Я еще люблю тебя (18+)

Море обнимет, закопает в пески. Закинут рыболовы лески, Поймают в сети наши души. Прости меня, моя любовь…

Тэхён и Чимин делили в офисе общий кабинет, так как было проще решать вопросы сразу по мере их возникновения, а не бегать по конторе в поисках друг друга. С момента его «гормональной бури» прошло три дня, Чонгук не звонил, Джун уехал, Туёна должны были выписать через пару дней, и Тэхён, наконец, мог выдохнуть с облегчением, возвращаясь на работу. Чимин пытался воспитывать, замучил вопросами о Чонгуке, Намджуне… пока Тэхён в сердцах его не послал, чего не случалось никогда прежде. Пак обиделся, а потом понял, что, прежде чем ответить на его вопросы, другу самому в себе разобраться надо. Они помирились, и Чимин укатил в Сеул, оставляя фирму на Тэхёна, и тот с головой зарылся в бумаги, счета, договора, проекты, не вылезая из кабинета, пока не постучали в дверь. — Да, — ответил он, не отрывая глаз от экрана компьютера, пытаясь вспомнить, не назначена ли у него с кем-нибудь встреча. Вроде, ничего такого. — Тэхён, здравствуй, — услышал он, тут же подпрыгнув на кресле и вставая. Вежливый поклон вышел таким же, как и девять лет назад при их первой встрече: — Господин Чон… чем я могу помочь? Проходите, присаживайтесь, — он указал на кресло напротив, дождался, пока отец Чонгука сядет, а потом и сам почти упал на свое рабочее место. — Вы по поводу работы или…? — он не договорил фразу, а мистер Чон лишь улыбнулся: — Совсем не изменился. Все такой же вежливый. Если быть честным, в первую очередь, я пришел к тебе. А в целом, и по работе тоже. Мы расширяем компанию, хотим открыть еще один филиал, и я хотел бы предложить вашей фирме не просто частные заказы, а постоянное сотрудничество на южном рынке. Мы с тобой ведь много работали уже, и, думаю, обоих это устраивало. Что скажешь? — Я не директор, господин Чон, но не думаю, что Чимин упустит такой контракт, — улыбнулся Тэхён. — Ваша компания влиятельна и надежна, это будет выгодно для нас. Я уверен, вы не предложите плохих условий. Но моё остается прежним: как можно меньше Чонгука вокруг всего этого. Теперь вы знаете, почему. — Значит, я могу начать готовить бумаги? — улыбнулся Чон, Тэхён кивнул, ожидая продолжения разговора. Эта часть будет менее приятной, нежели предыдущая. Работали они всегда плодотворно, а когда, в прошлом, отец Чонгука о них узнал, отнесся с пониманием, и Ви принял, будто второго сына. Но чего ждать сейчас, Тэ не знал. — Тэхён, я хочу и о другом поговорить с тобой, если ты готов выслушать, — осторожно начал мистер Чон. — Я догадываюсь, о чем, — начал мужчина, тихо вздыхая. — Господин Чон, вы всегда были добры ко мне. Я не знаю, как вы на самом деле относились к нашим отношениям с Чонгуком и что хотите сказать сейчас. Но, прежде чем начнете, позвольте, я тоже кое-что проясню: я любил Гука и долгое время понятия не имел, из какой он семьи. Не знал, что его семья настолько влиятельна и богата. Мне не нужны были ни ваши связи, ни ваши деньги, я не хотел каким бы то ни было образом разрушать престиж вашей семьи… и сейчас мне ничего не нужно ни от вас, ни от вашего сына. Тот факт, что у нас общий ребенок ни к чему его не обязывает, сам справляюсь. И если вам сейчас стыдно за него или что-то в этом роде, не тратьте ни свое, ни мое время. Я зла ни на кого не держу, просто мы с ним теперь абсолютно чужие люди. Так чего вы хотели? Чон тоже устало вздохнул. Да, будет сложно. У этого парня всегда был внутренний стержень, гордость, чувство собственного достоинства и какая-то внутренняя сила за застенчивым взглядом и едва уловимой робостью. Всего привык добиваться сам. И одно Чон понимал еще до самой встречи — его не купишь предложениями материальной помощи. Только разозлится. Но он был намерен общаться с внуком. И короткого разговора с Тэхёном было достаточно, чтобы догадаться: тому не надо денег, подарков для сына… достаточно просто участия, искреннего желания видеть ребенка и человеческого отношения к самому Тэ. Не выставил же он его за дверь, едва Чон вошел… — Тэхён, — начал он после небольшой паузы, — не знаю, имеет ли это сейчас для тебя значение, но я совсем недавно узнал о подробностях вашего с Чонгуком расставания. И хочу, чтобы ты знал одно: я тогда, семь лет назад, надеялся рядом с ним видеть не Виен, а тебя. Думал, что ты станешь частью нашей семьи. И был спокоен за свой бизнес, потому что старший сын не особо годится в руководители, он вообще не работает в этой сфере, Чонгук тогда не интересовался бизнесом, вообще музыкой заниматься хотел, а у тебя всегда горели глаза, как у меня самого, когда я только начинал работать. Жаль, что моим надеждам видеть тебя преемником и партнером для Чонгука не суждено было сбыться. И я виню себя, что не настоял, не заставил сына все мне объяснить. Возможно, мне удалось бы сделать хотя бы одно: устроить вашу встречу и разговор куда раньше, а не семь лет спустя, когда многое уже разрушено. Прошлого не вернуть, я знаю. В этой ситуации есть вина всей моей семьи — и жены, и сына, и моя собственная. И все же я пришел просить тебя, Тэ. — О чем же? — тот отозвался тихо, уже не скатываясь в официоз. Как же он устал от этих разговоров, встреч, людей, которым давно не место в его жизни, от того, что сейчас они хотят практически невозможного: чтобы он растоптал свою гордость и снова принял их, как будто ничего не было. — Я хочу видеть, как растет мой внук. На самом деле, мне бы очень хотелось, чтобы вы с сыном помирились, у вас ведь будет еще один ребенок. Но решать сейчас тебе, о таком я просить не имею никакого права. Вот и прошу сейчас только о возможности увидеть Туёна, познакомиться с ним. Но ты ведь против, я прав? — Против. Но это не дает мне права решать за него, что будет лучше. И во всей этой ситуации меня тревожит лишь одно, господин Чон: что вы наиграетесь и забудете, а он успеет привязаться, и ему будет больно. Если хотите с ним общаться — общайтесь, но не надо делать это для галочки или успокоения собственной совести. И я сейчас даже не о вас, а о Чонгуке. Я не знаю, что будет правильно — послать вас всех к черту или позволить видеть моего ребенка. Я просто не хочу, чтобы Туёну причинили боль. Он, как и я, излишне доверчив, — Тэхён достал телефон. — Так что, мне позвонить сыну и сказать, что приеду к нему с дедушкой, или вы не готовы к такому? — Звони. Только скажи, что он любит, что ему можно? Не могу же я пойти к внуку с пустыми руками, — мистер Чон улыбнулся. Он не ошибся в Тэхёне. Тому действительно, вопреки своим личным обидам, хватило разума и сил не впутывать в их разборки с Чонгуком ребенка. — У него строгая диета, сладости нельзя, а что любит… да что и все мальчишки. Но больше всего — роботов и кошек, — улыбнулся Тэ, набирая номер Туёна. Тот тут же взял трубку, и Чон услышал звонкий голос внука: — Папа, привет! Ты же приедешь сегодня? — Конечно, — Чон смотрел, как меняется выражение лица у Тэхёна с раздраженного и усталого на счастливое. Даже блеск в глазах появился вновь, — скоро заканчиваю с работой. У тебя уже был доктор? — Дядя Джин сказал, что моя выписка в силе! — радостно сообщил Туён. — И эти… анализы хорошие! — Отлично! Малыш, я должен кое-что у тебя спросить. Ты говорил как-то, что хотел бы увидеть своего второго отца… — начал Тэхён. — Он приехал, да? — уже тише спросил сын и как-то настороженно, что ли… — Не совсем. Приехал твой дедушка, отец Чонгука. Его зовут господин Чон Джихён, и он хотел бы с тобой познакомиться, — Тэ ждал ответа и малодушно надеялся, что Туён откажется. Что не захочет общаться с людьми, которых никогда не видел, которых и родственниками-то теперь с натяжкой можно назвать. Но он знал, что скажет сын. — А… можно? — робко спросил ребенок, и Ви обреченно вздохнул: — Если хочешь, то мы вместе к тебе приедем. — Тогда… приезжайте скорее, ладно? — Конечно, родной. Будем где-то через час, у тебя еще процедуры сейчас… — Ага, — отозвался Туён, и Тэ представил, как он там фыркает, думая о таблетках, которые были противными и вызывали тошноту, о капельницах, из-за которых все руки были синими, мечтая скорее вернуться домой. И, видят небеса, Тэхён мечтал о том же. — Тогда увидимся через час, — грустно улыбнулся он, отключаясь и обращаясь уже к своему несостоявшемуся тестю: — Я закончу где-то через полчаса, вы можете подождать меня, и поедем вместе. Или встретимся через час в больнице? — Я недалеко видел небольшой магазин игрушек. Схожу туда, а потом зайду за тобой, и поедем? — предложил Чон. Тэхён кивнул, соглашаясь, и, едва за гостем закрылась дверь, вплел пальцы в свои отросшие волосы и крепко, до боли, сжал пряди, судорожно выдыхая. Почему бы этим людям просто не оставить их в покое, а? Но он понимал. Наверное, Ви, на месте отца Чонгука, тоже хотел бы видеть своих внуков, помогать по мере сил, даже если у его сына что-то не сложится с его партнером или девушкой. Когда он доделал свою работу, мистер Чон уже ждал его, сжимая в руках коробку с игрушкой — кажется, какой-то новый трансформер. Такого у Туёна не было, вроде. — Как думаешь, ему понравится? — осторожно спросил Чон. Сейчас ему было немного страшно. О чем говорить с ребенком, которого совсем не знаешь? Какой он? — Понравится, — кивнул Тэхён. — Он не капризный совсем, а подарки любит, как и все дети. Приехали быстро, и чем ближе была палата, тем больше оба нервничали. Каждый по своим причинам, но дверь возникла перед носом быстрее, чем мандраж достиг своего апогея, и Тэ, стукнув один раз, заглянул в палату: — Привет, родной! Как дела? — после капельницы Туён выглядел довольно сонным, но, увидев отца, тут же подскочил на кровати, садясь и протягивая к нему руки. Ви поспешил обнять сына. Он не баловал его излишне, но в одном никогда не мог отказать — в ласке, в объятиях. Еще одно сходство Туёна с Чонгуком — тот был безумно тактильным, и Тэ не был против. Мистер Чон с замиранием сердца следил за этой картиной. Он хорошо рассмотрел мальчика. Тот на самом деле был похож на Чонгука. И на Тэхёна. На обоих — глаза Гука, ямочки на щеках и улыбка — от Ви… идеальное сочетание. И Джихён в который раз про себя обругал и жену, и сына. Не на той Чонгук женился. А Туён его заметил и тихо прошептал: — А там дедушка, да? Тэхён немного отстранился, оборачиваясь, и пригласил гостя в палату. Тот вошел, таща за собой коробку с игрушкой, не зная, что сказать. Взгляд у мальчика был каким-то… проницательным? Дети в семь лет смотрят более беззаботно, но болезнь часто заставляет повзрослеть раньше. — Привет, Туён, — начал он, присаживаясь на стул и ставя коробку. — Я принес это тебе, чтобы было не так скучно ждать выписку, но не знаю, понравится ли тебе… Туён разглядывал одного из своих любимых персонажей мультфильма, которого в коллекции не было. Конечно, ему очень хотелось поиграть с ним… но он был воспитанным ребенком, поэтому смог оторвать взгляд от игрушки и посмотрел на дедушку: — Здравствуйте. Он классный, — снова взглянул на робота, — но я не знаю, могу ли его взять. Он дорогой, такие только недавно в продажу вышли. Я не знаю, правильно ли что-то у вас брать. Мы ведь только-только познакомились… — пробормотал Туён, глядя теперь на отца. Разрешит он взять подарок или нет? — Я учил его ничего не брать у незнакомых, чужих людей, — улыбнулся Тэхён. — Но, думаю, господин Чон от чистого сердца тебе это дарит и обидится, если ты не возьмешь подарок. — Значит, можно? — улыбнулся мальчик. — Большое спасибо! — он сложил руки и чуть склонился, поблагодарил. Кажется, мистер Чон в полной мере понял, что значит «не капризный ребенок»: Туён оказался вежливым, воспитанным, умным мальчиком. И очень милым в этом своем желании вести себя правильно и «как взрослый». — Как ты себя чувствуешь? — одновременно спросили они с Тэхёном, и Туён снова улыбнулся, теперь уже без стеснения: — Хорошо. Если меня выпишут, когда я смогу пойти в школу, пап? — ему, по натуре любознательному и непоседливому не доставляло удовольствие ничего ни делание. — Тебе нравится учиться? — спросил Джихён. — Очень! В школе интересно. И если я не буду учиться, то не смогу стать дизайнером, как папа, и никогда не научусь круто рисовать, — вздохнул Туён. — Ты хочешь быть дизайнером? — улыбнулся новоявленный дедушка, понимая, что с каждой минутой привязывается к ребенку все сильнее. Именно таким и должен был быть сын Чонгука и Тэхёна. Жена права — взял лучшее от обоих. — Ага, это же круто! Папа столько всего умеет, рисует, создает на компьютере разные картинки, один раз он мне на день рождения мультфильм короткий сделал… — перечислял Туён, — хочу быть, как он. — Никогда не думал, что мои внуки будут мечтать об этом. Я ведь и сам дизайнер, и твоя бабушка. И твой второй отец, — осторожно закончил Чон, думая, что это уже становится династией. Было и радостно, и грустно. — Правда? — у Туёна загорелись глаза. — А они к нам приедут? Пап…? — тихонько начал он, но Тэхён и так понимал, о чем сын хочет попросить. — Насчет бабушки — пока не знаю, она не совсем здорова, а вот твой отец хотел бы тебя видеть, Туён, — проговорил мистер Чон. — Я уже говорил вам, чего жду от него. Если он потом опять не пропадет на семь лет, придумав себе новую обиду, пусть приезжает, когда Туёна выпишут, — тихо отозвался Тэ. Решение жгло грудь подобно раскаленному пруту, но он не имел права отнимать у Туёна возможность знать их всех и решать самому, нужны они ему или нет. Они поговорили еще немного, и Чон ушел, поблагодарив Тэхёна за возможность: — Мне жаль, что все сейчас так сложно и запутано. Но если понадобится помощь — любая: позвони только. Ты для меня раньше был словно второй сын, сейчас я чувствую то же самое и очень хочу, чтобы в конечном счете у всех все было хорошо. А Чонгук… я постараюсь помочь вам обоим не наделать новых ошибок. Я могу приехать снова? — Да, конечно. Думаю, он был рад вас видеть. И я… на вас не обижаюсь. И спасибо за подарок. Только не балуйте его слишком сильно. Я и сам могу себе все это позволить. Просто не надо лишнего, ладно? — попросил Тэ, вежливо поклонившись на прощание. — Я постараюсь. Но ты ведь слышал, наверное, что внуков порой любят больше, чем детей? — улыбнулся мистер Чон, а потом мягко обнял Тэхёна, хлопнув по плечу: — Это я должен благодарить тебя за него. За то, что оставил его, вырастил мальчика таким милым и искренним, за то, что сейчас делаешь ради него. Мне плевать на то, что думает моя жена, общество и иные недовольные. Я убежден, что мой сын не найдет более достойного человека, чем ты. Беда в том, что после всего произошедшего он для тебя не самый достойный человек. Гук будет пытаться, Тэ. Позволь ему хотя бы это. Я знаю, что он любит тебя, а ты любил его. Но, что бы вы ни решили, я уважаю тебя уже за то, что ты не впутываешь сюда детей. И что бы ты ни решил, если будет нужно, я помогу и поддержу. Береги себя сейчас. — Спасибо, — сжато улыбнулся Тэхён. Он понимал, что слова искренние, что этот человек действительно всегда хорошо к нему относился, но Гук и его попытки вернуть отношения не вдохновляли. — Могу я вас попросить сказать кое-что Чонгуку? — Конечно. — Он может общаться с сыном. Но пусть пока не цепляет меня, пожалуйста? Я просто хочу спокойно выносить второго ребенка и вылечить Туёна. Мне плевать на все остальное, но с ним «спокойно» не выходит. Просто пусть держит себя в руках, ладно? — Я поговорю с ним, — пообещал Джихён и ушел, а Тэхён вернулся в палату к сыну. Туён уже вертел в руках игрушку, но когда папа вернулся, отложил ее в сторону и серьезно посмотрел на отца: — Дедушка мне кажется очень добрым. Но ты не хочешь, чтобы он приходил? И отец тоже? — мальчик смотрел в ожидании, будучи готовым к отказу. Если это причиняет боль папе — лучше не надо общаться с этими людьми… — Туён, сейчас не имеет значения, чего хочу я. Ты не виноват, что мы с Чонгуком не сберегли наши отношения. Знаешь, когда у взрослых что-то не ладится, всегда виноваты оба. И в том, что Гука с нами не было все это время, есть и моя вина. Я злился на него, обижался. Наверное, мне нужно было сказать ему раньше, что ты есть. Но я повел себя, как эгоист, решив за него, что ему это не нужно. Когда я узнал о тебе, то позвонил ему, а твоя бабушка сказала, что он женится на другой женщине. В тот миг я ненавидел его и все, что было связано с ним. В какой-то момент я ненавидел тебя тоже, Туён. Решил, что ты мне не нужен… — Ты хотел избавиться от меня? — Туён все понимал порой слишком быстро, но не мог сейчас злиться на отца. Тот всегда был с ним честным, и папа его любит, это он знал. И папа не железный, не идеальный, у него тоже есть свои страхи, слабости… Тогда он проявил слабость. Но он всегда находит в себе силы признать, что был неправ. И за это Туён его уважал и любил еще больше… — Я никогда не лгал тебе, родной. И не хотел рассказывать все это, ты еще совсем маленький. Но сейчас ты имеешь право знать. Да, хотел. Потому что злился на него. Но мне хватило мозгов понять, что наши с ним проблемы — это не твоя вина. А когда понял это — полюбил тебя больше жизни, родной. Ты для меня стал самым важным человеком в жизни. И сейчас ничего не изменилось. Поэтому я никогда не поставлю тебя перед выбором, решать за тебя не стану, мстить ему, используя тебя, не стану. Не хочу, чтобы ты меня потом ненавидел, когда вырастешь. Только, родной, если вы найдете все же общий язык, не проси меня мириться с ним, ладно? Я не смогу, наверное, даже ради тебя это сделать. Прости меня, родной… — слезы набежали на глаза: частое явление в его положении, но все же не хотелось, чтобы сын видел его таким. А мальчик только снова прижался к нему, как и после первого визита сюда Чонгука, и прошептал: — Я тебя очень люблю. И когда вырасту, тоже буду очень любить. А если он захочет быть с нами, папа, я не стану тебя просить, обещаю. Но, если дядя Чимин не соврал, и ты тоже любишь отца, то, наверное, мне и не придется, да? — И в кого ты такой умный, а? — пробормотал Тэхён. Это будет нелегко, черт возьми. *** Джихён сел в машину, набрал номер сына и без приветствия начал: — Я виделся с внуком, Чонгук. Тэхён позволил мне, — на том конце провода молчали, а потом тихо спросили: — Какой он, пап? — Чон слышал, как предательски дрогнул голос Гука, и у самого глаза повлажнели на миг. Надо же было сотворить такую глупость? И все гордыня, которую сын унаследовал в равной степени от них с женой обоих. Вот только Чон старший с возрастом стал немного мягче… — Похож на тебя. Похож на него. Умница, вежливый, воспитанный, очень терпеливый, потому что находиться в больнице так долго и улыбаться так искренне не каждый взрослый сможет. Хочет стать дизайнером, как Тэхён, любит роботов… — Как Тэхён, — закончил Чонгук. В душе не кошки, бешеные львы скребли. И она рвалась туда — к Ви, к сыну. — Тэ так просто разрешил тебе? — Он спросил сына, хочет ли тот меня видеть. Сказал, что не станет решать за него. Но он боится, что Туён привяжется к нам, а мы, решив, что исполнили свой долг, снова пропадем из их жизни, а мальчик потом будет чувствовать себя вдвойне брошенным, — не стал он ходить вокруг да около. — Я не откажусь от них, папа. Не посмею снова причинить боль. Но Тэхён сказал, что не позволит мне его видеть, и… — пробормотали в трубку. — Он сказал, что Туёна выпишут через два дня, и ты можешь к нему приехать. К сыну, но не к Тэхёну. Он просил, чтобы ты не… — Не мозолил ему глаза? — горько отозвался Чонгук, не дослушав. Не хотелось этого слышать. — Я понимаю. Постараюсь. Тогда я тоже еду туда? — Решай сам. Но я бы на твоем месте в лепешку расшибся, но вернул этого парня. И знаешь, он всегда мне нравился куда больше твоей Виен. Не упусти шанс, сын. Но не при напролом, как любишь это делать. Тут важна мягкость и ненавязчивость. Войди в их жизнь осторожно, будь рядом почти незаметно. Если я хорошо разбираюсь в людях, они оба это оценят. До связи, сын, — ободряюще договорил Джихён, прерывая вызов и в который раз молясь, чтобы дети все же разобрались во всем и были счастливы. А он смог бы беспрепятственно нянчить внуков. Чонгук устало опустился на кровать, сжимая телефон. Бумаги о разводе лежали на тумбочке, кулон — в кармане, а в сердце на миг мелькнул огонек надежды. Теперь только бы не наделать глупостей из-за своей ревности. Только бы перестать думать о том, что, возможно, он уже ничего не вернет… И он заказывает билет в Пусан.