Только ты и я

Плейлист на главу: https://youtu.be/z7JVF6-HVpU

— Ну и что это сейчас было? — не дав двери захлопнуться, поинтересовался холодный голос. Том расправил душащий его галстук и, не оборачиваясь, совершенно спокойно пожал плечами: — О чём ты? Ох, он прекрасно понимал, о чём речь — сам ведь мусолил эту тему на протяжении последних дней, просто не желал показывать. А обман мозга не сработал, и живот от еле ощутимого волнения неприятно сжался. Том был уверен в своих поступках, но не настолько, чтобы не остерегаться гнева эльфийки. — Зачем ты устроил представление, тебе внимания не хватает? — уверенно стоя на месте и глядя ему в лицо, тихо спросила ведьма. — Зачем сказал… это? — Всё равно не понимаю, что тебя смущает, — специально раздражая её, отчеканил Том и выразительно оглядел заострившиеся скулы. — Разве я хоть как-то оскорбил тебя? Нет. Оскорбил себя? Не посмел бы. И внимание я не притягивал, они шепчутся о каждом моём ответе и движении, это нормальное явление. — Я не… — Не знаю, о чём ты думаешь, но я просто разъяснил твоему Энзо ситуацию. Ты занята тренировками, занятиями и поиском информации, глупо тратить время на прогулки. И! — только ведьма зачерпнула воздуха, повысил голос он, — Я просто обозначил свою территорию. Не забывай, кому ты принадлежишь. — Себе. Себе я принадлежу, Реддл, и не смей думать иначе. — Если тебе будет легче, думай так, а я сделал это исключительно из-за вреда, которые такие, как Энзо, наносят моим нервам. — Неужели в твоих глазах я не могу ответить за себя сама? Тебя это вообще не касалось, — прорычала Лейла, до сих пор не научившаяся вовремя смолкать. — Я видел, как ты отвечала. Мычала и улыбалась, невинно хлопая глазками, — щёки втянулись и Том невольно прикусил их до металлического вкуса на языке. Поведение ведьмы выходило из-под контроля, и она не собиралась останавливаться, неизвестно откуда черпая дурацкую храбрость и уверенность. — Ты хотел сказать, пыталась не быть грубой и из-за рефлексов не сломать Энзо кости? — Лучше бы сломала… — буркнул он, резко поняв, как громко это прозвучало для неё. — Что такого тебе сделал парень, с которым ты даже ни разу за год словом не обмолвился? Вот именно, он к тебе даже не лез. Он разговаривал со мной и… — Он думал лишь о том, как побыстрее раздеть тебя и оставить одну в лесу, а потом распустить грязные сплетни! — Я знаю, — слова сорвались с языка так быстро и спокойно, словно Лейла уже давно с этим смирилась. А Том не был готов мириться: ради всего святого, со всем своим самообладанием он не мог не злиться, видя, как эти ублюдки пялятся на ведьму за бесплатно! Он тратил на неё время, он узнавал её, раскрывал и выводил на эмоции. Том помогал ей, Том тренировал её и успокаивал, когда все неожиданно разбежались, да подальше. Только почему-то со всеми вокруг Лейла общалась гораздо дружелюбнее, а ему оставляла лишь свои ядовитые шпильки. Оба сделали шаг ближе и на мгновение замолчали, сверля друг друга взглядом. Внимательным, сдержанным и совершенно точно лживым. — Это можно увидеть по глазам, не залезая в голову. Поэтому я не переживала: извини, но как реагировать в таких ситуациях, я уж наверняка знаю лучше тебя. В грудь вжались твёрдые стебли, и Том медленно опустил голову, натыкаясь на шелестящие букеты. Лейла несильно оттолкнула его, и её запах смешался со слащавыми цветами. — Где можно разместить букеты? — тихо поинтересовалась она и закусила губу. — А то на столе не лучший вариант, не дай Мерлин вода прольётся на твои документы… — От кого всё это? — мрачно перебил её Том, готовый испепелить каждый стебель. И хоть он точно знал, от кого каждый подарок, хотелось услышать версию ведьмы. Увидеть её эмоции или скрытые желания, услышать признание, что ждала подарка она только от него — однако вместо этого на лице Лейлы лишь расплылась довольная улыбка, а сама она прокрутилась на каблуках и мотнула волосами. Включила образ «наивной дуры», которую якобы в ней видел Том, хотя ничего похожего не было, и её погорелый театр бесил до хруста в пальцах. — Ну раз ты делаешь вид, будто ещё ничего не знаешь, и так просишь… так уж и быть, расскажу, — только ведьма направилась в ванную за водой, струи вырвались из его палочки быстрее, и вазы вмиг заполнились. Лейла еле заметно дёрнула челюстью, но быстро выпрямилась и, порывшись в сумке, подсластила голос. — Гора шоколадных плиток от волшебного Абраксаса, ванильный пирог от потрясающих Джека с Кевином… чего ты так сердито смотришь, ты это всё равно не ешь. Дальше первокурсники подгребли все свои запасы и подарили эту корзину, можешь потом попробовать, я где-то видела твои любимые лакричные палочки. Смотри, а это плетёный браслет от Майка, красивый правда? — звонко тараторила Лейла, вертя запястьем у него перед лицом и неотрывно смотря в глаза. — Ещё парни с нашего факультета подарили каждой по танцующему кексику, но показать я его тебе не смогу, он растворился в желудочном соке. Ах, точно, во время их поздравления меня никто не лапал и вообще не прикасался, речь их была заучена и шла точно по сценарию, поэтому никакого лишнего внимания или зрительного контакта со мной. Правда, — протянула она, надув губы, — они дышали со мной одним воздухом, но ты не злись, я даже не смотрела в их сторону, я бы не посмела! Том сдавил нижнюю губу и тихо, сдержанно выдохнул, стараясь контролировать дыхание. Он стоял над ней с каменным лицом и готов был поклясться, что ведьма откровенно издевалась. — Здесь, как ты уже успел заметить, ландыши от Энзо. Почти распустившиеся, ароматные и красивые, не так ли? — мечтательно протянула она и втянула слащавый воздух. А потом встала на носки и медленно, лениво провела пальцем вдоль вены на шее. Тома сковали мурашки. Она знала, какое влияние оказывала такими касаниями, и прекрасно понимала, как может измениться в надежде насолить. Тихое дыхание опалило шею, и подбородок резко сжали и дёрнули в сторону. — Не на меня смотри, хороший мой, а за спину. Там все подарки, ты спрашивал про них, так я тебе рассказываю. — Заканчивай этот спектакль. — Какой спектакль, я от чистого сердца, — Лейла покачала головой и хмыкнула, дотронувшись горящими губами до его мочки, — И вот — вишенка на торте. Роберт и этот огромный букет, — яркие пионы почти пылали в его глазах, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. Все имена, особенно Лестрейнджа, лились с её языка сладким мёдом. А он… если ведьма только кричала или в тихой ярости шипела его имя, значит, обычные школьники для неё опять стали лучше, чем он. Полный абсурд, Том знал правду, но всё равно сгорал от желания придушить и её, и всех вышеупомянутых людишек. — М-м… Так приятно было получить эту красоту от друга. А ещё и с пожеланиями… и саркастическими комплиментами… от чистокровного аристократа-слизеринца с невестой под ручку, — её голос резко поледенел, и на отстранившемся лице пробежала тень недовольства. — Сколько уже можно, Марволо? Когда ты уже поймёшь, что не на кого злиться? Что это просто подарки, которые сегодня есть у каждой в этой школе? — она сердито фыркнула и стиснула зубы, когда Том не сдержался и сжал её руку в кулаке настолько, что раздался хруст. Но Лейла даже не шелохнулась. Держала лицо, конечно же, потому что не позволяла себе проиграть. — Мне нет дела до… — До моего здоровья? Да, это я уже поняла. Но не нужно злиться без причины, — как мать, ругающая начудившего сына, просипела она и закатила глаза. — Я не прошу у тебя ничего: лучше копи деньги на то, что тебе понадобится в будущем. Я не пытаюсь зацепить тебя или твою совесть, если она ещё жива. Я просто радуюсь: мне приятно и я не хочу это скрывать. В кои-то веки пойми меня тоже. Если ты, конечно, способен на такие поступки. — Это было лишнее, ведьма. Учись следить за языком, — но даже её поучительный и вроде как спокойный тон не смогли погасить бурю в груди Тома. Казалось, ещё чуть-чуть и он задышит огнём: Лейла была неаккуратна. В этот раз всё пошло не по плану: она всегда играла со струнами его терпениями дико, но осторожно. И сейчас задела одну, да так, что та порвалась. — И это говорит тот, кто мог заполучить мои воспоминания, но прокололся на последней фразе? — сощурилась она, еле сдерживая улыбку. — Говорит та, которая решила поболтать со старой знакомой Пасагальей и оказалась прибитой к стене, — выплюнул Том и по напряжению в воздухе почувствовал, что перешёл на совсем личное. До этого пытавшаяся сохранить спокойствие ведьма вытянулась, и близость между ними стала жечь лицо. — Я не имею права грубить своему прекрасному Лорду, — с силой сжав его запястье в ответ, разделила по словам Лейла и облизнула губы, — иначе он дёрнет за нитку, к которой привязана марионетка, слишком больно. Так что я воздержусь от огромного списка ситуаций, когда ты не смог вовремя заткнуться и портил всё, к чему прикасался. Но ты давай, продолжай. Скажи мне, что ещё я делала не так? Предъяви претензии, чёртов Господин. — Ты слишком забылась, — громко дыша, прохрипел не своим голосом Том и вцепился ей в тазовую кость. Она зашипела и толкнула его в грудь, но он и не заметил. Перед глазами поплыло от злости и безумного желания. — Хватит играть со мной, я не… — Ты сбился с темы, — Лейла сжала в кулаке его рубашку, как вдруг почувствовала пальцы, коснувшиеся галстука, и зрачки резко сузились. — Ты наверняка не договорил. Продолжай. Выскажи абсолютно все претензии. — Это слишком долго и скучно, надо оставить на другое время, — мрачно проскрипел он и сжал её побагровевшие скулы в руке, — Но сейчас могу открыть завесу тайны. Претензия первая, — он медленно провёл пальцем по горячим губам и вместе с ведьмой судорожно выдохнул, — каким чёртом ты делаешь так, что становится сложно дышать? — Не понимаю, о чём ты. Разъясни слабоумной кукле, — приоткрыв рот, томно прошептала Лейла, и дыхание её участилось. Рука легла на его запястье, но дальше не сдвинулась — ведьма натянулась по струнке и обмерла. — Претензия вторая: это платье. Оно идёт тебе. Настолько, что приковывает слишком много моего внимания. — А это уже только твои проблемы, — поднявшись рукой к подбородку, усмехнулась та и похолодела, — Я с самого начала говорила, что ты ничем не отличаешься от других парней. Животные инстинкты в тебе точно такие же: просыпаются, когда голодный взгляд цепляется за обтянутое тканью тело. Причём только малая его часть и… — Странно, что животные бросаются на всё, что движется. На всё легкодоступное. А я не дикий и не ищу лёгких путей. Я просто заслужил свою ведьму и каждую её часть. Не куклу и не тупую марионетку. Слишком низкие звания, я никогда тебя так не называл, — он сделал пару вальяжных шагов вперёд, заставив Лейлу попятиться к стене, и взгляд несдержанно очертил её формы. — Но ты же вроде говорил, что тебе никто не нужен? Даже эта ведьма и её жалкая поддержка, — приподняла бровь та и закусила губу. — Что же ты сейчас тогда делаешь, пристаёшь ко мне? Жалкое зрелище, а у меня голос громкий, могу и в окно закричать. Нет, ну серьёзно, что ты хочешь? — Тебя, — глаза ведьмы округлились раньше, чем он успел осознать сказанное. Но скрывать больше не было сил. Пальцы скользнули по плечам, и платье переместилось на стул, — Для вечно непонимающих: Я. Хочу. Тебя. — А если я — нет? — краснея за считанные секунды, попыталась ответить Лейла, но тело говорило об обратном. — Исключено, — Том вжал её в стену и жадно впился в алые губы. Грубо сжал запястья и с грохотом завёл их за голову. А потом Лейла наконец-то ответила на поцелуй, и в ушах зазвенели десятки колоколов. Да, она перешла все границы и последние минуты просто издевалась, напрямую унижая его, но сейчас стало плевать. Будет ещё время, и Том вернётся к привычной маске, и сделает всё, чтобы обыграть её. А на сегодняшний вечер границы приличного и тупые рамки стёрлись: трепет, с которым ведьма прижалась к его губам и стала расстёгивать пуговицы на рубашке, сносили крышу, и он никак на это не мог повлиять. Она была чёртовой пиявкой или ещё хуже, тем самым кристаллом — один раз залезла под кожу и теперь медленно сжирала его изнутри, перекрывая собой абсолютно всё. Доступ к лёгким, адекватные мысли и приливающую к низу кровь. Чёртова головная боль, и никакими зельями не залечишь. Том зарычал и углубил поцелуй, уже сам срывая с себя рубашку и заводя пальцы в мягкие, разлетающиеся волосы. Он признался: признался самому себе, что Лейла не была просто его будущей правой рукой. Ни черта не просто. Языки сплетались в танце, тонкие дрожащие пальцы скользили по его коже, и сама ведьма покрывалась мурашками. Лейла крепко обвила шею Тома и, со сдавленным вздохом прикусив губу, запрокинула голову, когда он стал водить мокрыми губами по ключицам. Дорожки украшали горячую шею и плечи, пальцы выводили на спине круговые узоры и царапали бока до ответного стона в губы: Том терялся, терялся в ней непозволительно быстро и безвозвратно, так что не знал, куда деть руки и постоянно сжимал талию в крепкой хватке. Залезал под лямку кружева, оттягивал бельё и непроизвольно шипел, из раза в раз изучая её заново. Лейла без сопротивления обвила его торс ногами и прошлась ногтями по плечам, разорвав очередной поцелуй. На мгновение они просто замерли и с громким дыханием смотрели друг в другу глаза, словно пытаясь разглядеть душу. Том остерегался этих трюков: он не знал, чего ожидать от ведьмы, и знал, что мог увидеть в этих серых блюдцах. Но ничего не было: ни сожаления, ни насмешки. Она была трезва и полностью понимала, с кем и что делала. Её щёки полыхали багрецом, а тело прижималось лишь ближе, пока оба гоняли воздух изо рта в рот. Лейла была желанной: всегда, каждый день, каждую ночь, когда злила, когда игралась с ним. Том упустил момент её взросления, и понять, когда она этому научилась, ему было не дано. Он лишь пожинал плоды уверенности и гордости, которую сам в неё и вселил. И всё закрутилось по новой: притихший огонь в их битве вспыхнул заново и обжёг глотку зашипевшими языками. Том дразняще прошёлся кольцами по ягодицам и с ухмылкой спустился языком к каркасу бюстгальтера. Её пальцы разворошили прилизанные волосы, и ведьма сдавленно выдохнула, двинув бёдрами навстречу. Поцелуи один за одним покрывали хрупкое тело, губы пропитывались каплями крови, а дышать становилось только сложнее. Как они в мгновение оказались у кровати, было сплошной загадкой: Том кинул Лейлу на подушки и стал медленно стягивать кружевные лямки, когда из окна дунул ветер, и разум на секунду отрезвился — он впервые ощутил, как сильно был заведён. Ощутил, как царапины на спине осыпали кожу мурашками, как в штанах жала возбуждённая плоть и вместо целостной картины перед глазами был только образ ведьмы. Если Том пойдёт дальше, весь план полетит к чёрту, а безразличное отношение к ней всплывёт правдой. Неприятной и полностью противоречащей его желаниям. Только послышался звон пряжки ремня и расстёгивающейся ширинки, он переселил себя и отстранился, придержав Лейлу за запястья. Та резко замерла и проморгалась, взглянув ему прямо в лицо. На лице проступила короткая ухмылка, и Том опустился на локти. — Скоро тренировка, — прохрипел он на ухо и перевернулся на бок, следя за остекленевшими глазами, — пора собираться. — Ты сейчас?.. серьёзно? — раздался шёпот, перешедший в шипение сразу, как Лейла повернула к нему голову. — Полностью серьёзно, — качнул головой Том и стал подниматься с кровати, подняв брови. — Что-то не так, ведьмочка? Хотела чего-то ещё? — Нет, — холодно отчеканила она, прихватив запасную одежду и двинувшись в ванную. И тут его осенило. — Была удивлена, как быстро ты успеваешь наиграться и иссякнуть. Том даже не слышал её: быстро подлетел к двери в ванную и перегородил Лейле дорогу, максимально естественно усмехнувшись. — Школьный староста столько сделал сегодня… и так устал. Ему явно нужно охладиться и расслабиться быстрее, чем кому-либо другому. — Конечно, женские выжидающие взгляды и лесть в сторону директора ведь так выматывают, — протянула та и раздражённо убрала его руку с проёма. — Спустись с небес хотя бы раз, пахать под презрительным взглядом будешь явно не ты. — Но комната то моя, значит, и правила мои, — он постарался пройти в ванную и закрыться, но Лейла нахмурилась и потянула его обратно. Ему ведь всегда было абсолютно всё равно на такие вещи, а она уж слишком хорошо это запомнила. Как не вовремя. — Том? — строго произнесла она. — Что ты там прячешь? — Своё желание встать под душ, — ляпнул он и взмахом руки еле ощутимо оттолкнул её в сторону. Но Лейла успела вцепиться в его руку и, пригнувшись, просочилась в дверь. — Мерлин, ты!.. Хмурость на её лице сменилась удивлением: а потом шоком и даже непониманием. Она проморгалась и тихо прочистила горло, будто проглотила что-то кислое. — Оу, — долетело до его слуха, и Том тут же пожалел, что не успел уничтожить это раньше времени. — А… это кому? Ничего вообще не говорю, мне просто интересно и… — Тебе это, тебе, только не начинай, — помрачнел он из-за осознания, что сейчас хочет перед кем-то оправдаться. Он всегда должен был оставаться лучше остальных, и после такого диалога запоздало дарить букет раскрывшихся роз? Том бы только опозорился, ведь они были должны прилететь утром, прямо на завтраке, чтобы опередить всех её дружков и нежданных кавалеров. Но всё пошло далеко не по плану, и злость на испорченный день была неописуема. — Ты уверен? — шепнула она, внимательно осмотрев сначала его, а потом и вазу с букетом. — Том, я же правда ничего не сделаю, если ты скажешь её настоящее имя, мне просто правда интерес…. — Селлитиль, вот её настоящее имя, — он устало выдохнул и осторожным движением обвил талию Лейлы. — Я знаю, что ты ничего бы не сделала, поэтому говорю правду. Мы же честные люди. Послушай, Лейла, в этом вовсе нет моей вины, когда я увидел, что пришло… — Спасибо, — внезапно раздалось под боком. Она склонила голову набок и ещё с минуту мягко водила пальцами по распустившимся бутонам, пока на лице медленно, заметно только для Тома проступала улыбка. Когда ведьма резко поднялась на носки и чмокнула его в щёку, он окончательно утратил понимание происходящего. — Я уже сказала, что тебе лучше копить на дальнейшие расходы, но всё равно спасибо. — Что? То есть тебе нравится? — Красивые, очень, — кивнула она и не соврала: серые глаза блестели каждый раз, как перемещались на цветы. Внутри Тома что-то неприятно сжалось. Он повернул её голову на себя, после чего мазнул языком по щеке и тихо, с неприятным комом в горле произнёс: — Они красные, Лейла. Ты терпеть не можешь красные розы. Поэтому я их спрятал и не хотел показывать: заказ поняли неправильно и не только привезли букет к обеду, но и перепутали цвета. — Это неважно, почему мне не может быть приятно и от этого? — невинно поинтересовалась она и дёрнула уголками губ вверх. Но всё хорошее для Тома закончилось: он до последнего верил, что её это как-то обойдёт, что силы останутся и он сможет использовать их. Но средиземский бог действительно оказался реален. И жесток. — Когда ты перестала видеть цвета? Когда всё вокруг стало… серым? — Лейла сжала челюсть и опустила взгляд, устало прикрывая глаза. — Во вторник ночью. Как только проснулась после кошмара. — А силы, они остались? Или ты не чувствуешь изменений? — Волосы не сохнут за считанные минуты и лохматятся, чтобы взять книгу, я встаю и иду к стеллажу, а не притягиваю её одним взмахом. Я не слышу переговоров в дальних углах, не слышу, как ты подходишь со спины и руки теперь не холодные, как будто я искупалась в озере. Раньше так было? Нет, — сухо отчеканила она и застыла с насмешливой улыбкой. — Я то думала, всевидящий Лорд всё это заметил и как нормальный человек решил не поднимать тему, уже поняв, что я ничем не пригожусь. Может хоть раз подумал, что смириться с этим сложнее, чем кажется, но да ладно. Ошиблась, бывает… Иди куда шёл, я уступаю, — бесцветно добавила она и отставила его руку в сторону. — Староста нуждается в успокоении нервов после разговора с одной крайне строптивой ведьмой. — Когда ты уже станешь рассказывать мне всё сразу? — Не вижу смысла. — Мы обговаривали это уже десяток раз! — Тогда ты давно должен был понять, что у нас никогда не будет полного доверия! — прикрикнула Лейла и остановилась. — Особенно, когда это касается моих личных проблем. Ты уже знал, что вскоре силы иссякнут — твоё оружие сотрётся с лица земли и останется только никчёмная для твоей армии волшебница. Так что не надо делать вид, будто до остального тебе есть дело. Хочется верить, что это так, но тебе никто не нужен. Не забывай свои же слова. Тошно от этого, Том, мог бы уже перестать скрывать от меня свою сущность. Вряд ли ты окажешься хуже Саурона. Дверь тихо прикрылась, и Том остался наедине с собой: холодным дымом его обняло знакомое чувство разочарования и цветы по щелчку осыпались пеплом в раковину.

***

— Ишь какой, за полцены хочет своё «как обычно»! — агрессивно вытирая стойку, буркнула Кэрол под общий хохот. — Может, мне ещё кусок мяса на какую-нибудь твою побрякушку обменять, а, обнаглевший старик? — Ведьмочка, успокой свою импульсивную хозяйку, слишком уж у неё плохое настроение, весь вечер портит, — хрипел с выступающими слезами Шайверетч и качал головой. А у Лейлы уже самой щёки горели от улыбки. Она осматривала привычную компанию колдунов с Лютного переулка и не могла перестать посмеиваться, придерживая Кэрол за плечи и отвлекая новыми клиентами. После крайне неприятного клиента, который вызывал отвращение одним своим пошлым взглядом, а потом напился «как последняя свинья», чуть не снёс стойку с алкоголем и оставил после себя ароматный шлейф канализации, настроение у неё моментально испортилось и полетело к позже упавшей посуде. Буйные клиенты здесь издавна не водились, просто потому что постоянные гости отлично знали правила: Кэрол позволяла жить своей жизнью, торговаться и веселиться с бутылками до тех пор, пока человек умел сдерживаться и вести себя адекватно. Не мудрено, что такое поведение ей не понравилось, и, когда излюбленная компания под вечер присела за ближние столики, шутки воспринимались в штыки. Кэрол постоянно фыркала, хмурилась и выплёвывала очередную ядовитую шпильку, совершенно не разделяя веселья Горбина. — Вообще-то не такой уж я и старый, — подметил тот и театрально поправил галстук, хрустнув шеей. — Пришёл в любимый бар, чтобы разделить радость с прибыли, а тут… этакие змейки. — Ради всего живого, ещё одно слово!.. — ударив тряпкой по столу, начала Кэрол. — Всё, молчу, молчу! Страшно то как, испытать на себе женский гнев! — задрожав, поднял руки Горбин и, помолчав пару секунд, сверкнул глазками. А потом хрюкнули и Мариэлла с Шайверетчем, и Рондаль с друзьями, что даже на губах Кэрол дрогнула ухмылка. Она приняла очередной заказ, после чего вернулась с кухни и мрачно добавила: — Вот если бы ты разделил со мной радость своими монетками, я бы тебе сразу две рюмки принесла, — оба резко сощурились и, не спуская друг с друга глаз, изогнули бровь. Татуировка бабочки на её ключицах взмахнула объёмными крыльями, а Горбин облизнул губы и ехидно хохотнул. — Хороша лиса, ничего не скажешь. И сколько уже было таких случаев, когда у кого-то день был создан из иголок и сглазов в спину — их жестокий юмор заставлял улыбнуться даже самых угрюмых. Никаких обид, драк или мести, в отличие от школы, где за один толчок можно случайно получить приглашение на дуэль после уроков. В такие моменты Лейла и вспоминала, как различать подростков от состоявшихся взрослых волшебников. Выходные как раз служили отдыхом от сплетен, оценивающих взглядов и прицела особо раздражительных персон. В голове резко всплыл образ Тома, и слишком весёлое настроение отошло на второй план. Тренировка с крайне честными высказываниями по поводу её промахов длилась век, атмосфера тишины и впившегося в спину взгляда выедала остатки самоконтроля мерной ложечкой. Ужасное ощущение, и несколько раз Лейла даже ловила себя на мысли, что было лучше, когда он реагировал на отлично пущенное заклятие хоть как-то. Не обязательно словами, обычно хватало мрачного, но довольного взгляда, чтобы внутри что-то трепыхнулось. С урока синдарина ей и вовсе хотелось сбежать куда подальше — за все полтора часа змей не задал ни одного вопроса, хотя обычно желал знать о каждой детали, и занятие закончилось гораздо раньше. В один момент Том просто прокашлялся, спрятал записи в тумбочке и ушёл в гостиную. И при всём желании спуститься к нему, отодвинуть карты и поговорить, Лейла сдержалась. Улеглась на бок и принялась изучать любимую книгу Рэйдена вдоль и поперёк, слыша лишь тихий скрип пера. То, что она один раз на носках подошла к открытой двери и наблюдала, как Том с понуренной головой что-то отрывисто вычёркивал, раздражённо откидываясь на спинку дивана и зарываясь пальцами в волосы, можно и пропустить — он не обязан знать, насколько большой ком застревал в её горле после каждого конфликта. Лейла никогда не признавалась, но, Мерлин, она была так наивна, аж смеяться хотелось. Скрытая надежда, что каждая их ссора будет последней, разгоралась мелким пламенем и также быстро тухла. И было правда жаль — очень. Сейчас же ситуация вовсе повернулась так, что Лейла оказалась виноватой. Так казалось, так чувствовалось, будто Тому было не всё равно, а именно обидно, хотя она его никак не оскорбила, сказала всё по существу. Лейла прыснула и перевернула страницу, тряхнув головой — Реддл и обида не сочетались. Только легче от этого факта не становилось: особенно, когда усмешка на губах скомкалась и думать о его отношении к ней стало противно. — Ты хотела о чём-то поговорить? — в глаза ударил приглушённый свет, и отошедший к углу стойки Горбин скосил взгляд на Лейлу. Высушенный стакан неспешно опустился на столешницу, а руки в сомнениях зависли в воздухе. — Да, — всё же вымолвила она и настороженно осмотрелась. — Если в вашем плотном графике найдётся время, было бы очень хорошо. — Ну так чего ждём? — натягивая мантию, прохрипел тот и двинулся к выходу. — Я надеялась, график не настолько плотный. Ну что? Смена только через двадцать минут заканчивается. Подождите, пожалуйста. Тем более я заметила, что вам здесь весьма нескучно, — в тёмных глазах проскочила усмешка, и спустя минуту раздумий Горбин глухо шлёпнулся обратно на место, предварительно громко вздохнув, мол его это затрудняет. — Только, если нальёшь ещё. — Любой каприз за ваши деньги, — пожала плечами Лейла и вытянула блестящую рюмку. — А ты, я смотрю, влилась в атмосферу торговли. Теперь всё только о деньгах, да о деньгах… — Ну так, есть, с кого брать пример, — она ухмыльнулась и, выставив рюмку вперёд, шепнула: — А на самом деле, я просто настраиваю вас на спокойную и дружескую атмосферу, ибо торговаться за каждое ваше слово я не планирую. Оба же знаем, что у меня ни шанса на победу. — Услада для ушей, — негромко протянул он и прикрыл глаза. — Отсчёт пошёл. Весёлые песни по радиоприёмнику стали сменяться более спокойными и монотонными, посуда на кухне зазвенела громче, а колдуны начали активно заполнять самые большие столы. Конечно, уходить ей нужно было именно в это хорошее время. Обычно это были долгие прощания со знакомыми, после чего Лейла заходила в уборную за кухней и аппарировала к себе в комнату. Но мысли неспешно пройтись по тёмным улочкам и найти себе приключений на пятую точку с каждыми выходными манили всё больше, и сейчас появилась причина. — Не хочешь испробовать? — Откажусь, — отмахнувшись от табачной трубки, сказала Лейла и плотнее укуталась в свитер. Горбин не особо горевал: пожал плечами, зачерпнув побольше дурмана, и с блаженной улыбкой выдохнул. — Твоя потеря. Так что за тема? Хочешь кого-то проклясть? Отомстить тонким способом? Или просто с дядей Горбином поговорить о жизни хочешь? — Конечно, интересно было бы последнее, но все мы занятые люди, уж слишком много времени у вас отниму, дядя, — спокойно рассудила она и, напряжённо выдохнув, облизнула губы. — Я хотела поговорить по поводу вашего помощника. Тома. — Реддла что ли? Ах, точно, вы же с одного курса. Мариэлла с Рондалем часто трепались о ваших этаких связях, да и сам он упоминал тебя. Сказал, что Белая Виверна хороша, если не брать в счёт молоденькую и необученную официантку, — хохотнул тот и сделал очередную затяжку. — Представим, что я этого не слышала, — Лейла на мгновение поджала губы и как можно спокойнее продолжила: — И как он вам? Хорошо работает? — Что уж скрывать, один из лучших работников. На аукционах всегда выкупает нужные вещички, несмотря на огромную конкуренцию, клиенты оставляют хорошие отзывы… интересный пацан, главное, хитрый и находчивый. Ох, и обаятельный, даже старые извращенки клюют на его внешность, а если уж он начинает подыгрывать, то столько монеток капает мне в карман, эге-ге! — посмеялся тот и расслабился, даже не заметив, как её ногти впились в ладони. — Кстати, он же скоро должен вернуться в магазин после очередной сделки, — напряжение ударило в тело, и Лейла тут же помрачнела. — По поводу сделок. Знаю, у вас много знакомых и связей, может, не всех помните, но вдруг… вы знаете, кто такая Хепзиба Смит? — А как же! Знаю, конечно. Собирает артефакты, с аукционов выходит с полупустым кошельком и повозкой товара. Да и сама коллекционирует, постоянно стараюсь подсылать к ней побольше своих людей, чтобы убедить её продать что-нибудь, да подешевле. А что, покусилась на мой кусок мяса? — Я не такая кровожадная, сэр, — усмехнулась она, — Я хотела просто попросить вас как… ну, мы с вами не близкие друзья, но как хорошего и доброго дядю Горбина, — тот заинтересованно скосил голову и изогнул густые брови. — Раз у вас много помощников и есть кому дать в руки сделки с Хепзибой, не могли бы вы не пускать к ней Тома? — А это ещё почему? Я без пояснений сделаю всё с точностью наоборот. — Не могу, сэр. Я даже сама себе объяснить, какого чёрта это сейчас делаю, не могу, — призналась Лейла, сбавив громкость и придав голосу нотки задумчивости. — Но я бы не стала беспокоить вас просто так. Скажу лишь, что это небольшое предупреждение. — Это какая-то угроза? — насторожился Горбин, резко убрав трубку. — Ни в коем случае. Наоборот… понимаете ли, есть встречи, которые забываются, а есть те, которые многое меняют. И так как Том напрямую связан с вашим бизнесом, любая его ошибка может отразится на вас. Не говорю про удавшиеся сделки, он и правда очень убедителен. Но Хепзиба… к ней нужен подход взрослого и мудрого хитреца. А Тому пока, к сожалению, не хватает опыта. Было понятно, что продолжительная тишина со стороны Горбина приводила все его мысли в порядок. Он задумался — Лейла только этого и добивалась. — У вас спор какой-то? Кто дольше продержится в Лютном? Ну нет, прости уж, но Реддла я не уволю. — Избавьте, я об этом даже не думала. Так устранять конкурентов слишком скучно, — добавила она с гордой улыбкой, чтобы рассеять последние сомнения своего решения. И только Горбин вышел из оцепенения и хохотнул, вся её уверенность разлетелась на осколки, как зеркало в комнате. — Добрый вечер, сэр, — колокольчик в лавке слева, видимо, оглушил её изнутри. Она и не заметила, как подошла к лавке Горбина, зато от его присутствия буквально скрипнули кости. Том заложил свёрнутый конверт в сумку и расправил мантию, почтительно склоняя голову. И кидая секундный, но самый мрачный из всех возможных взглядов в её сторону, так что Лейла сдержала волну мурашек. — Здравствуй, малец, — хлопнул тот его по плечу и нахмурился. — Ну что? — Всё прошло отлично, мистер Вольтэр обещал навестить вас и… — За сколько отдал? — замахал руками Горбин, не особо волнуясь о таких деталях. А Том лишь дёрнул бровями и ближе наклонился к низкому старику. — Тридцать галеонов. — А начальная ставка этого хрыща? — Девяносто семь, — Горбин довольно присвистнул и стал говорить о трижды сниженной цене, пока Том согласно кивал, улыбался и не моргая смотрел ему в душу. Читал его мысли. Лейлу бросило в дрожь: она сглотнула и сделала тихий, маленький шаг назад. Ну не попрощается с Горбином, не беда, страх из-за картины, как губы Тома дрогнули, а щёки на секунду втянулись, действовал на неё сильнее любой вежливости. — Надеюсь, зеркала прибыли в целости и сохранности. — Конечно. — И проблем ты себе не нажил? — Вовсе нет, я нашёл подход и придерживался проверенной тактике и… и я бы попросил, Лейла, подождать своего однокурсника, а не пятиться назад с целью оставить его здесь одного, — голос запершил сердитыми нотами, а её ноги как-то слишком внезапно прилипли к плитам. Том спрятал палочку и обаятельно улыбнулся. — Извините, сэр, просто кто-то слишком спешит с порт-ключом обратно в школу. Хотел узнать по поводу следующего договора. Вышлете его зачарованным письмом или мне прийти завтра? Лейла осторожно наклонилась к ботинкам и рывком оторвала ногу от земли, сделав шаг назад. Но, коснувшись второй, почувствовала, как обе ноги прилипли снова, и за осознанием последовало жужжащее в ушах раздражение. Словно из-за сопротивления её вдавило в землю лишь сильнее. Чёртов змей подсмотрел идею у Джорджии и теперь даже не смотрел в сторону Лейлы, ни капли не сомневаясь в своём решении. — Товар уже Карактака? И деньги тоже он тебе вручил? Ну смотри у меня, братец, если спросонья дал хоть на монету больше!.. — захрипел Горбин и помчался в лавку, чуть ли не снося дверь. Том не разворачивался, чтобы проводить его: колокольчик перестал звенеть, и на тихой узкой улице разлетелись звуки шагов. Пять вальяжных, растянутых стуков, и его фигура в брючном костюме возвысилась над ней, как над мышью в углу. — Убери чары, и мы пойдём обратно в… — Я увидел весь ваш разговор, — рёбра неприятно закололо, а голос наедине с ней стал ещё грубее, чем вчера. Пытаться строить из себя слабоумную был не вариант — не те люди бодались. Лейла неотрывно смотрела на равнодушное лицо и не позволяла себе даже сглотнуть, чтобы не выдать ходящих мурашек. Надежды не оправдались и Том как всегда перешёл личные границы. Резко выперли его желваки, и без задней мысли Лейла трансгрессировала к каминной сети: улица встретила её так же молчаливо и мрачно, но только в этом мраке и можно было скрыться. Хотя монстры просыпались именно под вечер. — Какая ты маленькая и жалкая, когда пытаешься убежать от меня. Она даже не вздрогнула. Чёртов голос Тома узнаётся из тысячи, хоть глаза выколи, а прилетевшее в спину тепло спутать с чужим было уже невозможно. Ну или это просто разгоралось её напряжение. Его пальцы проходным движением взялись за тазовую кость и развернули Лейлу спиной к стене. Темнота была слишком густой, чтобы увидеть глаза Тома, и в сочетании с бледным белым лицом выглядело это пугающе: ни зрачков, ни радужки, только склера и пляшущие в ней черти. — Но дорогая моя, время твоих поучений закончилось. Теперь лекцию ведёт мистер Реддл, и ты обязана выслушать её со ртом на замке, — холодные кончики пальца коснулись лезущей на глаза пряди, разряд пробился даже в вену на шее, но Лейла и мускулом не дёрнула. Из пересохших губ вырвался издевательский смешок, и знакомый кончик палочки стал вырисовывать на ключицах узоры. — Проникнись атмосферой и побудь мной — винить во всём меня и поучать жизни, критикуя каждую эмоцию, которую я не контролирую, считается только твоим увлечением. — Марволо, я… — Ох, так теперь я Марволо? — тёплая палочка вжалась в горло, и лица их отделяли теперь какие-то миллиметры. — Все эти месяца сидела в кустах, как умница, и молчала. Ни слова ни мне, ни кому-либо другому, всё держала в себе, всё копила и вела себя тихо. А сейчас что? Откуда взялся тупой синдром спасателя, а? Я уже привык к твоему безразличию ко всему и ко всем, что не касается тебя, а ты решила сделать сюрприз и удивить, как трогательно. — Мне не всё равно на… — Но завязывай с этим. Шут из тебя отвратительный, — прошипел Том и на попытку вырваться вдавил её в стену. — И больше не смей лезть в мои дела, ведьма, иначе я засомневаюсь по поводу своего выбора и стану бешено сопротивляться влиянию, которое ты на меня оказываешь, — шея горела от дыхания, а ему от переизбытка агрессии словно жгло глотку, сподвигая выплеснуть всё ей на лицо. Может, она и заслужила. Лейла вообще не поняла, как пришла к мысли отодвинуть Хепзибу подальше от Тома. Просто мысли, что из всех трёх коллекционеров артефактов ей он интересовался больше всех, не давали покоя. Том никогда не тратил время понапрасну, особенно на безымянных людей. А Лейле, видимо, так захотелось починить своими руками хотя бы что-то, что быстрее всего мозги бросились бежать ставить Волдеморту палки в колёса. Уничтожить крестражи, убить его она не могла, направить на путь светлый или переубедить оставалось бессмысленным. А сейчас что? Попыталась незаметно провернуть очередное доброе дело и снова была прижата к стене, и снова была сдавлена в грубой хватке с шипением в лицо. — Я вдобавок к своим делам и проблемам разгребаю и твои, а ты захотела всё испортить. Слава Мерлину, Горбин наплевал на твоё предостережение и уже вскоре забыл о словах. Тебе просто повезло. Нет, ну я просто не могу поверить… тебе делать нечего? Или стало настолько завидно, что хоть кто-то может удержать ситуацию в руках? — фраза стихала одна за другой, и чем дальше Том заходил, тем быстрее внутренняя эйфория после работы гасла. Лопалась рождественскими огоньками, и взгляд уверенно терялся в двух плитах. Над ухом раздался раздражённый вздох, и Том, наконец-то поняв, что запугивание палочкой уже давно не работает, притих. — С чего вдруг появилось желание нарушить мои планы? Но она не ответила, тишина затягивалась, и даже силой возвращённый взгляд в его глаза не реагировал на вопрос. — Я не буду отвечать. — Обоснуй. — Я сама себе до конца ответить не могу, а говорить это тебе? Чтобы у тебя появилась ещё одна тема для манипуляций? — У тебя же был какой-то план… и до сих пор точно есть, — Том задумался и похолодел. — Это ведь он? — Какой план?.. А-а, тот, — протянула Лейла и внезапно для себя улыбнулась, поджав губы, — нет, совсем не то. Том пилил её пристальным взглядом и анализировал всё услышанное, не позволяя сдвинуться ни одному. А потом цокнул и посерьёзнел. — Твоё счастье, что у меня слишком много дел, чтобы разбираться в твоих секретах. Но я могу отложить планы. Могу захотеть узнать, и я с лёгкостью всё узнаю, как узнал сейчас. Подумай сразу, — наклонился тот к уху, — что бы ты выбрала: спокойно рассказать мне самой или помучиться под Круцио в гостях у Василиска. Мне кажется, ты… Но Том резко запнулся и нахмурился. — Что смешного? — фыркнул он на услышанный смешок. Лейла каждый день заново продолжала защищать своё достоинство, ибо методы его стали в разы тоньше, и честно, она уже чертовски устала. Обещала себе молчать и играть в дурочку, но не сдерживалась и пыталась зацепить Тома когтями, да поглубже. В этот раз почти получилось, но он решил продолжить сам, а не отвечать Лорду — грех. — Мне кажется, ты забываешь, с кем имеешь дело, Том, — положив руки ему на грудь, выдохнула Лейла. — Лучше вспомни, где ты многоуважаемый староста-отличник, а где — маленький и не умеющий сдерживать эмоции мальчишка. Да, может, мне стоило продумать разговор с Горбином тщательнее, чтобы ты не узнал… но я не жалею о попытке. А тебя попрошу хоть немного уважения в сторону старшего. И подумай, действительно ли твоя угроза звучит так страшно, как хотелось бы? Щенок. — Уважение распространяется в две стороны!.. — прошипел он и обмер, когда палец Лейлы накрыл губы. Её глаза уловили за высоким плечом нехарактерный чёрной улице блеск, и взгляд скользнул в сторону. — Палочка в руке. Что нужно: лёгкие чары или заклятие? — Ничего. Хотя нет… придержи палочку на всякий случай, но не напрягайся. — Сложно после твоей реакции. — Просто боялась, что уже галлюцинации, — она ещё раз проморгалась, и руки медленно съехали с его пиджака. Но нет, любимый друг и правда оказался реальным и продолжал стоять у дома в другом конце улицы. Так: в тени фонаря с поднятой в небо головой и скромненько заложенными за спину руками. Даже с ахроматопсией* отличить важный стан и серые на фоне стен волосы Грин-де-Вальда оставалось более чем возможным. Лейла прикрыла глаза и зажмурилась, но ничего не услышала: тёмная аура не теплилась со всех сторон, не связывалась с похожими. Привычное тепло исходило только от Тома, а горячие, расслабляющие каждый нерв нити тянулись именно из глубины улицы, больше ни откуда. Грин-де-Вальд — самый разыскиваемый и страшный волшебник, пришёл в чуть ли не центр Лондона без подмоги. Хотя она ему никогда нужна и не была, но всё же. — Как я выгляжу? — расправляя мантию и вовсе не глядя на Тома, поинтересовалась Лейла. — Как обычно? — Сойдёт, — она прочистила горло и уверенно двинулась вперёд, когда запястье накрыла холодная ладонь. — Нет, — помотал головой Том. — Ты туда не пойдёшь. — Это уже не тебе решать, — ледяным тоном отчеканила она и резко моргнула. — Либо мы идём туда вместе, и ты подвергаешь свою пятую точку опасности, либо нормально отпускаешь меня и возвращаешься в школу, продолжая спокойную жизнь. — Я подвергаю опасности себя? — Том усмехнулся и медленно притянул её ближе к себе. — Я хочу развидеть, как ты теряешь своё зрение и разумные мысли. Именно за тобой гоняется добрая шайка в надежде приструнить, мне они или он вообще ничего не сделают. И сейчас, как свидетель, я только помогу тебе. Но за тобой должок. — Марволо, — резко встретившись с его глазами, шёпот протянула Лейла и покачала головой, пытаясь убить последнюю неуверенность. — Я лично прошу тебя: не упрямься и иди обратно в школу. Я не сомневаюсь в твоей силе и бесстрашии, но речь не об этом… — Тогда не вижу проблемы, — оглянувшись на трущего переносицу Грин-де-Вальда, Том нахмурился и фыркнул, но был вовремя остановлен. — Подумай ещё раз и вспомни первую встречу с ним. Уже к тому моменту Грин-де-Вальд знал почти всю информацию обо мне и мог сыграть на страхах. И сыграл, создав иллюзию чего-то важного для меня. Как ты помнишь, это ни репутация, ни оценки, ни даже спокойная жизнь. Кто это был? — Я, — спустя пару секунд тихо вымолвил тот и поморщился, будто проглотил что-то горькое. Лейле захотелось просто отрезать себе язык и стереть память: она не хотела скрывать хотя бы от себя, что видеть такую реакцию было неприятно и даже слишком. Но Тома это уж точно не заботило. Она ведь для него никто и ничто. — Впрочем, не знаю, зачем я тебе это сказала, ты даже ему не поверишь… Просто уходи и не усложняй ситуацию. Пожалуйста. И идти вперёд, навстречу совершенно непредсказуемому мужчине с сотней козырей в рукаве, на удивление, уже не было страшно. Настороженность или неуверенность не сдавливали грудь в тиски, как было в первый раз — хотя, казалось бы, сейчас Лейла полностью обезоружена. Слава Мерлину, Грин-де-Вальд об этом не знал, зато наверняка прекрасно помнил её силу в действии. — Звёзды светят ярче обычного… — раздался приглушённый голос со слащёнными нотами. — Красиво, не так ли? — Безумно, — и глазом не поведя, согласилась она и сложила руки под грудью. — Красивее этого блестела лишь кровь вашей подставной кошки, — его усики дёрнулись вверх, и голова неспешно склонилась в её сторону. — Все эти дни было интересно узнать, каким же способом вы умертвили моего лучшего шпиона. Если кровь, значит явно не зелёненький луч Непростительного. Какое-то Чёрное заклятие? Пыточное? Или подручные камешки? Последнее больше походит на истину: не думаю, что покладистая ученица так легко выдала бы свои познания в Тёмной магии, так ещё и на школьной территории! Нонсенс, если так, ты меня очень удивишь, — вальяжный шаг в её сторону, и пронзительный чёрно-белый взгляд сместился за спину. — К сожалению, могу только разочаровать. Обычный клинок. — Владеешь холодным оружием? Ух ты, как интересно. Насколько хорошо? — Смогла откинутой к дереву попасть удирающей кошке в хребет. — Даже так, — выпятил губы Грин-де-Вальд и поражённо качнул головой. — Жаль его, конечно. Светлая память… — Я чувствую чары вокруг этого места. Дайте угадаю, иллюзия? Для внезапных прохожих здесь будет пустая улица? Ну и отлично, я то уж думала, что вы сами хотите сдаться Министерству, — устало выдохнула Лейла, почувствовав сзади до скрипа в зубах ненавистное дыхание, и улыбнулась, открывая руки. — Надеюсь, я правильно поняла ваше желание поговорить. Как видите, палочка моя в кармане, а дорогой Марволо всё знает и до сих пор не сдал ни меня, ни вас. Вас, разве что, может спугнуть моя бодрость, энергия и желание влезть в драку, — с каменным лицом проговорила она и лениво помахала кулаками. — Конечно, милая моя, всё правильно. Ты всегда понимаешь меня с полуслова, — внимательно оглядев Тома с ног до головы, протянул Грин-де-Вальд и приподнял уголок рта. — Поговорим на разносторонние темы или предпочитаешь сразу подойти к сути?.. — При всём уважении, сэр, я явно дала понять, что отказываюсь хоть как-то влезать в вашу политическую войну. Сделаю вид, что ваш анимаг под лезвием у горла не растрепал мне настоящих намерений и планов заполучить моё кольцо, а потом и меня в качестве советчика, и спрошу ещё раз. Вы — человек явно умный и очень даже слышащий, но почему-то снова хотели встречи. Значит, на этот раз что-то ещё? Чего вы хотите? Белые расчёсанные усики смялись ломаной линией, и в ухо прилетело манерное цоканье. Грин-де-Вальд скучающе осмотрел камни под ногами и вздохнул. — Как же любимые помощники скатываются с пьедестала… интересно было бы услышать оправдания Энтонуса, каким образом хрупкая дама придавила его, так ещё и успела достать нож. Вот поэтому даже своих людей время от времени нужно проверять и менять. И я был бы безмерно благодарен, если рядом со мной оказалась такая мудрая волшебница. — Льстите? — На удивление, нет, может, чуть-чуть приукрашаю, — поиграл бровями тот, не отрывая взгляда. Казалось, от длительного зрительного контакта начали слезиться глаза, но Лейла сдержалась и со вскинутой головой попросила продолжить. — Мне хватило одной встречи, чтобы понять твои чистые помыслы и нежелание марать руки. И я понимаю, прекрасно понимаю тебя. Но потенциал в тебе огромный, и твоё нестандартное мышление, новые идеи и вообще взгляды на мир… могут многое изменить. Мягкий шёпот разносился по зачарованной территории, стучался об землю и закручивался над головами. Геллерт сочился уверенностью, его руки порой выпускали чёрные искры, а волосы очерчивались еле заметными нитками-тенями. У Тома было так же, даже сложно сказать, кто был пропитан Тёмной магией больше. Раньше Лейла только чувствовала это, знала как факт, как само собой разумеющееся, а сейчас научилась видеть магию. Каждую деталь, каждую искру, раньше скрывавшуюся от взора под яркими цветами. Чёрно-белый мир открывал свои границы и поражал обилием тёмных оттенков. Лейла видела всё и одновременно ничего. — То есть я, которая не планирую и слова лишнего сказать светлому и всеми любимому Альбусу Дамблдору, — губы его еле заметно дрогнули, — вдруг захочу разговаривать о жизни с его главным врагом и человеком, пославшим какого-то мужика следить за мной даже голой, а потом докладывать об этом? — она звонко хохотнула, и лицо резко вытянулось. — За кого вы меня принимаете? — Лейла, дорогая, это не моя вина! Я никак не мог думать, что ни Фрэнк, ни Джорджия не справятся с такими простыми вещами, как втереться тебе в доверие или вывести на эмоции. Оказалось, это на самом деле сложно, ибо ты девушка у нас не самая общительная и легкомысленная. Но ты была и остаёшься такой неизученной, интересной, что я не мог упустить шанса найти о тебе информацию. И это был единственный способ, мне жаль, — взгрустнул он, после чего хлопнул в ладоши. — Я уверен, я смогу искупить свою вину, потому что вместе у нас будет очень и очень много времени. Я не буду принуждать тебя идти на кого-то с палочкой, не буду приказывать сражаться за меня. Но услышать твою точку зрения, твои идеи и мысли мне уже не терпится. Только представь, сколько всего ты сможешь изменить. Многое будет буквально в твоих руках, потому что своего советчика и создателя планов я буду упоминать в каждой речи. Люди будут благодарны тебе, а ты тем временем никого не предашь и останешься собой. Никаких клеток, пыток и цепей, свобода, тренировки, хорошее питание — курорт, а не жизнь! — израненная морщинистая рука скользнула по волосам и заправила прядь за ухо. — Что думаешь? Не пришлось даже оборачиваться, чтобы услышать тихие рыки и понять, что Грин-де-Вальд тщательно заклеил Тому рот, а тот избавлялся от заклинания каждые несколько секунд. Пытался снова взять ситуацию в свои руки, хотя его это не касалось от слова совсем — видимо, мальчишка был уверен, что Лейла не справляется. Что слова Геллерта подействовали, её мозг затуманивается и никто кроме него не может это остановить. Но она была трезва, даже слишком и всё отлично понимала. Просто ни черта не испытывала, её не тянуло, слова не вызывали двоящихся мыслей — они просто пролетали мимо ушей сплошным текстом. Манипуляции и сладостные речи были в прошлом, Лейла слишком натерпелась этого, чтобы хоть как-то реагировать. И Грин-де-Вальд понял — оценил приобретённое качество слишком быстро. Хрипота ушла, а вместе с ней с лица стёрлись доброжелательные искорки. — М-да… — шепнул он задумчиво и облизнул кровавые губы. — Мой ответ остаётся прежним. Но так, ради интереса: что же вы со мной тогда сделаете? Наверняка у вас есть план Б, знали же, какие подростки сейчас гордые. Не молчите, сэр, говорите, как есть. Убьёте? Украдёте или подставите в каком-нибудь деле? Вы ведь не будете слушать жалкую школьницу, если её мнение пойдёт в разрез с вашим, — она сделала уверенный шаг вперёд и, подняв голову к Грин-де-Вальду, сверкнула глазами. — Вам ведь нужно это кольцо. А раз оно так просто не снимается, нужно заманить меня, да поглубже. И, поскольку по поводу кольца я Вам в очередной раз откажу… что же вы сделаете? — Ничего особенного, — пожал плечами тот и пожурил губами. — Я просто расскажу, чем же ты интересуешься. И вряд ли школа Хогвартс изменила правила, чтобы позволять школьникам работать в Лютном переулке и знать тему крестражей от начала и до конца, — внутри Лейлы органы резко сжались в квадратную коробку с острыми углами. — А потом всё просто: исключение, скитание по Британии в поисках жилья и ты снова у нас. Только моё предложение со сказочной жизнью уже будет не в силе, — он наклонился к уху и промурчал: — Не зря же ты так вцепилась в обычное, не самое красивое украшение. Попробуй доказать обратное, не получится. — Я уже объясняла его значимость, что вы?!.. — клацнула челюсть, после чего последовал тяжёлый вздох, и Лейла резко мотнула головой. — То есть кольцо? Если я отдам его вам, вы оставите меня в покое? Грин-де-Вальд на пару секунд оцепенел. Быстро заморгал и нахмурился, оглядев и её, и Тома ещё несколько раз. — Это было так просто?.. В смысле: сдержишь слово, сдержу его и я. Но ты ведь осознаёшь, кто я и что шутить со мной не стоит? — Да какие шутки, — отмахнулась она и склонила голову набок, — только ответьте на вопрос: вы думаете, что в кольце есть сила? Хотите заполучить её раньше любого другого, или просто сделать себя более непробиваемым? — Однозначно, у украшения слишком сильная аура, чтобы оно было обычной барахолкой. Оно разговаривает, проникает в мысли. — И в ваши тоже? — удивилась Лейла, но Грин-де-Вальд красиво ушёл от ответа. — Дополнительный туз в кармане не помешает никогда. Особенно, когда возраст уже становится проблемой. — Отлично, я вас поняла. Мы договорились: кольцо меняем на покой? — Лейла, — раздался грубый шёпот Тома, но она лишь устало упала ему руки и приложилась щекой к груди, сама не осознавая, как ищет там последнюю уверенность. Секундной переглядки со змеем хватило, чтобы понять его шок, но уже было поздно. — Мы договорились? — С двумя условиями, — тут же хитро скосил глаза Грин-де-Вальд. — Одно ваше, одно моё, — он мрачно приподнял брови, но мазнул языком и уступил ей слово. — Я не хочу нести ответственность за вашу возможную смерть, — его чёрный глаз приоткрылся и чиркнул огоньком. — Именно поэтому прежде, чем отдать эту золотую прелесть, я расскажу вам все его плюсы и минусы, расскажу историю и правильное обращение, а вы в свою очередь выслушаете до конца. Что? Конец условия, ваша очередь. — Умные люди мыслят одинаково. Я сам хотел узнать это, — медленно кивнул самому себе Грин-де-Вальд и чересчур резко отдёрнул рукав. — Второй пункт: если ты соврёшь, что-то недоскажешь или сбежишь, я вернусь за тобой. И твоя жизнь тихо и плавно… — Превратится в ад, я уже слышала это. От него, кстати, — улыбнулась Лейла, тыкнув пальцем в Тома. — Не только твою. Возможно, что-то произойдёт с мисс Круз, а может, с мистером Уайтом… кто знает, кто знает, — шепнул он с грустинкой. — Просто будь готова, что между нами всегда будет царить правосудие. Уж извини, я так привык. Так что лучше не совершай глупостей. — Как скажете, сэр, — улыбнулась Лейла и протянула руку. Израненные морщинистые руки, помедлив, потянулись вперёд и крепко сжали её ладонь в рукопожатии. По коже скользнули тонкие верёвки и тут же распылились в воздухе. Договор, хоть и слабенький, состоялся, и казалось, только Лейла понимала смысл происходящего. Том будто готов был взорваться от непонимания и напряжения, а Грин-де-Вальд просто не верил. — Извините, — несдержанно прыснув, она прикрыла рот, — не воспринимайте в свою сторону. — Ты уверен, что её можно отпускать в это место одну? — Грин-де-Вальд скосил взгляд на Тома и причмокнул. — Она не пьёт, поэтому трезва. К сожалению, — раздался безжизненный голос над ухом, на что Лейла хмыкнула и аккуратно взяла его за руку. Чтобы успокоиться и не сдать своих позиций. Но было так смешно, чертовски смешно. Не с догадок Грин-де-Вальда, они то как раз были более чем правдивы: хотелось хохотать от людской уверенности, что они смогут удержать эту силу. Что кольцо страшнейшего существа Средиземья подчинится им. — Так мы будем стоять здесь и вершить сделки прямо в центре жилой улицы? — Если ты не против, я бы хотел уединиться в другом месте. Безопасность превыше всего. — С удовольствием, Марволо идёт с нами. Можете прихлопнуть его по дороге или отобрать палочку, мне всё равно. Главное, чтобы вы не сомневались в моих честных намерениях покончить с этим всем. Грин-де-Вальд сомневался в реальности происходящего, чем только больше напрягал Лейлу. Она оставляла звериный страх в недрах души и просто молилась на хороший конец. Ход назад уже был перекрыт. — Можно вопрос? — резко оттянув предложенную руку, шепнул Грин-де-Вальд. — Что послужило причиной твоих последних действий? Убиваешь на школьной территории, продолжаешь работать в Лютном переулке, а теперь без задней мысли готова пойти со мной куда угодно. Расскажешь секрет такой уверенности? — Это не уверенность, сэр, — уголок губ пополз вверх, и Лейла вылезла из объятий Тома, который сам решил ввязаться в этот разговор: — это отчаяние. Мне жаль, мистер Грин-де-Вальд, что вам придётся услышать подростковое нытьё, но я так устала, — она протёрла слипающиеся глаза и ещё тише продолжила: — Последние месяца можно назвать сплошным кошмаром, и после каждого происшествия, как падение с башни, вечная слежка или выбросы магии, я напрягалась всё больше. А эта настороженность, вечная бдительность копилась во мне так долго и так незаметно, что начинала засорять лёгкие и гнить… и что сейчас? После весёлой встречи с вами и самого важного — вскрытия, кем на самом деле оказалась Лапта, защита от окружающих просто рухнула. Мои поздравления, сэр, вы смогли шокировать меня настолько, что я теперь не замечаю, кто мне друг, а кто враг. Это паранойя. Лицо Грин-де-Вальда не выражало ни капли эмоций, и лишь белые усы время от времени дёргались. Он неотрывно смотрел ей в лицо с лёгким прищуром, и нечитаемый взгляд медленно, но стремительно разгорался искрами. Вот только опознать эмоции настоящего Тёмного мага Лейла даже не пыталась — до такого уровня она ещё не дотянула. — Не важно, кто подходит ко мне со спины, я всем могу выломать кости или ранить. Не важно, сколько раз я прочистила комнату от любых подозрительных вещей, я больше не произношу ни слова в её стенах. Однако, даже здесь можно найти плюсы. Я не верю, что хотя бы что-то правда, и мне от этого хорошо. Если это окажется сном, я посмеюсь, если вы окажетесь иллюзией, я даже не пискну с вопросом, как так произошло. Искать ещё день меня точно никто не будет, ну а дальше школа не станет разбираться и тихонько прикроет дело пропавшей ученицы, ибо проблем у них и так хватает. Поэтому, если что, у вас будет ещё много времени, чтобы скрыть следы и скинуть всё на любого прохожего. Ну что, идём? Грин-де-Вальд постоял-постоял, буравя Лейлу переливающимся взглядом, а потом резко смягчился и снова протянул руку. Одна её ладонь мягко прошлась по коже Грин-де-Вальда, и всё лицо максимально естественно расслабилось, пока пальцы второй руки вцепились в костяшки Тома, как в единственный спасательный другой. Все трое трансгрессировали и ноги шлёпнулись в грязную лужу. Небо заслонили кроны деревьев, и пред лицами предстал маленький, словно картонный дом. Прогнившая крыша, покрывшиеся мхом оконные ставни — хижина в гуще леса явно было не самым защищённым местом для такого человека. — Так вы официально вместе? — исподтишка взглянув в их сторону, поинтересовался Грин-де-Вальд, подходя к двери. — Поздравляю от чистого сердца. Ох, сколько же слёз из-за вас она выплакала, молодой человек, — подул леденящий душу ветер, замок громко крякнул, и в окне резко загорелось пламя. Дышащий огонь вспыхнул в траве по начерченному кругу, закрывая дом во весь рост, как уже через секунду всё погасло, и только копоть медленно рассеивалась в воздухе узорами, пока полностью не исчезла. Руны — самые настоящие руны далеко не первого уровня. Том напрягся, пытаясь скрыть интерес к видениям, всё это время не поддававшимся его взору и вечному контролю, как Грин-де-Вальд с улыбкой развернулся к ним и добавил: — Это же каким идиотом надо быть, чтобы из раза в раз упускать столь потрясающую даму? Лейла чуть не подавилась, и на щеках выступил еле заметный румянец. Мелкая гостиная с влажным воздухом и скрипящими половицами быстро скрылась в воспоминаниях, стоило пальцам мага распределиться по стенке шкафа. Тот отъехал в сторону без единого звука, и перед глазами замерцали факелы у винтовой лестницы. — К сожалению, сэр, плохая здесь я. Слишком дерзкая, хамка, слишком наглая и строптивая, — чувствуя, как хватка Тома сейчас переломает ей кости, она сцепила зубы и встала рядом с Грин-де-Вальдом. — Понимаете ли, ему очень не нравится, что я не подчиняюсь его правилам и ему в целом. — Ему? — тот ещё раз удивлённо взглянул на Тома, сканируя внешность с ног до головы, а потом переглянулся с Лейлой и хрипло захохотал. — Мальчик, — прошептал он, не скрывая насмешливых искр в блещущих глазах: — Она не подчинилась даже мне. И говорила со мной так спокойно и уверенно, что и мысли не закралось сделать её собачкой на поводке. Эх, Том… Всё придёт со временем. Надеюсь, однажды ты поймешь, что единицы, как Лейла, не нуждаются в кукловодах. Такие любят за характер и мысли. — И силу, которую можно преобразить в ваше оружие. — Это не главное. Просто у меня другая ситуация, — мягко заявил Грин-де-Вальд, и его слова эхом разлетелись по уходящему вниз коридору. Двери выборочно появлялись на некоторых этажах, но дальше замочной скважины не пропускали, и чем ниже они спускались, тем теплее становилось. Каменные ступени заблестели, по тихому щелчку тяжёлая дверь с прутьями вытащила острые зубцы из земли и отъехала к потолку. Гостиную освещала хрустальная люстра, кожаные диваны окружали дубовый стол со стопками газет, что по очереди подлетали к камину и уничтожались. — Так на чём мы остановились? Ах, точно! Как можно так пренебрежительно относиться к нашему сокровищу, скажи мне, Том? — Я не несу ответственности за чьи-то чувства, сэр, — ледяным, режущим голосом произнёс Том, а Лейла еле заметно помрачнела, медленно расслабляя пальцы. Только выпустить руку он не позволил: Грин-де-Вальд и так мог вцепиться взглядом в любую деталь и сотворить хаос на пустом месте. — Особенно, если их долгое время скрывают. Я, хоть и легилимент, но точно не гадалка, чтобы разбираться в женской логике. В первую очередь стоит думать о себе и своих целях. — И что же за цели такие, которые восхищают, в отличие от дамы с разрушительной силой и умом больше, чем у большинства взрослых? — чемоданчик с аккуратно сложенными флаконами и вещами резко собрался и защёлкнулся на замки, а из пламени к столу подлетел котелок с ароматным кофе. — Чай? Кофе? Печенье? У меня, правда, только пару штук, но раз не пришлось подчинять вашу волю, могу и предложить… — Кто сказал, что Лейла не восхищает? — сухо спросил Том, заставив её рядом сглотнуть и вытянуться. Но Грин-де-Вальд был слишком проницательным в этом плане — он подмечал абсолютно всё, и пока один глаз смотрел на змея, второй очерчивал её угловатые движения. Как после слов о «чьих-то чувствах» пальцы замяли рукав свитера, как сейчас рот приоткрылся от неожиданности такого прямого признания, так ещё и какому волшебнику — Мерлин, этот мужчина как будто слышал её меняющийся стук сердца и как лис ждал удобного момента, чтобы намекнуть. Это было по-настоящему пугающе: люди были в его мире самыми простыми книгами с ровным почерком и раскрытыми страницами. — Не зря она моя ведьма. — Собственник? — разочарованно пожурил губами Грин-де-Вальд. — Жуткий, — улыбнулась Лейла и переглянулась со змеем, что уже был вне себя от осознания, насколько он тут лишний. — И всё же поверьте, сэр, вы его явно недооценили. Между прочим, ваш сообщник, преследует ту же точку зрения по поводу маглов. Может, чуть более извращённую и неадекватную, — не отрывая глаз от бесстрастного и гордого лица, дополнила она и без сопротивления потянулась за Грин-де-Вальдом. — Не злись на него, — шепнул тот на ухо, подходя к зачарованным полкам. — Мальчик просто не хочет обжечься. Привязанности опасны, он это понимает. Вложения и твои эмоции могут быть использованы другими людьми против тебя. Известная всем истина. — И вами тоже? — Итак, пора пить кофе и спешить, — мерно заявил он и достал сливающуюся с окружением коробку. — Позволяю начать рассказ о таком страшном украшении, как золотое колечко. — Это крестраж, — Геллерт подавился песчаным печеньем и хрипло закашлялся. А вот Том… не среагировал никак. Его злость с презрением сменились безразличием, и только крепкая рука на её спине послужила знаком, что он с ней. Сердце приятно кольнуло. Лейла задрала свитер и с раскачивающейся на пальце цепочке присела напротив Грин-де-Вальда. Откинулась на спинку и закинула ногу на ногу, чтобы лишить окружающих последних сомнений по поводу её честности, хотя внутри всё натягивалось на струны. — Не мой, не волнуйтесь, и не Марволо. Чей? Вы всё равно не знаете этого человека, да и его облик уже давно стёрся с земли. Информацию можете даже не искать, если бы она была, эта прелесть никогда бы не висела на мне, — тараторила она без остановки и водила пальцами по кольцу. Всё внимание Грин-де-Вальда бегало от её рта к украшению, и наоборот, что печенье в кофе уже давно развалилось. — Думаете, я врала по поводу семейной традиции? Нет, мои родители тоже носили его под одеждой, а потом передали и мне. Да, это вещичка обладает огромной силой: голос создателя, вот, что слышал ваш кот, вот, что слышал Марволо. — Мой кот упоминал, что слышал его очень часто. О чём твердил голос, он никогда не понимал… — Лжец, — Геллерт прижал язык к нёбу и зачерпнул побольше воздуха, отводя потемневший взгляд в сторону. — …но в каждом письме не упускал шанса написать, что зачастую тот сводил его с ума. Твой дорогой мальчик тоже находился под его влиянием и был словно загипнотизирован. Тогда почему ты никогда не входила в так называемый транс? — Магия стихий блокирует его воздействие на меня. — По глазам вижу, ты себя сдерживаешь. Не стесняйся, милая моя, сбежать раньше времени не получится. — И… вы вообще знаете о свойствах крестража? — Безусловно, — оскорблённо просипел тот, не отрывая взгляда от мерцающего золота. — Тогда вам должно быть известно, что крестраж всегда находится под опекой создателя, где бы тот ни находился. И любой, кто посмеет украсть осколок настоящей души, присвоить его себе или попытаться уничтожить, пройдёт семь кругов… ада, — поморщилась она, на время отставив свои религиозные соображения в сторону. А потом склонила голову, медленно облизнув губы, и протянула качающуюся цепочку над столом. — Со мной всё это работает в обратную сторону, если вы думаете, что я сейчас завышаю свои возможности. Не носить кольцо больше пятнадцати минут я не пробовала — слишком сложно. Начинается лихорадка, мозг плавится, и кажется, всё вокруг ненастоящее, а я скоро сломаюсь на куски. Но это просто от непривычки, — добавила Лейла, игнорируя ненормальные галлюцинации. На самом деле Том не перемялся с ноги на ногу и не приподнял рукав мантии, чтобы взглянуть на время. Это уже её больная фантазия или просто совпадение. — Так вот! Крестраж черпает силы и энергию от других людей. Он прокрадывается в самое сердце и выедает все органы, гонимый приказом укротить волю с помощью давления на главные цели и желания, — Грин-де-Вальд резко тряхнул головой и скосил улыбку, невесомыми движениями расстёгивая верхнюю пуговицу. — Крестраж вблизи производит огромное впечатление на мысли и мозг: в голове всплывают картины желаемого будущего, причём в ярких красках, и голос так и манит, так и манит, — выразительно зашептала Лейла, разглядывая ходящие брови. — И обещает громких аваций, поклонов сотни людей, уважения и восторга в глазах даже малолетних детишек. О, да, и это кольцо не исключение. Оно идёт характером в хозяина, оно губит, мучает в тисках жадности и перенаправляет силу. Ведёт квази-жизнь, сближаясь с близко находящимся не только физически, но и морально. Человек этого не замечает, и кровь медленно опустошается от магии, от навыков и потока энергии, копившегося десятками лет… У-у-у, отдать их за бесплатно обычному и совершенно неизвестному человеку? Будет очень жаль. А потом ещё кольцо заставит надеть его на палец, и считайте всё — связь с сознанием утеряна. Чем дольше оно на вас, тем больше власти над вами имеет. И потом уже приказной голос в голове и ночью, и посреди дня уже не кажется таким странным, и всё как-то само собой становится нормальным. Голос скажет — руки сделают. — И… почему оно… до сих пор у тебя? И ты до сих пор не выжила из ума? — растягивая слова, поинтересовался Грин-де-Вальд тихим голосом. — Ответ про защитную магию неполный. — На меня не действует кольцо, потому что меня не грызёт жадность и корысть, — угольный взгляд впился ей в плечо. — У меня совершенно другие помыслы в жизни, и пока я не верю в исполнение мечты, крестраж не сможет помочь мне даже путём лживой картинки. До сих пор у меня?.. хм, наверное, потому что я не надеваю его. Не стоит и вам — именно из-за этого я предупреждала о возможной смерти, — руны на внутренней стороне прелести вспыхнули новым серым оттенком, воспоминание о надписи и её переводе словно отрезвили, и по телу заскользили мурашки. «Одно Кольцо, чтоб править всеми, Оно главнее всех, Оно соберёт всех вместе И заключит во Тьме». Слова, заставлявшие веками дрожать эльфов, гномов и даже орков, этим магам и вовсе не сдались — их даже не волновал перевод, они не спрашивали и не пытались обратить на него внимание. Их звали: звали к кольцу, предлагая с головой окунуться в мир целей и вдохновляющих снов, а они тянулись вперёд, и губы их стремительно пересыхали. — Зачастую Тёмные маги защищают свои крестражи очень крепкими чарами, и этот случай не исключение. Я говорила, что оно проклято? И я опять не соврала, — довольно хохотнула Лейла, постукивая по половице ногой. Грин-де-Вальд стал еле заметно мрачнеть и, виляя головой по сторонам, прикладываться к спинке дивана. Как будто теперь чего-то остерегался. — Оно безобидно, пока скрыто под одеждой. Но окажется на пальце, человек попадает на грань мира мёртвых и живых. Тогда хозяин его и видит, его и находит. Так весело… — улыбнулась она, прекрасно видя, как Грин-де-Вальда её вноски заботят меньше всего, — даже со спрятанными частями души можно потерять себя. Умереть и похоронить себя заживо, только с открытыми глазами, но ладно, перейдём к сути, — отмахнулась Лейла, исподтишка глянув на бледного Тома. Он заметил. Дёрнул глазами к её лицу и попытался по привычке отыскать насмешку или сарказм. А она даже и не планировала издеваться. Это вырвалось само собой, искренне и тихо. — Я должна была его уничтожить. — Что? — прохрипел Грин-де-Вальд, нахмурив брови. — А вы думали, мы просто так ищем информацию о крестражах? Просто так читаем книги, делаем заметки чуть ли не на каждой странице, и я храню его у себя из-за алчности? — она не сдержалась и тихо хохотнула, жмурясь от укола в голову. — Мистер Грин-де-Вальд, вы серьёзно думали, что я добровольно хочу носить этот убийственный мрак на себе? Или что я черпала из него силы? Слишком много вопросов, и все они риторические, хотя тут уже любой поймёт, что у кольца своя жизнь, и места подчинению носителю здесь не найдётся. — Вы слышите голос, сэр? — резко спросил Том с неприсущим напряжением. Грин-де-Вальд медленно, нехотя перевёл на него взгляд и смолчал, напоследок дёрнув кадыком. — Но теперь оно ваше, — перевела на себя внимание Лейла и встала, протягивая цепочку. — Делайте, что считаете нужным. Только не надевайте, иначе уже вряд ли снимете. Это так — совет от чистого сердца. Ну же, хотя бы ради малого уважения, поднимитесь и примите товар. Она буквально пихнула ему в руки кольцо, но Грин-де-Вальд только выпрямился и отодвинулся в сторону, переводя тихое дыхание. — И как я узнаю, врёшь ты или нет? — Непреложный обет, — на миг его грудь перестала вздыматься. Волшебник приподнял подбородок и мрачно посмеялся. — Мне послышалось или?.. — Могу дать Непреложный обет прямо сейчас, Марволо любезно нам поможет и всё закрепит. Ну или клятву на крови, тоже неплохой вариант, — Грин-де-Вальд снова замер с приоткрытым ртом, но быстро справился с эмоциями: глянул на кольцо и потёр переносицу. — Так… — сипло выдохнул он, — моя дорогая, я, конечно, не сомневаюсь в твоих знаниях, но не стоит разбрасываться такими словами. Ты даже представить не можешь, что такое… — Клятва на крови? Это магический обязательный контракт, подкрепление любой возможной клятвы. Заключается между двумя волшебниками, которые наносят палочкой неглубокий надрез на ладони, после чего соединяют их. Две сверкающие капли крови поднимаются в воздух и смешиваются в одну. Вокруг капли возникает фиал, и это означает, что контракт заключён. Непреложный обет? Ох, одна из моих любимых тем на Защите от Тёмных искусств. Это закреплённая чарами клятва, нарушить которую невозможно. Иначе — смерть нарушителю. При каждом обещании из волшебной палочки вырывается огненная петля, которая обвивается вокруг рук волшебников, дающих обет. Для заключения Непреложного обета требуется как минимум три волшебника: тот, который даёт клятву, тот, которому дают клятву и свидетель этой клятвы, который скрепляет обещания. А нас тут как раз трое. Ну что, выбор за вами, — Лейла протянула руку и подозвала Тома ближе. Грин-де-Вальд манерно вытянул карманные часы, щёлкнув по крышке пальцем, и вскоре объявил: — Я был бы рад, но время утягивает за собой. Пора собираться в новое место. А ещё ты сказала, что носка кольца укрощает волю и лишает свободы. Но я ведь явно не такой слабый. И, если окажусь сильнее крестража, смогу поработить… — Исключено. — Что же у тебя за мания такая, перебивать старшего? — разделяя слова, скрипнул Геллерт и тепло улыбнулся. — Поясни тогда. — Один человек уже осознал, что даже он бессилен перед этой прелестью. Мощная окклюменция не помогла, понимание, что тяга к неизученным артефактам — это огромный риск, отошло на второй план, и он висел на волоске смерти. Здесь не дело в ваших навыках. Процессом руководят желания и мечты. Чем больше тяга и уверенность в себе, тем легче кольцо заставит захлебнуться в жадности и желании возобладать. — Не согласен. — Имеете право, я с вами не спорю, — снова улыбнулась Лейла и уже двумя руками протянула ему цепочку. — Ну так?.. — Почему ты хочешь уничтожить его? — не останавливался Грин-де-Вальд с вопросами. — Оно опасно для окружающих и мира в целом. Оно мучает рядом находящихся и меня. Ну и создатель его… я ненавижу его так сильно, что в людских единицах это даже не измерить. Так что очевидно: я сделаю всё возможное, чтобы он не возродился и не осквернил землю своими непростительными грехами. Этого достаточно для сделки? При всём почтении, я безумно хочу спать. Дрова в камине затрещали громче обычного. А они стояли по разные стороны стола и неотрывно смотрели друг другу в душу. В тумане сознания виднелись склизкие чужие ручонки, пальцы холодели от задувающего в дверь ветра, а сердце стучало, силясь выбить барабанные перепонки. Его молчание тянулось вечно: голова склонялась то на один бок, то на другой, и весь его спокойный вид говорил, что всё провалено. — Время позднее. Вам и правда пора по кроваткам, — он притянул к себе чемодан, погасил камин и благодарно кивнул. — Обещаю, сон ваш теперь никто не потревожит. И всё же, Лейла, как бы ни хотелось, я не забыл твой побег и некрасиво брошенный в лицо воздух. И Том… в любое время буду рад видеть у себя в гостях, — на плечи приземлилась мантия, и по щелчку Грин-де-Вальд исчез, а вместе с ним и громко скрипнула дверь. Лейла забыла, как дышать. Она быстро проморгалась, ущипнув себя за локоть, и ещё раз ощупала кольцо в руках. Всё настоящее, Том рядом реальный, а план… План сработал! Но только Лейла хотела выдохнуть и обрадоваться, глаза остекленели, упёршись в диван напротив, и последние слова приобрели смысл. На сиденье заиграли серые тени и потянулись к потолку. — Вызвал авроров, — прошептала Лейла и дёрнулась от хватки Тома. — Десять очков за проницательность, — раздался неживой голос, и уже раннее поднятая палочка одним взмахом вырвала зубцы двери из земли. — Нельзя наедине с таким человеком терять бдительность. Слава Мерлину, я успел подставить палочку до полного закрытия двери, иначе бы руны не выпустили. Ну, что стоим? Живо на лестницу! Цепочка одним щелчком легла на талию, и ступени заходили перед глазами. Тёмные нити заползали по узким стенам, тени магии стремительно сползлись на лестнице, и факела вспыхнули новым оттенком. — Том! — но было уже поздно. Он ступил прямо на толстую верёвку, и земля под ногами содрогнулась. — «Череда перед тряской». Чары из раздела Тёмной магии, Грин-де-Вальд всё продумал, — разочарованно проскрипел Том и в мгновение схватил Лейлу за талию, взлетев над ступенями. За спиной послышался громкий треск, и огромные камни осыпались на гостиную за считанные секунды. Её палочка вытянулась вперёд и стала резать, кромсать и уничтожать чары одни за другими. Потому что Том их не видел, и помимо дороги теперь смотрел и за распахнувшимися на этажах дверьми. Ведь теперь за ними гнался не только камнепад, но и огромные пауки со змеями и летающими мышами. Яркие лучи выбивались из палочек, как чёртовы фейерверки на праздники. Мыши падали одна за одной, змеи давились обломками плит, а пауки, покрываемые шипящим жаргоном, ломали себе лапы. Грин-де-Вальд оказался слишком хитрым. Отправил авроров, чтобы те поймали непонятно как вылезших из школы учеников, но сам стёр все улики. И их, и свои — вот такое вот у него было милосердие. Горячий воздух опалил лицо, заложенный камнями выход был выбит двумя вспышками с оглушающим грохотом, и Том напрямую вылетел к двери дома, снеся петлю. Хлёсткие языки огня уже заволокли всю территорию, и теперь только они отделяли их от толпы перекрикивающихся авроров. — Руны Адского пламени наносят только временные травмы? — сохраняя максимальное равнодушие на лице, что аж ударить захотелось, спросил Том. — Если продолжительность нахождения в огне не больше минуты, то да, но?.. — Ну вот и отлично, — он дёрнул её за запястье в сторону огня, и прежде чем Лейла успела пискнуть в его грубой хватке, в нос прилетели раскалённые искры. Органы скрутило в узел, веки налились свинцом, и только острая боль в руке заставила распахнуть глаза и рыкнуть. Ночной Лютный переулок встретил так же — спокойно и с присыпкой холода. Дыхание сбилось, хотелось воды, хотелось упасть на землю и сжаться в клубок от усталости, но потушить огонёк на рукаве всё-таки не мешало бы прямо сейчас. Лейла стиснула зубы и, приподняв ткань, увидела набухшее и расползающееся до локтя пятно. А потом громкое мычание раздалось прямо над ухом, и всё внимание переключилось на Тома. Из глубины горла с тяжёлыми вздохами выходило рычание, стиснутые зубы готовы были прокусить губы, и тело его нехило потряхивало. — Марволо? — покрылась мурашками Лейла и настойчиво взяла его лицо в руки. — Тебя вроде не расщепило, трансгрессия удалась… Почему ты так?.. — сумка грохнулась на пол, он запрокинул голову назад и взмахом вспорол ткань на левом плече. Воняющий пиджак разошёлся в стороны, и вся слишком гладкая кожа набухла, окрасившись в ярко-чёрный. — Ожог, — сдавленно прохрипел тот с ломкой в голосе, — на метке. Змея на Тёмной метке зашипела и выползла из черепа, став плеваться ядом. — Оставь меня, — сухо приказал Том с каплями пота на шее и, сглотнув, гулко выдохнул. — Уходи! — Весомая причина? — доставая палочку, в тон поинтересовалась Лейла. — Мне не нужны жалость и сострадание. — Не годится. — Мне не нужна твоя помощь, а теперь возвращайся в школу, пока старик Дамблдор не решил проверить свой дурацкий порт-ключ! — уже еле сдерживая вой, шипел он и глотал боль. Нарисованная змея рывками вытягивалась в стороны и бешено кувыркалась, будто её держали за хвост. Лейла без задней мысли взмахнула палочкой, и морозные штыки впитались в кожу. Струя холодной воды брызнула на шею и полилась вниз по рукаву. — Тс-с, тише, — только Том зашипел, не скупясь на оскорбления, она запустила пальцы в его волосы и осторожными поглаживаниями положила голову к себе на плечо. Тяжело вздымающаяся грудь прижалась к её, и горячая щека не без сопротивлений улеглась на свитер. — Услуга за услугу. Нужно остужать водой ещё минимум минут пятнадцать, остальное сделаем в школе. Так что расслабься и проследи за дыханием, ибо… — Идиотка, — натянув на угол Скрывающие чары и уткнувшись носом в шею, буркнул Том. — Я ведь сказал не идти к нему. Авроры бы не стали рыться под землёй, и ты бы так и осталась между камней чёрт пойми где. — Была бы я бессердечной, ткнула бы горячей палкой прямо в метку и ещё между ног коленом пнула, — расширяя распоротую ткань и следя за струями, шептала Лейла. Ладонь Тома скользнула по спине и сжала в кулак свитер. — Но так уж и быть, воздержусь. Хотя ты не лучше: если бы не наступил на лестницу, можно было выбраться намного спокойнее. И если бы не ринулся в огонь, чтобы сгореть. Нравится чувствовать боль? — Трансгрессия под домом, в доме и на лужайке не работала. Пройти руны с огнём под Дезиллюминационными чарами невозможно, а аппарировать на глазах у орущих авроров? Что бы они сделали? Правильно, вернули бы нас в школу, защищённую тысячами заклинаний. Как мы там оказались, мы бы не сказали, кто вызывал авроров, мы бы не сказали и прямиком вылетели из Хогвартса, так что извини, что выбрал единственный вариант убраться оттуда и не спросил у тебя. Наверняка твои идеи были гораздо лучше, не так ли?! — подрагивая и шипя, прикрикнул он ей в шею. — Я поняла тебя. Не напрягайся сейчас, будет только больнее. — А у тебя есть медицинское образование? — А у тебя кнопка отключения звука работает? Оба на время замолчали. Том ещё долго выравнивал дыхание и водил рукой по спине, сжимая, когда вода лилась в более пекущее место. Он также почувствовал, как сильно дрожала её рука, гладившая волосы: что же, поднял рукав, увидел ожог, о котором Лейла уже давно забыла, и с фырканьем принялся охлаждать его. Скрыть от него вообще в последнее время хоть что-то становилось сложно — змей слишком хорошо изучил её. Она опять забылась и зашла слишком далеко, а теперь в который раз становилась обратно на путь исправления. Старалась отучиться от его присутствия, старалась не реагировать на порой неприятные слова, будто ей всё равно. Выходило скудно — «Удовлетворительно» можно было ставить разве что с большой натяжкой. — В крайнем случае говори правду. Ей довериться сложнее, чем сладкой лжи, — тихо начал Том, успокоившись. — Помню, ты говорила это, когда рассказывала легенды во дворе. Гэндальф тебя такому научил? — «И только, когда последняя струна будет на пределе, говори как есть. Всё остальное меркнет на фоне льющихся слов, и тело каменеет от излишней искренности. Лучшее оружие». Да… — не сдержала улыбки Лейла, — его слова. Как видишь, сработало. — Удачный момент, не более. — Если не умеешь открывать все карты ты, не нужно завидовать, — в шею прилетело фырканье, на что она устало усмехнулась и отстранилась. — Пошли быстрее обратно, нужно обработать плечо раствором и наложить марлю… — она завалилась в сторону и отмахнулась, — извини. — Много без кольца просидела? — И всё ты замечаешь. — С тобой по-другому нельзя, — но не было в его словах упрёка. Том спрятал улыбку и, вернув рукав на место, двинулся вперёд. С максимально спокойными лицами они вернулись в паб и без лишних слов прошли за кухню. А потом сработал порт-ключ, они вернулись в школу, и, конечно же, никто искать их и не пытался. Лейла ни разу не соврала Грин-де-Вальду, даже здесь. Сбор вещей на завтра отложился в сторону. Она усадила Тома на кровать, достала аптечку и стала открывать нужные мази с растворами. Он зеркалил все её движения: подтянул ближе к себе и так же аккуратно промывал шипящим и ужасно жгучим раствором, пытаясь подловить на эмоциях. Потому что ему было больно и показывать слабость одному не выгодно. К счастью или сожалению, после стрелы над грудью это уже не казалось чем-то пугающим. Из-за той она могла умереть, из-за обычного ожога — никак нет. Так и сидели: перематывали плечи руками с марлей, напряжённо переглядываясь, и не говоря ни слова друг другу. Лейле просто до сих пор не верилось, что Том прикрыл её собой от огня. Время близилось к трём ночи: безголосый ветер задувал в окно, капли воды стекали на одеяло и было в комнате тихо, спокойно. И пусто. Природа теперь сама по себе: неизвестно, где сейчас лик воздуха, не слышно мыслей животных и любой всплеск руками не кончается ломкой крана. Они просто сидят вдвоём, и никто не подслушивает, и никто не будет плеваться саркастическими шутками в адрес змея вместе с ней. — Что будет, если ты не уничтожишь кольцо? — шепнул Том и замер, чтобы дождаться полной перевязки. — Такого не будет, я обязана. — Иначе? — Иначе всё Средиземье продолжит жить в страхе, а мрак не остановится и сгрызёт всё добро заживо. — Когда-то ты утверждала, что не заботишься о чужих жизнях, — в хриплом голосе явно проскользнула насмешка. — Я и не забочусь. Мне важен только Гэндальф. Чтобы он дожил жизнь в гармонии и запомнил её славной. — Значит, всё Средиземье — один человек? — Один человек, за которым стоят все расы и вся жизнь, — послышался усталый вздох, и на вопросительный взгляд Том помотал головой. — Не бери в голову. — Ну давай, говори уже, или… — Или? — заинтересованно приподнял бровь тот. — Или не говори… — выдохнула Лейла, — я не буду грозиться использовать Империус, — Том коротко улыбнулся и задумался. — Просто я только недавно понял это до конца. Что ты правда собираешься ехать неизвестно куда, чтобы найти неизвестно что и неизвестно как уничтожить. — Поздравляю с открытием, что я ещё могу сказать, — пожала плечами Лейла и расслабленно уселась обратно. — Позовёшь Роберта завтра, помню, он варил зелья от волдырей после ожогов. Не перетянула? — Не уходи от темы, — он взял её за запястье и обвил ожог бинтами. — Да от какой, Том? Я уже давно рассказывала тебе об этом, причём единственному. Всё уже давно решено, и выглядит это не так плохо, как ты описал. — Ого, у тебя есть целый учебник, какие цветы растут на японских островах, а ещё записки несвязанных людей, предположения прошлых лет и любимый роман этого Рэйдена. — У меня есть учебник с островами возле деревни, где жил тот самый Рэйден, есть список его любимых предметов, пристрастий, адрес школы с учителями, записки со словами его семьи и знакомых. Гораздо больше, чем информации о крестражах и как их уничтожить, знаешь ли. И, возможно, этот роман тоже как-то поможет, — Том скептически качнул головой и хмыкнул. — Я серьёзно, история главных героев чем-то переплетается. Выросший в бедной семье рыбак с самого детства начинает зарабатывать: развозит груз, помогает перебраться на другие берега, рыбачит и поставляет товар на базар. А потом с любовью к книгам идёт в школу и становится любимцем учителей. И все его нахваливают, нахваливают, видя потенциал. А рыбак учится, не покладая рук, и умнеет не по годам, а по часам. — Избитая история. — Тебе — да. Но я обращаю внимание на детали, и язык написания очень интересный. Так вот рыбак как всегда сидел в библиотеке и читал, не особо общаясь с одноклассниками. А потом в школу пришла новенькая, и он беспамятно влюбился. — Ужас. Дай угадаю, она сочла его ботаником и при любом удобном случае смеялась и оскорбляла. Рыбак не выдержал столь грустной судьбы и неразделённой любви и утопился. — Почти, — кивнула Лейла и прикрыла глаза, когда ожог наконец-то был скрыт тканью. — После этого рыбак бросил семью и скрылся в малонаселённой деревне, начав жизнь с чистого листа. Не переставал работать, читать и даже открыл свою библиотеку для жителей. И всё это время продолжал строить план, как бы доказать, что оскорбления эти не оправданы. Взял лодку с огромной сумкой и навсегда уплыл в никому неизвестном направлении, забрав с собой какую-то важную вещь этой девочки. Дальше не прочитала, но он оставил ей несколько подсказок, как его найти, хотя сам на самом деле мечтал найти покой и унять боль неразделённой любви. Просто сами эти подсказки ещё не раскрыты, от его лица была описана только подготовка. Они то меня и волнуют. Ой, всё, вижу я, что тебе неинтересно, иди отсюда. — То есть, тебя уже ничего здесь не удержит? — снова начал Том, вставая вместе с ней. — У меня нет выбора, так что дело не в этом… — Не уходи от ответа, — посерьёзнел он, сменив тон. Лейла осторожно всмотрелась в невозмутимое лицо и, помедлив, шепнула: — Нет. Ничего, — на минуту его грудь замерла, после чего Том мрачно осмотрел её и кивнул. — Отлично, не будет сопротивлений, когда будешь уезжать. Я пошёл. Можешь остаться здесь, если хочешь. — Мне только сумку на завтра собрать, да и ты вроде хотел рассказать про сегодняшнюю… — дверь тихо прикрылась, и она осталась в комнате одна, — сделку. Брови невольно нахмурились, и грудь сдавило непонимание. То ли от его ухода, то ли от понимания, что может замедлить процесс переезда не что-то, а кто-то.

***

Том тёр заложенные за спину руки и напряжённо вчитывался в список коллекционеров артефактов. Тех самых, чьи фамилии Лестрейндж с Блэком вычитывали из старых выпусков газет. И поскольку перед тем, как подчистить любимому дядюшке память, Том узнал, что его мать незадолго до смерти носила медальон Слизерина, а потом из-за нехватки денег наверняка продала, он мог оказаться где угодно. Такие вещи, как артефакты, жили своей жизнью, десятилетиями передаваясь из руки в руки. Лавки выкупали их друг у друга, придумывали им новые истории, после чего многий товар попадал на аукционы. А там уже присутствовали и гости из других стран, даже с других континентов, и денег у них было немерено. Но список пополнялся фамилиями, а результатов не было. Что Малфой, что Долохов пробивали через связи новые имена, находя адреса, увлечения, сферу работы и состояние в банке, но всё оказывалось не тем. У одних были проблемы с законом, из-за чего дома взыскивали и забирали абсолютно все вещи, купленные на незаконных аукционах, другие коллекционировали артефакты одной масти, как марки и конверты, убивавшие людей. Ну а третьи выбирали что нести в дом по ценникам — чем больше, тем лучше, чтобы было, чем похвастаться. Здесь Тому даже перечить никто не пытался: он работал в сфере этого обмана и прекрасно понимал, какую максимальную сумму могли дать тёмному медальону на ржавеющей цепочке и без каких-либо бриллиантов внутри. Даже учебники стоили больше, если, конечно, торговцы не придумали восхитительную предысторию, как оно к ним попало. Минусом оставалось и то, что сколько бы газет Пожиратели ни нашли, максимум те были выпущены десять лет назад. Было бы лучше найти постарше, за пару лет, как Том родился. Коллекционерами становятся на всю жизнь, но круг подозреваемых бы сузился благодаря возрастным рамкам — кто начал ещё тогда, не остановился и сейчас, если не умер. И того дел скапливалось много, а нервов уже не хватало. Раз Эйвери поставлял информацию и наверняка знал об их с Лейлой нестандартных интересах, мог очень легко выстроить догадки и окончательно сдать их. А так как убийство в школе сейчас создаст очень проблем, разобраться с ним оказалось сложнее. После боя с ведьмой многие оценили его жестокость и силу и он правда стал собирать возле себя небольшой народ. На глаза после уроков Эйвери больше не попадался, да и в Большом зале держался подальше от Тома, так что запугали они его конкретно. Но этого было мало. Этот грязный рот должен держаться на замке всегда: до уроков, после уроков, после школы, когда Том есть и когда его нет — думать, как это сделать, надо было срочно. Ему также не нравилось, как медленно Диппет обдумывает решение взять его на пост профессора, ибо всё уже давно было решено, а ответа до сих пор нет. Эта нерешительность со стороны школьной администрации провоцировала порушить все его планы на последующие года, да что там скрывать, даже на лето. Информации по поводу нынешнего местоположения чаши Пенелопы Пуффендуй до сих пор не нашлось, а меч Гриффиндора появляется только в руках настоящего гриффиндорца в самый нужный момент и не имеет одного хозяина, из-за чего вариант сделать из него крестраж вычёркивается из плана. Последние дни и за мысль одну правильную Том ухватится не мог, потому что всё расплывалось. Это было ужасно, но он не мог ничего поделать: ранее услышанные слова о крестражах кололи голову со всех сторон, встреча с Грин-де-Вальдом и то, как даже он трусливо сбежал от кольца, заставляли задуматься о своей безопасности, ну а в край неадекватная честность ведьмы просто поразила его до шока. Трудно было поверить, что Лейла говорит страшнейшему магу последних лет правду, если Том знал, что сам на её месте солгал бы. Ещё труднее наблюдать, как такая искренность действительно спасла ей жизнь и оставила кольцо. Ведьма. Ох, а вот это была одна из самых раздражающих проблем, причём не только по его целям. Мысли о ней кружили в голове уже на автомате, Том даже не понимал, как снова возвращался к ней, к её характеру, облику, поступкам и их отношениям. Ведь уже вечером пятницы вся школа узнала о том, что Лейла занята, и все два выходных трактовки сменялись одна за другой. Фантазия у школьниц была явно развита слишком хорошо, и слава Мерлину, ведьма была на работе, иначе бы горящие взгляды переключились на неё. Так-то сенсацией оставался Том: он ходил по школе и, даже не напрягаясь, слышал громкие мысли однокурсниц. Одни плакали, ибо все их надежды разрушились, другие пожирали его ненавистным взглядом и оскверняли их с Лейлой имена как только могли, ну а остальные просто… завидовали? Думали, что с Томом так сладко и мило, что он просто «зайка», наверняка дарит цветы и наряды, наверняка заботится о каждом шаге и одаривает комплиментами. Он ведь всегда был ангелом. Услышав это из головы Паркинсон, Том чуть не подавился соком. Если удавалось до сих пор удерживать образ мальчика-паиньки и заставлять девиц верить в этом, то просто отлично, но с Лейлой то фокус проворачивать не получалось. — Ух ты, привет, мальчики, — голова Тома резко дёрнулась в сторону портрета, и главная причина, по которой начало собрания оттягивалось, предстала перед ними с широкой улыбкой на лице. — Не ожидала увидеть вас раньше понедельника. Ну, чего как неживые? — ведьма накинулась с объятиями на рядом стоящего Малфоя, а тот окаменел изваянием и вместе с остальными сглотнул, переведя вопросительный взгляд на Тома. Страх буквально засвистел в их ушах, заставив завести руки за спину и привести себя в чувства. Он же даже не моргнул: очередь нежных объятий подошла к побледневшему Лестрейнджу, и здесь бы он никогда не позволил хоть палец ответно протянуть в её сторону. — Не волнуйтесь, мистер Блэк, стрелы в плече у меня на этот раз не имеется, — звонко посмеялась Лейла и похлопала оставшихся Пожирателей по плечу, развернувшись к Тому. — Извини за опоздание. Мне тоже встать в строй смирно? Ноги на ширине плеч, голова высоко поднята, и руки по швам. Роберт, ну правильно же мыслю? — Иди в комнату, мы скоро закончим, — закатил глаза и приказал Том, ожидая, когда они останутся наедине. Он уже запустил в спальню усыпляющие чары и теперь просто ждал момента, чтобы в нужное время просто оказаться рядом. Лейла же сама стала играть послушную девочку, и хоть такое до скрежета зубов раздражало, моментами её послушность играла ему на руку. Ей снятся кошмары, когда он задумывает применить Чёрную магию и применяет. Когда он пытает Пожирателей. Открытие, что такая связь вообще существовала и в их случае закрепилась с её первого появления в этом мире, произвела сильное впечатление. Но всё сходилось: из-за ошибки в обряде Лейлу кольцо потянуло её к Тёмной магии, посреди дня, когда на каникулах они были в Выручай-комнате, кошмар приснился из-за пущенных в тот момент Томом заклятий, а последние разы время совпадало с наказанием Пожирателей. И сейчас, ещё раз всё перепроверив, он вцепился в эту возможность всеми когтями. Теперь Том мог контролировать её сны — видения с его будущим, и уже сегодня планировал нагреть палочку Непростительным. Ведьма должна была быстро уснуть, а он поддержит проклятие подольше, подождёт, пока та увидит побольше, и как главный спаситель вбежит в спальню и успокоит её. Проявит заботу, пошепчет приятных слов и вытащит из неё правду увиденного. Попробует смолчать, попадёт в свою же ловушку — она же «дурочка наивная» и всё ему теперь рассказывает. — Ладно, — разочарованно протянула та, уже почти удалившись, как вдруг достала из сумки книгу и плюхнулась в кресло. — Слишком устала стоять, ноги не держат. В гостиной повисла гробовая тишина. Лейла перелистнула страницу, забравшись в кресло с ногами, и невинно хлопнула глазами. — Продолжайте, продолжайте, как вас там? Пожиратели Смерти, — улыбнулась она и закрылась своим дотошным романом. — Я не разрешал тебе здесь находиться, — тёмная бровь изогнулась, и в серых глазах сверкнул огонёк. — Ты же хотел, чтобы я была предельно честна и помогала тебе, наводила на путь! Ну так я здесь! И, между прочим, жертвую своим сном после трудной смены, так что не пыхти и начинай собрание. — Опусти палочку, Антонин, — взгляд метнулся к позеленевшему Долохову, и только силой воли Том утихомирил раздражение. — Она всё знает. Блэк, можешь начинать. — Прямо… всё? — проблеял тот дрожащим голосом, осматривая ведьму без какого-либо доверия. — Абсолютно. — В таком случае, — Блэк прочистил горло, — В газетах, где мы ищем описания светских мероприятий, часто прячут фамилии, которые не выкупили из артефактов ничего. То есть в одном выпуске они могли появиться как главные богачи с кучей товара в руках, а в других о них ни духа, хотя коллекционирование не забрасывали. Мы рассматриваем только издательство Лютного переулка и «Пророка благороднейших», где всегда и были собраны самые скандальные, но детальные новости, но даже здесь сложно навести порядок. — Чтобы проследить за карьерой аукционеров, нужно из выпуска выпуск наблюдать, какие имена и фамилии находятся на пьедестале так называемой популярности, — без тени страха дополнил Лестрейндж. — От них, как и от аукционистов, можно узнать списки абсолютно всех гостей, кто что купил, кто и что у кого перехватил. Но нужна последовательность выпусков. Есть много волшебников, кого мы уже проверили, и они оказались пустой тратой времени. — Те, которые приходят показать всем свои деньги? — выразительно поглядывая на беззаботную ведьму, уточнил Том. — Именно. Они могут появиться на нескольких выставках, выкупить самые дорогие товары и занять несколько строк в газете, но не больше. Потому что на самом деле они вовсе не смыслят в этом деле и ничего целенаправленно не собирают. — Ваши планы? — Найти больше утерянных выпусков и соединить всё воедино, тем более, что несколько коллекционеров с того времени мы точно отыскали. Пока не пробили по связям, живут они скрытно, заводят мало знакомств и не кичатся приобретёнными вещами, но мы сможем добиться большего. — Я уже выяснил, что бабушка хранила газеты при себе, просто ни отец, ни мать не знают об их нынешнем местоположении. Уверен, у неё были выпуски и старше десяти лет, они нам как раз и пригодятся. — То есть у вас есть такие масштабные связи, чтобы создать по человеку целую анкету, но нет и задней мысли запросить у этих издательств все газеты в порядке выхода? — тихо поинтересовалась Лейла, и глаза Тома невольно прикрылись. От злости. — Интересно… — та поджала губы и улеглась на сиденье спиной, — действительно, работая и поставляя новости такому скандальному народу, как аристократам и тёмным волшебникам, они не будут хранить у себя все выпуски от «А» до «Я», дабы их никто не засудил. Сплетни рождаются даже из строк в газете, из пары слов могут раздуть целую историю, и пока ложь облетит полстраны, правда только наденет башмаки. Издательства же в статьях пользуются риторическими вопросами, и неточная информация всегда описана коротко и сжато, так что в случае недопониманий со стороны читателей у них будут все основания, чтобы показать напечатанные строки и объяснить свою позицию. Жаль, ваш Милорд не додумался до такого приказа. Кровь отлила от лица, а ведьма лишь протёрла глаза и болтнула ногами. Будто ничего не произошло. Будто она сейчас не пыталась отыграться на Томе в присутствии его слуг. — Запоминайте, — бесцветно сказал он. — Хорошие идеи не часто приходят ей в голову. Долохов? — Положение крайне стабильное. Вы как всегда в центре внимания, сейчас все сплетни только о вас. — Пропустим, — скучающе моргнул Том и изогнул бровь, — Угроза репутации имеется? — Только со стороны женской половины. Планируется много сглазов, обрядов и подсунутых в сумку зелий. Не только Амортенции, — Долохов помедлил и добавил: — Мужская половина спокойна и… рада. — Поясни. — У них появился шанс сблизиться с ученицами, которые… кхм, были влюблены в вас, — на губах невольно дрогнула улыбка и расширилась, как только скулы Лейлы заострились. — Услышишь что-то из ряда вон выходящее, предотврати. Что по поводу Эйвери? — Новостей нет. После того, как мы словили его у совятни, больше туда не ходит. Так же скрытен, в гостиной молчит и готовится к экзаменам, видел его один раз на Астрономической башне с мокрым лицом. Выходило, морально он уже был сломан. Это хорошо. — Но, он так же часто перечитывает газеты и оглядывается на профессоров. Кажется, — задумался Долохов, пронзив стеклянными глазами, — со страхом и волнением, но это уже мои суждения. — Думаешь, способен рассказать? — Более чем, — Том поводил кольцами по подбородку и кивнул. — Разберусь. В случае, если он решится прямо на ваших глазах, не скупитесь на действенные методы, как его проучить. — Стереть память? — спокойно предложил Блэк. — Этим я займусь сам. Вам что-нибудь полегче. И Долохов — без удушения. — Так точно, Милорд. — Он не скажет. Хочет, но не сделает этого. Эйвери слишком подавлен всем случившемся, можно увидеть это по вечно бегающему взгляду, угловатым движениям и трясущимся пальцам на уроках, так что страх не позволит ему и слова связать. Грин-де-Вальд явно позаботился о воспоминаниях и вообще его голове, удалить отрывки просто так не получится, — снова вставила Лейла с невозмутимым личиком, которое так и хотелось сплюснуть в руке. — Легче наложить чары, чтобы он не смог упоминать определённые темы. Ну а в твоём стиле будет просто запугать до смерти, в прошлый раз то тебе адреналина кого-то пытать не хватило. — Язык, Лейла. — На месте, Милорд, — промурлыкала та с издёвкой. — Расскажет Дамблдору — ничего не случится, он уже знает, какими темами я увлекаюсь, о тебе тоже наверняка догадывается. Слизнорт не поверит, что его любимый мальчик хоть как-то причастен к тёмным делишкам, то же самое с Диппетом, хотя ему вообще всё равно. Да и невыгодно умному парню Эйвери хоть что-то раскрывать, ведь он причастен ко всему не меньше, чем мы. Думал об этом, прежде чем идти мучать его, а, Том? Он промолчал. До боли прикусил щёку и, не позволяя себе смотреть в её сторону, осушил стакан огневиски. Ведьма правда давала стоящие советы, её мышление всегда немного отличалось от людского, но в какой позе, с каким тоном и эмоциями — Том явно не так представлял помощь. Лестрейндж и Малфой высказались по поводу последних дел, подвели итоги их тренировок с Тёмной магией, и за всё время их никто, на удивление, не перебил. Но время говорить пришло Тому, и он нутром чуял, как затишье перед бурей начинает заходиться тучами. — Июнь, — раскрыв на столе все карты и выписки информации, он поднялся на ноги и вальяжно заходил из стороны в сторону. — Конец года уже скоро, никаких поблажек и списывания на экзамене, вы должны получить лучшие баллы по всем предметам, которые сдаёте. Благодаря этому сомневаться в вас дальше: в обществе и на работе — никто не будет. Май и начало июня у вас уйдёт на то, чтобы подготовить родителей к выбору профессии. Помню, у них уже всё построено, но вы должны убедить их, что всё под контролем. Какими способами, мне всё равно, я в семейные дела даже не полезу. Пожиратели впитывали каждое слово и коротко переглядывались, вспоминая семейные проблемы. Но никто не пытался перечить, потому что они верили Тому и шли за ним куда угодно. — До конца июня решаются все денежные, семейные и любовные дела. Когда свадьба, Лестрейндж? — Двадцать пятого. — Отлично, успеваешь. В июле… — Том поднял голову и резко запнулся, поняв, что ведьма отложила книгу и с клубящимся в глазах дымом смотрела прямо на него. Но желание увидеть в этом равнодушном лице восторг не позволило потерять мысль. Он слишком долго строил все эти планы, чтобы не быть в них уверенным. Даже перед ней. — В июле темп ускоряется. Блэк, у тебя несколько вариантов издательств, где ты можешь отлично пристроиться. — Уже ознакомился. Думал сначала про «Ежедневный пророк» — самый известный поток информации прямиком из Министерства. — Но мы обсудили это и поняли, что в Министерстве буду я, — вставил Малфой без капли сомнений. — Поэтому я остановился на «Пророке благороднейших». Аристократы склонны разносить сплетни быстрее обычных людей, особенно, если это касается политики и грязнокровок. Золотая жила. — Ты уже сам знаешь, где и когда происходят встречи журналистов, писателей и историков. Планируешь их посещать? — Знакомства и связи нужны, конечно. — Ответ правильный. Долохов? — В Румынии и Америке, штат Массачусетс, есть практика для мракоборцев с уклоном в Тёмные искусства, пока не выбрал, куда именно, — спокойно объяснил он и стукнул по столу пальцем. Просто он сам ещё не верил, как влился в процесс и увлёкся темой криминалистики. Том был только рад. — Отличие от того, что предоставляет наше Министерство, в темах урока и мышлении. Там не скрывают правды и прекрасно осознают, что Тёмная магия очень помогает раскрыть дело и поймать преступника. Уровень выше за счёт уроков, как правильно размышлять, к чему и кому прислушиваться, и как скрывать такие методы от Министерства, — ведьма еле заметно качнула головой и задумалась, так и не смотря ни на кого, кроме Тома. В горле запершило, и он поспешил максимально естественно развернуться в другую сторону. С ней в гляделки играть было опасно — он часто проигрывал эльфийской магии. — Малфой и Лестрейндж, как я понял, вы оба идёте в Министерство? Не жалуюсь, но мне нужны объяснения. — Вы хотели отправить Абраксаса в Отдел тайн, — начал Лестрейндж, переглянувшись с товарищем, — но этот отдел хранит самые тёмные артефакты, плюсом специализируется на секретных исследованиях и разработках. Во-первых, поскольку Артефакторика — моя часть, будет логичнее отправить туда меня. Я уже нашёл несколько лавок и аукционистов, которые смогут дать мне опыт и знания. А, во-вторых, работников этого отдела называют невыразимцами. Никто не знает ни их полномочий, ни круга их обязанностей. Я могу использовать это, внедряясь в среду маглов, как алиби, — Том удовлетворённо усмехнулся и предложил продолжить. — Я планировал устроиться в Департамент международного магического сотрудничества, — в свою очередь заявил Малфой и не без гордости отметил: — Отец работает в похожей сфере и с детства разрешал помогать ему. Регулировать конфликты с другими странами, устранять конкурентов, привлекать к сотрудничеству… да, я умею. В наших же интересах привлечь соседей к вашей политике как можно раньше. И поспорить было не с чем, да Том и не хотел: последнее время Пожиратели уж слишком радовали его взрослением и полным осознанием, с кем у них дела. Даже срываться было не на кого, если не копаться в головах. — К сентябрю я должен быть уверен, что вы устроились на свои должности и приступили к обязанностям. Работать с людьми и внедряться им в доверие — это сложно, но необходимо делать постоянно, без передышки. Использовать обаяние, связи, вежливость и сдержанность. Надо быть ангелом, хоть нимб себе привесьте сверху, если нажать, то он сломается, так что потрудитесь. Никаких сюрпризов, у меня не будет времени решать ваши проблемы. И сейчас ни одна живая душа не должна узнать о ваших целях. Не делитесь даже намёками, ваша жизнь после школы начнётся с чистого листа, и чем больше знакомых встретите, тем хуже будут продвигаться дела. — Можно узнать, стоит ли нам обмениваться письмами летом? Описывать детали или для этого будут свои собрания? — поинтересовался Долохов, уже давно обдумывавший вопрос, куда же отправится Том. — Письма совиной почтой отпадают — самый опасный вариант. Но, к сожалению, это зависит не от меня. Смотря, какая обстановка будет в странах. Закрыты границы или нет, последуют ли какие-то ограничения, это всё не мне решать. Пока что, — серые глаза ведьмы замёрзли и она медленно, неуверенно опустилась на кресло. Волосы скрыли фарфоровое лицо, и кресло развернулось в сторону камина. Как раз в момент, когда Том заговорил о своих планах. — Так как уже сейчас я хожу на встречи с коллекционерами, к окончанию школы планирую разобраться с ними и выйти на медальон. Июль рассчитан на Албанию, не больше месяца. Связываться со мной не нужно, не хочу, чтобы хоть кто-то вычислил моё местоположение или начал слежку, — он подошёл к картам и брызнул на них серебристым лучом, копирующим его движения рукой. Красным были отмечены магловские населения, жёлтым — самые дальние леса, а кресты отмечены в местах, до куда максимум могла добежать Серая Дама на пике эмоций. Он ведь не раз разговаривал с ней об этом, пытался выведать, какие деревья в том месте, какие леса та предпочитает: хвойные или лиственные. В общем вёл себя как ботаник, помешанный на природе, и цеплялся за самые мелкие детали. — Да, тратить свои силы и время на прогулки по лесам Албании, это весьма интересно. Особенно, если ты всё же не просто пялился в книги, а узнал, что леса составляют одну половину всей территории этой замечательной страны. По комнате раздался тихий смешок, и Том кожей ощутил, как из-за напряжения между лопатками Пожирателей начали стекать капли пота. Он повернулся к ведьме и грубо мазнул языком по десне, жестом предложив снова открыть рот. Не договорила ведь. Та даже не улыбнулась: откинула голову на подлокотник и раскрыла книгу. — Отчаяние слишком страшная вещь, особенно у дам, особенно у умных. Если Серая Дама была в истерике и волнении, конечно, лес стоит искать подальше от волшебников, в самой гуще маглов, которые не ощущают магии. В такое время не хочется никого встречать, не хочется, чтобы тебя кто-то узнал. Среди маглов же спокойно и мирно, потому что можно скрыться под чарами и никто тебя никогда не заметит и не почувствует. Истинная когтевранка в период бури эмоций не стала бы пудрить себе мозги и придумывать несколько планов, как это делаешь ты. Глупая трата времени. Чего ты насупился, Том? Я же помочь хочу. — В августе я отправлюсь в Колдовстворец. Стоит ознакомиться с культурой стран СССР и попасть в самую большую библиотеку. Там же больше распространено колдовство ведьм, у них можно найти что-то на место крестража и там же создать его. — Будто это поможет, — прыснула от смеха ведьма и поджала губы, — пардон. Лицо Тома вмиг вытянулось, и всякий покой покинул тело. В уши сразу прилетела вчерашние слова «даже со спрятанными частями души можно потерять себя. Умереть и похоронить себя заживо, только с открытыми глазами…», и живот скрутило жгучей верёвкой. — Ну, аргументируй. — Да нет, просто мысли вслух… бывают случаи, когда и с крестражами на руках умирают, — холодные слова врезались иглами в голову и по спине пробежали мурашки. Но он сдержался. Лицо осталось спокойным, иначе бы Пожиратели не смотрели в сторону ведьмы так скептично. А она уже не видела рамок приличия: понимала, что кроме них никто не понимает, о чём речь. И издевалась. Грубо, жестоко, острыми ногтями играя на нервах Лорда. И самое главное — без доли сожаления, будто хотела нанести ему удар прямо в голову. — Или ты о таком не думал? Нет, ну просто представь: один чей-то взмах, и глаза слепит, и уже расколотая гнилая душа начинает шевелиться, а потом кричит вместе с лёгкими. И тело ломается, взрывается светящимися лучами, будто тебя разрывает изнутри, хотя почему будто? Так и есть, — со сладкой улыбкой шипела та, из-за чего Том огородил их чарами. — Душа выгорает первой, а потом глаза, рот, и так всё тело. Оно нагревается, искрится, и раз… — её рот приоткрылся, словно дышать носом стало проблемой, и ресницы дрогнули, — крик разбегается вдоль стен, а человека нет. Но это всего лишь картина — обычный и безобидный… сон, — на щеках прорезались желваки, Лейла тряхнула головой и улыбнулась Лестрейнджу за спиной. — Мы ждём продолжения истории, Милорд. Том махнул рукой, и в ушах снова зазвенела тишина гостиной. Нить в груди разожглась и задела органы, что оба непроизвольно дёрнулись и отвернулись друг от друга. Были ли это его ощущения или ведьмы, плевать, горло пересохло и ноги слегка дрогнули. — Уже тогда я проверю обстановку, посмотрю на людей и дам тебе, Долохов, более понятные указания, кого вербовать, а кого нет. — Терроризировать волшебников в горе Колдовстворца? — Лейла мрачно вздохнула и цокнула. — Если бы ты слушал Ярославу, явно бы вспомнил, насколько там огромная площадь и защита. Плюсом маги из республик СССР меньше всего реагируют на Тёмную магию, запугивать или угрожать им не получится. — Зато вся магия ведьм пошла именно оттуда, — резко вставил Долохов, не выдавая ни одной эмоции. — И если вы, мисс Харрисон, знаете историю их бегства, как простецы оскверняли их и сжигали на кострах, как исчадие ада, то явно можете догадаться, что они согласятся на наше предложение. У многих предки были колдунами, ведьмами и язычниками, и я более чем уверен — они захотят отомстить за них. Том удовлетворённо подметил, как Долохов гордо говорил о своей родной земле и заткнул Лейлу на время, но сам терялся в догадках всё быстрее. Неизвестно, что она знала по поводу будущего, а что нет, и это мучало его до острой боли в голове. Все её слова были аргументированы и сказаны так спокойно, так безразлично, будто ей уже стало совершенно всё равно. А потом вспоминалось, как она уходила от многих ответов, и Том снова понимал, что ведьма просто играет. И верить или нет этим советам было просто страшно. — Я хочу, чтобы вы полностью осознавали одну вещь, — он медленно остановился перед Пожирателями, и глаза их вспыхнули. — От нас зависит будущее этого мира. Каждый ваш шаг, действие, слово сопровождается сотнями взглядов и ушей. И раз вы сейчас здесь, значит, достойны коснуться основы и изменить всё к лучшему. Только мы способны создать идеальную иерархию среди волшебников, и не будет народов сильнее или умнее нашего. Все будут подчинятся одному, никаких диссонансов, конфликтов и вмешательств несправедливого Министерства. У людей слишком запудрены мозги, и они не сразу, но поймут, в каком грязном мире жили. Грязнокровки, даже не зная о нашем существовании, портят и убивают нашу родную землю, убивают наших людей и нашу свободу. Их болезни грязнят воздух, их конфликты вовлекают во вздоры и нас. Мы зависим от них, потому что Министерство не хочет показывать им существование магии, и нам приходится скрываться. Блэк с Долоховым сердито переглянулись и сжали кулаки, а Том расправил плечи и, остановившись над Лейлой, провозгласил: — Хочу, чтобы вы понимали, господа — ни у кого не хватит ни сил, ни хитрости, ни нервов на такой бой с традициями. Ими живут уже веками, и никто не в праве и слова вякнуть против людей в Визенгамоте. Мы же не только можем заставить молчать министерских, но и поднимемся выше, чем они когда-либо были. Это даже не обсуждаются, по-другому и будущего у магического мира просто нет, — Малфой тихо выдохнул, а в голове скользнули картинки из снов, и слова полились с языка мёдом. — У нас есть все основания, чтобы вести за собой народ. В вас присутствуют качества, которыми слабые и жалкие люди обделены. Не все умеют смолчать, когда нужно, не все имеют свою позицию. Не все верны, хитры и умны. Вы же всегда видите выгоду, сканируете людей по одному лишь лицу и можете внедриться в любую сферу, в любой разговор. Безвольные люди тянутся к таким, а вы отлично умеете налаживать контакт. Каждый по-разному, но это только к лучшему. Я взойду на трон, а вы встанете рядом со мной и будете руководить отрядами нашей огромной армии. Чистокровные и… отдельные полукровные волшебники выйдут в свет сильнейшими людьми, со своими новыми правилами и законами. Появятся новые рода, дети будут рождаться благородными, и мы наконец-то обретём спокойствие. И всё, — протянул Том шёпотом застывшей Лейле на ухо, — абсолютно всё будет в нашей власти. Только мои руки коснуться магической жизни, мы зацветём совершенно по-другому. И на нашей земле не будет места ни маглам, ни грязнокровкам. У кого-то есть другие варианты, как их устранить? Лейла, дорогая? — Пиявки, — спустя время просипела та, не поднимая глаз. — Набери пиявок и очисти их кровь, говорят, помогает. И сам станешь полностью чистым. Чистокровным, чёрт возьми. Она устало поднялась на ноги и, беря сумку, шепнула ему на ухо: — Никогда у меня не уложится в голове, что обида на нескольких людей может заставить уничтожить полмира. Но кто я, чтобы что-то вякать. Доброй ночи, — громко добавила Лейла и с улыбкой выслала Пожирателям воздушный поцелуй. В тишине все пятеро проследили, как ведьма скрылась за тихо хлопнувшей дверью, и разговоры возобновились. Пожиратели осмелели в высказываниях, а в груди Тома остался мерзкий и липкий осадок. Спустя полчаса он кое-как поднялся в комнату и без какого-либо удивления нашёл ведьму на подоконнике. Окно было открыто нараспашку, она свесила ноги вниз и со словарём в руках приложилась к оконной раме. Ждать Тома долго не пришлось: рубашка была откинута в сторону, он неспешно подошёл ближе и облокотился на подоконник. Просмотрел пару страниц через плечо, после чего медленно вытянул книгу из её рук и прикрыл глаза. — Я понял. Ты не наивная школьница, которая боготворит меня и готова рассказать что угодно. Не веди себя больше так. — Волшебное слово. — И не мечтай, — он вернул её обратно в комнату и развернул к себе. Серые глаза проигнорировали лицо, скользнув к марле, и замёрзшие пальцы стали разбинтовывать ожог. — Ты сходил к Роберту за мазью? Мне кажется, нет. — Ты, видимо, тоже. — У меня маленький и не такой сильный, а… — Том взял её за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Давай не о болячках. Чувствую себя слишком слабым. Что не так, я ведь уже всё уяснил? — Да всё хорошо. Рада, что ты понял это, — вымученно улыбнулась она, почесав переносицу. Но что-то было не так. Том набрал побольше воздуха, пару раз моргнул и на выдохе шепнул: — Ты правда видела мою смерть? — Я знала, — быстро опустив руки, посмеялась та, выплёвывая из себя последние звонкие ноты. — Знала, что ты это спросишь. — Ответь, — не дав ей вывернуться их хватки, попросил Том. — Мне нужно это знать. — Да. Да, Том, это был ты. И смерть одной части твоей души происходила именно так, как я описывала. Вы закончили? Я, пожалуй, ещё посижу в гостиной. — Я же вижу, что ты не договорила. Давай, — устало выдохнул он, накрутив её мягкую прядь на палец, — я тебя внимательно слушаю. Или даже ты боишься меня? Ведьма презрительно хмыкнула и, выдохнув, погладила его по щеке. — Слушала ваши планы, ваши разговоры и думала, как спокойно вы общаетесь и объясняетесь на другие темы. По поводу свадьбы, их профессий, курсов — всего. Ты бы мог не интересоваться, мог бы не помогать с поисками работы, но сделал это. Это было так мило. Стало аж завидно. — Хочешь, чтобы я тоже тебе работу нашёл? — но Лейла только помрачнела и поджала искусанные губы. — Мы хоть раз говорили о простых бытовых делах? О чём-то, кроме наших отвратительных целей, крестражей и кто кого сильнее? Был у нас хотя бы один разговор, когда мы не спали всю ночь, слушая о жизни друг друга? Без споров, криков и выведывания информации методом манипуляций. Без давки на сознание и малейшего упоминания о темах, которые каждый день выедают нам мозги. Не было. И очень жаль, — прошептала она, усмехаясь. Натянуто и кисло, всё ещё борясь с усталостью и настоящей собой. — Можешь не продолжать, — стараясь не столкнуться с серыми шарами, Том вытянулся и прочистил горло. Точно зная, что она не остановится. — Я прекрасно знаю, кто я тебе, кто ты мне, знаю так же, что ты не обязан ничего этого делать. Просто мимолётные мысли. Лично мне всегда было интересно узнать о твоём детстве во всех красках. Как ты воспитал в себе силу воли, как выучился и достиг успеха во всём. — Лейла, — серьёзно приказал он, сжимая кулак. Но сонливая ведьма его даже не слышала. — Всегда хотелось услышать истории, какими способами ты достиг поста любимчика учителей и на каком курсе стал любимцем женской публики. Как нашёл Тайную комнату, как выбирал сторонников, и почему чистокровные сокурсники пошли у тебя на поводке. Мне всегда это было и будет интересно, иначе я не думала бы об этом так часто. Но ты никогда не будешь просвещать кого-либо в свою личную жизнь, это я тоже помню. Уж лучше хранить все свои воспоминания под замком до конца дней, так ведь? — её губы дрогнули в полуулыбке, и Лейла тихо выдохнула, ни капли не смутившись его мрачного взора. — Впечатляющие детали плана, если вас всех сложить вместе, механизм получится стойким. Молодец, иди отдохни. — А ты… — Я сегодня в гостиной побуду, — ведьма забрала подушку с мантией и зевнула. — Тебе то всё равно, а значит, я могу и к своим желаниям прислушаться. — Верно, — вытянул из себя Том и похолодел, отвернувшись к окну. — Иди. И она правда пошла. Спустя где-то двадцать минут он заметил её, разглядывающую карты на столе, а потом вышел, чтобы сказать хоть что-то чешущимся языком, но Лейла уже спала. Накрылась мантией у камина и засопела, обхватив подушку двумя руками. И слава Мерлину. Лучше Тому не открывать рот в такие моменты, это он уже давно выучил.

***

— Ну и что, что экзамены? Почему они сократили тренировки по квиддичу? — Джек, ты буквально вывалился из окна на метле и улетел заниматься на поле во время факультатива! — рыкнула Хлоя, кинув в него яблоко. — Если бы из-за тебя факультет лишился очков, тебе бы очень не повезло. — Но ведь!.. — Я очень извиняюсь, что перебиваю, — вставила Лейла и заинтересованно взглянула на светящихся Фиону с Кевином, — но что такого произошло? — Оу… — протянул Джек и сощурился, опёршись на руку. — Ну такое не грех ещё раз услышать. — Да ничего особенного, — отмахнулся Кевин, почесав макушку и порывшись в сумке. — Просто нам прислал письмо сам Ньют Саламандер. — Юморные то какие, ух! — фыркнула Лейла под общий смех и вырвала конверт из рук. — И когда же? — В субботу утром. — Так значит, я опоздала с поздравлениями только на два дня. — Он ещё со встречи обещал связаться с нами лично, как только появится время, и прошло уже столько, что мы уже думали, он забыл о нас. Но нет! — Фиона довольно улыбнулась и погладила Лейлу по руке. — И да, на целых два дня опоздала, мы можем и обидеться. Тем более, даже мистер Саламандер упомянул о тебе. — Что? Какая строчка? — чуть не подавилась она и выпрямилась. Фиона усмехнулась и взялась за новый выпуск газеты, пока Кевин рядом отпил чая и принялся пояснять детали состоявшегося до этого разговора. Честно, это до сих пор потрясало Лейлу — обычные школьники смогли добиться такого, чтобы иметь связи с известными на весь мир волшебниками. Что сказать, с их же кумирами, которые до сих пор продолжали спонсировать их и работать с новейшей информацией по поводу Красноушника. И Лейла искренне верила, что эти связи помогут им дойти до конца и основаться новыми профессорами Травологии в бразильской школе. Именно туда они отправятся после школы — всё было решено, а их сомнения откинуты в сторону и Джеком с Хлоей, и Лейлой. Да что уж там, даже профессор Бири не смог не отчитать их за неуверенность в столь замечательном выборе. Лейла потянулась за куском хлеба, как вдруг взгляд Фионы, внимательно читавшей газету, соскользнул за её спину, и в мгновение из палочки вырвался серебристый луч. Над ухом раздался писк, и в руку Фионы прилетел открытый флакон. Ей понадобилось пару секунд, чтобы осмотреть измельчённые красные листья и с совершенно спокойным лицом улыбнуться. — Хорошая попытка, Ахта. В следующий раз держи флакон ещё выше, чтобы заметил даже Слизнорт за учительским столом, — Лейла даже не обернулась — сестра Кайи так сильно действовала ей на нервы, что любой взгляд в её сторону сопровождался рвотным позывом. Отвратительный человек, которого изо дня в день губят вечеринки, сплетни, сигареты и одержимость змеем. Даже Кевин, нагнувшись к флакону, раздражённо фыркнул, будто ему компания гриффиндорки приносила удовольствия не больше. — Отдай, живо, — раздался голос за спиной, и над тарелкой появилась увешанная кольцами рука. Но Фиона только невинно улыбнулась и хлопнула глазами, складывая флакон в маленький чемодан с зельями. — На самом деле, не такое уж дешёвое удовольствие, так что спасибо, мне как раз оно скоро может понадобиться. Отлично укрепляет здоровье многим стеблям, — Ахта аж подавилась от возмущения, и по довольным искрам в глазах Джека стало понятно, что та побагровела от злости. — Ты не имеешь права! Это моя вещь, и… — Разрешение на хранение любых нужных для экспериментов зелий, трав и книг от Диппета с подписью Флитвика, Бири, Дамблдора и мистера Саламандера тебя устроит? Или документ с разрешением конфисковать зелья с рейтингом опасности больше пяти? Могу показать сразу два. — Да как ты смеешь?.. — Пойдёшь жаловаться профессорам? Пошли вместе, заодно хочу послушать интерпретацию истории, как ты хотела поджечь эти листья и заставить Лейлу облысеть, а её голову на долгое время покрыться волдырями, — без передышки тараторила Фиона и даже не запыхалась, не моргая смотря прямо Ахте в душу. Глаза буквально полыхали при утреннем свете, а губы еле сдерживались от улыбки. Намочив палец, она плавным движением перелистнула страницу газеты и продолжила: — Ты, кстати, знала, что кровавые листья содержат токсины чешуи драконов, которые передаются на расстоянии? Слишком близкое расстояние с твоими руками, капля яда прошла бы по палочке и добралась до твоих голых пальцев, обеспечив тебя не только гнойными волдырями, но и чесоткой и растяжением кожи на ладонях. Ещё есть вопросы? По твоему лицу вижу, что половину текста твой мозг воспринять не успел, хотя странно, согласно исследованиям, оптимальный темп речи для новостей соответствует ста пятидесяти словам в минуту. Для личной беседы — сто девяносто слов в минуту, ну подумаешь, я говорила чуть быстрее, ты с подругами новые сплетни вообще скороговорками обсуждаешь, так что… — Да подавись ты своими листиками! — каблуки быстро застучали в сторону выхода, а Лейла ещё время сидела с приподнятыми бровями и переглядывалась с такими же ошарашенными Джеком и Кевином. Фиона же так увлеклась газетой, что даже не обратила внимания на их реакцию и с аппетитом принялась за пирог с патокой. — Кажется, — Кевин наклонился к уху Лейлы и еле слышно прошептал: — Я влюбился заново. — Я тебя не виню, — проморгалась она и ошарашенно покачала головой. И такие внутренние звери бывали. Позже оказалось, что в ней зверь тоже сегодня издавал дикий рёв. Однокурсницы, видимо, очень хотели разрушить деловые отношения и переходили на личности. Перемена перед Нумерологией в компании Роберта и Абраксаса прошла бы по традиции весело и спокойно. Если бы не Паркинсон и вообще крайне неприятные взоры других девушек. — Тебе плохо? Насморк? — не выдержала Лейла, уже в который раз слушая громкое фырканье с соседней парты. — Всё отлично, — выплюнула с ядовитой улыбкой Паркинсон, и только разговор возобновился, добавила: — Это просто так странно… обжиматься со всеми подряд, когда парня нет рядом. — Обжиматься? Ужас, — поморщился Абраксас. — Что за слова то некрасивые такие? — поддержал Роберт, еле заметно помрачнев. Как ни странно, их отношения после вчерашнего ни капли не изменились, если не сказать, что стали лучше. Они лишь аккуратно спросили, когда Лейла узнала всю правду об их «дружбе» с Томом, и спустя минуту молчания расхохотались. Роберт вытряс Абраксасу в карман двадцать галеонов — видите ли, они уже давно гадали на эту тему. — Кто сказал, что у меня есть парень? — У-у, всё-таки выбрала играть по-крупному, — шепнул Абраксас, потерев ладони. — Друг мой, ставки делаем? — Я вам тут сделаю, — ударила их по рукам Лейла и мило улыбнулась обмершей Паркинсон. — То есть вы с Реддлом? — пискнул кто-то сзади, но был перебит. — А кто сказал, что его нет? — Ой, ну всё, — протянул Роберт и схватился за голову. — И как тут без ставок? Я же столько денег могу заработать. — Не надо со мной вот это вот всё!.. — взбесилась Паркинсон, что аж волосы подлетели. — Реддл на глазах у всех заявил, что вы вместе! И как только его нет поблизости, ты тут же лезешь к другим! Лыбишься, хохочешь, как ненормальная, причём с одним женатым, а вторым занятым. И!.. — Мальчики, Мерлин мой, я к вам лезу? — испуганно выдохнула Лейла и прикрыла рот руками. — На самом деле ты нас уже давно бесишь, мы просто ради вежливости терпим, — отодвинулся Абраксас, цокнув. — Роберт, дорогой, и к тебе тоже? — но тот сразу отвернулся и разочарованно покачал головой. — Да и ещё раз да… ты ведь слышала, что я почти женат, как ты могла? Переписываться с моей женой и не позвать меня?! — все трое резко прыснули от смеха и поджали губы, сдерживаясь от слёз. — Занимайся своими делами, Дона, и оставь её в покое. — То есть ты не желаешь своему старосте здоровых отношений с преданной дамой, а не с этой?.. — С этой? Продолжи. Хочу услышать полное предложение. — Странной, дерзкой, проблемной и неухоженной. Ты ему не подходишь, — холодно заявила та и закинула ногу на ногу, услышав громкий кашель. — Поэтому ты ещё на зимних каникулах бегала с мамой по бутикам и искала такие же, как у Лейлы, платья? — с издёвкой поинтересовался Абраксас и посерьёзнел. — Друг мой, ты не должен влезать в… — У меня есть потрясающая девушка по имени Лукреция Мелания Блэк. И она вот-вот придёт, займёт место на соседней парте и будет только рада после урока обсудить с Лейлой, какие наши с Робертом шутки несмешные. А я точно так же через день, два и три сяду к своей потрясающей соседке и стану рассказывать, как на наших слизеринских уроках скучно. Помню, в начале года ты утверждала, что Лейла вообще очень интересная и хорошая. — А я не эксперт, но лицемерие и беспричинная ненависть гораздо хуже платьев не последнего пика моды, — без особых эмоций добавил Роберт и закатил глаза. — А знает ли о таких тёплых отношениях сам Том? Или вы пользуйтесь его занятостью? — подстрекая, ввязалась Розье. Ноты веселья, дурманившие голову, рухнули в пропасть. — Использовать такого обходительного и вежливого парня ради популярности и?.. — Можно узнать, почему главная тема этого замка всегда кружит вокруг парней и какой-то детской драмы? — пальцы впились в жёсткую парту, и Роберт поспешил накрыть её руку своей. — Нет, серьёзно, школа замечательная, профессоры — настоящие мастера своего дела, но сколько месяцев я здесь нахожусь, абсолютно всех вас печёт только чужая жизнь, чужие неудачи и отношения. Кто-то впервые получил высший балл и улыбается, довольный собой, вместо поддержки или хотя бы скромного молчания лично ты нашепчешь подругам сотни вариантов, как же нечестно он получил оценку. А если ученик один раз взволновался и ошибся, всё!.. это узнает вся школа и будет припоминать каждые несколько дней. — Дорогуша, остынь, — попытался успокоить поток мыслей Роберт. Не получилось. Паркинсон была так ошарашена, что Лейла впервые открыла в классе рот и сказала больше пяти предложений, что хотелось увидеть, как на глазах её появятся слёзы. — И всё вам надо знать, и всех обсудить и за объектами обожаниями побегать. И как, интересно так жить? Наблюдать за чужими улыбками, портить настроение и самоутверждаться за счёт других? Если ты не нашла дружбы, то мне жаль, но не надо портить мою. И из-за мальчиков ругаться тоже не хочется, сейчас даже первый курс ведёт себя лучше, чем ты. Можешь про меня хоть сказки сочинять, хоть обливать самыми интересными словечками, но мысленно, Дона, мысленно. Потому что на самом деле никому в жизни твоё мнение не сдастся и нужно научиться молчать. Пожалуйста и спасибо за понимание. А теперь, мне кажется, представление закончилось, поэтому всем можно вернуться на места и пошептаться, какая же Харрисон грубая и невоспитанная. — Просто уничтожила, — довольно прошептал Абраксас. — Запомнил, друг? Придётся пересказывать всё Лукреции. Она обязана услышать эту речь. — И я сделаю это с огромным удовольствием, — подмигнул Роберт и тряхнул кудрями. Она раздражённо выдохнула и напряглась, нащупав на своей коже томный взгляд. Глаза с лёгкостью нашли его, и от сгущающегося в зрачках мрака разгорячившейся Лейле слегка поплохело. Том не моргая смотрел на сжатые с Робертом руки, и она нутром чуяла, как внутри него просыпается дикий зверь. — Роберт… — Добрый день, дети, начнём занятие с небольшого теста. Приготовьте чистый свиток и чернила, чары от списывания уже наложены. Том отвернулся и, казалось, потерял желание вежливо улыбаться. Быстро сел за парту с Фионой и перестал смотреть в их сторону вовсе. Злость кипела в крови как в нагревшемся котле: смешиваясь с обидой и неприятной горечью. Почему, чёрт возьми, она из раза в раз должна перед ним объясняться за каждый вздох в сторону его же однокурсников?! — Чего стряслось? — Том видел… ну, как мы, — Лейла поджала губы и отмахнулась. — Ладно, не важно. — Как я держал тебя за руку? Чёрт, — прошептал Роберт и вскоре наклонился к ним ближе. — Прости. Я разберусь с этим, можешь не волноваться. И это не обсуждается. Не хочу, чтобы вы ссорились. — С чего вдруг? — Потому что я хороший человек и хочу помочь подруге? — Абраксас повернул к ним голову и презрительно вытянул брови. — Потому что мы поспорили, когда вы снова погорячитесь и снова сядете в Большом зале друг к другу спиной. Что? У меня запас табака закончился, а у меня такой плотный график, не смогу заказать новый. — Делать ставки на людей не очень красиво. — И что ты нам сделаешь, дорогуша? — хохотнул Абраксас, открывая чернильницу и слыша тихий вздох. — Волосы тебе растреплю. — Мисс Харрисон, мистер Малфой, какие-то проблемы? Нумерология не ждёт!

*

— Лейла! — не успев повернуть голову, она чуть не повалилась с ног и была стиснута в объятиях золотой троицы. Барсук Майк в излюбленном колючем свитере и Кайя с Марго в пижамах с орлом на груди. Вечер был тёплым, шёл весенний дождь и многие ученики собрались в гостиных с кружками какао и учебниками. Экзамены никто не отменял, но готовиться вместе было веселее. Том куда-то пропал, так ничего за день и не сказав, да и спала Лейла слишком плохо, чтобы хотеть куда-то идти. Настроение было в край испорчено подружками Ахты, Паркинсон и неодобрительными взглядами Дамблдора: поэтому она бежала в свою спальню и надеялась не представить никому особого интереса. Впрочем, всё случилось наоборот. — Лейла, а мы принесли конфеты! — Стойте здесь и давайте по одному. — Мы так давно тебя не видели, что решили прийти в гости и навестить! — А ещё столько всего интересного произошло на уроках профессора Дамблдора, он таки-ие фокусы вытворяет, ты тоже так умеешь? — кричали те наперебой, а голова всё набухала и трещала. — Ух ты, это тот самый фотоаппарат для колдографий, который тебе подарили мистер Малфой с мисс Блэк?! — ахнул Майк, проигнорировав два стука об пустой дверной проём. — Можно посмотреть? Мысль свистом рассекла перед ней воздух, и Лейла пошатнулась. — Стоять! — рявкнула она, но её уже давно никто не слушал. Все трое третий раз ворвались в комнату и громко взвизгнули. Их рукава подпалились, а тела затряслись от ударов током. Они же ещё ни разу не заходили к ней в спальню. Лейла подлетела к двери, в мгновение сняла руны и словила детей в объятия. — Вам кто-то дал разрешение заходить в чужую спальню?! Я вас не приглашала, или я самой себе сказала стоять на месте?! — рявкнула она в бешенстве и прошлась палочкой вдоль тел, расслабляя мышцы. — А если бы вы в шоке простояли там ещё пару секунд?! Мне вас без сознания отдавать мадам Помфри, а потом отчитываться перед родителями? Кто лезет в дверь трижды, если первые две попытки блокировались?! Отвечайте! — Я не… услышал стоп слова, — дрогнувшим голосом пролепетал Майк и поджал губы. — Прости, пожалуйста, — зашептала на ухо Марго, содрогаясь от слёз. — Мы не хотели. — Не хотели они… слушать надо нормально! — Мы, пожалуй, пойдём, — сглотнула Кайя, осматриваясь. — Извини. В их глазах зародился дикий страх, а в груди Лейлы словно слоны пробежали. Они смотрели на неё и боялись. Боялись её. В горле застрял томный вздох, и она окончательно поникла, спрятав лицо в ладони. Не смогла сдержать эмоций и выплеснула всё на детях, хотя их вины здесь было не меньше. Спустя пару минут тишины в плечо осторожно потыкали пальцами, и перед глазами появился неуверенный Майк. — Шоколадная лягушка поможет загладить вину? — сдержанно поинтересовался он с часто сжимающимися щёчками и протянул ей конфету в упаковке. Некоторое время Лейла как оглушённая сидела на кровати и смотрела то на мальчишку с взлохмаченными волосами, то на девочек сзади, то на несчастную лягушку перед лицом, не осознавая происходящего. Неужели детям так легко… помириться? Извиниться или простить злость? Да не может такого быть. — Ты сейчас серьёзно? — проморгалась она, приоткрывая рот. Майк покраснел и поспешил добавить: — Я так и знал, что тебе не нравятся лягушки! Ты можешь выбрать что хочешь, хоть всё забирай, правда. — Оставьте себе, — тихо усмехнулась Лейла и протёрла лицо. — Простите, ребята, последние дни выдались сложными. Можем… поговорить, если ещё хотите. — Сначала обняться? — сощурилась Кайя, проверяя почву. — Конечно, как же без этого… — дети прижались к груди и громко выдохнули, повалив её на кровать. Пару минут они валялись в тишине, спокойствием проникая в самые напряжённые участки тела, после чего Лейла собралась, и через открытое окно в комнату влетела знакомая горящая записка. — От кого? — Да видно же, от мистера Реддла! — заулыбалась Марго и прижалась к плечу. — В смысле видно? — Когда Лейла волнуется, она кусает губы, и сейчас так сделала! А ещё сразу выпрямилась и напряглась. Я тоже так делаю, с мистером Реддлом по-другому нельзя. Что пишет? «Тренировка переносится на десять. Без опозданий». — Так вы нарушаете правила?! — протянул сражённый в сердце Майк и открыл рот. — Я тоже хочу! Это же так интересно, гулять по коридорам, когда никого нет. А то в учебное время очень много людей и я чувствую себя неуверенно в толпе. Ах, ну точно, он же староста! Выходит, ему всё можно. — О да, так что будь осторожен, он очень любит снимать баллы с таких, как вы, — без особых эмоций хмыкнула Лейла и смяла записку, переводя тему. — Майк, ты хотел… — она подняла голову и столкнулась с замершим по середине комнаты пуффендуйцем с фотоаппаратом в руках. На лице растянулась неловкая улыбка, и он пожал плечами, мол без понятия, как оказался там. — Давай сделаем снимок. Пожалуйста, а то год подходит к концу, а у нас до сих пор нет общих воспоминаний. — Я пока не разобралась, как он работает, извини. — Так я знаю! — яро воскликнул он и принялся щёлкать кнопками. — У папы есть похожий, старенький такой, но той же фирмы, и он меня научил. Сейчас… момент, дорогие леди. Прижмитесь друг к другу, мне место оставьте. И три, два… — Майк взлетел на кровать, галантно убрав пряди Лейлы с лица и скорчив рожицу, а Кайя с Марго уселись по бокам и задёргали её из стороны в сторону. — Ненормальные! — прикрикнула Лейла, и из горла вырвался звонкий смех. Вспышка резнула глаза, и в мгновение дети разбежались по кроватям. — А мы слышали все самые последние сплетни. — Не повод для гордости. — И видели, как у тебя портится настроение. — Может быть, удивили, — призналась она и наконец-то сняла с плеч мантию. — Мама говорит, что иногда люди делают вид, будто ты плохой, хотя на самом деле это не так. И делают они это только, чтобы не чувствовать вину за вещи, которые совершают по отношению к тебе, — разнося по кругу конфеты, заявила Кайя и махнула волосами. — Так что не бери в голову, они просто завидуют, насколько ты хорошая. — А что ещё она говорит? — нервно посмеялась Лейла и тут же прочистила горло. — О, о, — аккуратно вытягивая колдографию и запечатывая фотоаппарат, кашлянул Майк. — Моя мама, точнее наша, говорит, что люди, которые смеются громче всех, самые несчастливые и испытывали больше всего боли. Они мёртвые внутри — это папа добавил, когда выпил на Рождество. — М… интересно, — протянула она, сглатывая и кусая губы. За окном начался ливень. Лейла тряхнула головой и быстро зажгла пару свечей: задвинула шторы и выдвинула в центр блюдце для фантиков. А потом вспомнилось, как пару минут назад она чуть не ранила детей своей дурацкой защитой и стало безумно стыдно. Захотелось хоть как-то порадовать их и смягчить ситуацию. — Линти! — хлопок аппарации последовал уже через секунду, и любимый домовик, отыскав её лицо, завороженно ахнула. — Добрый вечер, мисс! Мисс, это ваши друзья? — ох, любовь эльфов к детям была не меньше, чем любовь Лейлы к ванильному пирогу. Тройка замерла, с любопытством осматривая её уши и глаза-блюдца, пока Линти добродушно помахала им костлявыми пальцами и на цыпочках подтянуась к Лейле. — Мисс, если вы хотите, чтобы Линти помогла вам покинуть замок, то Линти вынуждена повторить… — Не сегодня, — улыбнулась она и аккуратно погладила её по макушке. — Можешь, пожалуйста, сделать четыре кружки какао? Если только тебя это не затруднит. — Затруднит, мисс? Линти сделала уже много кружек, Линти будет только рада! — и не успела она и слова вставить, как домовик исчез и тут же появился с большими ароматными кружками. — Спасибо, Линти! — хором сказали дети и смущённо захихикали, когда та тронуто улыбнулась и откланялась. — Какое милое существо, мы их видели только в учебниках. — Страницы когда-то становятся реальностью, — Лейла прикрыла глаза и сделала горячий глоток. — Ну, теперь я готова слушать, какие фокусы у вас там были. Звонкие голоса, постоянно меняющие интонации, не смолкали ни на минуту. И всем было что рассказать и было что показать, из-за чего дети спрыгивали с кроватей и чуть не проливали какао на себя. Но казалось, это мало их заботило, да и Лейлу тоже. Чтобы кто-то, да с таким рвением рассказывал ей о каждой детали последних дней? Поэтому она слушала, внимательно и с искренним интересом: следила, как чёрные глаза начинают блестеть, разгораются, как только кто-то друг друга перебивает, и теплеют, стоит предаться воспоминаниям. Марго уже успела сломать нос «индюку со Слизерина» и сдружиться со Слизнортом, который вместо наказания показывал ей альбом выпускников. Джек обучил Майка кататься на метле, но в первый раз он улетел так далеко, что плюхнулся прямо на проходившего рядом Бири. Тоже попал на наказание и успел украсть лист с ответами на контрольную, хотя сам даже не готовился и написал лучше всех. А Кайя взяла такую большую стопку книг в библиотеке, что привела мадам Пинс в восторг: в результате они разговорились, и та даже разрешила по вечерам помогать ей раскладывать учебники обратно по стеллажам. Связями ребята обзавелись хорошими, сказать было нечего. Уроки у них проходили без напряжения, профессора с них пылинки сдували, а им всё равно что-то не нравилось. Но наблюдать за распахнутыми глазами, когда Лейла повторяла какие-то фокусы Флитвика или Вилкост, было ещё тем наслаждением. — Хочешь, скажу честно? — Майк улёгся на её колени и подставил на свет свечей выявляющуюся колдографию. — Если бы не ты, первый учебный год был бы ужасно скучным и сложным. С тобой проводить время — одно удовольствие, не то что с другими. — Ты вообще что ли? — ахнула Кайя и приподняла брови, пытаясь скрыть всплывшую обиду. То, что всё это время творилось между ней и Майком, завораживало Лейлу больше, чем их самих. Та самая детская первая любовь, которую описывали в сказках об эльфийских принцессах, где они гуляли по садам и внезапно врезались в приехавшего из другого королевства принца. Так банально и глупо, но мило, и наблюдать за этим вживую было крайне интересно. Потому что дети не умели скрывать эмоций, также пока не учились их контролировать: из-за этого все взгляды, красные от смущения щёки и неловкие объятия по утрам казались ей действительно чем-то волшебным — несуществующим в её маленьком мире. — Кайя! — посмеялся Майк и прищурился. — Речь не о вас, вы вообще-то мои лучшие подруги! — он нагло перехватил руку Лейлы и уложил на свои волосы, блаженно прикрывая волосы. — Мама рассказывала, что они бегали по кабинетам, теряясь в коридорах, а потом на переменах боялись хоть на секунду взглянуть на старших, ибо для них они были слишком страшными и злыми. Вообще первые года они только учились. Сидели в библиотеке, зубрили конспекты и боялись лишний звук издать после отбоя. Но у нас всё оказалось совсем не так, и я безумно рад! — Ты будто забираешь всё волнение, Лейла. И вот кажется: такой сложный день, много домашнего задания и сложностей с практикой… а потом мы приходим к тебе, рассказываем о дне, о мечтах и желаниях, и ты нас слушаешь, правда слушаешь, а не делаешь вид, как Ахта, — Кайя поморщилась и, отряхнув ноги, залезла с ними на кровать. Марго же выхватила из рук брата готовую колдографию и пристроилась у стены рядом с подругой. — Нет, серьёзно, среди старших ты одна из немногих, кто выслушает и поможет. — А ещё с тобой всегда можно поговорить на любую тему. — И попросить ответов на домашние задания, — с лисьей улыбкой протянул Майк, получив щелчок по носу. — При этом ты строгая, но добрая. И сердце у тебя доброе, иначе бы наши родители не приглашали тебя летом в гости, — сказала Кайя с намёком и тут же тихо продолжила: — Жаль, конечно, что у тебя нет времени на новые легенды, но это ничего! Мы по вечерам пересказываем лучшие моменты тем ребятам, которые к тебе не ходили. И всем так нравится, что иногда время пролетает незаметно, и до прихода старосты мы еле успеваем спрятаться по спальням. Зато в следующий раз, когда ты вернёшься с историями, будет гораздо больше народу. Мы даже локацию поменять можем, теперь на улице тепло и места у озера хватит всем! Твой сокурсник Том говорил, что знает и умеет абсолютно всё, поэтому я уверена, что он сможет наколдовать очень много лавок. Там мы и разместимся, и всё будет ещё интереснее! Мы не торопим, ведь у тебя много дел… но мы будем продолжать ждать, — она с тёплой улыбкой дёрнула косичками, а пропитанные ядом языки захлестнули грудь, поднявшись волной и горло обожгло. Дети смотрели в глаза и без лишней мысли говорили о её добром сердце, даже не подозревая, насколько ошибаются. Существа с добрым сердцем не убивают кошек, не плюют на чужие проблемы и в конце концов заботятся о своих близких. — А можно ещё кое-что сказать? — Нельзя, — Лейла тихо усмехнулась и, пытаясь скрыть аффект только что услышанного, махнула рукой. — В этой спальне чувствуйте себя свободными, как никогда. Только без жаргона. — Ты мне так сильно напоминаешь героиню романа! — протянула Кайя и мечтательно вздохнула. — Дочь дворянина, такая же красивая, статная и умная. Все приезжие влюбляются в неё, учителя на дому в восторге от знаний, да и родители гордятся. И всем она помогает, всем улыбается и обходится с людьми по-доброму. А ещё умеет постоять за себя, это нужно всегда отмечать отдельно! Правда история на этом не заканчивалась. Каждый раз, когда она встречалась с друзьями, с такими же дворянскими детьми, она выслушивала их проблемы, обнимала, дарила платки для слёз, но никогда и рта не успела открыть, чтобы поделиться своими проблемами. «Со мной все хорошо, я просто немного устала и хочу отдохнуть», — говорила она всем и удалялась в комнату. А потом всю ночь напролёт сидела и думала, что недостаточно хороша для этого мира, думала, что всё делала не так, и однажды не выдержала. Скинулась с крыши лицом в грабли, — помрачнела Кайя и тут же зажевала лакричную палочку. Никто даже и не заметил, как у Лейлы пропал аппетит. — Но это не важно, это не про тебя! Я имею ввиду, что сам характер и доброта, и искренность — в этом вы очень похожи. А вот в концовке вы как два противоположных человека: я знаю, что ты бы так никогда не поступила, потому что ты сильнее её. Ты бы не сдалась так просто, я уверена! Ты всегда нам помогаешь и находишь выход даже, где его нет, и учишь нас не сдаваться. — Ага, согласен. Поэтому уж ты явно всегда на плаву — тащишь нас за собой тяжёлым грузом. — А вы то хоть понимаете, какими сильными вырастите? — на губах невольно выступила усталая улыбка, и Лейла резко поняла, как внутри всё сжалось. Они были первыми, кто ни разу не упомянул, что она холодная. Дети так искренне сейчас утверждали, что она сильная, а внутренний голос по ночам визжал об обратном. И как теперь им в глаза смотреть? — Вы просто золото. И я не побоюсь сказать прямо сейчас, насколько счастливой вы меня делаете. Потому что я смотрю на вас и понимаю, что вас не проломить, а жизнь или судьба ломает многих, ох, почти каждого. И дай Мерлин, он сможет это скрыть, — она наклонилась вперёд и, усмехнувшись, прошептала: — Вы ещё такие дети… но с вами так спокойно и интересно. Не то что со старшими. Лицо Марго осветила смущённая улыбка. Она коротко переглянулась с притихшими друзьями и приложила к покрасневшим щекам ладони. — Я верю и знаю, что вы после этого всего не повесите звезду на лоб, но вы правда такие ответственные и трудолюбивые, а самое главное — умные. Так что я до последнего буду надеяться, что ваше счастье и вообще жизнь удастся, и вы не попадётесь на ловушку. — На какую? — От какой вас с детства защищают родители. Вы не будете жалкими человечками, которые разваливаются от малейшего интереса. Не-ет, — протянула Лейла и помотала головой, — ваши родители так много посвящают вам времени, сил и любви, что вы не поведётесь на такое, — она прочистила пересохшее горло и просипела: — Не влюбитесь в человека, который проявил малейший и совершенно точно ложный интерес и заботу. Вы никогда не будете забывать себе цену и не позволите себе утонуть в болоте. Пообещайте мне, что не забудете. Кайя медленно, не моргая слезла с кровати и подошла как можно ближе к Лейле. А потом её ладошка аккуратно, так приятно и тепло прошлась по щеке, и большой палец смахнул слезинку у глаза. Лейла обмерла с приоткрытым ртом и проморгалась, не понимая ни когда она не сдержалась от колющейся в груди темы, ни из-за чего успела намочить глаза. — Обещаем, даже не сомневайся в нас, — словно держа её душу одними сверкающими глазами, шепнула Кайя и отстранилась. — А почему ты плачешь? — Глаза слезятся, свечи просто слишком близко стоят — она вытерла глаза и тихо посмеялась, снова кладя голову Майка на колени. Только он приоткрыл рот, по замку раздался предупреждающий звон колокола, и дети резко напряглись. — Двадцать минут до отбоя, — с сожалением напомнил Марго и, поджав губы, начала слезать с кровати. — Знаете что? — внезапно прошептала Лейла и, бегло осмотревшись, улыбнулась. — Все эти три кровати пустуют. А время сейчас небезопасное. Уже поздно, а вам переходить в другую башню на несколько этажей… А вдруг вы не успеете? У первых курсов вход закрывается ровно в десять, и вы сейчас так медленно подтягиваетесь. — И что же ты предлагаешь? — склонил голову набок Майк. — Раз вы уже в пижамах, можете остаться здесь, — пожала плечами Лейла, пытаясь скрыть свои истинные желания. — Но это так, если вы хотите, я не собираюсь вас заставлять и… — Да! — вскрикнула Кайя и бросила сумку на кровать. — Конечно, хотим! — Я думал, ты и не предложишь, — хохотнул Майк, и все трое резко навалились на неё с крепкими объятиями. Комнату заполнил детский смех, и глаза прикрылись от наслаждения запахами, в вальсе закрутившими дыхательные пути Лейлы. Упавшие на лицо пряди Марго пахли сладкой ватой, от Кайи веяло свежей мятой с имбирём, а пропахший тёмным шоколадом свитер Майка сводил её с ума. Их приглушённые голоса шептали очередные истории прямо на ухо, а руки Лейлы всё крепче и крепче сжимались на их спинах, сгребая детей в охапку. Их сердца отбивали на её груди громкие ритмы, и вся злость, всё раздражение и страх испарялись, как яд. За ними больше никто не наблюдал. Кровати были очищены от любых остатков магии, а шкафы и половицы проверены на наличие очередных Кристаллов. Том лично помог ей с проверкой, и по-другому и быть не могло — она наконец-то могла глубоко дышать и не бояться переодеваться в своей же спальне. Звучало забавно, ибо можно было подумать, что она психически нездоровый параноик… но на самом-то деле смеяться здесь негде — Грин-де-Вальд травмировал её: плюнул на личные границы и пошёл на шпионаж ради куска жалкой информации. — У тебя слишком быстро забилось сердце, — констатировал Майк и поднялся на локти, — О чём думаешь? — О мистере Реддле? — но Лейла даже не успела сообразить, изумлённо подняв брови, когда Кайя ахнула и подбежала к столу. — Точно! Ты же так и не ответила ему на прилетевшую записку! Мы тебе поможем. Напиши сначала что-то от себя, а мы добавим, обещаю, всё в рамках приличного. — Я бы не позволила иначе, — она устало усмехнулась, но всё же присела за стол и взяла предложенной Марго перо. — Не забывайте дышать, пожалуйста. А то притаились тут… любители сплетен. — Лейла! Мы не такие! — она усмехнулась и, особо не задумываясь, начиркала «Не получится. Решила сегодня остаться в своей комнате: дай отдых и мне, и себе». Лейла ещё хотела добавить, что не испытывает горящего желания быть снова униженной за любое неправильное слово в сторону Лорда, но вовремя сдержалась — детям не следовало видеть вторую сторону медали раньше, чем придёт время. — Ну-у, — протянула Марго, — так скучно… как хорошо, что у тебя есть мы. Тройка легонько вытолкала её со стула и, с минуту пошептавшись, приступила к подготовке отправки записки. В какой-то момент Лейле просто захотелось вырвать листок из их рук и вовсе сжечь: Том не заслуживал ни оправданий, ни длинных сообщений, так ещё и пояснений от детей. Ему было всё равно, тренировки ему нужны были только, чтобы самоутвердиться за её счёт. Но пусть — пусть будет, что будет, Лейла уже давно не была в состоянии контролировать такие мелкие ситуации. Из мыслей её вывел тихий смешок Майка, и она тут же подошла ближе. — Спину выпрями, — строго произнесла она, вынуждая ребёнка вздрогнуть и потерять мысль. Глаза быстро нашли кривоватый почерк и забегали по строчкам. «Не волнуйтесь, мистер Реддл, ваша дама в надёжных руках и возврату на сегодняшнюю ночь не подлежит. Но мы обещаем отдать её Вам в здравом уме и хорошем настроении! Огромная просьба не становиться злым и не ябедничать на наше местонахождение после отбоя, чтобы не потерять титул любимого старосты первого курса (только сестре не говорите, пожалуйста). Доброй ночи и не ревнуйте, хотя к нам стоит.

От Майка, Кайи и Марго».

— Кто придумал такой текст? — прикрыв глаза и не сдержав улыбки, поинтересовалась Лейла. — Мы все! — Но интерпретация чья? — Моя! — гордо заявил Майк и подмигнул, красиво складывая записку. — Почему-то я даже не сомневалась, — она покачала головой и хотела забрать листок, когда рука Кайи коснулась её запястья, и в блеснувших глазах загорелись лампочки. — Стой! Положи ему это! Чтобы были доказательства, — в руке оказалась новая колдография, и Лейла слегка помрачнела. — Однозначно нет, — она помотала головой и достала палочку, но снова была остановлена звонкими голосами. — Ну чего ты такая угрюмая? — Он же вернёт её, когда посмотрит, — уверенно заявила Кайя и закивала самой себе. — Он говорил, что умеет всё, и при мне он вытворял такие вещи с палочкой и даже без! Мистер Реддл сможет не только сделать ещё пару экземпляров: Майк, добавь это в письмо… но и увидит, что у нас всё хорошо. А то, раз вечера и ночи вы проводите вместе, он волнуется. — Кайя… — Лейла устало выдохнула, но с дальнейшими объяснениями не нашлась и угомонилась. — Делайте, что считаете нужным. В итоге листок с добавленной просьбой сделать несколько экземпляров колдографии и сразу после прочтения вернуть её были завёрнуты в самодельный конверт и отправлены по ветру к его окну. Поджигать снимок Лейла была не в силах, хоть и знала, что по-настоящему он не сгорит. Время близилось к полуночи: звонкие голоса под сводом втихую наложенных чар стали стихать, ибо Лейла не решалась играть с нервами когтевранской старосты за стенкой, и вскоре недоговорившие свою сотню историй дети провалились в сон. Она покрепче укутала их в одеяла, сдула последнюю свечу и тихо, на цыпочках подошла к подоконнику. И стала ждать ответа. Но ни через час, ни через два и даже три, когда Том уже точно освободился от дел, колдография так и не вернулась. И почему-то, глубоко-глубоко внутри Лейле хотелось думать, что змей просто пересматривает снимок и разглядывает её. Но истина была другой: либо он уже кинул тот вместе с запиской в камин, либо назло спрятал куда подальше. Это ведь Том. С ним всё сложнее. * ахроматопсия — является аномалией зрительной системы, но встречающейся редко. При этой болезни кортикальная патология исключает цветовое зрение