Я еще люблю тебя (18+)

— Сунан? Сунан! — прокричал Чонгук в трубку, и Джин выскочил в коридор: — Чонгук, ты чего кричишь, ночь еще?! Всех пациентов мне перепугаешь к чертовой матери… парни, вы чего? И Чон, и Ким выглядели странно побледневшими и напряженными. — Док, там Сунан твоя сказала, что у пациента из палаты «12-а» остановка сердца, — прошептал Намджун. — Но она же могла говорить не об Тэхёне? — Сунан шла проверять именно его. Но она же еще пару часов назад говорила, что все нормально прошло, — Чонгук говорил уже спокойнее, но руки противно дрожали. НЕ отпускало то предчувствие, что душило, когда он отпускал Тэ на операцию. — Надо ехать туда. Туён спит? — Должен проспать до утра, — подтвердил Сокджин, набирая номер сестры. Доктор Пак не брала трубку. Значит, точно что-то случилось. Но с кем? — Я поеду тогда, — Чонгук пошел к выходу, Джун, кивнув коротко Джину, вышел следом, догоняя младшего: — Давай на моей машине поедем? Я за руль сяду. У тебя руки трясутся… — выглядел Чонгук и впрямь неважно, и хоть Намджун сам был чертовски уставшим после рабочего дня и почти суточного отсутствия сна, все же себе он доверял в этом деле больше. — Слушай, чего ты прилип, а? — предсказуемо взвился Чон, а у Джуна не было сил еще и с ним цапаться, поэтому он старался говорить спокойно и убедительно, хоть и сам был на взводе: — Я не знаю, что случилось там, но если реально что-то с моим другом, ты меня оттуда силком не вытянешь. И о тебе же забочусь. Машин нет почти, но с чем духи не шутят? Попадешь в аварию, кому легче будет? Тэ сейчас и так хватает забот, ясно? Чонгук и сам не понял, как Намджун во время своей речи подвел его к машине и почти силой втолкнул на пассажирское сидение, а потом занял водительское кресло и вдарил по газам: — Да расслабься, я хорошо вожу. Доедем быстро. Пока Чонгук едва сдерживал ругательства, Намджун уверенно вел машину по каким-то маленьким улочкам, о существовании которых Гук и не догадывался, и очень скоро перед ними показалось здание перинатального центра для мужчин с Т-геном. — Приехали, пошли, — скомандовал Джун, почти бегом направляясь к дверям клиники, Чонгук выдохнул, стараясь унять тревогу, и рванул за ним, но вход им перекрыла женщина на ресепшене: — Молодые люди, куда вы? У нас не приемные часы! — время на самом деле было поздним, почти три часа ночи, а они влетели, как сумасшедшие. Но стыдно почти не было, тревога за Ви как-то перекрывала это чувство. — Простите, — извинился Чонгук, подходя к стойке. — К вам сегодня поступил пациент, Ким Тэхён. Могу я узнать, все ли с ним в порядке? — Кем приходитесь пациенту? — недобро поинтересовалась медсестра. — Партнер, — даже не раздумывая, ответил Чонгук, все быстрее и быстрее теряя терпение. Ну почему бы просто не сказать, что Тэ жив и с ним все хорошо? Какая это тайна? Если только… — Согласно медицинской карте, у господина Кима нет официального партнера, прошу вас подождать лечащего врача, — ответила женщина, указывая на диванчики в конце холла. — Боже, вы просто можете сказать, в порядке ли он? — стараясь не повышать голос, проговорил Намджун, словно читая мысли Гука, но женщина не спешила заверить их, что все хорошо. Она помолчала немного. — Он жив? — выдавил Чонгук, чувствуя, как голос предательски срывается. — У меня почти нет информации, да если бы и была, разглашать не могу. Все, что могу сказать о Ким Тэхёне — он в реанимации. Все было в порядке, затем доктор Сунан пошла проверить пациента и тут же вызвала реанимационную бригаду. Больше новостей нет. И я не должна была этого говорить… — все же не стала молчать сотрудница клиники. — Значит, она все же была в его палате, — прошептал Намджун. — Подскажите, где мы можем подождать доктора Сунан? — Присядьте на любой диван, — вновь указали им, и в молчании мужчины сели. — А что с малышом? — спросил Намджун, нарушая бьющую по нервам ночную тишину больницы. — Сунан сказала, с ним все хорошо, пока на специальном оборудовании. Мне же все равно не скажут. Черт, если бы мы только состояли в официальном партнерстве… нужно было убедить его… — Чонгук до боли впился в свои волосы пальцами, подумав, что этот день непростительно длинный. — Он бы не согласился, ты же знаешь… — хмыкнул то ли друг по несчастью, то ли соперник. Сейчас все это в один миг показалось таким мелким: ревность, глупые ссоры, ребяческие претензии и бодания. Такая херня это по сравнению с жизнью. С возможностью заговорить, обнять, растить детей вместе, просто быть друг у друга! — Я не о настоящем времени, Намджун, — вздохнул Чонгук, чувствуя острую необходимость говорить хоть о чем-то и хоть с кем-то, иначе точно свихнется, пока ждет новостей, которых ему могут и не предоставить, — я о том, что почти девять лет назад мы хотели узаконить отношения, когда мама стала намекать, что мне пора обзавестись семьей. Я как раз заканчивал магистратуру. Но Тэ тогда предложил мне сначала доучиться, потом были еще какие-то пустяки, из-за которых мы откладывали… А я хотел очень семью и ребенка. С ним. А потом… потом — ты знаешь. Чонгук обвел взглядом помещение, чтобы наткнуться глазами на маленький алтарь в конце коридора — в самом уголке. Обычно в больницах их не устанавливали, но все же традиции иногда оказывались сильнее, и врачи оправдывали наличие «молельных уголков» одним из способов оказать пациентам и их близким психологическую поддержку. Он прошел к алтарю, складывая руки в почтительном жесте, подумав, что даже не знает, о чем попросить сейчас Будду, Иисуса, духов и любые высшие силы. Не то, чтобы Чонгук был верующим, но сейчас хотелось ухватиться хоть за что-то. «Пусть Тэхён и мальчики будут живы!» — нужная просьба оказалась в голове и принесла с собой новый виток тревоги. — Почему Сунан нет так долго? — прошептал Гук, продолжая стоять у алтаря. Он и так полночи уже провел на больничных стульях, в креслах и диванах. — Чонгук! — кажется, через вечность голос Сунан вытащил его из тоскливых мыслей. — Что случилось? — тот едва не подскочил на месте, услышав свое имя. — Пошли, сядем, — устало позвала его врач. — Он жив? — повторил свой недавний вопрос Чон, боясь услышать ответ. — Полчаса назад констатировали смерть… — Что? — в голове зашумело, и Чонгук пожалел, что не послушал Сунан и не присел, потому что ноги перестали держать, а в глазах резко потемнело, и, как в тумане, он услышал: — Клиническую. Две остановки сердца за последний час. Вроде, вытащили, но состояние нестабильно, я пока не могу гарантировать, что ему резко не станет хуже. Его ввели в медикаментозную кому, Чонгук. И я не понимаю, что случилось. Он в порядке был, когда операция закончилась, — доктор Пак утерла слезы, там, в палате она была собрана и делала все, чтобы спасти пациента, но сейчас в полной мере накатило осознание, что она доставала с того света не кого-то, а солнышко-Тэ. Тэ, который ненавязчиво свел их с мужем, когда они оба дико тормозили и не решались начать встречаться, Тэ, который сидел с их дочкой, Тэ, который добрую половину вечера пел на их свадьбе, когда заказанные музыканты просто не приехали, Тэ, который… который был и ей, и Чимину братом. Черт, надо позвонить Чимину, он же еще не знает… — Было кое-что еще, — наконец, говорит Сунан. — Когда я вошла, приборы были отключены, у него разошлись швы, подушка валялась на полу, капельницы были выдернуты, открылось кровотечение. — Как это, все выключено? — упавшим голосом спросил Чонгук, до которого сейчас с трудом доходила информация о том, что Тэхён не умер. Пока не умер. Потому что все плохо. — Коллеги считают, что он мог прийти в себя. Иногда из-за гормонов и стресса и у женщин, и у мужчин сносит крышу, начинается психоз или вроде того. Но Тэхён… не думаю, что вторые роды ввели бы его в депрессию настолько сильную, что он, едва очнувшись, устроил бы дебош в палате… — запальчиво начала размахивать руками женщина, вскакивая с дивана. — Погоди, ты хочешь сказать… — доходило медленно, но одно Гук понял хорошо: возможно, Тэхёна кто-то пытался убить! — Что кто-то приходил. И сделал это. Выключил аппараты и выдернул капельницы. И я хочу запросить запись камер у службы безопасности. Тебе нельзя, наверно, смотреть. Ума не приложу, кто мог это сделать, — Сунан говорила, выплескивая напряжение. Она обещала, что с Ви все будет хорошо, что он проснется, сможет увидеть сыновей, и все у него наладится. Но то, что она увидела в палате… молчащие приборы, развороченные вены Тэхёна от неосторожно вынутых игл, пропитавшуюся кровью простынь на месте шва… Как удалось взять себя в руки и провести необходимые процедуры по спасению друга, она и не вспомнит. А вот то, как в реанимации у Тэхёна дважды остановилось сердце — не забудет никогда. И если в первый раз это были секунды, то во второй — почти две минуты. Ее коллега уже был готов констатировать смерть, но она продолжала работать дефибриллятором. И слабый пульс появился. Решение коллег погрузить Тэхёна в искусственную кому она приняла уже на автомате. Хотя, для него, возможно, это было самым верным решением. И сейчас Сунан валилась с ног, но поверить, что Тэхён учинил такое сам, не могла. А потому пошла к охране. — Я догадываюсь, кто. Пока не знаю, как. Можно, я все же с тобой? Посмотришь сама сначала, и если там что-то будет, покажешь мне? — напросился Чонгук. Намджун тенью скользнул за ними. — Ладно, — согласившись, Сунан прошла к посту охраны и попросила дать ей просмотреть запись камеры с того момента, как она покинула палату Тэхёна, до момента своего второго посещения. Поначалу коридор был пуст, ночью здесь всегда тихо, если никто не спешит появиться на свет. Но потом она увидела женщину в форме медсестры, вошедшую в палату. Та пробыла там почти двадцать минут, а потом вышла, не снимая маски, сняла форму в конце коридора и выбросила ее в контейнер для грязных бахил. Она прокрутила запись назад, показывая мужчинам. — Я вызываю полицию, — решила Сунан. — Я ее убью… — прошептал Чонгук, сжимая кулаки.