Я еще люблю тебя (18+)

— Ви, отдай мне этот пакет! Он тяжелый! — На выходе из супермаркета покупатели могли наблюдать странную сцену между двумя мужчинами, один из которых был в положении. И весьма скверном расположении духа: — Чонгук! Я в состоянии донести это до машины. — Пакет тяжелый, Тэ! — упрямо повторял второй. — Я и сам нелегкий, черт возьми. И вообще — врач мне физические нагрузки не отменял, а ты кудахчешь надо мной, как наседка. Можно, я тебя мамой называть буду, а? — не остался в долгу Тэхён, пакеты так и не отдавая. — О, небеса, на нас уже все смотрят! — Гук закатил глаза, в который раз почти сдаваясь. Как его переспорить, Чон не знал, но не оставлял попыток. — Так заткнись и иди в машину, Чонгук. Шел второй месяц их жизни под одной крышей. И Гук был прав: это нелегко. Все-таки Тэ всегда был милым и сексуальным, а злой Тэ — милым и сексуальным вдвойне. И в этот самый день, не считая очередного препирательства в супермаркете, ничего не предвещало катастрофы: они спорили практически по привычке, Чонгук все-таки смог забрать у своего бывшего куратора злополучный пакет под каким-то глупым предлогом на выходе из магазина, они приехали домой пораньше, и когда Гук уже собирался поехать в школу за Туёном, а потом готовясь провести тихий вечер с Тэ за каким-нибудь фильмом, Тэхён выдал: — Ко мне едет Намджун. — Что? — переспросил Чонгук, затормозивший в дверях. О Джуне он почти ничего больше не слышал с тех пор, как Тэхён отказал ему, хотя они точно общались, да и Туён иногда заговаривал о нем и звонил «дяде Джуну». — Зачем он едет к тебе? — У него расширение бизнеса, квартиру в Пусане он продал, новое жилье пока не купил. Поэтому у меня остановится на некоторое время. Сегодня Намджун, наконец, будет в городе, курсы закончились, вечером приедет сюда. — Тэхён, как ни в чем не бывало, принялся за готовку, доставая более глубокую посуду и рассчитывая на большее количество людей, чем проживает в доме. — Ему обязательно ехать к тебе? — Чонгук с удивлением заметил, что в последнее время никаких поводов ревновать Тэхёна не было: он и не ревновал, расслабился и совсем забыл о Джине, Джуне — всех, кто хотел быть с Ви. Позволил себе надеяться, что они вновь станут семьей, что эти совместные вечера в конечном счете будут значить для обоих больше. Что скоро все наладится. Но тому, чтобы спустить Гука с небес на землю, даже стараться не надо, как оказалось: одна ненароком брошенная фраза, и тот вновь начал сходить с ума — от шаткости того, что сейчас имел… — Гук, в офисе у нас неудобный диван и страшная, но озабоченная секретарша, так что преимущества ночевки у меня очевидны. Да и не погоню я лучшего друга в гостиницу, он мне помогал за этот дом займ выплачивать, — Тэхён улыбнулся, — и не виделись мы уже больше месяца. Что на ужин приготовить? — У тебя гость, ты и решай! — вспыхнул Чонгук, вылетая из дома и садясь за руль, не замечая усталого взгляда Тэ. Но тот не собирался терять друзей из-за очередных выкрутасов отца своих детей. Чону дико хотелось поехать в аэропорт, дождаться хёна Намджуна и вежливо попросить того исчезнуть нахрен. Но Чонгук поехал в школу. Туён уже ждал его, потому сразу сел в машину: — А где папа? — Готовит ужин. Туён, Намджун часто к вам приезжает? — осторожно начал Чонгук, ведь срываться при сыне совсем не хотелось, он не для того приехал и остался, чтобы расстраивать ребенка. — В прошлом месяце пару раз в неделю приезжал еще до того, как вы стали жить с нами, а в этом — еще не был. Кстати, он сегодня приедет! Будет у нас несколько дней. У них с папой какие-то дела по работе, а еще он пока квартиру не купил, и ему жить негде, — выпалил Туён, а потом тихонько спросил: — Ревнуете, да? — Туён… — вздохнул Чонгук, встречаясь с внимательным взглядом сына. — Да. Я надеялся, после отказа он отстанет от Тэхёна… — Папа и дядя Намджун — друзья. Дядя Джун с папой общаются, сколько я себя помню. И дом он помог нам купить, мы же раньше в общежитии жили… Он хороший. И на аттракционах с ним почти так же весело, как и с вами! Давайте его встретим в аэропорту? Он уже скоро прилетит! Господин Чонгук, не злитесь так? Папа опять расстроится. Он всегда грустный, когда ссорится с вами. — Ты прав, Туён, — ответил Чонгук. Давно пора понять, что истерики и сцены ревности не помогут ему вернуть Ви. Значит, надо действовать иначе, сделать так, чтобы с ним Тэхёну стало комфортнее, чем с этим долбанным другом! — Ладно, поехали. Позвони папе только, а то он нас потеряет. Намджуна встретили и привезли домой, и тот сначала удивился, когда Чонгук остался. А когда Тэхён выпроводил обоих из кухни, где почти все приготовил, спросил у Гука: — Так вы снова вместе? Помирились? — Видимо, ответ высветился у того на лице. — Похоже, не совсем. Но ты здесь. Из-за Туёна? — Из-за них всех. Ты его любишь, Намджун? — Чонгуку на мгновение захотелось затянуться сигаретой, но их не было. Правила в доме Тэхёна оказались строгими — никакого курева. И тут Гук был согласен, хотя прямо сейчас душу бы продал за каплю никотина. — Да, люблю. Скорее, как брата. Мы знакомы чертову тучу лет: познакомились на вокзале в Сеуле. Мы с Чимином провожали приятеля, а он после ссоры с родителями приехал из Тэгу с рюкзаком вещей и без воны в кармане… — Чонгук удивленно посмотрел на Намджуна. Так вот откуда этот друг? Не просто университетский приятель? Черт… — Не смотри так! Да, это я затащил его на работу в то заведение, и там мы жили в одной комнате несколько лет, потом учились в одном универе на хореографии, перевелись на факультет дизайна вместе. То есть, меня отчислили за ссору с преподом, а Тэ ушел за мной. Мы близки по духу, нам легко вместе. И в итоге мы решили не давить эту легкость рутиной и серьезными отношениями. Пусть все остается, как есть, — ответил мужчина в конце. Джун, как и Тэ, не собирался терять друга. — А как есть? Вы все еще любовники? — прошипел Гук, даже не зная, хочет ли услышать правду. — Тебе не понравится ответ, Чонгук, — усмехнулся Джун. — У нас давненько ничего серьезнее вечерних посиделок не было, да ему сейчас и нельзя. Но если он попросит меня быть с ним — в любом качестве — я буду. А теперь ты мне скажи: чего ты хочешь от него? Не знаю, говорили ли тебе, но он себя после ваших отношений по осколкам собирал, и то ради сына. И вот ты нарисовался спустя семь лет, права заявляешь на них. А потом что? Опять свалишь? — Намджун немного навис над Чонгуком, всегда был выше. — Не свалю, — Гуку дико хотелось ударить, подраться, вышвырнуть этого «друга» к черту, но он не имел на это права. — Ты прав, мы не вместе, но я не отступлю. И тебе его не отдам. — Не говори о нем, как о вещи. «Не отдам», «Не отпущу», — протянул Намджун. — Он человек, Чонгук. Очень искренний и ранимый в глубине души. Ты даже не представляешь, насколько его сломал. Тэ многих готов впустить в свою постель, но в свое сердце и в свою жизнь так никого больше и не впустил. Боялся снова вляпаться в дерьмо под названием «любовь». Мы поэтому и сошлись на постоянной основе: без помешательства друг на друге все проще. Хотели поговорить — сидели на кухне всю ночь и болтали, хотели выпить — покупали вино и пили, хотели трахаться — трахались и не делали друг другу мозги. В какой-то момент даже смогли прогнать из койки призраки наших бывших. Но тут ты появился во плоти. И, знаешь, почему он еще не бросился тебе на шею? Боится. Что снова станет слишком зависим от своих чувств к тебе, а ты опять свалишь в закат в объятия новой жены. А теперь, позволь, я спрошу: ты его любишь? — Люблю, Намджун. Все эти годы любил, — пробормотал Чонгук. Слова старшего отрезвляли. Он ведь не сказал ничего такого, что не было правдой. Да, Тэхёну было непросто, и теперь у него туго с доверием. Да, он не вещь, и только сам Ви решит, кто с ним будет, и будет ли вообще кто-то. Но легче от этого понимания не становилось. — Если любишь, оставь ему право выбора. Не заставляй снова привыкать к тебе, Чонгук. Ему и так нелегко. — Намджун, зачем он тебе? Зачем приезжаешь, почему не оставишь его в покое? — Чонгук поймал себя на мысли, что не чувствует былой злости или ревности, только усталость — от разговора, от ситуации. — Его нельзя оставлять в покое. Нельзя оставлять один на один с прошлым. Да и настоящее у него не очень. Зачем тогда друзья? Да и в постели он бог, черт возьми. Но, все же, в первую очередь, он мой кармический бро. И я буду рядом столько, сколько ему нужно. Когда мне было хреново, он меня не кинул, хотя там тоже та еще яма была. Ни семьи, ни работы, но крепкий алкоголь, как залог счастливого дня. Я благодарен ему, и не смогу жить спокойно, зная, что ему тяжело, а меня нет поблизости, чтобы поддержать, — Намджун мягко улыбнулся: — Но если вы все же помиритесь, ревновать тебе не придется. Не знаю, почему ты так бесишься от всего подряд. Из-за прошлой его работы? Из-за того, что видел нас вместе? Но и тогда был, и сейчас — он свободен, разве нет? Но в отношениях, серьезных, настоящих, Тэ себе даже легкого флирта не позволит. Ви же верный до безумия. Предан, как пес, тем, кого любит. Но и сам ждет от других того же. Не подкачай уж, если решился. Все-таки, такая любовь нечасто дается. — Вы ужинать будете? — Туён заглянул в зал, улыбаясь. — Мы с папой уже голодные, так что, если не придете, начнем без вас! *** Ужин прошел на удивление спокойно. Обсуждали в основном дела, Намджун был хорошим специалистом, а потому разговор легко настроился на рабочее русло и неспешно протекал в нем до того момента, как Туён, зевнув, сообщил, что будет собираться спать. Тэхён пошел, чтобы уложить ребенка, Чонгук и Намджун снова остались наедине, в этот раз просто решив молчать, чтобы не провоцировать друг друга на ссору или философскую беседу. — Тебе не пора? — спросил в конце концов Чонгук. — Я остаюсь здесь, — пожал плечами Намджун. — В гостевой занято, — улыбнулся Чон. — Поэтому он спит со мной, — выдал вошедший Тэхён. — А что, кровать большая! И Чонгуку вновь захотелось убивать: он никогда не забудет эту кровать и два сплетенных тела на ней. — К черту, — прошипел он, вылетая из кухни и хватая с журнального столика ключи от машины. Но, выйдя из дома, он как никогда остро понял, что ему больше некуда ехать. И он тихо вернулся назад. Тэхён сверлил взглядом хлопнувшую дверь. — Ты не жестко с ним? — Намджун мягко обнял друга за плечи, не привнося в этот жест ничего лишнего. — Мы договорились, что живем, как соседи, — вздохнул Тэ, расслабляясь в сильных руках друга. — Ты сам-то веришь в это? — подколол он. — Да слепой же понимает, что ваши чувства все еще в силе. Не хочешь попытаться? — Намджун… Я думал, что справлюсь сам, но это трудно, а мне нельзя загонять себя. Я не прощу себе, если с малышом что-то будет не в порядке, он не виноват, что его родители — идиоты, которые не смогли сохранить отношения. Чонгук предложил помощь. Пообещал, что не станет пытаться вернуть прошлое… — Он ревнует. — Я знаю. — Ему больно. — Мне тоже, Намджун. В конечном счете, я ему ничего не должен, он сам бросил меня. Я не его партнер, чтобы устраивать мне сцены. Это мой дом, ты мой гость. А он всегда волен уйти, я не держу, — Тэ осторожно выпутался из объятий и направился к выходу из кухни. — Ты мстишь? Выдержку проверяешь, заставляешь беситься? — Я просто хочу, чтобы он понял, что я могу жить без него. Что научился за эти годы. Я же только смирился, что его нет и уже не будет, Джун. Только привык засыпать и просыпаться без него. И я не собираюсь терять друга, который вытянул меня из гребаной депрессии ради человека, который меня в нее вгоняет своими закидонами. Если он думает, что я тут трахаться с тобой собираюсь, пусть думает. А с ним в одной койке я точно не засну, понимаешь? Не хочу тешить себя напрасными иллюзиями. Не будет как раньше. Да я и не хочу. Тогда все эти сцены ревности даже льстили немного, мол, любит, боится потерять… но дай ему волю, он меня к батарее наручниками прикует, чтобы я точно принадлежал лишь ему. Посмотрел на кого-то — шлюха, улыбнулся кому-то — шлюха, поговорил по телефону с кем-то — шлюха. А я не кролик — ебаться со всеми направо и налево ему назло. Вот как ты представляешь нашу жизнь? Я работаю, у меня куча знакомых, деловых партнеров, приятелей, в конце концов. Он не сможет сдерживаться, а я не смогу терпеть это, как раньше. Пошли спать. Я, как собака, устал. — Я тоже, Ви… — тихо прошептал вернувшийся в дом Чонгук. — Я тоже… На лестнице послышались шаги, Тэхён и Намджун поднялись наверх, а Чонгук тихо прошел на кухню, в которой от сытного ужина остался лишь вкусный запах, и присел за стол, зарывшись пальцами в волосы. Спать, конечно, не хотелось: хотелось хоть как-то выбросить из головы этот вечер, но мысли так и крутились вокруг сложившейся ситуации. И горше всего было от одной из них: Тэхён, по большому счету, прав. Он тогда был слишком гордым, чтобы выслушать, оборвал все связи, а когда решился на откровенную беседу, было уже поздно. И нет ничего удивительного, что за годы разлуки Тэхён построил новую жизнь. Он же построил. Только не очень-то крепко. А его Ви всегда был основательным: как говорила его бабушка, близко локоть, а не укусишь… И он не сможет запереть его от всего мира. Ревновать никогда не перестанет. Не перестанет бояться потерять, если получит вновь. Замкнутый круг, сводящий с ума… — Вы не спите? — Туён вошел на кухню, полез в холодильник и достал коробку сока. — Жарко сегодня… — Да, душно, — выдавил улыбку Чонгук. — На папу злитесь? — Туён вернул коробку на место, поглядывая на второго отца. — Я не злюсь на него, Туён. Я на себя злюсь, — прошептал Чонгук. — Будь я рядом с вами с самого начала, сейчас не пришлось бы сходить с ума от ревности. Он меня не простит, да? — А я думаю, что простит! — улыбнулся Туён, подходя к отцу. — Иначе бы не разрешил вам быть здесь. Я знаю, что он вас любит. Много людей хотели быть с папой вместе, кроме Джуна, они были очень хорошими. Дядя Джин, например… но папа всегда говорил, что ему достаточно того, что у него есть я. Только я много раз слышал, как дядя Чимин ругал папу за то, что он до сих пор вас не забыл. Вы только не обижайте его больше, ладно? И он вас не станет тогда… — Я очень постараюсь, Туён! — улыбнулся Чонгук. Слышать от ребенка немного наивные, но уже такие взрослые слова, было и забавно, и больно. С детской непосредственностью он выдавал то, до чего иной раз они с Тэхёном не то, чтобы не могли додуматься… просто не хотели признать. Что оба все еще любят друг друга. Что проверяют друг друга, пытаются привыкнуть к себе новым. — А ты чего не спишь? — Пить захотел. Чонгук налил ребенку еще соку и проводил в детскую, задерживая взгляд на спальне Тэхёна. Он бы многое отдал сейчас, чтобы оказаться на месте Намджуна и просто иметь возможность засыпать рядом с любимым человеком. Вернувшись на кухню, Чонгук приглушил свет и достал ноутбук — если не спится, то хоть на работу отвлечется. Сколько он так просидел, и сам не заметил, а потом на кухню вошли. Сонный Тэхён в длинной растянутой футболке, почти сползшей на плечо, выглядел по-домашнему тепло, и у Чонгука на миг перехватило дыхание: когда он последний раз видел Ви таким? Кажется, жизнь прошла… — Три ночи, чего сидишь? — пробормотал Тэхён, доставая воду из холодильника. — Не спится. А ты чего проснулся? — Разбудили, — пожал плечами Тэхён. — Сам с «другом» спать лег, — пробурчал Чонгук, надеясь, что Тэхён не обратит внимания на эту тихую вспышку ревности. — Да причем тут друг, — улыбнулся Тэхён. — Намджун без задних лап дрыхнет. Малой расшалился. — Что? — Толкается, — поморщился Тэхён. — Можно мне… — подошел к нему Чонгук, не зная, как правильно попросить разрешения прикоснуться. И осторожно положил ладонь на живот. Было странно одновременно чувствовать крепкие мышцы и заметную округлость. И ощутимые толчки. — Больно? — Немного, — улыбнулся Тэхён. — Еще подрастет — будет очень больно. Оба замолчали, не зная, что говорить, и простояли в тишине несколько минут, пока малыш не успокоился. — Навоевался, — зевнул Тэхён. Чонгук нехотя убрал руку, а потом снова протянул ее Тэхёну: — Пойдем спать? — Так иди, — снова пожал плечами тот. — Чего сидел-то? — Пойдем вместе? Знаешь, я очень скучаю по тем временам, когда мы просто засыпали вместе. Я обещал, что не стану навязываться, буду просто соседом… это трудно, Ви. — Руку на живот положи… — проговорил Тэхён, словно не слыша, о чем Чонгук говорил до этого. Тот выполнил. Успел ощутить еле заметный пинок. — А теперь убери, — попросил Тэхён. — Ты чего? — Это не я. Пока ты ко мне прикасаешься, он лежит тихо, убираешь руку — пинаться начинает, — усмехнулся Тэхён. — Видимо, сегодня я ночую с тобой в гостевой, Чонгук. Спать хочу, умираю, а он все никак не успокоится. И я вместе с ним. — Иди, я в душ на пару минут, — пробормотал Чонгук, думая, что так и не переоделся в домашнее. Когда он вернулся в гостевую, Тэхён лежал почти на краю, пытаясь заснуть. — Я тебя не съем, Ви… — прошептал Чонгук, осторожно притягивая его к себе и укладывая осторожно ладонь на живот. — Засыпай. Не удержавшись, осторожно оставил на шее легкий поцелуй, тут же утыкаясь в подушку и стараясь выровнять дыхание. Не время сейчас для этого. Он уже знал, что Тэхён давно перестал относиться к сексу, как к чему-то сокровенному, куда важнее было то, что он позволяет сейчас: просто засыпать вместе, обнимать его, чувствовать, как еще не появившийся на свет малыш успокаивается под невесомыми движениями ладони Чонгука… *** Утром Гук с разочарованием понял, что впервые за все время их с Тэхёном совместной ночевки, проснулся вторым. А так хотелось понаблюдать за ним спящим. Но тот уже готовил завтрак для себя и сына, торопился в офис, ураганом пронесся по всему дому, собирая себя, ребенка и почему-то Намджуна, получил почту, закинул конверты на столик и умчался по делам, сказав Чонгуку, что сына из школы заберет сам. Гук, в который раз убедившись, что хочет стать частью этой маленькой семьи (только без Джуна, пожалуйста!), тоже быстро позавтракал и бегло просмотрел письма. Теперь они приходили иногда и на его имя. Его внимание привлек конверт без имени отправителя. Письмо было для Тэхёна. Чонгук никогда не лез в его почту, но сейчас что-то словно заставило его аккуратно вскрыть конверт. Там было письмо, распечатанное на принтере. Всего одно предложение: «Ты за все заплатишь!» — Что за черт? — пробормотал Гук, решив, что письмо пока заклеит назад и оставит, но если Тэхён промолчит, то вечером признается, что влез, и попросит объяснений. Это было похоже на угрозы. Едва он открыл шифлот с канцелярскими принадлежностями, на него высыпался ворох аналогичных конвертов, уже вскрытых: «Ты заплатишь». «Ты сдохнешь, извращенец!» «Я убью тебя!» «Я его еще заберу!» «Ненавижу! Ты ответишь мне!» «Я отниму у тебя то, что ты отнял у меня, тварь!» Чонгук читал, и чем дальше читал, тем сильнее догадывался, чья это работа. — Ви, и какого черта я об этом ничего не знаю? — прошептал он, прочитывая последний найденный текст: «У тебя он тоже не родится!».