Не Джек Керуак и не Боб Гейл

— Ты проспал, — обвиняющим тоном говорит Арсений у него во сне. Антон открывает один глаз и понимает, что Арсений вместе со своим обвиняющим тоном, а заодно и обвиняющим взглядом, на самом деле стоит у его кровати. — Напомни мне отобрать у тебя ключи, — сонно бурчит Антон, пока Кабачок прыгает и повизгивает вокруг Арса. — Зачем я их тебе вообще давал когда-то? Вопрос риторический, но Антон думает, что всё равно зря его задал, поэтому он рад, что Арсений его игнорирует. Но на всякий случай он всё равно закрывает глаз, чтобы не видеть его лицо и дурацкую натянутую на лоб панамку. — Давай вставай, Шаст! — строго приказывает Арсений, а потом вдруг слышится какой-то щелчок, а за ним странный звук. Антон распахивает глаза и видит, что довольный Арс стоит с полароидом, из которого он как раз вытаскивает фотку. — Я купил пятьдесят картриджей, так что в день можно будет делать почти по две фотки, — объясняет он. — О, смотри, уже проявляется. Ты такой еблан тут, конечно. Антон стонет, откидывает голову назад, а потом резко встаёт. — Ты же говорил, что нам надо будет обходиться без нерациональных трат, — обвиняюще из-за раннего пробуждения — как когда-то раньше — вспоминает он. — Ну, так это в поездке, а она ещё не началась, — пожимает плечами Арс. — Из-за тебя, кстати. Раз ты провинился, сегодня я выбираю плейлист, — добавляет он. Антон опять стонет и плетётся в ванную. На часах шесть десять утра, а значит этот уёбок ждал его всего минут пять, прежде чем подниматься и будить. «Если только он не приехал заранее, и тогда он ждал намного дольше», — звучит в голове как всегда утомлённым его тупостью голосом Димы. Антон чистит зубы в два раза быстрее, чем обычно. Одевается ещё спешнее, но это уже потому что Арсений стоит в коридоре и капает ему на мозги. Шёпотом, конечно, чтобы не будить Илью и Настю. Захватив все собранные вещи, лежавшие скопом в коридоре, они спускаются, и Антон вдыхает прохладный воздух полной грудью. Кабачок рядом вьётся у ног, возможно, вспоминая давние времена, когда они с Антоном гуляли ранними утрами, а может, просто радуясь какому-то кипишу. Антон отводит его поближе к родным кустикам, чтобы щенок успел сделать все свои дела до того, как пускать его в салон машины. Она хоть и не новая, но Серёга явно оторвёт им всё, что можно, если узнает, что Кабачок там напрудил. А Антон уверен, что это рано или поздно по-любому произойдёт — им ехать девять тысяч километров. Когда щенок заканчивает, Арс уже загрузил багажник их Мазды, и у Антона последней здравой мыслью мелькает вопрос, на хуя они всё это делают. Но Арсений уже открывает дверь водительского места, и ему ничего не остаётся, кроме как подойти и залезть на пассажирское. Кабачок радостно запрыгивает следом, и, захлопнув дверцу, Антон кидает быстрый взгляд на собственный дом, а после — на смотрящего на него Арсения. Они одновременно усмехаются, и Арс заводит машину. * — Когда мы договаривались, что меняться будем каждые шесть часов, я предполагал, что второй человек — тот, который не ведёт, — будет, ну, не знаю, развлекать как-то водителя, ну, на крайний случай в окно смотреть, но не спать, Шастун! — обиженно заявляет ему Арсений. Антон не особо соображает, что происходит, — он вырубился, ещё когда они только выезжали из Москвы, потому что дорожная подушка под голову, которую взял Арсений, оказалась нереально удобной, а он этой ночью спал всего пять часов. Судя по всему, они остановились у какой-то заправки, но где именно, определить сложно: с обеих сторон их окружает лесополоса. — Арс, не нуди, — тянет Антон. — Я в последнее время вообще раньше десяти не просыпался, так что прояви милосердие, а? Арсений неодобрительно закатывает глаза, но ничего не говорит. Антон переводит взгляд на мигающий на приборной доске проигрыватель, который показывает, что всё это время Арс слушал какую-то французскую муть. Неудивительно, что Антон заснул. — Который час, где мы и зачем остановились? — потягиваясь и сбрасывая с коленей Кабачка, спрашивает он. — Сейчас половина девятого, мы на подъезде к Петушкам, а остановились, потому что я хочу кофе, а тебе сейчас наверняка захочется в туалет, — легко отвечает Арс. — Ну и нам ещё позавтракать надо. — Мы разве не планировали завтракать во Владимире? — всё ещё не очень отойдя от сна, уточняет Антон. — Пока ты спал, я решил, что мы туда заезжать не будем, — ставит его перед фактом Арс. На вздёрнутые в лёгком недоумении брови он вздыхает. — У меня с ним не очень приятные воспоминания связаны, и мы оба там уже были, так что ничего нового не увидим, а тебе же всё равно, где завтракать? Под конец Арсению хватает совести сделать вид, что это вопрос. — Но ты же сам планировал маршрут, зачем тогда в принципе было решать заезжать во Владимир? — непонимающе напоминает Антон, и Арс морщится. — Он красивый, и я думал, что будет здорово немного прогуляться по нему, но сейчас передумал. Нам же необязательно делать остановки во всех красивых городах. Ты правда против? — растерянно смотрит он. — Не, мне правда пох, если на этой заправке есть хот-доги, горячий чай и шоколад и мы сможем нормально позавтракать, — честно отвечает Антон. — Непритязательный у тебя райдер, конечно, — фыркает Арс, но Антон видит, что тот действительно ему благодарен. Кажется, сейчас он вспоминает, что ещё в универе Арсений ездил во Владимир на выходные с одной из своих девушек, вроде Лизой, а после они расстались. Да, это точно был Владимир, Арсений рассказывал, что поездка прошла отвратно, хоть и без особых подробностей. Но настолько ассоциировать город с каким-то плохим моментом? С другой стороны, это Арсений, и гадать о чём-то бессмысленно. — Идём, — хмыкает Антон и вылезает из тачки, выпуская Кабачка. Щенок тут же мчится в траву, и Антону смешно от того, как он в ней возится, пока он сам нормально разминает ноги и руки. — Столько незабудок, — удивлённо тянет подошедший к ним Арс, и Антон замечает, что в траве тут и там действительно мелькают маленькие голубые цветы. В голову лезет дурацкое сравнение, вроде тех, которые могут любить только девчонки, о том, что цветом эти цветы напоминают Арсовы глаза. Антон мотает головой, а Арс подзывает щенка. — Тут рядом наверняка болото, незабудок обычно много там, где почва влажная, — объясняет он и подхватывает Кабачка на руки. В здание заправочного кафе-магазина они заходят вместе и оглядываются. Выглядит всё вполне прилично, разве что тесновато — всего два столика, которые и стоят, к тому же, очень близко. Антон усаживает Кабачка на диванчик у одного, а сам, предоставив Арсению заказывать завтрак им обоим, отправляется в туалет. Арс был прав, он действительно уже хочет ссать. Когда он выходит из толчка, в него со смешным «ой» чуть не врезается самый низкий мужчина, которого Антон встречал в жизни. Кажется, он даже ниже Матвиенко. — Простите, — едва сдерживая смешок, извиняется Антон и топает к Арсу, который уже сидит за столиком и пьёт кофе. Присаживаясь, он сразу откусывает огромный кусок от своего хот-дога и обращает внимание на то, что у Арсения губы растянуты в улыбке. — Чего? — кивает Антон. — Я уже измазался? — Не, — смешливо отвечает Арс и наклоняется, видимо, ожидая того же от Антона. — Прислушайся просто. Антон сначала не понимает, что тот имеет в виду, но потом замечает, что второй столик заняла компания троих абсолютно разных мужчин, которых он в голове моментально определяет как «лысый», «кудрявый» и «брюнет», и они что-то активно обсуждают. — Нет, я решительно не понимаю, — недовольным тоном тянет лысый. — Почему нам обязательно надо было останавливаться в «Петушках»? Нам что, когда-то не хватило «Бельдяжек»? — А чо ты у меня спрашиваешь? — возмущается брюнет. — Ты вон лучше узнай это у главных петушков. — Саша, — деловито обращается к кудрявому лысый, и Антону кажется, что это всё — красивая ирония. — В отсутствие Лёши ты должен объяснить, почему мы в «Петушках». А ещё, почему заправка называется «Альфа и омега». И почему мой сэндвич с тунцом на вкус как сэндвич с курицей. — Может, тебе объяснить ещё, почему Земля круглая? — интересуется кудрявый Саша. — Меня больше волнует, почему мы опять куда-то едем, — вмешивается брюнет. — Потому что это наше естественное состояние, Камиль. — В этот момент к ним подходит тот мелкий, который чуть не врезался в Антона. Судя по всему, Лёша. — Я не понимаю, почему моё естественное состояние в сорок пять лет — это остановка на заправке в «Петушках» вместе с вами, — продолжает гнуть свою линию лысый, и Антон окончательно уверяется, что тому очень весело. — Слав, ну ты взгляни на это под другим углом, — предлагает Камиль, кажется. — Представь, если бы твоим естественным состоянием была бы остановка в сорок пять лет в «Петушках», но без нас. Арсений, сидящий к мужчинам спиной, издаёт тихий смешок — он явно наслаждается подслушиванием этой сцены. — Ну вот и на что ты намекаешь? — почти с наездом спрашивает Слава. — На то, что с друзьями веселей дорога, — предлагает Лёша. — Без друзей меня чуть-чуть, без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями много! — на два голоса подхватывают Камиль и Саша, и тут уже не сдерживается и фыркает Антон, потому что ему видно скептичное выражение лысого. — Ты выходишь в тираж, Лёш, — сухо заключает тот, и остальные трое хмыкают. Они пьют свои напитки и на некоторое время замолкают, так что Антон разочарованно принимается дальше жевать свой хот-дог — чужой разговор слишком забавный, и он бы хотел послушать ещё. Судя по лицу Арсения, тот тоже. — А вот вы замечали, как в разговоре, бывает, кто-то скажет дурацкую фразу, и все проигнорируют, но если потом кто-то обдумает, придерётся и повторит её, это станет приколом? — спустя пару мгновений задумчиво вбрасывает кудрявый — Антон уже не помнит, как кого из них зовут. — Это ты о том, что Лёша говорит «в Яндексе-лавке»? Или о том, как, если одну любовницу назвать именем другой, она устроит скандал? — уточняет лысый, и Антону окончательно становится очевидно, кто у них в компании отвечает за токсичность. — Я так не говорю! — возмущается Лёша. — Это было только один раз! — Зато какой! — ухмыляясь, добивает брюнет. — Да я не совсем об этом, и, Слава, мы все поняли, что у тебя много женщин ещё после первой части, можешь уже отпустить эту тему! — раздражается кудрявый. — Какой части? — переспрашивает Слава. — Насти, я хотел сказать, Насти! — стонет кудрявый под смех остальных троих. — Зато, Саш, ты показал нам наглядно, что имел в виду, — сквозь смешки утешает его мелкий Лёша. — Хотя я с самого начала понял. Это как если бы Слава не доебался до «Петушков», мы бы все проигнорировали такое крайне интересное этимологическое решение. — Ты хотел сказать «топонимическое», Лёш, — предлагает брюнет. — А вот Камиль и попался! — довольно заключает тот. — Нет, сейчас не надо, — возражает Слава. — Лёша как обычно хотел выебнуться, но забыл слово и обосрался. Они все вчетвером начинают препираться, и Антону сложно разобрать слова, но ему всё равно весело, а смеющиеся глаза и ямочки на щеках Арсения доказывают, что тот тоже получает удовольствие от происходящего. — Нет, ну вы представьте всё-таки, — когда общий гам немного спадает, предлагает Камиль и разводит руками, будто действительно сейчас собирается что-то показать. — Вот, предположим, в девятнадцатом веке здесь было три-четыре дома, а мимо из Москвы в уездную губернию N проезжал какой-то образованный дворянин, который по чистой случайности оказался ещё и топографом. Арсений одними губами произносит «топогрáф», и Антон прыскает. — И вот он едет и понимает, что на нём лежит великая миссия топографа: скоро-то тут появится целое поселение! — продолжает Камиль. — А он это как понимает? — решает уточнить Слава. — Делает томографию, — подсказывает Лёша, и Арсений фыркает немного громче, чем было бы прилично, но говорящие мужчины не обращают на него внимания. — Он просто это понимает, у него опыт большой, — игнорируя чужой сарказм, отмахивается Камиль. — И вот он останавливается в своём экипаже прямо посреди дороги. — А в то время дороги были однополосные или двухполосные? — продолжает издеваться Слава. — Однополосные, но в деревне же всего четыре дома, и все, наверняка, с его стороны, так что он никому проезд не загораживает, — решает объяснить Саша. — А, ну тогда ладно, — многозначительно кивает Лёша, и Камиль только бросает на них всех осуждающий взгляд, но продолжает. — И вот он видит в окне своей брички, как один молодой парень несёт на руках другого молодого парня, потому что, ну, тот второй ногу сломал и ему до дома не дойти, а наш дворянин, хоть и широких взглядов, но всегда есть одно «но». — И после этого «но» следует, что он сноб, ханжа и гомофоб, — добавляет Лёша. — И это в восемнадцатом-то веке! — вздёргивает палец вверх Саша. — И наш топограф морщится, достаёт из-за пазухи карту Государства Российского и гусиным пером ставит точку в нужном месте, подписывая «Петушки», — важно заканчивает Камиль, делая вид, что сам что-то пишет в воздухе. — Потому что рядом с молодыми парнями гуляет ещё парочка обычных петухов, — добавляет Слава. — Да. Или потому что перо петушиное было, а не гусиное, — подсказывает Лёша. Арсений откидывается на спинку диванчика и тихо смеётся, а Антон почему-то думает, что встретить эту компанию на выезде из Москвы, пусть даже и в «Петушках», — наверное, хорошее предзнаменование. * — До сих пор не могу поверить, что ты создал инсту для Кабачка, — возмущённо пыхтит Антон, держа щенка на весу, стараясь это делать так, чтобы на фото не попали его руки. Арс уже минут семь фотографирует довольно высунувшего язык Кабачка и ругается, что с этого ракурса попадают ладони Антона, с другого тень плохо падает, с третьего непонятно, что они напротив Нижегородского Кремля. — А что в этом такого? — спокойно спрашивает Арсений и зачем-то усаживается на жопу, чтобы сфоткать снизу вверх. Это гениально, конечно, потому что с такого ракурса вот прям точно не будет видно, что это Антон держит пёселя, а не тот сам висит в воздухе. — Ты только представь, как можно будет раскрутить такой профиль. Мы с тобой — двое в машине, а он — не считая собаки. Сама идея шпица, путешествующего через всю Россию, — это же гениально. На него уже подписалось больше двух тысяч, а ведь я выложил только три фотки. — Когда ты успел выложить три фотки? — едва не взвывает Антон. — Ну, первую ещё вчера, ту, что ты скинул, где он просто сидит у тебя дома на фоне кучи вещей. Это была приветственная фотография, которой он со всеми знакомится. Вторую утром, в машине, он очень мило спал у тебя на руках, пока ты сам храпел. А третью в незабудках, ну эту ты видел, — поясняет Арсений. Антон действительно узнал о факте существования Инстаграма собственного щенка, только когда Арсений после завтрака попросил выпустить того на траву с незабудками ещё раз, чтобы сделать фотку. Арс цыкает, просматривая сделанные фотки, и Антону это всё надоедает — он отходит с места, вручает Кабачка Арсению, ставит тех в нужную позу и с первого раза делает идеальный собачий портрет. — Решено, ты будешь отвечать за фото, я — за всё остальное, — заявляет довольный Арсений, получая обратно свой телефон и загораясь удовлетворением при виде сделанного снимка. — Кабачок, у тебя будет лучший Инстаграм среди всех собак! Даже Даг зе Паг будет лапы кусать. — Я один тут считаю, что Инстаграм у животного это тупо? — в воздух спрашивает Антон. — Скажи это уродливой кошке Джейка Джилленхола, — отмахивается Арсений и обнимает Кабачка. — Кто у нас тут красивый мальчик, кто такой хороший мальчик? А это у кого такая красивая морда? — У тебя, — под нос бормочет Антон и уже громче заявляет: — Во-первых, ты кошачий лукист, во-вторых, Мисс Флаффлстилтскин — прекраснейшая кошка, в-третьих, она не кошка Джилленхола. — В смысле? — У Арсения даже лицо вытягивается от разочарования. — Но он же там пишет комменты, и вообще… Я думал, это у него такие чудесные каламбуры… — Если я всё правильно понимаю, это кошка его друзей. Но он действительно принимал участие в раскрутке аккаунта, поэтому у неё так много подписоты, а ты-то как добился того, что на Кабачка так быстро подписалось так много человек? Господи, ты же не платил никому ни за рекламу, ни за СММ? — Антон почти успевает испугаться, но вспоминает, что Арсений, вообще-то, — жадина, так что вряд ли бы он стал спускать деньги на подобную ерунду. — Нет, конечно, ты что, спятил? Ещё я не платил за раскрутку собачьего профиля, — фыркая, Арс подтверждает Антонову мысль. — Просто наставил хэштегов, написал в Твиттере, оно и завирусилось. А от вируса, как известно, помогает что? В интернете красивые картинки и собакен — разноцветная витаминка. — Последние предложения Арсений снова говорит голосом умственно отсталого, обращаясь не к Антону, а к Кабачку. Антон смотрит на них и хмыкает, а потом Арс вручает ему щенка, пока сам обрабатывает фотку и придумывает подпись, после чего они втроём наконец-то продолжают прогуливаться по набережной. День солнечный и тёплый, Антон даже в футболке и джинсах не ёжится, Арсений вовсе сверкает голыми коленками в шортах. Они договорились погулять по центру Нижнего, пообедать, а после Арс хотел съездить куда-то в ебеня, потому что «настоящие достопримечательности — это не те, что для туристов, а те, о которых почти никто не знает». Антону нравится Нижний Новгород, и, хоть он в нём далеко не в первый раз, всё равно удивляется тому, какой он красивый и приятный. Они медленно прогуливаются по Нижне-Волжской набережной вдоль Церкви Собора Богородицы, Речного вокзала и Кремля, к которому потом поднимаются по Чкаловской лестнице и осматривают блестящую в лучах солнца реку. Арс читает интересные факты о городе и о местах, по которым они гуляют, и у Антона впервые за долгое время действительно легко на душе. — А помнишь, как мы приезжали сюда после одиннадцатого класса? — спрашивает Арсений, когда они находят какой-то приятный местный ресторан, куда можно с животными, и решают пообедать в нём. Антон смеётся и закрывает лицо руками. Эту поездку было невозможно забыть, и тому было несколько причин. *** В августе, уже после того, как все узнали, кто куда поступил, девчонки их класса предложили отметить это поездкой на какую-нибудь туристическую базу с ночёвкой. Идея всем понравилась, но после долгих и бурных обсуждений она претерпела изменения, и все почему-то решили ехать в Нижний Новгород. Антон тогда был не слишком в восторге — зная их класс, можно было бы остаться и в Москве, просто снять хату побольше, ну или коттедж в области, а вот Арсений пиздец как поддерживал инициативу: он в России не много где бывал, поэтому любая поездка в другой город им воспринималась как путешествие. А когда Антон предупредил его, что их одноклассники не будут шароебиться по музеям и историческим местам, а просто двое суток будут бухать, Арс пожал плечами и заявил, что он и сам это прекрасно понимает, но им с Антоном необязательно будет следовать их примеру. В итоге, как это всегда бывает с такими вещами, перед самой поездкой почти половина людей слилась, зато некоторые наприглашали своих парней и девушек, так что пришлось заново распределяться и решать, что и как делать. Антона с Арсением, а заодно и Диму с Серёжей это не задело, потому что у них ничего не поменялось, и, хотя Матвиенко предлагали позвать свою Машу, он отмахнулся и заявил, что это тусовка класса, а не их медовый месяц. Антон такую позицию, на самом деле, поддерживал — он всегда душнил и солился, если в устоявшуюся компанию в такие поездки звали левых людей. Но получился прикол, потому что именно левый человек — парень Дарины Стас — в итоге оказался ответственным за всю организацию, не считая аренды дома, которой всё-таки соизволили заняться Оксана с Мариной. Благодаря дотошности этого Стаса они знали, куда надо сходить, где надо поесть и что надо посмотреть. Арсений от такого был в восторге, потому что в первый день они действительно обошли весь центр Нижнего со всеми его достопримечательностями, прокатались на канатке и даже зашли в Художественный музей, из которого Антону больше всего запомнилось, как Серёжа поругался с бабкой, которая там работала, из-за его неподобающего вида. Пока Антон с Димой смотрели и комментировали друг другу эту уморительную ситуацию, в спор вмешался Арсений, и бабка смягчилась, причём настолько, что не просто простила и отпустила Серёжу с миром, а даже не заметила Арсовых дырок на джинсах. Но после настолько насыщенного и утомительного дня все хотели только одного — того, за чем они все — только-только закончившие школу подростки — приехали в другой город: нажраться. Алкоголя они накупили столько, что им спокойно можно было бы заполнить бассейн, по крайней мере, разноцветный надувной, который Журавль отжал у младшей сестры и привёз с собой. Он его честно помыл, надул и заявил, что они в нём намешают пены, а девчонки в ней обязательно подерутся. Девочки послали его куда подальше, зато Арсений идеей загорелся и купил стиральный порошок, от которого пены в итоге практически не было, но этот еблан всё равно заставил Антона его в ней фотографировать с бокалом оранжевой фанты (якобы мимозы), а потом весь вечер вонял «Ушастым нянем». К десяти вечера всем было уже неимоверно весело, но, что самое главное, все сидели вместе в одной комнате и вспоминали забавные случаи из школьной жизни, вроде того, как на выступлении их команды КВН у Антона разошлись по шву брюки, но он не растерялся и выступал в трусах, за что им дали третье место; или того раза, когда Дима с Серёжей в восьмом ещё классе, учась при этом в параллельных, поспорили, у кого из них получится спиздить из столовой огромную кастрюлю, в которой варили суп (не получилось ни у кого, зато родителей в школу вызывали); или случай, когда Арсений на капустнике, посвящённом Дню учителя, вышел танцевать вместе с девочками в сарафане и в парике с длиннющей косой и так увлёкся, что, размахивая головой, случайно ебанул концом косы отвратительно игравшего им на балалайке Журавля. Несмотря на то, что вне гимназии Антон общался в основном с Арсением и в меньшей степени с Димой и Серёжей, их класс он действительно любил и считал, что в этом плане ему ужасно повезло — у них никого не чморили и не буллили, да и в целом все хорошо общались, что, к сожалению, для многих школ являлось редкостью. К полуночи все уже были довольно наклюканы, кто-то даже успел проблеваться, а кто-то — свалить то ли трахаться, то ли спать, так что в основной комнате их осталось не так уж и много и, как это обычно и происходит, кто-то из девчонок вбросил идею играть в «Правду или действие». Арс пробурчал что-то о том, что они воплощают все клише позорных сериалов про подростков, но при этом больше всех настаивал на том, что играть должен каждый. Они с Антоном ещё в самом начале вечера выбрали самое удобное место на диване и до сих пор там сидели. Арсений в какой-то момент закинул на Антона свои ноги и, вопреки не слишком активным возражениям, убирать их не собирался, так что Шасту пришлось смириться и радоваться тому, что Арсовы голые коленки не мешали хотя бы тянуться за кальяном, тоже привезённым Журавлем в рюкзаке и раскуриваемым по очереди. У Антона получалось выдувать колечки, а у Арсения нет, из-за чего тот очень смешно бесился. — Я начну, — заявила Дарина, и Дима сделал музыку потише. — Стас, — все загудели, потому что было неинтересно задавать вопросы своему парню, но Дарина только отмахнулась, — правда или действие? — Правда. — Стас с Дариной сидели на кресле в обнимку, так что вряд ли он собирался двигаться. — Что во мне самое сексуальное? — игриво спросила она, и все зафукали ещё сильнее. — Ты вся, — просто ответил этот подкаблучник, на что получил порцию свиста и аплодисменты. Арсений показал ему большие пальцы, а Дарина, просияв, чуть не задушила в объятиях, чудом выжив в которых, Стас продолжил игру. — Серёжа? — Давай сразу действие! — позёрски заявил тот. — Тогда тебе задание помыть всю посуду завтра утром, — прищурившись, предложил Стас, и возмущения Матвиенко пропали во всеобщем одобрительном хохоте. Антон сделал пометочку в голове не выбирать действия от этого носатого. — Скотина ты! — обиженно заныл Серёжа. — Арс, правда или действие? — Я бы выбрал действие, но, боюсь, подозреваю, что ты можешь загадать, так что правда, — со смешком ответил Арсений. — Да бля, так неинтересно! — простонал Матвиенко. — Согласился бы на тройничок, если он будет МЖМ? — Что такое «МЖМ»? — смущённо спросила Зоя, и все посмотрели на неё с сочувствием. — Мужчина-женщина-мужчина, — легко отозвался Арс вмиг покрасневшей Зое — она у них в классе была самой милой и даже почти не пила. — И, конечно, я согласился бы. Все снова заулюлюкали, а Дима тихо пробормотал, что никто не удивлён, за что Арсений обернулся к нему. — Давай действие, — выбрал Поз, и Арс, зажёгшись энтузиазмом, заставил того откусить кусок мыла. Антон сделал пометочку не соглашаться и на Арсовы действия тоже, хотя это он и до этого планировал не делать. После Антон на скорость пил литр пива, Оксана показывала лифчик, Журавль переоделся в женское и сидел так, растянув Марине и кофточку, и юбку, а Зоя призналась, что пробовала курить. Вообще происходило ещё много дичи, из которой Антон запомнил только признание Окс, что она была влюблена в него в средней школе, после чего всем присутствующим стало очень неловко, а ещё то, как Журавлёв звонил на незнакомый номер и спрашивал, не заказывали ли там парня-эскортника, и то, как пластично Арсений танцевал танец живота под всеобщее улюлюканье. А потом кто-то пошутил про гей-порно, и Антон затих, потому что дискуссия была некрасивая и потому что он в ней участвовать не хотел. — Окей-окей, объясните мне тогда, пожалуйста, почему, с точки зрения противников гомосексуальности, мужики-геи — это фу, а девушки-лесбиянки — это вау? — распалилась Зоя, от которой никто не ждал. С другой стороны, у неё были красные щёки, и выпила она не меньше остальных. — Да бля, ну как это объяснить? — раздражённо спросил Серёжа. — Потому что тёлки ничего друг в друга не пихают, а у педиков это всё неестественно! — Во-первых, в лесбийском сексе девушки тоже могут «пихать», — Зоя показала кавычки пальцами, — друг в друга что-то, во-вторых, все же гетеро-мужики мечтают об анале, и в этом случае для вас всё естественно, а в-третьих, это всё потому что вы сексуализируете ориентацию и воспринимаете лесбиянок как развлечение! — Я, кстати, согласен с Зоей, — вмешался Арс, и та кинула на него благодарный взгляд. — Но с сексуализацией, наверное, это нормально? То есть, например, если мне нравятся девушки, мне приятно представлять, как они целуются или занимаются сексом, мне приятно на них смотреть, и я же необязательно хочу в этом участвовать. — А ты не хочешь? А точно, если тройничок, то ты же за МЖМ, — встрял Стас, и все, включая Арса, заржали, слегка разрядив накаляющуюся обстановку. — Тогда такой вопрос к дамам. — Бухой, Дима всегда становился немного галантным, хотя и разговаривал вдвое медленнее обычного. — Вам приятно представлять двух сосущихся мужиков? Девочки зафукали. — Я не могу представить Стасика, целующего мужчину, у него же есть я, — протянула Дарина и в подтверждение полезла целовать его сама. — Это всё шоры, — отрезала Зоя. — Мне приятно. — Кстати про шоры, — поднял в воздух палец, будто указку, Дима. — Девчонкам легче в проявлении чувств. Типа вы можете и обняться, и пососаться, и пощупать друг друга, и это будет норм. Но если парни сделают что-то подобное, так всё, сразу начнётся вонь, мол, геи. Мы поэтому даже не обнимаемся дольше пяти секунд. Все опять засмеялись. — Неправда, кстати, — внезапно задумчиво прервала их Марина, и все посмотрели на неё, но она лишь кивнула на Антона с Арсом. Они уже не сидели практически в обнимку, потому что оба вставали выполнять действия, и Арс убрал с Антона ноги, но они всё равно были довольно близко друг к другу. — Эти двое всегда вместе, и если они будут обниматься дольше пяти минут, всем будет плевать. Арсений выпустил дым — мундштук сейчас был у него — и засмеялся, а Антону стало неловко, даже несмотря на то, что у него в голове был дым и его вело. — Так и знал, вы завидуете нашей дружбе, — смешливо заявил Арс и снова затянулся. — Арсений, — медленно проговорил Стас. — Правда или действие? — Сейчас не твоя очередь, но, так уж и быть, действие, — всё так же весело ответил Арс, а Антон вдруг ощутил неприятное предчувствие. — Тогда поцелуй Шастуна взасос, — победоносно под всеобщий смех и галдёж загадал Стас. — Я не буду, — просто ответил Арс, и Антон сам не понял, что почувствовал: облегчение или обиду. Почему он мог обидеться, он, правда, тоже не понял. — Что и требовалось доказать, — самодовольно заключил Дима. — Зассал, — ответил Стас. — Да они же не педики, — еле-еле выговорил Журавль. Арсений вдруг серьёзно посмотрел на Антона. — Да ну на фиг, — отмахнулся Серёжа. — Давайте, что вам стоит, — засмеялась Дарина. — Серьёзно, вон Зое будет приятно, — поддела Оксана. На мгновение время и пространство сжалось в одну точку, и Антон подумал, что сейчас задохнётся в этом дыму Арса-Абсолема, растворится в тумане и исчезнет, развеявшись облаком над гейзерами Камчатки, но в следующий миг он невесомо пожал плечами и мотнул головой. Арс широко распахнул глаза, и Антон моментально испугался принятого решения, но Арсений вдруг так же невесомо повёл плечами и улыбнулся. Всё это заняло не больше пары секунд, отсчётом пульса по вене. Антон закрыл глаза и приоткрыл губы, чтобы в тот же момент ощутить, как его щёки обняли холодными ладонями, а в рот выдохнули сладкий кальянный дым со вкусом ягодного бабл-гама. Очень захотелось закашляться, но Арс провёл языком по его нижней губе, а после поцеловал нормально, как в кино, сначала мягко касаясь и притягивая Антона ближе, а потом вдруг резко переплетая языки, улыбаясь в поцелуй. У Антона закружилась голова и перехватило дыхание, но Арс жарко дышал ему в рот, делясь своим воздухом, и он точно не мог умереть. Не в тот момент, когда каждая частичка его тела будто бы стала невесомой и хотелось кричать о том, как ему хорошо. Антон не знал, сколько они целовались, но, когда Арс оторвался, губы у него были немного пухлее обычного и блестели от слюны. Он лукаво облизнулся и снова сделал затяжку. Вокруг висела тишина. — Кхм, — наконец прочистил горло Дима. — Мда, это точно было ни капли не по-гейски. — Пиздец, пацаны, — выдохнул Стас. — А я, кажется, поняла Зою, — удивлённо пролепетала Дарина, и это будто бы сняло заклинание, потому что послышались смешки. Арсений протянул мундштук Окс, а после подмигнул Антону. — Марина, правда или действие? — как ни в чём ни бывало, спросил он. Антон весь остаток вечера сидел тихо и старался не выпустить птичкой бьющуюся мысль, что это был его первый поцелуй и что ему было невозможно хорошо, и дело было не в выпитом алкоголе и не в голове в облаках. *** Иногда Антону кажется, что он помнит больше, чем нужно. * — А на второй день мы тогда пошли купаться в Волге, помнишь? — весело вспоминает Арсений, перепрыгивая через какие-то колдоёбины. — Ты тогда ещё сгорел, поэтому блевал утром, а потом ещё и вечером. Антон закатывает глаза и тяжело вздыхает, на что Арс оборачивается и радостно показывает ему язык, из-за чего едва не наёбывается. Антон с видом победителя хехает, и Арс показывает ему фак. После обеда они поехали в какие-то ебеня, где, по словам Арсения, находились самые охуенные заброшки, которые местные стрит-артеры использовали в своих целях, так что сейчас они бредут по какой-то стройке в горе строительного мусора, через который Кабачок на своих маленьких лапках не может пройти, поэтому приходится его тащить на руках. Антон спотыкается каждые две секунды, но послушно тащится вслед за этим контент-мейкером, потому что Арс выглядит очень довольным и потому что Антону это всё, на самом деле, нравится. Сам он никогда бы на такое не пошёл, но когда есть кто-то, кто придумывает безумные идеи и вовлекает тебя в них, ты тоже чувствуешь себя причастным к движу, и твоя скучная обыденная жизнь уже не кажется такой скучной и обыденной. Надо только делать вид, что тебя всё это жутко раздражает и ты делаешь одолжение, тогда и равновесие будет восстановлено, и одним выстрелом две тарелки (потому что охота на зайцев отвратительна, а бить посуду как раз в стиле Арсения, хотя Антон несправедлив — это скорее ему свойственно зло разбивать наполовину пустые стаканы о стены, Арс бы просто едко наговорил тарелке всяких гадостей, особенно, если она летающая). Это та динамика, тот самый контраст, что передаёт всю их суть. — Кстати! — Арсений разворачивается к нему всем корпусом и, хотя за солнечными очками не видно, Антон уверен, что у него горят глаза. — Давай мы тоже искупаемся в речке? Сейчас же очень тепло, а у нас по пути их столько будет! — По пути? — скептично переспрашивает Антон. — То есть ты даже не обустроенный городской пляж предлагаешь? — Ну да! Сегодня же мы ночуем в палатке, если получится, выберем место рядом с рекой, утром и искупаемся! — Арсений говорит абсолютнейшую глупость — он же и не полезет в воду обычной речки, потому что не захочет испачкаться в тине или подцепить пиявку, но сейчас он настолько уверен в бриллиантовости этой идеи, что Антону смешно, так что он решает взять того на слабо. — Окей, я согласен. Если найдём хорошую речку, давай искупаемся. Арс по-дурацки вскидывает в воздух кулак, что, наверное, должно означать победный жест, а сидящий у него на руках Кабачок, видимо, чувствует какой-то подвох, поэтому облизывает ему щёку. На заброшке оказывается действительно много прикольных граффити, Арсений шутит, что их все нарисовал немецкий граф Виктор, который просто не мог выговорить букву «В», и Антон сначала не догоняет, но Арс улыбается и выжидающе смотрит на него, а после одними губами произносит «граф Фити», так что Антона разрывает. Он сам не знает, что конкретно его смешит: сам каламбур, его абсолютнейшая идиотскость или довольный вид Арсения, придумавшего такую несусветную чушь. — Стой, — просит Арс, когда последние смешки затихают, и Антон снова может нормально дышать. Арсений подходит к нему, опускает Кабачка на землю, а сам заходит Антону за спину и лезет в рюкзак, который вручил ему ещё у машины, потому что «Шаст, я несу Кабачка» и потому что Антон не помнит, когда в последний раз видел Арса с рюкзаком. Он недолго в нём роется, а когда заканчивает, суёт Антону баллончик с краской. — Это тебе, — якобы объясняет он в ответ на удивлённый взгляд. — И что мне с этим делать? — Что хочешь. — Арс пожимает плечами. — Почувствуй себя художником, раскрашивающим мир. Антон смотрит на баллончик. — Я не очень уверен, что хочу раскрасить мир в голубой, Арс, — скептично хмыкает он. — А у Ван Гога и Моне, между прочим, из голубого получались очень красивые картины, — обиженно заявляет Арсений. — Давай, послушай баллончик, включи искусство внутри себя. — Антон снова рассматривает баллончик, замечает, что тот называется «Arton», и снова фыркает. — А если не хочешь голубой, могу свой отдать, у меня, — Арс проверяет свой, — зелёный. — Ты по какому принципу цвета выбирал? — интересуется Антон, и Арс кидает на него злобный взгляд. — Окей-окей, понял-принял. Сейчас распишем тебе Сикстинскую капеллу. Всё ещё посмеиваясь про себя, Антон направляется к ближайшей стене, где есть чистое место и задумывается, что бы ему нарисовать. Вообще, Арсений круто придумал, потому что самому Шасту давным-давно хотелось почувствовать себя вандалом, но где бы и когда бы он это воплотил? Правда он всё равно не признается в том, что сам в восторге от идеи, а то Арсений возомнит о себе, а ему вредно — с ним и так бывает непросто. Мысль нарисовать хуй Антон отметает, потому что, ну, это клише, а он, хоть и не претендует на титул «Мистер-оригинальность», имея под боком Арсения, всё-таки старается отказываться от штампов. В итоге после недолгих размышлений он делает разметку и, высунув язык от напряжения, рисует небольшой мультяшный комикс про жирного кота, который ищет в магазине самые маленькие джинсы. На последнем фрейме кот приносит эти джинсы своей худенькой подружке, и Антон остаётся безумно довольным как своей иронией, так и художественными способностями. Закончив, он ищет Арса, чтобы застать того рисующим очень корявого и смешного зелёного динозавра. — Его зовут Динозавтр и он прокрастинаптор, — объясняет Арсений, заслышав его шаги, но не отрываясь от дела. Антон смеётся и снимает Арсения на видео, а тот, поняв это, начинает комментировать каждый свой штрих, и в итоге Динозавтр получается прям совсем уродом, но Арс называет его милашкой и ставит под ним свою подпись. Они фоткают щенка на фоне граффити огромного волкодава, что Арсений находит презабавным, потому что «ну это же оксюморон, это буквально альфа и омега собачьего мира!», и внезапно Антон осознаёт, что сам Арсений не фоткается. — А ты сам разве не хочешь фотографию? — подначивает он. — Не особо, — отмахивается Арс, и Антон снова стопорится. — В смысле? — переспрашивает он, потому что Арсений всегда хочет фотографию. — А как же «пойдём, ты меня щёлкнешь у той вон статуи с отвалившимися руками»? — Антон сам не очень понимает, кого передразнивает: Арсения или Поза, передразнивающего Арсения. — Во-первых, наверняка это была копия Венеры Милосской, во-вторых, я просто не хочу ничего никуда выкладывать, — объясняет Арс весело, но по его напряжённой позе Антон понимает, что что-то тут не в порядке. Вообще они оба тут не в порядке, но сейчас не об этом. — Почему? Ты постоянно щитпостишь. — Договорив, Антон вдруг осознаёт, что последние пару месяцев Арсений выкладывал раз в пять меньше фото и историй, чем раньше, и закусывает губу. — Ну, сейчас просто не хочу, — раздражённо-уныло отвечает Арс, и Антон уже думает, что лучше закрыть тему, как тот вдруг продолжает. — Я не знаю, почему, Шаст. Правда. Не хочется ничего никому объяснять, хотя я и понимаю, что эта обязанность абсолютно условная. У меня новый телефон, новая симка — на них только твой номер и почти пустая галерея, у меня нет желания ни с кем общаться и нет желания объясняться. Так что на ближайшее время для меня есть ты, Шпицберген, дорога и машина, для остальных я занят — звонки без ответа, и «последний раз заходил месяц назад». Арс пожимает плечами, и Антон думает, что это характерная ему драма во всех своих проявлениях — даже в том, чтобы пропасть и не разводить никакую драму. Понятным становится и создание щенячьего аккаунта — Арсений блестяще сублимирует. — Ну так выкладывать фотки и необязательно, — предлагает Антон. — Ты что, хочешь сказать, что не планировал фоткаться вообще? Типа, Арс, мы едем на тачке через всю Россию, берёзки, поля, вся вот эта фигня — мы абсолютно конченые, и ты не хочешь это документировать? Арсений мнётся непонятно зачем взятым у промоутера флаером, и Антон понимает, что для того такие полумеры неприемлемы, потому что надо либо окончательно, с концами, стоя на своём, либо не поднимать тему вовсе, а то так кто он вообще: хозяин слова, того, что было в начале, или же редактор Википедии, изменяющейся по любому запросу. Антон берёт это на себя. — Окей, дело твоё, конечно, но мне тебя фоткать ты не запретишь, и учти, это будут самые уродские кадры в твоей жизни. Арсений смеётся лёгким смехом, а Антону грудь до сих пор щекочет «для меня есть ты», но он смеётся тоже, потому что слишком дурак. Когда они собираются к машине, Антон отлучается поссать. Закончив, он раздумывает всего две секунды и всё-таки поддаётся глупому желанию, совершая самое большое клише на свете. Написав две огромные буквы «А» с плюсиком между ними, Антон, не оборачиваясь, спешит к тачке. * — Смотри, какой! — восторженно подбегает к Антону Арс, держа в руке самый огромный одуванчик на свете. В другое время Антон бы тоже закономерно охуел, но сейчас он в одиночку занимается разбивкой их лагеря на ночь, а этот придурок бегает по полянке за цветами. Они отъехали на пятьдесят километров от Нижнего и съехали к леску, о котором в Трипэдвайзере было сказано, что там много отличных мест для кемпинга, к которым можно спокойно проехать на машине. Ещё до выезда они решили, что съёмные квартиры или отели — хоть и создают иллюзию путешествия, но смысл в них есть, только когда заканчиваются силы для настоящих правильных походных ночёвок. Забавно, что это решение было принято на двоих самым любящим комфортные условия и самым ленивым человеком. Антон втайне был уверен, что к концу первой недели, максимум, они сдадутся. Тем не менее, в данный момент именно Антон раскладывает палатку, небольшой столик, расстилает карематы, распаковывает спальники и перетаскивает купленные в нижегородском Ашане продукты к их лагерю. — Ты мразота, — заявляет он воодушевлённому Арсу. — Костёр сам будешь разводить и мясо жарить тоже. — Я? — очень глупо и обескураженно переспрашивает Арс, будто Антон предлагает бегающему в приходе счастья Кабачку сделать им шашлык. — А я полежу, посмотрю, — припечатывает Антон и демонстративно опускается в ламзак, от чего тот издаёт смешной звук, но Шаст красиво это игнорирует и достаёт телефон, чтобы сыграть в «2048». Арсений возмущённо машет перед Антоном гигантским одуваном, от чего на него летит весь пух, а потом обиженно бурчит какие-то обвинения, но послушно плетётся к машине за мангалом, и Антон вытягивает ноги — ещё не так поздно, и солнце всё ещё светит, так что он расслабленно греется, почти не обращая внимание на мельтешащего туда-сюда Арсения. Кажется, тот роняет их ведёрко замаринованного шашлыка, не может найти шампуры, получает занозу от купленных на заправке дров, а потом путает розжиг с машинным маслом. На этом моменте Антон не выдерживает, громко стонет и встаёт, чтобы подойти к этому чудовищу и отстранить от построения подобия дженговой башни из дров в мангале. — Господи, Арс, ты хоть что-то делать умеешь? Арсений обиженно смотрит и начинает загибать пальцы: — Я умею играть в гольф и на фортепиано, умею танцевать контемп и знаю программу «Стандарт» в бальных танцах, могу отличить настоящий ирландский виски от дешёвых подделок, а Ральфа Лорана от Пола Смита, могу сказать: «Прошу прощения, я потерялся, не могли бы вы мне помочь или хотя бы накормить?» на восемнадцати языках мира, а ещё я охуенно целуюсь, — заканчивает свою тираду принцессы он. Антон чувствует, как на последнем пункте у него вспыхивают уши, но это от того, что ему, в отличие от некоторых, удаётся разжечь огонь с первой спички. — С ума сойти, прямо Патрик Суэйзи нашего времени, — не скрывая иронию, бормочет он, но у Арса, помимо всего прочего, ещё и очень хороший слух. — А ты тогда Дженнифер Грей или Деми Мур? — игриво спрашивает Арсений и всё-таки сподобляется насадить один шампур так, что мясо с него не падает, хотя и делает это, как придурок, двумя пальцами. — О, у нас руки в маринаде, так что Деми Мур. — Я Киану Ривз, идиот, — фыркает Антон и жестом показывает ему, чтобы помог сполоснуть руки, плеснув воды из пятилитрушки. — Что-то не помню, чтобы в «На гребне волны» были поцелуи. — Арсений корчит задумчивую рожу и прищуривает глаз. Он заканчивает нанизывать последние куски на свой шампур и вытаскивает из-под столика бутыль с водой. — Зато предательства были, — не подумав ляпает Антон, и Арс, наклонившийся к нему с водой, замирает и смотрит ему в глаза. Антон не выдерживает и добавляет, стараясь сделать из этого шутку: — А ещё перестрелки, вертолёт и ограбление банков. Дерьмовый фильм, конечно. Арсений фыркает и закусывает губу, а потом в тишине нарезает овощи, открывает баночку с корнишонами и вываливает на бумажные тарелки ужасные корейские закуски, которые Антон был категорически против покупать, после чего аккуратно усаживается на ламзак и натягивает свою дурацкую панамку на глаза. Антон глупо следит за костром. В какой-то момент его осеняет, и он вытаскивает из машины колонку, подключая её к телефону и включая любимый уродский рэп — они всю дорогу слушали Арсовы французские рок-оперы, так что теперь его очередь. Арсений никак не реагирует, и Антон всё больше жалеет о сказанном — а ведь всё же было очень хорошо. Видимо, это залог их удачной поездки — не разговаривать о важном. Не то чтобы Антон сам очень хотел, конечно, но по его сериальному опыту подобное избегание ни к чему хорошему никогда не приводило. Впрочем, они вполне могут стать успешным исключением. Антон дико скучал, а сегодняшний день был лучшим в его жизни за долгое время, так что он не собирается ничего портить — кто знает, сколько ещё таких дней ему может выпасть. Может, доехав до Владика, он улетит обратно в Москву, а Арсений — в Нью-Дели, или в Нью-Йорк, или в Ньюкасл — ему всегда интересно что-то новое. Разговоры это сложно, это больно и это никому не нужно, так что Антон просто выжмет максимум из этой поездки. Доведя шашлык до идеальной готовности, Антон сгружает мясо в тарелку на столе, а сам подзывает Кабачка, чтобы накормить и его тоже, а потом подходит к Арсению, сдирает с него панамку и выдувает прямо в лицо пух одуванчика. Арс взвывает, смешно морщит нос и плюётся, а Антон хохочет так, что чуть не валится с ног. Шашлык действительно оказывается идеальным, и Антон даже обжигает язык, а после, поцапавшись с Арсом, закусывает это всё корейской морковкой, от чего во рту настоящий пожар, и Арс непозволительно заразительно над этим ржёт. К этому времени как раз наступают сумерки и начинает темнеть, сверчки заводят свою непонятную перекличку, где-то рядом кукует кукушка, а воздух становится прохладнее, но пахнет так приятно и вкусно, что хочется дышать полной грудью. Арсений убирает их импровизированный стол, собирая весь мусор в пакет, а шампура старательно протирая влажной тряпкой, пока Антон курит и наблюдает за ним. В процесс приготовления чего бы то ни было Арсения лучше не вовлекать, а вот с уборкой он справляется отлично, так что они прекрасно друг друга дополняют. Арс приносит из машины плед, ноутбук и по бутылке сидра, и Антон двигается на ламзаке, чтобы тот плюхнулся рядом. На ноуте сто пятьдесят гигабайтов фильмов и сериалов, но они останавливаются на первом сезоне «Друзей», и Антон удивляется тому, какой тот смешной. Под тёплым пледом с тёплым Арсением под боком его развозит после второй серии, и он зевает так громко, что Арс хихикает. Пока Антон уходит поссать, тот распределяет спальники, убирает остатки их вещей обратно в машину и вытаскивает подушки, так что, когда Антон возвращается, всё уже готово ко сну. Кабачок заскакивает в палатку и умащивается как раз между двумя спальниками, и не то чтобы Антон возражал, конечно, но он это отмечает. — Мы не сделали вторую фотку на полароид, — расстроенно тянет Арс, когда они оба уже утрамбовываются в спальники, закрыв палатку изнутри. Антон слишком отвык от этого чувства, поэтому всё никак не может удобно улечься. — Значит завтра сделаем три, — предлагает он, в конце концов поворачиваясь набок и подкладывая под себя руку. — А ещё не нашли речку, чтобы искупаться, — продолжает ныть Арсений. — Значит, завтра найдём и искупаемся, — хмыкает Антон в ответ. — Ты пообещал. — Спокойной ночи, Арс. Будем надеяться, что та вонючка, которую мы зажгли от комаров, в итоге не убьёт и нас тоже. Арсений прыскает. — Спокойной ночи, Шаст. Будем надеяться, что в этом лесу не водятся дикие звери. Конечно, кроме тебя, Кабачок. Они одновременно фыркают, и Антон буквально через мгновение проваливается в сон.