И в строках перепевных доныне хранится Ропот бури, и гром, и ворчанье волны, В них кричит альбатрос, длиннокрылая птица, Из воздушной, из мертвой, из вольной страны. Константин Бальмонт
В Исландии наступило раннее утро. Изумрудные равнины потонули в серебристом тумане. Бен наблюдал за тем, как солнце скромно выглядывает из-за большого холма на горизонте и озаряет собой ярко-красные крыши деревушки Искольд. Дома здесь были крепкие и приземистые, как грибы, они торчали тут и там, образуя собой целое поселение. Каменные дороги с крохотной насыпью инея по краям змеились в траве, между домами, и люди, укутанные в теплые полушубки даже летом, проживали на них свою жизнь. Уголки оконной рамы запотели, и Бен протер их рукавом своего свитера, прежде чем спуститься на первый этаж. Его сосед по комнате всё еще спал, утомленный их вчерашними экспериментами в лаборатории, и парень не стал его будить. Он тихо спустился на кухню, уже на лестнице учуяв изумительный запах еды — хозяйка дома вставала рано. Аромат свежего хлеба и пряностей ударил в ноздри, согрел, как чашка горячего шоколада. Бен невольно улыбнулся. — Голодный, поди? — прошамкала низенькая старушка, не отвлекаясь от плиты. — Ага, — не стал отнекиваться Бен. Пала все равно накормит. Он подошел к темной столешнице, усыпанной сухими растениями, и схватился за нож, чтобы помочь Пале с травами. Женщина шлепнула его по ладони. — Сиди уж! Нашелся тут помощник… Поздно вчера вернулись — устали, так отдыхай теперь. Силы береги. Пала взмахнула рукой, и нож взлетел, в считанные секунды измельчив сухую траву. Как раз в этот момент в котле закипел огненно-рыжий соус, и старушка бросила туда горсть сушеных растений, какого-то порошка и следом накидала картошки. — Суп сегодня будет, — пояснила она, поймав заинтересованный взгляд Бена. Желудок довольно заурчал. — Когда уходите? — Сегодня нам к девяти. Солнечные лучи упали на стол, и темное дерево моментально нагрелось. Бен вытянул руки вперед, погрел ладони на солнце и схватил кусок хлеба с тарелки. Пришлось незаметно смахнуть след хлебных крошек со стола, пока Пала не начала ругаться. В печи вспыхнул огонь, и старушка вытащила наружу пузатый горшок, откуда тут же повалил густой пар. Запахло мясом. — А где Хинрик? — В сарай ещё до рассвета ушел, — буркнула Пала. Она склонилась над плитой, в кастрюле замелькала длинная деревянная ложка. — Старый гном… Говорила я ему, что перво-наперво завтракать надо… Так нет! Убёг, и всё тут. Немудрено, что желудок потом ноет! В деревянном доме на окраине деревни Пала и Хинрик прожили шестьдесят лет, как говорят, душа в душу. На участке в пышных зарослях северного сорняка укрылся дырявый сарайчик, а рядом с ним — огород, где Пала выращивала зелень и овощи. Супруги вырастили двоих сыновей, и те подались во флот, где и погибли в недалеких семидесятых. Ни Хинрик, ни Пала так до конца и не смирились с потерей, поэтому были рады принять в доме двух молодых парней. Когда по деревне пошел слух, что вскоре в деревне появятся гости, которые нуждаются во временном жилище, пожилая пара первой вызвалась приютить приезжих. Для Бена и ещё одного парня из Ирландии подготовили уютную мансарду, из окна которой хорошо просматривалась вся деревня и её окрестности. Бен считал, что ему крайне повезло с соседом. Нолан был тихим, задумчивым и, по большей части, занимался делом, а не говорил. Он не сошелся ни с одним из остальных стажеров — веселых, шумных и активных парней, поэтому большую часть времени на заводе Бен и Нолан проводили за одним столом. По утрам они вдвоем уходили на фабрику, развевая серебристую дымку под ногами, с головой окунались в работу и возвращались в дом усталые, но вдохновленные. Оба сошлись на мнении, что тоненькая полоска Авроры Бореалис на закате и мясное рагу Палы — лучшая часть их Исландского путешествия, не считая самого факта стажировки. — Сходи разбуди Светлика, — сказала Пала, намекая на блондинистого Нолана. — Завтракать будем. Из дома выползли, держась за туго наполненные животы, когда солнце высоко взлетело над деревней и жизнь в ней пришла в движение. К главной дороге стягивались молодые парни, спешащие на завод, дружелюбные жители здоровались с ними и желали удачного дня. Влажная и холодная от росы и тумана земля тихо чавкала под ногами, и Бен в который раз мысленно поблагодарил Эвелин за теплые сапоги, которые она силком вручила ему перед отъездом. Вдалеке блеснули темные скалы под малахитовыми покрывалами. Парни миновали низенькую церквушку с перекошенным забором — Нолан прошептал какую-то молитву. — Будешь? — спросил он, достав из рюкзака небольшой сверток со смородиной. — Ты ещё спрашиваешь, — усмехнулся Бен, бросая в рот темную ягоду. — Не забыл вчерашние формулы? Я спрятал их под третьим подносом справа. — Не-а, — Нолан мотнул головой. — Я за ночь придумал кое-что, надо доработать наше зелье от отравления. На месте расскажу. Вот и весь разговор. Тишина разлетелась над равниной гигантской птицей и укрылась в дальних скалах. Грустно вздохнули холмы на горизонте, белый бисер овец сбежал по пригорку и скрылся из виду. Именно за эту меланхолию равнин, грусть острых скал и тишину суровых гор полюбил Бен Исландию. Здесь дышалось легче. Дорога была не длинной. Небольшой, как и все здания в деревне, завод располагал территорией на возвышенности, откуда можно было разглядеть крохотный водопад в самом низу холма. Как рассказали им местные жители, такие водопады-малыши только малая часть того, что можно увидеть в Исландии. Есть здесь более величественные водопады, реки и озера. По преданию, если в любой точке Исландии закрыть глаза и прислушаться, то можно услышать, как волны бьются о темные скалы, почувствовать, как сотрясается под ногами земля вокруг мощных гейзеров, и как холодные соленые брызги летят в лицо. Это магия Исландии — где бы ты не находился, исландские воды всегда будут с тобой. Большинство баек об Исландии рассказывал парням их куратор — мистер Хилдерсон. Это был невысокий худощавый мужчина с крупной складкой меж бровей и коротко стриженными усами, за что ребята прозвали его Щеткой. Он встретил стажеров у ворот, ведущих к заводу, едва порт-ключи перенесли их в Исландию. И каждое утро, на протяжении тех двух недель, что они успели здесь провести, он встречал их у входа в здание и сопровождал в лабораторию, где у каждого было индивидуальное задание. Изредка он читал им образовательные лекции, но чаще делился историями из своей жизни. Когда Хилдерсон узнал, что Бен родом из Великобритании, то необычайно обрадовался. — Мы уже давно сотрудничаем с Мунго, — важно сообщил он. — Для нас честь снабжать лекарствами целую страну, если не всё Королевство! Великий Мунго Бонам… Величайший человек, просто величайший! Стажеры посмеивались, а Бен каждый раз желал провалиться сквозь землю. Обращаться к нему стали не иначе, как «Мунго», а все просьбы прекратить этот детский сад игнорировались. Благодаря группе молодых шумных парней в лаборатории никогда не бывало тихо, но работников фирмы это даже устраивало. Завод был оснащен новейшим оборудованием, поэтому каждый день работы в лаборатории казался Бену райским. Он с благоговением рассматривал сверкающие котлы с ручками из огнеупорного металла, горелки в длинных столешницах, составляющих подобие домашней плиты, сортированные по консистенции и свойству ингредиенты. Порядок здесь был священен, и Бен разработал целый ритуал уборки своего рабочего пространства, покидая завод одним из последних. Им позволяли работать с теми ингредиентами, о которых Бен читал лишь в журналах и не мечтал даже увидеть, не то, что потрогать и использовать. Он, как самый настоящий книжный червь, выписывал новые для себя ингредиенты, их свойства и способы применения, скрупулезно переписывал каждую лекцию и конспектировал даже простые разговоры профессиональных зельеваров, когда те обменивались фразами во время работы. Особенно его восхищал процесс изготовления лекарств. Дух захватывало от мысли, что зелье, которое он помешивал под пристальным наблюдением опытного зельевара, отправится в какую-нибудь местную лечебницу или даже полетит в Англию, где его выпьет какой-нибудь несчастный. Это же изумительно! Такой же восторг Бен уловил во взгляде Нолана и предложил тому работать вместе. Они экспериментировали с лекарствами, модифицируя старые образцы путем комбинации их с новыми формулами собственного сочинения. Персонал фирмы наблюдал за их деятельностью сквозь пальцы и спокойно позволил им «баловаться», когда англичанин и ирландец заверили рабочих, что не собираются взрывать завод. — Что у вас там в Англии? — спросили как-то Бена. Он напрягся. — Тот мальчишка всё еще жаждет захватить страну? Зельевары из лаборатории заинтересованно притихли, отложив в сторону несрочную работу. Нехотя и запинаясь, Бен рассказал им небольшую часть того, что на самом деле происходит в Великобритании. Пришлось долго объяснять, что мальчишка на самом деле не мальчишка, а довольно старый волшебник, вознамерившийся уничтожить магглов и магглорожденных. Местные фыркали и обменивались короткими фразами на своем исландском диалекте. Их забавляла вся ситуация с геноцидом, который собирался устроить Волдеморт. Кажется, они даже не поверили тому, что темный волшебник занял чужое тело. Оторванные от Европы, скрытые в морях и скалах, они не знали всей ситуации, не знали, чем жертвовали англичане каждый день, чтобы выжить. Пала, Хинрик, персонал фирмы и другие жители этой северной страны жили в безопасности, им легко посмеяться и махнуть рукой на то, над чем тряслись каждый день британцы. Бен не мог винить их за это. Живи он здесь или, скажем, где-нибудь в Австралии, он не думал бы о каких-то там магических войнах и темных лордах на другом конце мира. По ночам парень вспоминал о девушке и сестре, которых оставил дома. Мер и Эвелин провожали его вдвоем, Бен улыбался, как сытый низзл, сжимая в объятиях то сестру, то свою девушку. Мысль о том, что через полтора месяца он вернется, и они будут дома, так же вдвоем, чтобы встретить его, согревала ему сердце. — Я до сих пор не могу поверить, Мер, — он в возбуждении встряхнул её за плечи. — Моя мечта исполнится через пару часов! Она широко улыбнулась ему. — Кстати, о мечтах. Я хотела тебе сказать, что мы с семьей… — О, подожди! Кажется, я забыл свой дневник с заметками, сейчас вернусь! Он бросился в комнату, выудил из-под кровати потрепанную книжонку в мягкой обложке и вихрем вернулся в гостиную. Мередит ждала его все с той же улыбкой на лице, в глазах стояли слезы. — Ну, ты чего, Мер? — хохотнул он. — Всё будет хорошо, веришь? Ты даже не заметишь, как пролетят эти два месяца. — Да, — она шмыгнула носом и уткнулась ему в грудь. — Конечно, Бен. Больше всего, конечно, он переживал за сестру. Бен почти никогда не оставлял её в одиночестве на такое продолжительное время, и его привычка постоянно опекать сестру гневно взбунтовалась на грядущую разлуку. А что, если с ней что-нибудь случится? А если ей станет плохо? Как она будет там одна без него? Он заставил Аберфорта пообещать, что тот будет приглядывать за его сестрой в трактире, а Мередит заверила его, что не даст девушке заскучать. В дружбе Мер и Эв проглядывались сплошные плюсы. Они провожали его, не в силах сдержать слез. Их улыбающиеся, поблескивающие от слез лица стали последним, что он увидел перед тем, как исчезнуть в портале. И они снились ему в снах, заставляя просыпаться с улыбкой на губах. Его родные. Дни шли за днями, и с каждым новым утром Бен становился все счастливее и счастливее, потому что все шло, как надо, и не было даже мысли о том, что что-то могло быть лучше. Он со всем справится. Всё будет хорошо.***
Чаще всего в Исландии стояла пасмурная погода. Небо, серое и мутное, нависало над равниной, и в такие дни в лаборатории работать было приятнее всего. Редкий дождь стучался в окна вместе с резкими порывами ветра, и в тишине лаборатории раздавались лишь рабочие звуки: мерное кипение зелья в котле, скрип пера по пергаменту, стук ножа по доске и шорох книжных страниц. Листок манжетки плавал на поверхности, упрямо не желая растворяться в кипящей жидкости. Бен гипнотизировал пузыри вокруг него, надеясь уловить момент, когда настырное растение соизволит скрыться в котле. На стол легла тень. — Взглядом ты его не растопишь, — назидательно произнес Нолан, склонившийся над ним со своей тетрадью. — Надо подождать ровно четыре минуты и сорок три секунды. — Да знаю я, — шикнул Бен, не отрываясь от котла. — О, смотри! Нежно-зеленый лист медленно разделился на несколько частей, которые вскоре тут же исчезли. Зелье приобрело алый оттенок. — Ну, вот, — удовлетворенно улыбнулся Нолан, подсаживаясь рядом. БАМ! Жуткий грохот донесся до лаборатории не сразу, будто издалека. Все сорвались с места и подбежали к зазвеневшим окнам. Бен и Нолан не решились оставить зелье и со своего места всматривались в кусок неба, видневшийся из окна. — Что там? — спросил один из зельеваров. — Ничего. Совсем пусто. Показалось, что ли? — Ага, коллективная галлюцинация, — фыркнул кто-то. По спине пробежал неприятный холодок. Бен с удвоенным усердием принялся размешивать зелье, наблюдая за секундомером на столе. Сорок четыре, сорок три, сорок два… — Стойте, вы слышали? Парень сбился со счета и в раздражении бросил ложку на стол. — Что ещё?! — Не знаю… Будто рёв какой-то… Стажеры обреченно застонали. Недавний грохот никого не оставил равнодушным, фантазия быстро взяла все в свои руки. Теперь чуткий слух будет улавливать любой шорох и превращать его в опасность. — Лучше бы делом занялись, — буркнул Бен, возвращаясь к работе. Он пошевелил пальцами ног, чувствуя, как все тело немеет от отсутствия физической активности. Утром, пытаясь разбудить сонных парней, Пала сетовала, что энергии у них нет из-за того, что они спортом не занимаются. Пришлось дать старушке обещание, что с завтрашнего дня они с Ноланом обязательно начнут выходить на утреннюю пробежку. Ну, а завтра утром можно придумать какую-нибудь другую отмазку. Пала поймет. Где-то за пределами лаборатории вновь послышался шум. На этот раз Бен услышал его. Действительно, будто чей-то рев и… крик. — Нет, я так не могу. Что в деревне происходит…? Скот весь сбежал, что ли? Один из стажеров поднялся из-за стола, но его быстро посадили обратно. — Сидите здесь, не отвлекайтесь. Мы вернемся и все доделаем. У нас сегодня по плану еще лекция, а то боюсь, не успеем. Работники фирмы поправили халаты и вышли из лаборатории, оставив парней одних. Кто-то из них облегченно выдохнул и уронил голову на стол. Шум повторился. — Кому-нибудь еще интересно, что происходит? Бен внимательно записывал рецепт нового зелья, слово в слово переписывая его с черновика в собственную тетрадь. Он даже не дернулся, хотя шум снаружи интересовал его не меньше, чем остальных. — Я пойду проверю. Один из парней направился в сторону выхода, остальные пошли за ним. — Мунго, ты с нами? Бен отмахнулся, краем глаза отметив, что Нолан вышел из лаборатории вместе с остальными. В застывшей тишине хорошо стали слышны быстрые шаги на втором этаже, затем грохот и жуткий крик с улицы. Нутро похолодело. Этот акцент Бен никогда и ни с чем бы не перепутал. И он был уверен, ему не показалось. За дверью кто-то четко и ясно на чистейшем английском произнес: Авада Кедавра. Желудок свернулся в тугой узел. Бен подавил желание спрятаться под стол и не вылезать, пока не станет ясно, что шум и крики всем просто почудились. За дверью послышалась возня. Бен крепче перехватил свою палочку и быстро осмотрел помещение в поисках укрытия. На ум не пришло ничего лучше, чем скрыться за вешалкой с кучей верхней одежды, оставленной лаборантами. В комнату вошел лишь один. Его черный плащ с накинутым на голову капюшоном вызвал табун мурашек по всему телу. Пожиратель Смерти прошел вперед, не заметив его. Бен с сожалением бросил взгляд на тетрадь, оставленную на столе. Столько ценного материала…! — Здесь нико… Эй! Пожиратель заметил Бена и, прежде чем успел крикнуть что-то ещё, парень бросил в него оглушающее. Зажмурившись, он услышал, как тяжелое тело встретилось с полом, уронив по дороге чужой стул. Бежать, бежать, бежать! Бен выскочил из кабинета и бросился к выходу. Из бокового коридора торчали чьи-то ноги — под ними растекалась багровая лужа, за стенами завода все четче слышались взрывы. Хотелось разразиться громкой бранью. Входные двери завода были выломаны. Сквозь зияющую дыру в стене Бен увидел, как десятки волшебников в изумрудных халатах яростно бились с волшебниками с темными масками на лице. Кто-то из них кричал что-то на своем, исландском, видимо, от страха переключившись на родной диалект. Пожиратели смерти черными сгустками энергии появлялись тут и там, разрушая здание со всех сторон. Они почти не нападали на людей, но парень уже заметил несколько неподвижно лежащих тел в толпе, высыпавшей на улицу. Тело мелко затряслось. Повинуясь инстинкту, Бен оглянулся в поиске единственного хорошо знакомого лица, но Нолана нигде не было. Пол под ногами задрожал, с потолка посыпалась каменная крошка. — ВЫСТУПАЙТЕ! По команде невидимого предводителя, из вспыхнувшего портала, как муравьиный рой, хлынули Пожиратели Смерти. Бен только в эту секунду осознал свою ошибку, предпочитая занятия ЗОТИ прогулкам по школе или разговорам с миссис Поттер. Сейчас он как никогда почувствовал себя беззащитным. Стрелой в него полетело заклинание. От страха, парализовавшего сознание, Бен даже не вскинул палочку, лишь увернулся. Красный луч пронесся по касательной, оставив неглубокую рану в плече. Парень бросился бежать, уклоняясь от беспорядочно летящих в стороны вспышек заклятий. Над равниной раздался громкий рев, и Бен только сейчас обернулся в сторону деревни. К горлу подкатил ком. Взрывы одни за другим гремели за спиной, но Бен все равно бросился вперед, по усыпанной пеплом проселочной дороге, прямо к деревне, полыхающей в огне. Столбы черного дыма взлетали вверх, накрывая пасмурное небо смрадом гари и смерти. Великан, один из пяти, вновь грозно взревел и взмахнул рукой, вырвав дом с корнем, словно игрушечный. Крики ужаса и боли утопали в огне, трещали деревянные дома, полуживые, едва сражающиеся с исполинским костром. Люди, как стадо диких перепуганных животных, с криками бежали Бену на встречу, не разбирая, кто где, и куда все они бегут. Ослепленные страхом, они не знали, что бежать было некуда. Позади, там, где недавно стоял фармацевтический завод, прогремел последний, самый громкий взрыв — реактивы из лаборатории вступили в реакцию с огнем. Уши заложило от громкого смеха, приближавшегося сзади. Толпа спасшихся людей из деревни наткнулась на Пожирателей. Крики, стоны, мольбы звенели, казалось, издалека, когда смех Пожирателей смерти пролетел над равниной, вторя голодному реву огромных монстров. Они устремились в деревню. Безобразная нога великана громко приземлилась на дом совсем рядом с Беном, и ему пришлось броситься в сторону, уклоняясь от полетевших во все стороны обломков. Камни, доски, куски чего-то, что раньше служило людям верой и правдой в их быту, приземлялись тут и там, оставляя горящий след на пожухлой траве. Горела пластмасса, и от въевшегося в ноздри дыма становилось всё труднее дышать. О тошнотворном хрусте чужих костей вокруг себя Бен старался не думать. Крики Пожирателей становились все ближе. Люди рядом молили о помощи, погребенные под обломками. Но у Бена была цель, и он спешил к ней со всех ног. Он помнил тот дом крепким и уютным, в нем гостеприимно горели окна первого этажа, из приоткрытого окошка наружу вздувался прозрачный тюль. Он хорошо помнил, как ещё утром из трубы вверх вздымалась тоненькая струйка дыма — Пала пекла пироги. Сейчас же от дома почти ничего не осталось. Левая часть уцелела, она дымилась и трещала, а вместе с ней и сарай, который нехотя позволял огню облизывать деревянные ворота. Зато на правой не осталось живого места — груду оторванной части разметало по округе. — ПАЛА! — заорал Бен не своим голосом. — ХИНРИК! В ответ ему великаны взревели, и новая порция криков разнеслась по деревне. Где-то недалеко вновь раздался взрыв, и какая-то часть поселения навсегда затихла. Огромной рукой великан снес половину домов на соседней улице, будто те были одуванчиками, чьи серебряные «зонтики» было легко сорвать с их мест и отправить в дальний полет. Вновь послышался хруст чужих костей, жители деревни бились в агониях. Некоторые из них старались скрыться руинах своих же домов, но прибывшие твари доставали их оттуда и, словно кукол, с радостным оскалом на лице переламывали пополам. Внимание Бена привлекло что-то странное, видневшееся под обломками. Он оступился от накатившей на него тошноты. Темные пятна в траве заставили его заледенеть от ужаса. Он бросился к сухой морщинистой руке, выглядывающей из-под обломка стены. — Пала! Не видя перед собой ничего, Бен голыми руками принялся разгребать завал, пока на свет не показалась вторая рука, нога и… другие части тела, разбросанные под деревянными брусьями. Он замычал, не в силах выдавить из себя полноценный крик. Никогда ему ещё не приходилось так близко наблюдать за чужой смертью. И никогда ещё он не видел оторванной по локоть руки. От недостатка кислорода закружилась голова. Кровь лилась бесконечной рекой прямо ему под ноги. Священная земля уже просто не могла впитывать в себя весь этот кошмар. Разорванная плоть мелькала перед ним адскими вспышками. Бен принялся дальше разгребать завал, методично перебирая руками. Соседний дом снесло ударом заклинания, и он раскрыл рот в немом крике, продолжая разгребать могилу Палы. Ошметки кожи, одежды, превратившейся в бурые тряпки, вертелись перед глазами. Бен шевелил руками, пока не понял, что просто размешивал грязь и кровь под тем, что когда-то было телом гостеприимной и доброй старухи из Искольда. Его вырвало. Пожиратели смерти хлынули в деревню, завершая дело великанов. Бену было все равно, пусть хоть один из них сейчас лично вырубит его навсегда, он не мог оторваться от своих рук, по локоть испачканных в крови и земле. На языке застыл металлический привкус смерти. Группа великанов напряженно застыла в центральной части деревни, ожидая указаний, а Пожиратели смерти влетали в чужие едва уцелевшие дома и добивали раненых. Их черные плащи напомнили Бену о мракоборцах. В радиусе нескольких километров даже нормального города не было, не говоря уж о волшебниках. Бен мысленно обратился к небу, надеясь, что кто-то все же сумел вызвать помощь. Какую-никакую, но помощь. Ему нужно было выйти на улицу, сражаться… или защищаться, не важно. Нужно было вскинуть палочку, но перед глазами все еще лежали конечности Палы, словно кто-то разложил их перед ним, ожидая, что тот примется их собирать. Как куклу. Да, Пала была бы замечательной куклой. Мысли путались, на ум не приходило ни одно заклинание. Бен пытался вспомнить, как вызвать Люмос, но голова кружилась, и вот уже Пала не лежит, а стоит рядом с ним, нависает, грозно сверкая темными глазами. За ней вздымались клубы пепла, как самые настоящие блестки. — Бен, вставай, — голос у Палы почему-то был мужской, почти мальчишеский, и до боли знакомый. — Вставай, я не собираюсь тащить на себе твой труп. Ехидные нотки в голосе Палы (или уже Хилдерсона?) прорезались сквозь дымную завесу в сознании, но Бен уже ничего не видел. Вокруг было темно, глухо, глаза застилали слезы. — Надо собрать дым в пробирку, — пробормотал он, стараясь сосредоточиться. Из-за дыма и пепла в глазах и носу сделать это было трудно. Даже моргать было невероятно тяжело. — Тогда я смогу доделать противоядие, и куклы… Ох… Кровавая земля гостеприимно встретила его в своих объятиях, предлагая место для ночлега, когда Хилдерсон вдруг внезапно превратился в Хинрика и направил на него свою палочку. — Прости меня, Бен. И Бен уснул, умиротворенный, потому что крики последних выживших в деревне наконец-то стихли.