Бора

И правда — мужик с рыбьим хвостом. Гэвин почти рассмеялся от этой мысли. Расскажи коллегам по цеху — не поверят ни на йоту. Он пялился во все глазищи, да что предпринять — не ведал. Меч, вопреки обыкновению, в этот раз бесполезен, даже будь он в ножнах за спиной. Не хватать же голыми руками за чернявые патлы? Или, ломая ногти, чешуйки с хвоста сдирать? Любопытную задачку ярл всё-таки выдумал для ведьмака. Собери то, не знамо что, так, не знамо как. Пока Гэвин задумчиво рассматривал сирену, тот и сам наблюдал за ним в ответ. По-животному наклонил голову набок и глядел. Глазенки чуть ли не вращались. Он кидал взгляд то на лицо, то на сжавшиеся в кулаки руки, то к ботинкам с расстегнутыми ремешками, то куда-то за плечо и снова на лицо. Рот приоткрыл, будто в задумчивости. Человеченки что ли испробовать захотел, размышлял, как схватиться ловчее, чтобы в море утащить или.? Гибрид то ли зашипел, то ли прохрипел что-то невнятное, затем повернулся спиной, блеснув шипами спинного гребня, ударил хвостом по воде так, что ледяные брызги закрыли обзор ведьмаку. И был таков. Гэвин рванул со всех ног к своим вещам. Схватил котомку с ножнами и лежанку в охапку, не разбирая дороги, добежал до лодки и перекинул пожитки через борт на дно. Только хотел запрыгнуть следом, как вспомнил про верёвку, обмотанную вокруг булыжника для швартовки. Он сердито рыкнул и оттолкнулся руками от борта, метнулся развязывать узлы. К счастью, узел был хитрый — из тех, что не возьмёшь силой, а потянешь за верную петельку — и готово. Гэвин не забыл об этом в охотничьей горячке. Он уже на бегу смотал верёвку в путанный клубок — не до аккуратности сейчас — с ней в руках перемахнул через борт. По бедру словно проехались наждачкой. На краю сознания мелькнула мысль, что он задел мачту с разгона, но даже на думы о боли не было времени. Инстинкты кричали пуститься в погоню немедля, бежать, преследовать, пока не настигнешь добычу. Перед глазами стоял образ гибрида, рассекающего морские воды, и волн, поднятых его хвостом, тянущихся от просвета вдали пещеры. До открытого пространства, где гуляли северные ветра, ведьмак греб веслами, не жалея рук и сил. Вода казалась густой и вязкой, как деготь, — весла тяжело входили в неё, лодка двигалась мучительно медленно. Чудилось, что сама природа Скеллиге восстала против охотника на чудовищ, препятствуя погоне. Гэвин упорно продолжал грести. Он чувствовал, как горят мышцы, словно не веслами махал, а тягал здоровенный осадный таран, как кровь прилила к лицу от перенапряжения. Внезапно в грудь ударил порыв ледяного ветра. Гэвин судорожно вдохнул ночной воздух и замер. Над морем витало абсолютное спокойствие. Умиротворение. Тишь. Продолжать охоту в спешке было уже бессмысленно — никто не ждал ведьмака с боем и следов на воде, разумеется, не оставил. Медальон тоже… нет, он не притих. Он никак не среагировал на сирену, не дрогнул даже когда тварь находилась в шаге от ведьмака. Гэвин бросил весла на дно лодки. Ну дела-а-а… Не мог же зачарованный металл ни с того, ни с сего превратиться в пустышку, блестящую безделушку. Значит ведьмак видел не магическое существо, не одно из созданий, очутившихся в этом мире после Сопряжения Сфер. Хитрой иллюзией иль дурманом встреча с гибридом тоже не была. Гэвин вспомнил взгляд человеческих глаз и перепонки, как у тритонов, между пальцев. Ярл определенно темнил, когда они обсуждали заказ. Ведьмак на дух такое не переносил. Но кроны есть кроны — отработает три дня да получит всё, что ему причитается. Он-то всегда выполняет свою работу честно. А там — пусть ярл дурней похлеще ищет. Гэвин ввязываться в его интриги не жаждет. Светало. До утра, вопреки первым мыслям спросонья, оставалось не так уж долго. На небо словно плеснули молоком из кувшина, а оно смешалось с ночной тьмой, давая сизый оттенок. Скоро и солнце взойдет над горизонтом. Сон как рукой сняло — возвращаться в грот и прятаться в спальный мешок больше не хотелось. Хотя тепла всё же недоставало. Да и неудивительно — Гэвин по-прежнему сидел в одной нижней рубахе и ботинках на босу ногу. А потому, что помчался как угорелый непонятно куда и неясно зачем. Как ребенок понадеялся на собственную прыть, да куда ему в море на лодке тягаться с мужиком с рыбьим хвостом. Хорошо, что нырнуть и вплавь догонять не додумался. Холера. Гэвин разобрал кучу вещей, которую сам же и создал некоторое время назад, оделся. Поверх кожаного дуплета он натянул накидку с меховым подкладом и капюшоном, купленную в первом же порту Скеллиге, пока в кошеле ещё позвякивали монеты с прошлого заказа. Раньше для неё было недостаточно холодно, а теперь придется красоваться вышивкой местных мастериц перед всеми зубастыми и не очень тварями островов. Перспектива заледенеть, сидя в лодке, звучала в разы менее заманчиво. Гэвин пфыкнул себе под нос, затянул канаты так, чтобы парус наполнился ветром и продолжил путь вдоль береговой линии. Расположение оставшихся меток на карте он отлично помнил. Приют чаек, Обманная бухта, Набережная марлинов. Близ одного из этих мест у сирены должно быть логово или хотя бы охотничьи угодья. Ничего страшного, если после встречи с человеком, он решит затихнуть и спрятаться в прибрежной пещере. Хуже — если он покинет прежний ареал. Эдакую плавучую иголку в стоге бесчисленных островов не разыщет даже ведьмак. *** Истошные крики жирных белых чаек усиливались с приближением к аппендиксу полуострова. Здесь заметно мельчало, так что Гэвин мог разглядеть илистые камни на дне. Временами нос лодки с хрустом сталкивался с тоненькой плёнкой льда, намерзшего за ночь. Волны близ плоского уголка суши почти заснули, лениво накатывая пену и ускользая назад в гипнотическом ритме. У самой воды какой-нибудь древний мореход воздвиг указательный каменный перст, изрезанный рунами старого языка Скеллиге. Гэвин не мог их прочесть, но решил, что название места не изменилось за прошедшие века. На островах редко что-либо менялось. Буквально в паре саженей от воды над полуостровом резко вздымались скалы, густо утыканные птичьими гнездами, а на вершине их виднелась башня. В узких как бойницы окнах не горел свет, однако стены пестрели свежими булыжниками более светлого оттенка. Вероятно, полуразрушенную Ледяным Великаном башню недавно отстроили заново. С неё должен быть прекрасно виден полуостров и море на мили вокруг. И сирену наверняка заметили именно оттуда. Хотелось бы поговорить с теми, кто обитает там, но никакой тропинки по крутому склону местные не проложили. От изучения окрестностей Гэвина отвлекла чайка, которая пролетела над его головой, хлестнув кончиком крыла по уху. Наглая птица потеряла всякие границы. Буквально через мгновение приближающееся хлопанье крыльев послышалось вновь, но на этот раз ведьмак успел пригнуться. Чайки охотились не на него, как Гэвин решил сгоряча, а ныряли за рыбой, плескавшейся на мелководье. Эх, удочку бы ему сейчас — не на палец же ловить! Он голодно озирался по сторонам. Скопление чаек у гнёзд… Где гнёзда, там и яйца. Только не в это время года, не осенью, а весной или летом, когда по согретым солнцем камням журчат ручьи. И всё же гнезда не пустовали. В некоторых пищали маленькие уродливые птенцы, а в некоторых действительно ещё оставались яйца. Гэвин не был большим знатоком пернатых созданий, если это, конечно, не были грифоны или гарпии. Однако местные чайки явно что-то попутали, плодя выводки в преддверии зимы. Кто он такой, чтобы критиковать, ха! Ему это только на руку. Гэвин выдвинулся в путь гораздо раньше, чем планировал, так что потратить немного времени на завтрак имел полное право. Он развернул лодку к полуострову и вскоре причалил. Киль с разгона немного проехался по песку, но это и к лучшему. Не нужно беспокоиться о лодке — её не унесет в море без всяких канатов и узлов. Гэвин перебрался на берег и крадучись двинулся к гнездовьям чаек. Многие крылатые родители изголодались достаточно, чтобы бросить своих ещё не вылупившихся чад на некоторое время и отправиться набивать брюхо рыбой. Что ж, кого-то из них будет ждать неприятный сюрприз по возвращении. Гэвин как раз присмотрел одно из оставленных гнёзд неподалеку от берега. Оно щерилось сухими ветками, наваленными кругом, а внутри на мягкой куче хлама лежали три крупных яйца. Стоило поторапливаться, пока не вернулись взрослые чайки. Они и в других краях отличались дикими повадками, а громадные особи со Скеллиге не побрезгуют оторвать кусочек от заклеванного насмерть человека. Гэвин аккуратно сложил яйца в глубокие карманы своей мягкой накидки. Не хватало ещё разбить их по дороге и перемазаться вязким содержимым. Взгляд зацепился за что-то блестящее на том месте, где только что лежали яйца. Гэвин сунул руку и вытянул крупную жёсткую чешуйку, за которую зацепился клочок вьющихся волос. Иссиня-черных. Сирены по прихоти мироздания были светловолосым: от пепельных блондинок до рыжевато-русых. Эхидны, правда, отличались от них в этом плане. Но что-то подсказывало, что ни одна из этих буйных девиц не подпустила бы чайку к себе на расстояние вытянутой руки. Какое там — вырвать у себя клок волос из головы вместе с драгоценной чешуей. Зато с мифическим обладателем вьющихся волос он как раз недавно познакомился. Вот и повод заглянуть в сундучок ярла — узнать, что он подготовил для «доказательств». Гэвин пихнул свою находку под накидку, в свободный нагрудный кармашек дуплета. Он не стал испытывать судьбу и есть на берегу, на виду у чаек. Вряд ли им это понравится. Уже отплыв на приличное расстояние от полуострова, ведьмак нагнулся, чтобы достать сундучок из-под лавки. Достаточно большой, гладкое полированное дерево, лёгкая крышка и тихие петли — простая, но добротная работа. Внутри несколько отсеков, заполненных, как ни странно, обыкновенными склянками, шелковыми мешочками, маленькими коробочками. В общем, всё так, как и говорила Хлоя. За исключением медного… котелка в самом большом отсеке. Даже круглая крышка с деревянной пробкой-ручкой сверху была. О чем думал Камски, когда составлял этот набор подмастерья дознавателя? Что ведьмак будет варить суп по рецепту сирены? А ведь как удачно получилось — яйца теперь можно сварить. Желудок ведьмака, без сомненья, переварил бы и сырые, но он же не барин, чтобы лакомиться подобными изысками. Он переложил прядь волос вместе с чешуйкой в мешочек, забрал котелок и вернул сундучок под лавку. Гэвин перегнулся через борт и зачерпнул в котелок воды до половины объема. Соленая вода яйцам точно не повредит, а пресную он в спешке не набрал утром. Теперь придется экономить. Ведьмак опустил яйца в воду — ни одно, к счастью, даже не треснуло — осторожно сложил пальцы в знак Игни рядом с котелком, поставленным на лавку. Весь фокус в том, чтобы не подпалить деревянную лодку. Вода мгновенно закипела от близкой вспышки жара. Он вызывал пламя ещё пару раз, когда бурление на поверхности воды начинало стихать. Ему быстро наскучило изображать из себя чародейскую кухарку, и вскоре он позволил воде остыть, а затем и принялся за еду, бросая мокрую, липнущую к рукам скорлупу за борт. Белок успел свернуться и казался более плотным, чем у куриных яиц, а вот вязкий полусырой желток обжёг Гэвину язык и небо. Он недовольно промычал, открыл рот, чтобы вдохнуть холодного воздуха. Боль сразу подутихла. Дальше Гэвин ел медленнее, дуя на желток прежде чем кусать. *** На пути к Обманной бухте Гэвину пришлось снова взяться за весла и поработать руками. С рассветом море окончательно успокоилось — ни следа вчерашней бури. Ветер, видимо, вздумал, что торопиться ведьмаку некуда. Он и правда меньше беспокоился за своё вознаграждение благодаря находке, теперь хранящейся в сундучке. Но эта же находка подгоняла точно розгами в спину. Это был след, а где след, там — охота. И без того однообразный пейзаж сменялся мучительно медленно без ветра в парусе. Синие волны, зелёные волны, синее небо, зелёная ель. Острие камня над водой. Отвесная скала. Прибой. И ни одной живой души в миле вокруг, за исключением силуэтов, время от времени мелькавших на горизонте. Крупные создания выныривали над волнами и плыли параллельно лодке какое-то время, скрывались из виду, а затем появлялись снова. Но они ни разу не приблизились настолько, чтобы их можно было хорошенько рассмотреть. Гэвин был даже рад оставаться в неведении — большая стая сирен или хищных рыб, способных заглотить человека целиком, — не всё ли равно? Главное — пусть держатся подальше. На карте берег Ундвика выглядел извилистым, изрезанным, сколь угодно кривым, богатым перепадами высот. Гэвин начинал думать, что картограф либо видел то, чего не мог разглядеть ведьмак, либо заскучал, раз пришлось отказаться от зарисовок чудищ и каллиграфии. Практически ровная серая каменная стена слева щерилась редким ёжиком деревьев на плато сверху. Она буквально давила своей громадой. Пока резко не оборвалась. Гэвин развернул лодку левее, чтобы продолжать путь поближе к суше. Дальше береговая линия вдавалась вглубь острова идеальным серпом. Гэвину не нужно было разворачивать карту — он прекрасно помнил, что такого места на ней нет. Обманная бухта изображалась совсем маленькой и почти плоской выемкой. Но ведьмак уже давно оставил за спиной Приют чаек и по всем соображениям как раз должен был вот-вот приплыть к следующему помеченному пункту. Он замедлил ход, оставил весла сушиться, а сам привстал со скамьи и глянул в воду. То, что он высмотрел в темной пучине, многое объяснило. Это и была Обманная бухта. Прибрежная растительность ещё чуть-чуть и вынырнет подышать воздухом, а булыжники с острыми краями уже норовят почесать брюхо лодки. Просто начался прилив, и нахлынувшая вода изменила очертания берега. Местные явно знали об этом коварстве природы — они итак отразили его в названии, что ещё тут объяснять. Вот и картограф поленился. Только несведущий ведьмак чуть не проделал брешь в собственной лодке. Гэвин уже собрался искать другой, безопасный для осмотра бухты путь, когда привычную тишину рассек всплеск. Звук был как от удара плоской стороной весла по воде, но свои весла ведьмак не отпускал. Он окинул бухту внимательным взглядом. Солнце стояло высоко, заставляя воду и мокрые скалы сверкать. Не было тени, чтобы затаиться в ней. Нечто по-особенному блеснуло в самой дальней точке серпа бухты. Один из выступов, ещё не скрытый приливом, пошевелился. Сизым гладким покрывалом крыло сирены обнимало край скалы. Оно почти сливалось с илистой серовато-бурой поверхностью. Почти. — Я вижу тебя! — Гэвин крикнул во всё горло. И осекся. Человеческая речь прозвучала дико, как-то инородно. Остров будто молчаливо ткнул в него перстом, желая пристыдить. Гэвин и сам ощутил себя распоследним дурнем. Крыло точно принадлежало сирене, но той ли? Морские девы, по слухам, обозлились на моряков и рыбаков Скеллиге. Ясное дело — не без причины. Для ведьмака сразить одну такую, пущай и стоя в раскачивающийся лодке, — плевое дело. Но тратить время и силы… А коли ему встретился тот самый гибрид? Уверенность крепла. Как его выманить? Сидит да на солнышке греется, точно оглох и зова не расслышал. Знает, что Гэвин своей лодкой не рискнёт — ему-то не больно хочется черпать студёную водицу из-за пробоины котелком, в котором он недавно варил яйца, и ноги мочить. Не ждать же, пока прилив полную силу наберёт да пронесёт бережно в своих ладонях над рифами. И ветер ведь как назло стих. На одних веслах за сиреной не угнаться, если тот задумает драпать. Тут только хитрость сгодится. Гэвин потянулся за своей котомкой. На дне её по-прежнему оставался свёрток с вяленым мясом, приправленным солью и пряностями. Оно было жестковато, зато всегда спасало, когда ведьмак бродил по диким безлюдным тропам, днями и ночами выслеживая бестий. С голодухи бывало трещал за обе щеки. Он достал и сухари — те не отсырели, несмотря на влажность воздуха островов. — Эй, как насчёт прекратить игры в прятки, выйти поздороваться? Я просто хочу поговорить! — ведьмак постарался состроить дружелюбный тон. — В последнее время был не шибко богатый улов, я прав? Мне есть чем тебя угостить, — куда же без небольшого подкупа. Гэвин не успел ещё проголодаться — завтрак выдался сытный. Однако он изображал аппетит, хрустя сухарями и с чавканьем жуя полоску мяса. Гляди, человек ест, значит не отравлено, значит он тебя не страшится — вот и ты его не боись. Для сирены он высыпал на широкий борт, постелив тряпицу, горсть сухарей и сложил рядом несколько кусков вяленого мяса. Крыло не шевельнулось: ни шорохов, ни всплесков не раздавалось со стороны выступа. Гэвин начинал беспокоиться. Не вмерзло ли часом чудище в камень? Но нет — крыло скользнуло за скалу, скрылось из виду, а затем с другой стороны пошли круги по воде. Ведьмак удержался от того, чтобы подскочить на ноги и попытаться рассмотреть, как сирена огибает рифы, прячась в волнах. Существо настроено мирно, раз не налетело с воздуха с яростными воплями. Если только не учудит чего. Может опрокинуть лодку, ударив ее с разгона в борт. Так поступают с рыбаками огромные хищные рыбины южных краев, чтобы отведать человеченки. Устроит ведьмаку своими перепончатыми лапками купание в ледяной соленой водице — вот смеху будет. Волна, созданная сиреной, лишь слегка качнула лодку. В борт вцепились тонкие бледные пальчики с жёсткими заострёнными ногтями, черными и щербатыми. Медальон дернулся. Показалось бледное лицо. Женское лицо, обрамленное русыми волосами, спутанными и блестящими от соли и воды. Гэвин поморщился от досады. Не её он рассчитывал увидеть, не морскую деву с презрением во взгляде, но ничего не попишешь. Сам кашу заварил — сам её и расхлебывай. Да и нечего горевать раньше времени. Если удастся сирену разговорить, то затея может и добром обернуться. Надо бы только помягче с ней, повежливее, подход верный найти. — Ну здравствуй, сударыня, — Гэвин приветливо кивнул и указал на еду, оставленную для сирены. — Угощение я припас небогатое, но и самому мне, как видишь, больше отведать нечего. Поешь, а затем поговорим. Девица даже головы не повернула в сторону еды. Она оглядела Гэвина с ног до головы, а затем сосредоточено уставилась в одну точку — на его грудь пониже ключиц. Разумеется, на ведьмачий медальон. Его Гэвин мог бы и спрятать, да очи свои с вертикальными кошачьими зрачками не скроешь — всё равно выдали бы его с головой. — С каких это пор ведьмаки водят дружбу с сиренами? — она задрала подбородок. — Или ты вздумал со мной, как с суккубом, каким-нибудь сладить? Тогда мужланы с островов тебе наврали — не выйдет. Ядовитый гнев так и сочился из её уст. Только впалые щеки и глаза, которые нет-нет, да и взглянут на мясо, не дали ведьмаку впасть в заблуждение. Голод сильнее гордыни. — Ведьмак ведьмаком, да я не по твою душу, сударыня, — Гэвин развел руки в примирительном жесте. — Один господин задал мне задачку — разузнать о молодце из сирен, ещё и так, чтобы ни один волосок с его головы не упал. Я рассмеялся сначала, — он продолжил заговаривать девице зубы, наблюдая краем глаза, как та стащила первый кусочек пищи. — Вы с эхиднами все сплошь сестрицы — кому, как не мне, это знать. Но господин тот посулил добрую награду. День и ночь ищу загадочного молодца, но ни в море, ни на берегу ничего не нашёл. Уже начинаю подумывать, не сглупил ли я часом, согласившись взять заказ. Может, ты меня обрадуешь, милая? Не знаешь чего о морском муже? Сирена насмешливо фыркнула. Гэвин в речи своей больше перемежал правду с недомолвками, чем с вымыслом, а прозвучало точно сказочка старого бражника. Зато дева явно уже не намеревалась расцарапать ему в кровь лицо. — Видимо, прекратил он хорохориться, раз каждому встречному человечишке на глаза перестал попадаться, — она поморщилась и резковатым жестом убрала прядь волос за ухо. — Только не сирена это, как бы он в братцы к нам не навязывался. Появился неведомо откуда эдак с месяц назад. Вроде бы похож, хвост с чешуей, крылья и гребень, однако ж без грудей, ну и прочего. Ясное дело, что рыбаки его мужицкой сиреной окрестили, но он другой. Плавает как-то неловко, взлететь и вовсе на моих глазах ни разу не пытался, даже запах… будто травами надушен. Самое странное — голоса у него нет. Зато высокомерия хоть отбавляй! Сирена больше не стеснялась и торопливо жевала, хищно отрывая зубами куски от полоски вяленого мяса, которую сжимала в ладони. — Значится, он немой? — Гэвин вспомнил невнятный звук, который издал гибрид, прежде чем сбежать. — Говорить-то умеет, к сожалению, а как пением зачаровать или визгом заставить кровь из ушей хлынуть не ведает, — она пожала плечами. — Всё рвался к стае какой примкнуть, но он чужой нам. Чуждый. Ещё и лицо его каменное — жуть. — И вы просто прогнали его? — ведьмаку уже не нужно было вытягивать слова клещами — девица повеселела от сытости и с удовольствием трещала на злободневную тему, только в верное русло её направляй. — Оставили самого искать себе пропитание и кров? — Ха! Будто ему требуется в этом помощь. Разозлил людишек своими набегами да кражей их улова, а затем воинов с островов к нашим сестрам на хвосте привёл. Будто других рыбных мест не было, — она обиженно надула губки. — Теперь, вишь, прячется! Ведьмак покачал головой, изображая сочувствие. Наслышан он о морских девах — те любили лёгкую добычу и особого повода для воровства у рыбаков не искали. То полные сети украдут, то ведро с рыбой прямо из-под ног утащат, а то и лодку потопят. Не верил он в слёзы невинности, но собеседнице об этом знать не обязательно. Пущай плачется, лишь бы подсказала, как цель ему разыскать. Сирена дожевала мясо и закинула в зубастый рот несколько сухарей за неимением лучшего. — Вот как, — Гэвин задумчиво почесал щетину на подбородке — не помешало бы побриться перед возвращением в город. — Значит, не скормил мне выдумку благородный господин. Хотя дело проще не стало, коли это создание так умело прячется, что ни одна живая душа не ведает где, — он растягивал слова для пущей убедительности. — Эх, взглянуть бы своими глазами… — Почему же ты решил, что никто не знает? — Гэвин попал в яблочко, задев гордость сирены. — Я видела, в какую дыру он заполз сегодня утром. Там и будет, поди, до вечера сидеть. Он, честно говоря, порядком нам с сестрами надоел. Так что делай с ним, что вздумается — мне всё равно, — она раздражалась даже от мысли о гибриде, но пожелала урвать кусок побольше. Буквально. — Но расскажу не задаром. Я чую — у тебя в мешке осталось ещё мясцо. Хочу его в обмен на сведения. Гэвин поколебался. Одними сухарями сыт не будешь. С другой стороны, пару дней промотаться голодом, чтобы жить припеваючи до конца зимы — стоит того. Полторы тысячи крон — это целый мешок золота. Это месяцы сна в теплой постели и вкусных харчей. Это возможность заглянуть в бордель, может даже в Пассифлору — с его-то запросами. Это передышка на Пути. Он решился. Руки сами потянулись за свертком с остатками вяленого мяса. — Ну что ж, я согласен, — Гэвин помедлил всего мгновение. — Но только попробуй мне соврать. Я чую ложь так же хорошо, как чудовищ. Сирена улыбнулась в ответ и заговорила.