Я еще люблю тебя (18+)

Когда Чонгук привез Тэхёна домой, а сам поехал в школу за Туёном, мужчину встретила госпожа Чон: — Тэхён, у вас с Чонгуком все в порядке? — женщина была одета так, будто собралась на важную встречу, а не готовила еду. — Если вы о том, поссорились мы или нет, то нет, не настолько, чтобы устраивать разборки, — устало вздохнул Тэ. — Тогда могу я вас оставить одних до завтра? Здесь живет моя давняя подруга, зовет меня в гости уже несколько дней. Справитесь? — улыбнулась ему мама Чонгука. — Думаю, вам стоит побыть вдвоем… — Конечно. Вам необязательно здесь быть. Я справлюсь, — пожал плечами мужчина, думая, что бы приготовить на ужин, а потому поглядывая в сторону кухни. — Тэ, я вам уже приготовила поесть, Ханьюл спит. Прости, что вновь хозяйничала на твоей кухне, но тебе на самом деле нужно меньше напрягаться… — Вам, правда, не нужно было, — выдохнул Тэхён. — И не нужно делать вид, что вам не плевать на меня, что вы рады тому, что Чонгук опять здесь, со мной, хотя вы приложили много усилий… что я ненавижу, так это двуличие, госпожа Чон. — У тебя есть полное право злиться, и я заслужила все, что ты сказал… — мама Чонгука подошла к нему и неожиданно для Тэхёна притянула к себе в объятия. — Но вот что я скажу сейчас: я никогда не видела сына таким разбитым, как в те дни, пока ты был в больнице. Даже семь лет назад, когда вы поссорились. Тогда я понятия не имела, как много ты значишь для него. Не верила, что у вас это все серьезно. Теперь знаю, что он с тобой по-настоящему счастлив. Так, как не будет счастлив ни с одной женщиной. И я рада, что ты жив, что в порядке ваши дети, мои внуки, что у вас впереди еще есть время исправить то, что я разрушила из-за своих глупых убеждений и обид, которые никак не относятся к тебе. Мой муж был прав, отзываясь о тебе как о достойном человеке… — госпожа Чон отстранилась, все еще придерживая Тэ за плечи и глядя ему в глаза. — И я очень хочу прекратить это, Тэхён. Сгладить неприязнь между нами. Я мама Чонгука, ты — его любимый. Я не должна была заставлять его выбирать. И знай, пожалуйста, что сейчас, спустя эти годы, я смогла принять тебя, я уважаю тебя. Мой муж прав, мы могли однажды получить второго сына, и я сожалею теперь, что этого не произошло. Прости меня, если сможешь… — Госпожа Чон, — прошептал Тэхён, опуская глаза, — вы правы. Я очень злился на вас, на Чонгука, на вашу дочь, которая не постеснялась назвать моего ребенка уродом при всех… но, знаете, там, в больнице, я многое обдумал. Понял, что устал злиться. Можно ненавидеть всю жизнь, как это делали вы, и не стать в итоге счастливее. Я так не могу и не хочу. Я не держу на вас зла. Не хочу ставить Чонгука перед выбором. Вы — его семья. Мои сыновья — тоже, если он хочет быть рядом. — Он хочет. И быть рядом с тобой тоже. Ты — его семья, Тэхён, и это не смогла изменить ни ваша разлука, ни его женитьба. С Виен он был тенью себя прежнего… с тобой Гук — просто живой. Если у вас все в порядке, я поеду, но если почувствуешь себя хуже или понадобится помощь с мальчиками, позвони. Наша гордость, гордость каждого из нас, сыграла с нами злую шутку. Не хочу повторять былых ошибок, — женщина вернулась в комнату за сумкой, обулась и уже была готова выйти. — Госпожа Чон… — Тэхён, подхватив на руки кота, стоял у коридора, — так вы, на самом деле, теперь не против меня? Меня в жизни вашего сына? — Как я могу быть против, мальчик? Он любит тебя, у вас двое детей. Ты любишь его. И это чувство у вас… сколько? — Почти четырнадцать лет, — прошептал Тэхён. — Господи, — выдохнула та. — Я считала, что это невозможно. Противоестественно. Но нельзя отрицать очевидное. Постарайтесь вновь сделать друг друга счастливыми, хорошо? А с дочерью я сама поговорю. Это я воспитала ее так. А вот Чонхён хочет навестить вас. Ты не против? — Нет, мы в прошлом немного общались, — улыбнулся Тэхён. — Я буду рад видеть его. — Я передам. Все, я ушла. И, Тэхён… правда, если будет трудно, позвони. Я тебе очень много задолжала. За твою боль… и за замечательного внука. Двоих, точнее, — госпожа Чон тепло улыбнулась и вышла из уютного дома, где все это время чувствовала себя очень хорошо и тепло. Что ж, она сделала, что должна была — смирила свою гордыню ради счастья сына. Нет, ей все еще чужды были отношения между мужчинами, но сейчас просто не повернулся бы язык назвать Туёна или Ханьюла уродами, а самого Тэхёна — ошибкой природы. Она понимала сына. В таких людей, как этот Ким, очень легко влюбиться. И большое счастье, если ты любим в ответ. — И вот стоило оно того? — спросил Тэхён кота. — Пострадали все. Чонгук, Туён, я. Эта дура Виен. Ненавидеть бы ее за то, что играючи отняла мое счастье, а не могу даже этого теперь. У меня есть Туён и Ханьюл, небеса ни на миг не оставили меня одного с моей болью. А у нее не было ничего. Ни детей, ни Чонгука, видимо, по-настоящему не было. Немудрено и спятить. Ладно, Рыжий, пошли жрать. Че-то ты похудел у меня… Кот довольно мурчал в его руках, полностью согласный со словами хозяина, особенно последними, а потому походу на кухню был рад. Там нашлись тушеные овощи, рис и неострая свинина, острое и жареное Тэхёну было все еще нельзя, но выглядели нежирные блюда вполне аппетитно. Коту тоже так показалось, но зверя ждал только его корм. Тэхён поставил чайник, и вскоре хлопнула входная дверь. Вернулись Туён и Чонгук. — Папа! — сын вихрем влетел на кухню: в последнее время силы и энергия к нему возвращались. — Привет! — Привет, родной, мой руки, и будем ужинать. Бабушка приготовила для нас еду, — улыбнулся Тэхён. — Бабушка готовила? — фыркнул ребенок, гоняясь за своим питомцем, который, зажевав корм, стремился спрятаться от настойчивого внимания маленького хозяина. — Да. А что, не нравится ее стряпня? — рассмеялся мужчина. — Твоя лучше. Я уже говорил, — улыбнулся в ответ мальчик, успевая поймать и потискать кота, раз уж еще не помыл руки. — Когда это? — поинтересовался Тэ, накрывая на стол на всех. — Когда ты был в больнице, — вздохнул Туён, наконец, отпуская животное. Кот вновь бросился к миске, надеясь, что успеет поесть спокойно, пока не заинтересует кого-нибудь еще. — Завтра все приготовлю сам, — Тэхён растрепал сыну волосы, смеясь над осоловевшей мордашкой бедного кота, который отвык, чтобы его столько тискали, — иди, мой руки. Чонгук, успев переодеться в домашнее, тоже пришел на кухню: — Мама звонила, сказала, что уехала к подруге… так я остаюсь, Ви? — А ты хочешь уехать? — Конечно, нет, Тэхён! — Чонгук подошел к мужчине, мягко обнимая. — Я ведь уже говорил, чего хочу… — Тэ напрягся, понимая, что подобный тон то ли бывшего, то ли теперь уже настоящего по-прежнему заводит, как и много лет назад. — Ой, а вы помирились да? — услышали они довольный возглас Туёна. — Так, все! Все за стол! — скомандовал окончательно смутившийся Тэхён. Поначалу послушался только Рыжий, быстро спрятавшийся под столом от строгого хозяина. *** Ханьюл поел и вскоре после того, как Тэхён немного погулял с ним во дворе, заснул, Ви принял душ, уступая ванную Чонгуку, и лег в постель, думая, что сегодня, кроме как утром, приступов не было. Но вот чертовы спазмы давали о себе знать, отзываясь неприятным тянущим чувством внизу живота. Похоже, ему не выйдет отделаться от назначения доктора. Да и Чонгук был не против такого поворота. Но сам Тэхён не то, чтобы разделял эти восторги… нет, Гук все еще привлекал его, как иначе? Он помнил, какими были их отношения почти восемь лет назад, да и та ночь в Сеуле, а еще одна — в его доме, еще больше освежили воспоминания. Им было хорошо вместе. Но, тем не менее, хотелось оттянуть момент новой близости, отложить на неопределенный срок… стоило признаться: как бы Тэ не убеждал себя, что готов оставить прошлое позади и начать все сначала, он просто-напросто боялся снова сближаться по-настоящему и всерьёз. Погруженный в свои мысли, он пропустил тот момент, когда Чонгук вышел из душа и тоже лег в кровать, забираясь под легкое одеяло, и вынырнул из размышлений только тогда, когда теплые руки Гука сначала коснулись его талии, а затем скользнули к животу под тонкую футболку. Он перехватил ладонь Чонгука, глупо смущаясь и шепча: — Знаешь, мой живот пока еще не самое сексуальное зрелище… Шрам был темным, а кожа на животе дряблой, с не сошедшими растяжками. Тренировки пока были запрещены, так что он еще нескоро приведет себя в порядок. Хотя бы «пуза» не было, ведь матку в этот раз удалили… — С этим я готов поспорить, Ви, — ответили ему, все же осторожно проводя ладонью по напрягшемуся животу и груди, — вряд ли меня может смутить то, что ты сейчас не в столь спортивной форме, что прежде. Во-первых, причина этого сейчас сопит в кроватке, и я думаю, что оно того стоило, а во-вторых — я хочу тебя любым, знаешь? Да и не так все ужасно, главное, чтобы не болело… или тебе больно? Что не так? — Да все так, Чонгук, — вздохнул Тэ, поворачиваясь к нему и обнимая в ответ. — Когда ты это говоришь, я становлюсь уверенным в том, что что-то не так. — Гук вновь, лаская, прошелся ладонью теперь уже по спине Тэхёна, чувствуя, что тот напряжен. — Тебе неприятно? Знаешь, такое чувство, что мы, как и тогда, больше десяти лет назад, впервые оказались в постели. Ты тоже был таким. Сдержанным, зажатым… сейчас чего боишься, Ви? — И все-то ты знаешь, умник, — улыбнулся Тэ, придвигаясь ближе и носом утыкаясь Чонгуку в шею как тогда, несколько лет назад. — Ты же помнишь, почему я был таким, да? — Не все в порядке в семье, вечное неодобрение, уход из дома, работа в том клубе… — Не продолжай. На самом деле, все это давно в прошлом, то подобное отношение моей семьи… не то, чтобы серьезно пошатнуло самооценку. Просто, пока мы были вместе, я всегда думал, что не слишком хорош для тебя. Что мальчишка из деревенской семьи, несколько лет крутивший задом для извращенцев, явно не пара тебе. И что рано или поздно ты это поймешь и найдешь того, с кем тебе будет лучше. И после нашей ссоры этот страх так или иначе осуществился, — прошептал Тэхён. — Я, казалось, смирился с этим. И с тем, что, наверное, не получится у меня со всеми моими тараканами нормальная семья. Перестал пытаться. А теперь ты снова здесь, а я чувствую себя двадцатилетним пацаном, который все еще не может поверить, что кто-то вроде тебя выбрал кого-то вроде меня… Да и все, что произошло, все, что сделано и сказано и мной, и тобой — это не получается отпустить так просто, Гук. — А ты хочешь отпустить? — Если бы не хотел, здесь был бы кто-нибудь другой, — Тэхён поморщился от очередного противного спазма, думая, что все же не зря решил подготовиться, пока был в душе, и Чонгук заметил: — Это то, о чем говорила Сунан? Предписание доктора надо выполнять, Ви. Но ни тогда, ни сейчас я не хочу заставлять, ты же знаешь? — Знаю. А еще знаю, что мне нужно, наверное, меньше думать, Гук-и, — усмехнулся мужчина, чуть приподнимаясь и целуя своего младшего, не давая себе времени на сомнения и самобичевание. — Что ты делаешь? — выдохнул Чонгук, понимая, что еще немного, и сдержаться уже не сможет: Тэхён всегда для него был самым сексуальным. — Выполняю предписание врача. Смазка под подушкой, — ответили ему, снова втягивая в поцелуй, и Гук не стал сомневаться. Перехватывая инициативу, он мягко толкнул Тэ на спину, снова поцеловал, пытаясь стащить футболку, и на слабый протест старшего выдохнул: — Я не увижу под ней ничего отталкивающего, любимый! — и когда ему все же удалось отвоевать ненавистную тряпку, скользнул поцелуями по шее, груди, прошелся языком по чувствительным соскам и темнеющему шраму от кесарева, подбираясь к резинке боксеров и стаскивая их тоже. Тэхён уже был слегка возбужден, и Чонгук, не долго думая, обхватил губами головку, длинными пальцами касаясь входа и осторожно проникая внутрь. — Я готовился. К чему эти телячьи нежности? — прохрипел Тэхён, зная, что еще немного, и от этих знакомых ласк точно забудет обо всем на свете. Слишком было хорошо от одной мысли о том, кто его касается сейчас, о том, что этот человек снова принадлежит ему. — Я тоже выполняю предписание, Ви, — отозвался Чонгук, отрываясь от исполнения минета, часть навыков в котором он все же растерял из-за отсутствия практики, — добрый доктор же ясно сказала: качественно, но нежно… — Ох, черт! — прошипел Тэхён, когда Гук умудрился все же пропустить его член в горло и перестал вставлять едкие комментарии. Чонгук же, ненадолго оторвавшись от своего занятия, скинул одежду и с себя тоже, достал тюбик смазки, что был приготовлен его старшим, снова нашел его губы, решив еще немного растянуть Тэхёна. Сегодня хотелось все делать не спеша, заново вспоминая и изучая друг друга. Тэхён же, принимая прикосновения, и сам не остался в долгу, превращая невинный поцелуй во французский и давая свободу рукам, оглаживая горячее тело любимого человека: — Чонгук, — пробормотал он, отрываясь от любимых губ, — хватит, давай уже… — Давно же не было, будет больно… — Не будет. И тот, не в силах сопротивляться, медленно вошел, сейчас не чувствуя уже ни зажатости, ни напряжения — только желание. Попытки сделать все медленно очень скоро благодаря Тэхёну, стремящемуся увеличить темп, провалились, и Чонгук сдался, двигаясь более ритмично и резко, но все же стараясь удержать себя от грубости. Но, судя по тихим стонам его любимого, того все устраивало. Доведенный до предела одним только минетом, Тэхён кончил быстрее, но не позволил Чонгуку разбираться с собственным возбуждением самостоятельно. Едва отдышавшись после накрывшего его оргазма, мужчина теперь уже Чонгука опрокинул на подушки, заставляя лечь на спину, и тоже ответил ему такой же лаской, в которой все еще оставался более техничным: — Не хочу знать, на ком ты практиковался все эти годы, но ты, черт возьми, лучший, Ви… — прохрипел Чонгук, еле сдерживая вскрик, — мне тоже нужно больше… ммм… практики. — Много болтаешь, Гук, — ответили ему, беря затем в рот особенно сильно и глубоко, тоже доводя до финала. Тэхён не стал отстраняться, а через несколько мгновений опустился рядом на подушки, восстанавливая дыхание. — Все хорошо? — Чонгук нашел его ладонь, осторожно сжимая ее своей и придвигаясь ближе. — Будет, когда схожу в душ, — пробурчали в ответ, и мужчина тихо рассмеялся: — Помочь? — Если ты пойдешь мне «помогать», мы проморгаем пробуждение Ханьюла, Гук. — Да уж, дети все же накладывают некоторые ограничения, — счастливо улыбнулся Чонгук. — Не так-то легко сдерживать крики с тобой. Это ты слишком хорош для меня. — Иди в душ первым? Ты быстрее справишься. Я сменю постель, — пробормотал Тэхён. За эти годы он отвык от пошлых комплиментов Гука. Странно, но на аналогичные слова других своих партнеров он не реагировал так. — Хорошо, Ви, — ответили ему. Ханьюл все еще спал, Тэхён быстро сменил простыню и поспешил занять ванную, когда оттуда вышел Чонгук. — Еще спит? — спросил он, закончив. — Да, странно, что мы его не разбудили… — прошептал Гук, вновь притягивая Тэхёна в объятия. — Знаешь, я, наверное, сейчас опять испорчу все, но я так больше не могу, любимый. — Боже, Чонгук, что опять? — выдохнул Тэ, избегая его взгляда. — У меня есть кое-что, что принадлежит тебе. Я и ехал сюда почти восемь месяцев назад, чтобы это вернуть… но сейчас должен вернуть кое-что другое. — Чонгук? — Вот, — тот разжал кулак, и на его ладони Тэхён увидел две части кулона. — Я думал, ты выкинул их, — выдохнул он, во все глаза глядя на когда-то дорогие сердцу металлические буквы на фоне сердца. — Как я мог, Ви… — прошептал Чонгук. — Я хотел однажды. Когда ты уехал и оборвал все контакты. Не смог. Твою половинку носил в бумажнике, а моя так и осталась лежать в нашей квартире. Забрал ее недавно. Я ехал, чтобы вернуть тебе его, но теперь… теперь я прошу у тебя разрешения вновь принять его. Порой мне кажется, что они важнее колец. Мы давно уже не те мальчишки, но почему-то они для меня все так же важны, родной. Тэхён взял с его ладони свою половинку кулона и мягко сжал ее, чувствуя, что глаза опять на мокром месте. — Блядские гормоны, — прошипел он. — Сколько можно, а? — Это твой ответ, любимый? — Гук кивнул на его ладонь со сжатым в ней куском металла. — Да, Чонгук, — прошептал Тэ, обнимая его и утыкаясь ему в шею, стремясь спрятать лицо, — да.