Куда девалась Тигриная Печать Преисподней?

21 Вернувшись, Цзинь Гуанъяо обнаружил, что покидает Благоуханный дворец, уводя с собой Лань Сичэня. — Глава? — Адепты Цзинь, охранявшие вход, казались смущенными: не каждый день увидишь главу ордена, лично тащащего за собой заложника. — Пошлите людей в Юньмэн, — приказал он. — Окружите клан Яо так, чтоб даже муха не вылетела! — Как прикажете! — немедленно ответили верные адепты. Впрочем, Цзинь Гуанъяо сомневался, что весь клан Яо состоит из демонов, раз уж у его главы даже не нашлось приближенных, кому он мог бы доверить Печать, так что оказался вынужден носить ее с собой. Но все же во избежание неожиданных помех стоило обезвредить весь клан. Ничего не знавший о причинах и целях его действий Лань Сичэнь замер столбом, не желая ступить ни шагу дальше. Ощутив сопротивление, Цзинь Гуанъяо удивленно обернулся. — Второй брат? — Что ты делаешь? Яо — всего лишь крохотный клан. Неужели и они тебе мешают? «Да не они мне мешают, а все вы, люди!» Цзинь Гуанъяо потянул Лань Сичэня обеими руками, но безуспешно. — Второй брат, может, перестанешь буянить? — Цзинь Гуанъяо был взвинчен и немного рассержен. — Я буяню? — Лань Сичэнь ушам своим не верил: как вообще можно обвинять столь бесчестно? — А что же еще? Нам нужно срочно отправляться в Погребальные холмы. Если опоздаем — все пропало! Он сделал еще одну попытку сдвинуть Лань Сичэня с места. Однако едва тот услышал эти слова, как глаза его загорелись надеждой, и он сам подтянул Цзинь Гуанъяо к себе, взволнованно сжав его предплечье. — Так ты… решился повернуть назад? Ты не собираешься их убивать? — осторожно уточнил Лань Сичэнь и непроизвольно сжал руки еще сильнее. Его ласковый голос звучал словно журчание родника посреди пустыни. — Я никогда и не собирался их убивать, — улыбнулся Цзинь Гуанъяо. «Вроде бы», — добавил он про себя. Надо сказать, что прежде Цзинь Гуанъяо намеревался позволить им погибнуть и не собирался слушать всяких ханжей. Впрочем, его и сейчас не заботило, выживут эти люди или умрут, но не потому, что его больше не волновало, что скажут о его действиях, а потому, что он больше не мог этого слышать. Нынешнему Цзинь Гуанъяо были безразличны пересуды посторонних. Лань Сичэнь явно боялся снова быть обманутым и в душе все еще колебался. — Тогда тебе стоит отрядить сколько-то людей, прежде чем отправляться в Погребальные холмы. — Второй брат! — Цзинь Гуанъяо со вздохом потянул его за руку и, глядя в темные, как ночь, глаза произнес: — Поверь мне, я не причиню тебе вреда. Лань Сичэнь опустил голову и, сжав кончики его пальцев, горько улыбнулся. — Хорошо, я поверю тебе еще раз. Не обманывай меня больше. — Не буду, больше не буду, — пообещал тот. После всего сделанного и сказанного духовные силы Лань Сичэня восстанавливались не достаточно быстро, поэтому дорога к Погребальным холмам зависела от летных навыков Цзинь Гуанъяо. Лань Сичэнь развернул плащ и накинул ему на плечи со словами: — В Погребальных холмах много лютых мертвецов. Этот плащ расшит заклятьями, отгоняющими зло. Нужно, чтобы он был на тебе при приземлении. — Да, понимаю. — И еще… — Что? Встретив его взгляд, Лань Сичэнь неожиданно покраснел. — И не отвлекайся, сосредоточься на управлении мечом… — Разве можно винить меня за то, что второй брат так красив? Кроме того, если я не насмотрюсь сейчас, другой возможности у меня может не быть, — решительно возразил Цзинь Гуанъяо. Лань Сичэню эти мрачные речи пришлись не по душе, и он нахмурился. — О чем ты говоришь? Пусть раньше ты и совершал ошибки, к счастью, сейчас ты вернулся на праведный путь. Я скажу кланам, что впредь ты будешь под моим наблюдением и я не позволю тебе снова оступиться. И, если захочешь, ты можешь вернуться со мной в Облачные Глубины… При этих словах мочки его ушей покраснели, он не решался даже взглянуть в глаза Цзинь Гуанъяо. Тот смотрел на него, стараясь запечатлеть его облик в своем сердце. Второй брат всегда так очаровательно наивен. Есть ли в этом мире хоть что-то, что могло бы разрушить его преданность? Цзинь Гуанъяо никогда не сожалел о своих поступках, но единственное, чего он не мог себе простить — это причинение боли Лань Сичэню. И хотя он снова и снова повторял себе, что никогда не собирался причинить ему вред, и все же именно он принес ему больше всего страданий, несмотря на то что и помыслить об этом не мог. Цзинь Гуанъяо вспоминал, что всякий раз, когда он говорил, что не причинит ему вреда, Лань Сичэнь ему верил, как бы жестоко ни случалось ему быть обманутым. Раздумывая об этом, Цзинь Гуанъяо не смог сдержать горький смешок. Лань Сичэнь покраснел. — Я сказал что-то смешное? Цзинь Гуанъяо утер слезы, которые почему-то выступили несмотря на смех, и ответил: — Конечно, когда все кончится, я вернусь с тобой. 22 Цзинь Гуанъяо гнал меч на пределе своих духовных сил и выносливости и, когда они долетели до Погребальных холмов, едва держался на ногах. Так что когда при помощи зачарованных плащей они пробрались сквозь полчища мертвецов и достигли пещеры Усмирения демона, Лань Сичэнь уже почти тащил его на себе. Вошли внутрь они как раз в то мгновение, когда Вэй Усянь вынул откуда-то два клочка бумаги и протягивал Лань Цижэню, а Су Шэ весь напрягся и присел, словно собираясь прыгнуть и попытаться их выхватить. — Миньшань! — Хотя Цзинь Гуанъяо не знал толком, что происходит, но раз Су Шэ так всполошился, явно ничего хорошего и надо его немедленно остановить. Су Шэ, конечно же, узнал его голос и обернулся, изумленно выпучив глаза. С появлением Цзинь Гуанъяо, которого Вэй Усянь только что изобличал как зачинщика всего происходящего, все взгляды сосредоточились на нем. Вэй Усянь удивленно приподнял бровь. — Смотри-ка, скажешь «Цао Цао» — приходит Цао Цао! — Глава! — Су Шэ не терпелось узнать, почему Цзинь Гуанъяо явился вопреки всем замыслам, но, опасаясь выболтать лишнее, вынужден был скрыть свое беспокойство и спросил: — Почему вы прибыли сюда? Вы же были ранены. — Разумеется, я притворялся, — улыбнулся в ответ Цзинь Гуанъяо. Су Шэ побледнел, а пещера наполнилась гулом голосов собравшихся, которые принялись обсуждать неожиданный оборот событий. Цзинь Гуанъяо не волновало, что говорят все эти люди, и он принялся распутывать завязки плаща. Лань Сичэнь сейчас же потянулся помочь, и он шагнул ему навстречу, приблизившись вплотную. — Дядя! Ты пришел нас спасти? Я знал, что ты не такой! — Цзинь Лин, осознав случившееся, поспешно вскочил и хотел подбежать, но тут же получил подзатыльник от Цзян Чэна. — Не глупи! Пока еще ничего не ясно. Цзинь Лин негодующе надулся. Позабавленный, Цзинь Гуанъяо подошел к нему и ласково потрепал по макушке. — Да, дядя пришел спасти Цзинь Лина. — Вот! — горячо закивал тот. Лань Ванцзи, озадаченно хмурясь, посмотрел на брата. Лань Сичэнь лишь вздохнул и покачал головой, показывая, что все в порядке. Цзинь Гуанъяо улыбнулся Лань Сичэню, а затем перевел взгляд на Вэй Усяня и продолжил: — А что это такое в руках у молодого господина Вэя? Бумажные деньги? На то количество ходячих и лютых мертвецов и неупокоенных духов, что собралось на Погребальных холмах и под ними, по-моему, будет маловато. Осознав, что больше не управляет положением, Вэй Усянь не стал пытаться пустить в ход свою простенькую уловку и убрал бумаги, намереваясь свести все к шутке. Но тут внезапно вмешался И Вэйчунь, которого Вэй Усянь тринадцать лет назад оставил без ноги: — Ляньфан-цзунь, — закричал он, — этот злодей утверждает, будто это вы заманили нас сюда, собрали мертвецов, чтобы нас убить, а вырванные страницы из «Собрания смятения» в его руках — доказательство того, что вы подстроили оставить нас без духовных сил. Так ли это? Цзинь Гуанъяо в действительности не знал, почему провалилась затея с Погребальными холмами. Все пошло прахом, и разбираться не было ни смысла, ни времени, поэтому услышав, что кланы уцелели, он полностью сосредоточился на побеге. И все-таки он даже подумать не мог, что дело было лишь в том, что Вэй Усянь обдурил Су Шэ, заставив того раскрыться и все испортить. Миньшань был хорош всем, но для борьбы с Вэй Усянем оказался слишком простодушен! Цзинь Гуанъяо смотрел на Вэй Усяня, не зная, смеяться или плакать. Глядя ему в глаза, он произнес: — Не знаю, что известно обо мне молодому господину Вэю. Допустим, я бы даже смог сыграть что-нибудь из «Собрания смятения», и что? Разве я оставил бы улики, уже выучив мелодию? Или, по-вашему, я все время играл по бумажке и учил так Миньшаня? Что вы вообще вообразили? — Действительно, кто не знает, что у нашего главы абсолютная память! — сразу же воодушевились адепты Цзинь. Вэй Усянь едва не разразился аплодисментами. Тяжело вздохнув, он произнес: — Молва не идет ни в какое сравнение с личной встречей. Уста у Ляньфан-цзуня и вправду золотые! И все же как насчет того, чтобы позволить Ханьгуан-цзюню проверить, действительно ли этот ваш подчиненный потерял духовные силы, как и все? — В этом нет необходимости, — ответил Цзинь Гуанъяо. — Почему? Вы что, боитесь? — Вэй Усянь глядел с любопытством и даже почти с предвкушением. Вот и что теперь делать? Положение скверное. Он снова оказался в западне? Или можно как-то схитрить? Придумать что-то еще? Или же он запутался настолько, что поверил, будто сможет спастись с Цзэу-цзюнем в заложниках? Он усмехнулся. — Не совсем. Я просто подумал: раз у нас все еще есть силы, почему бы не проверить других людей? — Других людей? — Вэй Усянь переглянулся с Лань Ванцзи. — На кого еще вы намекаете? — Очевидно, на того, кто взял Тигриную Печать Преисподней и стоит за всем этим, — заявил Цзинь Гуанъяо, продолжая ухмыляться. — Молодой господин Вэй, я хотел бы спросить: можно ли управлять Печатью на расстоянии или зафиксировать ее на цели? Вэй Усянь молчал, но ответ был очевиден: Печать работала только при соединении обеих половинок, не говоря уж о том, что теперь одна из них была подделкой. Цзинь Гуанъяо простер руку: — На самом деле я очень покладистый человек. Раз мой удел предрешен, мне безразлично, в каких преступлениях меня обвиняют, даже если в действительности я их не совершал. Вэй Усянь скривился, почему-то уловив здесь издевку над его собственными словами: «Я вовсе не хочу торговаться, но удваивать мои преступления только из-за слов каких-то людей не стоит. Я не стану отвечать за то, чего не делал». Цзинь Гуанъяо, впрочем, о его чувствах понятия не имел и продолжил: — Однако мне нужно закончить кое-какое важное дело: найти настоящего похитителя Печати! Лань Сичэнь облегченно вздохнул и прошептал ему на ухо: — Значит, вся эта нежить не имеет к тебе отношения? — Если бы я хотел всех тут убить, то за прошедший десяток лет мертвецов здесь скопилось и так больше чем достаточно. К чему бы мне еще напрягаться? — тихо ответил Цзинь Гуанъяо. Более того: пожелай он управлять всей этой нежитью, разве тогда мог бы не знать, что Тигриную Печать стащили? Эти мысли вызывали желание завыть от досады, хотя даже самые осмотрительные иногда могут ошибаться. В конце концов, если бы он не переживал тогда так из-за отказа Лань Сичэня от побратимства, то, возможно, не сплоховал бы вообще во всем. — Это все из-за тебя! — почти выкрикнул он в ухо Лань Сичэню. Тот замер в безмолвном недоумении. Втянув воздух сквозь сжатые зубы, Вэй Усянь придвинулся ближе к Лань Ванцзи и спросил: — Я с самого начала хотел уточнить: твой брат и Цзинь Гуанъяо точно просто названые братья? Лань Ванцзи не ответил, лишь уставился на него потемневшим взглядом, от которого Вэй Усяню внезапно сделалось жарко. Видя, что эти две парочки на глазах у всех ведут себя все страннее и страннее, Лань Цижэнь громко кашлянул. Успешно разрушив таким образом повисшую атмосферу неловкости, он попытался вернуть разговор к главному предмету: — Итак, глава Цзинь утверждает, что похититель все еще среди нас? И настолько самоуверен, что считает, будто сможет спастись? — Боюсь, он действительно настолько самоуверен, и неважно, выживете вы здесь или умрете — ему это все равно, — ответил Цзинь Гуанъяо. — Если дерево захочет спрятаться, ему не найти для этого лучшего места, чем лес, — говоря это, Цзинь Гуанъяо шаг за шагом двигался сквозь толпу и наконец остановился перед Не Хуайсаном. 23 Цзинь Гуанъяо пристально уставился Не Хуайсану в глаза, и того охватил страх. На сей раз это был настоящий ужас, а не его обычное дурацкое притворство. Мучительно выдавив улыбку, он пролепетал: — Третий брат ... неужели ты подозреваешь меня? Я вообще ничего не знаю! Заклинатели снова зашептались: — Этот Незнайка? — Не может быть! Он же дурень, богатенький молодой бездельник… Цзинь Гуанъяо подмигнул и похлопал Не Хуайсана по плечу: — Ну что ты, как можно. Я просто хотел кое в чем убедиться. — Убедиться в чем?.. Не удостоив его ответом, Цзинь Гуанъяо высвободил обернутый вокруг пояса Хэньшэн и напал на главу Яо, стоявшего всего в паре шагов. Яо Сии поднял руку, закрываясь, и закричал в притворном гневе: — Ляньфан-цзунь! Что это значит? Я уважаю вас как главу кланов и верховного заклинателя, а вы вот так вот переворачиваете все с ног на голову? — Он? — нахмурился Вэй Усянь. Он прислушался к словам Цзинь Гуанъяо, хотя поверить в них было нелегко, и уже присматривался к Не Хуайсану. Но Цзинь Гуанъяо неожиданно изменил цель и обвинил вместо него этого самодовольного и болтливого главу клана Яо! Убедить главу клана Оуян было труднее, и он крикнул: — Ляньфан-цзунь, это какое-то недоразумение? — Недоразумение? — усмехнулся тот, приподняв бровь. — Миньшань, иди сюда и обыщи его. Я думаю, что Тигриная Печать сейчас находится у этого человека. Су Шэ уже совершенно запутался, но все еще его слушался. Однако стоило ему приблизиться, как глава Яо начал сопротивляться. Цзинь Гуанъяо прижал Хэньшэн к его горлу. — Не двигайся! Я не уверен, что твоя голова удержится на плечах, пока она не в своем подлинном виде. Яо Сии уставился на него, неверяще хлопая ртом: — Ты… Как ты… Он все еще не пришел в себя от потрясения, когда Су Шэ вытащил из его одежд кошель с твердым предметом внутри. — Глава? Содержимое кошеля повергло всех в изумление: Тигриная Печать Преисподней! — О Небеса! — вскричал Вэй Усянь, подскочив. — Лань Чжань! Я внезапно чувствую, что мой гений посрамлен! Боюсь, отныне я не осмелюсь недооценивать этих малоприметных человечков. Лань Ванцзи кивнул и обратился к Лань Сичэню: — Брат знал об этом? — Узнал только что. — Лань Сичэнь теперь понял, почему Цзинь Гуанъяо перед дорогой сюда отправил отряд окружить резиденцию клана Яо. Лань Цижэнь встал с места, чтобы рассмотреть Печать в руке Су Шэ и повернулся к Вэй Усяню. — Это настоящая? Вэй Усянь быстро осмотрелся, не веря, что Лань Цижэнь действительно обращается именно к нему, но, напоровшись на суровый взгляд, поспешно шмыгнул поближе к Лань Ванцзи и ответил: — Да, это действительно она. Собравшиеся снова загомонили: — Только что он тут так пыжился, хотел все свалить на других… Ну и дела! — Дураками нас всех считал? «А то вы не дураки?» — вместе вздохнули про себя Цзинь Гуанъяо и Вэй Усянь. Яо Сии все еще надеялся выкрутиться и завопил с видом оскорбленной невинности: — Обвинение ложно! Я не брал это! Он со своим приспешником меня подставил! Цзинь Гуанъяо, ты понял, что твой коварный замысел провалился, и решил назначить козлом отпущения первого попавшегося! Мой клан Яо скромен и невелик, но неужели ты не страшишься возмездия даже пред лицом столь многих достойных заклинателей? — Значит, ты осмелишься к ней прикоснуться? — Цзинь Гуанъяо взял Печать и поднес ее поближе к Яо Сии. Тот весь потемнел : — Откуда ты… — Так не осмелишься? Или не можешь? — ухмыльнулся Цзинь Гуанъяо. — Потому что, едва притронувшись к чему-нибудь из Мира Демонов, не сумеешь удержать личину, скрывающую тебя в мире людей? — Мир Демонов? Другие собравшиеся пока ничего не понимали, но Лань Цижэнь сразу встрепенулся. Он припомнил оставленное предками пророчество, что миры людей и демонов не должны встречаться, и, если такое произойдет, заклинатели столкнутся с величайшим бедствием и окажутся на пороге гибели. Неужели этот грозный день настал? — Учителю Лань что-то известно? — Цзинь Гуанъяо облегченно выдохнул: может, ему хотя бы не придется все объяснять самому. — Ты лжешь! — Яо Сии не знал, как Цзинь Гуанъяо ухитрился его раскрыть, и пока мог только все отрицать. — Тогда дотронься! Или я отрежу тебе голову и посмотрю, примешь ли ты свой истинный облик после смерти! — Ляньфан-цзунь, что вообще происходит? — веско спросил Лань Цижэнь. Цзинь Гуанъяо недоуменно обернулся: этот достопочтенный старец всегда называл его только «глава Цзинь» и никогда не обращался по титулу. Справившись с удивлением, он объяснил: — Я случайно узнал, что Мир Демонов заинтересовался Печатью, поэтому потратил много сил и использовал множество средств… — Тут он приостановился, все еще не в силах справиться с переживанием бесчисленных смертей, но быстро взял себя в руки и продолжил: — И в итоге я убедился, что лазутчиком является глава клана Яо. Уверен, что нашествие мертвецов объясняется его попыткой проверить, получил ли он то, что хотел. — Мир Демонов не тревожил нас сотни и тысячи лет. Даже если Ляньфан-цзунь говорит правду, зачем им Печать? — выкрикнул кто-то. — Зачем? Не думаю, что просто затем, чтобы управлять ходячими трупами. Давайте спросим самого этого господина, — покачал головой Цзинь Гуанъяо и обернулся к стоящему на коленях Яо Сии. — Как ты проник в мир людей? Как обманул кое-кого, кто всем сердцем меня ненавидит, и использовал эту вражду в своих целях? При этих словах Не Хуайсан отшатнулся и спрятал глаза. — Чушь! Ты натворил злодейств, а теперь пытаешься выйти сухим из воды! — Яо Сии все еще пытался отбиться. — Довольно! Хватит бессмысленных уверток: я знаю, кто ты на самом деле и что тебе нужно. Тигриная Печать в ее исходном виде — ключ между мирами людей и демонов. Но почему-то он затерялся в мире людей, был переделан Старейшиной Илина в средство для управления нежитью и им же частично уничтожен. Полагаю, вы ждали, когда все уляжется и вы сможете тихо починить ее в какой-нибудь глуши, а потом открыть проход из вашего мира в наш и захватить новые земли. Если есть другие причины, мне о них неизвестно. Цзинь Гуанъяо полностью разоблачил побуждения Яо Сии, но тот все еще не понимал, как ему это удалось. Впрочем, теперь это было неважно. Все собравшиеся только пытались переварить эти поразительные новости, а на руках Яо Сии уже выросли черные когти. Высекая искры из приставленного к горлу Хэньшэна, он схватился за лезвие и оттолкнул его. — Дело плохо — он снова дерется! — завопил Вэй Усянь. Заклинатели, с любопытством окружившие Яо Сии, мгновенно прыснули в стороны, предоставив Цзинь Гуанъяо бороться с ним в одиночестве. И снова он оказался один на один с Яо Сии, внезапно ставшим свирепым, как тигр. Цзинь Гуанъяо все еще помнил свою последнюю смерть, но сейчас его сердце не дрогнуло. Снова вокруг множество людей — не убежать. Мое дело сделано — вот как-то так. Цзинь Гуанъяо закрыл глаза, ожидая очередной ужасной боли и смерти. Но вдруг оказался в теплых пахнущих орхидеями объятиях. Неизвестно, увидел ли Лань Сичэнь эту отчаянную решимость, или просто не мог не броситься на помощь, но в последний миг, когда Цзинь Гуанъяо был на волосок от смерти, он рванулся к нему и своей спиной заслонил его от ужасных когтей. — Второй брат! — Цзинь Гуанъяо сразу же понял, что произошло, и открыл глаза. Лань Сичэнь ранен? Тот, однако, был невредим: когда Яо Сии уже готов был растерзать его своими черными когтями, на того внезапно обрушился подобный молнии удар длинного фиолетового кнута. — Дядя, беги! — завопил перепуганный Цзинь Лин, сжимая в руке Цзыдянь. — А-Лин... — Сердце Цзинь Гуанъяо сжалось. Лань Сичэнь снова закрыл его собой, а Лань Ванцзи, оставшийся единственным сильным заклинателем, не лишившимся духовных сил, выхватил Бичэнь и приготовился их защищать. Цзинь Лина поймал и держал другой его дядя. — Не умирай, А-Яо, — вдруг прошептал ему на ухо Лань Сичэнь. Его голос все еще дрожал. — Не умирай… Не умирай… — Он повторял эти два слова вновь и вновь, постепенно все крепче и крепче сжимая руку Цзинь Гуанъяо. — Второй брат, что с тобой? — нахмурился тот. Лань Сичэнь казался утопающим, которого спасли, едва он услышал эти слова. Когда он разжал пальцы, руки его все еще тряслись. — Я в порядке, — ответил он и мотнул головой, пытаясь избавиться от сжавшего сердце смутного и тягостного чувства. Цзинь Гуанъяо пристально вгляделся в его лицо, догадываясь, что никаких объяснений не получит. Затем обернулся к Лань Ванцзи и посоветовал: — Бейте издали, Ханьгуан-цзюнь. Лань Ванцзи скользнул рукой по висевшему за спиной гуциню, и в его пальцах появилась серебряная струна. — Ванцзи, возьми его живым, — мрачно велел Лань Цижэнь. — Да, — понимающе кивнул тот. Лань Ванцзи владел техникой смертельных струн несравненно лучше, чем Цзинь Гуанъяо, и очень скоро Яо Сии оказался опутан с головы до ног и полностью обездвижен. Когда в его горло вдавилось блестящее голубое острие Бичэня, лицо его перекосилось от ненависти и он обрушился с проклятиями на Цзинь Гуанъяо, прятавшегося за спиной Лань Сичэня: — Итак, я столько лет терпел унижения только для того, чтобы быть поверженным тобой! Ты разрушил замыслы моего клана, и Властелин Демонов никогда этого не спустит! Цзинь Гуанъяо, будь ты проклят вовеки, и никогда тебе не возро… — Он вдруг умолк на середине слова. Заклятие молчания клана Лань! Вэй Усянь взглянул на Лань Ванцзи, который с недовольным видом смотрел на брата. Проклят вовеки, чтоб никогда не возродиться. Цзинь Гуанъяо горько рассмеялся про себя: что ж, эти слова оказались воистину пророческими. — Бр-р! Осмелюсь сказать во всеуслышанье, и смерти не убоюсь! — провозгласил один из глав кланов, поспешивший снова высунуться, как только Яо Сии обезвредили. — Ляньфан-цзунь, нужно обезглавить эту демоническую тварь, чтобы он не смог сбежать обратно с докладом. — Он не может вернуться, пока Тигриная Печать не будет восстановлена. Так что мы можем отдать его господину Лань для изучения. — Цзинь Гуанъяо чувствовал, что Лань Цижэнь знает о Мире Демонов больше всех остальных, и лучше предоставить возможность разобраться ему. — Глава, а что тогда с этой штукой? — Су Шэ показал ему Тигриную Печать. Цзинь Гуанъяо взглянул на источник всех бед и с улыбкой взял. — Для начала нам стоит покинуть это место. — Держа Печать в руке, он подошел к Вэй Усяню и протянул ему. — Управлять мертвецами будет Старейшина Илина. — Ляньфан-цзунь! Нельзя давать ее ему! — взволнованно закричал И Вэйчунь. — Что если он вздумает приказать нежити наброситься на нас со всех сторон? — Все в порядке. Разве здесь больше нет Ханьгуан-цзюня? — Ханьгуан-цзюнь сейчас не лучше него! Заслышав это, Лань Цижэнь отвернулся от Яо Сии и неприязненно уставился на говорившего. — Тогда, — Цзинь Гуанъяо посмотрел на Лань Цижэня, — мы можем попросить Ханьгуан-цзюня поклясться репутацией господина Ланя и обещать, что молодой господин Вэй, получив Печать, никому здесь не причинит вреда. В противном случае ответственность ляжет на Облачные Глубины. Лань Ванцзи нахмурился: ради Вэй Усяня он был готов на что угодно, но впутывать свою семью и клан ему не хотелось. — Второй молодой господин Лань, — прошептал Цзинь Гуанъяо, — что ни делай, всегда одно приобретешь, а другое потеряешь. Как вы думаете, почему после всего, что вы натворили, собравшиеся здесь отваживаются разве что заявлять, как они «разочарованы» и «ошибались в вас»? Думаете, дело в репутации, которую вы заслужили, пребывая столько лет «там, творится где хаос»? Да ни в коем случае — им это совершенно неважно. Чего они боятся — так это стоящего за вами ордена Лань, поскольку тут ваши брат и дядя. Не будь здесь их, и всем было бы плевать, что вы знаменитый Ханьгуан-цзюнь — уйти бы вам не дали. Не стоит недооценивать этих людей: плотина в тысячу ли рушится из-за муравьиного хода. Укусив каждый по разу, они сожрут вас так, что и косточки не останется. Поэтому нужно их успокоить. Орден Лань, известный строгостью и беспристрастностью к себе, внушает куда больше доверия, чем двое опасных и непредсказуемых одиночек. — В этом есть смысл, — согласился Вэй Усянь. — Но, даже если отвлечься от того, что Ханьгуан-цзюнь ничуть не обязан за меня ручаться, — почему вы нам помогаете? Вы явно не настолько добры, чтобы просто проникнуться к кому-то сочувствием. — Конечно, нет, — отрезал Цзинь Гуанъяо. — Я и не намерен помогать тебе. Просто не хочу осложнять жизнь второму брату: у него и так достаточно неприятностей. Не хочу, чтобы заклинатели осуждали и гнали его из-за его младшего брата. Что же до заявления Вэй Усяня, будто Лань Ванцзи не обязан за него ручаться, Цзинь Гуанъяо решительно не хотелось на него отвечать: он уже подустал смотреть на их объятия и поцелуи в храме Гуаньинь в предыдущие сто раз. Конечно же, выслушав его речь, Лань Ванцзи согласился. — Ты не должен… — всполошился Вэй Усянь. — Я верю тебе, — коротко успокоил его Лань Ванцзи. — Хорошо, ради тебя все. — Вэй Усянь выразительно взглянул на него и принял Печать.