Куда девалась Тигриная Печать Преисподней?

12 И снова Цзинь Гуанъяо в Благоуханном дворце вел поединок взглядов с Лань Сичэнем. Из головы не шло выражение глаз второго брата, когда он в прошлый раз его отпустил: очень сложное, будто тот прощался через силу. Каждый раз вскоре после смерти он снова видел Лань Сичэня. Но тот все время вел себя немного иначе, хотя и не помнил ничего. Цзинь Гуанъяо внезапно задумался, каково тому было после его смертей. Какой оказывалась развязка для него? Так Цзинь Гуанъяо сидел и всматривался в Лань Сичэня, а тот понятия не имел о его мыслях, впрочем, заметив, что он ведет себя странно. Лань Сичэнь нахмурился, пытаясь придумать, как повести разговор, чтобы разрядить возникшую неловкость. Заметив, что Лань Сичэнь собирается заговорить, Цзинь Гуанъяо решил, что он готовится снова произнести те слова, и с обреченным вздохом опередил его: — Я знаю, что вы хотите сказать, глава Лань. Однако такого отклика он никак не ожидал: обычно мягкий взгляд «фениксовых» глаз Лань Сичэня преисполнился потрясением и болью. На миг Цзинь Гуанъяо показалось, что он совершил что-то ужасное и непоправимое. В смятении он наконец предложил: — Если хотите, я буду по-прежнему называть вас вторым братом. Лань Сичэнь сидел застыв и даже не смотрел в его сторону. — Неважно, глава Цзинь. Как вам будет угодно. Нет, разве ты не этого хотел все время? Цзинь Гуанъяо собрался было возразить, но в сложившемся положении Лань Сичэнь определенно станет отрицать, что имел в мыслях что-то подобное. Теперь он молчал и, кажется, вообще не собирался взаимодействовать, как бы ни хотел Цзинь Гуанъяо выйти из сложившегося тупика. Оставив тщетные попытки, он взял чайник. — Чай остыл, схожу принесу новый. Вынося из комнаты нетронутый чайник, он оглянулся. Лань Сичэнь сидел безупречно прямо, являя собою зрелище величественного и непоколебимого благородного мужа. Цзинь Гуанъяо горько улыбнулся и покачал головой: второй брат казался хрупким, как снежинка, но сладить с ним оказалось потруднее, чем с А-Су. Впрочем, сейчас не время с ним слаживать… Даже зная, что в итоге Тигриная Печать не досталась Не Хуайсану, Цзинь Гуанъяо никак не мог отказаться от мысли, что ее участь как-то связана с ним. Сколько бы тот не строил из себя дурачка, так что он сам ничего не заподозрил, — и все же определенно вряд ли. Поэтому Цзинь Гуанъяо предполагал что, возможно, пока на виду у всех Не Хуайсан изображал бестолкового и бесполезного главу, один или несколько тайных помощников проворачивали темные делишки, для которых не требовалось его личное присутствие. Но кто это мог быть? Лазутчик из Мира Демонов, посланный добыть Печать? Держался ли он всегда в стороне, или скрывался под личиной адепта одного из многочисленных кланов? Цзинь Гуанъяо отдал чайник дежурившему снаружи адепту и прошептал: — Отправьте еще несколько человек следить за резиденцией Цзян. Если начнется какое-то движение, пусть не рискуют попасться, а немедленно возвращаются с докладом. Он склонялся к мысли, что этот человек должен быть кем-то из заклинателей, и то, что его так и не разоблачили за двести лет, означало, что замаскировался он очень хорошо. Нередко труднее всего обнаружить не того, кто вообще не показывается на глаза, а того, кто вертится в гуще событий вместе с остальными, но выглядит совершенно заурядно. Если это действительно кто-то из кланов, то после неудачной осады Погребальных холмов заклинатели, оставшись без духовных сил, отправятся сначала в Юньмэн, который ближе всего к Илину. — Да, глава. — Адепт уже бросился исполнять приказ, но Цзинь Гуанъяо его задержал: — Постой. Тот остановился, повернулся и почтительно поклонился. — У главы имеются еще распоряжения? — Пусть кто-нибудь принесет Цзэу-цзюню свежего чаю. — Так точно! Когда он ушел, Цзинь Гуанъяо в глубокой задумчивости прислонился к столбику ворот Благоуханного дворца. Хотя, по некоторым признакам, какие-то подсказки могли найтись в ордене Цзян, Цзинь Гуанъяо чувствовал, что искомое лицо не оттуда. Стал ли бы Не Хуайсан скрывать личность своего «помощника» даже века спустя, когда мир заклинателей постигла катастрофа? Или… А был ли тот, кто взял печать, действительно помощником Не Хуайсана? Вы, люди будущего! Неужели у вас нет ни малейшей зацепки? Снова разболелась голова. Все происходящее казалось не только бессмысленным, но и все более запутанным. Как он должен в этом разбираться? 13 Цзинь Гуанъяо понимал, что найти истинного виновника в этот заход не удастся. Но надежда отыскать хотя бы ниточку, ведущую к разгадке, и постепенно собрать воедино куски головоломки, все же теплилась. Тем более что раз за разом умирать было не слишком приятно. В храме Гуаньинь он уселся подальше от Лань Сичэня ... или, точнее, в двадцати футах от досягаемости Шоюэ. Насладился еще раз прочувствованными признаниями ВанСяней и упреками залитого кровью и слезами Цзяна Чэна и, наконец, получил донесение соглядатаев: вечером две женщины средних лет пришли в Пристань Лотоса и поведали кланам о его злодеяниях. Несколько мгновений Цзинь Гуанъяо даже не мог сообразить, о чем именно речь. Увидев адепта, шепчущего ему на ухо, Вэй Усянь завозился в объятиях Лань Ванцзи и что-то пробормотал, и тут Цзинь Гуанъяо вспомнил: ах, ну да, речь об убийствах отца, братьев, жены и сына. Именно сейчас он смутно ощутил прошедшие двести лет: многое, казавшееся случившимся только что, в действительности произошло давным-давно. Это осознание на некоторое время его ошеломило, но он взял себя в руки, повернулся к докладывавшему и спросил: — Это было вечером, а вы явились только сейчас? — Молим главу о прощении: на обратном пути мы повстречали Чифэн-цзуня и после некоторой с ним схватки все же добрались, хоть и поздно. Разглядев, что адепт основательно потрепан, как будто едва сумел унести ноги, Цзинь Гуанъяо отослал его во внутренние чертоги, чтобы тому оказали помощь, и больше ничего говорить не стал. Он кивнул и посмотрел на Не Хуайсана, который трясся и всхлипывал за спиной Лань Сичэня. Мог ли он в тот раз быть осторожнее, оставить кого-нибудь приглядывать за резиденцией Цзян, точно так же узнать о приближении Не Минцзюэ, избегнуть двухсотлетнего заточения в гробу и не оказаться сейчас вынужденным разгребать бардак за этими людьми? Но тогда — это тогда. Знал бы заранее — сжег бы Не Минцзюэ дотла, развеял пепел и размолол в порошок кости. Прищурившись, он проверил обернутый вокруг пояса Хэньшэн. Ливень на улице хлестал все сильнее, предвещая скорое появление двух лютых мертвецов — Вэнь Нина и Не Минцзюэ. Как бы ни хотелось избежать встречи с последним, кое-что Цзинь Гуанъяо необходимо было выяснить лично. Хотя что именно — все еще оставалось неясным. Заметив, что он уже некоторое время не может продышаться, Лань Сичэнь не выдержал и спросил: — Ты в порядке? Цзинь Гуанъяо пытался совладать с ужасом и дурнотой от мысли о скорой встречи с Не Минцзюэ. Но едва он услышал голос Лань Сичэня, как все вздымавшаяся паника спала, словно проколотый и спущенный пузырь. Удушье отпустило, и Цзинь Гуанъяо улыбнулся. — Здесь так много народу, а на улице свежо. Выйду проветрюсь. С этими словами он двинулся к главному входу. Но, дойдя до него, вдруг остановился в раздумье и обернулся к Вэй Усяню. — Уходя сейчас, я могу не вернуться. Когда ваша духовная сила восстановится и вы решите покинуть храм, я попросил бы вас сначала убрать отсюда свои рисунки. Закончив свою речь, он храбро вышел под дождь. Все присутствующие понятия не имели, что он задумал, только Вэй Усянь нахмурился. Он уже заметил, что храм окружен магическим полем со статуей Гуаньинь в центре. Он даже не догадывался, что там было запечатано, но Цзинь Гуанъяо оно беспокоило, поэтому Вэй Усянь уже намалевал на статуе вредоносные знаки, призванные разрушить заклятие. Но он еще не закончил, и Цзинь Гуанъяо не должен был ничего заметить. Раз заметил, почему не помешал? Он все еще пребывал в недоумении, когда промокший насквозь Цзинь Гуанъяо вернулся, огляделся и, взяв единственный имевшийся в наличие зонт, с улыбкой пояснил: — Льет как из ведра — возьму зонтик. Народ безмолвствовал. Выразительнее всех молчал Цзян Чэн, который и принес этот зонт. 14 Искать Цзинь Гуанъяо не пришлось: Не Минцзюэ немедленно явился на пороге, учуяв дурную кровь своего врага. Пользуясь завесой ливня и присутствием Вэнь Нина, Цзинь Гуанъяо шмыгнул за дерево и принялся скрытно наблюдать. Зажатый в руке зонт он использовал лишь для того, чтобы струи воды не заслоняли ему обзор. Золотые одежды с «Сиянием среди снегов» покрылись смытой дождем грязью. Два лютых мертвеца сражались так яростно, что вся дорога оказалась перепахана следами их борьбы. Успокоиться, успокоиться… Он снова сделал глубокий вдох, пытаясь унять дрожь. Те две женщины, что пошли в Пристань Лотоса, имели целью опозорить его. Демоническому миру пользы тут не было, следовательно, это могло быть работой только Не Хуайсана. Издали донесся рев Не Минцзюэ, и Цзинь Гуанъяо снова затрясло. Он прикусил до кости указательный палец, так что кровь хлынула по подбородку на воротник. Боль, пронзив всю руку, докатилась до сердца, и в голове наконец прояснилось. Использовать для его убийства Не Минцзюэ тоже мог бы Не Хуайсан. Однако не стоило исключать и возможность того, что это некто другой пытался таким образом отвлечь всеобщее внимание от исчезновения Тигриной Печати Преисподней. Так или иначе, Не Минцзюэ не мог в открытую заявиться в Юньмэн откуда-то извне. Следовательно, Не Хуайсан или лазутчики из Мира Демонов, похитившие Печать, но кто-то из них определенно, собрал Не Минцзюэ в Юньмэне и выпустил. А значит, независимо от того, где именно его отпустили, место, где труп был собран воедино, могло таить важные сведения. А какие кланы обитают в Юньмэне? Цзян, Лу, Яо, Лин, Цзин ... Это не мог быть Юньмэн Цзян, а вассальных кланов такая куча! Как их все проверить? Хотелось рыдать. В это время Не Минцзюэ, очевидно, почуял, что Цзинь Гуанъяо прячется поблизости, и ринулся к нему, но был остановлен Вэнь Нином, который толком не понимал, что происходит, но всеми силами пытался сдержать Не Минцзюэ. Цзинь Гуанъяо, пригнувшись, проскользнул мимо них и помчался по следу, надеясь выяснить, откуда Не Минцзюэ пришел. Но не успел он пробежать и нескольких шагов, как что-то тяжелое обрушилось на него и впечатало в землю. В спину больно впилась сломанная ручка зонта. С трудом открыв залитые водой глаза, он разглядел, что врезавшимся в него тяжелым предметом был Вэнь Нин. — Как, Ляньфан-цзунь? — воскликнул тот, тоже рассмотрев, кого сбил с ног. «Кверху каком, чугунная твоя башка!» Лоб страшно болел после встречи с головой Вэнь Нина. Дотронувшись пальцами, Цзинь Гуанъяо увидел кровь, которую, впрочем, тут же смыло дождем. Кто знает, придала ли кровь еще больше ярости Не Минцзюэ, но он поднял руку и замахнулся, как кузнец на кусок железа. Вэнь Нин попытался заблокировать удар, но не удержал, и его рука стукнула Цзинь Гуанъяо. Какими бы ни были уровни самосовершенствования при жизни и лютости после смерти у обоих мертвецов, Не Минцзюэ был гораздо крупнее. Цзинь Гуанъяо из последних сил пытался спихнуть с себя Вэнь Нина, вопя: — Если вам так надо подраться, отойдите! Не громоздитесь на меня! Вы слишком тяжелые, парни! Я… Меня сейчас вырвет! После этих слов он действительно выплюнул глоток крови: его ребра и внутренности не выдерживали такой нагрузки и, видимо, уже пострадали. Он был очень зол: неужели в этот раз он умрет, раздавленный совместным весом Вэнь Нина и Не Минцзюэ? Сверху Не Минцзюэ понял, что прошлый удар вышел неудачным, и замахнулся снова. Но едва он поднял кулаки, как подлетела белая фигура и отшвырнула его прочь. Вэнь Нин и Цзинь Гуанъяо облегченно вздохнули. Как только духовные силы Лань Сичэня восстановились, он последовал за Цзинь Гуанъяо и после долгих поисков услышал звуки драки. В миг смертельной угрозы он даже не удивился, что старший брат оказался вновь целым и почему-то явился сюда, — он мог только кинуться спасать Цзинь Гуанъяо и Вэнь Нина. Окоченение вкупе с грязью и дождем не давали отброшенному мощнейшим пинком Не Минцзюэ быстро встать, так что Лань Сичэнь повернулся к Цзинь Гуанъяо, собираясь потребовать объяснений. — Почему старший брат ... — начал он, но тут с Цзинь Гуанъяо поднялся Вэнь Нин. Вэнь Нин не знал, что Не Минцзюэ взбесился окончательно из-за крови Цзинь Гуанъяо, и решил, что тот пострадал из-за него, поэтому осторожно приподнял его за плечи и сокрушенно спросил: — Ляньфан-цзунь, как вы себя чувствуете? Цзинь Гуанъяо хотел было ответить, но из рук Вэнь Нина его тотчас выдернули. — Второй брат, мне так больно, — бессильно пожаловался Цзинь Гуанъяо. — Я ведь никогда не пытался причинить тебе вред — будь и ты побережнее. Лань Сичэнь напрягся и спросил уже намного мягче: — Где болит? — Все тело... Нет, спина… — тот едва ворочал языком от боли. Лань Сичэнь принялся ощупывать его спину и вскоре наткнулся на что-то твердое, от прикосновения к чему Цзинь Гуанъяо зашипел. Поспешив осмотреть находку, Лань Сичэнь обнаружил, что это не что иное, как сломанная рукоятка зонта, на которую он только что надавил, и она воткнулась еще глубже. Не смея больше трогать Цзинь Гуанъяо, Лань Сичень извлек из рукава склянку с лекарством и сунул тому в руки. — Сядь, прими это, не двигайся и исцеляйся. Дрожащей рукой Цзинь Гуанъяо принял пузырек, другой прикрывая рот — кровавый кашель продолжался. Вынув тряпичную пробку, он вдруг заметил, что хлеставший в лицо дождь прекратился. Подняв голову, он увидел, что Лань Сичэнь опустился над ним на колени, закрывая его от воды своей спиной. Цзинь Гуанъяо был глубоко тронут. Он провел кончиками пальцев по складкам его халата и сказал первое, что пришло в голову: — Твоя одежда запачкалась. Лань Сичэнь уже не знал, что с ним делать — даже в таком состоянии Цзинь Гуанъяо все еще заботился о чистоте его одежд. Резко приказав: «Быстро прими снадобье», Лань Сичень выхватил Шоюэ, готовясь вместе с Вэнь Нином дать отпор Не Минцзюэ, который полз к ним. Цзинь Гуанъяо принял лекарство и отодвинулся подальше. Он не был уверен, что Лань Сичэнь и Вэнь Нин сумеют справиться с Не Минцзюэ до того, как прибудут Вэй Усянь с Лань Ванцзи. Он не может уйти, пока не разберутся с Не Минцзюэ, но если явятся Вэй Усянь и Лань Ванцзи, едва ли можно ожидать, что они позволят ему заняться расследованием. Значит, надо использовать имеющееся время... Цзинь Гуанъяо взял зонт со сломанной ручкой и швырнул его в сторону Не Минцзюэ. Темная аура лютого мертвеца тут же заставила его попятиться. Лань Сичэнь подхватил зонт и выставил его как щит между собой и Не Минцзюэ, но тот ударил по куполу, почти достав до лица Лань Сичэня, который, в свою очередь, крутанул остатки зонта, пытаясь зажать его руки спицами. Пока тот сражался с зонтом, Вэнь Нин воспользовался возможностью и резким ударом сверху оторвал ему ногу, скреплявшуюся с туловищем лишь нитками. — Старший брат! — не удержался и окликнул Лань Сичэнь, хотя прекрасно понимал, что это бессмысленно. Не Минцзюэ в ответ лишь взревел так оглушительно, что Лань Сичэнь с трудом удержался от того, чтобы прикрыть уши. И тут над ними появился и навис Цзинь Гуанъяо. Даже дождливая ночь не могла скрыть холодный блеск окровавленной струны в его руках. Он намотал ее на шею Не Минцзюэ и, упершись ногой в его плечо, рванул на себя, разрезав и выдрав с мясом стежки на его шее. Лань Сичэнь раньше никогда не видел Цзинь Гуанъяо таким — безжалостным и полным решимости — и невольно подумал в этот миг о том, как тот рубил старшему брату голову. Был ли у него тогда такой же свирепый взгляд? Впрочем, эта мысль лишь мимолетно мелькнула: Не Минцзюэ больше не был человеком — он был озверевшим лютым мертвецом, и потеря головы могла разве что затруднить ему возможность ориентироваться. Не Минцзюэ тем временем расправился с остатками зонта и наотмашь ударил уже выбившегося из сил Цзинь Гуанъяо, отправив его в полет. Но мгновение спустя эта рука была отрублена Лань Сичэнем, а Вэнь Нин, поспешно последовав его примеру, оторвал и другую. Не Минцзюэ рухнул на землю — прикрепленной к его туловищу оставалась лишь одна нога. Приземлившегося Цзинь Гуанъяо снова вырвало кровью. Он вытер губы грязным рукавом и попытался встать. — Даже не шевелись — ты тяжело ранен! — взволнованно крикнул Лань Сичень и бросился на помощь. Тот будто не слышал его и, вывернувшись, упорно двинулся вперед. Но всего через пару шагов уже не смог удержаться на ногах. Лань Сичэнь подхватил его. — Куда ты идешь? Я доставлю тебя туда, только не двигайся! — Время вышло… — Что ты такое говоришь? — Лань Сичэнь почувствовал, что тот слабеет, и его сердце сжалось. — Что значит вышло? Я отнесу тебя к целителям! Цзинь Гуанъяо снова зашелся в кровавом кашле, забрызгав лицо и уже перепачканную одежду Лань Сичэня. — А-Яо! — Прости, прости, второй брат... — Цзинь Гуанъяо поднял руку, пытаясь вытереть кровь с его лица, но только добавил грязи. Перехватив его ледяные пальцы, Лань Сичэнь принялся передавать ему духовные силы, шепча: — Не говори больше. Я спасу тебя. Куда ты собрался? Зачем? Когда поправишься, пойдешь куда захочешь, хорошо? Цзинь Гуанъяо опустил голову на теплую впадинку между его шеей и плечом. Киноварная точка на лбу смазалась и стала едва заметна. Ни поток вливающейся в его тело духовной энергии, ни все непрекращающийся ливень его не тревожили — он уже не мог их чувствовать. — Прости, — прошептал он напоследок, и его пальцы выскользнули из руки Лань Сичэня. Простите, я не смог вас спасти. 15 …... Цзинь Гуанъяо уже не мог вспомнить, сколько раз он возвращался в прошлое и умирал. Сознание вязло в трясине бесконечных смертных мук слишком долго, чтобы заниматься подсчетами. Бледный почти до прозрачности, он распластался на дне гроба, словно в его теле не осталось костей. Не вынеся этого зрелища, Юаньфэнь отвела взгляд. Она хотела его утешить, но не знала, с чего начать. — Отпустите меня! — со слезами в голосе взмолился Цзинь Гуанъяо, закрывая руками лицо. — Я не могу! Не могу ничего изменить, никого спасти… — Это не так! — горячо возразила Юаньфэнь. — Вы спасли Цзинь Лина! Когда Цзинь Гуанъяо услышал это, его зрачки сузились и он медленно повернул голову в сторону Юаньфэнь, сдержанной женщины с покрасневшими глазами. — О чем ты? Юаньфэнь зажмурилась и шмыгнула носом. — Изначально Цзинь Лин должен был стать лютым мертвецом. Вы изменили прошлое и спасли его. Казалось, все существо Цзинь Гуанъяо застыло во времени. После долгого молчания он улыбнулся мучительной больной улыбкой и произнес: — Вон оно как… — Верховный заклинатель? — Юаньфэнь почувствовала, что с ним творится что-то небывалое, но не могла определить, что именно. Цзинь Гуанъяо покачал головой, показывая, все в порядке, и сказал: — Приступайте. Начав снова творить заклятье, она бросила взгляд на его лицо. Сейчас оно было пустым и лишенным всякого выражения, как у во всех отношениях мертвого трупа.