Плохая примета

Следующие несколько дней Мирон с Рудбоем надоедливых представителей Антихайпа не встречали, вернее изредка видели на пляже, но старались держаться как можно дальше и в перепалки не вступать. Благо места на пляже было много, избегать скандалов удавалось без труда. Вообще-то весь прошедший с Исторической Хуйни год Мирон частенько вспоминал Гнойного. Сначала с раздражением — всё же проиграть тому всухую было неприятно, — потом недоуменно, потому что именно проигрыш Гнойному заставил его пахать, как проклятого, и принёс победу над Дизастером. Из Штатов он вернулся вполне удовлетворённым. Можно было наверное на этом и успокоиться, даже просранный баттл давно был забыт, но нет, его не отпускало, и это казалось странным. Гнойный его диссил, постоянно склонял на все лады в интервью, поливал грязью его треки, но делал это как-то не зло, а с долей юмора, и всерьёз обижаться на него Мирон не мог. На выпады не отвечал и не психовал, в отличие от своих друзей. И всё чаще жалел, что они почему-то изначально стали врагами и соперниками, хотя Мирон Гнойного таковым уже не считал. Он смотрел его клипы, слушал треки, многое считал говном, но некоторыми по-настоящему восхищался, хотя никому об этом не говорил. А тут, далеко от Питера, увидев его впервые за год, понял, что Гнойный за это время сильно изменился внешне и выглядел очень даже неплохо. На баттле Мирон назвал его беременной цаплей. Впрочем, нескладным тот так и остался, но заметно похудел, пропали рыхлые бочка, которые когда-то так явно просматривались через одежду, фигура заметно подтянулась. Вряд ли, конечно, в качалке занимался, скорее всего из-за сильной загруженности редко ел и много двигался. И хотя тот до сих пор не был идеалом мужской красоты, сейчас Мирон вдруг почувствовал странное волнение. Он даже сплюнул от досады, насколько сопливо это звучало в его голове. Потом ухмыльнулся. Надо называть вещи своими именами, а вывод был один: трахнуться с таким Гнойным он бы не отказался. Вот же блядь, даже хуже: он и с прежним бы не отказался. В принципе, у Мирона и раньше были парни, не то чтобы часто, но опыт какой-никакой имелся. Поэтому при желании легко мог провести ночь с кем-то своего пола, но только за границей. А в Питере встречался исключительно с девчонками, не хотел рисковать. Гнойный стал первым, с кем Мирон позволил бы себе отступить от этого правила. Но как подкатить к нему с таким предложением — вот вопрос. Тот за такое наверняка по ебалу зарядит, глазом не моргнёт. Хули, суровый хабаровский парень и все дела. И всё, что Мирону оставалось, поглядывать на него издалека, если Гнойный был где-то в пределах видимости. Дошло уже до того, что Рудбой начал замечать, как он задерживал взгляд на Гнойном, если они случайно встречались в городе или ещё где-то. — Чего вдруг такой повышенный интерес к этому ушлёпку? Он конечно отмахнулся, но надо знать Рудбоя, он только с виду похуист, которому ни до чего нет дела, в реале он многое видел и понимал, но в чужие дела особо не совался. Так что Мирон пытался себя контролировать, но после вчерашнего они с Рудбоем так психанули на этих придурков, что ни о какой симпатии речи больше не шло. А так хорошо всё начиналось... Ближе к вечеру они решили сходить в уже полюбившееся кафе. Никаких планов у них не было, и они, болтая о всякой ерунде, дегустировали обалденное блюдо из омаров и экзотических фруктов. В этот момент за соседний столик сели две девушки — они бурно обсуждали меню, спорили и не решались сделать заказ. Не все же такие, как Гнойный. Мирон, как вежливый человек, вызвался им помочь, и у них завязалась беседа. Девчонки были из ближнего зарубежья, весёлые, заводные и отлично говорили на русском. Оказывается, они жили в одном из тех бунгало, которые находились недалеко от них, правда уже завтра возвращались домой и устраивали прощальную вечеринку на пляже. Народу собралось немало, и Рудбой с Мироном неплохо проводили время. Глубокой ночью девчонки предложили переместиться к парням только вчетвером и остаток ночи провести в более интимной обстановке. Разумеется, те не стали возражать, и они, смеясь и дурачась, двинули к двум отдельно стоящим домикам. В этот момент навстречу им из темноты вынырнули Гнойный и Фаллен. — Так-так, мы значит, их дома ждём, а они блядуют, — с притворно обиженной физиономией выдал Гнойный. — Девушки, не тех вы кавалеров выбрали, у них же на тёлочек не стоит, их только крепкие мужские хуи возбуждают. — Да ты вообще, что ли, ебанулся, Гнойный?! — Рудбой завёлся за секунду и танком попёр на обидчика. Девчонки недоверчиво фыркнули, а Мирон, пытаясь удержать разъярённого Рудбоя за локоть, улыбнулся красоткам. — Девочки, не обращайте внимания, у него с головой плохо, — Мирон оскалился в сторону Гнойного и добавил, — такое, к сожалению, случается, не повезло бедному. Слабоумие не лечится. — Эй, у кого слабоумие? — заступился за друга Фаллен. — Вы, девочки, вообще с ними поосторожнее. Они те ещё извращенцы. Рудбой снова дёрнулся, как от удара, и заорал, что эти двое его точно достали. Мирону потребовалось немало сил, чтобы его удержать, иначе драка вышла бы грандиозная. А там и до полиции недалеко. Но это не входило в их планы, и Мирон попытался успокоить друга. — Вань, не ведись ты на провокации этих ебанатов, их же хлебом не корми, дай только грязью нас облить. Пошли лучше спать, раз так всё вышло, — пока они бодались, девчонки слиняли под шумок. И Рудбой, в сердцах махнув рукой, направился в своё бунгало. Зато через пару дней им выпал шанс отыграться за произошедшее. * * * Пока Фаллен купался, Славка лежал в шезлонге и вспоминал прошедшие на острове дни. После того, как они обломали Окси и Рудбою потрахушки, и без того натянутые отношения совсем испортились. Он всё больше убеждался, что та пресловутая плохая примета повлияла на весь отпуск. С тех пор как он увидел Окси на пляже, внутренний голос постоянно нашёптывал, что это шанс познакомиться с тем поближе. Славка не хотел, чтобы тот видел в нём врага, он вообще не представлял, кем хотел бы быть для Мирона Фёдорова. Тот раздражал, даже бесил, но одновременно и притягивал к себе. Много лет он был сраной фанаткой Оксимирона, столько старался обратить на себя его внимание, а ради баттла вообще чуть наизнанку не вывернулся. А когда баттл закончился, охуевал, как получилось держать себя в руках, хотя блядский Окси его всё время провоцировал. Он надеялся, что его наконец отпустит, но сумятица в мыслях не давала покоя, он подолгу залипал на видосах с прошедшего тура того и однажды поймал себя на том, что желание целовать чужие пухлые губы стало просто нестерпимым. С тех пор ему стало ещё хуже. И совсем не потому, что его тянуло к мужику. Он уже давно жил в Питере, и у него иногда случались интрижки с парнями. Славка это не афишировал, считая, что в жизни нужно попробовать всё, но необязательно предавать огласке. Так что в курсе его похождений были только Фаллен и Замай, но те никогда не тыкали ему этим в лицо. Они были друзьями, которые принимали его любым. А вот то, что Окси никогда не увидит в нём равного и ничего между ними не будет, кроме вражды, сводило с ума. Почему-то только здесь, на Арубе, он понял, что отношения с Сашей были по-любому обречены, как и любые другие. Ему нужен был Окси, и от этого никуда не деться. Но сейчас всё запуталось и осложнилось настолько, что даже о просто дружеских отношениях думать не приходилось. И ведь сам во всём виноват. Вот зачем он взбаламутил Фаллена устроить Окси и Рудбою подляну? Он гулял по пляжу и увидел, как те шли с девчонками, ржали, целовались с ними, и неожиданно разозлился. Как будто красной пеленой всё перед глазами затянуло, и мозг перемкнуло так, что он перестал соображать. Фаллен курил на крыльце, и Славка, быстро обрисовав ситуацию, подговорил его обломать парней. Тот с радостью согласился, потому что всё ещё злился на Рудбоя, но, как подозревал Славка, совсем не за драку, а за то, что тот сбежал. С тех пор и Окси, и Рудбой избегали встречи с ними, совсем не реагировали на любые выпады в их сторону, даже купаться уходили подальше. Вчера на острове был какой-то традиционный праздник, и радостное настроение чувствовалось с самого утра. А вечером на пляже устроили грандиозное представление с факирами, заклинателями змей, гадалками и танцами. Славка и Фаллен познакомились с отличными девчонками, но, кроме того, что они американки и студентки, больше ничего не поняли. С английским у обоих было не очень, вернее совсем никак. Хотя это не помешало им отлично проводить время, пока не появились Окси и Рудбой. Свободно владея английским, они о чём-то потрещали с девицами, а те, косясь на него и Фаллена, мило им улыбнулись и ушли с теми. — Я точно убью этого Рудбоя, — заявил Фаллен и зло сплюнул, — вот чего они тёлочкам наплели, что те на нас как на последних обмудков посмотрели? — Ну, — хмыкнул Славка, — примерно то же самое, что и мы тем девицам. Так что, друг мой Ваня, один-один. * * * Рудбой медленно брёл вдоль линии прибоя. С тех пор как он так неудачно столкнулся в море с Фалленом, он специально уходил подальше, чтобы уж точно избежать таких встреч. Но вот хрень какая, из головы почему-то не шёл этот придурок, так и стоял перед глазами: злой, взъерошенный и голый. Последнее волновало Рудбоя больше всего. Даже несмотря на то, что он был тогда сильно взбешён, мозг подспудно отметил и зафиксировал в сознании ладную фигуру и красивое лицо. Рудбой понимал, что думать о Фаллене нелепо и глупо, но как это прекратить, не представлял. Он даже накануне решил поговорить об этом с Мироном. — Вот если, например, тебя бесит один человек, хуже того, кулаки чешутся, так охота уебать этому долбоёбу... — он замялся, страдальчески вздохнул и продолжил, — но одновременно он тебе интересен и вызывает пиздец какие странные чувства, то что это за хрень? Мирон грустно и понимающе улыбнулся. — Эх, Вано, сам бы хотел знать, что это и как из такой хуйни выбраться, но идей ноль. Его ответ озадачил Рудбоя, но выяснять подробности он не стал, со своими бы проблемами разобраться. Сегодня Мирон решил съездить в город. Рудбой отказался, хотелось обдумать всё в тишине и принять уже хоть какое-то решение. Немного поплавав, он отправился в бунгало. Прямо напротив их домика на пляже сидел Фаллен. Сгорбившись, он что-то рассматривал перед собой, и Рудбой уже думал пройти незамеченным, но вдруг увидел на песке кровь. Опять этот дебилоид во что-то влип. Рудбой тяжко вздохнул, ругая себя за то, что решил вмешаться. Как пить дать, добрый жест выйдет ему боком. — Что у тебя случилось? — нахмурившись, спросил он, подходя ближе. Тот вздрогнул и резко оглянулся. — Отстань, — буркнул тихо и склонился ещё ниже. Рудбой обошёл его и увидел, что Фаллен зажимает ладонью ногу, а сквозь пальцы у него сочится кровь. Не обращая внимания на возмущение Фаллена, он оторвал его руку от ноги и присвистнул. — Хуя себе, чем это ты так? — Подводная скала. Не заметил, как далеко заплыл, ну и вот, ноготь сорвал. — Он замолчал, видимо только теперь сообразив, что впервые не ругается и не дерзит Рудбою, а разговаривает вполне дружелюбно. — А чего Гнойного не позовёшь на помощь? — снова спросил тот. — Славка в кафе ушёл пожрать купить, — пожал плечами Фаллен. — Ясно, — отозвался Рудбой, — давай я тебя донесу до домика, а то истечёшь кровью. — Ебанись! — привычно насмешливо отмахнулся Фаллен. — Я, по-твоему, телочка, чтобы меня на руках таскать? Оксимирона своего дебильного таскай. Рудбой только закатил глаза: тот не перестал быть язвой, даже когда поранился. — Тогда вставай и подогни ногу, — велел он, помогая Фаллену подняться, — раз не хочешь, чтобы я тебя нёс, будешь прыгать на одной ноге, а я поддержу. Затея была изначально провальная: прыгать на одной ноге по асфальту — это одно, по песку же — совсем другое. После пары откровенно херовых попыток, когда Фаллен дважды чуть не клюнул носом в песок, хотя он честно ему помогал, Рудбой вздохнул и, абсолютно игнорируя возмущённый мат, подхватил его на руки. — Захлопнись, — выдал он, пыхтя и медленно двигаясь к своему бунгало, потому что то было ближе, да и аптечка у них имелась, — а то сейчас уроню "случайно", допиздишься. Совсем не нежно сгрузив Фаллена на крыльцо и немного отдышавшись, он заявил: — Если ты тёлочка, то я король Англии! Вроде щуплый на вид, а весишь не меньше слона. Фаллен явно собрался ему ответить, но он слушать не стал и быстро зашёл внутрь. Вынес бутылку воды и аптечку. — Промыть сначала надо, — увидев удивлённый взгляд Фаллена, пояснил он. — Бля-адь ебаная-а, — шипел Фаллен, когда Рудбой промывал, обрабатывал антисептиком и заклеивал пластырем большой палец на его ноге. — Сука-а, а можно как-то немного поласковее? Пиздец больно. — Может тебе ещё и подуть? — хохотнул Рудбой, заканчивая экзекуцию. — Я бы сказал тебе, куда ты можешь подуть, придурок, — проворчал тот, поднимаясь, но Рудбой его остановил: — Подожди! — Он быстро метнулся в бунгало и притащил ему свои кеды. — Босиком тебе сейчас не нужно ходить, лучше подождать, пока не заживёт. — Спасибо, — тихо отозвался тот, как-то непонятно глянул на него и, заметно прихрамывая, ретировался к себе. А Рудбой вдруг довольно улыбнулся: королевишна повредила ножку, а он, как настоящий герой, её спас. Или его. И тут же громко заржал, представив, как Фаллен превращается в дракона, как только услышит, что его назвали "королевишной". Он удовлетворённо завалился в шезлонг с бутылочкой холодного пива и подумал, что впервые за последние дни у него хорошее настроение. * * * По жизни Ваня Фаллен считал себя похуистом, что было правдой только отчасти. Он, конечно, это отлично понимал, потому что любил своего кота Гришу, был искренне привязан и ценил друзей Славку и Андрюху Замая: первого за то, что помог прижиться ему в Питере и всегда без базара готов был вписаться вместе с ним в любую ебаназию, а второго за то, что был для них со Славкой голосом разума и всегда умел вовремя их тормознуть, приглядывал за ними и даже защищал. Ещё ему нравилось поиграть в "Дотку" и вкусно покушать. А вот сейчас понял, что, оказывается, его неожиданно зацепил Рудбой. Раньше он только зависал на его татухах, но теперь тот заинтересовал его как человек. Это было странно, но заморачиваться Фаллен точно не собирался, случилось и случилось, что же теперь, в истерике убиться? Так что, отбросив все мысли по поводу примирения — или перемирия, это пока было не совсем ясно, — он думал о Рудбое. Выяснилось, что тот мог не только злиться и кидаться в драку, но и конкретно помочь, наплевав на то, что они абсолютно не ладят, более того — практически враги. Фаллена поразило, как быстро и главное спокойно, не суетясь и не пытаясь его поддеть, тот дотащил его до бунгало и обработал палец, который, кстати, выглядел совсем не айс. Другой бы побрезговал или вида крови испугался, такое тоже случается, а этот с невозмутимым ебальником всё сделал, да ещё и обувь свою дал, заботливый, блядь. Он долго сидел на диване, обдумывая всё произошедшее, потом, решившись, нацепил на ноги спортивные тапки и, подхватив чужую обувь, поковылял на крыльцо. Рудбой валялся в шезлонге. — Ещё раз спасибо за помощь, — сказал Фаллен, подходя к нему, — и за кеды тоже. — Хуйня вопрос, — отозвался тот, вставая. — Тебе бы лучше сейчас не ходить лишний раз, пусть рана затянется. Фаллен пожал плечами и, слегка охуевая с самого себя, вдруг выдал: — Славка чёт долго не идёт, а одному скучно и жрать охота. Рудбой улыбнулся такой откровенности и предложил: — Пошли, у меня в холодильнике есть рыба-меч, зажаренная на огне, шикарное блюдо, мы вчера несколько штук в кафе заказали, ещё парочка осталась. Фаллен задумался. Рудбой его всё утро, сука, удивлял. Что уж говорить, не ожидал он ни помощи, ни предложения поесть. И вдруг брякнул — видимо доброжелательность Рудбоя, блядь, заразна: — Приходи лучше ко мне. Славки всё равно нет, можем в "Дотку" зарубиться, если ты в неё играешь, — он абсолютно точно знал, что Рудбой играет. — Мирона тоже нет, в город уехал, — пояснил Рудбой, — но если тебе удобнее у себя, без базара, сейчас приду. Фаллен вернулся в бунгало, по-быстрому затолкал в чемодан разбросанные по всей комнате вещи, поправил кровать и сел ждать. Рудбой появился минут через пять со своим ноутом и объёмным пакетом, из которого достал обещанную рыбу, какие-то морепродукты, местный хлеб, больше похожий на лаваш, фрукты и несколько бутылок холодного пива. Выложил всё это на журнальный столик и пододвинул его к дивану, на котором сидел Фаллен. — Ешь давай, а то подохнешь с голоду, кто тогда меня диссить будет. — Шпасибо, — прошамкал Фаллен, энергично пробуя принесённую еду, — не переживай, меня не так-то легко убить. — Ага, я заметил, — хохотнул Рудбой, открывая пиво, — тебя и побить не так-то просто. Фаллен так заржал, что тут же подавился, и Рудбою пришлось хлопать его по спине. Поев, они долго залипали в игруху, а потом просто сидели на крыльце, лениво курили и болтали о всякой ерунде. — Слушай, — беспокойно глядя в телефон, сказал Фаллен, — время уже четыре часа, а Славки всё нет. — Может, он с какой-нибудь чикой зависает? — Да хуй его знает, — пожал плечами Фаллен. — Позвонил бы хоть тогда. Он быстро набрал знакомый до последней цифры номер, и почти сразу в комнате Славки заиграл трек: "...И мы никогда не знаем, что потеряли". — Бля-адь, — выматерился Фаллен, — этот идиот трубу забыл. Но тут Рудбой удивлённо вылупил глаза и, кашлянув, толкнул его, кивком показывая куда-то ему за спину. — Ебать! — вырвалось у него само собой, потому что из-за деревьев вышли Славка и Мирон с пакетами в руках и вполне себе мирно беседующие. * * * Славка медленно шёл по высоким ступеням, которые выходили на набережную и самую популярную улицу в этом месте. И вдруг увидел, как Окси садится в такси. Подумав пару секунд и заранее зная, что Фаллен устроит ему нагоняй, он прыгнул в другое и, кое-как объясняясь на ломаном английском и жестами, велел ехать за только что отошедшим автомобилем. Потом всё же решил позвонить другу, чтобы тот не терял, и обнаружил, что забыл телефон на прикроватной тумбочке в бунгало. Вот теперь Фаллен его точно убьёт, но о возвращении мыслей не было. Во-первых, он отлично помнил, чем им обернулось его возвращение за паспортом, а во-вторых, стало вдруг так заманчиво понаблюдать за Окси, что он будет делать и куда пойдёт. Добравшись до центра города, тот рассчитался с водителем и направился к торговым рядам, которые в столице были везде. Аруба жил в основном за счёт отдыхающих, и поэтому здесь создавались все условия, чтобы туристам понравилось и они возвращались в будущем в этот райский уголок снова и снова. На небольшой площади шустрый мальчишка лет тринадцати-четырнадцати показывал акробатические этюды и жонглировал мячиками, булавами и всем, что попадалось ему под руку. Пожилой шарманщик весело крутил ручку шарманки, аккомпанируя ему, а смешная обезьянка в ярких штанишках резво бегала по кругу, кланяясь, и протягивала зевакам помятую кепку, в которую ей бросали мелочь. Окси долго смотрел представление, заливисто смеялся над ужимками обезьяны и даже несколько раз кинул ей монетки. Славка и сам бы не отказался положить деньги артистам, но побоялся подойти ближе и быть застуканным. Потом тот ходил между цветными палатками, даже иногда что-то покупал, скорее всего сувениры для друзей, оставшихся в Питере. Пробовал различные сладости, которые здесь делали из экзотических фруктов, названия которых Славка даже не знал раньше, таких, как например "анона". Потом Окси зашёл в книжную лавку, и Славка через окно видел, как он что-то обсуждает с продавцом. В конце концов тот вышел из магазина с парочкой увесистых томов в одинаковом переплёте. — Задрот, — ласково прошептал Славка, улыбаясь. Несмотря на всю популярность и успех, Мирон Яныч в душе по-прежнему оставался оксфордским книжным червём, и Славке это почему-то очень нравилось. Он следовал за ним часа два, и вдруг на развалинах какого-то древнего форта, на территории которого находился археологический музей, Окси с кем-то столкнулся. Славка не смог узнать небрежно одетого, довольно крепкого мужика, потому что того прикрывала симпатичная высокая блондинка, практически висевшая на нём. И поведение Окси показалось странным: тот исподлобья пялился на незнакомца и молчал. Обойдя их по дуге, Славка наконец увидел, с кем остановился Окси, и удивлённо присвистнул: Дима Шокк, который сейчас, презрительно кривясь, что-то язвительно выплёвывал Окси в лицо. А тот словно замер и смотрел на него не мигая. Славка ничего конкретно не знал о ссоре когда-то близких друзей, только те сплетни, которые ходили в интернете, но сразу понял, что ничем хорошим эта встреча не закончится. Как обычно не думая о последствиях, он подошёл ближе и услышал: — ...как всегда отмалчиваешься, да, бро, — глумился Шокк, — как был ссыклом, так и остался. Никто не знает тебя лучше меня, для всех ты ёбаная звезда, кумир. И только... — Ты сам-то ещё не заебался нести это говно? — прошипел Мирон, всё так же пристально глядя на него. — Цепляешься, блядь, за свои надуманные обидки, как ребёнок за конфетку. Жертву из себя корчишь, жалкий. — Ого! — не переставал кривляться тот. — Наша деточка научилась огрызаться? — Пошёл на хуй! Огрызаться я всегда умел, ты это не хуже меня знаешь, а за деточку можно и отхватить. — Ха-ха, — наигранно заржал Дима. — А ты про должок не забыл, друг? — Я тебе давно не друг. — Славка видел, как у Окси кулаки сжались до побелевших костяшек. — И уж тем более ничего не должен. Встреча "старых друзей" обещала перерасти в конкретный махач, что совсем не устраивало Славку: связываться с местными копами он не пожелал бы даже этому еблану Шокку, тем более Окси. Он понимал: то, что сейчас собирался сделать — чистой воды ебаназия, хотя она, конечно, не первая и, к сожалению, далеко не последняя в его жизни. И если Дима не въебёт ему в табло за вмешательство, то позже Окси точно прикончит и глазом не моргнёт. Он остановился в паре метрах от них и, театрально разведя руки, выдал: — Охуеть, какие люди! Мне что, на Юпитер съебаться надо, чтобы хоть пару недель не встречать знакомые рожи? — а сам глядел только на Окси, надеясь, что тот додумается подыграть ему и не спалит этой обезьяне, что они вообще-то рядом живут уже несколько дней. На хуй такой зашквар. Шокк же по всем соцсетям разнесёт, что они вместе отдыхают, и такого набарагозит, только чтобы Окси побольнее ударить, что им даже вдвоём не вывезти. А Славке ни в одно место не упёрлось получить тонны говна попутно с Окси только потому, что им с Фалленом вздумалось поехать на Арубу. И в голову опять пришла эта ебучая плохая примета. — Гнойный?! — вылупился на него тот. Пиздатый актёр, а главное умный, сука лысая! — Ты наконец-то денег накопил и решил отдохнуть дальше Турции? "Гондон, — мысленно обругал его Славка, — его тут, падлу, спасаешь, можно сказать, не щадя живота своего, а он, козёл, ещё и выёбывается". Да и хуй с ним, раз решил быть спасителем всяких венценосных жидов, надо идти до конца. — Ага-а, — гнусаво протянул он, зная, что такая манера речи Окси натурально бесит. — Копилку свою кокнул, по сусекам поскрёб, да вот, вижу, с островом промахнулся, надо было на Ямайку ехать. — Лучше в Гваделупу, — хохотнул Мирон. — На хуй, ещё я во всякую залупу не ездил отдыхать, — нашёлся Славка, строя из себя идиота. Так, переругиваясь и поддевая друг друга, они постепенно уходили всё дальше от сверлящего их злым взглядом Димы. А в том, что тот глазел на них, Славка даже не сомневался, потому что спина между лопатками адски чесалась, и прямо не терпелось поскрести её пальцами и оглянуться, но он себе не позволил. Нужно играть свою роль до конца. — Снова съебываешься? — гаркнул Шокк. — Как это на тебя похоже! Они с Окси одновременно обернулись и, делая вид, что о нём только что вспомнили, состроили одинаковые рожи. — Мы уже давно всё друг другу сказали, — пожал плечами Окси, — так что я лучше с Гнойным буду сраться, с ним хоть весело. А ты тухлый совсем стал, зациклился на хуйне, которая никому, кроме тебя, давно не интересна. Дима, это паранойя. Он отвернулся от него и, будто того и не было, снова спросил у Славки: — Ну, так какими всё-таки судьбами тебя на край света занесло, придурок? Славка не успел ответить, Шокк за их спинами в бешенстве зарычал, и они, снова обернувшись, увидели, что он прёт на них, не разбирая дороги. — Предлагаю прочесть коллективную заупокойную молитву, — пробормотал Славка, — сейчас он нас обоих закатает под эти древние развалины. — Заебётся, — со сталью в голосе процедил Окси. Ситуацию спасла деваха, про которую они дружно забыли. Она повисла на Хинтере и плаксиво запричитала: — Ди-има, не на-а-адо! Да ну-у их! Пошли, не будем себе отпуск портить! Пошли, мой хороший, пошли. Тот остановился, зло сплюнул в их сторону: — Пидоры, сука! — и парочка удалилась в противоположном направлении. — Фу-у! — громко выдохнул Славка. — Пронесло. Мирон только покосился на него и невесело ухмыльнулся. Потом резко развернулся и вперил в Славку подозрительный взгляд. — Так, а кстати, что ты тут делаешь? Следил за мной? Признаться, что действительно следил, у Славки язык не повернулся, уверен был, Мирон так психанёт, что даже минимальные шансы сблизиться с ним исчезнут навсегда, так что он прибегнул к самому проверенному и сто процентов действенному способу — к нападению. — Да бля! — рявкнул он. — Охуел? Кем ты себя возомнил? Ёбанным королём мира? Корона на уши не давит, не? Вообще-то я тоже отдыхаю на острове, если ты ещё не забыл! Мирон продолжал сверлить его недоверчивым взглядом. — Чего ты на меня так вылупился? — Славка решил идти до конца. — Я в город приехал, столицу посмотреть, местные посоветовали сходить на древние развалины, а тут ты и Шокк. У него морда, сука, такая наглая, довольная, как будто его только что страпоном выебли в жопу, а ты что Статуя Свободы — каменная и неприступная. Тот покачал головой, всё ещё сомневаясь. — Надеюсь, ты не станешь об этом болтать на каждом углу? Внезапно стало по-настоящему обидно. Он, значит, тут из кожи лезет, спасает этого лысого ушлёпка и от Шокка, и от вероятной тюрьмы за драку, а благодарности ноль. Фыркнув, Славка развернулся и быстро направился в кафе напротив. — Гнойный! — крикнул Мирон, но тот не оглянулся — он ему что, собачка, что ли. — Слава, Слав, подожди. Мирон догнал его и протянул руку для рукопожатия. — Прости и спасибо. Ты, возможно, не понимаешь, но реально только что спас меня. Нет, скорее всего физически мне ничего не угрожало, Дима не дурак, он знает, каким пиздецом обернётся драка в чужой стране. Да и в ответочку тоже нехило словить мог, так что всё это были понты. Но он умеет так отхлестать словесно, так обвинить во всех смертных грехах, причём виртуозно выворачивая саму правду в угоду себе, любимому, что сдохнуть можно. Я знаю, что говорю, проходил уже. Славке стало очень интересно, что же произошло между этими двумя, но спрашивать подробности он не решился, а Мирон в них вдаваться не стал. * * * Стараясь не палиться, Мирон украдкой поглядывал на Гнойного, пока они сидели в кафе. На самом деле он был очень признателен ему за помощь. Но рассказать все подробности не было ни сил, ни желания. Он не раз сталкивался с тем, что люди, которым он доверял, предавали его, тем более он не мог доверять Гнойному, ведь они не то что не друзья, их даже хорошими знакомыми назвать было нельзя. И тот постоянно устраивал ему различные пакости. А сейчас сидел рядом с ним, пил отличный кофе и молчал. — Слушай, — предложил Мирон, хотя ещё несколько минут назад совсем не собирался этого делать, — давай продолжим экскурсию по городу вместе? Вдвоём веселее. Тот пожал плечами, делая вид, что ему всё равно, но Мирон заметил, как неожиданно радостно блеснули его глаза. Гулять по незнакомым улочкам с Гнойным оказалось действительно весело, он много шутил, смеялся и этим полностью отвлёк Мирона от неприятной встречи, заражая своим настроением и беззаботностью. Они не стали исследовать огромные торговые центры, а по-прежнему отдавали предпочтение маленьким и безумно интересным лавкам и магазинчикам. Побывали в очень красивом парке Вильгельмины и соборе Святой Анны. Мирона удивляло, как на острове уживались, очень гармонично дополняя друг друга, современный европейский стиль и тропический, который не менялся два-три века. Только что они подходили к тростниковой палатке, чтобы купить огромные причудливые морские раковины, а в паре минут ходьбы от неё стояло высокое офисное здание из стекла и бетона. Потом Славка предложил отправиться на морскую прогулку. Желающие могли прокатиться на небольшой, но красивой яхте вдоль побережья. Мирон сразу согласился, но никто из них не подозревал, что Славку укачает на волнах и он кое-как дотерпит до конца прогулки. На берегу его долго выворачивало, а Мирон бегал за водой и помогал ему умываться, поливая на руки из бутылки. Они как-то незаметно и очень быстро подружились, и Мирон понимал, что давно не чувствовал себя так хорошо. На обратном пути они набрали множество всякой еды, фруктов и популярного в этих местах рома и вернулись к родным бунгало. Первое, что поразило обоих: сидящие на одном крыльце Рудбой и Фаллен. Причём они не дрались, даже не ругались, а абсолютно мирно курили, переговариваясь.