Flares

      Больше всего на свете Мередит ненавидела чувствовать себя неправой и виноватой. Это подрывало её уверенность в себе и вызывало ноющую боль в затылке. Дома всё было тихо. Родители пропадали на работе, Дарион — на улице с маггловскими мальчишками. Мер бродила по дому и строила грандиозные планы на свое возвращение во Францию: от ремонта в старой комнате в доме на Вишневых Холмах, до длинной прогулки по Тулузе и посещения любимой кофейни в деревне Ле-Виллаж. Вдохновившись примером Бена, девушка смело отправила запрос на получение возможности стажироваться в Международном совете Астромагов. Сначала стажер, а потом и член Совета, думала Мер. Все начинали с малого, она сделает так же. Мередит собрала в папки все свои исследовательские работы, сочинения и разборы, чтобы отправить его в бухгалтерию Совета, как весомый аргумент в пользу её присоединения к ним. — Ты решила отправить им все, что у тебя было по Астрономии? — удивленно спросила мама, заметив несколько толстых папок, упакованных для отправки. — Я повышаю свои шансы пройти в Совет, — ответила Мередит. — Работ никогда не будет слишком много. Разговоров о переезде не было. Девушка вслушивалась в разговоры родителей за столом и в кабинете, но они упрямо избегали этой темы, пока Мередит не услышала, что на работе у отца случилась авария, и тот жаловался, что из-за этого у него не то, что на сон, на жизнь времени не будет хватать. После этого девушка временно отложила сбор вещей в комнате и сосредоточилась на следующей проблеме. Она ненавидела откладывать дела в долгий ящик. Но все равно так и не сказала Бену, что, когда он вернется из Исландии, её уже не будет в стране. Шансов на разговор был много, но время каждый раз было неподходящим. Бен так радовался своему отъезду в Исландию, что едва ли замечал то, что происходило вокруг. А у Мер смелости не хватало омрачить его радость своими новостями. Хотя она даже не была уверена, что сообщение об отъезде действительно расстроит его. Девушка не знала, как можно охарактеризовать их с Беном отношения. Они встречались? Но вслух никто ничего не проговаривал. Он нравился ей, с ним было хорошо, но достаточно ли этого? Хватит ли им одной лишь симпатии и привязанности, чтобы сохранить отношения на расстоянии? А если нет, смогут ли они спокойно отпустить друг друга? Навязчивые мысли об этом не давали ей уснуть, и не помогали даже специальные медитации. Мередит спала с включенным ночником, и порой подолгу рассматривала горящую точку, пока в глазах не начинало рябить — это помогало отвлечься. Иногда она уходила к Эвелин, и они разговаривали до самого утра, читали журналы, которые таскала из дома Мер, и вдвоем отвечали на письма из Норвегии. «Здесь все такие серьезные и дотошные, аж блевать хочется» — писала Гелла. Они, хихикая, писали ей всякую ерунду, только чтобы позабавить подругу, и самим на какое-то время забыть о своих проблемах. Обстановка в Англии ухудшалась с каждым днем: колонка, отведенная для некролога в газете, становилась всё больше и больше, пока однажды не заняла целую страницу. Пожиратели смерти, уже не скрываясь, появлялись на улицах, в кафе, магазинах, дебоширили и оставляли за собой трупы, куда бы не пришли. Аврорат в отсутствие Регулуса пришел в упадок и почти не занимался своими обязанностями. Новый главный аврор прикрывался запретом Министерства на открытую борьбу, а сам Блэк яростно скрипел зубами, когда видел в газете фотографию своего преемника. Июль подошел к середине, когда Мер получила послание, что Бен вернулся домой. Его и до этого нельзя было назвать болтливым человеком, но после возвращения в Хогсмид с парой сопровождающих его исландских волонтеров, он стал ещё более молчаливым. Бен почти не разговаривал с ними, только все время держал Мер за руку и постоянно следил за перемещениями сестры по комнате, словно боялся, что она исчезнет. Он вообще был отвратительно спокоен. Ни слёз, ни каких-либо истерик и кошмаров по ночам — просто долгий взгляд в пустоту и полное отвращение к мясу в любом виде. Бен не рассказал им, что произошло в Исландии. Им с Эв пришлось довольствоваться короткой строчкой из «Пророка» о том, что больница Святого Мунго осталась без лекарств и для нее наступили темные времена. Обо всех взорванных заводах, фабриках и фирмах написали, как об «ужасном недоразумении». Больше им прочесть ничего не удалось — Бен сжег газету, едва дошел до упоминания недоразумения. Мередит пыталась поговорить с ним, показать, что она рядом, потому что знала, какой отпечаток оставляют на душе такие события. Но каждый раз натыкалась на непробиваемую стену в виде: — Я в порядке, Мер. И слабая улыбка для достоверности. Ну не джентльмен ли? Девушка злилась, пробовала снова и снова терпела неудачу. А потом пришел Теодор. Он затащил Бена в комнату, поставил заглушающее, и они провели там несколько часов, прежде чем вышли спокойные, как удавы. Немного обиженная, что это не ей удалось привести Бена в чувство, Мередит все же обрадовалась, что парень перестал уходить в себя и стал вести себя, как обычно. Все вернулось в норму. Почти. Тео практически поселился в квартире Андерсонов. Бродил здесь, как собственник, и раздражал Мередит своими шутками и подколками. — Я поставлю чайник? — спросила она у Бена. — Поставь, — эхом отозвался он, почему-то рассматривая собственные руки. — И печенья не забудь, — крикнул ей вдогонку Теодор. Он развалился на её стуле, сложил руки на затылке и подмигнул, когда она обернулась. — И побольше! — Я тебе не домовой эльф! — Правда? — он изобразил искреннее удивление. — А я всё думал, кого мне напоминают твои уши… Эвелин говорила, что в их квартире никогда не было так шумно. Даже несмотря на то, что события этому способствовали печальные, она радовалась, что Мередит и Теодор бывают у них почти каждый день и помогают Бену прийти в себя. Шли дни, а у Мер медленно опускались руки, потому что она видела, что Бен всё ещё мучается, но не считает нужным поделиться с ней. Его недоверие больно ранило, и она не знала, чем оно было вызвано. Поэтому девушка невероятно обрадовалась, когда Бен первым предложил ей «проветриться» где-нибудь за пределами деревни. — Я все думал, если мы ненадолго отправимся в Лондон и погуляем по городу… что думаешь об этом? — Великий Мерлин! Ты что, приглашаешь меня на свидание?! — Мередит ликовала. — Ага, — кивнул парень, подставляя ей локоть. — Настоящее свидание, с цветами, с мороженым и стихами о любви. — А ещё? — Ещё мы встанем под какое-нибудь цветущее дерево и нас будет осыпать розовыми лепестками, от которых воняет духами и пластмассой. Вокруг будет играть оркестр и осыпать нас золотыми блестками. — Меня сейчас стошнит! — Мередит рассмеялась. — Что ж, тогда оркестр придется отменить. Очень жаль. Они исчезли из Хогсмида через камин в трактире, миновали Косую Аллею и вышли на городскую улочку. Шумный Лондон встретил их солнечным тротуаром и запахом розовых кустов, рассаженных по обочине. Люди спешили домой с работы, перебегали через дорогу, подгоняемые гудком машин, стаи голубей взлетали тут и там, приземлялись на землю и тут же взлетали вновь. Движение в Лондоне никогда не останавливалось. Мередит взяла Бена за руку и потащила вниз по улице, против течения толпы. Тени домов прыгали по дороге и, когда спасительные островки тени заканчивались, закатное солнце ярко светило в глаза. Из распахнутых дверей пабов лился веселый джаз, а в воздухе витал запах жареных сосисок и куркумы. Девушка с наслаждением впитывала аромат и колорит большого города. На одной из остановок пришлось сесть на пузатый автобус в красном костюме, чтобы добраться до нужного места. — Куда мы едем? — поинтересовался Бен с натянутой улыбкой. Старушка на соседнем с ним сиденье то и дело чихала и громко сморкалась в платок, и парень уже отодвинулся от неё на максимально далекое расстояние, вплотную прижавшись к Мередит. Выражение брезгливости на его лице вызывало улыбку у людей, битком заполнивших автобус — лондонцы по одному взгляду умели определять, местный человек, или приезжий. — Увидишь, — развеселилась Мередит, в соседи которой досталась молодая и ухоженная девушка. Лондон все ещё был ей незнаком (не то, что родная Тулуза), но дорогу к этому парку знал каждый, кто жил в этом городе или оказался здесь проездом. За окном показались крыша, фасад и окна Букингемского дворца. Королева Виктория проводила их надменным взглядом мраморных глаз, и автобус наконец миновал плотную улицу Мэлл. Бен прилип к окну, пытаясь рассмотреть исчезающий из виду дворец. Бронзовая богиня победы на верхушке мемориала ликующе взмахнула крыльями ему на прощание. Впереди показались высокие кованые ворота, всякий раз поражавшие Мер своей роскошью. Девушка с удовольствием отметила, что и Бен остался к ним неравнодушен. За воротами стройными рядами красовались сиреневые кусты, и люди толпились перед входом, торопясь скорее попасть внутрь. Мередит провела Бена чуть дальше, к воротам, которые не пользовались такой большой популярностью среди посетителей. — Добро пожаловать в Сент-Джеймс парк! По бокам от дороги стелился аккуратно стриженный газон, который уже облюбовали дети и взрослые. Они бросались тарелками, отдыхали на покрывалах в компании семьи, друзей и фруктов. Тут и там светились тарелки с арбузом, дыней и яблоками. Над дорожкой плавал сладкий аромат лета и цветов. Где-то играла музыка, звенел смех и пролетали по специальным дорожкам многоместные велосипеды. — Значит, дерево с лепестками всё-таки будет? — спросил Бен, когда они вышли к огромному озеру, ради которого Мередит и привела его сюда. Чуть поодаль от кромки озера росли деревья инжира, и их листья изредка падали в воду, где громко плескались лебеди. — Будет озеро и птицы, — Мер важно кивнула головой в сторону аиста, приземлившегося в воду. Встревоженные лебеди поспешили отплыть подальше от незваного гостя. Озеро уходило в глубь парка, где блестел Лондонский глаз, частично укрытый позолоченной солнцем растительностью, и гордо трепетал на ветру флаг Адмиралтейства. Его важный вид даже у француженки Мередит вызвал толпу мурашек по телу, таким величественным казалось здание, представляющее страну. Душный городской воздух здесь сменился свежестью леса и воды, а шум дороги заменил плеск воды в озере и негромкий гомон гуляющих. Солнечные лучи мягко прошлись по водной глади, коснулись дорожек, травы и переметнулись к верхушкам деревьев. — Как тебе здесь? — спросила Мер, усаживаясь на траву рядом с берегом. Бен молчал, всматриваясь в даль. Его взгляд был затуманен, будто смотрел он далеко вперед, туда, куда не мог добраться сейчас, как бы сильно этого не желал. Он тяжело вздохнул, прежде чем ответить. — Тут спокойно. Сев рядом, он подтянул колени к подбородку. Ветер растрепал его темные волосы, и парень немного дрожащими руками принялся приглаживать непослушные вихры. Мередит невольно задержала взгляд на его профиле. Он похудел, и скулы его заострились, а волосы на затылке, более непослушные, чем те, что Бен постоянно старался зачесать назад, отросли и мягкими волнами торчали в разные стороны. От них пахло шампунем с цитрусами. Девушка любила зарываться в них руками. Пухлые губы, которые растягивались в улыбке, когда она оказывалась рядом. Его бархатистый, немного хрипловатый смех — следствие тяжелой детской болезни. Боль в груди и горле семилетнего мальчика ушла нескоро, но легкая хрипотца в голосе осталась, и Мередит больше всего любила слушать эти рваные нотки в его голосе, когда он смеялся. Вот и сейчас, Бен повернулся к ней, заметив, что она его рассматривает, и издал негромкий смешок. Невозможно не улыбнуться в ответ. — Что, я так сильно тебе понравился? Рассматриваешь меня уже пару минут. Девушка, поймав легкое дежавю, рассмеялась. — Бьёшь меня моим же мечом? Похвально, Бен, похвально. Их взгляды встретились, и на какое-то мгновение сердце остановилось, пропустив парочку ударов. Слишком много всего таилось внутри обсидиановых глаз напротив — ураган чувств, переживаний, и только одно могла Мер различить — нежность. Он смотрел на неё так, словно она была самым ценным в мире сокровищем, самым близким и дорогим, что у него было. И это не могло не ранить, потому что она собиралась отнять у него всё это. Он шутливо прикрыл глаза ладонью, а затем снова взглянул на неё сквозь щелку между пальцами. — Моя мама делала так, когда мне было пять, — Мер приблизилась к парню и положила голову ему на плечо. Она попыталась расслабиться, чтобы не вызвать подозрений, но кончики пальцев заледенели от напряжения и непрекращающейся внутренней борьбы. — Я никогда не пугалась, когда она «исчезала». — Слышу гордость в твоем тоне, — усмехнулся он. — И не удивляюсь, конечно же. Парень обнял её за плечи и прижал к себе. Перебрал пальцами на плече, как клавишами пианино, и вновь ушел в себя — Мер услышала притихшее дыхание. В груди тоскливо заныло. Если бы она знала, что ему пришлось пережить, у неё было бы больше шансов помочь ему. Но он молчал, а она не смела поднимать эту тему в теплом солнечном парке. Забавно, они оба пережили что-то ужасное, но проживали травму по-разному. Бен был сильнее, он не позволил всему, что пережил, сломать его. Он улыбался, как раньше, не забывал о своей работе, о сестре и о Мередит. Раздумывая над этим, девушка всё чаще ощущала себя слабой. Не то, чтобы она не думала об этом раньше, но сейчас это стало появляться в её мыслях всё чаще и чаще, теперь, когда рядом был человек, который пережил почти то же, что и она. Но не сломался, в отличие от неё. Мередит гордилась парнем, который одним только лукавым взглядом черных глаз пробуждал в ней такие сильные чувства, что вся жизнь до него казалась пресной и бесцветной. Одним касанием руки Бен заставлял сердце биться быстрее и пускал маленькие импульсы энергии по всем тему. Они всё ещё молчали, рассматривая водную гладь, а Мередит разрывало от нахлынувших чувств к парню, обвившему её руками. На языке ворочались важные, волшебные слова, но у девушки не хватало храбрости подарить их Бену. Вместо этого она готовилась похоронить их навсегда, вместе со всеми чувствами к нему, надеясь, что когда-нибудь ей станет легче. Всё внутри взбунтовалось на эти мысли. Как она могла оставить его? Как могла расстаться с ним, улететь в противоположную от него сторону? Глаза защипало от подступивших слез. — О чем вспомнила? — нарушил тишину Бен. — У тебя так резко температура тела подскочила, и дыхание сбилось. Всё нормально? — Все нормально, — выпалила она. — Я просто… просто… Как бы сильно не хотелось ей остаться рядом с Беном, она обещала защитить свою семью. Она пообещала, что сделает всё для их безопасности. Вся её семья нуждалась в ней. Они заслуживали жизни без войны, вдали от неё, и девушка просто не могла бросить всех ради него. — Что «просто»? Бен выпустил её из объятий и поменял позу, оказавшись прямо перед ней. Девушка потерла лицо, чтобы скрыть следы недавних переживаний. — Проголодалась, — смущенно пробормотала она, когда голодный желудок подал спасительный сигнал. Они с Беном синхронно развернулись к фургончику, который продавал фрукты и сладкую кукурузу посетителям парка. Прежде, чем Бен вернулся к ней с двумя пластиковыми стаканами, до краёв наполненными ягодами, они успели поспорить по поводу того, кто оплатит покупки, и где стоит поесть после прогулки. — Я говорю тебе, в том ресторане просто потрясающая паста! — В ресторане, — протянул он. — И сколько сотен наших галлеонов стоит одна порция этой их пасты? — Ну, может, одну… или две. Бен вскинул бровь, бросив на неё скептический взгляд. Мередит сдалась. Надежды поесть в роскошном ресторане, как она привыкла, исчезли за горизонтом. — Ладно, недорогие кафе там тоже есть. — Там и поедим, — подытожил Бен. Он проявил невероятное упрямство, заявив, что все траты на свидание оплатит сам, несмотря на то, что для него это было несколько труднее, чем для Мер. Она не спорила (почти), подавив свою любовь к роскошной жизни и позволив ему главенствовать на их сегодняшнем свидании. Вдвоем они прошли вглубь парка, продвигаясь всё ближе к Адмиралтейству. В свой первый раз здесь она загадала желание, что однажды вернется сюда со своим молодым человеком. И вот Мередит здесь с Беном, и она поспешила рассказать ему об этом. — Мечты сбываются, — он едва не выронил ягоду из рук, когда им пришлось увернуться от разбушевавшегося ребенка, носящегося по тропинке рядом с ними. — Только было бы здесь поменьше народу… — А какая у тебя мечта? — Мечта? — он поперхнулся. — Нет никакой мечты. Хочу купить Эв квартиру, чтобы она жила в безопасности. Вот и всё. — Но это не мечта, а цель, и она для Эвелин, — возразила девушка. — Давай, пошевели мозгами! Мечта может быть глупая, давно забытая или смешная, но она должна быть! Все люди мечтают, и ты не исключение. — Может, я лучше спою тебе детскую песенку о пушистых облаках? — А ты знаешь такую? — удивилась Мер, рассмеявшись. — Но ты не отходи от темы. Мечта. Жду твою мечту. Бен скорчил мину, бросив в рот ярко-синюю голубику. Они вышли из укрытия под деревьями и оказались на освещенной солнцем широкой аллее, идущей параллельно с рекой. Здание Адмиралтейства горделиво сверкало своим архитектурным чудом по другую сторону водоёма, пока колесо обозрения за ним медленно вращалось по своей оси. — Ладно, вот тебе моя мечта, — сообщил Бен с набитым ртом. Он сел на пустующую скамейку и вперился взглядом в закат. — Хочу, чтобы Паддлмир Юнайтед обыграл Сканторпских стрел в этом сезоне. Мередит, ожидавшая что-то более возвышенное, возмущенно фыркнула. — Нет, вся моя семья болеет за Сканторпских стрел, мой отец дом разнесет, если они проиграют. А дядя Джеймс… не буду даже предполагать, что он сделает в случае их проигрыша. — Так что, ты довольна такой мечтой? — При чем здесь я? Мечта тебя должна радовать, а не меня. Не может быть, что бы ты ни о чем не мечтал… — Хорошо, хорошо, хочу побывать на море. Подходит? — Подходит, — заулыбалась Мер. — А на каком море? В какой стране? А пляж дикий или облагороженный? В отеле или съемном домике? В голове всплыли яркие воспоминания о сверкающем Лазурном побережье. Яркое солнце, каменные лестницы и дорожки, ведущие к морю и горячему песку цвета слоновой кости. Они с Дарионом любили собирать розовые ракушки, которые выглядывали из-за песчаных дюн и теплых камней. Мама учила их плавать, пока отец пугал всех троих своими внезапными исчезновениями под толщей воды и неожиданными появлениями за их спинами. На какое-то мгновение Мер вновь услышала их веселый смех и увидела соленые брызги вокруг. — Я, конечно, видел море в Исландии, — Бен немного запнулся. — Но представлял, как однажды побываю где-нибудь, где не жарко, а просто тепло, и вода под ногами такая голубая-голубая… Или может даже океан. Чтобы волны бушевали и бушевали, а я на стою на берегу и смотрю на всё это великолепие. Мередит растянулась на скамейке, утопая в блаженных воспоминаниях. Кирпичная Тулуза по вечерам переодевалась в яркий розовый цвет, и они с братом бежали наперегонки по лестнице, ведущей на набережную, где уже громко веселились студенты маггловского университета. Там стоял фургончик с цветами, и отец всегда покупал по букету для неё и для матери. В такие моменты она чувствовала себя самым особенным ребенком на свете. Родители возили их в Антиб, Ниццу и Канны, учили плавать, выбирать еду в ресторанах и обходить переполненные туристами места. На юге Франции было столько мест, от которых Бен пришел бы в полный восторг! Перед глазами плескалось море, блестели волны на солнце, а она шла вперед по мокрому песку и… Длинный машинный гудок за пределами парка вырвал её из фантазии. Вместо пляжа и бескрайнего голубого неба родной Франции — темная река и верхушки деревьев Сент-Джеймс парка. Солнце медленно приближалось к горизонту, и на небе проступили первые всполохи красного золота. — Все эти твои рассказы вызвали у меня стойкое отвращение к каменному и серому Лондону, — пожаловалась Мер. — Я вспомнила свой родной город, а еще какие красивые пляжи в Каннах… — Там так же, как я описал? — Бен заинтересованно повернулся к ней. — Да! И даже лучше… Первым делом поеду в Канны, когда наконец вернусь во Францию. Я так скучаю по морю! — слова сорвались с языка прежде, чем девушка успела сообразить, что говорит. В парке внезапно стало очень тихо. Девушка зажмурилась, выпрямляясь. Кто, ну, кто тянул её за язык?! Она поклялась наложить на себя вечное Силенцио, чтобы больше никогда не выдать того, чего не хотела говорить. — Чего? — Бен выдал недоуменный смешок. Мередит все же осмелилась открыть глаза и посмотреть на него. — Ты вернешься во Францию? Девушка нехотя кивнула. Его улыбка, такая широкая и искренняя, медленно таяла, пока он переваривал услышанное. Почему она так легко проговорилась?! — Когда? — В августе, — Мер вжала голову в плечи. Лицо Бена, покрытое бронзой благодаря солнечным бликам, потемнело. Тьма в глубине глаз недовольно заворочалась, потревоженная бурей эмоций, которую он проживал в настоящий момент. Бен нахмурился и долго всматривался в её лицо, пока непонимание в его глазах не сменилось злостью. — И когда ты собиралась мне сказать? Девушка была рада, что сидит на скамейке, потому что ноги внезапно задрожали и ослабли. Она в сотый раз прокляла себя и свой длинный язык. Момент вокруг них замер. Мередит не дышала, внезапно заинтересовавшись трещиной в асфальте рядом с их скамейкой. — Я хотела рассказать тебе еще в школе, но там был выпускной, и потом твой отъезд, но ты был так счастлив… а потом эта Исландия, и я… Я не могла рассказать об этом в такое время! — Ты считаешь, было бы лучше, если бы я вернулся домой и получил от тебя красивую открытку с подписью «Прости, я уехала»? Стыдно признаться, но именно так она и подумывала сделать. Из его уст это звучало еще ужаснее, чем в ее голове. Надежды, что он все поймет и спокойно отпустит её, медленно рассыпались. — Я думала, так будет лучше… — Это для кого же? — перебил её Бен, скрестив руки на груди. Для тебя. Для меня. Для нашего будущего. — Тебе было бы легче забыть меня, если бы я уехала, не попрощавшись. Было бы лучше, если бы мы распрощались на хорошей ноте, тогда нам не пришлось бы страдать, пытаясь спасти отношения на расстоянии! — Что за чушь… Погоди, что? — В конце концов, нам всего лишь восемнадцать лет, — продолжала Мер. — Мир меняется, и это ведь нормально, что… Внезапно жесткий, даже яростный взгляд Бена заставил её замолчать, пригвоздил к месту. Она никогда не видела такой ледяной ярости в его глазах. Что-то в нем вспыхнуло, и он расплылся в широкой ухмылке. Веселья в ней не было ни грамма. — Люди приходят и уходят, да? Как бы сильно не хотелось Мередит возразить, это была правда. Жестокая, болезненная, но правда. Только почему-то от осознания этой правды легче не стало. Становилось все горше и горше, будто по горлу растекся целый бутыль Костероста. — Да. Бен растерянно моргнул, но в следующую секунду собрался, выражение его лица стало каменным, непробиваемым. — Значит, мы расстаемся, — заключил он низким голосом. Девушка кивнула, сжав кулаки. К горлу подступил ком от наступающих слез. Она посмотрела ему в глаза, стараясь мысленно показать, как ей жаль, но все импульсы разбивались о стены, которые он вновь выстроил вокруг себя. Темные глаза в подступающих сумерках казались бесконечно глубокими, и в них не было ничего, кроме холодного равнодушия. Долгие минуты, наполненные молчанием. Наверное, самые ужасные минуты в её жизни. Сердце больно билось о ребра. — Останься, останься, останься! — кричало оно. Так будет лучше для всех. Боль пройдет, чувства угаснут, семья будет в безопасности, а она будет строить карьеру в любимой сфере. Это к лучшему, потому что Мередит не сможет по-другому. Не сможет жить здесь, постоянно опасаясь за свою жизнь и жизни родных. Не сможет жить здесь, зная, что где-то там, на юге, все ещё теплится её мечта. Её собственное море. — Прости меня, Бен. Никто из них не осмеливался подняться и уйти, нарушить это хрупкое нечто, что пока еще держало их рядом. И её некрепкий голос заставил его вздрогнуть. Он выпрямился и… рассмеялся. От этого смеха Мередит стало неприятно, словно её окатили колючим песком. Звук был неискренний, сухой, как пустыня. — Ничего, Мер, можешь не извиняться. Это я — дурак. Почему-то думал, что заслуживал хотя бы немного уважения и доверия с твоей стороны, но нет, так нет. Злые слезы все-таки брызнули из глаз. Помутневшим взглядом она наблюдала, как он встает со скамейки, вытирает руки о джинсы и поворачивается к ней, полностью расслабленный и спокойный, будто ничего и не случилось. Его равнодушие должно было облегчить ей задачу, но на деле сделало только хуже. Девушка не знала, куда деть растущий комок вины и разочарования, пульсирующий в груди. — Ну, что ж, — он развел руками. — Желаю удачи в твоей карьере. — Бен, подожди, я не хотела так… — Adieu, мисс Блэк! Или как там у вас во Франции говорят при прощании… И, не оборачиваясь, он ушел. Просто ушел, скрылся за поворотом как раз в тот момент, когда в темном парке зажглись фонари. Мередит осталась одна в темном парке. Обняв себя за плечи, она оглянулась, подняла глаза к небу и упрямо поджала губы. Мысль, что «adieu» говорят, когда прощаются навсегда, была отброшена подальше. Что ж, это все. В Англии её больше ничего не держит. Утерев слезы тыльной стороной ладони, она отправилась домой.

***

      Родная улица встретила привычной тишиной, разрываемой редким пением цикад. Камни на обочине мягко шуршали под ногами, заскрипели чужие ворота и хлопнула чья-то дверь — самые непоседливые дети наконец вернулись домой, им всем давно пора ложиться спать. Высокий фонарь у дома приветливо подмигнул Мередит, когда она открыла невысокую калитку и вошла во двор. Уличные лампы в саду тут же загорелись слабым светом, заслышав чужие шаги, сонные цветы затрепетали лепестками, а лестница, ведущая на террасу, радостно заскрипела ступенями, встречая хозяйку дома. На террасе загорелся свет. Мередит прошла к плетеному столику, где в беспорядке лежали спортивные журналы, цветастые комиксы с супергероями, пустая коробка от карандашей и ещё не остывшая чашка с чаем. Девушка сразу же узнала запах: ягоды и корица — любимый чай Дариона и их матери. Она подобрала его флисовую кофту со стула и вошла внутрь, сразу же возвестив о своем присутствии включенным светом в коридоре. Из гостиной доносились крики, выстрелы и чей-то плач, картинки в телевизоре менялись со скоростью света, а виновник бардака на террасе восседал на диване, одной рукой сжимая палочку, другой поедая попкорн из тарелки. Мер досадливо поморщилась. Дарион не расставался с палочкой даже в доме. — Что ты сможешь сделать с ней за пределами школы? — спросила она как-то. — Тебя же отчислят за использование магии вне Хогвартса. — Уж лучше пусть меня отчислят, чем я буду беззащитен и погибну, когда на нас нападут в следующий раз, — сурово припечатал мальчик. Широко раскрыв серые глаза, он уставился в телевизор, даже не заметив её в дверях. Девушка вспомнила, как в детстве он первый бежал встречать её, когда она приезжала на каникулы. С тех пор многое изменилось. Особенно за этот год. Черты его лица заострились, как у отца, из облика исчезла присущая их матери мягкость, он стал реже смеяться и дурачиться за столом, и все больше уходил в себя и в учебу, а особенно, в боевые искусства. Мередит радовалась, что от ребенка в нем осталось хотя бы то, что он целый день пропадал с соседскими мальчишками на улице, отвлекая местного пекаря от работы и валяясь в поле неподалеку от дома. Ему всего тринадцать, но перед сном он уже проверял целостность защитных заклинаний вокруг дома, безопасность комнат в доме, и только потом засыпал, крепко сжимая палочку в руке. Пусть хотя бы дурачится на улице с мальчишками, которые и за десяток лет не переживут того, что пережил Дарион за последние два года. — Ты ведь уберешь за собой тот бардак, да? — спросила она, плюхнувшись на диван рядом с братом. Дарси почти не отреагировал. Всё его внимание привлек монстр на экране. Мередит скорчила брезгливую мину — отвратительная анимация! — Эй, я с кем разговариваю? — А? — мальчик нехотя оторвался от зрелища и повернулся к ней. Чумазый после улицы, с ошалевшим взглядом после игр день напролет, он даже не понял вопроса. — На улице уберешь, говорю? — Да-да, уберу, — отмахнулся он. — Мама с папой дома? — Что? Мередит зарычала и вырубила ящик, швырнув пульт на соседнее кресло. — Где мама с папой? — громче повторила она. Тихо закрылась дверь в коридоре, послышались шаркающие шаги. — Что за шум, а драки нет? — в гостиную вышел отец в растянутой футболке с надписью «Black sheep» на груди. Он потянулся, зевая. — О, Мер, ты вернулась. Как прошел ваш девичник? — Хорошо, — выпалила Мер, позабыв о предлоге, под которым почти всё свободное время проводила у Андерсонов. — Пап, нам надо поговорить. Мама дома? Сириус потер лицо и одним прыжком перемахнул через диван, чтобы приземлиться рядом с детьми. — Мама спит, — он снова зевнул. — Уста-а-ала… — Пап, когда мы переезжаем? Лицо отца вытянулось в недоумении. — Чего? — Мы переезжаем? — переспросил Дарион. — Впервые об этом слышу, — нахмурился Сириус. — С чего ты решила, что мы переезжаем? Мередит напряглась. — Подожди, — она сцепила руки в замок, пытаясь успокоить внутреннюю панику. — Но как же… я думала, как только я закончу школу, мы вернемся во Францию. Началась война и… — И? — Небезопасно оставаться здесь в такое время, — Мер нахмурилась, потому что уже знала это выражение на лице отца: он недоволен, и у него найдется тысяча и один аргумент против неё. — Для Дариона, Даф, да и для всех нас… В гостиной воцарилась тишина. Мередит даже показалось, что она услышала, как в соседней комнате шевельнулась под одеялом спящая мама. Наверно даже хорошо, что она сейчас спит. При ней Мер всегда было труднее спорить с отцом. — И ты думаешь, что нужно бежать из страны? — Ну, это не совсем побег… — Технически, это побег, — вмешался Дарион, но тут же затих, наткнувшись на убийственный взгляд сестры. — Мы не станем сбегать, — отрезал Сириус. — Я не понимаю, это же глупо. Подвергать себя опасности и ради чего? — Предлагаешь оставить здесь всех? — выпалил он в ответ. — Поттеров, Лунатика, Реджи? — Нет, они поедут с нами… — И бросят свой дом, работу, друзей? — отец, как всегда, не дал ей договорить. Он всегда перебивает, когда его переполняют эмоции. — Таков твой план?! Дверь комнаты вновь раскрылась, и в гостиную вошла заспанная мама. Её длинные волосы растрепались после сна, а лицо выглядело помятым. Они с отцом редко ложились спать так рано, но сейчас и Алексия, и Сириус выглядели донельзя уставшими. — Что случилось? — она собрала волосы в хвост, потрепала Дарси по голове и поцеловала дочь в макушку. — Я слышала про побег. — Да вот, — отец откинулся на спинку дивана и указал на неё рукой. — Наша дочь предлагает позорно сбежать из Англии. — Мам, хоть ты ему скажи, что оставаться в Англии в такое время совершенно небезопасно! — взвилась Мер. — Сириус, Мередит, — предостерегающе протянула мама. — Давайте спокойно поговорим. — Нам надо уехать! — Никто из нас не покинет Англию! — вспылил Сириус, хлопнув ладонью по журнальному столику. Дарион рядом с ней втянул голову в плечи и постарался слиться с окружающей обстановкой. Воздух вокруг них потяжелел. Мередит ненавидела, когда на неё кричали, особенно, если повод для крика был несправедливый. — Это тупо! — разозлилась она. — Я не собираюсь умирать только потому, что вы решили сыграть в героев! Мама нахмурилась, а отец, на чьем лице воцарились вселенское спокойствие и уверенность в своей правоте, встал и ушел на кухню. Вернулся он с толстой газетой в руке, бросил её Мер на колени и плюхнулся в кресло рядом с мамой. — Что это? — Смотри шестую страницу, — бросил он. Девушка раскрыла газету на нужной странице и пробежалась глазами по неприметному заголовку: «Вчера вечером группа миграционного контроля поймала несколько магглорожденных волшебников при попытке пересечь волшебную границу и покинуть Соединенное Королевство. В их вещах нашли поддельные документы, несколько нелегально произведенных артефактов и порт-ключи. При дальнейшем исследовании стало ясно, что нарушители пытались скрыться в Европе. Их дальнейшая судьба нам неизвестна. Однако глава контролирующей группы заявил, что впредь они не допустят подобных инцидентов и контроль за передвижениями волшебников постараются усилить, чтобы избежать утечки информации и обеспечить безопасность гражданам магической Британии.» — И что? — девушка вскинула бровь. — И что, — передразнил её отец. — Сама только что прочитала, теперь проверять будут всех пересекающих границу. — Наверняка этими магглорожденными были какие-нибудь преступники, хорошо, что их поймали. Отец с матерью обменялись встревоженными взглядами. — Мер, ты не совсем поняла, — начала мама. — Это не просто группа миграционного контроля… — Пожиратели Смерти, — прошептал Дарион, горящими глазами уставившись на мать. Она кивнула. — Даже если бы мы хотели покинуть страну, вот эти ублюдки, — Сириус вновь указал на газету, — не дадут нам этого сделать. — Но у нас же есть связи! У тебя, у Регулуса есть знакомые… Немного денег, угроз, и нас уже нет в Англии. О нас даже никто и не вспомнит, — Мередит горько усмехнулась. Человек, который мог бы вспоминать о ней, теперь её ненавидит. Отец вскочил и принялся измерять гостиную шагами. Мер едва не метнулась за ним, чтобы сделать то же самое. Злость и непонимание кипели внутри, требуя выпустить их наружу. — Да, мы можем, конечно, уехать. Только от этого ничего не изменится, — процедил Сириус, задержавшись взглядом на взволнованной жене. — Думаешь, в остальной Европе не так, как здесь? Думаешь, стоит тебе вернуться в Францию, и там не будет никакой войны? — Да, Мередит, — мама привстала и коснулась её руки. — Во всей Европе бушуют такие же беспорядки, как здесь. В глубине души, где-то там, куда Мередит не позволяла себе заглядывать, она знала это. Просто не хотела признавать, что возвращение во Францию могло затянуться, а свои собственные цели и планы на жизнь придется отложить из-за войны. Не говоря уже о том, что останься она здесь, ей придется каждый день сталкиваться с теми кошмарами, которые она навсегда хотела бы забыть. Здесь ей придется сражаться, бояться за свою жизнь и беспокоиться за родных. Она не хотела этого. — Спроси у своей «подружки» из Франции, чьи родители чуть тебя не засудили, почему их семья переехала в Англию именно в год возрождения Волдеморта? Или у тех русских детишек, знают ли они, чем придется им заниматься после выпуска из школы? Видели ли они уже Черную Метку, которую им придется принять? Мер вздрогнула. Нет, это не могло быть правдой. — Они же просто дети! — возмутилась она. — Они дети Пожирателей! — Они просто дети! — повторила девушка, распалившись. — Ты не знаешь, о чем говоришь. Они… они просто приехали учиться и работать, почему тебе всегда и во всем нужно искать двойное дно?! — Потому, что оно есть, Мер! — крикнул Сириус. — Их семьи приехали не просто так, и ты это знаешь! — Они приехали, а мы уедем, — Мер понизила тон, глядя на мать. С ней договориться всегда было легче. — Мы скроемся в Европе, России, где угодно! Это же просто для всех нас, даже для Римуса — он почти всегда путешествует. — Детка, всё не так, как ты думаешь. Мать снова кинула обеспокоенный взгляд на отца. Он помотал головой. Они молча договорились о чем-то, и Мередит вновь ощутила, как в жилах закипает кровь. — Тогда объясните мне, в чем причина! Я не понимаю! Не понимаю! — Это никогда не закончится! — вспылил Сириус. — От этого не скрыться, Мер. Влияние Волдеморта распространилось на большую часть Европы, России, и Мордред знает, куда ещё! С ним надо покончить, а не бежать от него. — Но почему мы? Почему именно наша семья должна жертвовать собой?! От одной только мысли о том, чтобы вновь испытать тот ужас, когда вокруг идет битва, а ты сидишь рядом с раненым братом и ничем не можешь ему помочь, или, когда твои родные умирают у тебя на глазах, в животе скрутился тугой узел. Мередит не хотела этого, но, неужели её родные были готовы проходить через это каждый день? — Потому, что мы уже знаем, с чем имеем дело, — серьезно сказала мама. — И мы знаем, как с этим покончить. В этот момент она выглядела настолько суровой и собранной, что у Мередит даже не возникло сомнений в своей внезапной догадке: родители уже вовлечены во всё это. Они уже на войне, сражаются на стороне Ордена Феникса. Возможно, война для них никогда и не заканчивалась. — А вдруг, нет? А вдруг, не знаете? Волдеморт захватил тело моего однокурсника, раньше такое уже было? Нет? Ну, конечно! Мы должны уехать, как вы не понимаете?! — взвыла она. Девушка обернулась к брату за поддержкой, но он даже не смотрел на неё. — Мередит… — Оставь её, Алекс, — Сириус встал за креслом и положил руки на плечи жены. — Пусть уходит, если так хочет. Алексия недоуменно вытянула голову, чтобы посмотреть на мужа. Мередит застыла. — Пап, ну ты чего? — немного нервно поинтересовался Дарси. — Плохая какая-то шутка. — Что ты, Мер, — отец обратился к ней и махнул рукой в сторону выхода. — Вперед, дверь открыта. Девушка с испугом взглянула на маму, на брата, затем снова на отца. — Ты сейчас правда прогоняешь меня из дома? — голос был ровный, не дрожал ни на йоту, и Мередит, сжав кулаки, порадовалась своей выдержке. — Предлагаешь уехать без вас? — Ты же так этого хочешь, — он смерил её колючим взглядом. — Сириус, не надо! — вскинулась мама, сбросив с себя его руки. — Подумай, что ты делаешь. Мередит… Я прошу тебя! Но Мер помотала головой и встала со своего места, направляясь к входной двери. Обида, злость и отчаяние душили, не давали вдохнуть, и выход расплывался перед глазами. Она не могла поверить, что отец так легко отмахнулся от её желания защитить их, а мама и Дарси приняли его сторону. Более того, её отец — её родной человек — спокойно позволил ей уйти, покинуть семью так, будто они ничего для неё не значили. Так, будто она сама для них ничего не значила. Девушка даже не обернулась, когда за ней раздались крики матери и брата, боялась, что, увидев их в последний раз, всё же расплачется прямо у них на глазах. Она всё ещё чувствовала на себе тяжелый взгляд отца и, возможно, поступала неразумно, уходя из дома в разгар ссоры, но Сириуса ей уже не переспорить — это был полный дипломатический проигрыш. А она ненавидела проигрывать. Бросив последний взгляд на дом, девушка покинула двор и аппарировала в Лондон, оставив позади брата, который в самый последний момент выбежал за ней на улицу.