Я еще люблю тебя (18+)

— Ю-Джин! — Туён с порога бросился обниматься с котом, по которому скучал больше, чем по школе, друзьям и Тэхёну вместе взятым: — Что, банда объединяется? — улыбнулся Тэ, радуясь, что сыну лучше и он теперь дома. Котяра, кажется, тоже был счастлив, поэтому довольно мурчал, прижимаясь к ребенку, который пару лет назад подобрал его на улице и упросил отца взять рыжий мокрый комочек в их комнату общежития, в которой они жили тогда, и тем самым спас кота от холода и голода. Пока Туён и Ю-Джин радовались встрече, Тэхён отправился на кухню, думая, чем вкусным можно побаловать ребенка, которому прописана довольно строгая диета. Готовить он умел, а с появлением сына усовершенствовал этот талант, поэтому решение созрело быстро. Еще бы не подташнивало противно от запаха еды… странно, когда он ждал Туёна, ничего подобного не было, а сейчас организм бунтовал. Но это было мелочью по сравнению с тем, что сына, наконец, выписали, он идет на поправку и, наверное, сейчас голоден, потому что от больничной еды отказался, а Ви ничего с собой не принес, думая, что их отпустят быстро. Но Джин решил перестраховаться и все перепроверить еще раз. Звонок мобильного раздался неожиданно и громко, что мужчина вздрогнул от резкого звука, едва не пересолив блюдо, чертыхнулся тихо, чтобы Туён не слышал ругательств, которые снова сорвались с губ, когда Тэ увидел, кто звонил. Чонгук. Первой мыслью было просто не брать трубку, но вечно прятаться не выйдет. И он обещал сыну, что позволит им с Гуком поговорить… — Да, — без приветствия начал Тэхён, услышав на том конце провода облегченный вздох. Похоже, Чонгук тоже был уверен, что трубку не возьмут. — Ви, — осторожно спросил он, — Туёна уже выписали? — Сегодня, — односложные ответы не добавляли Чонгуку оптимизма, но он не стал отступать: — Мне можно увидеться с ним? – и замолчал, с дрожью ожидая ответ. — Приезжай, — после минутной паузы решил Тэхён, — мы ужин готовим, — на том конце трубки пару секунд помолчали, будто не веря в услышанное, а потом Гук радостно ответил: — Скоро буду. Простая фраза Тэхёна полоснула по сердцу сильнее, чем любые ругательства и оскорбления. Простое «Приезжай, мы готовим ужин» говорило, что вот так могло быть все эти семь лет. Семь лет его могли ждать в собственном доме любимый мужчина и любимый сын. А теперь он рисковал на всю жизнь остаться «воскресным папой» с правом видеть ребенка пару часов в неделю, и то, если позволят. И если Туён сам захочет с ним общаться… о том, что Тэхёна он будет при таком раскладе видеть не чаще, что тот может начать отношения с кем-то другим, Чонгук вообще старался не думать, иначе рискует испортить все окончательно. Ему сейчас дают крохотный шанс хоть что-то исправить, и он не имеет права его упустить… Тэ в этот момент, задерживая дыхание и стараясь не нервничать, пришел к выводу, что если и решаться на это, то сразу: будто с обрыва сигаешь с разбегу в ледяную воду, не успевая испугаться. Мгновение — и ты уже там. Неприятно, холодно, но и бояться уже нечего. Все и так случится. Гук приедет, пообщается с сыном и уйдет. На этом все. — Туён, — крикнул он, — звонил Чонгук. Он скоро приедет. Ты точно хочешь его видеть? У вбегающего на кухню сына загорелись глаза от предвкушения встречи: — Уже скоро? Я хочу… — ответил он. — Пап, ты в порядке? — Туён заметил, что Тэхён выглядит не очень хорошо. — Ты не заболел? — Нет, просто твоему братику, видимо, не очень нравится, как я готовлю, — улыбнулся Ви. После разговора с Чонгуком тошнило еще сильнее, чем до этого. — Но ты же вкусно готовишь, — простодушно отозвался Туён, и это, вопреки всему, вызвало у Тэ новую улыбку: — Ему это скажешь, когда родится. Присмотришь за плитой пару минут? — Тэхён убавил огонь и скрылся в ванной. Не хотелось бы ему сейчас встречаться с Чонгуком, будучи в таком паршивом состоянии, но было поздно сдавать назад. Он скоро будет здесь, и показывать слабость - не лучшая идея. Начнет лезть со своей поддержкой, от которой будет тошно и мерзко, все станет только хуже и запутанней. Вот только малыш не спрашивал, когда начать проявлять характер. Для полного экстаза больно потянуло мышцы пресса, заставляя Тэхёна почти согнуться пополам: — Знал бы, малыш, что ты появишься, бросил бы ходить в тренажерку заранее, — прошипел он, сквозь звук льющейся воды услышав звонок в дверь. Туён тоже услышал. Подумал, что ничего не случится, если он отвлечется от наблюдения за едой и откроет. На пороге стоял Чонгук, неловко сжимая в руках большую мягкую игрушку в виде кота дымчатого окраса. — Туён, привет, — осторожно начал он, — а где Тэхён? — Здравствуйте, господин Чонгук, — сдержанно поздоровался мальчик, напоминая себе, что этот человек бросил их с папой. И хоть папа и пытался убедить его, что и он тоже виноват, Туён не мог на него обижаться. Тэхён всегда был рядом, заботился, любил, а не просто позволил появиться на свет. Этот человек был интересным, но пока абсолютно чужим. — Папа не очень хорошо себя чувствует, он дома. Проходите. — Он разрешает тебе открывать дверь? — спросил Чонгук, чтобы отвлечься от того, как больно и неправильно звучит его имя из уст сына. Вот только он пока не заслужил, чтобы его хоть раз назвали отцом… — Я посмотрел, кто пришел. На двери есть глазок и для меня. Папа много работает, иногда я остаюсь один. — Но тебе всего семь! — пробормотал Чонгук, думая, что в этом возрасте его без присмотра не оставляли. Это было чревато катастрофой: потопом, пожаром и мелкими бытовыми разрушениями. — Мне УЖЕ семь, — поправил Туён серьезно. — Скоро восемь. Я знаю, как вести себя, если остаюсь дома один на несколько часов, папа научил. Я даже плитой умею пользоваться, — и под удивленный взгляд Чонгука отключил ее. Тэхён в это время вошел на кухню: — Думаешь, готово уже? – он потрепал сына по волосам. – Здравствуй, Чонгук. Ты быстро. — Кипит три минуты, как и должно, — отозвался Туён. – Пахнет вкусно и выглядит аппетитно. Тэхён прошел к плите, думая, рискнуть попробовать или не стоит вызывать у себя новый приступ тошноты. Выбрал первое, и пока, кажется, все было почти нормально. — Тэ, — начал Чонгук, — почему ты позволяешь ему пользоваться электроприборами? А если он обожжется или поранится, или… — Если учесть, что Туён — любознательный и гиперактивный ребенок, запрещать ему что-то чревато тайными экспериментами. Проще научить его, как правильно работают все эти электроприборы и как с ними обращаться, чтобы не было травм, чем он попытается изучить их сам и тогда точно поранится, — спокойно ответил Тэхён. — Ужинать будем, или хотите поговорить? — Давай попозже? — попросил Туён. Возвращение домой и визит второго отца взбудоражили его, что притупило чувство голода. — Проводи гостя к себе в комнату и, прошу, забери этого рыжего садиста, — Тэхён грозно смотрел на кота, который, в свою очередь, смотрел на продукты, которые предназначались совсем не для него. — Хорошо, — Туён подхватил тушку Ю-Джина, который недовольно мявкнул, — пойдемте, господин Чонгук. Комната Туёна оказалась такой же светлой, как и весь дом. На стенах висели рисунки, довольно удачные для возраста Туёна. Туён проследил за взглядом Чонгука и пояснил: — Это правополушарное рисование. Меня папа научил. Это просто. Хотя, вы же тоже дизайнер, и так это знаете. — А чему он тебя еще научил? — спросил Чонгук, разглядывая рисунки, на которых узнавался сам Туён, Тэхён, их кот… — А это кто? – на всех рисунках присутствовал Он. Высокий блондин, который держал Туёна за руку не меньшее количество раз, чем Тэ. Догадка была, но очень хотелось ошибиться. Пусть это будет Чимин? — Дядя Намджун, — улыбнулся Туён, и в груди – черная дыра, — папин друг. Он часто приходит к нам в гости. Иногда они с папой классно поют под гитару вместе. Я тоже хочу научиться играть, но для этого еще точно маленький. Еще дядя Джун часто за мной присматривает, когда папа занят, дарит роботов, ходит со мной на аттракционы, папа же их не любит, а мне нравится. Он очень-очень хороший и печет обалденно вкусные блинчики, но их мне пока нельзя. А папа еще до школы научил меня читать, писать и считать и в больнице занимался со мной, чтобы я не отстал от программы. Папа, правда, много работает, но всегда находит время для меня, не смотрите на него так больше, пожалуйста? — Как? — переспросил Чонгук, присаживаясь на кровать и усаживая рядом игрушку, то и дело возвращаясь к рисункам. Не этот чертов Ким Намджун должен был держать на них за руку сына, а печь для него блинчики стоило самому Чонгуку. Как же много упущено! — Как будто злитесь на него. Вы так смотрели, когда я выключил плиту и сказал про дядю Намджуна, — пояснил Туён. — Я постараюсь, Туён. И я не злюсь. Просто волнуюсь за тебя. И за него тоже, — тихо добавил Чонгук. — А это тебе. Туён взял протянутого кота, разглядывая: — Красивый… — Робота тебе уже дедушка подарил, а живой кот у тебя есть. Мне этот очень понравился, я подумал, что, может, и тебе тоже… — пробормотал мужчина, абсолютно теряясь под смышленым взглядом ребенка. Глаза были его, это да. Но вот взгляд принадлежал Тэхёну. А тот глазами мог заставить отжаться сто раз – Чонгук всегда терялся перед его немного холодными, уверенными, но такими родными глазами своего любимого… — Хорошо, что игрушечный. С еще одним живым папа меня выселит, — улыбнулся Туён. — Да и Ю-Джин ревновать будет. — Ты же возьмешь его? Тебя выписали сегодня, это ведь настоящий праздник, — осторожно начал Чонгук, помня, что подарок дедушки Туён брать отказывался. Тот рассказывал, что он почти вернул игрушку, потому что она «дорогая». Воспитание Тэ – тот рос в небогатой семье и всегда осторожно относился к деньгам. — Папа сказал, вы с дедушкой мне подарки дарите, значит решать, брать их или нет — тоже мне самому. Он клевый, мягкий такой, спасибо, — Туён обнял мягкую игрушку под недовольный взгляд живого Ю-Джина: — Почему вы приехали? Вы же в другом городе живете? — Я к вам приехал, — такого вопроса в лоб Чонгук не ожидал. Туён на самом деле был не похож на семилетнего беззаботного ребенка. — К тебе, Тэхёну и твоему братику. — Почему вы так смотрите? — Туёну тоже было немного не по себе. К его иногда недетским вопросам и ответам все привыкли, а тут разглядывают, как зверька в клетке… Не то, чтобы неприятно, но все-таки… — Просто у меня иногда возникает чувство, что тебе больше, чем семь лет, — честно ответил Чонгук. – Извини, если я делаю все не так и чем-то обидел. На самом деле, ты очень умный и смышленый мальчик, Тэхён стал замечательным отцом. Мне кажется, я никогда не смогу вернуть вам все, что задолжал. — Ага, семь лет и семь месяцев, — улыбнулся Туён. — А я понял, про что вы. Мне папа рассказывал, что когда он был маленький, папа и мама отправили его жить в деревню с дедушкой и бабушкой. Те тоже много работали, папа был сам по себе. Сверстников было немного, поэтому он просто «болтался по округе без дела». А их соседом был школьный учитель. И он придумал способ, как можно быстро научить ребенка всему – ну, память там развить, логику. Ему было особо нечем заняться, и он с папой много занимался, тренировал память. Папа до сих пор помнит эти уроки, и со мной занимался перед школой, чтобы я учился хорошо. У меня память хорошая теперь. — Мне он этого не рассказывал, — прошептал Чонгук, невольно задумываясь, зачем Тэхён применял что-то подобное к их сыну, лишая Туёна маленькой крупицы беззаботного детства. Или боялся, что с ним может что-нибудь случиться, и сын останется совсем один? Заботился о нем таким образом? Но, как бы там ни было, их сын понимает чуть больше, чем другие дети в его возрасте, и с ним будет сложнее, чем Чонгук думал. Мальчик умный, проницательный и, как и многие дети, тонко чувствует фальшь… — Туён, ты злишься на меня? — прямота за прямоту. Наверное, это будет правильно. Тэхён ненавидит вранье и увиливание, как и сам Чонгук. И Туён, видимо, тоже. — Я вас совсем не знаю, — тихо отозвался Туён. — Вот вы злитесь на незнакомых людей? Поэтому, наверное, нет, хоть папе и было из-за вас грустно. Можно я тоже спрошу, вас? — Конечно, — вздохнул Чонгук. — Почему вы с папой перестали быть вместе? Вы его не любите больше? — Туён смотрел в глаза, и Чонгуку хотелось отвести взгляд, но он не имел права. — Я очень его люблю, Туён, правда. Скажи, ты знаешь, что такое ревность? — Знаю. Папа меня к Ю-Джину ревнует. Говорит, что я кота люблю больше, чем его, — улыбнулся Туён. Чонгук все-таки ответил, что любит папу! — А я очень сильно ревновал твоего папу, - Чонгук втащил кота на руки, не переживая о дорогих брюках, что будут уляпаны яркой шерстью. Зверек, тарахтящий, как упитанный моторчик, успокаивал, немного приглушал не отпускающий его мандраж… — К коту? — спросил Туён, заставив Чонгука расхохотаться: — Нет, хотя, если бы у нас жил такой, и к нему бы ревновал, - он погладил Ю-Джина, и тот довольно растянулся на его коленях. - Я боялся, что Тэхён меня разлюбит, понимаешь? — А так бывает? Чтобы сильно любить, а потом разлюбить? Вот я папу всегда любить буду, — пробормотал Туён. — Иногда бывает, - вздыхает снова Гук. - Мы с твоим папой очень сильно любили друг друга тогда, встречались почти пять лет, и я очень хотел, чтобы мы поженились, чтобы у нас появились дети… твой папа тоже меня любил, но ему казалось, что мы оба еще слишком молоды. Мы оба только начинали работать, карьеры делали. Он же у нас безумно серьезный и ответственный, боялся, что не справится с работой и семьей. Но, глядя на тебя, ваш дом и его послужной список, скажу, что справился он, как всегда, на отлично. Это теперь я понимаю, что в чем-то он был прав, все это никуда бы от нас не ушло, не нужно было давить на него, но тогда мы из-за этого поссорились сильно, и я подумал, что он больше не любит меня. Еще вмешалась моя мама, которая хотела, чтобы я женился на дочери ее подруги, и подстроила ситуацию, из-за которой мы поссорились еще сильнее, сыграв на том, что я люблю твоего папу и ревную безумно. Я спокойный вообще, но когда сильно злюсь, могу наговорить много плохих вещей даже тем, кого сильно люблю. В пылу ссоры я сказал твоему папе, чтобы он ушел. Он хотел поговорить, объяснить мне, что я неправ, что он любит меня и ни за что стал бы встречаться с кем-то другим, но я не стал разговаривать. Тэ пытался много раз поговорить, но потом сдался и уехал в этот город, а я остался в Сеуле. У него был ты, а я вел себя, как ребенок, не желая его выслушать, когда он хотел сказать о тебе. Я очень виноват перед вами обоими. Меня слишком долго не было, верно? — Долго, — кивнул Туён, — а теперь вы будете приходить? — Если вы разрешите, — прошептал Чонгук. — Я очень хочу быть рядом, Туён, правда. Хочу быть с тобой и твоим братиком, хочу помогать твоему папе, хочу сделать все, чтобы вы смогли простить меня… я понимаю, как это трудно, понимаю, что сам во всем виноват… — Папа разрешит нам видеться, он обещал. Но у меня есть условие, — отчеканил Туён, собираясь с мыслями. Он еще не совсем понимал, чего именно хочет, но в итоге все вылилось в одну фразу: — Я буду с вами видеться, если папа никогда больше не будет из-за вас плакать!