ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть вторая. КИРИОН

Вскоре Эрендис увезли в Пеларгир. Она категорически не хотела расставаться со старшим сыном, и ему все же пришлось уехать вместе с ней. Впервые летнее море не радовало его. БОльшую часть дня он проводил с матерью, и его сердце разрывалось от сострадания к ней и тревоги за Инзиль. Каждый день он ожидал сообщения от Принца о том, что шпиона умбарцев вычислили и обезвредили, но пока известий не было. Наконец, спустя почти три недели, он получил долгожданное письмо о том, что человек, передававший в Умбар сведения, задержан. Кирион надеялся, что теперь Король отправит экспедицию на юг, но тот решил дождаться начала осени. Узнав об этом, юноша пришел в отчаяние, и, если бы их с Элессаром не разделяли десятки миль, то, возможно, пошел бы к Королю снова. В конце концов, после тяжких раздумий, он решился. Около недели он по несколько часов в день загорал на безжалостном южном солнце, пока его кожа не потемнела. “Если бы у меня еще были черные глаза, как у отца”, — размышлял он, глядя на себя в зеркало. Но с этим ничего было не поделать, приходилось превращаться в умбарца со светлыми глазами. В один из вечеров, он зашел к брату. — Фэамир… Тот взглянул на него. — Слушай, зачем же ты так себя изжарил?.. — Это необходимо. Я сейчас тебе кое-что расскажу… Обещай, что никому не скажешь. — Ладно. — Я уезжаю. В Умбар. — Ты с ума сошел?! — Нет. Никто не знает о том, какие причины заставляют меня спешить… Король ничего не собирается делать до осени. Да и если он просто пошлет в те края армию — для Инзиль это будет смертельно. Дедушка сказал, что меня не пробовали освободить, так как было невозможно сделать это неожиданно и молниеносно. И при первой же угрозе для себя Гнаружин перерезал бы мне горло. Если он узнает о том, что в Харондор или Умбар прибыло гондорское войско, он просто убьет ее. — Шпиона повязали. — Не будь таким наивным. У него хватает шпионов попроще. В Пеларгире они точно есть. И если воины начнут садиться на корабли или отправятся пешком через южный Итилиен, ему быстро станет это известно. — Что ты хочешь сделать? — Поехать туда. — В одиночку? Ты смеешься? — Нет, Фэамир. Скорее, мне хочется выть. И если ты помнишь, отец сумел однажды в одиночку прикончить харадского царя… Я должен попробовать. — Хочешь прикончить Гнаружина? — Например. Буду смотреть на месте по обстоятельствам. Но без этого, похоже, не обойтись. — Кирион, тебя убьют. — Я должен попытаться. — Что будет с мамой и Дедушкой, если ты умрешь? — У них есть ты и Амариэ. Фириэль и Эарвэн, у которых все хорошо… Я не могу принести в жертву Инзиль и ребенка. — Каков твой план?.. — Я уже выгляжу довольно смуглым. Если бы не глаза… Я пойду в матросы на корабль, отправляющийся в Умбар. На это шпионы князя точно не обратят внимания. В Умбаре куплю местную одежду и отправлюсь туда. Гнаружин иногда уезжает… Это шанс убить или обезвредить его. — А ты уверен, что у его людей нет приказа убить Инзиль, если с князем что-то случится? — Я ни в чем не могу быть уверен. Но я не могу сидеть и бездействовать. — Кирион, неизвестно, спасешь ли ты Инзиль, а вот маму ты добьешь. — Я скажу, что уезжаю в Минас-Тирит. — Она быстро узнает, что это не так. — Отец рассказывал мне, что однажды, чтобы не беспокоить мать, написал ей заранее письма. Я сделаю то же самое. Мама будет считать, что у меня все в порядке. — Кирион, тебя быстро хватятся, и все выяснится. — Надеюсь, все же не сразу. — Послушай, даже если у тебя получится прокрасться к Инзиль, как ты похитишь женщину на восьмом месяце? — Я же сказал, что буду думать и решать на месте. — Нет, Кирион, это безумная затея. Ты просто выбросишь свою жизнь. — Кем я буду, если не попытаюсь ее спасти? — Все должно быть разумно. — Я должен, Фэамир. — Нет. И… если ты не выбросишь эту дурацкую затею из головы, я все расскажу дедушке Минастану, и он прикажет запереть тебя. — Только попробуй! Ты же обещал… — Обещал. Но ради мамы я сделаю это. — Тогда между нами все кончено. — Ты готов поссориться со мной, потому что я не хочу, чтобы больная мама умерла от горя? — Я хочу, чтобы мама жила долго и была здорова. Но она давно не хочет жить, и тем более жить как сейчас. Я не могу принести Инзиль в жертву даже ради мамы. Она спасла мне жизнь, зная, что отдаст за это свою. Если бы не она, я был бы мертв, и мама бы никогда меня больше не увидела. — Ты уже готов и маму свести в могилу из-за своей умбарки? Зачем нужно было спать с ней? Побелевший Кирион ударил брата по лицу. — Замолчи. Посмотрел бы я на тебя на моем месте. — Я лучше бы умер, чем спал с дочерью Гнаружина! — Иди. Иди и донеси на меня. Минастану, Элессару… Да кому хочешь. Но если меня запрут, наутро меня не будет в живых. Запомни эти слова. Фэамир не испугался и отправился прямиком к Минастану. — Что значит собирается уехать? — переспросил дед. — Он хочет пойти матросом на корабль. — Глупость какая. Все же у него что-то случилось с головой. — Он настроен очень решительно. Его нужно остановить любой ценой. — Небо. Что ему нужно? Я еще понимаю, после смерти отца… Но сейчас? Наследник Итилиена. Потенциальный Блюститель. В него влюблена старшая дочь Короля, в конце концов. — Милорд. Я знаю, что он хочет уйти в море. Он сам признался мне в этом. Я пытался отговорить его, но он не захотел меня слушать. — Какой эгоизм! А как же мать, которую и так из-за него парализовало?! — Все же в болезни мамы он не виноват. Если бы Король не отправил его в Харондор и его не похитили там, то… — Она просила его вернуться. Он же, видите ли, не захотел быть обязанным Королю. А потом сам же на него кидался. Скоро к Кириону постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошли Минастан и несколько гвардейцев. — Что это значит? — Кирион сидел за столом и что-то писал. — Ты помещаешься под домашний арест. Юноша сжал кулаки. “Рассказал… Поросенок!” — Вы не имеете права, милорд. Я лорд и не ваш подданный. Я не совершил никакого преступления. Это беззаконие, — стараясь говорить как можно спокойнее, произнес он. — Ты мой внук. Этого достаточно. — Я совершеннолетний. — Судя по твоему поведению в последнее время, ты нуждаешься в постоянном надзоре. Сдай оружие. — Нет. Минастан сделал гвардейцам знак. Те подошли к стойке и забрали меч. — Ваш кинжал, милорд? — обратился к нему начальник караула. — Вы понимаете, что сейчас нарушаете закон?.. — Я выполняю приказ. Если это противозаконно, то за это отвечаю не я, а лорд-Наместник. К Кириону подошли еще два гвардейца. — Что я сделал, что Вы поступаете со мной, как с преступником? — Он взглянул на деда. Тот не ответил. Гвардейцы железной хваткой взяли юношу за запястья, и начальник караула снял у него с пояса кинжал. Кирион не сопротивлялся. — Так как ты не в себе последнее время, возле тебя будут постоянно дежурить два гвардейца. — Я хочу быть один. — Я должен быть уверен, что ты не наложишь на себя руки. “Все рассказал…” — Кирион горько усмехнулся. Он стоял и смотрел, как ставни в его комнате запирают на замок. — Зачем столько возни, милорд… У Вас есть настоящая тюрьма. Отправьте меня туда. В пеларгирской я еще не сидел… — Не умничай. — Сколько времени я буду заперт?.. — Пока не образумишься. — Тогда у меня будет к Вам просьба, милорд. Избавьте меня от Вашего общества. Я не желаю Вас видеть. Отныне я не буду разговаривать ни с Вами, ни с Фэамиром. Этого Вы у меня не отнимете. — Я сам буду решать это. — Минастан подошел к столу и взглянул на бумагу, которую писал внук. — Ты еще и решил оставить для мамы письма, якобы из Минас-Тирит, обманщик?! — Уйдите. Тот взглянул на Кириона, кивнул гвардейцам и вышел из комнаты. Юноша сцепил руки и положил их на стол. — Как он? — спросил Фэамир у деда. — Разобиделся. Заявил, что не желает разговаривать. Ни со мной, ни с тобой. Фэамир расстроенно кивнул. Впервые в жизни он поссорился с братом, которого очень любил, и теперь чувствовал себя довольно скверно. — Жестоко, конечно… — Жестоко? Это он повел себя жестоко. Не вернулся с матерью из Харондора, потом… — Простите, милорд, но когда он не вернулся, Вы же сами сказали, что он поступил правильно, не став нарушать королевскую волю. — Я думал, он чтит Короля. Но после того, что он позволил себе на суде, а также его совершенно ненормальная выходка в королевских покоях, говорят о другом. Если бы не великодушие и милосердие государя, он бы сейчас сидел в камере для государственных преступников… — Минастан встал, подошел к окну и теперь смотрел на море. — Он не вернулся из упрямства, и теперь мама страдает из-за него. Сейчас же он вздумал еще и сбежать. Мне жаль, что он наследник принца Фарамира. Будучи настолько безответственным, он не сможет стать хорошим правителем Итилиена и, тем более, Блюстителем. Хотя задатки у него были очень хорошие. Но это чересчур мягкое воспитание и потакание капризам испортили его. Он слишком много думает о себе. — Мне кажется, что Кирион не такой, милорд. Просто... пребывание в плену подкосило его. — Он уже давно в Гондоре. За это время можно было попробовать взять себя в руки, а он даже не пытается. На следующий день гвардейцы сообщили Минастану, что юноша ничего не ест, почти не пьет и игнорирует всякую попытку заговорить с ним. — Что он делает? — Читает, но в основном или сидит и смотрит в одну точку, или встает и начинает ходить по комнате. — Ненормальный, — в сердцах пробормотал Минастан. Фэамир вздохнул и отправился к себе, где написал письмо Принцу с просьбой при первой возможности приехать в Пеларгир. Спустя шесть дней Фарамир прибыл в дом наместника Пеларгира. — Что случилось? — спросил он у выбежавшего навстречу Фэамира. — Кирион хотел уехать в Умбар. В одиночку. Это стало известно дедушке Минастану, — юноша слегка покраснел, — и он велел запереть его. Принц покачал головой. — Он ничего не ест. Мало пьет. Гвардейцы говорят, что ему совсем худо. — Почему ты не возле него?! — Он не хочет меня видеть. Фарамир направился к комнате внука настолько стремительно, насколько позволял его возраст. Его пропустили внутрь. Истощенный Кирион лежал в постели с полузакрытыми глазами. — Кирион, мальчик мой, что же ты с собой делаешь?.. — Дед положил ладонь на его холодный лоб и провел рукой по волосам. Юноша улыбнулся. — Вы приехали… — До чего ты себя довел… Тебе, наоборот, нужно было есть, чтобы оправиться после кровопотери… Принесите бульон. — Принц обернулся к стражникам. Скоро пришел слуга с подносом. — Остудили немного? Слуга кивнул. — Давай… — Фарамир усадил внука и протянул ему чашу. Тот послушно сделал несколько глотков. — Пока больше не могу… — Он опустился на подушки. — Хорошо. Передохни немного. Надо потихоньку выпить все. — Пусть они уйдут… Принц взглянул на стражников. — У нас приказ от лорда Минастана. Лорд Кирион угрожал, что наложит на себя руки. — Я останусь с ним, — веско произнес Принц. Гвардейцы с поклоном вышли. — Как они мне надоели… Они не оставляли меня ни на секунду. Даже в уборную приходилось ходить со свитой. — Кирион усмехнулся. — Что в Столице, милорд? — Ты о шпионе Гнаружина? — Например. — Он оказался хитер, но не умен. Как это часто бывает. — Кто же это был? — Один из писцов-секретарей. В основном он помогал лорду-Казначею. — Вот как?.. А лорд-Казначей не помогал ему?.. — Он клялся, что не знал о двойной “службе” своего помощника. — Вы ему верите? — Да. Он не слишком приятный человек, но Элессару он предан довольно искренне. То, что он не любит нашу семью, не делает его сразу негодяем. Арантар сам был потрясен этим. — Как его поймали? — Созвали Малый Совет, где якобы должно былот обсуждаться положение в Умбаре и сопредельных харадских княжествах. Финдегил вел протокол заседания. Который потом спрятал у себя в кабинете. Там была засада из по очереди дежуривших Эделиона, Инголда и Хирлуина, а также Даэрона. Во вторую ночь он явился. У него оказался слепок с ключей Финдегила. — Принц усмехнулся. — Почему Вы смеетесь? — в свою очередь улыбнулся Кирион. — Ему “повезло” попасть в лапы к Эделиону. Не знаю, правда или нет, но, говорят, у писаря случилась медвежья болезнь. — Да, неожиданное явление Эделиона в темноте может оказаться очень сильным зрелищем, — согласился Кирион. — Заставить его признаться не составило особого труда. Как и арестовать его посредников. У него было два человека в Минас-Тирит и еще несколько — в Пеларгире. — Думаю, у Гнаружина в Пеларгире не несколько человек… О Небо!.. — Что такое? — Фарамир сжал его руки. — Если арестовали людей в Пеларгире, они могли дать знать Гнаружину! Он может расправиться с Инзиль. — Элессар не настолько глуп. Арестовали только тех, кто был в Столице. Остальные люди известны, и за ними теперь присматривают. Но, полагаю, те пока еще не знают о том, что их раскрыли. — Они тоже не идиоты, раз столько времени не попадались!.. — Глаза Кириона ожили и теперь лихорадочно блестели. — Если Гнаружин хотел наследника, рожденного от тебя, он не будет так легко избавляться от беременной дочери. — Он может ее спрятать! Сейчас я знаю, где она. Кстати, милорд… Вы… привезли Палантир? — Да. Но Гнаружин прекрасно знает, что тебе известно это место, и ближе к родам он может перевезти ее еще куда-нибудь и без ареста его шпионов. — Я хочу увидеть ее. Пожалуйста, милорд, это не каприз. Я лишь хочу убедиться, что она жива, и с ней более-менее все в порядке… — Тебе нужно немного прийти в себя. Лучше не пользоваться Палантиром в таком состоянии. — Пожалуйста… — Пей. — Дед снова протянул ему чашу. Кирион послушно выпил еще. — Пожалуйста. — Давай завтра. Никто не знает, что у меня есть Палантир, кроме тебя. Я не хочу, чтобы это стало известно лорду Минастану, как и кому-либо еще. — Милорд, Дедушка… — Успокойся. — Фарамир поцеловал его в лоб. — Я не смогу успокоиться… — Я побуду с тобой. — Дед снова погладил его по голове. Принц не ошибся: скоро Кирион все же уснул. Когда он вышел из комнаты, его ждал Фэамир. — Как он?.. — Спит. — Мне кажется, лучше не оставлять его одного сейчас… — Пойди к нему. — Он… не хочет меня видеть. Принц взял младшего внука за локоть, и они не спеша направились к его спальне. — Почему? Вы всегда были так близки… Кирион предпочитал тебя лучшим лекарям… — Я рассказал лорду Минастану о том, что он собирается уехать. — Ты хотел как лучше. — Да, но когда он заговорил со мной… Я обещал, что никому не расскажу о том, что услышу. Фарамир остановился. — Вот это уже плохо. — Я понимаю, милорд! Но вы представляете, что бы было, если бы он в одиночку отправился к умбарцам?! Это же верная гибель! Он бы и девушку не спас, и себя погубил. — Ты знаешь про девушку? — тихо спросил Дед. — Да… и про ребенка тоже. — Они вошли в комнату Принца. — Надеюсь, ты хотя бы не рассказал о них Минастану? — Нет, милорд! Я только сказал о том, что Кирион хочет уйти в море… матросом. Фарамир тяжело вздохнул. — Я не хотел, чтобы Кирион погиб! Я так люблю его. И маму бы это просто убило. Он считает, что я поступил подло… понимаю... Но я не мог иначе. Я пробовал отговорить его. Принц сел в кресло. — У тебя еще есть что сказать?.. — Он угрожал, что наложит на себя руки, если его запрут… — Поэтому гвардейцы не оставляли его ни на минуту? — Да… И я переживаю, что он сейчас один… — Он спит. И ничего с собой не сделает. Я хорошо его знаю и чувствую. Но если тебя мучает совесть, пойди к нему. Когда он проснется, попробуй попросить прощения. Прогонит — прими это. — Хорошо, милорд. — Фэамир поклонился, обнял Деда, после чего вернулся в комнату брата. Спустя несколько часов Кирион открыл глаза. — Ты здесь? Уходи. — Братик, милый, прости меня… Я хотел как лучше. Ведь если тебя убьют, ты никому не поможешь… — Фэамир поцеловал ему руку, а потом прижал ее к щеке. — Пожалуйста. — Уходи. — Ты заменил мне отца… Я так люблю тебя… Кирион. — По его щекам потекли слезы. — Надо было думать. Уходи. — Кирион, если дедушка Фарамир позволит тебе поехать туда, я поеду с тобой и, если понадобится, умру за тебя или твою… — юноша не знал как назвать Инзиль. Кирион молчал. — Братик, что мне сделать, чтобы ты простил меня? — Ладно… — помолчав произнес Кирион. — Знаешь, что я не могу долго сердиться на тебя. Фэамир обнял его. — Хочешь есть или пить? Тебе нужно набраться сил. — Вы украли у меня минимум две недели. Неделю я уже заперт и неделю буду приходить в себя… — Братик, тебе нельзя было ехать одному… Ты поправишься, и мы поедем вместе. Может быть, Эделион согласится… Инголд… — Не нужно мне Эделиона, Фэамир. И тебя тоже. Не обижайся. Вы сделаете меня уязвимым — ведь я не хочу вашей гибели. — В свое время дедушка Фарамир и капитан Аксантур смогли освободить отца, не потеряв ни одного человека… — Они не смогли мне помочь в этот раз. Теперь все намного труднее. — Кирион… Я хочу помочь тебе или умереть с тобой. — А как же мама и дедушка Фарамир, которые, по твоим же словам, не перенесли бы моей гибели? Что будет если мы оба погибнем? — Если Принц позволит, я поеду с тобой. Кирион невесело улыбнулся. — Хочешь еще что-нибудь? — спросил юный лекарь. Старший брат согласился выпить еще бульона и снова уснул. Фэамир остался рядом. Утром Кирион проснулся первым. Он взглянул на спящего младшего брата. “Зачем он вмешался?.. Я не могу рисковать еще и им”. — Он вздохнул. Фэамир услышал его и проснулся. — Как ты? — Отстань с дурацкими вопросами. — Кашу будешь? Со сливками. — Фэамир… Мне не до лакомств. — Кирион сел на постели, но у него закружилась голова, и он был вынужден снова лечь. Ближе к вечеру юноше стало полегче, и Принц принес ему Палантир. — Не получилось… — тихо сказал он, возвращая Шар Деду. — Ты сейчас слаб. Пока ты не окрепнешь, не сможешь подчинить Камень. Попробуешь через несколько дней. — Несколько дней… Еще несколько дней, — в сердцах произнес Кирион. Наконец Палантир покорился юноше, но, к его ужасу, Инзиль в привычном месте не оказалось. Похоже было, что Гнаружин уехал и увез дочь. Поиски по окрестностям ничего не дали и, бледный, словно полотно, Кирион почти ворвался к Деду. — Что случилось? — Ее… Ее нет там. Не говоря ни слова, Фарамир обнял его. — Это не обязательно значит что-то дурное, Кирион. — Это значит, что теперь я не знаю, где она. И, возможно, Гнаружин все же выяснил, что его шпиона арестовали. — Это может быть просто совпадением. — Милорд… Мне нужно поехать туда. Я должен ее найти. Дед крепче прижал его к себе. (C) 2020 murzwin