Только ты и я

Плейлист на главу: https://youtu.be/1G-sjPX7Cms

На мгновение Тому показалось, что он оглох. Либо у него начались галлюцинации и всё это лишь слишком реальный сон. Однако горячее дыхание Лейлы и шёпот губ, неспешно коснувшихся его мочки, слишком давили на сознание, выметая все предубеждения по поводу этой ведьмы за несколько секунд. Посмотрев в её потемневшие глаза, Том облизнул мгновенно пересохшие губы и почувствовал неконтролируемое напряжение внизу живота.  — Ч… что? — хрипло переспросил он, по-настоящему опешивший от страха и за то, что с ним происходило, и от того, что в любой момент его выдержка лопнет.  — Если это не твой очередной порыв эмоций, за который тебе потом будет стыдно… то не сдерживайся, — проведя пальцем по торсу и заведя холодную ладонь под водолазку, сладко прошептала она. Том судорожно сглотнул и покачнулся на ногах из-за дурацкого лесного запаха её тела. С минуту в комнате повисла напряжённая тишина, прерываемая лишь рваным дыханием, и как только их взгляды соприкоснулись, он с грохотом вжал Лейлу в стену и властно накрыл её губы своими. Коротким взмахом пальцев наложил на комнату второй слой чар, заколдовав дверь так, чтобы никто даже не притронулся к наэлектризовавшейся ручке, а сам провёл перстнями вдоль натянутой на талии цепочки и с силой сжал выпирающие бёдра, вынудив Лейлу выгнуться ему навстречу и полностью ощутить его возбуждённую плоть. Её руки заскользили по шее и вскоре оказались на его скулах, большими пальцами поглаживая горящую кожу. Лейла вздрогнула, и Том быстро подхватил её за ягодицы, не разрывая поцелуя и каждой клеткой ощущая крепко обвивающие его торс ноги. Её волосы отлетели назад, оголяя вид на покрасневшие в некоторых местах ключицы, и он больше не смог противиться желанию: тихим щелчком снял с её шеи цепочку и кинул на кровать, тут же нависая сверху. Одежда сошла с неё сама по себе, и, не дав Лейле времени это понять, Том прижался к её мягкой коже всем телом, провёл руками по бёдрам и потянул наверх ткань кружевных чёрных трусиков, оголяя тазовые кости. Он разорвал глубокий поцелуй и, рвано дыша, внимательно посмотрел на ведьму, сталкиваясь с огромными чёрными зрачками и приоткрытыми опухшими губами. Казалось, этим ненормальным блеском во взгляде можно было осветить всю комнату, а рядом с включённым светильником это ещё больше восхищало его. Она закатила глаза и прошипела:  — Сними с себя эту чёртову одежду, иначе я сделаю это сама, — неприятная мысль на секунду отрезвила, но от вида её тела у Тома спёрло дыхание, а от осознания, что она отдаётся ему и что он будет первым желанным, его пробило дрожью. Он до сих пор не верил, что это правда, что Лейла не менее страстно отвечала ему и так упёрто продолжала бороться за победу, хотя оба уже понимали, что это чёртово соревнование перешло все рамки дозволенного и перестало казаться забавным. Тому стало плевать на то, что ведьма может увидеть Чёрную метку: он быстро сорвал с себя водолазку, растрепав волосы, и мотнул пальцем, заставив Лейлу сдержать болезненный стон.  — Ты же не хочешь последствий после этой ночи? — риторично поинтересовался он и, ощутив, как та упёрлась ногами в бока и стянула с него штаны, усмехнулся. Том встал на локти и медленно, желая прочувствовать каждую её клетку, стал водить губами по фарфоровой, покрывшейся мурашками коже. Над ухом слышалось сбивчивое дыхание, Лейла, закусывая губу, впивалась в его спину острыми ногтями и блуждала тонкими пальцами по всему телу, не зная, куда их деть. И даже так эти касания пробирали его до костей, словно в её ладонях была отдельная магия, видимо, ещё сильнее Тёмной ауры. Том спустился языком к груди, делая мокрую дорожку из поцелуев и, резко нависнув над Лейлой, злостно прохрипел:  — Только попробуй сдерживаться после всего, что ты сейчас сказала, Харрисон, — он зубами отодрал её поджатую губу и, услышав сдавленный выдох, резко прикусил затвердевший сосок. В комнате раздался томный стон, заведя Тома ещё больше, и он проделал то же самое со вторым, с наслаждением опустившись ниже. Руки Лейлы теперь безжалостно сжимали его пряди, закручивая на пальцы, пока Том остановился у цепочки с кольцом и поднялся обратно, продолжая поцелуй. Он ненавидел, когда трогали его волосы, но ей позволял. Она терпеть не могла самые простые касания, но сейчас разрешала ему делать с ней всё, что хочется. И хоть Том мог с лёгкостью воспользоваться этим, мог заставить силой ещё очень давно, если бы хотел, сейчас он отказывался это делать. Он также не желал извращаться и заставлять Лейлу кричать от боли — Том просто хотел её. Не грубо или равнодушно, не в коморке со швабрами: так будет только хуже. Он мечтал полностью завладеть ею, показать, что будет лучшим, будет первым и последним, потому что Лейлу он совершенно точно никому не отдаст. Сейчас же на первом месте в голове парила кроткая надежда на то, что всё наконец-то закончится. Что все эти эмоции лишь скрывали звериные инстинкты, и ему нужно было всего лишь выпустить пар. Потому наутро Том больше не будет зависим от этой проклятой ведьмы, от её общества, внешности и характера. Она наконец-то перестанет быть ему интересной, и он сможет сосредоточиться на своих планах по захвату мира. И чем больше Том об этом думал, тем лучше понимал, что сам не верит в свои убеждения. Когда узел внизу живота натянулся до предела, он уверенно притянул её к себе и развернул спиной, разрывая жаркий поцелуй и наматывая кружевную ткань на палец, тем самым отодвигая ту в сторону. Взмахом руки Том притянул руки Лейлы к изголовью кровати и дразняще провёл пальцем вдоль её позвоночника, заставив громко выдохнуть.  — Марволо… — просипела она.  — Я больше не могу, Лейла, и это только твоя вина, — совершенно честно признался он и, когда остатки белья оказались в шкафу, медленно вошёл в неё. Лейла резко впилась ногтями в дерево и протяжно застонала, срываясь на хрип, а затем на мягкое, до этого ни разу не слышимое Томом шипение. Не грубое, а похожее на норвежский, на котором та изредка проклинала кого-то. Он замер и как завороженный пронаблюдал за вставшими дыбом волосами на её коже, после чего толкнулся вперёд и хрипло выдохнул, прикрывая глаза от жара, вырывающегося из груди. Лейла замычала и выгнула спину, без сопротивления притягиваясь к Тому и закусывая кровавую губу. Он раздражённо фыркнул и по-хозяйски обвил хрупкую талию рукой. Да, по-хозяйски, потому что больше никто не достоин это видеть.  — Я же сказал, — прошептал Том ей на ухо, перекладывая волосы на другое плечо и бегло осматривая испарину на лбу. — Не сдерживаться, — он резко двинул тазом, надавив на неё всем телом, и их громкие голоса слились в унисон. И так разорванная душа Тома пошатнулась, а всё внутри рухнуло в пропасть, пока по жилам волнами не стало растекаться тепло. Мерлин, он только сейчас понял, насколько ведьма была желанна, потому что ещё никто не делал ему так… хорошо. Она вцепилась в его руку и откинула голову назад: Том же стал заново оставлять на плече красные дорожки, с закрытыми глазами проходя по острым ключицам и поднимаясь к мочке уха. Запах, мягкая кожа и сбивчивое дыхание вперемешку со сладкими стонами будоражили в нём кровь, и он не мог остановиться, понимая, что ему мало. Лейла поймала его взгляд и, повернув голову, мягко впилась в губы. Она вытянулась и начала разворачиваться лицом, увлекая Тома в поцелуй и вынуждая толкнуть её на простыни.  — Подожди… — он зарычал и совершенно нехотя отстранился. Лейла же быстро сняла с талии цепочку и потянулась к тумбочке, но Том опередил её и, одним движением закинув ту в ящик, проник языком в рот. Он сжимал её кожу, выводил узоры на боках, целовал во всех возможных местах и лишь разгорался изнутри всё больше, теряя возможность говорить. Когда его ладонь скользнула по внутренней части бедра, дотронувшись до чувствительного бугорка, Лейла готова была задохнуться в хриплом стоне, а Том только этого и ждал. Он шире раздвинул её ноги, завёл руки над головой, крепко сплетая их пальцы, и толкнулся вперёд, на пару секунд замерев в ней. Поймал её крик в поцелуй и с удовольствием ощутил, как острые ногти впиваются в его костяшки. Сам Том был не лучше: в нём словно лопались сотни шаров, иглы впивались в кости. То, каково ощущать Лейлу изнутри… не поддавалось объяснениям.  — Что… — хрипло начала она, обхватывая его торс ногами.  — Что ты со мной делаешь? — одновременно прохрипели они, и Том закатил глаза, желая получить долгожданную разрядку. Он ускорился и почувствовал внутри губящие его волны, когда Лейла задвигала бёдрами ему навстречу. Темп увеличивался, толчки стали резче, а её хриплые стоны побуждали Тома откровенно заходиться в эйфории. Она извивалась под ним, как самая настоящая королевская змея — красные щёки, разбросанные по подушке волосы и алые губы делали ту ещё красивее, живее. Что уже там говорить про оставленные повсюду засосы и туманные глаза, из-за которых у Тома под ложечкой ныло. Он пометил её, чтобы сама Лейла понимала, чья она была, есть и будет. Когда в комнате стало невыносимо жарко, будто они плавились под палящим солнцем, Том открыл рот в беззвучном вздохе и резко, глубоко вошёл в неё последний раз, покрывшись мурашками и тут же прильнув к губам звонко вскрикнувшей ведьмы. Его прорвало изнутри, и теперь по стенкам сознания растекались когда-то чёткие и хорошие мысли, затмеваясь настоящей картиной перед глазами. Он думал, что это конец. Всё, боггарта подери, Том изучит её изнутри, получит желаемое, и тяга испарится! И так поначалу произошло: беспрерывный ураган, обитающий в нём все эти месяца, притих, в нём не осталось ничего, лишь спокойствие и наслаждение. А потом он открыл глаза, взглянул на Лейлу, и всё вернулось. Видимо, не у него одного. Блеск в серых глазах ни капли не изменился, и с минуту они, громко и даже как-то раздражённо дыша, смотрели друг другу в глаза. Лейла медленно вытянула руки из его хватки и, обвив ими шею, поддалась вперёд. Она аккуратно, словно боясь, поцеловала Тома в своей манере — медленно, глубоко и до безумства чувственно, а он без промедлений ответил, не имея сил сдерживаться. Интуитивно поняв, почему Лейла ёрзала из стороны в сторону, Том перевернулся на спину, оказавшись под ней, и уверенно обвил её талию. Она, разочаровав его, отстранилась, положила слегка дрожащие руки на твёрдый пресс и одним взглядом смогла донести до него всё, что хотела сделать. Том от жара девичьего тела нервно сглотнул и медленно приподнял её, насаживая на так и не опустившуюся возбуждённую плоть. Из горла вырвался гортанный рык, и как только ведьма опустилась ниже, запрокидывая голову и тихо постанывая, Том несдержанно зашипел на Парселтанге. Вот этого он не ожидал от себя точно: это настолько походило на шипение змеи, что Лейла вздрогнула и задрожала, как банный лист, но не остановилась и лишь больнее надавила на его пресс. Красиво выгибаясь при бродящей по комнате тени светильника, она полностью завладела его вниманием, и даже разборки с внутренним состоянием отошли на второй план. Да, Мерлин, она была неземной, раз довела его до такого срыва, и Том не устоял перед тем, чтобы руководила процессом и она. Его руки жадно сжимали её ягодицы, насаживая и толкая себе навстречу, пока Лейла с закрытыми глазами сбивчиво дышала и облизывала губы, играя выпирающими ключицами. Когда их взгляды соприкоснулись, Том почувствовал жёсткий, даже неприятный удар током, проникший под кости, и засмотрелся на её изучающие глаза.  — Это, чтобы было честно, — прошептала она, разрезая тишину приятным голосом. Она, даже не представляя, насколько пьянила Тома, потянулась вперёд и провела влажным языком вдоль кубиков. Он чувствовал, как тело покрывается холодным потом, как по шее стекают капли и блестят в её глазах. Та прикусила кожу, заставив его снова зашипеть, прогнуться и поднять глаза к потолку от удовольствия, и поставила локти с двух сторон от его головы. Дразняще поводила пальцами по волосам, медленно закусывая губу, и дала почувствовать, как её органы сжимают плоть Тома. Она привстала, кладя руку на его шею, после чего скептически дёрнула бровью и повела головой, давая ему воплотить появившуюся идею в реальность. Он громко выдохнул и, крепче сжав её за ягодицы, стал водить её бёдрами туда и обратно, заставляя ту двигаться в одном направлении с ним. Когда она полностью расслабилась, как и Том, сменив резкость и несдерживаемое желание обладать на приятные ласки и прислушивание к ощущениям, он заправил её вечно выпадавшие пряди, хоть сейчас только из-за неудобства, и принял пылкий, горячий поцелуй. Она прикрыла глаза и неспешно дотронулась до его губ, трепетно, раздражающе медленно сплетая их языки. Лейла растягивала каждый поцелуй, пальцем водя у его подбородка и на секунду отстраняясь в самый последний момент, когда не хватало воздуха. Том до боли сжимал её ягодицы и продолжал чувствовать приятные толчки, пока сам томился в растекающихся волнами оргазмах и утробно рычал, слыша свой рык в ней. Голова кружилась, перед глазами всё плыло, а металлический привкус крови на языке обжигал лёгкие. Лейла медленно, нехотя отстранилась и, когда Том вернул кровати и скатанным простыням прежний вид, попыталась слезть с него. Когда он дал понять, что просто не в силах выпустить её, ведьма заложила между ними слой одеяла и на мрачный взгляд ответила:  — Ну ты же не будешь вставать, чтобы надеть вниз хотя бы что-то, — она быстро схватила с тумбочки мятую пижаму с кольцом на цепочке и под пристальным взглядом Тома оделась, пока он старался ещё раз осмотреть и запомнить каждую деталь её тела. Лейла резко перевернулась и всё же вырвалась из его хватки: накрылась одеялом и удобнее устроилась в его руках, поворачиваясь спиной.  — Всё нормально? — вырвалось у него после воспоминания, как такие вещи с ней происходили раньше.  — Да… — спустя время тихо ответила она.  — Точно?  — Мне на весь дом закричать?  — Вот теперь точно, — все мысли и рассуждения Том мог оставить только на завтра — сейчас он вовсе не соображал и потому постарался как можно быстрее провалиться в сон, прижимая Лейлу к своей голой груди ещё ближе. Глаза почти слиплись, когда ему послышался тихий всхлип, но нахмурившись, он узнал только размеренное сопенье ведьмы и спокойно уснул. Спокойно — это стараясь не вспоминать произошедшее, чтобы в горле не пересыхало, и думать о реализации прекрасных планов.

*

Как уже догадался Том, утром влечение не прошло. И это стало его действительно пугать. Что они делали не так, если с ней в одной постели его тянуло к Лейле, а порознь… его тянуло точно так же?!  — Потрясающе, — раздражённо фыркнул он, натягивая штаны и прожигая взглядом пустое место в кровати. Причём пижамы чёртовой ведьмы, которую та обычно клала себе под подушку, не было, а ванная пустовала, указывая ему на то, что Лейла ушла. Том прекрасно помнил, что все, кроме них двоих, с раннего утра разъехались по экскурсиям, но вдруг кто-то увидел её в таком виде? Кто-то, кроме него. Он резко напрягся и вылетел из комнаты, проходя у соседних дверей и пытаясь ощутить, где находится сейчас та самая вторая грешная душа с дурацкой Тёмной аурой. Но все комнаты были пусты, в доме стояла тишина, и лишь с кухни доносился еле слышный шёпот. Том настороженно прошёл в гостиную, прислушиваясь к неразборчивым, шипящим речам, и медленно двинулся к кухне, где засвистел чайник. Пока над сковородкой летала заколдованная лопатка и переворачивала яичницу, Лейла сидела у стола с подтянутой к себе ногой и активно переписывала вчерашние заметки в свою тетрадь, попутно нашёптывая слова на норвежском.  — Ты теперь везде в этом будешь ходить? — сдержав злость, холодно поинтересовался Том и облокотился на проём. Её рука с пером на мгновение замерла, после чего она быстро дописала абзац и подошла к плите, даже не взглянув на него.  — Какая разница? — мрачно спросила Лейла, аккуратно разрезая буханку хлеба. — Сейчас утро, и все давно ушли…  — А если бы кто-то внезапно вернулся?  — Я бы услышала.  — И чтобы сделала, если бы они зашли на кухню? — с насмешкой подходя ближе и не контролируя мысли при виде её стройных ног и острого профиля, проговорил Том.  — Выпрыгнула в окно, — ровно подвела она и громче желаемого воткнула нож в доску, снимая чайник. Так и не смотря на него, чем начиная неприятно раздражать.  — Что за глупые вопросы, Реддл? Думаешь, я настолько неспособная волшебница, чтобы не наложить на себя Дезиллюминационные чары или не трансформировать на плечи мантию? — недовольно фыркнула та и достала тарелки. — Конечно, ты же упрямый, будешь на своём…  — Угомонись уже, я понял, — грубо оборвал её Том и дёрнул челюстью. — Но тебе не стоит ходить в таком виде за пределами комнаты, — развернув Лейлу к себе, спокойно добавил он. В сером омуте под завитыми ресницами дёрнулись льдинки, на щеках играл утренний румянец, а под ярким лучом солнца черты лица казались ещё острее. На глаза попалась блеснувшая цепочка, и Том со странной весёлостью подметил совершенно белую и чистую кожу в открытых местах. Он провёл тыльной стороной ладони перед её лицом, спустившись к груди, и слабенький слой магии спал. На шее, на ключицах, на плечах горели красные, бордовые отметины, в некоторых местах виднелись небольшие укусы, и выглядело это, честно говоря, не самым красивым образом, напрягая Тома тем, что это в состоянии эйфории сделал именно он. Но потом он не смог сдержать короткой улыбки. Такие касания сотрутся нескоро, и Том точно не допустит, чтобы ведьма вывела их магией. Он получал особенное удовольствие, эти несколько мгновение рассматривая своё так называемое творение, и наконец-то перевёл взгляд на её невозмутимое лицо, специально пропуская приоткрытые губы. Его обуяло умиротворяющее спокойствие, от которого всё вокруг стало отдалённым, каким-то неважным и незначительным. Том склонил голову набок, продолжая внимательно на неё смотреть, и медленно коснулся пальцем одной из отметин, чувствуя пульсирующую кожу. Лейла еле заметно вздрогнула и тихо выдохнула, но вспыхнувшего взгляда не оторвала и продолжила холодно наблюдать за его действиями.  — Больно? — неизвестно зачем прошептал он, проморгавшись и скрывая раздражение на себя.  — Нормально, — спустя пару минут ответила та и убрала его руку, двигаясь в сторону гостиной. — Пойду переоденусь, раз тебе так не нравится…  — А я такое сказал? — выгнув бровь, равнодушно спросил он и перегородил ей путь. Ведьма, успев остановиться, положила на его грудь руки и с упавшей бретелькой подняла голову. Том же громко втянул воздух, и сердце забилось как бешеное. Нет, это уже было действительно ненормально, это было отвратительно, ужасно и мерзко, что он вообще чувствовал что-то тёплое по отношению к этой когтевранке, которую должен был убить ещё два года назад.  — Марволо, нет… — начиная мотать головой, прохрипела Лейла и сделала шаг назад, упираясь в кухонную столешницу. — Что ты?.. — но самообладание дало трещину, и Тому в ухо словно крикнули «Старт». Он резко сорвался с места и в беспамятстве захватил её губы своими. Та упёрлась руками в его плечи и пару раз ударила в грудь, но когда Том потряс рукой и приложил заколдованную холодом ладонь к её шее, то Лейла замерла и рвано выдохнула, приоткрывая до этого сжатые губы. Язык по-хозяйски проник в рот, сплетаясь с её, вторая рука мягко легла на её спину под майкой, и весь воздух вышел из лёгких, когда ненавистная ведьма углубила поцелуй. Это была конечная. Он слишком отчётливо понимал, что к магии друг друга они привыкли уже давно, и это было последним, что тянуло их друг к другу сейчас. Лейла здесь тоже не оставалась жертвой, потому что вчера ушла из кафе далеко не из-за статуса школы. Том специально позволил себе чуть больше обычного, кидая взгляды в сторону официанток и кожей ощущая, как ведьма начинала заводиться. Он буквально мог потрогать её ярость, хотя это было необязательно — то, как она смотрела на их группу в ответ, говорило лучше всего. Восхитило его снова. Точно с таким же взглядом, отражающимся в огне камина, Том пытал Пожирателей в гостиной. До безумия холодный, яростный и жестокий. Даже Блэк уже не казался таким пугающим. А Тома такая буря в глазах только и манила: он уже достаточно знал Лейлу, чтобы понять — если она чего-то очень сильно захочет, она сделает всё. Отомстит, ранит, намекнёт на то, что знает главные секреты, и уж точно не пощадит разозлившего её человека. Даже Тому Лейла хамила, нагло перебивала и отвечала так, что даже сказать было нечего, что уж там вспоминать об азарте в её глазах при дуэлях. В людях он ценил именно это — хитрость, ум, равнодушие к происходящему, контролируемую жестокость и беспощадность. Когда же эта ведьма дала понять, что ещё и ревнует его, Том готов был улыбаться во все тридцать два зуба, хоть и был крайне взбешён её выходкой. Это было прекрасно — будет преданна до конца дней. Вопрос был только в том, должен ли он быть предан, если ревновал ту ещё сильнее, причём уже давно? Конечно, нет. Том оставался преданным только себе, он всегда был в этом уверен. И сейчас эту уверенность очень умело расшатывала одна беловолосая ведьма. Она старалась отстраниться, выпутаться из его сетей и опускалась на локти, но ему было всё равно. Он лишь втягивал щёки от напряжения и углублял поцелуй, блуждая руками по её горячей коже и разметая всё рядом лежащее. Том прижал её спиной к столешнице, пролезая под верхние полки с посудой, и прикрыл глаза, чувствуя полный контроль. Лейла выгнулась навстречу, почувствовав под собой холодную поверхность, и зарылась в неуложенные волосы, притягивая его к себе, чтобы не ударился об полки. Он обвёл языком сладкие губы, грубо прошёлся рукой вдоль бедра и поднял её ногу за колено, заводя себе за спину. Голова кружилась, а перед глазами сверкали яркие лучи, пока душа кололась в тонких промежутках между её частями. Выходило, всё, что Том чувствовал сейчас, ведьма вырастила в нём сама, и смириться с этим было сложнее, чем с успешным созданием крестража. Потому что любые чувства были для него чем-то новым, неизведанным, а всё, что не изучено, так и дышит опасностью, угрозой. Он готов был повторять это сотни раз, но именно ведьма была во всём виновата — если бы та каким-то Мерлином не оказалась в доме отца, сейчас бы Том был ещё лучше, сильнее и успешнее. Если бы не вела себя, как последний Гриндилоу, не оспаривала на уроках, не ставила авторитет под сомнение и вовремя отвечала на вопросы, ничего бы этого не было. Лейла сама заставила его искать о ней информацию, следить, гоняться за правдой и разглядеть тот крошечный алмаз в её чёрствой натуре. И сейчас строгая мораль и здравый смысл Лорда Волдеморта стали бессильными перед её страстными поцелуями. Она отдавалась ему, доверяла, а Том целовал её так, как никого до и никого после неё — больше таких ведьм не будет, да и он вскоре станет более рассудительным, чтобы такого не повторить. Но это потом, сейчас Том хотел лишь исследовать её и молчать, потому что оба не умели нормально друг с другом разговаривать. И каждый поцелуй был как первый: не менее бурный, эмоциональный и жадный, и это, вероятно… нет, однозначно было сумасшествием. Он сжал её бедро, заставив зарычать в губы, и вытащил из-под полок, подцепив на руки. Её ноги уже привычно сцепились за спиной Тома, и сама Лейла без сопротивления прижалась к нему, одной дрожащей рукой обхватывая напряжённую шею, а вторую аккуратно кладя на плечо. Она словно наперёд слышала все его желания и, стоило ему положить ладони на задравшиеся шорты, тазом двинулась ему навстречу. Выгнулась, прижавшись внутренней стороной бёдер к торсу, впилась в кожу рёбрами и заскользила на его крепких руках, поддаваясь нужному направлению. Поцелуи стали ещё медленнее, неспешнее, затягиваясь до последнего вздоха, её медленные толчки, спровоцированные самим Томом, порождали в нём мурашки и дрожь. Либо он приболел, либо Лейла так сильно его заводила, что сломала половой орган, который теперь не опускался. Ноги онемели от переизбытка мурашек из-за её изящных движений, хотя ведьма лишь делала то, что хотел он. В ушах зазвенело от разъярённого свиста, и оба резко оторвались друг от друга — дурацкий чайник. Том раздражённо рыкнул и лёгким взмахом пальцев выключил плиту, переправив чайник на стол и слыша своё хриплое дыхание. Он повернул голову к Лейле, не давая той слезть или почувствовать его возбуждённую плоть чуть ниже, и громко выдохнул ей в губы. Её серые глаза сейчас больше напоминали хрустальные шары с предсказаниями в кабинете Прорицаний, и такой ошарашенной она ещё ни разу не была. Казалось, ведьма просто не верила в произошедшее, и Том её не винил. Он сам несколько недель назад не мог представить, что будет такое делать.  — И… что это значит? — поинтересовалась она, сглатывая и пытаясь успокоить бешеный стук сердца. «Если бы я знал», — пронеслось в голове, но Том лишь опустил её на землю и с холодной улыбкой опёрся руками на столешницу с двух сторон от её талии, отклоняясь нижней частью тела подальше назад.  — Это крайнее подтверждение, что ты моя… — он посмотрел в почерневшие глаза и нехотя добавил: — Я сейчас не сказал, что ты игрушка. Ты просто моя. Я это уже давно говорил, но сейчас, надеюсь, ты сама это поняла. Так ведь? — Том чувствовал, как та покрывается мурашками от его водящей по спине ладони, и не смог сдержать довольной ухмылки, в ожидании ответа облизнув губы.  — Выходит… — Лейла быстро проморгалась и, сильно задумавшись, всё же добавила: -Ты теперь тоже… мой?.. — она спрятала любые эмоции под невозмутимой маской на лице, с которой так дружелюбно встретила его с утра, а Том готов был треснуть от переполнявших его противоречий. Об этом всём пора было адекватно, честно хотя бы с самим собой подумать. Ох, он невероятно злился на её вопрос, потому что вместо быстрого «конечно, нет, ты вообще кем себя возомнила», дом погрузился в тишину. Он никому и никогда не будет принадлежать, но так резко сказать это Лейле было бы ошибкой — между ними только всё успокоилось… Вообще одна мысль о том, что между ними что-то было, будоражила в Томе кровь. Он ведь когда-то её ненавидел, до сих пор презирал, раздражался, бесился, часто хотел просто придушить или подарком отправить её к Василиску. Ему не нравилось в ней абсолютно всё: язык с ядом, скрытое сознание, детские обиды, идиотское молчание, умение пропадать, когда не нужно, улыбка, которую та дарила не ему… Да даже дурацкие пряди волос, которые вечно лезли ей на лицо и закрывали вид на глаза! Его дико выводили её загадки, которыми Лейла отвечала на вопросы, не нравилось, что она не слушалась и во многом не сходилась с ним во мнении. Это усложняло задачу переманить её на свою сторону, потому что по разговорам он понял, как та презирала бессмертие, отрицательно относилась к пыткам и убийствам, и отказывалась принимать кого-либо как своего правителя, скрывая настоящие причины. Потому процесс приобщения её к своим действиям начала занимать намного больше планируемого времени, что очень не радовало Тома. В конце концов, кто она была такой, чтобы заставлять Милорда потеть и семимильными шагами терять из-за неё своё прекрасное самообладание вкупе с терпением и стойкими нервными клетками?! Да вот именно, что обычная девка с курса. Как бы не так. Тома никогда не тянуло к девушкам, ибо он ненавидел сопли, презирал эмоциональных и слабых, так ещё и до скрипа в зубах тупых людей. Он не думал о поцелуях, об отношениях, хотя бы даже выгодных для него, и не чувствовал к ним интимного влечения — Тому хватало подслушать их мысли и ощутить их хищные взгляды. А сейчас он смотрел в лицо этой ведьмы, которую раньше ложно считал жалкой и слабой, и начинал понимать, что она была другой. Совершенно. Она единственная смогла заинтересовать его, доказала, что достойна его окружения, так ещё и поставила на уши всех Пожирателей — лучших слизеринцев. Одних до конца жизни травмировала мелким, но пробирающим до костей страхом, а вторых впервые окунула с головой в спокойную атмосферу, показав жизнь без тем о деньгах и балах и тем самым заставив его задуматься, настолько ли она плоха. Не только этой ночью, хотя, признаться честно, Том готов был повторить это и сейчас, но Лейла действительно завораживала его и в какие-то моменты даже искренне поражала. За столько лет это был первый человек, кто смог вывести его на сильные, почти неконтролируемые эмоции, причём сама ведьма была ещё той глыбой льда, и уж кого, так это её стоило размораживать. Это было отвратительно, ведь эмоции — предел маглов и слабаков, однако Лейла делала это как-то незаметно и даже… приятно. Можно сказать, его последние месяцы обрели более яркие краски, и скука развеялась сама собой. Хотелось улыбаться, когда у неё что-то не получалось, чувствовать её завороженный взгляд, пока он участвовал в дуэли, слушать порой весьма неплохие мысли и быть услышанным, потому что больше никто не знал о Тёмной магии так много. И здесь всё свернуло не в то русло. Том знал почти всё, но что происходило между ними, что происходило с ним в её присутствии: почему медленные движения этой ведьмы сводили его с ума, а один взгляд сковывал движения? Как с жалкой когтевранки, поганой девчонки и Харрисон он перешёл на «мою ведьму» и Лейлу? Все эти вопросы не на шутку тревожили. У Тома не могло быть никаких исключений касательно отношения к окружающим людям или привычек — Лейла же ею становилась. В школе он не мог нормально отсидеть и урока без неё, без её шпилек, шипения и ледяного голоса. Ему нравилось наблюдать за её натянутой улыбкой при однокурсниках, потому что такую же, только настоящая открывалась только ему. Нравилось выводить на эмоции, а потом каждый раз как в первый поражаться, как она быстро успокаивается и тихим голосом расслабляет и его. Лейла была странной: все эти завороженные, проницательные взгляды на животных, как, к примеру, на драконов, чрезмерная любовь к природе и детям, которой многие родители позавидуют… наряды, словно она жила по моде давно забытых лет, очень часто непонятные высказывания или слишком чёткое, будто заранее разложенное по полочкам мнение. Словно она знала больше их всех и прожила гораздо больше, потому что её сложно было удивить вещами, по которым однокурсники пускали слюни. Ей просто не было интересно. А ещё Том не забывал ту запись в дневнике, даже наоборот, вспоминал слишком редко и злился, как хорошо Лейла умела закрывать свои мысли. И постоянно, как чёртова пластинка в кабинете Флитвика, в голове крутилось: «Запретная любовь. Губит, медленно убивает. После осознания лишь серый цвет». Том каждый чёртов день следил за ней, слушал мысли окружающих по поводу неё и искал хоть какой-то намёк на её тёплые чувства к кому-то из этих идиотов. Конечно, больше всего подозрений в итоге насобирал Лестрейндж, но с их двух сторон послышалось «друзья», Том более-менее успокоился. И сейчас он понимал — если у неё был кто-то другой, она бы не спала с ним, не целовалась и не позволила бы к себе так прикасаться. И это давало ему столько уверенности в себе, напоминая о превосходстве над остальными, как не давала ни одна похвала от учителей. Поэтому такой редкостный цветок терять было нельзя, и Том готов был раскрыть его до конца, чтобы к концу учебного года она возглавила Пожирателей. Ей нужно будет потягаться с Малфоем, но игра того стоит, ему даже интересно, кто будет дольше драться за его авторитет. Шанс, что Лейла будет непреклонна, и Том не сможет её убедить, был равен нулю — он всегда получал, что хочет, просто с ней придётся повозиться. Потому всё, что билось внутри него при близости её горящего тела, было лишь огромным азартом перед грандиозной победой в их борьбе. Другого варианта не было, и мысли о том, что азарт не вызывает такого бешеного возбуждения или бури эмоций лишь при одном виде этой ведьмы, Том старательно игнорировал. Потому что и так еле вывел из этого всего неприятный факт — даже в таком положении дел ему было не всё равно на неё. Когда он тряхнул головой, вспомнив, где находится, и посмотрел на застывшую перед лицом Лейлу, все выводы смыло ледяной струёй. Всё это время серые глаза, в которых он, получалось, тонул, слегка настороженно смотрели в ответ, пока в уголках играли тёплые искры. А потом Лейла приняла напряжённую тишину на свой счёт, и её взгляд стал непроницаемым, как поверхность Чёрного озера в пасмурный день. Он похолодел, дёрнув льдинками у зрачка, и любые эмоции скрылись за плёнкой, вынудив Тома сдержать разочарование и раздражение на самого себя. Потому что он просто не знал, что ответить. Обойдётся.  — Ну ясно, — мрачно усмехнулась та и коротко кивнула, уводя глаза к окну. — Ты так каждой, с кем развлекался, говорил? Это, если что, риторический вопрос, — разворачиваясь к тарелкам и накладывая в них остатки еды, бесцветно добавила ведьма, со звоном ставя те на стол.  — Если тебе интересно… — спустя минуту тишины неторопливо начал он, внимательно следя за её реакцией: — ты была первой. Во всём, — нехотя добавил Том и беззвучно сглотнул, когда та замерла с ножом в руке. Однако Лейла быстро оживилась и сделала занятой вид, а он позже двинулся к столу и, осмотрев тарелки, присел со стороны окна. — Не думал, что ты готовишь, — он легко перевёл тему и с приподнятой бровью уставился на ведьму.  — Не умею, такое, мне кажется, даже наши первокурсники сделают лучше, — спокойно пояснила та и усмехнулась. — Но испортить я это точно не могла, у меня было пару попыток раньше.  — Вообще, изначально я планировал пойти с утра в кафе…  — Так что тебя держит? Иди, скатертью дорога, — ставя чайник, указала на дверь она.  — У русских набралась таких выражений? — поморщился Том и склонил голову набок, томно выдохнув. — Так вот, я хотел пойти в кафе и пойти с тобой…  — Мерлин, ну уж нет, второй раз я бы такого не вытерпела! — воскликнула Лейла и вытянулась, но чай ему в кружку всё же налила. Запахло травами, и он расслабился, с короткой улыбкой произнося:  — Но пропустить сцену с домохозяйкой Харрисон я не могу, — она цокнула и закатила глаза, но вскоре нахмурилась и ахнула.  — Я же тебе должна за вчерашний вечер! Сейчас, подожди немного… — Том разочарованно почесал переносицу и вздохнул.  — Сядь…  — Я только в комнату схо…  — Сядь, — сухо приказал он, и та на полпути замерла. Прежде чем Лейла успела придумать ещё что-нибудь, Том спокойно пояснил: — Если ты не знала, джентльмены всегда платят за девушек. Разве что, если те изъявляют желание сами…  — Поэтому…  — Но у тебя такого желания нет, поэтому сядь и успокойся, — стальным голосом произнёс он и довольно пронаблюдал, как она медленно усаживается напротив него.  — Но ведь… — заикнулась та и поджала губы, когда Том в очередной раз её перебил.  — Перестань, я не такой уж и зверь, чтобы требовать за это что-то взамен. Это было бы слишком просто, — после этих слов Лейла как-то быстро расслабилась и, усевшись на стул, снова нахмурилась.  — Подожди… как ты понял, куда садиться, здесь же?..  — Вероятно, если только в одной тарелке лежит мясо, она моя, — саркастично протянул он, учуяв запах бекона. — Ты ведь не ешь мясо.  — Откуда ты?..  — Лейла, ты действительно думаешь, что я не следил за тобой, пока хотел убить? — приподнял бровь Том и тихо хохотнул. После чего разрезал яичницу и резко поморщился, не дав ей сделать и глотка. Он наклонился ближе и провёл ладонью у её шеи, разрезая слой магии. — Хватит прятать это при мне. Именно я сделал эти отметины, — самодовольно сказал он, снова увидев красную кожу. На пару минут кухня погрузилась в тишину, прерываемую лишь скрипом пера и звоном столовых приборов, но стоило Тому потянуться за сахаром, Лейла резко подняла глаза и наконец-то коротко улыбнулась.  — Дай угадаю… м-м, — прикрыв глаза и поводив руками у висков, будто связываясь с высшими силами, она положила в его кружку чуть меньше одной ложки. — Было бы кофе, положил бы две полные, но чай с такими же пропорциями будет чересчур сладким, как лимонные дольки у Дамблдора?  — Ну и как? — немного удивлённо поинтересовался Том, размешивая сахар и уже догадываясь об ответе.  — Не ты один умеешь следить, — невинно пожав плечами, проговорила Лейла и вернулась к конспекту, на что он невесело хмыкнул и принюхался к еде, вынудив ведьму перемениться в лице. — Знаешь что?! — повысила та голос, и Том весь во внимании вытянулся.  — Что? — забавляясь, он скрыл улыбку и успел поджать губы.  — Ешь и молчи. Не нравится, беги к своим официанткам или сделай всё сам, — фыркнула Лейла и сделала глоток из дымящейся кружки.  — Что же ты такая громкая по утрам? — Том покачал головой и наколол на вилку кусок бекона. — Или ты так заботу проявляешь?  — Чтоб ты подавился своим сарказмом, милый, — сощурившись, тихим голоском пролепетала она и вернулась к записям. Он опустил голову и издевательски протянул под нос:  — Слушаюсь и повинуюсь, матушка…  — Реддл! — Том искренне рассмеялся и, встретившись со сверкающими глазами, заметил её сдержанную улыбку. Лейла сжала губы и разочарованно помотала головой, потупив взгляд. По венам Тома растеклось приятное тепло, и спустя пару минут, когда ведьма закончила писать, он прошёлся по плану сегодняшнего дня. Ближе к вечеру они оба хотели отправиться в книжную лавку на конце другого городка Медиаш, который им с удовольствием дали разрешение посетить. Жаль, Урсу не знал, что Том с Лейлой собирались не совсем в светлую часть, да и не только за книгами. Одна из последних записей в сборнике о крестражах была именно об этой лавке, где больше пятидесяти лет назад стал работать бывший профессор японской школы. И, так как надежда у Лейлы пропадала последней, из-за чего она искренне полагалась на долгожительство старика, а Тому хотелось просто присмотреть новые книги, план оставался в силе. Перед этим он предложил сходить на рынок тёмных артефактов, так же, по словам книги, расположенный в том же городе, и проверить, жив ли тот ещё. Потому что по описанию Тому там было бы весьма интересно, и, может, он смог бы найти достойную вещь для седьмого крестража. Кто знает, насколько интересной может быть вторая сторона Румынии.  — Я ещё не видела те заколдованные деревья вблизи, — заявила Лейла, с блеском в глазах смотря на Тома. — Надо посмотреть.  — А к буревестникам и абраксанским коням? Не желаешь? Потому что лично мне интересно.  — Да, мне тоже интересно, что здесь делает Абраксас, — усмехнулась она и кивнула. — У нас много времени, поэтому мы всё успеем, и я даже могу выспаться на неделю вперёд.  — Не можешь, ты вполне сносно сопела все эти дни, хватит с тебя, — колко подметил Том и сузил глаза, увидев, как та задумалась с кружкой в руке. Спустя пару минут она тихо выдохнула и переместила взгляд на него, только и ждавшего слов.  — Тебе не кажется странным, что Джорджия вот так просто перешла в другую школу? — осторожно спросила Лейла, облизывая губы. — Не то что так просто, просто душа компании, да и вообще главная по вечеринкам среди седьмого курса, вроде такая открытая, весёлая и искренняя, а тут просто ушла и написала своим друзьям всё в письмах. И сейчас она, после трёх недель в Шармбатоне, стала ещё веселее и добрее, разве что сдержаннее немного.  — Не думаю, что тебе её судить, — безразлично пожал плечами Том и добавил: — Это же не она решила, а её родители, и я могу их понять. Такая… не самая ответственная дочь учиться далеко от дома, когда французская академия намного ближе, и обучение по такой же программе, только больше времени уделяется элегантности, грации и прочему бреду… как раз для Пасагальи, разве нет? — та неуверенно качнула головой. — Мне показалось, она вовсе стала нормальнее и адекватнее.  — Как грубо.  — Но это правда. Сейчас она не смеётся звонко и режа слух, не напивается в мини-юбках, и правила аристократов не рассказывать о семейных бедах, чтобы не реветь дружкам в плечо, сделали из неё человека. Уверен, в Шармбатоне ей кто-нибудь, да помог, — без какого-либо интереса поделился мыслями Том и протёр глаза, невольно заметив её взгляд, с заострённым вниманием следящий за его растрепавшимися волосами. И только он потянулся за палочкой, рядом раздался спокойный голос:  — Хотя бы несколько часов не зализывай ты свои волосы, здесь твой образ прилежного старосты никому не сдался… тем не менее!.. — не останавливаясь, когда Том хотел открыть, выделила Лейла и подняла руку. — Может быть, ты и прав. Я просто не уверена, следует ли мне это всё рассказывать её друзьям, они ведь не знают…  — Что её младшего брата забрали приспешники Грин-де-Вальда, да, ну так не стоит им рассказывать, если Пасагалья проболталась об этом только тебе. Заметь, не им, — начиная скучать, добавил он и на минуту потупил взгляд, вспоминая увиденное в голове итальянки. Многое было размыто и скрыто от его глаз, ибо, видимо, в Шармбатоне тоже были свои секреты, но факт оставался фактом — когда Пасагалья вернулась с Хогвартса домой, её родители словно состарились на несколько десятков лет. Неизвестно, как и что произошло, однако брата действительно забрали, а их семье дали время подумать, на чьей стороне они будут играть. Какая ужасно грустная история… Том, до этого рассматривавший записи Лейлы, поднял на неё взгляд и нахмурился, увидев разочарование на фарфоровом лице.  — Что опять? — недовольно буркнул он, услышав тихий звон вилки.  — Как же с тобой неинтересно, всё ты знаешь, — прошептала она, пряча лицо в ладонях и с досадой выдыхая. Том усмехнулся и поставил кружку на стол, с интересом рассматривая тонкие пальцы и чувствуя приятную дрожь по спине, где ногти ведьмы оставили глубокие следы.  — Так расскажи мне то, чего я не знаю, — осторожно и не менее насмешливо протянул он.  — О-о, ну извини, от меня ты этого не дождёшься, — та довольно хохотнула и с вызовом посмотрела ему в глаза. — Я не скажу тебе, что ты всё знаешь, потому что это не так, а твоё эго и так слишком большое. И… — приподняв бровь, тихо протянула она, вставая из-за стола, — может, я бы могла бы тебе что-то рассказать, но я лучше просто спрошу.  — А если я не отвечу? — сощурился Том.  — Тогда я тоже буду при тебе молчать все последующие недели, — совершенно спокойно сказала Лейла и хитро улыбнулась, после чего посерьёзнела и с интересом спросила: — Ночью я видела у тебя на плече какой-то рисунок… Что там изображено, я так и не поняла? И, может, есть какая-то история появления? А то у тебя ничего не бывает просто так, — она развернулась к раковине, включая воду, а Тому показалось, что дёрнулся глаз. Конечно, у него было много вариантов, как красиво соврать, но само осознание, что ей он приоткрыл занавес своей настоящей Тёмной стороны, полностью узнав о которой, ведьма точно попытается сбежать, и даже не задумался об этом. Его мысли до сих пор плавали в каше и обмывались стены черепной коробки. «Тебе показалось, у меня ничего нет».  — Может, есть, — понимая, что днём раньше или позже Лейла всё равно бы увидела метку, он снял водолазку и вальяжно подошёл к ней, готовый проклясть любого из Пожирателей, кто захочет вызвать его именно сейчас.  — Потрясающий ответ, Марволо, Слизерину десять очков за развёрнутость и… О, Мерлин! — та с раздражением повернула к нему голову и тут же дёрнулась, а по кухне разлетелся резкий звон посуды. Её щёки покрылись румянцем, и сама Лейла со стеклянными глазами быстро развернулась к Тому боком, не моргая уставившись на тарелки. — Я не имела ввиду сейчас… показывать или… раздеваться. Можно потом и… просто закатать рукав, а… — запинаясь, проблеяла ведьма, и он не сдержался: широко улыбнулся и с нескрываемой насмешкой развернул её за талию к себе, выключив воду.  — А ночью тебя не смущало, что я был полностью голым? — она прикусила губу, а Том довольно рассмеялся и неспешно согнул локоть, поднося плечо к ней ближе. Смущения на её лице словно и не бывало: Лейла внимательно пригляделась и спустя время не сдержала тихого вздоха. Взгляд её помрачнел, что его немного смутило, но после в глазах засверкали искры любопытства.  — Змея и… череп? — тихим голосом предположила она.  — Таким образом я хотел увековечить свою связь с Салазаром Слизерином, потому что остался единственным наследником, — предельно честно пояснил он, наблюдая за её реакцией. Не прошло и секунды, как ведьма хмыкнула, словно другого и не ожидала. — И, хоть Василиск в Тайной комнате выполз при тебе из лужи воды, в реальности он большую часть дней обитает за статуей Салазара, откуда потом выползает похожим образом, — Том сдержал улыбку от её завороженного взгляда и, довольный реакцией, разрешил сделать, что хочет. Она аккуратно провела ледяными пальцами вдоль бледной отметины, прошибив его разрядом, и магия приятно кольнула кожу. Он заранее отключил связь с Пожирателями, хоть боль от активного действия метки всё равно их нагнала, и пронаблюдал, как Лейла замерла, смотря на выползающую из открывшегося рта чёрную змею. Такие моменты, когда ведьма стояла перед ним полностью «голая», без масок и скрытых эмоций, были всего несколько раз, но один из них происходил прямо сейчас, и наблюдать за этим доставляло Тому неимоверное удовольствие. Всё-таки раскрыл её именно он, заставив довериться.  — И почему череп? Из-за смерти Салазара Слизерина?  — Почти, — медленно кивнул Том, подбирая более правильные, почти правдивые слова. — Хоть и великий Салазар уже давно умер, он сделал для волшебного мира очень много, добился многого сам и положил начало некоторым стандартам, как в нашей школе, так и в жизни нынешних аристократов. Он сам умер, но его идеи процветают. Потому я верю, что жизнь не кончается смертью, она есть и после смерти, — после минуты тишины Лейла осторожно подняла голову, и залёгшая на лбу морщинка свидетельствовала о её глубоких раздумьях.  — Что тебя так удивило?  — Я не видела никогда волшебных, двигающихся рисунков на теле. А ты не похож на парня, который бы хотел сделать себе татуировку… слишком правильный, даже несмотря на тягу к Чёрной магии, — он мрачно усмехнулся, а Лейла наконец-то посмотрела ему в глаза. — Хотя история… весьма впечатляющая, и красиво набито.  — Хочешь себе такую?..  — Нет! — как-то резко ответила она и пожала плечами, разочаровав Тома. — Это ведь не моя история, да и я не сторонница такого. К тому же, мне теперь даже кажется, что я уже видела это где-то.  — В смысле? Где? — внутри что-то свернулось, и он напрягся, но виду не подал.  — Не помню, честно. Наверное, в школе? У кого-то из слизеринцев, вероятно, вы же все на факультете Салазара, — сонно протерев глаза, Лейла хмыкнула и прочистила горло, спокойно взглянув на него. — Или ты со всеми вместе её делал, а теперь придумываешь новую историю?  — Уверен, если бы у кого-то такая была, я бы знал, — проскрипел Том, сдерживая раздражение. — А ты, как всегда, ошиблась, потому что наследник только я, и никто больше, и…  — Реддл, — положив мягкие руки ему на плечи, произнесла ведьма и заставила его оторваться от увлекательного вида оконной рамы, коротко улыбнувшись. — Я же просто предположила, успокойся. День только начался, я не собираюсь выслушивать речи о твоём превосходстве, — ещё с минуту они неотрывно смотрели друг другу в глаза, после чего Лейла занялась посудой, а сжавшийся внутри Тома комок распустился. Горевшая в местах, где до этого покоились её руки, кожа медленно остыла, и он, вдохнув полной грудью, расслабленно пошёл в комнату. Точно ведьма.

***

 — Арэта, святой дракон, спасибо тебе в очередной раз! Какого сына ращу, а твои великолепные рекомендации всегда меня выручают. Рамьян уже все возможные книги перечитал, да и мой список закончился, слезливые романы уже наскучили, — прохрипела Наркиса, с улыбкой складывая купленное в сумку. Рядом с кассой на проигрывателе крутилась старенькая пластинка с любимыми звуками саксофона, в горшке пританцовывало пшено, а двое старых знакомых сидели у прилавка и сдерживались от очередной затяжки сигары, мягко улыбаясь ребёнку.  — Всегда рад помочь, — размеренно проговорил Арэта, пощупывая конец седой бороды и благодарно склоняя голову, когда Наркиса положила перед его носом сумку с рисом, свежей рыбой и травой для зелёного чая. Порой он так зарабатывался, что сам не успевал сходить на рынок за продуктами, и прекрасная знакомая с удовольствием помогала ему. — Пока остаются люди, которые читают, этот город бессмертен.  — Ох, это уж точно, — посмеялась Наркиса, увидев в дверях трёх посетителей. Парень с молодой дамой сразу отошли в сторону, пока третий впал в привычный для обитателей этой лавки транс и, спустя время развернувшись прямо перед полкой с книгами, вышел из помещения. За дверью тот ожил, несколько раз повертелся на месте, увидев перед собой белую кирпичную стену, и пошёл дальше, озадаченно почёсывая голову. Их маленький город Медиаш, хоть и был транспортным узлом Румынии и важным промышленным центром маглов, на самом деле принадлежал волшебникам, и простецы приезжали, прогуливались здесь крайне редко, особенно на окраине. Но те, кому удавалось забрести сюда, в эту ничем непримечательную для них лавку, подвергались приятному, мягкому гипнозу, и сами выходили обратно, тут же забывая об этом месте навсегда.  — Сколько лет прошло, это не становится менее забавным, — сказал Вэли, прочистив горло и хрипло рассмеявшись. Арэта лишь медленно расплылся в улыбке и метнулся взглядом к семилетнему Рамьяну, с особым вниманием наблюдавшим за посетителями, проходившими к дальней тёмной двери. Он отпустил руку матери и с тихим, поскольку по углам за столиками несколько людей читали, «Я сейчас вернусь» побежал к манящей двери.  — Ну куда ты?!..  — Всё нормально, Наркиса, пусть попробует, — по-доброму прохрипел Арэта и покачал головой, когда его друзья быстро сделали затяжку и блаженно выдохнули, быстро развеивая дымку. Рамьян мотнул светлыми волосами и, пройдя в квадратный проём, с приоткрытым ртом дёрнул за ручку. Арэта взмахом палочки поднёс свечу поближе к двери и с короткой улыбкой продемонстрировал матери, что мальчик попал в маленькую и тёмную кладовку с поломанной лестницей и швабрами. Рамьян немного смутился, зашёл чуть глубже, проверив, куда делись те люди, и с потерянным видом вернулся к прилавку.  — Что надо сказать?  — Спасибо, дядя Арэта! Эти книжки про воинов такие интересные, когда я вырасту, обещаю, что стану таким же! — забыв про недавнее разочарование, шёпотом воскликнул малыш и сладко улыбнулся, когда Наркиса потрепала его по волосам.  — Хорошего вечера, господа, — улыбнулась она и исчезла в проёме скрипнувшей двери. Хозяин же осторожно взял стопку книг, которую они с Рамьяном перебирали в надежде найти самое лучшее чтиво, и под приятную мелодию двинулся к полкам.  — …Марволо, боюсь, мы не уйдём отсюда до утра, — послышался тихий голос, на что Арэта невольно улыбнулся и завернул за угол. Книги были везде: места, на самом деле, было не так много, потому пришлось сделать узкие проходы и повесить полки абсолютно везде, не оставив ни малейшего просвета обоев. Половина лавки занимали сборники, тетради, наброски рассказов собственного сочинения и просто отданные в надёжные руки книги приезжих и жителей. Они смешались с выторгованными самим Арэта, купленными в разных странах и подаренными томами, и создавали необъяснимый хаос. У шкафов стояли отдельные огромные стопки, между полками были зажаты тоненькие книги, которые присмотрелись определённым покупателям, и даже так он знал местонахождение каждой как свои пять пальцев. От тетрадей со сказками, до огромных, неподъёмных томов с древнегреческой мифологией, от магловской, казалось бы, странной науки физики, до эмоциональных философских рассуждений волшебных писателей последних веков. Учебники старой школьной системы, словари с языческими фразеологизмами, трогательные письма о любви — всё это уже долго покоилось на часто покрывающихся пылью полках, что те аж прогибались, и, на удивление, народу это нравилось. К Арэта по мягкому ковру беззвучно поехала заколдованная бурая лестница, но он спокойно остановил её жестом, вдохнул любимый запах корицы, хотя ему столько раз рьяно доказывали, что здесь отчётливо пахло магнолиями, сырой травой, бабушкиным клубничным вареньем или даже совиными перьями, и осторожно опустился к нижней полке. Он часто хотел прикрыть магазин и всё переделать: расставить книги по цветам, категориям, нанять помощников, которые будут всё же немного шустрее и бодрее, но все посетители и даже друзья уверяли его: «Ты создал прекрасный мир. Оставь всё, как есть, и дай ему продолжить цвести». Потому Арэта и оставлял, неосознанно радуясь, когда глаза иностранных гостей разбегались при виде настоящей магии.  — Всё, если я сейчас не закончу, меня моя любимая на штык колокольни посадит! — нехотя прикрывая медицинский справочник, пожаловался Вэли и осторожно поднялся, ухватившись за бок. Девушка за столиком на углу тихо рассмеялась и поправила волосы, перелистнув страницу, а Арэта вернулся к друзьям и вежливо простился с ними.  — Только не засиживайся допоздна, тебе не обязательно читать абсолютно всё! — покачал пальцем Петру и, махнув рукой со словами: — Орлорог тебя подери, всё равно по-своему сделаешь, — двинулся к двери. Оба чуть не повалились на молодую пару, если бы юноша быстро не прижал возлюбленную к себе, и, кое-как извинившись, всё-таки покинули лавку. Арэта ещё раз краем глаза взглянул на заходивших глубже молодых ребят, подметив, как на невозмутимом лице брюнета дёрнулись желваки, и со спокойной душой опустился на стул. Приезжих посетителей в начале года было не так много, зато жители Румынии, в особенности Трансильвании, где и находился городок, заходили к нему почти каждый день. За новыми книгами, сдавали старые, если хотели, или просто усаживались за свободное место, чтобы погрузиться в мир страниц под тихую музыку. Мягкие кресла с подлокотниками для любящих романтику, маленькие жёсткие стулья для напряжённых моментов и кульминации событий, а широкий подоконник с видом на задний пустой двор пользуется спросом у желающих найти собеседника школьников. Вдвоём гораздо интереснее спорить по поводу нужных в той или иной ситуации заклинаниях, нежели выслушивать устоит учителей на дому. Под деревянными дубовыми досками висели светильники, причём у сидений яркие, а между узкими стеллажами чуть темнее, чтобы люди не стеснялись эмоций. Было и такое. Арэта находил читателей в проёмах с заплаканными глазами и прикрытым ладонью ртом, что открывался в беззвучном крике. Находил укутавшихся в мантии потерянных, что засыпали с книгой и закладкой в виде пальца, яростно переписывавших латинские рукописи в тетрадь — дрожащей от злобы рукой, и даже людей, с отрешённым взглядом перекладывавших книги по цветам. И ни разу за шестьдесят два года он не злился на таких, не выгонял и не отчитывал: наоборот, мягко улыбался, поднимал на ноги и, если не чувствовал сопротивления, шёл заваривать чай. Арэта был безумно рад такой жизни после переезда: здесь скончалась его мама, и, пообещав сделать эту лавку ещё более уютной и многогранной для любых фантазий, он смог научить окружающих полюбить книги. Цель, которой, к сожалению, не удалось добиться в молодости, была выполнена даже лучше, чем воображалось, сейчас. Спустя время Арэта дочитал одну из последних записей рыбака, что оставался в городе на пару дней, и, прикрепив маленькую пометку с надписью «О простой жизни изнутри», положил потрёпанный дневник на табуретку у узкого прохода. Авось подует ветер, и тот, кто в бегах будет искать самое сложное, споткнётся и обнаружит самое простое — нужное для души. Последние года он часто задумывался, что интересовало посетителей больше, и любил наблюдать за самим выбором чтива. Как совершенно разные — смуглые, худощавые, грубые пальцы тянутся к полке, а глаза с некой надеждой смотрят на определённый корешок. Будет он красный, в кожаном переплёте, тонкий или порванный, с названием или без, никто не знает, а руки всё равно выбирают. И выбирают в итоге правильно. Кто-то находит книги с первой попытки, увлекаясь одной лишь обложкой, а кто-то перечитывает десятки заглавий за раз, пока на грани отчаяния не заденет стопку пожелтевших сочинений, и колющее сердце название не упадёт прямо под ноги. Арэта чувствовал себя хранителем сотни мёртвых душ, выжавших чувства на листки, и потерянных поэтов, нерешившихся пойти наперекор судьбе. От этого иногда самому становилось грустно, ведь эта совсем маленькая лавка была насквозь пропитана самым искренним, оторванным кусочком людей, которых после одного раза он больше никогда не видел. Зато их духи, чернилами рисованные на листах, обитают здесь до конца дней. Приют для неуместных чувств — Арэта любил так называть это место и думать, что оно живёт людьми, а они живут им. Когда он продал ещё несколько книг и направился к узкой двери, где пылилась сломанная печатная машинка, которую хотелось бы поставить за крайними стеллажами, ему навстречу вышла та молодая пара, и весьма милая девушка расплылась в тёплой улыбке. Стройная осанка, прекрасное платье, фарфоровая кожа и длинные дымчатые волосы с вплетёнными косичками. И лишь серые глаза, сверкавшие холодом, выдавали её неумение выражать эмоциями.  — Извините, сэр… — тихо начала она.  — Арэта, — он склонил голову и медленно добавил, заметив кроткий взгляд юноши в её сторону. — Меня зовут Арэта. А вас?  — А… ох, я Лейла, — спохватилась та, проморгавшись.  — Марволо, — спокойно представился юноша и сверкнул чёрными глазами, кивая в знак приветствия.  — Приятно познакомиться, — искренне улыбнулся Арэта, прижав палец к виску и тряхнув бородой. — Однако, Марволо, не могли бы вы перестать пытаться прочитать мои мысли? Если честно, я уже не в том возрасте, чтобы сильно защищаться, — хрипло хохотнул он и продолжил, увидев покрасневшее лицо Лейлы: — И я уверен, на любой хороший вопрос я могу вам ответить сам. Так что вы хотели, моя дорогая?  — Для начала… я просто хочу поблагодарить вас за всё это, такого я ещё не видела нигде, — прошептала она, оглядываясь и возвращаясь глазами к его лицу. — Мне кажется, если бы у нас было время, мы бы однозначно провели здесь несколько дней подряд! Сколько лет понадобилось, чтобы собрать это место по крупицам?..  — Вы пара? — мягко поинтересовался Арэта, и молодые люди на мгновение резко замерли.  — Нет, — одновременно ответили они с точёной резкостью, не дождавшись друг от друга первого шага. Он же ещё раз осторожно посмотрел на их почти соприкасающиеся руки, которые тут же отодвинулись друг от друга, посмотрел в помрачневшие глаза и мог буквально прощупать натянувшиеся между ними струны. Всё тепло, которое Лейла дарила юноше, до этого ходя по лавке и что-то мягко шепча ему в лицо, та мягкая уверенность, с которой Марволо придерживал её за талию под мантией и следил за показанными ему строками — всё испарилось в считанные мгновения. Однако в итоге Арэта только медленно кивнул и подошёл к одному из стеллажей, разочарованно прикрыв глаза на одну секунду.  — Этому месту семьдесят один год, — тихо начал он и взял несколько книг с лежащей на полу стопки. — Тогда это даже не была лавкой, у мамы просто было несколько больших стопок книг, и её друзья приходили сюда почитать в хорошей компании. Многие отзывались о ней как о хорошем человеке, о человеке душевном и добром, потому немудрено, что знакомых у неё было много. Ну и люди, приезжавшие в этот город, стали узнавать о домашней библиотеке, стали приходить к маме и читать, а потом приезжали ещё несколько раз и относили ей книги, к примеру, своего детства, со своим фольклором… Простите, не могли бы вы поддержать минуточку?  — Да, конечно, — бесцветно сказал задумавшийся Марволо, когда Арэта из отданной ему стопки выудил тетрадь, чтобы положить на полку, и вытянул наверх потрёпанный жёлтый дневник.  — Вот и славно, а то это бы заняло вечность, — одной рукой он стал менять книги, которые уже явно застоялись на своём месте, а второй раскрыл на глазах Марволо дневник, еле заметно провёл пальцем по наизусть выученными строкам: «Она улыбнулась, и мне показалось, что мир стал светлее. А главная прелесть сия чуда — она никогда никому не улыбалась. Кроме меня, а уж это, да что-то значило», и с короткой улыбкой продолжил, закрыв юношу своей мантией: — А потом приехал я и решил продолжить мамино дело, желая радовать людей литературой. Как-то так и получилось, что уже шестьдесят два года заполняю эту лавку людскими чувствами.  — Это, вероятно, не очень корректный вопрос, но сколько вам тогда лет? — искренне удивилась Лейла, осматривая верхние полки и выбирая какую-то книгу, пока Арэта не взвалил ей на руки стопку чуть поменьше.  — Сто три года… и да, Марволо, можете поставить книги обратно, спасибо, — она приоткрыла рот и склонила голову набок.  — Настоящее волшебство. Как же так, если не секрет? — улыбаясь, он вытянул толстенькую книгу в порванном переплёте и, плавными движениями раскрыв ту перед лицом Лейлы, положил наверх стопки. Так же случайно провёл перстнем по нижнему абзацу и вернулся к стеллажу, невольно вспоминая: «… Он смотрел на меня особенным взглядом — всякая девушка мечтает, что когда-нибудь на неё будут так смотреть».  — Прогулки на свежем воздухе, немного тренировок, чтобы не ржаветь на грани войны, ну и правильное, лёгкое питание. Залог моего успеха, — посмеялся он, почесав густую бороду, и развернулся к обоим. Лейла замерла с взглядом на строки, а потом, встретившись с остекленевшими глазами Марволо, еле заметно вздрогнула. Арэта довольно улыбнулся и, обратив на себя вниманием тягостным вздохом, добавил: — Если захотите узнать что-нибудь ещё или попросить совета, вероятно, найдёте меня, а мне пора…  — На самом деле, нам есть что обсудить, мистер Иоши, — разрезал поледеневший воздух голос Марволо, и под тёплой мантией волосы встали дыбом.  — Прошу прощения?.. — онемел Арэта, по-новому осматривая молодых.  — Скорее всего, вы поменяли имя специально, но раньше вас звали Иоши, не так ли? — осторожно начала Лейла, бросив на Марволо злобный взгляд. Он приоткрыл в недоумении и попытался натянуто улыбнуться, двинувшись к двери. — Послушайте, пожалуйста. Я вижу, что вам не очень хочется вспоминать прошлое, но мы пришли не за тем, чтобы кого-либо или что-либо осуждать. Просто вы один из единственных людей, кто в зоне досягаемости, и мы будем безумного благодарны, если вы нам поможете.  — Простите, но боюсь, я не смогу…  — Мы не останемся в долгу, — рьяно заявила Лейла, и в глазах у неё появилось столько надежды, что у Арэта даже дрогнули колени.  — И какую сделку вы предлагаете? — приподнял он бровь, прекрасно понимая намёк.  — Вы рассказываете нам правду, а мы не присылаем анонимную записку Министерству с указанием этого здания и нарушения правила об ограждении волшебных мест от маглов, — прохладно отчеканил Марволо и, нехотя взглянув на сдерживающуюся от злобы Лейлу, с очаровательной улыбкой добавил: — А ещё мы купим побольше книг. Ассортимент у вас действительно невероятный, хотя мы даже не дошли до нужной нам секции. Он указал взглядом на квадратный проём, за которым скрывалась дверь, и Арэта понял всё как-то интуитивно. Внутри всё предательски задрожало — не хотелось это вспоминать, очень не хотелось.  — Откуда вы обо мне узнали?  — Мы читали записи одного волшебника, и около пятидесяти лет назад он приходил к вам, поэтому упоминал. Писал, что бывший профессор Махотокоро работает в своей лавке в Румынии и переехал туда после инцидента, который нас как раз и интересует. Но тогда он ничего не смог от вас узнать, потому что вы отказались обсуждать эту тему…  — Мистер Лавруа? — резко оборвал Лейлу Арэта, дрогнувшей рукой открывая дверь. Дабы успокоить поднявшуюся бурю и поплывшую картинку перед глазами, он попытался отвлечься и со скрытым удивлением подметил, как пара с лёгкостью преодолела барьер в проёме, и они так же спокойно прошли за ним в другую часть лавки. Мама Рамьяна должна была радоваться — в голове её сына ещё не было тяги к Тёмным искусствам, потому вместо «Запретной секции» он лишь увидел кладовку. После такого Арэта точно понял, о чём будет разговор, и легче ему не стало.  — Да, вы его помните?.. — голос Лейлы отчётливо отбился от стенок маленькой комнаты со скромным освещением, и Арэта захотелось громко засмеяться.  — Как его не помнить, — мрачно ответил он, осматривая секцию. Четыре стены, уставленные книгами по Тёмной магии, и несколько стопок на столе в центре. Почти каждый второй житель здесь знал достаточно о запрещённой магии, поэтому книги здесь хранились по-настоящему страшные. Защита здесь была многогранной: начиная от чар, заканчивая рунами, и еженедельно Арэта всё равно по привычке проверял, всё ли на месте. К людям, заходившим в эту секцию, он присматривался очень тщательно — не хотел повторить ошибку. Кто-то отдавал сюда книги, чтобы груз с плеч упал, кто-то понимал, что начинает забываться этой магией и спешил отречься от сомнительного удовольствия — Арэта даже не смотрел на таких людей, не желая смущать, и с доброй улыбкой желал им прекрасного дня. Казалось, эта улыбка приелась к нему с самого начала преподавания, и теперь какой десяток не сходит с лица. Жаль, закрепилась она именно разочарованием, став искренней только потом.  — Откуда вы?  — Из Англии, — взвесив все за и против, проговорил Марволо, с ярким блеском в глазах выбирая книги.  — И вы приехали сюда, непонятно на какую окраину, чтобы найти меня? — осторожно спросил Арэта, на что получил уверенные кивки и тихо вздохнул. — И о чём вы хотели узнать? Я не причастен к убийству и самому…  — Нет, нет, мы не приехали, чтобы вас обвинять, — остановилась рядом Лейла и, нервно облизнув губы, спокойно добавила: — Не могли бы вы рассказать нам о вашем ученике Рэйдене Кавамура? Голова зазвенела, а перед глазами сомкнулась яркая полоса. Услышанные слова перелетели из одного уха в другое, и Арэта не сдержался.  — Зачем? — резко проговорил он и почувствовал, как улыбка медленно сползает.  — Я не могу сказать вам, пока не узнаю, что вы думаете и знаете по поводу Рэйдена, — они оба повернулись на шелест страниц, и Марволо, до этого увлечённый «Подробными проклятиями для любителей мести», заметил на себе внимание и немного притих. Арэта вопросительно вскинул бровь, но Лейла лишь коротко улыбнулась, как бы пытаясь его расслабить, и пояснила:  — Он знает столько же, сколько я, просто эта информация нужна именно мне.  — И что знаешь ты? — оттягивая неизбежный момент, помрачнел он.  — Про его настоящих родителей, об отношениях с братом и немного с одноклассниками. Про пояса, статус лучшего ученика и тягу к Тёмной магии. И… про листок из дневника, который он случайно оставил в школьной комнате.  — То есть… вы понимаете, кем он хотел стать?  — Бессмертным, — с невозмутимым лицом подвела она, и внутри Арэта что-то окончательно рухнуло. Именно он нашёл тот листок. — Хотел создать крестраж.  — Мне кажется, вы уже узнали главный секрет, что вам ещё нужно?  — Мне нужно узнать место, где Рэйден расколол душу.  — Увы, этого я не знаю.  — Я на это и не рассчитывала, — горько усмехнулась Лейла и на мгновение поджала губы, а в глазах её блеснуло какое-то нечеловеческое разочарование. — Я думаю, что такой умный и амбициозный человек, как Рэйден, выбирал бы нужное место очень тщательно. И поскольку у него не было близких друзей и знакомых, он наверняка был уверен, что никто не знает о его интересах. Соответственно, место наверняка было хоть как-то связано с его любимыми занятиями. Ведь люди зачастую прячутся от окружающих там, где им хорошо, где есть определённая история. Вот я и подумала, что он мог вложить в выбор места свой определённый смысл и… — она немного смутилась, заметив его распахнувшиеся глаза, но Арэта лишь тряхнул головой и прокашлялся.  — Не принимайте это близко к сердцу, я просто… поражён тем, насколько глубоко вы заглянули, — честно признался он и смутился сам. Даже несмотря на холодный взгляд этой девушки было понятно, что зла она не хотела, наоборот, казалось, вся эта тема была ей так же крайне неприятна.  — Я был его учителем только на старших курсах, — присев в наколдованное кресло, тихо сказал он с долей грусти. — Преподавал «Рассуждения о грамоте», то есть по-вашему философию, и параллельно был вторым библиотекарем. Я, честно, не особо сближался с учениками, потому что часто разъезжал по школьным делам, да и не был тем, кто выбирал себе любимчиков, — на этом Лейла закатила глаза и еле заметно хмыкнула, мельком взглянув на зачитавшегося Марволо. Всё равно больше пяти страниц он не прочитает — потом книгу нужно покупать. — Это, вероятно, и злило Рэйдена под конец последнего курса, потому что я помогал всем, не только ему, не хвалил никого и не вёлся на его лесть. Хотя признаюсь, делал он это очень незаметно и даже красиво. Учеником он и правда был прекрасным — Рэйден читал всё, что я задавал, писал волшебные сочинения, будь то рассуждение или описание героев, и он всегда вкладывал в строки часть себя. Это было заметно по сравнению с его однокурсниками: все его свитки были пропитаны какой-то слишком вязкой, чарующей магией, что мне поначалу казалось, не жульничает ли, не иллюзия ли это… Потому всегда, когда по вечерам работал в библиотеке, я подсказывал ему много книг, которые бы ему понравились. И он принимал, причём совершенно спокойно: сидел допоздна, читал, потом с удовольствием делился любимыми строками. Это всё длилось несколько лет, но на последнем курсе он стал очень часто разговаривать со мной на тему жизни и смерти, на тему, что происходит после того, как человек умирает, — Арэта тяжело сглотнул и поморщился, протирая глаза ледяными пальцами. — Конечно, как профессор, я продолжал его идеи, развивал мысли, давал почитать высказывания известных волшебников… и ему этого хватало. А потом, когда он… вы же читали «Волхование всех презлейшее»? Ну вот, когда Рэйден прочитал эту книгу и решил расспросить меня о крестражах, я выгнал его и забрал пропуск в Запретную секцию — Марволо вытянулся, а он продолжил: — Потому что в школе Тёмная магия, а не защита от неё, были запрещены. И я видел, видел его злость и ненависть, с которой он позже смотрел на меня… но я ничего не сделал, потому посчитал, что преподал хороший урок не думать о таких ужасных вещах в прямом смысле. Позже он сдружился с новым молодым профессором «Земношарья», как у вас это называют географией, который, кстати говоря, сейчас на месте директора, и обида забылась сама собой. И в результате под конец года Рэйден пришёл в побелевшей мантии, после чего убил свою однокурсницу. До сих пор не знаю, специально или нет, но взгляд, которым он одарил меня, запомнился мне навсегда, — Арэта покрылся мурашками и прикрыл глаза, приходя в себя от сильной пульсации в висках. — И тот листок, который он оставил в комнате. Вы знаете, что там было?  — Вырезки из книг с общей темой бессмертия?  — Это были вырезки скопированных страниц из книг Запретной секции и… моей персональной библиотеки, куда я перепрятал некоторые книги по этой теме, — дрогнувшим голосом сказал он и устало выдохнул.  — Выходит… Вы переехали сюда, потому что корили себя за произошедшее? — внезапно перевела тему Лейла. Её тихий голос сломался, и Арэта поднял голову, встречаясь с невозмутимым лицом и глазами, так проницательно следившими за его движениями. Он медленно кивнул. — И вы создали такую лавку, чтобы другие люди не отказывали себе в удовольствии читать абсолютно всё, что им захочется?  — Верно. Вас что-то смущает?  — Нет, нет, просто… ненавидеть себя за что-то, к чему вы, на самом-то деле, не причастны, это ужасное чувство.  — Сейчас я уже понимаю, что Рэйден бы не остановился, даже если бы я с ним поговорил или попытался перенаправить в другое русло, поэтому это не только моя вина. Но всё могло закончиться не так плачевно. А сейчас я просто не имею права запрещать людям выбирать себе литературу, — казалось, в ту минуту тишины между ними словно протянулась тонкая нить. Будто Лейла понимала его, хотя была ещё так юна, а сам Арэта нашёл маленького друга, буквально кожей ощущая, как её зацепила история. Слишком много людей он узнал за эти года, чтобы не научиться в них разбираться. Он не должен был рассказывать этого всего, но раздиравшие душу воспоминания мучали его так долго, что сейчас это вылилось одним густым комком. Ему стало легче. Намного. На мимолётное мгновение её серый, ледяной взгляд стал плавиться, покрываясь плёнкой однотонного дыма, закружившего у зрачков. Он потеплел, и на губах показалась короткая, понимающая улыбка.  — Так значит, литература и география? — стоило рядом с ней встать Марволо, Лейла резко похолодела и полностью скрылась под маской. Арэта досадно дёрнул губами, но промолчал и медленно встал.  — Рэйден был лучшим по всем предметам, но да — больше времени уделял этому. Я часто находил его с десятками карт Японии, с пометками вулканов, древних построек, возвышенностей и маленьких островов. Может, это как-то поможет.  — А книги? Кроме темы бессмертия, он же ещё чем-то интересовался? — равнодушно спросила Лейла.  — Ему нравились стихи. Стихи с загадками, — Арэта коротко улыбнулся, на момент вспоминая темноволосого подростка, судорожно сглатывающего и переворачивающего одну страницу за одной, настолько ему было интересно. Удивительно, но он прекрасно разбирался в любви и не боялся читать романы, за что многие сверстники его высмеивали. — Магловские романы. Самая любимая книга «На краю света» — Мартиль Вазонский… не стоит так морщиться, Марволо, у простецов не менее прекрасная литература!  — А копии этой книги случайно нет в вашей лавке? — осторожно поинтересовалась Лейла, но он лишь помотал головой и почесал бороду.  — По личным причинам, я не храню её здесь. Возможно, в Хогвартсе есть экземпляр, — та лишь устало выдохнула и с благодарной улыбкой пожала ему руку, склонив голову.  — Спасибо вам огромное, Арэта, обещаем, никому дальше это не передастся. А сейчас, вы не против, если мы присмотрим пару…  — Книг? Да, конечно, тут даже спрашивать нечего, — он спохватился, взглянув на время, и вместе с печатной машинкой вышел за дверь. В итоге, спустя время первой к прилавку подошла Лейла и с задумчивым видом оплатила три свои книги, после чего с радостью оставила подпись в тетради с инициалами и пожеланиями всех приезжих. Дождалась Марволо и удалилась за двери, сложив в сумку «Убивающие руны», «Взгляд сверху: о крупицах Японии» и привезённый из Швеции роман без названия — обложку автор оторвал специально. Юноша аккуратно положил на столешницу «Подробные проклятия для любителей мести» с «Щекоткой для мозга: мрачная легилименция» и коротко кивнул Лейле, устало прикрыв глаза. Стоило Арэта вычеркнуть эти две книги из списка и с приподнятыми уголками губ произнести цену, Марволо ещё раз осторожно оглянулся на дверь и быстрым движением положил на прилавок книгу. Не успел он взглянуть ему в лицо, тот расплатился, ровной монетой дав на два галеона больше, и в спешке покинул помещение. Зимний ветерок защекотал лицо Арэта, и он расплылся в широкой и очень довольной улыбке. Оба взяли те рукописи, строки из которых он показал им совершенно случайно.

***

Приятный холодный воздух складывал весёлые песни, напевая мелодию на ухо Лейле, и прыгал по тканевым крышам прилавков. Узкие заснеженные улочки лабиринтами выводили живую толпу мясной рынок, рынок с овощами, рыбой, замороженными грибами и тёплой одеждой, где не переставая переговаривались клиенты с торговцами. По тропинкам бродили ароматные запахи горячего шоколада, из пекарен вился дым от только испечённого хлеба, за которым уже выстраивались в очередь, и в ночном свете витающих у прилавков фонариков ярмарка действительно казалась волшебной. Только их интересовала немного другая её часть. Ярмарка магических вещиц, или как её назвал Лавруа — «Барахолка для колдунов» находилась чуть дальше, в глубине лабиринта. Здесь всё даже со светом казалось мрачным, и Лейле нравилось так гораздо больше. Сюда не падал снег, от каждого прилавка веяло тёмной магией, чья сила постоянно колебалась, а громкие разговоры сменились перешёптываниями и хитрыми взглядами. Отовсюду пахло разными благовониями, в воздухе витали деревянные марионетки, с крыш свисали десятки ловцов снов, и везде была какая-то своя неповторимая атмосфера, что у Лейлы разбегались глаза. Везде сновали ведьмы с колдунами в остроконечных шляпах, так что даже Марволо не удержался и напомнил, что она была одной из таких, зельевары в очках набивали сумки порошками, ступками и сверкающими флаконами, пока более простые волшебники неспешно слонялись по улицам и спокойно рассматривали каждую лавку. Канцелярия со своими секретами, узорчатые мантии для язычников, жужжащие нашивки с защитными чарами, украшения, спрятанные под купола артефакты: от весьма безобидных на вид вещиц как драконьи кошельки до ядовитой плёнки для колдографий. Марволо часто останавливался у выставленных напоказ колец, раздумывая, не приобрести ли ещё одно, рассматривал собранные в пучок травы и просто внимательно оценивал любые с артефактами. Правильно ведь, это была его работа, а вот Лейла уже не думала, что её что-то сможет сильно зацепить после сложного разговора и вообще навестивших сознание мыслей. Однако она очень ошибалась. Стоило двум мужчинам отойти от ближнего прилавка с выкрашенными в чёрный цвет досками, в невольно открывшийся рот влетела созданная воздухом снежинка. Сам он громко завизжал и хлопнул себя по щекам. «Нет, нет и нет! Только не это, пожалуйста, Лейла!» — завыл тот на ухо, но она лишь отмахнулась как от надоедливой мухи и прошептала:  — Не может быть.  — Ты куда? — спросил Марволо, повернув к ней голову и проследив за её взглядом.  — Я буду рядом, не спеши, — быстро протараторила она и ретировалась на другую сторону, словно под гипнозом здороваясь с торговцем. Он коротко кивнул, плотнее укутавшись в мантию, и стал точить лезвие. «Ну всё, мы тут застряли надолго», — разочарованно простонал воздух, присев ей на плечо и подперев щупальцами подбородок. «Ты же не сможешь выбрать». Ох, а она и выбирать не хотела. Холодное оружие было её слабостью, и смотреть на блеск наточенного лезвия Лейла со слюнями могла по несколько часов. Разных размеров, ширин и с всевозможными рукоятями кистени, булавы, метательные ножи, кинжалы, ятаганы и клинки сверкали остриём при свете плавающих над ними фонарями, по бокам вертелись куски засохшего мяса и пергамент, на котором можно было испробовать оружие, и всё это навеивало на неё такие прекрасные воспоминания о тренировках в Средиземье, что внутри снова окрепла та самая эльфийка, желавшая сражаться наравне с воинами. Жаль, здесь не было луков со стрелами, но это уж она как-нибудь переживёт — у Лейлы сейчас и так руки от трепета дрожали. Угловатые, острые, закруглённые, тонкие; с камнями, подписями мастеров, жемчужинами или заколдованными узорами — её любимые кинжалы здесь были просто бесподобны, причём каждый. Она несколько раз проходилась по их рядам глазами, стараясь запомнить каждую деталь и побыстрее пойти дальше, но просто не могла оторваться. Её внимание привлёк широкий ножик, больше походящий на клинок: Лейла нервно сглотнула и, потянувшись к последнему ряду, взяла его в руки. Тихо выдохнула облаком пара и, ощутив приятные покалывания в пальцах, прошлась вдоль острия подушечкой пальца, и кожу неприятно зажгло.  — Идеально, — прошептала она, сжимая толстую деревянную рукоять. Лезвие было покрыто словно изморозью, а на конце сверкали снежные искры магии. Лейла держала клинок так легко и спокойно, будто именно с ним занималась каждый день на протяжении десятков лет. Она проверила цену и расплылась в широкой улыбке — хоть и обещала не тратиться, но эта прекрасная вещь стояла совсем немного.  — Тебе хоть есть восемнадцать? — послышался басистый голос рядом, и, подняв голову, Лейла столкнулась взглядом с нагло улыбающимся хозяином лавки.  — Есть, ещё в прошлом году исполнилось.  — Что-то не верится.  — Очень жаль, — совершенно спокойно ответила она и, придвинув клинок к нему, стала вытаскивать кошелёк.  — Ай-ай-ай, убери свои деньги, я мелким, так ещё и таким пушистым бабам оружие не продаю, — он покачал головой и хмыкнул, переглядываясь с соседом.  — Не такими ножичками, если что, нарезают салатики, — хрюкнул второй, когда Лейлу обвеял до духоты знакомый аромат миндаля, не дававший нормально дышать в лавке, а внутри закипела ярость. — Ты ведь даже не знаешь, как его правильно держать, глядишь, до дома не дойдёшь — заколешься.  — Да? Вы так уверены, что женщины могут использовать ножи только на кухне? — поглаживая остриё, риторично поинтересовалась она, на что мужчины одновременно кивнули, без стеснения потешаясь. — Или вы просто скрываете таким образом страх, что однажды они зарежут вас ночью?  — Страх? — хозяин лавки громко загоготал, заставив рядом стоящих торговцев обернуться, и вытер слезу, руками опираясь на доски. — И чего же мне бояться — тебя что ли? Вот, когда научишься пользоваться этими взрослыми вещичками, тогда поговорим.  — Ну раз так… — Лейла равнодушно пожала плечами и усмехнулась, не моргая глядя на дяденьку. А потом подбросила клинок, прокрутив тот в воздухе несколько раз, и резко метнула его в сторону. Свист на секунду оглушил, после чего послышался звонкий треск, и он, повернув голову, замер с широко распахнутыми глазами. Она бросила короткий взгляд и довольно отметила, что клинок прошёл глубоко через плоть и попал точно в середину куска мяса на верёвке. Сколько бы тарелок она не разбивала на Чарах и как бы долго ей ещё ни нужно было тренироваться в бою с палочкой, это дело оставалось для неё отдушиной. С головы Марволо слетел еле заметный волос, отрезанный лезвием, а Лейла быстро повернулась к нему и расправила боковую прядку.  — Не зуб — отрастёт, — не смотря в лицо, спокойно сказала она и выдернула клинок. Вернулась к прилавку и, вытащив кошелёк, с улыбкой спросила: — Дадите какой-нибудь пакетик, или я могу так по городу ходить?  — Это называется футляр, — проскрипел хозяин, доставая деревянную коробочку с узорами и вытирая лезвие на случай запаха мяса.  — Серьёзно? — с глубоким удивлением спросила Лейла и усмехнулась, откровенно забавляясь. Забрала футляр и развернулась, оставив на два галеона меньше.  — Эй, эй!.. — сразу же насупился торговец, на что она остановилась и оборвала его.  — За моральное оскорбление. От обоих из вас. Приятной ночи, — отойдя от нагнетающей тишины в более весёлую и живую часть ярмарки, Лейла аккуратно положила радующую глаз покупку и, вспомнив о своём сопровождении, увидела в угольных глазах ярко блестящие огоньки. В горле резко пересохло, а по спине прошлись мурашки. И всё опять повторилось. Лейла устала. Чертовски устала от того, что почти все мысли теперь были заняты только Марволо. Голова трещала от одних лишь воспоминаний, и сотни вопросов жужжали над ухом, но ответов так и не следовало. А что ей было сказать в своё оправдание? Ни она, ни её тело не могли соврать: да, ей понравилось, она не жалела о ночи с Марволо, и даже при одном воспоминании под ложечкой приятно ныло, а красные отметины начинали приятно пульсировать. Лейла никогда не чувствовала такой эйфории, как от его толчков, грубых, порой резких и всё равно приятных касаний. Тогда она словно потеряла контроль над всем выстроенным в голове: самообладание, отношение к этому змею и жизненные устои отошли на второй план. Лейла чувствовала его проникновения, чувствовала горячие губы параллельно с ледяными перстнями, сжимавшими кожу, и казалось, она начинала плавиться. Не верилось, что Марволо мог быть таким чувственным и заставил саму Лейлу чувствовать себя… желанной? Не так, как это было в крепости — тех уродливых орков она никогда не назовёт своими половыми партнёрами. Уж лучше перед таким объявлением перерезать себе глотку. Орки были самыми настоящими тварями, которые из-за разлуки с жёнами не прочь были развлечься с ребёнком, так, забавы ради. И Лейла прекрасно понимала, что оставаться жертвой насилия, якобы жаловаться на это и до конца жизни оставаться по-настоящему невинной было самым её жалким поступком. Но это произошло слишком неожиданно: она доверилась человеку, чьих касаний боялась больше всего. Доверилась до беспамятства. Как бы Лейла не старалась огородиться, не подпустить его ближе, старания разбивались вдребезги, стоило ему посмотреть в глаза. Ярким, проницательным, внимательным и искрящимся огнями взглядом, и ей больше не хотелось уходить, не хотелось ссориться, потому что он оказался единственным человеком, кто не сбежал при вскрытии её настоящей персоны. Раньше она не испытывала такой тяги к Марволо, хотя наоборот, их аура была сильнее именно тогда, сейчас же она уже приелась и стала рутинной. Магическое спокойствие рядом с ним было обеспечено, сиди он хоть в другой части класса, хоть под боком, а вот настоящие чувства кулаком пинали её в самые слабые места. И теперь Лейла погрязла в болоте, не могла убежать, высвободиться из его хватки, — потому что не хотела. Марволо был таким идиотом, откровенной змеёй с завышенной самооценкой и грубым поведением, но теперь любая его близость сопровождалась жаром во всём теле, словно Лейлу ненормально лихорадило. Поэтому она отвечала: на все касания, на игру без победителя, на острые шпильки — она сходила с ума. Ей ни капли не было больно, когда они сливались в одно целое, ей было действительно хорошо, и каждый раз, когда Лейла отвечала на поцелуй, ей казалось, что всё правильно, что всё идёт своим чередом. Раз оба так долго терпели, значит, время настало? Поэтому она целовала его со всей возможной страстью, на которую только была способна эльфийская, забитая в угол душа, целовала так, как никого раньше и никого позже, потому что больше такого не повторится. Потом ей будет некогда, а он… ему тоже будет некогда. Будущий Волдеморт забудет о ней и очень скоро, а она забудет о нём. Вот только после такого осознания Лейла, незаметно для себя, простояла под душем больше часа, пока в ванную не ворвался Марволо с разъярённой физиономией. Лейла была без понятия, как реагировать на его возбуждение, на то, зачем он сделал это, зачем поцеловал с утра, и почему выбрал первой именно её. Ведь Марволо был бы таким типом парней, которые на следующее утро заправляют кровать и с каменным лицом говорят ночной бабочке выметаться. Он уже давно мог развлечься с сотней школьниц, мог выбрать любую, кого пожелает, потому что все они кинутся ему под ноги, стоит лишь пальчиком поманить. А Марволо, вроде такой умный и рассудительный, выбрал Лейлу: та, которая не поддерживала его идеи от слова совсем, не пускала слюни при одном его виде, не пугалась его угроз, ибо это было малое, чего она наслушалась в жизни. Он не оставлял попыток проникнуть в её сознание, за что получал со всей силы удар в плечо, не переставал пытаться подчинить её, задеть словами, поставить под сомнение её мысли и ещё много чего, чтобы показать своё превосходство. Лейлу это не сильно беспокоило: ей как бы было всё равно, она придерживалась своей позиции, и какой-то подросток не мог так легко переубедить её. И она прекрасно понимала, что в любой момент, когда ей придётся отречься от всего окружающего, погрузиться в подготовку к поездке, главное — когда ей надоест тщеславие Марволо, она просто уйдёт. Но, Мерлин, неимоверно злил, раздражал, бесил и выводил из себя он её и сейчас, и, к её страху, он начинал интересовать её ещё сильнее. До такой степени, что это начинало убивать Лейлу физически. Что ей стоил разговор о Чёрной метке: она узнала её историю трудом жёсткого самообладания и румянца на щеках, пока на самом деле тело трясло не по-детски. Это было ужасно — понимать, что Марволо так действовал на неё. Заставлял чувствовать столько человеческих эмоций, потому что сейчас даже на трезвую голову Лейла понимала, что, если бы пришлось, она бы не смогла убить его сейчас. К сожалению, не только из-за обещания не убивать в новом мире. Что ей делать с информацией о дневнике-крестраже, о метке и его непустых намёках на будущее? Она не была святой матерью и с самого начала осознавала, что раз Марволо уже зашёл так далеко, она его не остановит и не перевоспитает. Попробует — он всё сразу поймёт и будет ещё хуже, хотя, казалось бы, куда ещё. Все эти противоречия разъедали мозг чайной ложечкой, дробили кости и заставляли Лейлу перенапрягаться, что потом сопровождалось головной болью. Окончательное осознание полностью выбило из лёгких весь воздух. Марволо был настолько, на самом-то деле, страшным человеком, сильным волшебником и искусным манипулятором, что поселил в ней липкое и очень неприятное чувство. Лейла просто не знала, когда ему следовало доверять, а когда — нет. Когда он врал во благо себе, а когда говорил правду, что думал на самом деле, что чувствовал… потому что его лицо всегда оставалось невозмутимым, лишь краснело, если Марволо начинал злиться. Когда же после той ночи он крепко прижал её к себе и в полудрёме приложил губы к шее, в животе Лейлы появились те самые бабочки, которые так эмоционально описывали в магловских романах. Она еле сдержалась от слёз, сдавливавших горло — это явно не было похоже на мутировавший вид злости или настороженности, а другого она чувствовать не должна. С Марволо ей было спокойно и хорошо, порой даже неестественно хорошо, будто это приятный сон. Лейла рассказала ему всё возможное о себе, высказала всё возможное о нём, да и знала о нём намного больше, чем Марволо думал. Поэтому казалось, что после всего известного обоим должно было надоесть такое общество, что после стольких ссор, которые продолжались по сей день, после оскорблений и случайно вылетавших слов они могли уже давно проклясть друг друга и держаться подальше. А Лейла оставалась. И Марволо тоже, чем ещё больше пугал. Потому после таких «бабочек» в животе она постаралась максимально абстрагироваться от неизведанных ощущений и на время перекрыть разбушевавшийся между ними огонь. Ага, как же. Её равнодушие лишь разгорячили этого змея, и он действительно доказал, что она его. Не вещь, не игрушка, но его — с другими Лейла бы в жизни себя так не вела. После этого им открылись новые широты их общей связи, которая уже не поддавалась объяснениям. После ночи она раскалённой нитью сплела Лейлу с Марволо и перевязала тугим узлом, чтобы они были ещё ближе. Потому теперь, стоило отойти друг от друга на несколько метров, внутри становилось пусто, и горло жгла тревога. Связь, отсутствие кошмаров, так ещё и последние дни в компании друг друга — почти без ссор и язвительных комментариев, казались затишьем перед бурей. Но отдохнуть эту неделю и с новыми знаниями вернуться в школу им действительно было необходимо, поэтому Лейла просто… жила моментом, как бы смешно это не звучало. Она приедет в Хогвартс, и к ней вернётся трезвое сознание. Марволо займётся своими делами, она своими, и эта нить ослабнет.  — Сними это, — сказал он ей в четверг вечером, когда Лейла вышла из ванной под его раздражённые реплики.  — Ты страх потерял? — ошарашенно спросила она, осматривая чем-то не приглянувшуюся Марволо пижаму. Ей что, теперь голой ходить? — Вчера тебе всё нравилось…  — Мне и до сих пор нравится, — не смотря в её сторону, он взмахом выудил из шкафа ту самую чёрную рубашку и без единой эмоции. — Просто надень её.  — Зачем? У меня своей одежды нет? — раздражаясь, искренне не понимала она.  — Скажу, когда увижу тебя в рубашке. А не оденешься сама, я наложу на тебя Империус, — с этими словами Марволо спокойно перелистнул страницу книги и перевернулся на другой бок, полностью игнорируя её сжатую челюсть.  — Что?.. — Лейла стиснула кулаки и утробно зарычала. Выхватила палочку и стрельнула в него током, но змей лишь слабо махнул рукой, так что заклинание отлетело в сторону, и тихо усмехнулся. — Как же ты меня раздражаешь…  — Какие приятные слова, — послышалось с кровати.  — Умолкни, Реддл, — процедила она и хлопнула дверью, но всё же переоделась. Сил играть в кошки-мышки не было, а сознанием руководил интерес. Потому, выйдя из ванной и добравшись до своей кровати, Лейла проигнорировала пронизывающий спину взгляд и собралась лечь под одеяло. Послышался тяжкий вздох, и в следующую секунду её тело резко дёрнулось к балдахину.  — Ты не представляешь, как из-за идиотского характера порой близка к пытке Круциатусом, — талии коснулась его ладонь, и, развернув Лейлу к себе, Марволо наконец-то на неё посмотрел.  — Взаимно, Реддл, — холодно ответила она и запахнулась тёплым одеялом. — А теперь отвечай, что не так с моей пижамой, и обещаю, за «просто так» я…  — Понимаешь ли, — прикрыв книгу, мрачно начал он: — во избежание ненужных нам обоих ситуаций, лучше, чтобы ты хотя бы сегодня лежала прикрытой. Думаю, ты понимаешь, что есть разница между плотной рубашкой с длинным рукавом и тонкой майкой на бретельках. Поэтому вряд ли, если мы поссоримся, и ты будешь во втором, всё закончится мирно и быстро. Я уже видел твоё тело, больше не нужно им хвастаться, — Лейла с остекленевшими глазами уставилась на его невозмутимое лицо, после чего резко произнесла:  — Твоя очередная саркастическая шутка не удалась, это не смешно, — холодно вынесла она.  — А я тебе на клоуна похож? — фыркнул он.  — Ну, иногда да, но… сейчас, вероятно, нет, — тихо протянула Лейла в недоумении, после чего прикрыла глаза и услышала раздражённый вздох.  — Я тебе комплимент сделал, а ты продолжаешь искать в этом подвох. Лучше бы так тесты по Трансфигурации внимательно читала, — Марволо резко развернулся в другую сторону, дёрнув одеяло, и потушил свет, оставив одну свечку на своей тумбочке. Спустя время, когда она наконец хоть что-то осознала, на губах её показалась короткая улыбка, и Лейла стремительно стала проваливаться в сон. Уже почти исчезнув в чёрной пелене перед глазами, она тихо забурчала и прижалась к твёрдой спине. Закинула ногу на тёплые штаны и, ощутив, как её тут же грубо скинули, поморщилась, но быстро забылась во сне. Правда, на утро она уже проснулась на груди Марволо, что крепко обнимал её спину и тихо сопел в волосы.

*

Последний полный день в заповеднике был поистине волшебным и сложным: им предстояло обойти оставшуюся территорию самых больших драконов в сопровождении драконологов и поделиться по парам, чтобы при желании вернуться к какому-то определённому виду. И, если вместе с Нэо они уже навестили Орлорога, даже успели поговорить об их японской школе, хоть она ничего и не выяснила, то последние смотровые площадки им только предстояло пройти. Когда их группа всё же поднялась по увесистой скале к обрыву над огромным каньоном, тихие вздохи описали их эмоции лучше всего.  — Мизер сейчас переживает за свою самку и недавно рождённого ребёнка, — произнёс драконолог Демьян, садясь на небольшой камень. Туман рассёкся, послышался хриплый рёв, и над дальними горами показалось пламя. Когда Лейла прищурилась, а в ухо ударил рычащий бас, впереди появился чёрный комок. Дракон резко расправил необъятные крылья и на мгновение замер в воздухе, а потом взмахнул хвостом и стремительно помчался в их сторону. Демьян приблизился к обрыву и обвёл руками круг, после чего сжал кулаки и поманил Мизера ещё ближе. — Поэтому сейчас он часто плюётся огнём, но до вас, если что, он не достанет, здесь защита, — проведя рукой перед носом и расшевелив серебристый купол, напомнил тот, и Стефани с Эмилией тихо выдохнули. — Уверен, вы читали о Пепельных Зубцах, поэтому должны помнить, что они любят людей и ласку, просто очень эмоциональны, и стеснительны, потому заменяют это агрессией.  — Он же гигантский, сколько лет понадобилось, чтобы с ним поладить? — прошептал на ухо Лейле Марволо, на что она усмехнулась и покачала головой.  — Без понятия… — сказала она и неотрывно стала следить за драконом. Нитка в сознании натянулась, заставив тело уже привычно вздрогнуть, и Мизер спикировал в туман, затем подпалил узкую реку и под треск льда опустился на лапы, вцепившись когтями в скалу.  — Хороший, хороший мальчик, — Демьян пролез рукой между острых зубцов, в два ряда переливающихся вдоль всего тела, и погладил того за жилистую шею. Веки дракона приподнялись, и большие ярко-синие глаза уставились на их группу — на Лейлу. «Хозяйка… вести о вашем визите разнеслись быстро», — раздался грозный голос, и Мизер перемялся с ноги на ногу, размахивая хвостом и желая поклониться. «Нет, нет, вставай, не надо мне кланяться, прошу тебя», — она еле заметно покачала головой и коротко улыбнулась. Он фыркнул дымкой из носа, усмехнувшись, и постучал по телу крыльями, угрюмо осмотрев остальных ребят. «А это кто? Они тебя обижают?» — давая погладить себя и прерывая речь Демьяна, Мизер склонил голову и зарычал. «Нет, они хорошие, поэтому не трогай их. И не выдавай нас, никто не знает о нашей связи», — мягко сказала Лейла и услышала очередную насмешку, после чего почувствовала на талии холодную руку.  — Всё нормально? — всё же заметив её приложенные к виску пальцы, шепнул Марволо.  — Да, — она повернулась к нему и коротко улыбнулась, кивнув, а дракон тем временем хмуро оглядел слизеринца и нехотя положил лапу рядом с рукой Демьяна. «Почему между вами такая крепкая магия?» — внезапно спросил он, хлопнув глазами. «В смысле, ты её видишь?» — пытаясь устоять на ослабевших ногах, нахмурилась Лейла. «Чувствую. Если у нас с тобой она тёплая, то между вами она ледяная, по крайней мере, внешняя оболочка. Я могу её пробить, но тогда вам обоим станет очень плохо. Так, опять начались аттракционы. Как из года в год… Ладно, давай, ты обязана выйти, я буду тебя ждать».  — А сейчас немного веселья. Вы понравились ему, он успокоился, так что всё отлично, — только все напряглись, Демьян вывел на шее дракона несколько узоров, и тот, лениво зевнув, спиной упал в пропасть, скрывшись в тумане. — С двух сторон вас будут сопровождать мётлы, которые подстроятся под маршрут, внизу батутные чары, но это на крайние случаи. Так-то, как я уже сказал, Мизер в хорошем расположении духа, поэтому всё пройдёт хорошо. Вы не первые и не последние, все предыдущие живы, — он хлопнул в ладоши и серьёзно произнёс: — Два добровольца, кто хочет покататься на Мизере и посмотреть окрестности снизу, увидеть его семью и расслабиться. Напомните-ка, каким даром обладает Чёрный Зубец?  — При соприкосновении с человеком может успокоить его магией чешуи, — подняв руку, легко ответила Стефани и сверкнула глазами в сторону Марволо.  — Мерлин, — буркнула Лейла, отворачиваясь от неё и подмечая, что он вовсе не смотрел на американку.  — Отлично, мисс! — улыбнулся Демьян и, взглянув на время, поторопился. — Всё, что надо сделать: встать на обрыв и спрыгнуть, а дальше вас уже подхватят или отправят назад на мётлах, если Мизер решит поиграть с моими нервами. Кричать, плакать и смеяться можно. Ну что, кто хочет? — стоило Лейле рвануть к обрыву, её резко дёрнул за руку Марволо и вынудил развернуться к нему. Он внимательно посмотрел ей в глаза, не моргая, и втянул щёки.  — Во всяком случае, мой скелет похоронят подальше от твоего, радуйся, — коротко улыбнувшись, она осторожно высвободила руку и с нетерпением подошла к Ярославе, что уже заняла им место рядом с Демьяном. Им хватило одного взгляда ещё при первых словах, чтобы понять общее желание прокатиться на чешуйчатом. Ярослава взяла Лейлу за руку и, выслушав, как отталкиваться, с усмешкой спросила:  — Кричим?  — Конечно, — без колебаний ответила она, пока та повернулась к Казимиру и добавила:  — Если мои кости обглодают драконы, это будет самая лучшая отмазка не идти на Историю. Три… два… один! Они оттолкнулись от обрыва, выставили руки по сторонам и, полетев животом вниз, громко завизжали. Так, что чуть не оглохли сами: крепче сжали руки и прорвались через пелену тумана, начиная различать силуэты горных выступов, снежных полян и заледеневшей реки. Мётлы свистели рядом, а у самой земли светился огромный защитный шар. «Да не волнуйся, сейчас подлечу», — пронёсся в сознании громкий голос, и Лейла, позабыв о диком страхе высоты, хрипло рассмеялась. Воздух завился вокруг их тел, обхватив за ноги, и в следующую секунду перед глазами хлопнули огромные крылья. Они упали прямо на чешуйчатую, длинную спину, с двух сторон обделённую рядами зубцов: Мизер сбавил скорость и приказал держаться крепче. Стоило Лейле с Ярославой отойти от шока и схватиться за зубцы, грудью вжавшись в его тело, дракон оглушительно зарычал и хлыстнул хвостом по низу скалы. Он резко развернулся и завилял в холодном воздухе змейкой, стремительно снижаясь к реке.  — Господи, боже мой! — закричала Ярослава, смеясь и с красными щеками осматриваясь по сторонам. Губы Лейлы засохли от не щадящего и бьющего в лицо ветра, а сама она рвано выдохнула и со слезящимися глазами стала наблюдать за природой. Огромные снежные сугробы у берегов трескающейся реки, сотни заколдованных змей в виде закусок, скалы были изрезаны глубокими расщелинами, огромные деревья завились стволами в живые фигуры, Мизер стряхнул с них снег и осыпал им Лейлу с Ярославой. Пока они отряхивали волосы, лезшие в лицо, он поднялся наверх и подлетел к тому обрыву. «Ну давайте, скажите, что всё отлично», — самодовольно разрешил Мизер, на мгновение задерживаясь в воздухе.  — Не повезло тебе, я жива, — вместе произнесли они с Ярославой, разве что разным людям, за что Лейла схлопотала убивающий чёрный взгляд и невольно заметила, что Марволо теперь стоял гораздо ближе к группе. Они помахали ребятам и сорвались в путешествие по другой стороне каньона, граничащего с горами. И правда, Лейле стало так спокойно и хорошо: она крепко держалась за зубцы и не переставала поражаться красотам жилья драконов. Мизер показал им заснеженные, острые горы вблизи, хотя из-за температуры подлетать не стал, прям таки позаботившись о хозяйке, показал пещеру, где в кольце маминого тела урчал и изрыгал первый огонь маленький дракончик с невероятно яркими, пронизывающими насквозь глазами. И все они здоровались, чувствуя резкую смену атмосферы, чувствуя соединяющую их с Лейлой магию, а ей было просто… легко. Вся их семья, да и остальные подвиды жаловались на трусливых людей, рассказывая, как много таких пыталось с ними сойтись, и просили Лейлу остаться подольше. Им было спокойно рядом с ней, а ей даже словами не описать, как хорошо! Природа Эру творила чудеса, и в одно мгновение ей захотелось остаться в этом каньоне навечно. Спрятаться ото всех проблем, зарыть где-нибудь чёртово кольцо и всерьёз заняться жизнью с драконами, потому что все они далеко не паиньки и уж тем более быстро не подчиняться ей. Но это были лишь мечты — по окончании поездки её полусонную разбудила Ярослава, и оказалось, что длилось это всё всего лишь несколько минут. Пока никто не видел, она погладила Мизера и поцеловала в загривок, после чего аккуратно слезла с него и наткнулась на Марволо, который сразу же отогнал её от обрыва и с диким раздражением повёл в конце группы на обратную дорогу. «Ой, ой, ой… вы только посмотрите на него. Заботливый какой. Тогда почему ты называешь его змеем? Он на нас ни капли не похож, мы красивее», — донеслось со спины, и Лейла, не выдержав, беззвучно захохотала.  — Что смешного? — холодно поинтересовался Марволо.  — Ты.

*

Зимними днями за окном становилось темно гораздо раньше. Лейла с Марволо ехали обратно в поезде уже несколько часов и тихо перелистывали страницы книг, нечасто переговариваясь. Звуки стучащих колёс расслабляли, успокоившаяся метель радовала, и самый последний вагон был полностью в их распоряжении. Он как раз останавливался возле перрона Хогвартса, у дороги в школу, где их уже будет ждать карета, да и к тому же во всех остальных вагонах сидело хотя бы по одному человеку. Тишина грела слух, и было время отойти от весьма неприятных прощаний с другими учениками. Они все обменялись адресами или хотя бы полными именами, чтобы отсылать друг другу письма, и обнялись, причём Джорджия даже начала плакать, вынудив Лейлу не закатить глаза и со сладкой улыбкой гладить её по спине. С Нэо и Тору Лейла договорилась связаться, когда поедет в Японию, потому что они были бы идеальными проводниками как по стране, так и по школе, Ярослава и Казимир подарили им с Марволо по матрёшке с удачей внутри, сказав, что не против встретиться с ним ещё раз, ну а с остальными они окончательно распрощались на вокзале. Все расселись по разным поездам, поблагодарив Урсу за всё хорошее, Поляков с Тодоровым с широкими улыбками обменялись с Марволо рукопожатиями, видимо, найдя общий язык, Лейла ещё поговорила с Эни и Пауло, после чего услышала третий свисток и зашла в поезд, не желая наблюдать за нежными поцелуями американок в щёку слизеринца.  — Долго нам ещё? — спросила она, ёрзая на сиденье.  — А ты не помнишь? — выгнул бровь Марволо.  — Я спала, так что нет, — Лейла пожала плечами и, поморщившись от сильного стука колёс, вместе с Марволо заглянула в окно.  — Если пару минут назад была остановка, вероятно, часа два три, что-то похожее проезжали тогда, — задумчиво произнёс он и посмотрел на неё из-под вьющихся ресниц. Она удовлетворённо кивнула и сузила глаза, почитав пару строк в его книге, а потом коротко взглянула на вошедших двух мужчин в бархатных мантиях, и уже молча продолжила наблюдать за сменяющимися видами за стеклом. Марволо осторожно, когда волшебники не видели, сплёл их пальцы по просьбе Дамблдора: «При других в вагоне делать вид влюблённых, чьё маленькое счастье никто лишний раз не решается тревожить», и спокойно закинул ногу на ногу. С минуту Лейла сидела неподвижно, но потом аккуратно опустила пальцы на его костяшки и с невозмутимым видом развернулась к окну.  — Ох, ну уж нет, это абсурд, мой друг!  — Твои мысли, вот это настоящий абсурд! Французское Министерство хочет объединиться с Итальянским, а ты только уши распускаешь и впитываешь их глупые слова как губка! А если у них заговор какой-то, что мы делать будем? — вставая, хлопнул себя по коленям один из мужчин.  — Они не пойдут против своих же, им незачем нас обманывать! — пылко отвечал второй, не желая проигрывать. От громких голосов Лейле стало не по себе, и она крепче ухватилась за руку Марволо, подавляя раздражение.  — Да, все так говорят, а потом получится, что народ останется в минусе! А вы как считаете, молодые люди? Что я, не прав что ли? — спустя время, когда шаги приблизились, и рядом с ними встали волшебники, Марволо первым нехотя поднял голову и невозмутимым голосом переспросил:  — Простите? — его нога дёрнулась, а сам он незаметно пододвинул Лейлу ближе, заставив её положить голову на плечо.  — Ох, вы извините, что мы вас так прерываем! — сказал высокий мужчина с бородой, садясь напротив них. — Просто мы не можем разрешить спор, а чужое мнение как раз поможет! Иначе, Мерлин его, до дома мы точно не доедем! — хохотнул тот, запрокидывая ногу на ногу и демонстрируя готовность к длинному разговору. И только Лейла собиралась ответить, Марволо и слова не дал вставить, второй рукой показательно сжав её бедро и сдержанно улыбнувшись.  — Мы не увлекаемся политикой, сэр, — мягко, что даже она захотела дёрнуться от неожиданности, произнёс он и с надеждой посмотрел на ненужных новых знакомых.  — Ничего, это ничего!..  — Ох, так вы пара? — наконец-то заметил второй, расправив пуговицы на рубашке.  — Да, — в голос ответили они с Марволо и ещё ближе прижались друг к другу, как бы намекая, что не ищут компании. Но те, похоже, были очень и очень неразумными людьми. Второй понимающе качнул головой и поёрзал на сиденье.— И сколько вам лет? Выглядите очень молодо.  — Мне кажется, это не самый корректный вопрос, сэр, — спокойно ответила Лейла, прикрывая книгу и отдавая её Марволо. Тот на момент поднялся, вложил её в чемодан вместе со своей, и с натянутой улыбкой присел на место. Даже без слов оба уже поняли, что от них так просто не отвяжутся, и лучше уж поговорить, чтобы потом не трогали.  — Где же мои манеры, я спрашивал у молодого человека, простите, мисс! Или вы уже миссис?  — Пока мисс, — снова перебил её Марволо, уже действительно больно сжимая бедро. — Но о планах уж лучше не рассказывать, знаете ли, чтобы не спугнуть удачу.  — Да что вы, я уверен, ваша супруга согласиться, вы ведь такая милая пара! А вы о ней так заботитесь, даже по касаниям и взглядам видно, как любите друг друга!  — Это очень мило с вашей стороны, спасибо, — процедила Лейла и медленно развернулась к Марволо с широкой улыбкой во все тридцать два зуба. Ох, да, они просто обожали друг друга, настолько, что желали кинуть проклятие каждый вечер.  — Эх, и где наши с тобой дни, Эдгар… сейчас наши вторые половинки сидят дома да детей нянчат… Кстати говоря, простите, заработался — Стивен, — он пожал Марволо руку, и тот уверенно представился:  — Айзек.  — А вас, дорогуша? — улыбнулся Лейле так называемый Эдгар.  — Розабелла, — выбрав первое попавшееся имя, так же спокойно сказала она, невольно заметив дёрнувшуюся в другой ладони палочку Стивена.  — Так… сколько вы вместе?  — Уже как три года… на самом-то деле не так много, но эта любовь с первого взгляда и не такие чудеса творит, да, милый? — нуждаясь в быстрых переговорах, сморозила Лейла и обратила внимание Марволо на себя. Тот, как и она, готов был прибить новоиспечённых друзей, а сейчас и вовсе сгорал от смеха, разрывавшего душу.  — Конечно, — Лейла ещё шире улыбнулась и, смутив мужчин, дабы они на секунду отвели взгляд, поцеловала Марволо в губы. Его зрачки резко сузились, но он быстро ответил и подставил ухо, уже поняв её мотивы. Лейла тихо отстранилась и, якобы случайно пройдясь губами по щеке, выдохнула:  — Держи палочку на стрёме.  — А вы куда направляетесь? — поинтересовался Марволо, поёрзав на сиденье. И вид у него был такой, что ни у кого не оставалось шанса не поверить такому обаятельному актёру.  — В Англию.  — В Лондон, а вы куда?  — Мы на следующей выходим.  — Так у нас есть ещё час в столь прекрасной компании! — воскликнул Эдгар и улыбнулся, громко вздохнув. — Давайте мы всё-таки расскажем вам о делах Министерства, я уверен, вы должны знать об это варварстве и…  — А можно вопрос? — спросила Лейла расслабленно.  — Да, дорогая, конечно!  — Вы ведь знаете, что в следующем и заключающем вагоне лежит весь багаж, не уместившийся в ручную кладь? — она выгнула бровь и немного ослабила хватку сплетённых с Марволо пальцев. Оба качнули головой и невинно похлопали ресницами, ожидая продолжения. — И этот багаж переносят туда домовики, после чего на нужной станции возвращают хозяину, тоже знаете?  — К чему такие вопросы, Розабелла? — нахмурился Стивен, пока воздух предупреждающе визжал о его палочке под рукавом мантии.  — Мне просто интересно, — слегка усмехнулась Лейла, — если это отделение запирается на ключ, то каким образом оттуда пришли в этот вагон вы?  — О, кондуктор как раз вовремя! — не успели те взглянуть им за спину, она резко пнула Эдгара в пах и увернулась от белой вспышки Стивена. Схватила его за запястье, быстро встав, и без раздумий вывернула руку, выхватывая палочку и выставляя свою. Но стоило ей выйти в проход и развернуться к Марволо, от которого несло жаром, она окаменела. Он проворно уворачивался и успевал выстреливать заклинаниями в того самого анимага из Лютного переулка. Марволо запустил в него сразу три ослепляющих луча и, когда в вагоне всё потонуло в белом свете, быстро повернулся к Лейле.  — Я уже понял, что это он, а теперь не стой как цапля и защищайся! — рявкнул он ей в лицо.  — Отдай нам её, малыш, и никто не пострадает, — раздался хриплый голос Стивена, и Лейла быстро отбросила его к окну, не дав прикоснуться к себе. Во взгляде анимага читалось столько ненависти, что на мгновение ей даже стало не по себе, кто и что с ним сделали за проигрыш в прошлый раз. Она прижалась спиной к Марволо и выставила палочку, когда его тело сотряслось в бархатном смехе, и он чётко, разделяя каждое слово, произнёс:  — Никто не пострадает, если вы её не тронете… — недослушавший Эдгар с рыком кинул в неё красную вспышку, которую Лейла спокойно отбила, слыша, как в вагон вошли ещё несколько, и над ухом послышался холодный смешок: — Ну нет так нет. — Остолбеней! — Инкарцеро! — Не берись за локти, они могут трансгрессировать с тобой вместе. И никого не убивай, — прошептал на ухо Марволо и уклонился от толстой зелёной вспышки. Один их новеньких дядюшек перепрыгнул сиденья и дрогнувшей от мощи проклятия рукой выпустил его прямо в голову Лейлы. Та резко пригнулась, отбивая сильные лучи Эдгара, и вспышка полетела прямо в стекло, со звоном разбивая его.  — Это больше по твоей части, — прошипела она и сжала челюсть, когда плечо пронзила острая игла. Из-за спины тянулись длинные шипящие головы змей, и Лейла увидела, как из сломанного локтя анимага стали вылезать эти существа.  — Что же ты за тварь такая, — прошептала она, кинув в него Бомбарду. В вагоне сражались восемь человек, и понять, кто это был, что им было нужно, и как с ними справиться, казалось невозможным. Они все в идеале владели Тёмной магией, бросаясь проклятиями даже невербально, и вырубить их надолго не получалось, лишь ранить или заставить остолбенеть на пару минут. Они все работали слишком слаженно, нападая то сразу впятером на Лейлу, то переключаясь на Марволо и желая сместить его. Из-за узкого прохода и неровной дороги борьба была невыносимой, а с учётом того, что эти мужики специально падали на Лейлу, пытаясь ухватить за руку, казалась отвратительной. Марволо больше не подпускал анимага и его двух темнокожих помощников к Лейле, хотя для него это была не проблема: он отпускал в стороны змеиные морды с клыками, громко шипел и дёргал пол под ногами, пытаясь подобраться к Лейле.  — Ах, так вот как… — тихо проговорил Марволо, когда рядом пронеслась зелёная свистящая вспышка.  — Тебя только что чуть не убили?! Ты нормальный?! — не контролируя эмоции, рявкнула она, и все стёкла с грохотом вылетели из окон. Её палочка вырвалась из рук и угодила прямо к Эдгару, а воздух прям-таки и ныл, дожидаясь работки на вечер.  — Вызывайте подкрепление, — крикнул кто-то над ухом, и Лейла со всей злобой дала рядом стоящему темнокожему в челюсть. Ну, раз с ролью волшебницы не заладилось, придётся и так.  — У тебя пять минут, чтобы отделаться от них, — не оборачиваясь, произнёс Марволо, жаром своих кнутов-заклятий опаляя лицо. Троица рванула за Эдгаром в багажное отделение, и Лейла со скрипом в зубах побежала за ними, уклоняясь от послабевших в силе заклинаний. Она увернулась от страшных клыков из пасти анимага раз, потом другой, третий, но хищные пасти всё так же тянулись к её горлу, подрывая половицы под ногами. Стоило ей напороться на огромную сумку, дверь за спиной захлопнулась, чёрная шторка опустилась, и со всех сторон ей на голову наставили палочки.  — Ну что, Лейла, неужели твой дружок знает о твоих силах? — руки её страшно похолодели, а в горле застрял ком.  — О чём вы?  — Не надо притворяться, — на её руках резко оказались наручники, крепко стянувшие запястья. Эдгар упёрся палочкой ей в шею и сладко прошептал: — Но теперь твои ручонки не смогут вытворять ледяные фигурки между пальчиков. Палочка твоя у меня, а тот мелкий скоро сдохнет. Что скажешь? «Как я их обожаю», — посмеялся воздух, сев одному из волшебников на голову. — «Такие наивные: думают, что у тебя обычный человеческий дар, чья магия не сможет работать в наручниках».  — Ух ты, так вы знаете моё имя? Зачем тогда спрашивали? — холодным тоном поинтересовалась Лейла, без страха смотря на Эдгара. — А если серьёзно… значит, вы знаете о моей силе?  — А ты думаешь, ты кому-то нужна без неё? — с усмешкой на губах процедил Стивен.  — Было бы обидно, но вы не первый, кто мне об этом говорил, поэтому я вынуждена извиниться…  — А это ещё за что?.. — наручники захрустели, покрывшись изморозью, и в следующую секунду из руки Лейлы вырвался огромный комок горячего воздуха. Она раскрыла руки и разжала кулаки: защитные заклинания отрикошетили, багаж подпрыгнул, и все четверо отлетели к стенкам.  — Круцио! — рявкнул Эдгар, но красная вспышка лишь резанула ему по глазам, а воздух своими щупальцами схватил его за горло. Пальцы Лейлы неистово задрожали, лёгкие задышали жаром: темнокожий парень зацепил её жгучим хлыстом по спине, а Стивен стал засыпать голову камнями. Она правда не хотела применять силу, но палочку Эдгар словно приклеил к руке, а атака становилась беспощаднее. Когда четвёртый бородатый мужик с хищным лицом кинул в неё разрядом, хоть и не попал, Лейла зарычала и с силой дёрнула руками в стороны. Все палочки с хрустом перекосило на две части, холодный ветер после лёгкого движения пальцами с неприятным звуком полоснул Эдгара по груди и шее, откуда тотчас брызнула кровь. Лейла прокрутилась на носке и потянула серебристые нити к себе: воздух с удовольствием закрутил на шеях волшебников тугие верёвки и терпеливо стал ждать команды. Она мотнула рукой: тот тут же с глухим стуком вжал Стивена в гору чемоданов и, слыша его задыхающихся дружков, без жалости ударил его головой об стену. Несколько раз. «Ты увлёкся», — прохладно заметила Лейла. «Да, прости. Он просто меня сильно раздражал», — почесал затылок воздух. Она аккуратно взяла в руки еле заметную серебристую нить и с улыбкой отомстила: дёрнула концами в разные стороны, словно ремнём, и темнокожий вмиг побледнел. Он задрыгал ногами, хватаясь за горло, и с ужасом взглянул налившимися кровью глазами на Лейлу. Её щёки пылали огнём, а вены на руках неистово тряслись, готовые вот-вот вырваться. За дверью послышался оглушительный грохот, и Лейла резко вздрогнула, из-за чего глаза темнокожего прикрылись, и сам он грохнулся на колени, падая лицом на чемодан. Последнему она распорола одежду, оставив глубокие порезы за Пыточные заклятия в вагон, и несколько раз замахнулась кулаком. Ветер подлетел к его лицу и с хрустом сломал челюсть, после чего и нос. Ещё раз прибив всех к стенкам, Лейла быстро подбежала к Эдгару, вырвав из руки свою палочку, и дверь с грохотом распахнулась, ударив Стивена по голове. Она наставила палочку, но увидела лишь потрёпанного Марволо и громко выдохнула.  — Обливиэйт, — хрипло произнёс он, обведя всех четверых серебристым куполом. Затем осмотрел содеянное, усмехнулся и, услышав сзади копошение, взял Лейлу под руку.  — Хорошая работа, — сказал Марволо, убедившись, что все живы.  — Хогвартс? — спросила Лейла, переглядываясь с воздухом.  — Какой Хогвартс? Нас не ждут раньше, чем через два часа, а значит, их там у границ целая толпа, — рядом появились их чемоданы, он быстро раскрыл дверь вагона, покачнувшись на ударившем в лицо ветру, и крепче прижал Лейлу к себе.  — Что ты?!..  — Мы немного полетаем, — спокойно сказал Марволо и шагнул в пропасть.