Я еще люблю тебя (18+)

Врач приехал быстро, осмотрел, сделал два укола, а потом подозвал к себе Чонгука: — Я сделал вашему партнеру две инъекции: первая снимет спазмы, вторая — успокоительное. Сейчас пусть спит, а утром отвезите его к лечащему врачу. Угроза выкидыша минимальная, но она есть. Сейчас ему нужно лежать и спать побольше. Никаких нагрузок и эмоциональных встрясок. А вам нужно рядом быть. Многие думают, что ребенок на таком сроке еще набор клеток, но это не так. Когда все в порядке у родителей, малыш тоже ведет себя спокойно и не устраивает вам бессонных ночей. Но если ночью снова станет плохо, везите сразу в больницу или вызывайте нас. — Спасибо, я все понял, — кивнул Чонгук, закрывая дверь за доктором, а из своей комнаты вышел сонный Туён: — Что-то с папой? — Ничего страшного, ему укол сделали, и он спит сейчас, — Гук присел, мягко обнимая Туёна: — Не волнуйся, ладно? — Когда папа ждал меня, ему было так же плохо и больно? — прошептал мальчик. Чонгук не знал, что ответить, в который раз проклиная себя, свою глупость и ревность: он должен был находиться рядом каждую минуту… — И сейчас ему тоже больно из-за меня. — Нет, родной, — Чон серьезно посмотрел в глаза сыну: — Ему больно из-за меня. Тэхён обижен на меня, нервничает, потому что я пришел. А ему нельзя. — Вы уйдете? — теперь и Туён посмотрел на него с обидой. — Не сейчас. Утром твоего папу надо отвезти к врачу, и самому за руль ему не стоит садиться. Я отвезу его, убедимся, что все в порядке, и… мне надо дать ему немного времени, понимаешь? У нас пока не получается даже поговорить спокойно, а я не хочу больше обижать его. Но мы с тобой обязательно будем видеться, если хочешь? — Хорошо. Вы пойдете с нами в парк на выходных? — пробормотал Туён. Он уже засыпал. — Аттракционы? Конечно, пойду. Если ты пойдешь спать. Иначе стоя заснешь! — Чонгук чмокнул мальчика в нос, заставив забавно поморщиться, проводил до кровати, укрывая одеялом и дождавшись, пока тот спокойно засопит. Мысль о том, что завтра придется уйти, что он уже не сможет снова остаться, увидеть, как его ребенок усердно моет посуду, рисует, засыпает после длинного дня… по щекам сбежали слезы: смаргивая их, он в полумраке разобрал ненавистный рисунок, на котором был не Гук, а другой мужчина. Если и злиться сейчас, то только на себя. Не наделай он столько ошибок, Туён рисовал бы рядом с Тэхёном его, а не Намджуна… Побыв с сыном еще немного и убедившись, что тот крепко спит, Чонгук вернулся к Тэ. Тот тоже спал, накачанный успокоительным, и, немного помявшись, он скинул брюки и лег рядом, укрывая их обоих тонким пледом, осторожно обнимая Тэхёна и притягивая к себе, чувствуя, как тот, напряженный даже во сне, потихоньку расслабляется в его руках. Чонгук зарылся носом в его волосы, вдыхая знакомый запах и воруя давно не принадлежащее ему тепло: хорошо и тошно одновременно. Хорошо вот так сжимать Ви в объятьях, слушать его тихое дыхание, чувствовать мерный стук сердца под ладонью… и тошно, что все это закончится с рассветом. Странное чувство… теплые объятия, мерное дыхание рядом. Выходной, что ли? Чонгук же обычно часа на два раньше встает даже в выходной: заболел, может? И как ушат холодной воды: в последний раз они вот так просыпались вместе больше семи лет назад в другом городе и, кажется, в другой жизни… Со стоном Тэ открывает глаза, чувствуя себя теперь абсолютно разбитым, пытается выпутаться из рук, обнимающих сейчас с щемящей сердце, но давно забытой и уже ненужной нежностью. — Я отпущу, только не соскакивай резко? Тебе сейчас аккуратно надо. Вчера ночью врач приезжал, помнишь? — тихо шепчет Гук, и его мягкий голос запускает волну мурашек по спине. — Да, — прохрипел Тэхён, вспоминая приезд скорой и рекомендации врача: не уставать, не психовать… как будто, в его ситуации это выполнимо. Но, похоже, придется сделать невозможное. Малыш должен родиться. И должен родиться здоровым. Он не простит себе, если с ним что-то будет не так, этот ребенок, как и Туён, не виноват, что их с Чонгуком отношения разрушены. — Пойдем, позавтракаем, и я отвезу тебя к врачу, хорошо? — Гук продолжал сжимать его в объятиях, и эти прикосновения жгли кожу сквозь тонкую футболку: — Хорошо, — выдавил Тэ, стараясь выскользнуть из плена когда-то самых родных рук. — Голова не кружится? Не тошнит? Может, лучше позвонить Сунан, и она заберет тебя? — не затыкался Чонгук, продолжая к нему прикасаться, на что Тэхён лишь выдавил: — Отпусти. — Что? — Не трогай меня… — Хорошо, — прошептал Чонгук, грустно усмехаясь: вот и настало утро. Он мягко скользнул ладонями по бокам Тэ, стараясь сохранить хоть немного тепла от этих объятий: — Тебе можно вставать, но немного и без резких движений… — Плохо, — пробормотал Тэхён, понимая, что это значит: то, что врачи именовали «гипертонус матки». Именно с такой проблемой в прошлый раз Чимин притащил его в больницу. Финалом этого состояния может стать выкидыш, что для него вообще чревато летальным исходом. Надо брать себя в руки, черт возьми! Ради сына. Ради малыша, пола которого он еще не знает, но почему-то уверен, что тоже будет мальчик. И Ви молился, чтобы хоть он не был так похож на человека, который сейчас сверлил в нем взглядом две глубокие дыры. Будто до этого мало их в душе наковырял, честное слово… — Тебе поесть надо. Встанешь, или сюда принести? — осторожно начал Гук, но был решительно прерван: — Чонгук, прекращай, правда. Я чувствую себя лучше, не обязательно быть наседкой, — пробормотал Тэ, с тихим стоном вставая: мышцы затекли после долгого сна. — Туён уже встал? Он в порядке? — Ага, следит, чтобы кот не спер завтрак, — улыбнулся Гук, пытаясь замаскировать свое глупое разочарование и вспоминая, с каким видом животинка покушалась на приятно пахнущий бекон. — Завтрак? Я надеюсь, моя кухня после такого уцелела? — пробурчал Тэхён, напоминая Чонгуку о его патологической несовместимости с этой комнатой. Раньше его попытки приготовить что-то сложнее рамена, легкого салата или яичницы оборачивались печальными последствиями для плиты. — В целом, да, — отозвался тот. Тэхён пробормотал что-то неразборчивое, вставая и беря из шкафа одежду и полотенце. После легкого душа, переодевшись, он вошел на кухню, приготовившись оценивать масштабы катастрофы. Сидящий за столом Туён проследил за взглядом отца и, поприветствовав его, весело проговорил: — Господин Чонгук утром пытался спалить нашу кухню, но я за ним следил и давал советы. Плита и бекон не пострадали. — Эй, все было не так плохо, — попытался возмутиться Чонгук, пряча лицо в ладонях. — Он безнадежен, — шепотом поведал Туён отцу, тот, уже не сдерживая смеха, прошептал в ответ: — Согласен! — и хохотали уже оба. Чонгук поднял на них глаза и простонал: — Похоже, я в жизни не испытаю больше подобного позора! Семилетний ребенок следил, чтобы я не спалил еду. Это фиаско, черт возьми… — Почему не испытаете? — сквозь смех отозвался Туён. — Мой братик еще не родился, так что у вас есть все шансы… Чонгук пытался переварить тот факт, что его откровенно троллит собственный сын, а Тэхён, смахивая набежавшие от смеха слезы, прокомментировал: — Не смотри на меня так — это, как раз, твои гены! И Чонгук не придумал ничего лучше, чем расхохотаться вместе с ними, и на миг в сердце затеплилась надежда, что все еще будет хорошо, и однажды они будут вот так завтракать уже вчетвером. А Тэ будет снова смеяться, как раньше: открыто и искренне — потому что ему весело и легко рядом с человеком, который его по-прежнему любит. Завтрак прошел спокойно, Туён все равно скормил Рыжему часть своей порции, а потом подошел к тумбочке, достал две пачки таблеток, изучил надписи, одну убрал, из второй достал капсулу и повернулся к отцу: — Эту же, да? — и под одобрительный кивок отца выпил лекарство: — Я мультик посмотрю? — С нами не поедешь? — спросил Чонгук, которому не хотелось оставлять ребенка одного дома. — Он только вчера из больницы. Зачем ему опять туда ехать? — возразил Тэхён. — Туён не станет играть со спичками и глотать иголки, Гук. Этот период его детства давно миновал. — Да я и не буду один долго, — ответил Туён, а потом подмигнул отцу так, чтобы Чонгук не заметил. — Дядя Джун через пару часов приедет. Как раз мультики кончатся… — Но он через два дня же должен вернуться? — не понял Тэхён. — Нет, он звонил с утра мне. До тебя вчера вечером не дозвонился, и сегодня уже будет в городе, — объяснил Туён, обращаясь теперь к Чонгуку: — Джун волнуется за папу, и когда я сказал, что ему ночью скорую вызывали, пообещал к нам приехать на несколько дней. — Пусть позвонит, как у нас будет? — Тэхён улыбнулся: Джун был ему практически как Чимин, с тем исключением, что с Чимином они не спали. А в остальном — они пятеро дружили еще до универа. Тэ, Хоби, Чимин, Шуга и Джун. Рано оказались без опеки родных или сами пожелали самостоятельности — но судьба их свела, кажется, навсегда, подарив очень теплую дружбу. Джун уезжал из страны, потом работал, переезжая с места на место, но когда почти четыре года назад обосновался в Пусане, стал в доме Тэ своим, как и раньше. Он часто ночевал у них, хотя у Намджуна была своя квартира, проводил много времеми с Туёном… и если бы оба хотели еще более серьезных отношений, давно были бы вместе официально. Тем более, Туён хёна обожал: тот легко сходился с детьми и часто шутил, что не стань он фотографом, был бы воспитателем в детском саду… Чонгук, слушая этот разговор, тихо закипал: как только появлялся этот Джун, его сразу же выкидывали за порог, будто блохастого пса. Тэхён видел, как его гость сжал кулаки и губы так, что те побелели, но не стал ничего комментировать: — Ты можешь отвезти меня и ехать по своим делам. Обратно меня заберут. — Нет у меня других дел! — процедил Чонгук. — Туён, на пару слов! — строго сказал Тэ, выходя из-за стола. Мальчик последовал за ним под напряженный взгляд Чонгука, и оба скрылись в спальне Тэхёна. Тот прикрыл дверь и принялся собирать необходимые вещи и документы, что могли понадобиться для обследования и назначения лекарств: — Колись. — Чего? — сделал Туён невинное лицо. — Что за подмигивания и столь частые упоминания моего друга при твоем отце? — Тэхён сел рядом с сыном и с улыбкой на него смотрел: — Что ты задумал, провокатор мелкий? — Я… — Туён, не ври мне. Даже не пытайся! — строгим быть не получалась. Хитрая моська сына не вызывала ничего, кроме смеха. — Ну, господин Чонгук сказал, что вы поссорились из-за его ревности. А дядя Джун тебе не просто друг, — Тэхён поперхнулся, — я же не совсем тупой. Дядя Чимин так не обнимает тебя. И Джун смотрит на тебя так же, как дядя Джин и господин Чонгук. — Чего? — усмехнулся Тэ. Нет, Джун его любил. Но, скорее, как младшего брата, пусть и очень сексуального. Такой вот моральный инцест. Им было хорошо вместе, но настоящая любовь Намджуна — совсем не он. — Пап, ты, правда, не понимаешь, да? Ты умный, красивый, молодой… ты многим нравишься. Ты часто берешь меня с собой на работу. И многие тетеньки на тебя «смотрят»… — рассуждал тем временем сын. — Как? — а Тэ откровенно хохотал. — Будто съесть хотят, — прошептал Туён. — А про отношения нам еще в садике рассказывали… — Воспитатели? — ахнул Тэхён, думая, куда жаловаться спустя год. — Неа, мальчик из старшей группы. Многие удивились, когда узнали, что их не в интернете скачали… — Хочешь сказать, я пропустил момент с твоим половым воспитанием? — прошептал Ви, почти застонав. Этот ребенок однажды доведет его до преждевременной седины своей внимательностью и проницательностью. И любознательностью. — Папа, ты же не об этом поговорить хотел? — перевел Туён тему, понимая, что тот мальчик не зря сказал, что их разговор — «самый секретный секрет». — Я уже забыл, о чем хотел поговорить, сынок, — простонал Тэ. — И все же? — Господин Чонгук обижал тебя, потому что сильно ревновал. Но если он перестанет ревновать или научится сдерживаться, есть шанс, что вы помиритесь хоть немного? — тихо отозвался Туён. — И я сказал ему, что буду с ним общаться, если он больше никогда тебя не обидит. Можешь считать, что я его проверяю. — Сам придумал? — Не совсем. Дядя Чимин подсказал чуть-чуть, — сдал «сообщника» мальчик. — С таким другом врага не надо, — прошептал Ви, думая, что Чим заслуживает, как минимум, подзатыльник, как максимум — пару лишних цифр в отчет и следующую за ними бессонную ночь… — А, знаешь, почему бы и нет? Я не знаю, прощу ли его когда-нибудь по-настоящему, но если он будет вести себя, как раньше, мы даже общаться нормально не сможем. И если Чонгук хочет общаться с нами, пусть учится сдерживаться. Потому что часто он действительно говорит много обидных вещей. И я не всегда понимаю, специально он это или, правда, думает обо мне настолько плохо. Да и Джун все равно будет приезжать, он же мой лучший друг, как и Чимин. И как Чонгук к этому относится, меня сейчас не очень волнует. — Друг? — хитро прищурился сын. — Туён, это называется «друзья с привилегиями», но я тебе этого не говорил, — Тэ потрепал сына по волосам, еще раз просматривая найденные документы. — А у меня будет такой друг? — спросил Туён. — Рано тебе еще таких друзей, — смущенно пробормотал Тэхён, глядя на сына. Вот ведь конспиратор, а… И Чимин тоже хорош: надоумил ребенка и свалил в столицу от греха подальше. Но настроение они ему все же подняли. Одно не давало покоя: Чонгук на самом деле ревновал. Тэхён знал это выражение лица, когда Гук из последних сил держался, чтобы не начать говорить гадости. И во что это могло вылиться? В очередной скандал? В рукоприкладство? Гуки, милый и спокойный, всегда менялся, если хоть кто-то пытался претендовать на Тэ. И то, что они давно не вместе, похоже, не мешает ему сходить с ума… — Пап, ты можешь ответить честно? — попросил Туён. — Спрашивай, ты же не отстанешь… — Тэ привычным жестом обнял сына, прижимая к себе. — Если тебя все еще задевают и обижают слова господина Чонгука, значит, ты его любишь, да? — Кто тебе сказал? — Тетя Сунан говорит, что люди, на которых тебе все равно, не могут тебя всерьез обидеть. По-настоящему могут ранить те, кого ты любишь. Хотя я не все понял. Ты же меня любишь, но ножом в меня не тыкаешь, — улыбнулся Туён. — Но тетя Сунан говорит, что слова ранят сильнее ножа… — Правильно она говорит, — прошептал Тэхён. — Я не знаю, что тебе сказать. Сначала я любил его. Когда он бросил меня и женился, я ненавидел его. Когда встретил его спустя семь лет… мне просто было больно, Туён. Было жаль, что мы не смогли уберечь наши отношения, что расстались слишком глупо. И сейчас я не знаю. Я и люблю его, и ненавижу. — А так бывает? — К сожалению. И это не делает жизнь проще, родной. — Не хочу быть взрослым, — пробормотал Туён. — В детстве таких сложностей нет. Выбор между мультиками и домашкой не в счет. Тэхён снова рассмеялся: — Иногда я думаю так же. — А дядя Джун? — спросил сын. — Его ты любишь? — Его люблю, — уверенно ответил Тэхён, и именно это услышал Чонгук, когда вошел сказать Тэ, что Сунан приехала и уже ждет их в клинике.