Я еще люблю тебя (18+)

Отец начал звонить спустя двадцать минут. Чонгук отключил телефон и купил билет на самолет, разрываясь между двумя желаниями — вернуться в больницу и узнать, как там Тэхён, и напиться вдрабадан. Чтобы лежа качало. Потому что перед глазами стояла мутная пелена, а голову вообще хотелось отключить хоть ненадолго. Семь лет. Семь долбаных лет, потраченных впустую. Проведенных с нелюбимой женщиной, тогда как любимый мужчина один растил их сына, о котором Чонгук мечтал все это время… Вместо того, чтобы столько лет гадать на кофейной гуще, он мог просто позвонить Тэхёну, поговорить с ним и разобраться во всем еще тогда. И, конечно, никуда бы не отпустил его, уже давно сделал Ви своей «женушкой», как и в шутку пообещал ему почти двенадцать лет назад… Господи, сколько воды утекло с той глупой перепалки в просторном актовом зале университета искусств, которая во многом определила их отношения… Чонгук едва сдержал желание побиться головой о стойку регистрации аэропорта Пусана, проходя в самолет и надеясь, что время полета пролетит быстро. В конечном счете, запертый со своими мыслями на высоте почти одиннадцать километров Чонгук налег на имеющийся в баре бизнес-класса коньяк и по прилету домой был абсолютно готов к конструктивному диалогу с матерью. Дома ждал отец, мама и брат. — О, прямо королевский прием, — протянул Гук с порога. — Любимой жены не хватает… — Чонгук, ты ничего не хочешь объяснить? — строго начал отец, но мужчина прервал его реплику: — Я? Боюсь, это я должен требовать объяснений. Только вот опоздал с этим на семь лет. Мама, не хочешь рассказать, что тогда произошло? — О чем ты? — женщина еще не до конца понимала, что Чонгук знает практически все, и попыталась сделать невинное лицо. — Все, что я хочу узнать, как моя будущая невеста семь лет назад оказалась в баре моего друга в объятиях моего парня. Или это он оказался в ее лапах? И кто внимательный фотограф? — Гук старался держать равновесие, но его все равно слегка покачивало, только даже в таком состоянии он не мог не заметить, как забегали глаза у его самой любимой женщины. — Чонгук, я не понимаю… — госпожа Чон, поправляя и так хорошо сидящее на ее довольно стройной фигуре платье, успешно сохраняла почти невозмутимый вид, еще больше зля сына. — Да, ты не понимаешь! — вспыхнул Чонгук, которому осточертело держать этот язвительно-вежливый тон. — Отвечай на вопрос. — Как ты разговариваешь с матерью? — прикрикнул Джихён, вскакивая. — Так, как она этого заслужила, папа! — впервые в жизни Чонгуку хотелось кого-нибудь ударить. Кого-нибудь из сидящих в гостиной. — А ты, папа? Тоже в курсе всей операции? — Я вообще ничего не понимаю! — прошипел отец. — В чем ты обвиняешь мать? — Почему ты мне не сказала, что Тэхён несколько раз звонил, пока я был в командировке? Почему потом ни разу не позвала меня к телефону? — шипел Чонгук, сверля мать ненавидящим взглядом, отчего той пришлось опустить голову и отвести глаза. — Вы расстались! А я всегда хотела для тебя нормальную семью! — не выдержала женщина, наконец, высказав после небольшой паузы то, что всегда было в ее мыслях. — Нормальную? Нормальную? — Чонгук, все еще стоящий в дверях, оперся о косяк, сполз на пол и расхохотался. — Делать вид, что не просто терпим друг друга — нормально? Не разговаривать по нескольку дней, потому что просто не о чем — нормально? Даже детей небеса не дали. И правильно, потому что нельзя так — нельзя без любви… — истерический смех закончился, а слезы бежали по щекам, но Чонгук, кажется, не обращал внимания. — Мама. Я уже все знаю. Просто скажи. Скажи это вслух. Что ты сделала? — Когда ты признался, что любишь мужчину, я думала, что дело молодое — эксперименты, любопытство, юность-глупость. А ты окончил университет, начал работать, пора была заводить семью, нормальную семью, но этот фарс никак не прекращался! Вместо того, чтобы расстаться, вы съехались вместе! — начала госпожа Чон, соскакивая с дивана. — Я ждала, пока ты одумаешься, приведешь в дом девушку, подаришь мне внуков… но ты был помешан на этом парне! Тупиковые отношения. Какая может быть семья с другим мужчиной, сынок? Виен любит тебя, и мы действительно сделали те фото. Да, у них ничего не было, Тэхён оттолкнул ее, обозвал девочку больной и ушел. Но это он больной, быть с мужчиной… — Не смей, — прошипел Чонгук. — Не смей так говорить о нем! — А что я могу говорить об извращенце? — крикнула мать. — Значит, я тоже извращенец, — в какой-то момент пропал запал. Расхотелось орать, что-то выяснять, доказывать… как ей объяснить, что без Тэ он просто неживой? Что все эти годы не дышит, не радуется, не улыбается искренне? Что не может смотреть ни на кого другого, что к жене было противно прикасаться, потому что она — не Ви. Так хотелось вернуться в Пусан и, подобно верному псу, сидеть у палаты Тэхёна… Вымаливать прощение. Сделать хоть что-нибудь, чтобы как-то исправить все это дерьмо, произошедшее с ними. — Ты хоть знаешь, как сильно я любил его? Как сильно люблю? Тупиковые отношения, говоришь? Тупиковым был наш с Виен брак. Семь лет назад мы с Тэхёном всерьез думали о детях… — Что? — пробормотала госпожа Чон. — Да какие дети у двух мужчин? — О наших с ним. Тэхён сомневался, говорил, что это огромная ответственность, а мы еще довольно молоды, я настаивал, мы ссорились. Удачно же ты выбрала момент, мама! Именно тогда, когда я дал ему гормональный препарат… — бормотал себе под нос Чонгук, опустив голову, а Чонхен, произнеся глубокомысленное «вот ведь блядь!», больше не стал покидать диван, передумав отвешивать брату подзатыльник. — Чонгук, погоди, о каких гормонах ты говоришь? О чем вообще вы говорите? — вклинился отец, который до этого времени слушал внимательно, но все равно ничего не понимал. — Таких. Которые пробуждают у мужчины Т-ген. Да, по Тэхёну не скажешь, что он — носитель омега-генома: спортивный, сильный, ни капли не женственный… И, все же, это так. Он сказал мне в самом начале отношений, когда я пошутил, что хотел бы от него ребенка, будь он девушкой. Сказал, что хоть и не девушка, но это возможно. Когда ты, мама, попросила его больше не беспокоить нашу семью… кстати, было такое? — Было, — выплюнула она. — Так вот, когда ты об этом просила, — Чонгук, поднял на нее взгляд, и только тогда женщина поняла, что сын не шутит. Он ее действительно ненавидит. — Тэхён звонил мне из больницы, хотел сказать, что у нас будет ребенок. Твой внук, о котором ты так мечтала. Когда ты его послала, он едва не сделал аборт. Но не сделал. Моему сыну шесть, и мальчик похож на меня так, что не надо никаких ДНК-тестов. Я мог видеть, как он растет, если бы не ты со своими идиотскими идеями о том, что для меня лучше! Его зовут Туён, мама. И он сказал мне убираться и больше не приходить. Тэхён сказал то же самое. Но даже не это самое страшное, — Гук обхватил голову руками, зарываясь дрожащими пальцами в пышные волосы, с трудом продолжая говорить: — А то, что сын болен. Серьезно болен. Я так и не узнал, что у него, но нужна пересадка костного мозга. А донором может выступить только сестра или брат. Иначе — без шансов. Три недели назад я подцепил в баре шлюху — парня-транса, с которым здорово покувыркался. Ни на кого смотреть не мог, а он зацепил с первого слова. Это был Тэхён, мама. Он так сильно злился на меня и не хотел, чтобы я знал о сыне, что целый маскарад устроил… я и не думал, что он на подобное способен, артист чертов. Сегодня я наорал на него при встрече, не сдержался и ударил. Хорошо, что мы были в больнице, потому что когда Тэхён рухнул в обморок от пощечины, я испугался. А потом медсестра сказала, что у него угроза самопроизвольного аборта. Ты же понимаешь, что это значит! — Чонгук говорил, видя, как меняется в лице отец, как застыла мать и офигевает брат. — Это значит, что у него будет еще один ребенок. От меня. Он хочет родить второго, чтобы у Туёна появился шанс на выздоровление. Но если бы мне не взбрело в голову кое-что ему вернуть, я бы даже не узнал, что у меня сын и скоро будет второй! Или вторая… Он меня ненавидит теперь. А я ненавижу тебя. — Чонгук, это правда? — господин Чон смотрел то на сына, то на жену, не зная, что сказать. — Тэхён послал меня, попросил больше не лезть к нему, — прошептал Чонгук. — А я думать не могу ни о чем, кроме того, что безумно хочу его обнять и, черт возьми, никогда в жизни не отпускать! Что люблю его так же сильно, как и семь лет назад! И что теперь мне делать, моя мудрая и чуткая мама?! Как это исправить? Ты права, он не девушка. Он - мужик. Всегда был таким. Гордый, самостоятельный, сильный. Тэхён справится и сам. Я ему сейчас нахрен не сдался после стольких лет, после того, как женился на другой, после того, как знать ничего не хотел... ты могла мне сказать, что Ви искал встречи. Ты хоть знаешь, что я чувствую к нему? Как сильно меня ломает без него? А теперь он имеет полное право ни к себе, ни к детям меня на пушечный выстрел не подпускать... А Туён... ты его видела? У нас могла быть семья. Ненормальная, с твоей точки зрения, но счастливая. Так ты ответишь? Что, блять, мне делать?! Женщина молчала, а отец подошел к нему, придерживая за плечи и встряхивая: — Что делать? Иди, проспись. На ногах не стоишь. А потом возвращайся в Пусан. Любишь его — так верни. Наизнанку вывернись - но сделай так, чтобы простил и принял. — Легко сказать, папа. Ты ведь, в отличие от мамы, знаешь Тэхёна. Знаешь, какой он. Я же ему из-за своей ревности душу наизнанку вывернул. Последний вопрос: папа, ты знал? — Чонгук смотрел ему в глаза, и мужчине на миг стало не по себе от той боли и обиды, что пылали в них. — Если бы знал, давно бы мозги тебе вправил. Ведь спрашивал же, что у вас произошло, — вздохнул господин Чон. — Не расстаются в один миг после стольких лет вместе… может, мне поговорить с ним? — Дорогой! О чем ты? Какое "верни"? — вмешалась неугомонная супруга. — Виен беременна, Чонгук должен помириться с ней и… — Замолчи! — всегда спокойный и потакающий жене во всем мужчина повысил голос впервые за все годы их совместной жизни. — Посмотри, что ты наделала? Ты сыну жизнь сломала. И Виен тоже — они оба не были счастливы в этом браке. А что говорить о Тэхёне? Ты знала его, чтобы так поступать? Ты знала, что у парня нет никого? Что родители, когда узнали об его ориентации, просто вышвырнули парня за порог, в чем он был, и сказали больше не попадаться им на глаза? И он ушел. В шестнадцать лет. Я Тэхёна знаю очень давно. Парень сделал себя сам. А после того, как и ты, Гук, послал его, не разобравшись, Тэ вообще пойти было некуда поначалу! Одним небесам известно, чего ему стоило в одиночку растить нашего внука! И если он ненавидит сейчас нашу семью — это справедливо. Ну, и кто из них двоих счастлив, дорогая? — прошипел глава семейства. — А сейчас у них будет уже второй ребенок, и если Тэхён останется стоять на своем, то мы внуков никогда не увидим даже. Довольна? Из-за твоей прихоти сломано пять жизней. Пять. Поэтому сейчас ты замолчишь. А ты — пойдешь спать. Я закажу билеты, и вечером улетим в Пусан, — решил господин Чон. — А ребенок Виен… вот у меня тоже есть вопросы касательно его отца. В ней я, в отличие от Тэхёна, не уверен. Чонгук, возьми себя в руки. Ты прошлое не вернешь. Создавай будущее. Чонгук кивнул и, все так же шатаясь, поднялся к себе, падая на кровать: — Как же мне все исправить, Ви? — прошептал он тихо, проваливаясь в болезненное алкогольное забытье. — Я ведь люблю тебя, Тэ. Только тебя, знаешь? *** Сунан отчитала Тэхёна, прописав полный покой, отсутствие стрессов и нормальное питание, а не один перекус в день. А потом присела рядом: — Как ты, Солнце? — Хреново, — прошептал Тэхён. — Я надеялся больше никогда не видеть этого человека. Сунан, я могу встать? — Можешь, но аккуратно. И недалеко. — Мне к сыну надо. Он Чонгука видел. — И? — Он знает, кто это. Я просто хочу поговорить с ним, для него это — стресс еще больший, чем для меня. А я даже представить себе не могу, о чем он сейчас думает, — Тэхён уже сходил с ума от тревоги: сын часто спрашивал про второго папу, и эта встреча не могла пройти бесследно. Что, если ему станет хуже? Что, если он захочет общаться с Гуком? Что, если станет просить помириться? — Так, все. Иди. А то накрутишь себя, и вреда от этого будет больше, чем от прогулки по коридору. А я здесь подожду, отвезу тебя домой потом. Чимин уехал, ваш заказчик назначил внеплановую встречу. Если что, я у тебя на быстром наборе. И таблетки возьми! — Сунан, не глядя, сунула в коробочку с лекарствами визитку Чонгука и подала Тэхёну. Тот положил их в карман джинсов и вышел вон, стараясь идти спокойно. Путь до палаты сына казался бесконечным, но перед дверью он замер на пару мгновений, думая, что никогда не будет готов к этому разговору. И вошел. Туён, увидев его, подскочил на кровати: — Папа, с тобой все хорошо? Дядя Джин сказал, что ничего страшного. Просто у меня будет сестренка или братик. Но я все равно немного испугался… Тэхён сел на кровать, взъерошив волосы сына. Тот, казалось, и не вспоминал о встрече с Чонгуком. А он ждал, что Туён накинется с вопросами… — Значит, ты уже виделся с моим вторым отцом… — тихонько пробормотал Туён. — Он поэтому приехал? — Я не знаю, Туён. Не знаю, зачем приехал Чонгук. Что он сказал тебе? — спросил Тэхён, беря ладошку сына в свою: что ж, этому разговору быть прямо сейчас, и одним небесам известно, чем это закончится. Вот какого черта Гуку приспичило явиться сюда? Явиться прямо сейчас? Столько лет не вспоминал, а тут на тебе, прискакал, как горал! Впрочем, козел — он козел и есть… — Ничего не сказал, папа. Но он кричал на тебя. Я сказал ему, чтобы он больше не приходил сюда. Не хочу, чтобы он тебя обижал, но все-таки… Я не спрашивал раньше… почему вы не вместе? Почему отец ушел от нас? — Туён смотрел испытующе, и Тэхён понимал, что от ответа не отвертится. — Он не уходил от нас, родной, — прошептал Тэ, чуть поглаживая ладонь сына, стараясь успокоить и его, и себя. — Он ушел от меня. Чонгук думал, что я его предал. Когда я пытался поговорить с ним, он был зол и не поверил мне. О тебе я узнал уже после того, как мы расстались. Хотел сказать ему, но нам так и не удалось поговорить. Потом Чонгук женился на другой. Сегодня мы впервые за семь лет разговаривали. Ты хочешь, чтобы он приходил к тебе, да? — прошептал Тэхён, впервые в жизни не смотря в глаза своему ребенку. — А ты разрешишь? — спросил Туён, прижимаясь к нему. — Как я могу запретить тебе это? Если ты захочешь общаться с ним, я не смогу сказать тебе «нет». Потому что это твой выбор, сынок, — на глаза снова набежали слезы, но Тэхён не лукавил. Он мог сколько угодно говорить себе, что Туён — только его, но сын не появился из воздуха. Чонгук был его биологическим отцом, и если Туён захочет узнать его получше, Тэ не имеет права решать за него. Когда его отец не принял ориентацию сына и выгнал его из дома — это было ужасно. Больше Тэхён его не видел, мать тоже. Он смирился с тем, что остался один, но иногда хотелось бы просто поговорить с мамой, обнять отца, спросить совета. Хотелось быть нужным. И он понимал, что Туён не виноват в том, что произошло между ним и Гуком, сын имеет право на обоих родителей. Имеет право не быть выброшенным из жизни Чона, если тот признает ребенка. Но как же было больно, черт возьми! — Папа… — Туён прижался к нему сильнее, — я тебя очень люблю, слышишь? Я не хочу, чтобы тебе было больно или грустно. А ты плачешь. Не надо мне второго папу, у меня ты есть. Пусть не приходит. — Туён… — Он ведь чужой мне совсем. Я его не знаю. Мне любопытно, какой он. Хотелось бы понять, похож ли я на него? Хотелось узнать, нужен ли я ему, или ему все равно, есть я или нет… — Ему не все равно, Туён, — всхлипнул Тэ, потому что знал правду. Знал, что Чонгук всегда хотел детей куда больше, чем он сам. Знал, что теперь он не оставит их в покое. И знал, что сын потянется к нему, как когда-то потянулся он сам. Этого человека невозможно не полюбить. Только и простить невозможно. И сейчас Ви безмолвно молился об одном: только бы выдержать его присутствие, как однажды выдержал потерю. — Но он бросил тебя. И меня, — пробормотал мальчик. — Он — плохой человек? — Нет, родной. Чонгук — не плохой человек, — ответил Тэхён, поднимая взгляд на сына. — Просто так вышло. Ты захочешь поговорить с ним, если он опять приедет? — Можно? — прошептал Туён. — Всего один раз. Я хочу спросить у него кое-что. — И что же? — улыбнулся Тэхён. Все-таки, у него потрясающий ребенок. И он не мог отнять у него право быть любимым вторым отцом, пусть сам Ви трижды ненавидит Гука. Раньше Чонгук не хотел ничего знать. Но сейчас хочет. Теперь он опять появился в их жизни и просто так не уйдет. Придется с этим смириться… — Секрет! — выпалил Туён. — Господи… — простонал Тэхён. — Ты видел его всего две минуты, и у вас уже от меня секреты… — Папа! Не обижайся! — Туён снова потянулся к отцу, обнимая за шею: — Я хочу спросить, любит ли он тебя. Потому что ты его любишь. — Кто тебе сказал такую глупость? — скривился Тэхён. — Дядя Чимин. Он сказал дяде Джину, что ты до сих пор любишь моего второго отца, — выдал Туён. — Вот я и хочу спросить. Если он любит тебя, то больше не обидит и не станет кричать на тебя. Тогда пусть приходит. Иногда. А если нет — пусть не приходит совсем. — Я убью Чимина, — прошептал Тэхён, зарываясь носом в волосы сына. — Вот выйду отсюда — и убью…