***
На следующее утро Драко проснулся в ужасном настроении, у него не было желания заниматься. Он вообще не хотел покидать свой уютный кокон, в котором он всегда мог спрятаться не только от посторонних людей, но и от нотаций крёстного и матери. Драко решил пойти на поводу у своих желаний, пропуская все сегодняшние занятия. У него должны были быть практические занятия по целительству и менталистике, руны и школьные предметы. Спустя полчаса после завтрака у двери появилась Нарцисса, пытаясь достучаться до сына. На протяжении сорока минут Драко выслушивал нотации о учёбе; уважительном отношении к лорду Поттеру. На вопросы матери он не отвечал, притворяясь, будто его нет в комнате. Хотя, по его мнению, матери не было нужды слушать ответы: она задавала вопрос и через пару секунд сама на него отвечала. Нарцисса сводила всё к тому, что без должного образования Драко пропадёт! А сам Малфой был не против заниматься, только атмосфера сильно на него давила. Его бесило абсолютно всё! Чёртов Поттер, чёртовы гриффиндорцы, чёртова практика по целительству! Даже на маму он обижался! Она пришла к нему лишь тогда, когда заметила его отсутствие. Нарцисса даже не поинтересовалась что с её сыном, как он себя чувствует! Парень скучал по временам, когда они с мамой сидели в беседке Малфой-мэнора, пили чай и делились друг с другом секретами. Однажды Драко поделился с матерью своей тайной: ему нравится Пэнси! Это было так давно, в конце третьего или четвёртого курса, что он не мог точно вспомнить. Влюблённость в Пэнси быстро прошла, и они стали хорошими друзьями. Впрочем, с того момента Драко не задумывался об отношениях — рядом не было такого человека, с которым хотелось делиться тайнами, проводить вместе дни напролёт. Погружение Малфоя-младшего в воспоминания прошлых лет были прерваны громким стуком в дверь. Он насторожился и замер на месте, стараясь не воспроизводить лишних звуков. Спустя пару секунд стало понятно: пришёл Северус с новой порцией нотаций. Чтобы не слышать обидные слова от крёстного, Драко на цыпочках пробрался в ванную комнату и плотно прикрыл за собой дверь. Он лёг прямо на пол, на мягкий белый ковёр. Отсюда практически не был слышен монолог Северуса, поэтому Малфой снова отключился от реального мира, погружаясь в воспоминания. Благодаря окклюменции он хорошо знал своё сознание, хоть что-то у него действительно хорошо получалось, и это было поводом для гордости.***
Северус постепенно сходил с ума. Всё больше времени он думал о своём наваждении. Снейп сам не понимал, чем он руководствовался, когда вставал в пять утра, чтобы понаблюдать за пробежкой Гарри. Северус начал сидеть и смотреть на Поттера; стал чаще посещать библиотеку, в надежде встретить там зеленоглазого брюнета. И каждый раз пытался заставить себя перестать думать о Гарри и заняться чем-нибудь более полезным. Каждый раз он с ужасом оглядывался, понять, не заметил ли кто-нибудь его взглядов и повышенное внимание к Поттеру. Его спасал большой стаж шпиона. Снейп привык никогда не показывать своих чувств, лелеять свою выдержку. Несколько раз, когда Северус пытался заснуть поздней ночью, мучаясь от бессонницы, он начинал бездумно фантазировать, о его будущих отношениях с Гарри. Он знал — это невозможно, но ничего не мог поделать со своим подсознанием. Иногда Северусу приходилось вставать с кровати, отрезвляя себя ледяной водой. Но через некоторое время всё повторялось заново, он представлял, как обнимет своего Гарри; как расскажет этому глупому мальчишке о каком-нибудь зелье; как они пойдут гулять вдвоём по саду Поттеров. Северус вернулся к старому доброму способу, которому научился ещё в юности: очищение сознания перед сном. Снейп начал скучать по Хогвартсу, где всё своё время он посвящал неучам, урокам и проверке эссе. У него почти не оставалось времени на самобичевание, хотя, тогда он ещё не осознавал свои чувства. А может, их вообще не было, он сам не знал.***
Гарри, приободрённый удачным уничтожением крестража, принялся за учёбу с особым рвением. Он вспомнил совет одного из своих предков: начать устраивать тренировочные дуэли, и в этот раз совершенно серьёзно отнёсся к этой идее. Сколько бы они не учились рукопашному бою и не заучивали различной сложности заклинания, это всё бессмысленно, пока они не начнут тренироваться на практике. К его радости, друзья поддержали идею; хоть какое-то разнообразие их обыденной жизни. К тому же он знал, что некоторые уже заключали пари: кто кого уделает в тренировочном зале. Чтобы не загружать и себя, и ребят ещё больше, дуэли было решено проводить вместо пробежки, спортивных упражнений и части рукопашного боя, справедливо рассудив, что во время спарринга будут развиваться все названные дисциплины. В один из дней, на завтраке не появился Малфой, на что никто не обратил внимания, кроме Снейпа и, разумеется, Нарциссы. Гарри в тот день не вспоминал о блондине, будучи занятым поиском крестражей. Ему не давала покоя увиденная сцена, и как бы он ни старался, у него не получалось вспомнить, где он уже встречался с подобным Томом Реддлом. Временами Поттеру начинало казаться, что он сам всё выдумал, и на самом деле видел Тома Реддла впервые. Когда Драко не вышел к ужину, то Поттер всё же забеспокоился. Мало ли, что могло прийти в голову слизеринцу, придумал себе что-то, или отравился одним из зелий. — Кто-нибудь знает, почему Малфоя нет? — спросил Гарри, обращаясь, в основном, к миссис Малфой и Снейпу. — У Драко инсайт, симптомы липофрении и фрустрации на фоне переизбытка мозгошмыгов в его голове. Я думала, что его разорвёт вчера! Когнитивный диссонанс, не более того! — на удивление всех присутствующих, ответила Луна, продолжая наслаждаться кулинарными шедеврами. — Ла-а-адно, — Гарри успокоился, снова обращаясь к своему салату и куриным крылышкам. — Переизбыток мозгошмыгов? Липофрения? Что случилось с Драко, лорд Поттер? — обеспокоенная Нарцисса поочерёдно переводила взгляд с Луны на Гарри и обратно, ожидая объяснений. — Ничего такого, леди Малфой, можете не беспокоиться! Не знаю, откуда Луне всё это известно, но подозреваю, что она очень точно описала психологическое состояние вашего сына! — Гарри многозначно посмотрел на Луну, пытаясь скрыть улыбку. В принципе, он всё верно сказал, и слово «мозгошмыги» каждый, кто знаком с Луной, может занести в список терминов. — Если переводить на простой язык, то Луна хотела сказать, что у Драко апатия, и он не совсем понимает, с чем это связано. Он переживает целую гамму негативных чувств из-за невозможности достичь желаемого, в его жизни наступил период переосмысления своих целей и возможностей. Это нестрашно, в ближайшее время с ним всё будет в порядке. Луна, откуда такие подробности? Луна лишь виновато улыбнулась и отрицательно покачала головой, давая понять, что объяснений не последует. Поттер не настаивал, уважая личную жизнь подруги. — Гарри, откуда ты знаешь значения всех этих заумных слов? — изумлённо спросила Гермиона. — В целительстве есть раздел, связанный с моральным состоянием человека. Всё это очень тесно связано с менталистикой, меня заставили наизусть выучить кучу терминов из психологии для более наглядного разбора сознания. Вот откуда Луна знает такие «заумные слова», я понятие не имею! Луна лишь улыбнулась и продолжила поглощать свой ужин, переводя тему разговора: — Гарри, ты планируешь уничтожать второй предмет Тома? — Я как раз хотел поговорить с вами на эту тему! В частности, с Невом и тобой. Как думаете, Том может почувствовать уничтожение предметов? Не знаю, насколько это связано с ритуалистикой или менталистикой. — Гарри, я не знаю точно. Книг на эту тему мы больше не нашли, а с ритуалистикой это практически не связано. Я думаю, тут некромантией попахивает! — Невилл оторвался от травяного чая, поднимая взгляд на Поттера. — Я не уверен, но почему-то мне кажется, что не может. Думаю, что он мог чувствовать это раньше, возможно, ментально отслеживать их состояние. Но после своего развоплощения он, скорее всего, потерял с ними связь и теперь каждый сам за себя. В ином случае, когда медальон и чаша были рядом, они бы могли как-либо взаимодействовать. В любом случае это сугубо моё личное предположение, ты особо не опирайся на него! Невилл подогнал Гарри пищу для размышления на весь оставшийся вечер, у него самого не появлялась мысль, что связь между крестражами и Волан-де-Мортом связана с его, так называемой, смертью. У идеи Невилла были все шансы оказаться правдивой, в конце концов, Лонгботтом прав: ни в одной библиотеке трёх родов не нашлось ни одной книги, где упоминались крестражи или разделение души. В голове Поттера давно уложилась информация о крестражах, но иногда он всё равно не мог понять, как вообще возможно разделить душу. Теоретическую часть он примерно знал: совершить убийство и провести нужный ритуал, но в моральном плане ему до сих пор не представлялось это возможным.***
Спустя целый день Драко не выдержал, и на следующее утро решил вернуться к ежедневному распорядку. Как бы ни было приятно устроить себе внеплановый выходной, Малфою было совестно пропускать занятия, не предупредив учителей, а как теперь общаться с Луной он не знал. Вряд ли они вообще будут общаться после такого. Драко мало что понимал в общении с девушками. Единственные девушки, с которыми он дружил — слизеринки. А на змеином факультете любая девушка после такого обращения прекращала общение, презрительно смотрела и распускала слухи. За свою короткую жизнь Драко Малфой слишком много рассуждал о совести. Окружающее его общество привыкло считать, что у младшего Малфоя напрочь отсутствует понятие совести, и Драко всё более чем устраивало. Эти слухи придавали ему уверенности и крутизны в компании подростков. Со временем Драко начал считать себя человеком без совести. Но в такие дни, как сегодня, его стереотипы рушились. Малфой не мог точно определиться, в лучшую или худшую сторону происходили перемены. С далеко не радостными мыслями, Драко покинул свой защищённый кокон, спускаясь на завтрак. Он пришёл раньше многих, и это полностью устраивало: не было необходимости здороваться, объясняться с мамой и крёстным. Драко уже понадеялся, что успеет быстро позавтракать и поскакать на свои уроки, не пересекаясь с гриффиндорцами и Луной. Его планы были разрушены самым варварским способом: в столовую одновременно зашли почти все гриффиндорцы, а за ними шла Луна в обнимку с Поттером и громко смеялась. Малфой пытался подавить жгучую ревность, глупое чувство, взявшееся непонятно откуда. Лишь он знал, чего ему стоило кивнуть Поттеру на приветствие и не выдать своих истинных чувств. Он был уверен, что внешне выглядит как ледяная статуя, абсолютно бесчувственная. Но внутри бушевал огонь, от ненависти до грусти, желания казаться безразличным и одновременно быть рядом со всеми. На протяжении всей трапезы слизеринцу казалось, что все присутствующие в курсе произошедшего и обсуждают его. Смех, возникающий в столовой, он относил к себе, думая, что над ним открыто насмехаются все присутствующие. Чтобы не опуститься ещё ниже, ему приходилось плотно сжимать зубы, чтобы не сорваться на гриффиндорцев. Рука болела от сильнейшего сжатия металлической вилки. В итоге ему почти не удалось поесть. Голодный и раздражённый на весь мир, он поплёлся на уроки, молясь, чтобы не пересекаться с Луной или Поттером в коридорах между занятиями. Будучи зацикленным на своей скромной персоне, Драко так и не заметил странного поведения крёстного отца. Прогрессирующие с огромной скоростью синяки Поттера под глазами и скорее усталый смех, чем искренний, тоже остались без внимания. Как назло, первым уроком стояло целительство, радовало только, что практическая часть. Она проходила у каждого самостоятельно, и у Драко получилось занять свои мысли способами передачи магической энергии и последствиями магического истощения. Сразу за теорией началось практическое занятие по тому же предмету, и снова поникший Малфой поплёлся в оранжереи, пытаясь применять полученные знания на практике. Первые минуты занятия Драко никак не мог взять себя в руки и успокоиться, переживая из-за прихода Лавгуд. Спустя пятнадцать минут, рейвенкловка так и не появилась, Малфой обрадовался возможностью позаниматься одному, без демонстрации своих неудач. Драко попытался сконцентрироваться на своей магии, зажмурил глаза, плавно поднося руку к завядшему колоску и направляя свою магическую силу в его сторону. Открывать глаза не хотелось, он боялся очередной неудачи, но тратить своё время на глупые эмоции слизеринец не собирался. Приоткрыв сначала один глаз, а за ним и второй, Драко уставился на колосок, который по-прежнему был полуживым. Очнулся Малфой, услышав до боли, знакомый голос человека, которого уже начал считать почти что другом. — Драко?