, а к нему. Нам надо поговорить. — Семь лет назад тебе надо было с ним поговорить, когда он за тобой полтора месяца бегал, принцесса гребаная. А теперь подбери сопли и вали отсюда. А то тут травматология в соседнем корпусе… — Чонгук проморгался, утирая кровь, хлещущую из носа, и оценивая картину. Тэхён все еще был жутко бледным, с темными кругами под глазами, и лучше бы сейчас его не трогать, но не мог он сейчас так вот взять и уйти… Да и о чем твердит Чимин? Кто за ним бегал? Вопросов становилось все больше, и ему нужны были ответы. Сейчас он уже ничего не понимал. — И морг в подвале, если что, — подмигнул Сокджин. — Это я так, для полноты информации. Чонгуку дико хотелось послать этого «доктора» в задницу, и через мгновение он вспомнил, что это за чувство. Ревность. Он ревновал. Тэхёна к этому долбаному врачу, красавчику, надо сказать. Выглядел док своем тесноватом халате, как звезда хорошей порнухи. — Входи, — просто ответил Тэхён, отпуская руку Чимина и глядя Чонгуку в глаза, отчего тот тут же растерял весь свой пыл. Что-то было в этом взгляде: обвинение, обида, почти неприкрытое презрение и… боль. Та же, что сидела в груди Чонгука все эти годы. — Слушай, нам действительно нужно расставить точки над i. И чем скорее мы это сделаем, тем скорее он уйдет, я надеюсь, — Тэхён хлопнул друга по плечу. — Все нормально со мной. — Я здесь буду, — встал у палаты Чимин. — Если тебе вновь станет хуже, подвальный морг обзаведется новым клиентом. — Я на обход, но если что… — протянул Сокджин. Чимин кивнул ему, Тэхён и Чонгук вошли в палату и закрыли дверь. — Джин, ты сказал ему? — О чем? — спросил врач. — О том, что он тебе нравится? — улыбнулся Чимин. — Он ничего не ответил, — пожал плечами Джин, на что Пак лишь отмахнулся: — Знаешь, за прошедшие семь лет он, по-моему, ни разу не был на свидании, не попытался даже кого-то найти. Только пашет, как проклятый. И он не гей вообще… — А как же? — удивленно переспросил доктор. — А вот так. Обоим раньше девчонки нравились. Но встретились, полюбили друг друга. Почти пять лет вместе были, пылинки сдували друг с друга. Их знаешь, как звали в универе? Солнце и Луна. Всегда вместе. Что тогда случилось, до сих пор не понимаю. Чонгук ведь не такой плохой парень был. А Тэхён… Любит он его до сих пор, — сплюнул Чимин. — Только за что, не понимаю. — У меня нет шансов, да? — понимающе протянул доктор. — Не знаю. Но было бы лучше, чтобы ты попытался, — Чимин хлопнул Сокджина по плечу. Тот был кузеном его жены, Сунан, именно она посоветовала его, как лечащего врача для Туёна, и он тут же взялся и добился значительного прогресса. Только в одном прогресса добиться пока не удалось — в отношении отца мальчика. И Сокджин подумал дать охране распоряжение больше не впускать сюда этого мужчину. Потому что не так важно, что эти двое говорили друг другу. Их глаза за пару мгновений сказали куда больше, даже если они сами этого еще не поняли… Чонгук прошел за Тэхёном в палату, видя, как тот с неслышным стоном садится на кровать, и вспоминает о лекарстве, которое до сих пор держит в руках: — Ви, это таблетки… тебе надо принять две сейчас, — и положил упаковку на тумбочку, садясь на стоящий у кровати стул. Тэхён посмотрел на них и расхохотался, скривив рот с своей широкой, «квадратной» улыбке, по которой Чонгук сходил с ума. И, похоже, сходит до сих пор… — Прекрасная тактика, Гукки! — Тэхён практически выплюнул его прозвище, отсмеявшись. — Сначала бьем, потом лечим! Говори, что хотел. А потом, я надеюсь, ты опять свалишь в туман лет на семь. А еще лучше — если навсегда. — В какой туман я свалил? — прикрикнул Чонгук, на что Тэхён уже сам не сдержался: — За тоном следи, Чон Чонгук. Уж челюсть тебе поправить я и в таком состоянии смогу. Какого хрена ты вообще приехал? — этот тон своего куратора Гук помнил через года, а потому немного сбавил обороты. — Почему ты не сказал мне о сыне? — в лоб спросил он то, что интересовало сейчас больше всего. — Почему сбежал? — Сбежал? Не сказал? — прошипел Тэхён. — Чонгук, у тебя вообще совесть есть? Накормил меня гормональными препаратами молчком, прекрасно зная, что в таких случаях бывает, а потом выставил вон… Ты хоть подумал, что я сдохнуть мог сто раз, потому что такие таблетки в первый раз пьются только под контролем врачей, это опасно, черт возьми? Потому что мне и в голову не пришло, что я ребенка жду, когда пошел в клуб бухать или работал, как проклятый! Спасибо, что я здоров… и я сбежал, да? Сбежал, блять? А ты дал мне возможность сказать тебе? Ты ни разу не поговорил со мной! — То есть, ты спутался с какой-то бабой, а я должен был бегать за тобой?! — выпалил Чонгук. — А ты на этой бабе через три месяца женился! — прошептал Тэхён, чувствуя, что ему, кажется, снова не очень хорошо. Он взял таблетки и выпил две, подтащил под спину подушку, а вторую притянул к себе и обнял, чтобы куда-нибудь деть дрожащие руки. — Что ты сейчас сказал? — прошептал Чонгук, наклоняясь к нему и пытаясь поймать чужой взгляд. — На ком я женился? — Не делай вид, что не понимаешь. В одно не врублюсь до сих пор, — уже спокойно, но с горечью, проговорил Тэхён, поднимая голову, и Гук просто забыл, как дышать. Он никогда не думал, что эти прекрасные любимые глаза однажды посмотрят на него с такой ненавистью. — Хотел расстаться, так и ушел бы, раз наигрался в голубую любовь. Зачем весь этот балаган устраивать? Подослал свою невесту, так правдоподобно все разыграл… зачем только ребенка заделал, если другую нашел? Нет, я не то, чтобы сейчас против, сын — самое дорогое, что у меня есть, но… — Да что ты несешь? — прохрипел Чонгук. — Кто хотел расстаться, причем тут Виен? — Хватит комедию ломать, — отмахнулся Тэхён. — Я был не настолько пьян, чтобы не соотнести лицо приставшей ко мне в туалете сучки с лицом твоей жены. Очень уж она профессионально в штаны ко мне лезла для девушки из хорошей семьи. По-любому трахалась не раз. И, допущу, что, возможно, с тобой… — Тэхён, ты хочешь сказать, что в баре ты был с Виен? — окончательно обалдел Гук. А он-то думал, что после всего этого его уже не удивить! — Я не был с ней, твою мать! Ты мог бы предупредить, что дал мне эти чертовы гормональные, они с алкоголем вообще несовместимы. Слава богу, эта пьянка не угробила ни меня, ни ребенка, отравился конкретно. Я тогда вообще ни на что не способен был, меня наизнанку выворачивало! Еле отцепил ее от себя и блевать пошел, ясно? Если ты пришел посмеяться, уходи, — выпалил Тэхён, сжимая несчастную подушку так, что побелели пальцы. И, кажется, едва сдерживал себя от нахлынувшей новой истерики. Чонгук, видя это, пересел на кровать, осторожно прикасаясь к его ладоням: — Стой, не кричи. Прости, я начал не с этого… прости, что ударил. Не знаю, как это произошло. Я не хотел. Просто увидел, что у тебя ребенок, и… тогда я даже не подумал, что это от меня. Мы так долго ссорились из-за того, что ты не хочешь детей, а тут у тебя сын. Наверное, это уже не должно было задевать меня спустя столько лет, но задело. Выдохни, Ви. Давай хотя бы попытаемся поговорить спокойно, пожалуйста? Я не хочу злиться, кричать, ругаться… я хочу понять, что произошло тогда. Ради этого я приехал. Теперь вижу, что опоздал на семь лет, — Чонгук говорил тихо и не смотрел в глаза, но так и не отпустил его ладони. Тэхён отдернул свои руки, снова вцепляясь в подушку. — Что произошло? Спрашиваешь еще? Ты вышвырнул меня из своей жизни и женился. Я ведь звонил тебе, Чонгук. Сначала на мобильный, но ты отключил телефон. Потом на домашний, но твои родные говорили, что тебя нет дома или что не хочешь разговаривать. Когда я пришел к тебе на работу, мне сказал секретарь, что ты распорядился не пускать меня к себе. Я перестал пытаться, я не из тех, кто навязывается… Но когда узнал, что будет ребенок… то вышел из кабинета врача, когда он спросил, что решу: оставлю его или лягу под нож, чтобы избавиться. Я смутно помню тот день: что говорил, что делал… Но одно помню хорошо. Я набрал твой номер. Мобильный опять был недоступен, а на домашний ответила твоя мать. Я попросил ее позвать тебя или уточнить, что с твоим мобильным… а она сказала, чтобы я оставил тебя в покое. Что ты собрался жениться, создать нормальную семью, завести детей. Я хотел сказать ей, что ребенок у тебя появится уже скоро, а потом понял, что тебе это уже нахрен не надо. Прошла любовь. Я вернулся к врачу и согласился на аборт. Передумал в последний момент. А уехал… Я не сбегал. Просто Чимин предложил мне работу и жилье. С прошлой работой не так-то просто было совместить ребенка. Вон сказала потом, что ты приходил. Я решил, что ты, наконец, решился открыто послать меня к черту. И не захотел выслушивать это еще раз. Через два дня все газеты трубили о твоей помолвке. Еще через два месяца — о свадьбе. Все и так было ясно. А уж когда девчонка на фото совпала с девчонкой в баре… Если бы Туён не заболел, я бы никогда в жизни больше близко не подошел к тебе, даже не заговорил бы, — Тэхён цедил слова спокойно, но Чонгук видел, как подрагивали его губы, как крепко были сжаты кулаки. Как предательски блестели глаза… Он слушал, и чем больше слушал, тем больше понимал, что все сказанное — правда. До последнего слова. По большому счету, Тэхён умел все. Кроме одного. Лгать он не умел. Если бы Чонгук тогда вспомнил об этом, то не было бы этих лет врозь, не было бы этой глупой обиды. Как ему в голову пришло, что спустя столько лет их отношений, счастливых, в общем-то, Тэ вдруг пойдет по шлюхам? Как он мог не верить? Не замечать, как плохо себя чувствовал Ви после его идиотской аферы с препаратом? Боже, они были бы вместе. Он увидел бы, как растет его сын. Он был бы счастлив с тем, кого любил. Но чем больше Тэхён говорил, тем запутаннее все становилось. Причем здесь мать, Виен? Столько всего за один день, мозги кипели. И все сильнее хотелось просто обнять сидящего рядом мужчину. Но он больше не имел на это права… — Уходи, Чонгук. Я, правда, не понимаю, зачем ты приехал. Мне от тебя ничего не нужно, кроме этого ребенка. И ни он, ни Туён ни к чему тебя не обязывают. Туён — только мой сын. И этот малыш — тоже. Спасибо, что выступил донором, но дальше я сам справлюсь. Могу даже бабки перевести за услуги, только уточню в клинике, сколько это стоит… только оставь нас в покое, прошу. Я буду очень благодарен, если ты больше не появишься в нашей жизни, — прошептал Тэхён, встречая растерянный взгляд Чонгука. Тот несколько мгновений смотрел на него, будто не слышал, а потом заговорил: — Когда ты ушел, я не спал всю ночь, хотел догнать тебя, вернуть домой, но очень злился. Ты ведь знаешь, что я ревнивый до одури. И тогда мне просто башню сорвало. Я в жизни так не бесился, смотрел на эти фото полночи и ничего не сделал. Утром не стал садиться за руль, поехал на автобусе. И то ли у меня украли телефон, то ли я просто его потерял… Сим-карта была старой и зарегистрирована не на меня, поэтому сменил номер. Уехал в командировку. А когда вернулся и спросил, звонил ли мне кто-то, мама сказала, что никто не звонил. Я не собирался жениться на Виен. Уже потом, спустя месяц после ссоры мать поставила меня перед фактом, что нашла невесту. Тогда я позвонил тебе, но номер уже был недоступен. Я рванул в твою компанию, и Вон сказала, что ты уволился и уехал. Попробовал узнать, где ты, но твои друзья не дали номер, ты сам удалился из всех соцсетей… Я тогда накрутил себя настолько с этой блядской ревностью, что решил, будто твой побег — что-то вроде признания вины. И согласился на свадьбу. То ли тебе назло, то ли себе… Никогда ее не любил. В баре действительно была она? — Сколько раз мне это повторить? — усмехнулся Тэхён. — Да и зачем сейчас ты все это мне говоришь? Тогда, семь лет назад, ты даже не представляешь, как сильно был нужен мне… Я до последнего надеялся, что возьмешь трубку или позвонишь сам. А после слов твоей мамы… выгорело все внутри, понимаешь? Я оставил тебя в покое, как вы все и хотели. А теперь ты оставь нас в покое. — Думаешь, я смогу? — Чонгук вновь потянулся к Тэхёну, нестерпимо хотелось обнять, но одного взгляда хватило, чтобы не делать этого. — Знать, что у меня есть сын, скоро родится второй ребенок, и вот так просто уйти? Это и мои дети… — Нет, Чонгук. Не твои. Ты не хотел о Туёне ничего знать. Ты не провел с ним ни одной бессонной ночи. Ты не был с ним рядом, когда он болел, когда пошел в детский сад и школу, когда он попал сюда… Ты не имеешь права так говорить, — прошипел Тэхён зло. — Не смей к нему приближаться. Не лезь в нашу семью! Ты сделал выбор. Я любил тебя, а ты так легко поверил, что я мог тебя предать… грош цена тогда нашим отношениям и твоим чувствам. Уходи. — Тэхён, — Чонгук все-таки взял его за руку. — У меня сейчас каша в голове… Туён сказал, чтобы я больше не приходил сюда, ты гонишь меня. И, кажется, я готов убить свою мать, потому что только сейчас, наконец, почти понимаю, что тогда произошло. Но горше всего то, что ни она, ни Виен, на самом деле не виноваты — я не должен был никого слушать. Должен был верить тебе. Я уйду, потому что нам обоим нужно переварить эту встречу. Мне нужно до конца разобраться во всем с семьей. Но я не смогу не приехать, Ви. Потому что если тебе понадобится помощь, на сей раз я должен быть рядом. Должен и тебе, и сыну, и нашему не родившемуся еще ребенку. Я не могу исправить прошлое, но если могу хоть что-то сделать в будущем… В следующий раз не разыгрывай маскарад, ладно? Просто позвони, Ви. Я сделаю все. Я не жду, что ты простишь меня, но больше не исчезну вот так, — Чонгук положил свою визитку на тумбочку. — Пообещай, что сохранишь мой номер? — Мне ничего от тебя не нужно. Погоди, Туён видел тебя? — почти испуганно прошептал Тэ, снова терзая несчастную подушку. — Видел. И тоже попросил уйти… наверное, ты сказал ему обо мне достаточно, — вздохнул Чонгук. Он понимал, что виноват, но видеть такое отторжение в глазах едва найденного сына оказалось больно. — Я не ты, Чонгук. Никогда не поливал тебя грязью. Если он захочет общаться с тобой, я не могу запретить ему. Но если он не хочет… так даже лучше. Прошу тебя, уйди. И позови врача. — Тебе плохо? — озабоченная мордаха Чонгука позабавила. — Не делай вид, что тебя волнует мое самочувствие, — Тэхён сполз вниз, уже ложась на больничную койку. — Уходи. И никогда больше не смей называть меня Ви. У тебя больше нет этого права. — Хорошо, — прошептал Чонгук, думая, у кого же теперь есть это право, — но я все равно приеду назад. Не смогу не приехать. Он на ватных ногах вышел из палаты, попросил медсестру позвать врача, но уже приехала Сунан, которая ураганом пронеслась мимо. И почему-то следом мимо пронесся смутно знакомый мужчина, высокий, с осветленными волосами… Хён Богом, кажется? И из палаты донесся его низкий голос: — Ви, солнце, что случилось? — Солнце? Ви? — прошипел Чонгук, но возвращаться не стал. Он не имел на это право, его прогнали. А этот блондин, похоже, с правами… И он присел на стоящий в коридоре стул, прикрывая лицо руками: — Господи, что я натворил… — прошептал Гук, думая, что этот чертов хён не выходит из палаты слишком долго. А потом полез в телефон, зашел в почту, залез в архив, нашел письмо с теми самыми фото, что когда-то сохранил. Наверное, чтобы напоминать себе, что все сделал правильно. Открыл первое фото, увеличил… взгляд зацепился за тату на лопатке девушки. У Виен была такая. — Черт… — простонал он. Уже сейчас, когда только-только пришло понимание, как сильно он ошибся, хотелось взвыть. Он хотел знать правду. Он узнал. Чонгук ненавидел Тэхёна семь лет. Самое время возненавидеть себя. И еще парочку личностей. Он набрал номер, мама взяла трубку сразу же: — Привет, родной! Слушай, Виен приезжала и… — Так. Я приеду через четыре, максимум, через пять часов. И нас ждет серьезный разговор, мама. — Виен, возможно, беременна… — Рад за нее, с ее похождениями — точно не от меня. А вот с тобой я хочу поговорить о том, почему только сегодня я узнаю, что моему сыну уже семь лет. Поэтому советую вспомнить, как следует, что ты наговорила тогда моему парню, мама! — Чонгук бросил трубку, оставляя мать переваривать информацию, и вышел из больницы. Ему предстоит еще один серьезный разговор — с семьей. А потом он вернется. Потому что здесь тоже его семья. И это единственное, в чем Чонгук был теперь уверен. Кулон, лежащий в кармане больше не обжигал — согревал. Чонгук достал его, осторожно проведя пальцами по звеньям: — Я снова буду заботиться о твоем сердце, Ви. И к черту этих Сокджина, Намджуна… есть ли кто-то еще, Тэ?