Плейлист на главу: https://youtu.be/w_bymvQooX0
Страх умереть даже с крестражами теперь настигал его каждую ночь. Соль на кровоточащую рану, дурацкий детский кошмар, который ожил. На уроках всё обходилось парой тройкой мыслей, и близость ведьмы — его успокоительного в строгом платье, работала на отлично. Но до тех пор пока они не расходились, пока Лейла не находила ему замену и с улыбкой направлялась к другому кабинету. После уже ни один голос не мог остановить его от игры в прятки с сознанием. Дела старосты отвлекали, да, постоянные взгляды, вопросы и понимание, что нужно держать лицо, хоть как-то сглаживали мрак перед глазами. Но стоило сесть за тарелку с едой в Большом зале, детальное описание кошмара из уст Лейлы снова ломало его. В голове мелькали яркие, ослепляющие пятна, силуэты, как его тело разлетается в щепки, сменялись один за другим. А в ушах её тихие, сдавленные слова… как тело рвётся, как его громкий рёв бьётся об стены и ломается до хрипа. Живот стягивало узлом, и запах еды заставлял сдерживать рвотный позыв. Том не был слаб — он оказался не слишком силён или подготовлен, и это следовало исправлять как можно быстрее. Потому что следующие проблемы оказались не за горами, и новые услышанные слова пришлись крепким кирпичом по затылку. У него аж перед глазами всё поплыло от непонимания, а потом и дикой ярости. Вчерашний понедельник оказался самым раздражающим и неприятным днём за последние недели во всех смыслах. Спрятать живые эмоции не получилось, и спустя долгое время Том впервые вернулся в женский туалет. Как сейчас помнил, с какой агрессией срывал с себя галстук, как пуговицы летели на пол прямо в лужи воды. Рот бесполезно открывался и закрывался с громким хрипом, потому что высказаться безумно хотелось, и он даже не отрицал кому именно. Покричать, пожаловаться, проклясть в конце концов, это всё было бы гораздо лучше молчания перед зеркалом. Но потом вспоминалось, сколько секретов, сколько тайн и проблем Лейла несла в себе столетиями, и безвыходность иглами закалывала лёгкие до крови. Том не мог так просто сдаться и показать действительное смятение, по поводу того что же делать дальше. Фундамент затоптали. Том вжимался ногтями в шатающуюся раковину и бледнел — он задыхался от ярости. Спустился в Тайную комнату и, как дикий зверь, с подступающей пеною у рта и красными глазами метался от одной лужи к другой. Во вторник бы такого не повторилось, он дал себе обещание успокоиться и впихнуть засевшую обиду куда подальше. Но на протяжении всего дня встречаясь с сощуренными глазами Дамблдора, полными недоверия и даже какой-то снисходительности, сгорали последние нервные клетки. Спокойно провести обед не получилось. Том буднично проходил полупустые коридоры с книгой в руках, когда внезапный стук каблуков раздался слишком близко и вскоре синхронизировался с его шагами. Он не сбавил скорости, подумав, что ему почудилось, но взгляд сам скользнул в сторону, а потом и в другую, и первокурсники никуда не исчезли. Святая тройка из младших Райсов и сестры Ахты не стала плодом его усталого воображения: более того — вид у них был такой уверенный, что казалось, ни одно его грубое слово не заставит их подбородки опуститься. Пуффендуец деловито запахнул мантию, его подружки расправили юбки, а Том резко остановился. Дети запнулись, но тут же замерли рядом и распахнутыми глазами уставились прямо на него. — Могу ли я вам… — сдержавшись от вспышки раздражения, мрачно поинтересовался он, — чем-то помочь? — Предлагаю продолжить движение, мистер Реддл, не будем мешать проходящим людям, — серьёзным тоном сказал младший Райс и медленно двинулся дальше, а за ним и вся делегация. И Том, сбегать которому было уже невыгодно. — Если у вас есть вопросы касательно школы, правил или следующего года, любой староста факультета и даже ваша сестра ответит не хуже меня. Это так, намёк, что у школьного старосты очень много дел, и каждая минута… — Поняли мы, поняли, — отмахнулась Кайя и шепнула, — Майк, ну? Ты что-то хотел сказать. — А, да, точно, — до этого нахмуренный мальчишка расслабил лицо и с широкой улыбкой протянул Тому руку. — Спасибо за копии колдографии, всё точь-в-точь, как на оригинальном снимке. Потрясающе, и мы так быстро получили! — Это было легко. Рад стараться, — через себя добавил он и пожал руку с вымученной улыбкой. — Что-то ещё? — Вообще-то, — перетянула на себя внимание младшая Райс, — да, у нас есть пара вопросов. — Касательно тебя и Лейлы, — зубы впились во внутреннюю часть губы. — Интересно… с чего вдруг мы как-то связаны? — Ой, да ладно! Вся школа уже знает. — О чём? — выразительно посмотрел на Кайю Том, и та на мгновение стушевалась. Её счастье, его горе, рядом было ещё два ребёнка. — А-ца-ца, мистер, не надо нас тут путать. Мы вчера весь вечер провели у Лейлы, о многом поговорили, многое узнали, — подмигнула Райс и протянула, — Обсуждали очень разносторонние темы. Так что спустя пару часов длительных разговоров, мы приняли сложное решение… — брови Тома мрачно дёрнулись вверх, но он смолчал, хоть как-то отвлекаясь от своих мыслей. — Мы готовы отдать Лейлу в ваши надёжные руки, если ответите на вопросы, и ответы нас удовлетворят, — заявила Кайя с серьёзным настроем, и все трое резко набрали побольше воздуха. — Кто сказал, что она мне нужна? — перебил он и услышал сдавленное хрюканье. — Этого и говорить не нужно. «Это видно», — пронеслась громкая мысль Кайи перед его глазами, и руки невольно сжались в кулаки. — А сама мисс Харрисон? Разве вам она хоть что-то сказала напрямую? Про… нас или меня? — в глазах младших Райсов промелькнула тень неуверенности, и внутри что-то неприятно кольнуло. — Я так и думал, — невольно хмыкнул он, прочистив горло. — Ваши догадки меня немного пугают, малыши. Возвращайтесь с доказательствами своих мыслей, до скорых… — И опять ты пытаешься сбежать, до этого ты никуда особо не спешил! — яро заявила Кайя и потянула его за рукав, даже не понимая, на что Том способен. — Итак… ты же следишь за её здоровьем? — Вы помогаете ей в трудные периоды, а она вам? В нужное время вы же вместе, так ведь? — Цветы уже дарили? Сколько раз? Какие? Ох, надеюсь, её любимые чёрные розы. — А подвеска у неё на шее? Твой подарок, не так ли? — хитро улыбнулась Кайя и отвела сверкнувший взгляд. — Вы же не ограничиваете её? Не манипулируете, не используете? — Заботитесь? А она о вас? В отношениях уважение, забота и поддержка должны поступать с двух сторон! — Да, а то Лейла рассказывала… о нет. — Что она рассказывала? — резко напрягся Том и замер вместе с троицей, чьи глаза округлились. Он проследил за их взглядами, и два серых блюдца впились прямо ему в душу. Лейла оставила укладывание книг в сумку и с непониманием осмотрела детей. Увидела осознание в их глазах, увидела, с кем те шли рядом, и догадалась. Конечно же, у неё же анализ работает быстрее любого людского. — Ладненько… — промямлил Райс и стал медленно отступать назад, — думаю, нам пора. — Поддерживаю, договорим как-нибудь потом, а сейчас… — Стоять, — ледяной голос заставил первокурсников нервно сглотнуть и неестественно застыть. Скулы Лейлы дрогнули, и уже через пару секунд подол её платья коснулся штанины. — Решили повзрослеть и пропустить мимо ушей мои предупреждения? Ну, язык проглотили? Майк, даже ты? Удивил… — Неужели я настолько опасен для детей, что вы делаете им предупреждения, мисс Харрисон? — теряя любые нити воспоминаний притихших детей, протянул Том с приподнятым подбородком. Сердитый взгляд снова переместился на него, и она покорно приняла правила игры. — У школьного и всеми любимого старосты всегда очень много работы. Я лишь заботилась, чтобы вас, мистер Реддл, не занимали некорректными вопросами. Всё-таки времени у Вас и так позарез, и я очень надеюсь, что кое-кто это уже осознал и мысленно сгорел от стыда, — без тени улыбки отчеканила ведьма и мазнула языком по десне, даже не взглянув на своих любимцев. — У кого-то скоро дополнительное занятие с Вилкост. В другом конце замка. Через десять минут. — Приносим извинения, мистер Реддл, — откланялся Райс и быстро чмокнул ведьму в щёку. — А ты не будь злюкой! — стук их каблуков только отдалился, как Лейла подошла к Тому вплотную, и ресницы опасно дрогнули. — Я надеюсь, у тебя хватило ума не залезать в головы маленьким детям, — прошипела та без капли эмоций, — иначе обещаю, ты… — Ещё раз спасибо за колдографии, лучший староста! Надеюсь, в следующем году вы и нас научите так делать! — и только после этого все три силуэта скрылись за углом. Секрет Тома прокричали во всеуслышание. Никого кроме них в коридоре больше не нашлось, воздух впитал абсолютно все слова, распустив их эхом к стенам. Искры в глазах Лейлы притихли, она вытянулась и медленно склонила голову. — А… мой снимок где? Том только пожал плечами. — Разве ты такое собираешь? — бесстрастно поинтересовался он. — Отныне да. Дети уговорили начать собирать альбом. На память, так скажем. — Значит, у тебя будет ещё много других. — Значит, и ты никогда не увидишь, как спишь пьяным у меня на груди, — огрызнулась ведьма, и лицо Тома вытянулось. Глаз готов был задёргаться. — Ч-что? — А ты думал, это моя первая колдография в коллекции? — холодно улыбнулась та и фыркнула. — Разве ты забыл про снимки с вечеринки? А где я и Роберт на Астрономической башне? С детьми была четвёртая фотосессия, а про третью после вечера, когда ты осушил бутылку вина… думаю, тебе знать не стоит. Только, если не посмеешь зацепить сознание детей. Тогда же жди копии на каждом школьном углу. — Ты не посмеешь, — прохрипел Том не своим голосом. — И что же меня остановит? — Ты не умеешь создавать копии! — Попрошу Абраксаса. — Прикажу ему не помогать тебе. — Тогда договорюсь с любимыми колдунами из паба, — сухо бросила ведьма и поджала губы. — Они мне точно не откажут, а ты не имеешь над ними никакой власти. Совершенно. Хороших тебе Рун, дорогой. Запечатлённое на плёнку… чудо должно было быть сожжено. Том не успел сказать ей это в лицо, потому что Лейла буквально испарилась, но оставить неизвестно насколько серьёзный компромат в руках этой непредсказуемой девы было самоубийством. Так что все Руны он просидел как на иголках и сразу со звонком оказался в коридоре. Наглость, которая росла в ведьме не по дням, а по часам, доводила его до белого каления, и мириться с этим было равносильно проигрышу. Не успела Лейла открыть дверь в спальню, стоявший под чарами Том обхватил её талию и сладко, слишком сладко шепнул на ухо: — Снимай руны, если не хочешь, чтобы соседки увидели нас в таком положении вместе. Дорогая. — Где волшебное слово? — Империо тебя удовлетворит? — с фырком ведьма поднесла руки к дверному проёму, покрутила пальцами и ударила палочкой по стенке, тут же втащив его в комнату. — Мерзавец, — буркнула та, снимая мантию и желая упасть на кровать. Но Том резко схватил её за запястье и притянул к себе. Щёки вжались, ноздри вздулись, и всё в нём буквально варилось в котле ярости. — Покажи мне эту тупую колдографию, — низкий голос рассёк воздух, заставив ведьму почерстветь. — Я не выполняю твои приказы. Мой снимок ты не вернул, хотя я… — Пожалуйста, — с рычащими нотами раздражения вытянул из себя Том, и серые глаза победно полыхнули. — Щенок освоил новое слово. Так бы сразу, — улыбнулась она и со стиснутыми зубами выдернула руку. Оба оказались в ванной. Лейла неспешно закатала рукава, покрутив между пальцев палочку: плитка под раковиной со скрипом отодвинулась, и после еле слышного шёпота на поверхности появился сборник о крестражах, а под ним и дневник. — Из-за тебя всё придётся перепрятывать, — недовольно отряхиваясь, добавила ведьма и вытянула из книги маленький снимок. Из груди Тома вырвался рваный вздох, и в мгновение перед глазами появились их силуэты. — Кто это фотографировал? — Воздух. Его лик, если так понятнее, — насмешливо протянула Лейла и склонила голову над снимком в руках. Одеяло спало, оголяя их тела, подушки раздвинулись, и Том правда оказался спящим на её груди. Руки ведьмы рылись в его волосах, рубашка была приподнята, а нога закинута на штанину. Том же сжимал пальцы на её бёдрах и ягодицах и притягивал к себе так уверенно, что казалось, больше не готов был отпускать. Будто он в ней нуждался, а она и так была самостоятельна. Собачья чушь! И увидеть её никто не посмеет. С громким кашлем снимок испарился из рук Лейлы, и в следующую секунду Том уже шагал в сторону двери и закладывал его в пиджак. — Реддл! Без фокусов! — взревела строптивая, перегородив дорогу. Снова заставляя посмотреть на себя и на мгновение потерять самообладание. — Никаких фокусов. Там изображён я, значит, это тоже меня касается. И я не доверяю тебе такие вещи, от них нужно избавиться. — Но это воспоминания. — Неужто будешь сильно скучать по мне? — рыкнул Том, когда перед глазами всплыла вчерашняя картина, где его ведьма спокойно держалась за руки с Лестрейнджем. — Разве можно по-другому с единственным близким человеком? — комок потухнувшей злости сдавил горло и застрял. Челюсть медленно разомкнулась, и взгляд в тихом волнении перешёл на стену. Только он знал её настоящую, знал все её похождения и чем те кончались. Всегда знал, не позволяя другим заполучить больше информации. Но услышать из её уст, что всегда хотелось, был не готов. — Обойдёшься двумя снимками с вечеринки, — он прочистил горло и краем глаза заметил, как потускнели её глаза. — Захочешь, обрежешь остальные лица. — Не захочу, — не опоздала с колкостью ведьма, и спустя пару секунд её лицо снова стало непроницаемым. Она взяла Тома за галстук, играючи накрутив на палец, и вынудила упереться в подоконник. — И вообще, куда же ты так спешишь, Томми? — Мы уже говорили по этому поводу, не называй меня так, — следя за каждым движением этой шарлатанки, просипел он и вцепился ей в локоть. — Что ты?.. — Почему же? Очень мило, с учётом, что мы в моей комнате, и значит, ты в кои-то веки подчиняешься моим правилам, — она облизнула губы, приподняв брови, и пальцы её медленно стали сползать с его груди вниз. Щёлкнули по пряжке, и тыльная сторона ладони еле ощутимо прошлась между ног. Мурашки волной накрыли тело. — Дыши, Том, всё же нормально, — наклонилась ближе и прошептала в висок ведьма. — Что ты себе позволяешь? — прошипел он, когда раздался звук расстёгивающейся ширинки. — Я? — изумлённо хлопнула глазками та и улыбнулась, когда из горла Тома вырвался хрип. — Я просто… играю и достаю из твоего кармана колдографию, — не успел он моргнуть, как ведьма дёрнула снимок на себя и сжала у себя в руке. Том не сдвинулся. Не мог, неотрывно смотря на огни в её глазах. Та прошлась оценивающим взглядом по телу, и, когда глаза надолго задержались на пряжке, на алых губах появилась лисья улыбка. В щёку вместо лишних эмоций прилетел мягкий поцелуй. — Тебе, кажется, надо было куда-то спешить? Ох! — подпрыгнула она и двинулась к дверям. — И я не уследила за временем, мне уже в другой части замка надо быть… — Ведьма. — Я всё слышала! И я просто продолжаю игру. Ведь прекрасно помню, что именно ты решил прервать из-за тренировки. Коснёшься хоть какого-то предмета, тебя свяжет верёвками и задушит прежде, чем ты успеешь что-то сказать. Не скучай, — она почти скрылась за дверью, но тут же вернулась и добавила: — Защита комнаты повышенной мощности, кстати, стоит только от тебя. Через две минуты руны на двери снова начнут работать. Удачи остудиться.***
Пробный экзамен по Уходу за Магическими существами прошёл более чем успешно, хоть что-то хорошее. На самом деле Лейла была только рада, что углублённо этот предмет собирались сдавать только несколько человек. Вечная тишина, взаимопомощь, понимание и даже сближение с профессором Кеттлберном — одни плюсы. И было там мало людей не из-за нежелания учить предмет: просто работать с живыми существами, как растения и животные, решались далеко не все. Уход за Магическими Существами действительно был сложным — каждый зверь обитает в своей среде, для каждого отдельное питание, характеристика и правила нахождения рядом. Кто-то при пренебрежительном отношении ослеплял, кто-то оглушал, под кожей некоторых копился яд — всё это нужно было знать очень точно и с деталями, а ведь были ещё подвиды-исключения… Тем не менее, это было занимательно. То, что она понимала, что ей нравилось, всегда запоминалось. — Смотрю, вы ставите новые рекорды по скоростному чтению, — забирая книгу о волшебных насекомых, улыбнулась мадам Пинс, — вроде только вчера брали. — Лейла просто не верит, что и так всё знает! — послышался детский голос за библиотекарским столом. Лейла поднялась на носки и удивлённо приподняла брови, оценив новую подругу мадам Пинс. — А я так смотрю, ты тоже неплохо устроилась, дорогуша, — усмехнулась она, наблюдая за взлохмаченной Кайей, что в поте лица раскладывала книги в отдельные по темам стопки и отмечала их в огромной книге. — Она хоть Вам не надоедает, мадам? — Только помогает. Дети нынче пошли… интересные, с такими же мыслями и предпочтениями в чтении, — подобрала нейтральные слова она и кивнула. — Что-то ещё требуется, мисс? — Ох, нет, спасибо, — тут же отмахнулась Лейла, — я разберусь. Не буду вам мешать. Полюбившиеся географические стеллажи встретили с уютом и теплом. Каждая вторая книга о Японии, причём и магловской, о её культуре, населении и островах была прочитана, изучена Лейлой вдоль и поперёк. Мадам Пинс уже всерьёз думала, что она собиралась переезжать туда навсегда. Впрочем, это ведь и была правда, жаль, переезд не подчинялся её желаниям. Только одному — её могилу не будут топтать десятки знакомых ног, её смерть не будет оглашена на всю Британию, где сплетни разлетаются как горячие пирожки. Знать и охранять покой Лейлы будут только Нэо и Тору. Она уже договорилась. Лейла хотела завернуть вглубь двух стеллажей за картами, когда увидела на себе пару насмешливых взглядов и нашла вдалеке Тома рядом с Гретой. Длинные ресницы с крошащейся тушью, яркий во внеурочное время блеск на губах, обязательно расстёгнутая на одну из двух верхних пуговиц рубашка и пылающие зелёные глаза, какими она смотрела на Тома неотрывно. Не только сейчас — абсолютно всегда. Грета постоянно прикусывала губы, хихикала, специально прогибаясь над столом, чтобы встретиться с ним взглядом. Пальцы её постоянно норовили коснуться его руки, только судьба благосклонно не давала этому случиться, и Том даже не замечал. Иногда коротко улыбался, наклонялся ближе и сверял пергаменты, заставляя ту победно переглядываться с подругами в другом углу. Но больше он не реагировал никак. Даже не пытался что-либо сделать, хотя имел на неё огромное влияние. Значит, не хотел. Ногти заскрипели по обложке книги, и Лейла резко тряхнула головой, отворачиваясь к стеллажу. Том был умелым окклюментом, и читать его мысли она даже не пыталась — даже в дневнике он их не писал, оттого голова в последние дни начинала болеть только сильнее. С ним нельзя было на что-то полагаться, нельзя было верить ни единому его слову, хоть моментами и хотелось. А если она правда была обычной марионеткой… которой всё это время он просто мягко отказывал своим фирменным «Я зачат под Амортенцией и, кстати, будущий Милорд» и на самом деле строил истинные равные отношения с… кем-то другим из школы? Разве все эти года он не считал женский пол слабым и никчёмным? Разве Том вообще когда-то искал отношений или Лейла сама направила его в то русло? — Ну и кто стоит на центре прохода? — в поясницу прилетел укол острой обложкой, но она только зажмурилась и дёрнулась в сторону. — Извините, — Лейла потупила взгляд к нижним полкам и нагнулась за очередной порцией географии, когда за спиной послышался неестественный хрип. — Что? Кто ты и что сделала с Харрисон? — глаза Лукреции готовы были выкатиться от удивления. — Вместо извинений перед школьником, на которого ты даже не взглянула, ты бы и рта не открыла. Лимит слов перед публикой у тебя ограничен, забыла что ли? — Тебя наконец-то выписали из лазарета, — по инерции поцеловав слизеринку в щёку, Лейла улыбнулась и бегло осмотрела её перевязанный локоть, — Четыре урока прошло, видимо, Зубастая герань всё-таки передала тебе пару капель токсичных веществ, и ты уснула, но… — Со мной такой фокус не пройдёт, что случилось? — отмахнулась Лукреция и посерьёзнела. — Отвечая на твои последующие вопросы: да, уснула, да, в порядке, ничего не болит. Да, мы должны были встретиться только через полчаса, но я освободилась раньше и вспомнила, что ты в библиотеке полжизни проводишь… так что с тобой? — Всё как обычно. Задумалась. Ну правда! — яро шепнула она и кивнула в доказательство. В ответ последовал мрачный осуждающий взгляд. Змеи бы побрали эти слизеринские глаза. — Дорогая моя, — цокнув, Лукреция взяла её под локоть и повела к своим излюбленным стеллажам с Тёмной магией. Пропуск ей выписала сама Вилкост — это показатель. — Ты, вроде как, уже не первый раз помогаешь мне с подготовкой к углублённым ЗОТИ. Или ты забыла, кем я планирую работать? Ну-ка, ответь мне. — Профессором Психосоматики в Колдовстворце, — на автомате выговорила Лейла и без сопротивления позволила складировать себе в руки нужные книги. — Умница, о чём этот предмет? — Изучение ментальной магии в теории и на практике. — М-м, не годится, — причмокнула Лукреция, заслоняя учебниками лицо, — детали? — Изучение способов ментального воздействия и защиты: как проникнуть в разум, как защитить разум, методы взаимодействия и работы со своим астральным телом. Работа не только с окклюменцией и легилименцией, но и заклятиями, действующими на мозг Тёмной магией. И это не всё, — при виде недовольного взгляда добавила Лейла. — Профессор учит разбираться в людях, их эмоциях и движениях, чтобы опознать собеседника на предмет угрозы и в любой момент иметь возможность манипулировать им без его ведома. Предмет прямо для слизеринцев. — И как ты думаешь, поступая на эту должность, я закрою глаза на твоё нестандартное поведение? Ну ты даёшь, подруга, — мрачно хмыкнула та и усадила Лейлу рядом, раскладывая книги. — И всё же, я повторю третий раз: что… — Если я скажу, что у Греты сегодня слишком яркая помада, ты поймёшь? — Я её видела только на первом уроке, но разве она храбреет раньше, чем звенит звонок с последнего урока? Или?.. — Лукреция взглянула на стеллажи, где они столкнулись, и прочертила глазами маршрут за её спину. Глаза сильно сощурились, она даже чуть привстала, как вскоре лицо окутал холод и презрение. — Вот это у тебя зрение. Хотя, что скрывать, я тоже вижу за милю, когда надо. Знаешь ли… — Я не искала поддержки, просто ответила на вопрос, со мной всё отлично, — бесцветно перебила Лейла и открыла тетрадь с пометками прошлых ошибок слизеринки. — Со мной рядом иначе быть и не может. — Не смотри на меня так внимательно. Пожалуйста. Они просто работают в паре как соседи по парте. — Достаточно, — фыркнула Лукреция и, сместив глаза обратно на неё, улыбнулась. — Не хочу даже поднимать эту тему до момента, пока не увижу или не услышу полный и подкреплённый факт. Сплетни и его цитата, которая плавает по школе, ни капли не дают мне уверенности за твоё счастье. Двусмысленно и размыто, фу, — сморщилась та и сменила тон на ещё более низкий. — И ты же сейчас не хочешь сказать, что мы будем тратить время на обсуждение развратной гриффиндорки? На губах спустя время выступила кроткая улыбка, и Лейла несдержанно усмехнулась, пододвинув стул ближе. Спиной ко всей библиотеке, просто так — так получилось, стул сам там стоял.***
Полтора часа показались Тому сущим адом с демонами над головой. А самое главное — огромной потерей времени. Он планировал разобраться с работой по Магловедению как можно быстрее, чтобы подольше посидеть, понаблюдать и почитать в библиотеке Чёрную магию, завёрнутую в красивую зачарованную обложку. Но вместо этого пришлось лезть из кожи и сдерживать последнее терпение, чтобы при всех не кинуть в гриффиндорскую девку Круциатус. Грета, как и её любимая подружка Ахта, была до невозможности тупой. Не слабоумной или легкомысленной, а именно тупой, и это даже не касается бойни между факультетами. Потому что ни храбрость, ни честь, которая уже где-то давно затерялась, не могут дать ей мозги со встроенным осознанием, когда человек явно скуп на знакомство и сближение. Семь лет отучились вместе, и она этого так и не поняла, так и не остановила попытки втереться Тому в доверие. Или соблазнить, или заставить куда-то пригласить, чтобы другие школьницы порыдали в сторонке — он был без понятия, его это и не волновало, но сегодня очень раздражало. Особенно после происшествия в спальне ведьмы: Том уже правда готов был поверить, что Лейла его прокляла. Иначе почему, выйдя из комнаты, он не схватил первую попавшуюся за волосы и не утащил в кладовую? Да потому что не хотел, как и не хотело его тело. Будто все остальные, даже чистокровные и богатые аристократки, уже давно померкли в его голове. Его не привлекал никто настолько, что от трения с ногой Греты воротило, а близость с ней только злила. Хотел отомстить одной ведьме за утреннюю картину, хотел сравнять счёт, да только перестарался и даже удовольствия не получил. Остальное время до тренировки и заветного отдыха он и правда потратил с умом, открыв новоприобретённую в Лютном переулке книгу о проклятых рунах. После услышанного на собрании хотелось обезопасить себя ещё больше, и идеи, где спрятать и как защитить крестражи, всплывали в голове одна за другой. Приятно было осознавать, что и не он один делает хоть что-то: Долохов в другой части библиотеки изучал информацию о штате Массачусетс и Колдовстворце, Блэк снял со стеллажей всевозможные газеты, а Лестрейндж запасся стопкой книг по Артефакторике и работе Министерства. Хоть что-то он решил сделать полезного. Рукав мантии приподнялся, и стрелки-змеи выползли к цифре восемь. К сожалению пялившихся на него однокурсниц, Том собрал вещи и с чистой душой пошёл к столику в самом затхлом углу библиотеки. Это уже была привычка, время всегда оставалось одно и то же, как и место, как и люди. — …поэтому неопытный окклюмент только раскроет всем свою сущность, заодно поставит в опасность действующего на него легилимента, если станет тужиться и пытаться противостоять ему физически, а не… чего тебе, Реддл? — короткая улыбка слетела с лица Блэк в считанные секунды, и в глазах блеснуло раздражение. Малфой слишком избаловал её и лишний раз не напоминал, каким их староста может быть жестоким. — Мне кажется, мы встречаемся здесь изо дня в день, — склонил голову он, намекая на максимально глупый вопрос. — И мои намерения ещё ни разу не изменились. — Откуда же я знаю, что в твоей голове на сегодняшний день, — сухо отчеканила та, не скупясь на громкие оскорбления в мыслях. Том даже еле сдержал улыбку — хоть где-то присутствовала женская солидарность. — Ну что ты над душой стоишь? Мы ещё не закончили. — Знаешь, твоя сестра Вальбурга, выпустившаяся в прошлом году, была гораздо приятнее и вежливее… — Троюродная, — побагровела Блэк, подняв на него потемневший взор, — троюродная сестра, жизнь которой меня совершенно не волнует, и тебя также не должна. Так соскучился? Перо со свитком в руки, адрес знаешь. Можешь её жениху передать, Орион будет хорошим другом и переправит за бесплатно. Лейла даже не улыбнулась. Фарфоровое лицо не выражало абсолютно ничего, глаза бегали по исписанным строкам, будто Тома здесь вообще не было. Опять думала, опять много. — И вообще, разве вы куда-то спешите? — Блэк свела руки в замок и выпятила губы. — Лейле здесь очень хорошо, и, кажется, никакой инициативы идти с тобой на её красивом личике не просвечивается. — Лукреция, оставь… — тихо начала ведьма, но настроение Тома как-то резко поднялось, и останавливать разговор перехотелось. Судя по мыслям Блэк, Лейла всё видела. Месть состоялась, и осознание, о чём она думала, удовлетворением расплылось по жилам. — Разве ты не помнишь, насколько плохо у твоей подруги с элементарными чарами и заклинаниями? И, как лучший ученик школы, я благополучно помогаю ей с тренировками. Мало кому захочется идти на неё, зная, что придётся выслушать критику и понизить свою самооценку. Ладно, Лукреция, не буду вас торопить. Бери столько времени, сколько потребуется, я пока поищу книги, — короткая улыбка осветила его лицо, и он понизил голос. — Тренировка из-за этого всё равно не сократится. Правда, будет очень жаль, если не все когтевранцы успеют вернуться в гостиные до отбоя и… — Сложно не мешать подготовке к экзамену и подождать меня у библиотеки? — клацнула челюстью Лейла и отвела раздражённый взгляд. — Не нужны тут игры в манипуляции между двумя слизеринцами, пожалуйста. — Боишься, что твой проиграет? — дёрнула бровями Блэк с нескрываемой уверенностью в голосе. — Хватит! — шикнула она на тихий смех и сдержанно взглянула ему в глаза. — Пару минут. — Как скажешь, — пожал плечами Том и удалился в Запретную секцию, невольно усмехнувшись. Ну и как такое было возможно? Шаркаться с когтевранскими ботаниками и одновременно состоять на хорошем счету у слизеринской принцессы и её свиты? Видимо, он один считал это невозможным. Стоило в груди приятно кольнуть, Том интуитивно двинулся в сторону выхода и не прогадал: Лейла тут же оказалась под боком. Задумчивая, даже слишком, и ледяная. Что станом, что лицом. — Почему ты был с ней? С Гретой? — не дав двери в библиотеку захлопнуться, спросила ведьма и сразу же прочистила горло, заложив руки под грудь. — Проект. — А почему мне не сказал? — Не обязан. Ты ведь не сообщаешь, когда решаешь пристыдить мою репутацию и взяться за руки с Лестрейнджем. — Но это выглядело не так, Том, сколько раз мы уже об этом говорили?.. — Достаточно, — вставил он, проходным движением беря её за тёплую руку, — много дел, мне нужна тишина, чтобы всё обдумать. Том не стал смотреть в сторону ведьмы — хотелось, но было нельзя. В конце концов стоило начинать приучаться к этому, ведь конец года был уже близок, а за один день от привычек не отказываются. Однако сейчас он ощущал её чётко, как никогда, и даже взгляды были лишними. Близость сплетала жилы, всё, что чувствовал один, передавалось другому. Ну а так как поиграть в куклы и кукловодов они любили, да любили так, что научились обманывать даже эти чувства, лучше всего настроение передавалось через касания. И Том не до конца понимал почему, но он злился, словно тело обогревало не полностью — по обычаю крепкая и мягкая хватка Лейлы сейчас стала ничем. Совершенно не то ощущение, совершенно не то спокойствие или удовлетворение от мысли, что она сама лезет к нему с этими нежностями. А он молчал и сносил всю эту милую дрянь только из-за своего будущего, чтобы Лейла прониклась к нему стабильным доверием и манипулировать чрезмерно настороженной ведьмой стало легче. Однако в данный момент больше походило, будто ей стало слишком всё равно. Такого быть не должно. — А её ты тоже так за руку держал? — бесцветная реплика разбилась об стену, и Том медленно, нехотя развернул голову к держащей невозмутимое лицо ведьме. Та даже не дёрнулась: не обернулась и спокойно завернула в другой коридор. — Может быть, — но даже под проницательным взглядом Лейла не показала ни одной эмоции, и Том лишь назло ей добавил: — Тебя это не касается, вопросы о личной жизни некорректны, причём ты должна была уяснить это ещё на теме о Патронусах… — Тогда, раз мы заговорили о личной жизни, будь добр, не лезь в мои отношения с друзьями. Ни с когтевранцами, ни со слизеринцами. — Только потом не жалуйся, что не уследила за ситуацией и снова нашла приключения на свою… — Приторный яд. И не собиралась, — отчеканила Лейла, махнув копной волос и перейдя порог Выручай-комнаты. — Ты ведь не хотел ссориться, чего же так покраснел? От злости, на что, м? — А мы не ссоримся, — проскрипел Том, нацепив давно потрескавшуюся маску безразличия, — как видишь, даже голос не повышаем. — Ну и отлично. — Прекрасно, — заявил он и еле слышно, разочарованно выдохнул, не увидев на её лице ни одной эмоции. — Начнём тренировку. Вспомним прошлые уроки, ты наверняка уже ничего не… Выскользнувший из палочки зелёный луч окутал шею манекена и разгорелся жёлтой шипящей верёвкой. Та разрослась в ширине и скрыла слепящим светом всё лицо, после чего короткий взмах палочкой, и голова с хрустом свалилась на пол. Ведьма даже не повернулась, чтобы оценить нанесённый ущерб — настолько она была в себе уверена. Том коротко кивнул, а сам уже давно сжёг себя изнутри от зависти. Она не хотела возвращаться к жизни убийцы, с самого начала обещая начать всё с чистого лица, но что-то пошло не так. Жестоко покалечила тех шавок Грин-де-Вальда в поезде, чуть не свела с ума от боли Эйвери, убила анимага в обличии кошки, а про сотню орков и говорить было бессмысленно. И понятно, что всё это являлось просто необходимым, но ведь это была редкостная роскошь — взять в свою армию человека, что уже с детства отрезал головы без какого-либо сожаления. И Том делал всё, чтобы Лейла снова вернулась к этому убеждению — что любого провинившегося или мешающегося под ногами не следует щадить. Он хотел объединиться, чтобы Чёрная магия сочилась по их телам на одной скорости, потому что прекрасно понимал её силу. Даже без дара Лейла знала многие заклятия раньше его, обучилась им в идеале, но проку обществу не несла. Скрывалась за маской и не планировала использовать в будущем. Поэтому Том всегда принижал её на тренировках, никогда не говорил полной правды после дуэлей и всеми силами пытался заставить ведьму усомниться в своих магических способностях. Но она, казалось, становилась только увереннее, и это не только злило, но и пугало. Если выпустить её демона, сам Том вздрогнет и отойдёт в сторону, приглядывая за ней издалека. Но сколько бы тренировок ни прошло, даже зацепить этого демона не получалось, что уж там говорить о подчинении. Лейла контролировала себя просто… потрясающе и ни разу не поддавалась на уловки, чтобы применить Тёмную магию без назначения. Слишком правильная, полная противоположность ему. А ему святые не нужны. — Я знаю, что сделала всё правильно, — заходя в спальню, продолжала настаивать та без тени неуверенности. — Со стороны виднее. — Чушь собачья, — снимая на ходу мантию, фыркнула ведьма и обернулась к нему. — Ты просто понимаешь, что я хороша и без твоего влияния, и пытаешься удержать статус учителя. Не нужен мне такой учитель, который не может нормально и честно оценить мои способности, спасибо. Никогда Гэндальфу не найдётся замена. — Разве он не учил тебя принимать конструктивную критику и просто продолжать работать? — Том зашёл в ванную и улыбнулся, видя, как при свечах играют её желваки. — Я всегда обосновываюсь, когда указываю на ошибки, и ты обязана их принимать. Если, конечно, хочешь чего-то добиться. — Да я уже!.. — Эй, эй, — он остановил её на полпути и мрачно изогнул бровь, — у меня уже голова болит от твоих жалоб. Но!.. как хороший учитель и наставник, я пропущу все твои оскорбления на синдарине, которые я якобы не понимаю, мимо ушей. Не скучай, дорогая, — дверь в ванную захлопнулась перед её носом, и Том наконец-то выдохнул. Холодные струи забарабанили по плечам, и волосы стремительно намокли, а глаза прикрылись в безысходности. Он правда был обезоружен, его потрясающий план сломали и выкинули с обломками с Астрономической башни. Сказать это Пожирателям — верная потеря части репутации и уважения, спросить совета или просто выговориться ведьме? Том поджал губы и усмехнулся тупой мысли. Лейла никак не должна была узнать, что у него что-то не получилось, иначе для него лично это будет проигрышем. Мрак снова окутал тело с головы до ног, всё снова стало раздражать. Он посеял в душе сырость, седые пятна маячили в его глубине и окутывали голову. Том стал действительно пугающе агрессивным. Ему не нравилось ни его поведение, ни то, как обстоят дела. Потому что всё уверенно шло ко дну, и остановить это не получалось. — Угомонилась? — наткнулся на её силуэт у окна Том. — Нет, и не собираюсь, — глаза невольно закатились. Ведьма стояла у подоконника и раскладывала свитки с эльфийскими словами, но это ни капли не мешало ей формулировать мысли. Надо же, всё успевает. Ещё бы наконец-то открыла рот и рассказала о его будущих ошибках, чтобы Том мог выпустить её из головы. — Если я кидаю ответное заклинание в ожившие манекены не по твоему велению, это не значит, что я торможу! У тебя своя техника, свои инстинкты и интуиция, у меня всё по-другому. Я даю отпор только, когда это требуется, ты бросаешься заклинаниями без разбору. — Ты не можешь точно знать, когда требуется, а когда — нет. — Я могу уклониться, представь себе! Если ты будешь продолжать судить и цокать ни за что, я!.. — она резко повернула голову, и лицо её побледнело и вытянулось. Губы еле заметно сомкнулись, и ведьма тяжко сглотнула. Том бы и не понял, если бы не словил серые глаза на своём торсе, а потом плечах и лице. По щеке стекло пару капель, и он вспомнил, что сил на переодевание просто не хватило. С мокрых волос капли стекали на голую грудь и впитывались в полотенце ниже тазовых костей. — Я… — тяжко выдохнула она и отвернулась к окну, сцепив руки на груди, — уединюсь и стану заниматься в другом месте. Или, если захочу… Мерлин. Ведьма вздрогнула и окаменела, стоило Тому только подойди вплотную со спины. Лицо его осталось полностью спокойным и слегка мрачным — удовлетворение от такой реакции всегда было слишком большим, неописуемым и перекрывало абсолютно все эмоции. Всегда хотелось дать отпор, увидеть, что их близость, что его касания и слова имеют на неё влияние. Большого, другого Том не принимал, потому что начиная затягивать в свою паутину, они всегда должны были на равных. Раз ведьма устроила после уроков этот цирк, почему и он не мог удовлетворить своё эго? Они оба были уже взрослыми и полностью осознавали, что делали. И ничего в этом не было — Том не был обязан объяснять свои действия, ведь она никогда не объясняла. Оттого и резвился он не по-детски. — М? — скептически свёл брови Том, дыхнув Лейле в ухо. Та затаила дыхание, хотя его кожа даже не касалась напряжённой спины. С губ слетел мрачный смешок, хотя пустое после ледяного душа сознание уже затмевалось хвойным ароматом. Она чувствовала, чувствовала его издёвку каждой клеткой тела и держалась. Её спина горела Адским пламенем, аура крутила свои пируэты, и холод с жаром боролись до последнего. Либо она замёрзнет от его холода, либо он расплывётся в лужицу от энергетики. И пока явно лидировал Том. — Ты что-то говорила, я не услышал. Будь прилежной ученицей, доведи предложение до конца. Пуговицы на угольной рубашке тихо стали расстёгиваться, вызвав пятна на впалых щеках. — Если я захочу… — Та-ак… — протянул он, и ладони медленно потянулись к бёдрам. Узорами разукрасили тёплую кожу, и большие пальцы заехали под кружева. — Я найду другого учителя. Строгого, но честного и не эгоистичного. Перестань, — захрипела та и тут же прочистила горло, услышав смех. Том закрутил резинки ткани на пальцы и оттянул назад на себя, заставляя пошатнуться. — У тебя тут постоянно рубашка поднимается. Ох, сквозняки они такие… а учителя ты не найдёшь. Вряд ли профессора с улыбкой согласятся смотреть, как ты уже выучила и теперь убиваешь манекены Чернейшими проклятиями. Можно, конечно, выбрать кого-то из хорошеньких однокурсников. Но только все они даже Круцио боятся произносить, а от крови вообще в обморок падают. Кто-то не сможет дойти до назначенного места, случайно навернувшись с лестницы… кто-то отравится за пару часов до вечера и проведёт всю ночь перед тазиком в ванной. — Ты ненормальный, — прошептала ведьма, сильно закусив губу. — Я? Вздор, — довольно улыбнулся он. — Я защищаю тебя и твои секреты, лучше бы спасибо сказала. Пальцы потянулись к прядям и отмели большую копну в сторону. — Хорошо держишься, умница. Да, практиковаться тебе ещё долго, контролировать себя в бою ещё дольше, но… — большая капля слетела с его волос и стукнула по плечу ведьмы. Том томно выдохнул и подобрал её на подушечку пальца, с интересом наблюдая за дёргающимися ключицами. — …но под моим крылом ты быстро вырастешь в достойную колдунью и советчицу. Мне нравится такое. Когда когтевранка теряет инстинкты самосохранения и изо дня в день провоцирует своего Тёмного Лорда, — в серых глазах ни капли страха. Только выразительный интерес и вставшие дыбом волосы на теле. — И висит… висит на волоске от смерти, зная, что играет с огнём. А ей будто всё равно. Всегда смотрит в ответ и говорит от чистого сердца. Которое, жаль, отравлено небольшим ядом. — Яд найдётся в каждом, просто дозы… разные, — на выдохе прошептала та, когда ледяная капля заскользила вдоль позвоночника. — Верно, — кивнул Том и коснулся губами её лопатки. — Но у тебя и состав яда своеобразный. Хотя я не жалуюсь, так только интереснее. А интерес к тебе никогда не замолкает, иногда даже мешает думать. Это так странно, дорогая моя, — усмехнулся он, — столько месяцев прошло, а я до сих пор не разгадал тебя. Такого ещё не было, такого больше и не повторится. Потому что как только я разгадаю тебя, разберу по частям, изучу и выпишу все чёрные тайны в столбик… удивить или заинтересовать меня не сможет больше никто. Вряд ли хоть кто-то сравнится с эльфийкой из другой реальности. Ты ведь единственная, кто… — Том резко запнулся и замер. На языке вертелось столько вариантов продолжения, но чем дальше уходили мысли, тем мрачнее становилось его лицо. Пальцы впились в её бок и сжали кожу так, что дыхание ведьмы сбилось. — Единственная, кто может мне чем-то пригодиться. Тебя хочет Саурон, тебя хотел Грин-де-Вальд… но получил я и не прогадал. Значит, пригодишься. — Я и пальцем не пошевелю ради тебя, — просипела она и попыталась укрыться рубашкой. Безуспешно. Алые губы пересохли. — Свои прихоти оставь Псам, а я ради тебя не стану убивать невинных волшебников только из-за их крови. Она одинаковая у нас всех. Докажешь, что у маглов она чёрная, как у орков, и я пересмотрю свои устои. А так… — И снова ты меня умиляешь, — её ноздри раздулись от раздражения, а Том наклонился ближе, скользнув кольцами по талии, и продолжил: — Ты уже покалечила многих людей. Уже убила, уже сравняла с землёй и даже мне грозила своим любимым лезвием. Если это всплывёт… — Не всплывёт. — …и всё же, разве кто-то после этого поверит в твою святость и невинность? Люди сейчас меняют друзей как перчатки. Малейшее происшествие, и они уже сомневаются, и они уже отдаляются, чтобы не влипнуть в проблемы. К сожалению, так поступают все самые жалкие и слабые, и я не хочу видеть тебя в их кругах. Да и ты там не задержишься, они выставят тебя за забор, как только узнают всю правду. О тебе, о твоей жизни и прошлом, которое возвращается и настигает тебя сейчас. — Это способ выживания, а не выбор, Том, — ледяные пальцы прошлись по тыльной стороне его ладони и остановились на запястье. Такое хрупкое, что можно было в любой момент сдавить, и оно хрустнет. Наказание за отнимание драгоценного времени и непослушания. — Но я не серийный убийца, которым ты можешь и, вероятно, желаешь стать. — Вовсе нет. Я не хочу поработить мир. Я хочу сделать его лучше. Он должен быть идеальным. Скажешь, что идеала не существует? В этом и счастье, — взгляд Лейлы остекленел. Она слушала, очень внимательно, очень осторожно, иногда забывая дышать. Том обожал видеть, как вокруг её зрачков зарождаются узоры. Прямо как старинные руны. — Все так считают, потому что ещё никто не стремился перевернуть мир с ног на голову. Никто не мог, их души охватил страх при одной лишь мысли о противоречии законам, устоям Министерства. Но я смогу. Если не я… то никто. Или ты не веришь в меня? Минута тишины затянулась. Том медленно стянул с неё рубашку и лишь крепче обхватил мёрзлое тело руками. Она учитывала всё, что видела во снах, и её вытягивающееся лицо грело душу. — Селлитиль? — Верю и уже говорила это, — прозвучал неживой голос, и шторы перед лицом задвинулись. — Для меня можно и ещё несколько раз. — Но ты достигаешь цели слишком большой ценой. Смерть любому неугодному… — Разве две жизни стоят тысячи эльфийских, людских и гномьих? — ему не надо было держать зрительный контакт, чтобы почувствовать выросшее в воздухе напряжение. — Или это… мелкая цена? Объясни мне, как измерять это, а то я немного не понимаю. Ты судишь по средиземским меркам или нашим? — Хочешь, чтобы я сказала, сколько ты убил людей? — прошептала Лейла на одном дыхании и помрачнела. — Чтобы потом, в случае желания что-нибудь доказать, убить ещё больше? Хороший ход, дорогой Том, но я не скажу. Я не видела всего, только отрывки. Не хочу врать, чтобы потом получить Круциатус в грудь. — М-да… — помолчав, вынес он и отошёл в сторону. — Грин-де-Вальд и Дамблдор действительно нарушили твою нервную систему. Теперь в каждой реплике ищешь подвох. Лейла сразу сжалась от холода. А может, и от ненужности — он безумно хотел, чтобы почувствовала она именно это. Только так можно заставить ведьму рассказать хоть что-то. Она ощутит, что без рассказов о будущем никому не нужна, и ему в том числе, и выложит хоть каплю нужного. Том тряхнул головой и отогнал противные думы. Так ведь и было. Она не нужна ему. Но глаза Лейлы молчали, как и лицо, как и она сама. Это злило — очень. — Нет, — спустя время вырвалось из его уст. Тихо и неприятно для самого себя. — Пояснишь или мне в гадалки пойти? — Ни с кем я не ходил за руку. Я ненавижу нежности, и ты это прекрасно знаешь. — А со мной?.. — Мне же надо подобраться ближе, чтобы узнать, что тебе снится, — вымученно усмехнулся он, осматривая её с ног до головы. Алые губы дрогнули, не от улыбки. — Верно, — сдержанно подвела та и отвернула бегающие глаза. Что-то там проскользнуло — очень яркое и знакомое, но так быстро, что Том и моргнуть не успел. В руках зашуршали свитки, и ведьма развернулась с каменным, бесцветным лицом. — Преподавать синдарин полуголой — неуважение к своей же культуре. У тебя есть пять минут, чтобы повторить материал, час учим новое, полчаса на тест. — Тест? Почему я узнаю о нём только сейчас? И мы не на уроке. — Внезапная проверка. Тебе же всё даётся легко, не переживай. Сдашь — поглажу по головке, пройдёшь на меньше чем «Превосходно» — уроки заканчиваются, и я не трачу время на твоё обучение. — Но… — Удачи, — ядовито улыбнулась она и удалилась к шкафу, оставив его прожигать взглядом пергаменты.*
Обычно на следующий день последние эмоции уничтожаются, как молекулы. Том знал себя и понимал, что не мог противиться спокойному утру, когда к нему прижимается и сладко посапывает ведьма. Да, пока они собирались на завтрак, та слишком часто и подолгу вглядывалась ему в лицо, будто он не замечал, но в итоге никаких вопросов не последовало. Том как всегда был на шаг впереди. Лейла же просто была раздражена поражением — он сдал вчерашний тест, хоть и с дополнительным временем, но правильно. Чёткое «Превосходно» даже от её руки, с её подписью и подтверждением. Славно отпраздновать и не напомнить об этом утром у Тома не вышло — хотелось в очередной раз показать, насколько он превосходит окружающих во всём. Но всему хорошему приходит конец. Уроки шли один за одним, менялись кабинеты и факультеты по соседству, а мысли стали сжимать голову в размеры шкатулки. Внезапные приступы мрачной меланхолии смешивались с кипящей кровью, и вены непроизвольно сжимались от злости прямо во время лекций. Сильно и ярко — достаточно, чтобы заметила Лейла. Такие вещи она видела за милю, а Том не планировал срываться на неё за лишний вопрос с ноткой сожаления в голосе. Но это и правда было опасное состояние. Одно «всё будет хорошо» или «не преувеличивай», и кое-кто мог вылететь в окно с раной вдоль живота. Благо, было только два урока с когтевранцами, и Лейла всерьёз занялась поиском разгадок пропажи первого бессмертного, так что сидела рядом излишне занятой. Гнев клокотал в груди, подогреваясь острыми взглядами в его сторону и утешающими репликами профессоров. Узнал об этом только их малый круг, но это уже распаляло. Его унизили и перед Вилкост, и перед деканом, который сам потерял настроение на день, его просто унизили! И ладно, чёрт с ним — никто даже не замечал борьбы разума и эмоций, придумать новый план будет проблемой, но не особо сложной… весь день он держался, чтобы быстро сбежать в Выручай-комнату или в гостиную после уроков, но всего лишь пару секунд Трансфигурации сломали последнее самообладание. — Волшебно, мисс Райс, плюс пятнадцать очков Когтеврану, — старик Дамблдор хлопнул в ладоши и тряхнул бородой. — Раз вы уже наверняка записали последние строки по поводу Анимагии и всё повторили… предлагаю перейти к новой теме. Не волнуйтесь, для экзамена понадобится только лексическое значение и пример волшебника из жизни, эту информацию вы найдёте в библиотеке и принесёте мне завтра в свитке сочинения, — раздался недовольный ропот, но одного колкого взгляда Тома хватило, чтобы слизеринцы закрыли рты и выпрямились. Даже Лейла недовольно фыркнула, разрисовывая на пергаменте подробную карту деревни Рэйдена и не желая тратить время на уже известную тему. — Кто знает ещё одну область Трансфигурации? Понимаю, она не особо широка в использовании, и многие наверняка не слышали о такой, но… Реддл? — Если позволите, сэр, — обаятельно улыбнулся Том и втянул щёки, давясь его сверкнувшим взглядом. Тот кивнул и махнул рукой. — Прошу. — Мортимагия, — ведьма рядом приостановила художество и исподлобья взглянула на него, тут же пряча кроткую улыбку. Странно, но её уже давно не удивляло, что все вопросы Том берёт на себя. — Область Трансфигурации, которая позволяет превращаться в явления природы. Волшебников называют мортимагами. Превращение каждый раз может быть в разный объект в отличие от анимагии, где есть только одна анимагическая форма. Научиться этому умению несложно, потому что неживые предметы не имеют души, не двигаются, не думают сами по себе. В виде неживого предмета рекомендуется существовать максимум несколько дней, потому что с более поздним сроком даже опытный мортимаг при всём желании не сможет превратиться обратно в человека. — Хорошо… хорошо, — протянул Дамблдор, неотрывно смотря в глаза и царапая оболочку защиты сознания. И ни одного очка Слизерину, как всегда. — Может, расскажешь, как Мортимагия известна среди маглов? Если не сложно, если знаешь, конечно… — Конечно, сэр, — Том впился ногтями в штанину и со спокойным лицом продолжил: — Этот раздел волшебники демонстрировали маглам как-то особенно часто. По крайней мере, с далёких времён до нас дошли самые разные сказки о том, как отдельные волшебники спасались от погони, оборачиваясь дождём, лесом, озером. В древнегреческих мифах боги то и дело превращались в явления природы, чтобы пообщаться со смертными. — Что же сложнее, Анимагия или Мортимагия? — Мортимагия считается менее известной, однако сложнее и опаснее. Если человек превратился в, скажем, облако, существовать так много лет он бы не смог, — не моргая, говорил он и коротко улыбался. Надо же уважать старших мастеров. — Явление природы, хоть оно и не обладает душой и разумом, может растворить в себе разум и душу самого волшебника. И уже через пару дней после превращения маг забудет о том, что он когда-то был человеком. Свои плюсы и минусы здесь однозначно есть. Это поможет замаскировать себя или под предмет окружающей природы, и в случае опасности можно удачно скрыться от врага. Мортимаги также не подвергаются обязательной регистрации в отличие от анимагов. — Такой магией часто пользуются Тёмные волшебники, — задумчиво добавил старик, оглядывая корпевший над конспектами класс. — Мортимаги могут не только замаскировать себя, но и друзей… или жертв. Таким образом их тела никогда не находятся, потому что учёт не ведётся, а тело никогда не находится. И это только начало. Расскажешь ли об остальном классу, Том? В ушах запульсировало от шуршания в мыслях. Дамблдор делал это неоднократно — пытался пролезть в голову и порыться в воспоминаниях. Только Том не просто так пахал все эти года, закрывая разум как можно лучше. — В учебнике этой темы не упоминались Тёмные искусства, сэр. Извините, — глаза Дамблдора мелькнули блеклой искрой, но он сразу натянул очки-половинки и кивнул. — Не стоит извиняться, приемлемое знание новой темы, спасибо. На то я и здесь, чтобы рассказать вам детали, — добродушная улыбка на тонких губах уже не работала на Тома. Так ни одного очка для факультета он не дождался. — Всё в порядке, Том? — раздался его голос снова. Старик сощурился и снова улыбнулся, — Последние дни мне кажется, вы чем-то опечалены? Рядом клацнули челюсти ведьмы. Её, видимо, тоже очень удивило, с каких пор профессор волнуется за здоровье ученика. Слизеринца. — Всё отлично, — проскрипел Том, дёрнув бровями. — Сами понимаете, к концу года работы у старост прибавляется. — Ох, да, — якобы понимающе усмехнулся тот и заложил руки за спину. — Но, всегда можно сказать, если староста не справляется со своими обязанностями. Тогда никакого осуждения и временное отстранение, дабы отдохнуть и привести себя в порядок. Это так, на будущее. Армандо утверждает, что вы с мисс Райс отлично помогаете школе расцветать и соблюдать дисциплину. И я склонен ему верить, хоть и бывают иногда весьма странные потасовки, драки или переломы у учеников… — казалось, переглядывание длилось вечность. В груди спирало от борьбы светлой, чисто светлой ауры с его чёрной, и ярость будила в нём настоящего монстра. Грязнокровки, Тёмные искусства, потасовки по его вине — каждое слово врезалось в ухо стеклом и резало на части, оставляя отметины. Их игра выходила за рамки, но менять позиции никто не планировал. — Спасибо за волнение… и советы, сэр, — снова улыбнулся Том и откинулся на спинку стула, — Но я абсолютно компетентен, и все обязанности выполняю в срок. Мистер Диппет всегда оставляет хвалебные отзывы после моих отчётов, вам нет смысла беспокоиться. — …как уже выяснилось, Мортимагия используют… — как ни в чём ни бывало продолжил Дамблдор и развернулся к другой стороне класса. Наконец-то. Казалось, если Том сейчас возьмёт в руки перо, оно с хрустом сломается на несколько частей. Сощуренные глаза этого старика сказали всё сами за себя — он знал, что Том зол, и только пытался вывести его на эмоции. Рука забегала из стороны в сторону в надежде болью заглушить сердитость, но стоило уйти чуть в сторону, коснулась дрогнувшей ноги. Том не сдержался: пальцы скользнули по юбке и сжались на бедре Лейлы. На её лице не дрогнул ни один мускул, и вскоре он сам не заметил, как рука ведьмы опустилась под стол и накрыла его. Глаза на мгновение прикрылись: разряд тока прошёлся по телу, и лёгкие прочистились. Лейла погладила по коже большим пальцем и продолжила рисовать свою карту. Будто нянька уже привыкла так успокаивать своего подопечного. Том хотел резко вырвать руку, но чья-то сила не позволила. — Это следовало сделать раньше, чем ты снесёшь нашу парту или проткнёшь себе ногу ногтями, — почти не открывая рта, заявила та и выдохнула. — Знаю, проходила. После уроков, на тренировке и даже вечером в гостиной ведьма ни разу не задала идиотского «Что произошло?», и, честно, Том был благодарен. Все его растраты сил и мышление ушло к волнующему путешествию в Албанию, вспоминать про остальное он уже был не в состоянии. Лейла без особого сопротивления села рядом, у камина, и погрузилась в свои догадки. На самом деле картина всегда была занимательной — окружённый картами, газетами и вручную выписанной информацией Том и ведьма с разложенными на полу сборниками, исписанными рисунками пергаментами и учебниками. И у каждого свои затеи, мысли и цепочки, по которым определялись дальнейшие шаги. Вряд ли профессора хоть раз думали, что школьники могли заниматься такими вещами. Глаза бегали по отмеченным красным местам, и челюсть сжималась всё сильнее. Синих кругов — городов и деревень вблизи лесов, где проживали волшебники, было гораздо меньше, и это бесило. Придётся сталкиваться с маглами и сдерживать желание убить их всех одним махом — упростить задачу для будущего. А уж если кто-то из них рылся в лесах и забрал святую волшебную вещь, ему несдобровать. — Мерлин… — не отрываясь от бумаг, Том услышал усталый шёпот ведьмы. Услышал также её аромат, что стал значительно чётче. — У тебя всё тоже сложно и неоднозначно? Он промолчал, и без слов было понятно. Лейла присела рядом и, закрывшись романом, хмыкнула. — Не хмурься так сильно, морщины раньше времени пойдут. — Ты прожила почти три сотни лет и не получила ни одной. — Я и не рвала душу на куски. Побочных эффектов может оказаться много. — Звучит как упрёк. — Тебе показалось, — саркастично протянула та, на что Том закатил глаза и потёр переносицу. — Как же это было тупо… Серая Дама, вроде столько ума, а спрятала такую вещь среди грязных маглов и алчных волшебников. И теперь молчит, никаких подсказок не даёт! — Том… — Неужели дочка создательницы факультета не смогла бы укрыться среди волшебников и затратила все силы, только чтобы тащиться неизвестно куда и?.. — Марволо, — шепнула Лейла и предстала перед лицом с удивлённой улыбкой. — Ты стал слишком много думать и переосмысливать, это мешает тебе. Трать время с умом. Не надо торопиться, особенно в делах, которые много для тебя значат. — Не надо торопиться? Вещь основателя нашей школы лежит в одном из деревьев, которое злосчастные маглы могут спилить в любой день, и ты говоришь мне!.. — Разве Серая дама — одно из самых умных и хитрых призраков, стала бы настолько неуважительно относится к фамильной вещи? — она накрыла его руку своей и вынудила полностью оторваться от рисунков. — Своими словами на собрании я ни в коем случае не хотела сбить тебя с толку, я просто подумала и подсказала, как ты и хотел. Ничего, касательно твоих поисков, я во снах не видела, так что это только мои доводы. — Я бы не стал их рассматривать, если бы они ни были продуманными и обоснованными, — буркнул Том, когда тепло стало щекотать горло, и поморщился. — Я не планировал умирать, Лейла. Даже, если это уничтожение только одной части моей души. Я всегда хотел, чтобы до крестражей никто и никогда не дотронулся, чтобы они просто были! Как символ моей храбрости, превосходства. — Ты забываешь одну деталь, и я уже это говорила. Я вижу будущее без своего вмешательства. Отрывками, в разные года, в разных местах, тебя там зачастую вообще нет… я могу спросить что-то, и в один раз мне ответят, причём длинным и детальным текстом, а в другой меня никто и не заметит, и я это не контролирую. Нас связала ошибка, Том. Ты не должен был узнать о таком мире, как Средиземье, и, может быть, мы бы с тобой даже не встретились, — она резко отвела взгляд. — Соответственно, все твои мечты и цели строились только в пределах этого волшебного мира. Во сне я слышала, что за все семь лет в школе у Фионы с Кевином не получилось ни одного эксперимента, но в нашей реале я им немного помогла, и теперь с ним сотрудничает сам Саламандер. Из-за этого их планы на будущее тоже поменялись. К моменту твоей войны Грин-де-Вальда я уже не видела. Может, в той версии свой бой он проиграл, а сейчас пришла я, что-то поменяла, подсказала, где-то помогла, и всё поменяется? И так почти со всем и всеми, так что я уже боюсь о чём-либо думать, правда. Потому что не знаю, произойдёт ли всё это в реальной жизни. Никакой гарантии, во время и чужие земли никогда нельзя вмешиваться, шутки с этим всегда кончаются плохо. Но на тот момент у меня не было выбора. И я вмешалась, и создала всем кучу проблем, сам знаешь. Поэтому делай выводы и не подорви себе мозги, пожалуйста. — И как узнать, что из всего приснившегося правда, а что и не произойдёт? — помрачнел Том. — Никак, — холодно добавила Лейла и качнула головой, — живи настоящим. Если так подготовлен к жизни, не наделаешь ошибок. Наделаешь — исправишь. Жизнь на этом не заканчивается. Не твоя, по крайней мере. Дрова в камине громко хрустнули. Пару минут оба смотрели друг на друга и не отрывались, после чего Том отвёл взгляд и томно выдохнул, притягивая её ближе. — Значит, дальше в Албанию? — тихо спросила она, скользя пальцами по его рукам и забирая карту к себе. — Учёба заканчивается девятого июня, десятого выпускной и уже одиннадцатого выезд. Успеешь подготовиться за полмесяца и поехать неизвестно куда с таким же уверенным лицом? — Как видишь, не я один собираюсь неизвестно куда, — пожал плечами Том и коротко улыбнулся. — Успею. На носу ещё много выгодных сделок. Денег будет достаточно, остальное всегда при мне. Я имею в виду обаяние и уверенность. — Ещё бы спокойствия тебе вечного, тогда все те, кто попадутся под горячую руку, останутся живыми. — Когда надо, я полностью спокоен. Как сейчас. — А чья заслуга то, м? — она развернулась к Тому и сощурилась, положив ладонь ему на щёку. — Или пару минут назад ты сжимал мою руку в надежде сломать кости просто так? Для таких дел спокойствие должно быть постоянным. — Нет, — хмыкнул он, стараясь незаметно продолжить разглядывать детали на её лице. — Просто с тобой невозможно не выходить из себя. — Да ну? — склонила голову набок та с лисьей улыбкой. — Разве ты забыл свои же слова, что всегда сохраняешь равнодушие? В абсолютно любых ситуациях, и можешь справиться с эмоциями по щелчку? — Но я… — веки ведьмы опустились, и она накрыла его губы своими. Мягко и осторожно, будто вовсе не умела. Не успел Том прикрыть глаза, как Лейла отстранилась, и глаза её полыхнули искрами. — Ну и жалкие отговорки у тебя, мальчик. Я даже целого предложения не услышала, — на его помрачневший взгляд она лишь усмехнулась и поиграла бровями. — Или мои средиземские сглазы начали работать, и почти трёхсотлетняя полуэльфийка стала казаться привлекательной? — но тишина не омрачила её. Это была очередная насмешка, та была уж слишком уверенной в ответе. Слишком, аж бесило. — Ну подумаешь, немного не получилось, не в ту сторону Эру склонился. Не эльф, даже близко не похожу: не высокая, волосы до копчика не растут, причём уже давно… жаль, правда жаль, я всегда хотела такие длинные… так вот, расшитые жемчугом платья в пол не ношу, острых ушей нет, длинных ресниц тоже. Не пою, не танцую, венки не плету, вино из дорогих бокалов не распиваю, уж извини. Такое тоже случается и… — Nin luthien ui mad bain, — Том резко сдавил челюсть и сглотнул, испугавшись своего же тихого шипения. Почти отвернувшаяся Лейла замерла, и спина её вытянулась струной. Помедлив, она аккуратно взглянула ему в глаза и проверила, не послышалось ли ей. Но похолодевшее лицо Тома не соврало — он и сам был не рад услышанному, сказанному. В голову полезли десятки отговорок, когда вдруг ведьма прикусила внутреннюю часть губы, сдерживая улыбку, и развернулась обратно к столу, будто ничего не было. Спустя пару секунд на щеках проступил румянец, но Лейла быстро прокашлялась и с непроницаемым лицом перевела тему обратно к планам. Моя ведьма всегда была красива. На синдарине. Том знал, что никак не спутал эти шипящие звуки или интонацию, знал, что сказал всё правильно. По крайней мере, правильно со стороны старых мыслей — здравый рассудок Лорда бил в колокола и рычал, что она не должна была этого узнать. Так что придумать отмазку было бы совершенно легко, рот бы открылся по щелчку не задумываясь. Но Том смолчал. Наблюдать за медленно, со скоростью улитки, спадающим румянцем доставляло ему огромное удовольствие. Подрагивающая улыбка на губах ведьмы порой делала с ним непростительные вещи, и он был вынужден нацепить на лицо маску максимальной незаинтересованности. Как всегда.***
Дух Средиземья сейчас прям таки и бурлил в крови. Тот самый, когда по приказу Гэндальфа ещё Селлитиль отводила войска недругов поближе к населённым местам, чтобы позже скрыться в неизвестном направлении за несколько земель оттуда. Тот самый, когда несёшься босыми ногами по еловым иглам и острым камням, перепрыгиваешь бурные реки, оказываясь в миллиметре от пролетающей стрелы, и глотку рвёт от нехватки воздуха. Но цена этих догонялок необъятна — либо плен у эльфов, либо смерть от рук орков. Поэтому Селлитиль бежала, сверкая пятками: свистел ветер, на поясе клинки, в руке лук со стрелами, на случай, если кто-то решит припугнуть её во время погони, а в ушах лишь крики с приказами остановиться. Сейчас, конечно, произошло не так — просто скорость, с которой Лейла преодолела половину замка, была именно той самой бешеной. Секунда, и из неё готов был вырваться рёв смешанных эмоций. Перед глазами картинка расплывалась от страха, рот открывался и хрипел от отвращения, и злость бушевала в сжимающихся кулаках. Если бы только они были не на территории школы, если бы только можно было вытащить клинок… им бы не поздоровилось. А так нездоровилось ей — Лейле было дурно, шок от неожиданности несколько раз парализовал по дороге в гостиную. И как бы она не старалась подавить эмоции, чтобы не тряслись руки, неустойчивая нервная система дала трещину. Выдержала монстров, но хрустнула на такой мелочи. Чертовски обидно, но это был первый раз, когда Лейла оценила своё состояние во всей мере. Когда она поняла, насколько всё плохо и пугающе. — Приторный яд, — просипела она, выравнивая дыхание. Портрет скептически осмотрел её наверняка бледное лицо, хмыкнул, но всё же отъехал в сторону. Свет свечей на мгновение лишил координации, и Лейла прикрыла глаза. А потом увидела по сторону камина четыре пары глаз и сдержанно поджала губы. Ну конечно, как она могла забыть — обсуждения планов по захвату мира теперь проходили в детское время. Том теперь тратил весь вечер на тренировки, уроки и свои личные размышления. — Какие гости! — взгляд сцепился с чёрными глазами Тома, и его лицо резко вытянулось. Он поднялся на ноги и двинулся к ней. — Давно не виделись, мальчики. Не напрягайтесь, хоть до утра тут сидите, я вам даже чай сделаю. Вы, мистер Долохов, всё равно подольёте туда огневиски, — даже не пытаясь выдавить улыбку, кивнула Лейла и без остановки помчалась в спальню. Слава Мерлину, никто за ней не пошёл. Дверь в ванную захлопнулась, платье слетело в сторону, и комнату заполонил громкий звук воды. На этот раз душ был горячим. Буквально кипяток стекал по телу, сжигая и раня кожу, всё спряталось за туманным паром, и только Лейла яро продолжала намыливать мочалку. Она тёрла тело так, будто хотела прожечь везде дыры: руки, шея, ноги, да даже губы она промыла с мылом несколько раз! Хотелось просто раствориться, чтобы стереть с себя любые касания, потому что воспоминания никуда не делись. Они только расцветали, голова набухала, а руки продолжали дрожать. Не из-за страха, хотя он тоже петлял в груди — игривая смесь гнева и простого людского шока, может даже обиды, была способна на много дикостей с её фантазией. Неизвестно, сколько прошло времени, но разговоры внизу стихли, чётко слышались шаги в комнате, а значит, и Том вернулся. Вода продолжала литься, просто уже тише, а Лейла медленно и неспешно переодевалась и неотрывно смотрела на себя в зеркале. Волосы расчёсывались гребнем, сушились сами, без каких-либо заклинаний, потому что спешить было некуда. Всему своё время, хотелось выйти и закончить день спокойно, по-обычному. — Тренировка началась полчаса назад, — подвёл Том, не дав двери закрыться. Бегло оглядел её и с невозмутимым лицом вернулся к окну. — Хочешь отменить? — Вообще-то, нет, — его бровь дёрнулась вверх. — Но сегодня практикуем только Медицинские чары. У меня с ними проблемы не заканчивались. — Ты… хочешь отменить мой урок? — нахмурился тот и полностью обернулся. — Нет? — в ответ нахмурилась Лейла и накинула мантию. — Или это намёк, что ты не в настроении, и мне лучше уйти куда подальше? — Тебе лучше просто не раздражать меня, — устало выдохнул он и усмехнулся, пропуская её вперёд. — Идём. На самом деле никакая тренировка Лейле сейчас к чёрту не сдавалась. Лучше было спрятаться в каком-нибудь заброшенном кабинете, пододвинуть парту к окну и просто посидеть в тишине. Зная, что никто не пойдёт искать, что никто не придёт и не начнёт отчитывать за побег. Но она понимала — в этой тишине она бы истерзала себя изнутри, съела мерной ложечкой, так что занять себя чем-то действительно было лучшей идеей. И Медицинские чары оказались полезной вещью: надо было всё отпустить и сосредоточиться, и впервые за долгое время это получилось. Потом и урок эльфийского прошёл быстро и незаметно, как всегда, с насмешками, объяснениями, переглядываниями и долгим молчанием, когда Том пытался понять услышанную фразу и перевести. Однако под вечер, точнее под ночь всегда всплывают самые уродливые монстры сознания. Так было, так осталось, и менять это не было в её полномочиях. В комнате наступила тишина: Том вернулся к новой книге, улёгшись на кровати, а Лейла присела у зеркала с расчёской и принялась заплетать волосы — впервые в жизни. Мысли жужжали в голове роем, пока руки скользили по прядям и пытались сосредоточить мозг на работе. Мешали и постоянные переглядывания с Томом, чьи глаза в зеркале смотрели прямо на неё — равнодушно и колко. Она попыталась сплести волоски, но снова заметила его взгляд и поджала губы. — Что-то не так? — С чего вдруг… Такие изменения? — сухо спросил Том. — Магия воздуха больше не держит мои волосы. Распущенными они быстро запутываются, хочу убрать их ради комфорта в косы, — в комнате наступила тишина, но вскоре Лейла неуверенно прикусила щеку и добавила: — Тебе не нравится? Эльфы очень хорошо плетут косы, этому любого и любую обучают с пелёнок. — Не моё дело, — пожал плечами он и медленно поднялся. — Но… У тебя там сзади много петухов. — Разве? Мне показалось… — в момент он оказался за спиной на стуле и коснулся её волос. Договорить Лейла так и не смогла — дыхание сбилось. Его пальцы осторожно прошлись по передним прядям, и вся причёска спала на плечи. А потом он отделил пару волос и просто стал плести косы. Какое-то время Лейла сидела неподвижно, моргая и из раза в раз проверяя, не иллюзия ли это в зеркале. — Там же не было петухов, так ведь? — чувствуя, как горят щёки, поинтересовалась она. Том не ответил. Лицо спряталось за её макушкой, а глаза лишь сосредоточенно следили за руками. Он не делал ей больно, но из-за этого Лейла и напряглась: эти руки могли осторожно заплетать косы и гладить по волосам, а в следующую секунду сжать копну в кулак и притянуть к полу. Только истинные манипуляторы пользовались этой техникой, и она тоже, просто Том не реагировал, у неё этого не получалось. Зато вышло у него: из-за выученной беспомощности Лейла уже не знала, чего от него ожидать. То он плюётся ядом, дышит холодом и всем видом показывает, что она просто пешка, то резко появляется с аккуратным касаниями, поддержкой, которая ему не сдалась, и заботой. Это и не даёт ей права спрогнозировать поведение, и глубоко внутри появляется необъяснимый, подсознательный страх. Людская психология объясняла это именно так, только у Лейлы этого страха не зарождалось. Вместо это развивалось лишь злостное разочарование — она нарушила правила и не остановила чувства именно к нему. Тому, кто увидел в ней только оружие. — Воспитатели мало заботились о чистоте маленьких сироток в приюте. Все старшие должны были обучиться делать причёски и заплетать их каждое утро. Даже парни, потому что малышни было много. Если противился — доставали плеть, улизнуть не получалось, поменяться обязанностями было не с кем, — раздался тихий спокойный голос за спиной. — Ясно… — протянула Лейла, закусив губу. — И так жестоко там было всегда? — Да, — резко и раздражённо. — Если тебе сложно об этом говорить, я пойму. Уже давно поняла, — она попыталась повернуть к нему голову, но Том лишь грубо дёрнул её обратно и фыркнул. — Сиди смирно, всё испортишь сейчас. — Хорошо, — его руки на мгновение замерли, и глаза резко поднялись на зеркало. — Не знал, что ты бываешь покладистой. — Не знала, что ты чего-то не знаешь. — Если говорить об обращении с детьми — это была дикая жестокость, — Лейла резко притихла, стараясь услышать каждое слово и вложенные туда эмоции. — У приюта был благотворительный фонд, и денег там было достаточно. Но вместо ремонта воспитательницы покупали себе новый коньяк и платья. Одежды еле хватало, штопать дырки все учились сами, кто-то вязал, кто-то шил, чтобы зимой была тёплая одежда. Не особо помогало, честно скажу. — Почему? — Часто отключали свет и отопление, стены были картонными, штукатурка во время ветра и града сыпалась на голову, оконные рамы были покрыты плесенью. Как думаешь, тепло? — ядовито выплюнул он, резко накрутив на палец прядь. — За любое непослушание били, каждые выходные с раннего утра отправляли на сельские хозяйственные работы. Лично меня недолюбливали, поэтому могли за один взгляд посадить под ключ в подвал. С крысами и протекающим потолком. Дети друг друга не любили, играли на выживание. Все взрослые выплескивали злобу на младших, но доказать их причастность никогда не получалось. Дети были слишком запуганы, чтобы что-то рассказать. — И ты тоже? — напряглась Лейла. — Тоже выплёскивал эмоции на детях? — Я не животное, Лейла. — И всё же? — Ни разу, — абсолютно спокойно сказал он и вздохнул, — я не ударил никого из них ни разу. И не применил магию, только наоборот, защищал, когда к ним приставали мои сверстники. Небольшие трюки с сознанием, и никто даже не догадался, почему им становится так дурно, — хмыкнул Том и приложил конец косы к другой стороне. — Их было не жалко, в детстве они отрывались на мне. Хотя даже тогда я ни разу не поднял руки. Я не трогал этих грязнокровок до тех пор, пока они не начинали мне мешать. Когда же у меня открылись магические способности, когда я стал разговаривать со змеями и делать людям больно только силой мысли, методы стали тоньше. Пару раз поджёг любимую игрушку, заставил слететь с лестницы или подавиться куском хлеба, и меня уже считали странным. С тех пор никто и не смел мешать мне. — «Если говорить об обращении с детьми»… Была и другая сторона? — как можно мягче продолжила Лейла и сглотнула. Как бы его желание рассказывать о детстве не обернулось очередной громкой ссорой. — Образование и развитие кругозора. Это было хорошим, точнее, на приемлемом уровне, — кивнул самому себе Том и ещё раз выразительно заглянул в глаза, ища подвоха. — Может, как волшебнику, мне это не особо понадобилось, но я научился всему сам. Убирать, штопать, заплетать, читать и писать. Работать на кухне или продавать яблоки на рынке. Ну и выживать, конечно же. Часто в приют приносили книги, полки были забиты как сказками, так и более умной литературой. И словари, и учебники… на стенках в гостиной висели карта мира, алфавит и таблица умножения. Не знаю как у вас, а у нас для ребёнка это основа. — А кругозор? — Иногда мы помогали организовывать мероприятия в соседних городах, поэтому ездили туда на автобусах и помимо работы могли рассмотреть что-то за территорией разваливающегося приюта. Каждое лето неделю мы проводили в ближнем городе на море, — глаза Лейлы округлились, и взгляд стыдливо опустился в ноги, что Том не оставил без внимания. — Ты не видела море? Оно у вас вообще есть или только океан? Или ты не была и там?.. — У нас есть и то, и другое. Окутывающий океан, океан Эар, Окружное море… но я никогда не видела их вживую. Только на картах, — Лейла поджала губы и аккуратно обернулась к нему, — Там красиво? Или страшно? — Спокойно, — ответил Том, внимательно осматривая её лицо и кусая щёки. — Если отойти от орущих и тонущих сирот и прогуляться, начинаешь видеть окружающий мир иначе. С твоей одержимостью к природе, думаю, тебе бы понравилось. Я закончил. — Ну, Япония окружена и морем, и океаном, так что у меня ещё много шансов, — она нетерпеливо приблизилась к зеркалу и прошлась пальцами по волосам. Ровный пробор по центру, а за ним две толстые косы с вытянутыми прядями: они были уложены в низкий полувенок и сплетены так, что не щекотали шею и совершенно не мешали. — Хоть я по-прежнему уверена, что там не было петухов… — Том раздражённо дёрнул головой и прошёл к кровати, на что Лейла улыбнулась и ещё несколько раз покрутилась перед зеркалом, — но это правда красиво. Очень. — Эй, тогда что сейчас делаешь? — резко завёлся тот, когда она стала выдёргивать передние пряди. Щёки снова покраснели от неудобства, и она поспешила отвернуться от зеркала. — Мне просто нужно… прикрыть уши, хотя бы немного. — Зачем? — Они всегда были закрыты, и я их не видела, — Лейла неуверенно сглотнула и снова повернулась к отражению боком, с неприязнью проходя пальцами по ушам. — Мне просто не нравится их оголять. Для вас ничего такого, но для меня это лишнее напоминание, что я далека от эльфийской крови. Что они не острые, какими должны были быть. Всё, неважно, проехали! — прикрикнула она и зажмурилась, поняв, что в горле застрял очередной рвотный позыв. Все мысли вернулись обратно, и лицо невольно осунулось.***
— Марволо? — Прямо так… что опять? — без особого интереса отчеканил он, оценивая каждое её движение на предмет сильных эмоций. — Что у тебя случилось? — С чего вдруг у меня должно?.. — Том недовольно изогнул бровь, всем видом показывая абсурдность таких мыслей, но туман в её глазах резко обесцветился, мимолётное волнение перекрыло яркий выедающий цвет. Она знала — почувствовала. Злость, что уже один человек догадался, а он не смог это идеально скрыть, волной обрушилась на голову и затуманила здравый смысл. — Тебя это не касается, — отрезал Том мрачно. — Тебе всё равно на всё и всех, кроме себя. Бессмысленно загружать голову такими вещами, они тебя не затрагивают. — Но… — Но? — он скучающе дёрнул бровями, и ресницы Лейлы дрогнули. Она не любила, когда её перебивают, хотя сама делала так всегда. Грудь резко сжималась и разжималась, а на лице кроме мертвеющего взгляда ни эмоции — ведьма снова запиралась от него изнутри, и наблюдать за этим Том ненавидел. Особенно, когда не понимал причины смены настроения. — Да… — мягко протянула она и дёрнула губами в полуулыбке. — Очевидно, ты прав. Спокойной ночи, — ведьма накрылась одеялом и отвернулась, взмахом палочки задувая все свечи. — Вообще-то я ещё не закончил читать, — Том зажёг светильник на тумбочке и устало выдохнул, сжав челюсть. Снова они цеплялись за слова, снова черствели и засыпали по разные стороны кровати. А он просто не планировал быть в её глазах хоть на секунду слабым. Не планировал также и не знать, что у неё происходит. — Повернись ко мне. Я вижу, что ты не спишь. Когда ты слишком много думаешь, то по привычке мнёшь конец одеяла, — тишина, долгая и напряжённая. Том вздохнул и захлопнул книгу. — Как помнишь, мы поменялись местами из-за твоего ожога на правой руке и моего на левой. На спине я не лежу, а значит, что могу всю ночь напролёт пилить твои кости взглядом, и мне не будет скучно. Тебе, кстати, тоже долго на ожоге не пролежать. Послышалось шуршание одеяла, и ведьма громко перевернулась, спрятав всё кроме глаз. — Можешь не переживать за меня. — Мы теперь в детей играем? Ты ведь обиделась? — Никак нет. — Врёшь, — посерьёзнел Том, наблюдая за стеклянными шарами. — Не на что обижаться, Томми. Ты не обязан мне что-то рассказывать, как и я тебе. — Но ты ведь хотела узнать. — И что с того? — сухо бросила Лейла и отвела взгляд. — Думаешь, я действительно слепая и не вижу ничего? Да ты ходишь грознее орков, которым пойла не хватило. — Сравнения не твоя стихия. — Мне плевать, — она присела рядом с подушкой и на шокированный взгляд Тома лишь фыркнула. — Ты ходишь таким побитым уже со вторника и думаешь, что я не замечаю этого как все. Серьёзно? Ничего, что ты никогда не выдавал эмоций, и я уже давно распознаю твоё состояние своими методами? Я вижу всё в чёрном цвете и всё равно знаю каждый оттенок твоих чёрных глаз, а ещё когда они меняются и почему! Я не спрашиваю о том, что мне не интересно, если ты ещё не запомнил. Почему-то ты всегда хочешь знать, что со мной, кто со мной и где я, а мне даже спросить нельзя. Я переживаю за тебя, Том, и нет в этом ничего жалкого или унизительного — спросить, что не так. Мне никак не сдастся эта информация, мне нет смысла рассказывать это или манипулировать, как делаешь ты! Я просто хотела помочь, хотела быть рядом, потому что обещала, — рассерженно прикрикнула ведьма, и внутри Тома что-то глухо ударилось. — Но тебе лишь бы поиграть на моих нервах. Не хочешь говорить, ну и славно, держи всё в себе, как делала я на протяжении десятилетий, и сгнивай изнутри! Я больше ничего не спрошу у тебя, сколько раз клевала на эту уловку, не-а… больше не позволю себе. Буду говорить только по делу, только касательно твоих золотых крестражей, Албании и Псов, — тараторила она, с силой сжимая одеяло. — Ты же так хотел этого, Милорд. Посмотрим, кто первым прибежит узнавать, всё ли у тебя в порядке, и пытаться хоть как-то скрасить положение дел: безумные фанатки, которым нужен статус и внимание главного старосты, которые видят только ангела, или Пожиратели, которые до смерти боятся даже вздохнуть в твоём присутствии?!.. — Том перехватил её руку и надавил на вены, вынуждая заткнуться и замычать. — Не повышай на меня голос и вспомни, сколько ты врала мне, сколько недоговаривала. Что выкрала мой дневник и ещё недавно пыталась натравить против меня Горбина. Ах, ну да, и глотку несколько раз чуть не перерезала. Тихо, я сейчас говорю, — сердитый взор наконец-то приковал её к месту. — Поэтому я не спешу доверять твоим великим словам и бросаться в ноги с извинениями. Ты прекрасно знаешь, что я никогда так не сделаю. Есть вещи, которые я могу решить сам. — По тебе видно. — По тебе тоже. Тем не менее, уже давно понятно, что моим проблемам никто кроме меня не поможет. Твои, в большинстве, можно решить. Если они касаются людей, они точно сложные — ты прожила чёрт пойми сколько в компании, ну… себя и учителя, который уезжал каждую неделю? Хочешь сказать, разберёшься сама? — Конечно. — Ладно, всё, — устало выдохнул Том, — Я серьёзно не думал, что тебя это всё волнует. И… я просто ждал, что ты раскроешься первой, ясно? Ты была сама не своя, когда влетела в гостиную. Смотри мне в глаза, Лейла. И ответь, что произошло. — Просто… — Ты провела в ванной час и девять минут, хочешь сказать мне, что там что-то «просто»? — завёлся Том и откинулся на подушку. Ведьма громко выдохнула, и спустя время злость в её зрачках затуманилась. Она смотрела на свой ожог и часто моргала, пока губы то приоткрывались, то крепко сжимались. В тот момент Том слегка напрягся, и её эмоциональная речь как-то отошла в сторону. Нечасто ведьму что-то удивляло в подростковой школе. — Ахта. — Только не это, — дёрнул желваками он. — Пятеро? Да, пятеро, они пытались скрыться под мантиями, но в последний момент я скинула капюшоны, — Лейла снова побледнела и, даже не замечая, впилась ногтями в ладонь. — Три гриффиндорки, две пуффендуйки. Ахта, Грета, Ронда, Афина и Селена, все наши однокурсницы. Все скрылись под чарами, только я их почувствовала, и уже была впихнута в кладовую. Конечно, они объясняли мне, как держаться от слизеринского старосты подальше. Что я никто и звать меня никак, и я занимаю их место. — И их слова на тебя подействовали? Ты этого так испугалась? — немного разочарованно поинтересовался Том и нахмурился, когда руки Лейлы начали еле заметно трястись. — Они выбежали за дверь и выпустили из клеток змей. Кладовая очень маленькая, свет не поступал никакой. И… я не знаю, как они узнали, или это совпадение… Но вся эта чёртова кладовка заполнилась змеями. Огромными, толстыми и шипящими, — серые глаза резко поднялись и впились ему в лицо. Они дрожали так же, как губы, и не выражали ничего кроме шока, потому что Лейла снова ушла в воспоминания. — Вряд ли они были ядовитыми, но это ни капли не успокаивало. Я не слышала их, не видела их, перед лицом мелькали только яркие глаза. И они… — она запнулась и прикрыла рот рукой, — ползали по мне. Их было много, от маленьких до толстых, и все они обвивали и ноги, и руки, и талию, сжимая её так, что дышать становилось почти невозможно. Змеи были повсюду. В волосах, под галстуком, в ушах и на губах. Я пыталась… — губы пересохли, и плечи вздрогнули. — У меня под пяткой был клинок, в руке палочка, да и навыков достаточно, чтобы даже без слов вырваться оттуда. Но я не могла сдвинуться. Я чёрт пойми сколько стояла не в состоянии пошевелиться. Это очень глупо звучит, — даже не попыталась посмеяться та, — я тут сплю с сумасшедшим будущим Лордом, на меня несколько раз покушался главный злодей магического мира, а я боюсь змеек. Но страхи Средиземья не отпускают так быстро, и все они до сих пор со мной. — Мерлин… — выдохнула она с пустым взглядом. У Тома сдавило грудь, то ли от ярости, то ли от волнения. Ведьма только начала приходить в себя после ситуации с кошкой, а ему она была нужна только в полном здравии. Иначе точную информацию не выкачаешь. — Я до сих пор чувствую, как эта чешуя скользит по мне. Сейчас вырвет. А в голове сразу образ того анимага, которого ты сделал инвалидом, а перед глазами пятнами скачут картины моих побегов. Не только от шайки Грин-де-Вальда. Средиземье, слежка и открытая погоня войск абсолютно каждой расы… И вечно этот образ сверкающих кровью пяток. Вечно я от кого-то убегаю, прячусь и не дышу, боясь и пальцем пошевелить. Почему люди готовы пойти на такое ради?.. Ради чего они вообще это делают? Я понимаю, когда ты пытал меня в Тайной комнате… — Не надо это вспоминать. — Нет, я правда понимаю: если бы кто-то якобы узнал мой секрет всей жизни и подверг меня опасности, я бы сделала также. Методы у убийц жестокие, но так и есть, я знаю, какие чувства тебя вели. Розье… семья у аристократов превыше всего, его родители вступили в общество Грин-де-Вальда. У него не было выбора, за отказ Геллерту в сотрудничестве в качестве ушей Хогвартса он бы потерял абсолютно всё. Но Дамблдор — трус и нечестивец, но Джорджия — слабая и эмоциональная, а эти… — Дыши, пожалуйста, — поднялся на локти Том, боясь упустить хоть слово. Раньше он никогда не слышал её мысли в таких ситуациях. Сейчас же забыл, кем Лейла была воспитана. Всё это время она пыталась найти в каждом звере своё добро, она пыталась всех понять, хотя вовсе не была обязана. Том подавился скопившейся злостью на Лейлу. Несмотря на всё, что с ней происходило последние месяцы, она не менялась. Она не чернела вместе с ним, она не перенаправляла обиду на мир. Ведьма оставалась светлой, святой. Может, не для богов, но для людей здесь точно. Хотя бы для Тома. Он был демоном во плоти, одни его мысли порой вызывали мурашки у него самого. А Лейла даже в нём пыталась найти что-то человечное. Теперь стало трудно дышать ему, и он просто не понимал, что происходит. С ним и в нём. Перестал понимать уже как неделю, а сейчас это чувство крошило голову на песчинки. Лорд Волдеморт не знает, что с ним творится, и не контролирует это. — Я буду в порядке. Но ваши люди меня пугают. Я просто не верю, не могу, не могу поверить, на что способны подростки. Эта бешеная пятёрка делает такие вещи из-за зависти? Они хотят испортить мне жизнь, потому что… ты при всех взял меня за талию и… да ты даже ничего про отношения не сказал, но им уже всё равно! Они зациклились на минутной близости, и им будто крышу сорвало. А я ведь даже ничего не говорила. Это был всё ты, и то, ты ничего не подтвердил. Но… всё равно по-прежнему виновата я. Конечно… — выдохнула Лейла, и на пару минут комната погрузилась в тишину. Раздался тихий сдавленный смешок. — Ненавижу людские сознания, они слишком непредсказуемы. — Что в итоге ты сделала с ними? И со змеями? — Тем, которые ползали по мне, отрезала ножом головы и позже испепелила, остальных натравила на эту компанию. Плюсом эти… люди получили приступ раздвоения личности. Минут десять их голова взрывалась от громких голосов и мыслей. — Это Чёрная магия. — А они будто знают, — Том не сдержал улыбки, а потом и вовсе усмехнулся. — Мне кажется, они получили по заслугам. — Но это правда переходит границы, Том, мне не весело. Я не могу спать. Я чувствую, как они скользят по мне и… ничего не могу поделать. Я пыталась отмыться, но… во имя Эру... — он коротко кивнул, и Лейла без сомнений запрыгнула на него, обхватив шею руками. Перевернула на бок, чуть не упав на пол, и вжалась щекой в грудь. Ожог неприятно засаднил, Том поднялся на локоть и спустя секунды раздумий накрыл её спину рукой, не веря, что снова обнимается с кем-то в трезвом состоянии. Он положил голову на дрогнувшее плечо и выдохнул, проведя ладонью по тонкой рубашке. — Меня не взяли на должность профессора, — сухо выдавил из себя Том и прикрыл от злости глаза. — Я уже поняла… — Что? Как? — Видела сожалеющие лица профессоров в твою сторону ещё во вторник за завтраком, — шепнула ведьма на ухо. — Ну и переглядывания с Дамблдором. Они чувствовались острее, чем обычно. Он в этом замешан? — Он это и устроил, — рука непроизвольно сжалась на ткани. — Посоветовал Диппету отклонить мою просьбу, ибо «нужно подрасти, слишком молод и неопытен». Да я умнее взрослых и профессиональнее некоторых стариков, которые разделяют факультеты на любимые и нелюбимые! — Но разве рекомендационные письма от Слизнорта и Вилкост, выписка оценок, успеваемость и награды не смутили Диппета? Я на практике у Вилкост слышала, что он был готов взять тебя и без писем. Неужели это всё не учитывалось? — Нет, просто слово Дамблдора, видимо, дороже всего этого вместе взятого. Ну конечно, — ядовито усмехнулся Том, — заместитель директора, главный враг Грин-де-Вальда, предводитель доброй стороны мира. Его мнение против какого-то мальчишки, который ему не нравится, как небо с землёй. Он раздражён, что не может проникнуть в мои мысли, что никогда и нигде нет доказательств, мол я или Пожиратели что-то замышляем. Старик мне никогда не доверял, но я не думал, что он опустится так низко. Будто специально, дабы сломать мою репутацию. Ненавижу. — Зато ты знаешь, что за маской этакого просветителя и миротворца хранится заячья трусость, слабость и неудача в личной жизни, — тихий голос говорил спокойно и медленно, сопровождаясь поглаживанием по плечу. — Значит, раз не повезло ему, не повезёт и окружающим. Мне жаль. Это твой дом, это была основа твоего пути, главный пункт так скажем. — Я не рассказывал тебе этого, откуда ты знаешь? — поднял голову Том и нахмурился. — М-м… может, концепция увиденного, услышанного и немного логики? — алые губы изогнулись в улыбке. — И всё же, признаться честно, я не особо волнуюсь за это. Обидно? Наверное, но ты и сам понимаешь, что тебя примут абсолютно везде. Ты всё можешь, если хочешь: даже зависть пробирает. — Но у меня был план, и я был обязан придерживать только его! — Но жизнь не идёт по плану, и нужно уже радоваться, что ты продержался так долго. Он почувствовал, что в объятиях становится слишком тепло. Он засыпает, а расколотая душа словно стучит в ритм сердца. — Если из-за твоего вмешательства во время я не получил эту должность… — отстранился Том и поморщился, игнорируя её вытянувшееся лицо. — Хотя, не удивлюсь, если это на самом деле так. — Ну так, теперь всё можно скидывать на меня, не так ли? — резко поднялась та и переселилась на своё место. — Даже, если такие вещи меня не касаются. Даже, если Дамблдор дышит ненавистью только к тебе. Не смей скидывать свои проигрыши мне на плечи. Том мазнул языком по десне, но вовремя смолк и потушил светильник. Только Лейла спать уже не собиралась: подтянулась к подушке и достала свой до дыр изученный роман, который, к слову, она ещё так и не дочитала. Что-то в нём всё-таки было: история, конечно, максимально глупая и жалкая, но повествование и загадки придавали книжонке какого-то шарма. Хотя читал Том лишь пару строк, больше залезать в магловскую литературу не планировал. — Только не говори мне, что ты хоть что-то видишь в кромешной тьме. — Темнота в комнате лёгкого серого оттенка, шрифт в книге жирный чёрный курсив. Более чем видно, — не поднимая взгляда, она пожала плечами и перевернула страницу, больше не произнося ни слова. Том полежал, смотря на неё ещё пару минут, но в результате понял, что она и его глаза тоже видит, и якобы уснул. До сих пор не укладывалось в голове, что ведьма сидела рядом, спала и ходила, видя мир без красок. Интуиция работала теперь беспрерывно — она не видела, какого цвета лучи, не знала, какой получился результат на Трансфигурации, каким при варке стало зелье. Только чувствовала и молчала — и никто, как всегда, не догадывался, что у неё перед глазами. Высший пилотаж? Может, но Том никогда не признает этого вживую. Спустя время он устало закинул руку на подушку и скрыл половину лица. Полуприкрытые глаза, как бы ни хотелось спать, не закрывались, а следили за невозмутимым лицом ведьмы. Прошло немало времени, прежде чем та тихо прикрыла книгу и выдохнула. Голова повернулась к нему, и Том уже думал, что его раскрыли: но прошло пару минут мучительных разглядываний, а Лейла не сказала ни слова, стала только дышать ещё тише. Ну да, обычно засыпала раньше она, сейчас же голова была забита ненужными и гнусными мыслями. Том тоже не переставая думал о крестражах, о новой работе, однако рассматривание этой эльфийки рассасывало в теле напряжение, и рой идей начинал течь по реке спокойно и в порядке очереди. Фарфоровое лицо в кои-то веки не скрывало ни усталости, ни доли грусти, желваки не дёргались от злости, а глаза не сочились холодом или ядом. Она предстала перед ним полностью настоящей, открытой — такой ведьма и была нужна ему подле трона. Внезапно раздался протяжный вздох, и Том перестал дышать. Лейла тихо потянулась к нему, накрыла одеялом, и на губах блеснула тёплая сжатая улыбка. Она боязливо прошлась пальцами по прядям и наклонилась, чтобы поцеловать в щёку, но тут же отстранилась и сглотнула, устало пряча лицо в ладони. — Ну ты и идиотка, — горько усмехнулась ведьма и покачала головой. — Самая настоящая. Том почему-то сразу вспомнил, что показал ему в Омуте Памяти Лестрейндж. Тот самый вечер, когда Лейла стояла на Астрономической башне с Блэк и давилась словами. Вспомнил ещё, как пялился на колдографию ведьмы с детьми и сам начинал улыбаться как дурак. И вот он сидел. Сидел как полный идиот и не мог отпустить эту улыбку, как и саму ведьму. Осознание, что за все эти года только она раскопала его скелеты и не испугалась их, а более того, оставила всё как есть, не строя из себя героя, пнуло его в самую грудь. При одной мысли об этом открытии всё вокруг словно замедлялось. Лейла не могла. Хитрая, мудрая — жизнью наученная эльфийка с огромной силой и своими целями не могла вот просто так взять и… влюбиться. Это было невозможно, ей точно что-то было нужно. Том не готов был думать иначе — ему не только было мерзко от осознания, что ведьма использует его в своих целях, но и страшно. Если она, как уже упоминалось — почти святое существо из другого мира, боялась себя и остерегалась любых чувств, то как теперь быть уверенным, что это жалкий магловский порок? Как, если в ней текла кровь сентиментальных эльфов, которые чтили любовные чувства чуть ли не за религию, а она бежала от этого быстрее, чем он?! Оба бежали марафон вот уже сколько недель, и никто не мог дойти до финиша. Лейла открылась ему совсем недавно, Том позволил ей открыть шкаф со скелетами: они узнали о связи, начали привыкать к спокойствию, что необходимо обоим, и всё пошло в гору. Но уже сейчас они начали сжигать мосты и стараться обезопасить себя от той же губительной связи. Стали отдаляться ради своих же целей, чтобы после выпускного забыть друг о друге как о кошмаре. Том окончательно закрыл глаза и только отодвинулся от Лейлы. Пожить для себя и просто быть счастливым? Хотя бы оставшиеся два месяца? Никогда в жизни. Лорд Волдеморт не позволит себе расслабиться хоть на день. И он сделает всё, чтобы избежать этого.***
Наутро разговора по душам словно и не было. Снова со льдом в глазах, снова пытает угольным взглядом и молчит, презирая каждое движение. Иногда отвечает двумя-тремя словами, тщательно следит за выбором одежды и оценивает, кажется, даже вздёрнутый подбородок. А самое отвратительное — Лейла попросила, а он прямым текстом заявил, что не собирается ничего предпринимать. Разве она много просила? Часто? — Какого чёрта я должна терпеть это и разбираться с, внимание, твоими фанатками?! — перешла на шипение Лейла, когда спокойный разговор не вызвал в его глазах даже малейшей искры. — Сделай что-нибудь и угомони их. Кажется, ситуация повторяется, уже было такое. Но сейчас они вышли на новый уровень безумия, и это ненормально. Тебя каждый день пытаются напоить зельями или провоцируют вульгарными нарядами и движениями, а мне чуть волосы не сожгли и запустили в каморку со змеями. И ох, жаль, что я ничего не могу сделать, — она подошла ближе к гладившему палочкой рубашку Тому и подняла на него голову. Рост позволял этому мерзавцу смотреть на неё, как на дитя, и глубоко внутри забавляться. Но внешне взгляд сверху всегда был одним из сложнейших испытаний. — Жаль, не могу ответить на своём языке, ибо подростки не поймут, жаль, не могу сделать с их сознанием что-нибудь весёлое, ведь они придумают огромную историю пытки прямо на месте, и больше всего обижает — я не могу вытащить клинок и поиграть с ним. Повсюду глаза и уши, особенно днём. Но у тебя, Том, есть огромная власть над всей школой. И ты серьёзно не можешь просто поговорить с ними? — Из-за тебя одной я не встану на пути своих истинных фанатов. Они послужат хорошими пешками в моей игре с Министерством, создадут активные действия и протесты против устоявшихся законов. Они, в отличие от некоторых, готовы пойти за мной куда угодно и поддержать мои стремления. Как думаешь, кого я выберу в этой ситуации? Репутация и будущая армия должна расширяться уже сейчас. Ещё никогда Лейла не приходила в ярость так быстро. Перед глазами потемнело, зрачки забились в такт дыханию. Слов просто не нашлось, а змей их и не ждал. — М-м… — протянула она, сдёргивая со стула платье, — значит, боишься, что популярность пропадёт? Трус, — шепнула под нос Лейла, но он услышал, и на шее выступила вена. То, что надо. Стрелки часов стремительно бежали к восьми утра, горячая вода стекала по ногам вместе с мыльной пеной, из которой можно было строить целые облака: Лейла не теряла надежды угомониться и оттереть от себя последние касания чешуи. Всё валилось из рук, шок заставлял слишком часто задумываться, следовало готовиться к очередной практике у Вилкост, да и завтра нужно было возвращаться в Лютный переулок. А будет ли там её любимый друг Геллерт, или вместо него, не нарушая договора, придут его последователи, она не знала. Уверенности, что он успокоился, не было, это и напрягало. — Мерлин, ну и где она?! — раздражённо зашипела Лейла, полностью мокрой выбегая из ванной. Причёска за ночь растрепалась, и сейчас, если присохнет, волосы будут похожи на сосульки. Конечно, ни палочки, ни расчёски перед глазами не виднелось! Лейла громко рылась в тумбочках и кое-как придерживала рукой вылезающую из полотенца грудь. Этот кусок ткани вертелся от сквозняка из одной стороны в другую, и вообще был предназначен для рук, даже не стараясь прикрыть женские прелести, но это уже не имело значения. Её ждали друзья, нужно было подойти к Флитвику, а она ещё не готова! — Ampamaita! (Имеющая руки, подобные крюкам) — Ты оставила её у меня на тумбочке. Можно было и проверить, тратишь моё время, — отчеканил Том, собиравший сумку, и притянул в руку гребень. Времени спорить не было. Лейла подлетела к развернувшемуся змею, и лицо его резко вытянулось, выступило адамово яблоко. — Спасибо, ты как всегда вовремя, — она вытянула из руки гребень и быстро двинулась обратно в напаренную ванную, на ходу расчищая пробор. — Взяла бы ещё короче полотенце, — ударили по ушам басистые ноты, заставив обмереть. Одна секунда, и она поймала Тома на сжавшихся дрогнувших кулаках. Он быстро моргнул и поднял подбородок, смотря исключительно в лицо. — Иди уже, мы опаздываем, — смерил её выразительным взглядом и дёрнул головой в сторону. — Больше часа на завтрак, мы просто любим, когда меньше народа. А так уж извини — полотенце для лица было жалко мочить, оно ведь чистое, — в груди Лейлы вспыхнул азарт и желание хоть немного отыграться. Пару медленных шагов в его сторону, и вот его грудь на вздохе касается её. — Как хорошо, что ты не такой, как все. Не дикий зверь, бросающийся на мясо. Да, это хорошо… — прошептала она, склонив голову набок и облизнув губы. — Милорда такое не интересует. Повезло его фанаткам. — Заканчивай с этим немедленно, — уголь в глазах бросили в печь, хотя она ничего не делала, даже не касалась. Том отклонился и опёрся руками на стол — из-под рукавов выступили яркие вены. — Называй вещи своими именами. Я просила тебя надеть майку, но ты уже давно забыл о её существовании. Что ты мне сказал, помнишь? — прищурилась Лейла, заметив его приоткрывшийся рот. Сам Том всегда был холодным мертвецом, все его касания и слова такими же — губы же горели Адским пламенем. Она поднялась к уху и шепнула: — Что мы с тобой спали вместе в прямом и переносном смысле, и я всё равно стесняюсь. Но сейчас всё изменилось. И мне нечего стесняться: кожа да кости. Однако не просто так твои дорогие девушки завидуют и пытаются то волосы сжечь, то кожу состарить, то платье порвать? Тебе достался хороший экземпляр. — Странно, что твоя уверенность показывается в слишком странные и неподходящие моменты. Откуда же она берётся, а? — выдохнул он, скучающе приподняв брови. Нить напряжения мотком обматывалась вокруг органов, и только неадекватное удовольствие помогало лёгким работать. — Каждый раз, когда ты пытаешься меня унизить или высмеять. Тогда я вспоминаю свою цену. — Бойся, чтобы она не снизилась. Или не стала ниже чужой. — Это вряд ли, — улыбнулась Лейла и опустила руки. Грудь Тома перестала вздыматься. — Ой… упало, — порыв ветра окутал нагое тело, а на губы стекла холодная капля. Их глаза убивали друг друга Непростительными. — Кажется, ты какой-то слишком напряжённый. Я нервирую тебя, Реддл? Он вжал язык в нёбо и прикрыл рот, тяжело сглотнув. — Не льсти себе, — севшим голосом ответил он. — У тебя десять минут, закрывать комнату одной я тебе не позволю. Лейла выпрямилась и дёрнула ресницами. — Как скажешь. Только на всякий случай напомню — сзади меня стоит зеркало, — она развернулась к своему отражению и тут же встретилась с его глазами. А затем медленно и неспешно сгибая колени, стала опускаться за полотенцем. По комнате бегало их сбивчивое дыхание, рука наконец-то коснулась заветной ткани, а спину буквально кололо от жара. Том ни разу не моргнул, ни разу не отвёл взгляд, и только столешница под его сжимающимися пальцами неприятно поскрипывала. Лейла сделала пару шагов в сторону и с усмешкой обвязалась несчастным полотенцем. Через пару секунд дверь прикрылась, и раздался громкий треск стекла. Итого в школе разбилось не меньше трёх зеркал.*
— Знаешь, о тебе сейчас ходит очень много… разного, — не отвлекаясь от бумаг, оповестила Хлоя, и вся компания недовольно переглянулась. — И ты этому веришь? — улыбнулась Лейла. — Вчера вечером всей когтевранской команде по квиддичу назначили отработку на неделю, потому что мы избили поливавших тебя грязью слизеринцев, — начал Джек с ссадиной под глазом, — Хлоя вместе с Флитвиком должна была снять с факультета очки, — она резко подняла глаза и хмыкнула, — вместо этого они зачислили нам ещё по десять от каждого. Конечно, мы не верим. Но, к сожалению, только наш факультет. И то, не все, но эти люди молчат. Надеюсь, тебя не омрачит всё это, школа то у нас на самом деле хорошая, просто… — Не оправдывайся, Джек, — усмехнулась Лейла и с удивлением встретила перед собой маленького буревестника. — Я всё понимаю. Вы влезли в неприятности из-за меня, что я не поощряю, но мне правда приятно. С остальным разберусь. — Она уже привыкла к школьной жизни и слухам, — разламывая кусок хлеба для совы, добавила Фиона и поморщилась. — Хотя в этом году всем как-то слишком интересна чужая жизнь. Всех в лицо знают: кто котёл подорвал, кто списал, кто на отработку ушёл. Теперь и ставки на отношения делают. — Ох, это самое весёлое, что я когда-либо слышала, — вспомнила Лейла, — ещё недавно на тебя, Хлоя, поставили пятнадцать галеонов. Мол встречаешься с гриффиндорским вратарём из-за желания стать популярной. — Ну так, Грант настолько популярен, что ты даже его имени не можешь запомнить, — согласно кивнула та, и по столу прокатились смешки. — Прости, я их всех постоянно путаю! — в груди потеплело, она подняла глаза и встретилась с Томом. Он отошёл от учительского стола и, бегло осмотрев её руки, двинулся дальше без единой эмоции. Не мог отойти от утра. Лейла прикусила губу в улыбке и наткнулась на сощуренный взгляд Фионы напротив. Когтевранка метнулась глазами к выходу, и брови её взмыли вверх. Она безмолвно качнула головой и уронила голову в газету, скрывая хитрую улыбку. — Не забывай, что и про Кевина с Фионой говорили больше недели! — напомнил Джек и хохотнул. — Спорили, сколько продержатся отношения двух «ботаников». — Видимо, когтевранцев хотят затянуть в водоворот сплетен. А то мы какие-то молчаливые и скучные. — У нас нет времени. Мы тратим всё время на зубрёжку новых книг, ты что, забыла? — усмехнулся Кевин, протерев очки, и сощурился. — Кстати, Джек, мне даже обидно за тебя. О тебе, кроме как о квиддичном короле, не говорят. Неужели наш король до самого конца школы останется без королевы? — Я просто предан первой любви! — Ах! — театрально всплакнула Хлоя. — Ну поделись с нами, кто же заслужил такое горе? — Как грубо! Джек — просто лучший подарок, принесённый аистом с небес. Двигайся, дорогуша, — распорядился Майк, залезая к своему «старшему братцу». Лейла прикрыла рот и хмыкнула, поглаживая птицу с печеньем в клюве. — Мы тоже хотим знать! — прибежали Кайя с Марго и запрыгнули на её уступленное место. — Это живущая рядом с моей семьёй магловская девушка… — мечтательно вздохнул Джек и под протяжный вой прикрыл глаза. — Говорите, что хотите, но мы уже несколько раз гуляли с ней до поздней ночи. Лейла кивнула однокурсникам и тихо удалилась из зала с усталым буревестником в ладони. Его звали Момо, и так как птицы японских магов были ручными, любили ласку и заботу, а этот вообще из раза в раз преодолевал огромное расстояние, грех было не отнести его в совятню. Лейла делала так всегда, просто сегодня Момо прилетел очень рано: обычно он стучал клювом в окно её спальни после уроков и после нежился в кровати. — Какой ты быстрый. Прямо, как твой хозяин, — не щадя песочного печенья, улыбалась она в предвкушении открыть конверт. В совятне спрятала Момо в тёплое место и погладила по головке, услышав пару звонких нот. — Сегодня придётся подождать здесь чуть дольше. Я напишу ответ и сразу отпущу тебя обратно, а пока отдохни. В результате пришлось вытерпеть три урока с тестами и проверками, прежде чем письмо легло в руки со спокойной душой. Звонок на перемену прозвенел пару минут назад, а она уже зашла в класс ЗОТИ и села у окна, распечатав конверт. И как бы ни полагалось сдерживаться, на шепчущихся однокурсниц стало совершенно всё равно, знакомый почерк вызвал широкую улыбку и по обычаю согрел. Японский юмор играл на строках яркими буквами, письма всегда были длинными, все её вопросы нумеровались и пояснялись со всеми деталями, в ответ не меньше интересовались о правдивости жизни в Англии. Спрашивали и про Фиону с Кевином, которые выиграли международную конференцию, про Грин-де-Вальда и его сторонников, да и интересовались, как дела у Лейлы. Ничего лишнего, всё всегда честно, просто и спокойно. — С каких пор ты начала получать письма? — присел рядом Том. — Уже как полтора месяца, — отмахнулась она, не переставая улыбаться. — Просто они не прилетали в Большой зал. Не волнуйся, там о тебе ни слова. — Не важно, от кого это? — напрягся змей и, изловчившись, вытянул из рук пергамент. — Помнишь Нэо? С Румынии? Я решила написать ему, расспросить немного о положении в Японии. Что там с деньгами, с жильём, есть ли конфликты между маглами, между волшебниками… — Это всё можно было узнать через Абраксаса. — Что же, поверни время вспять и скажи мне это тогда, — Лейла безрезультатно попыталась забрать письмо обратно, потому что с каждым абзацем его взгляд чернел только больше. — Нет смысла тревожить Абраксаса, если можно узнать всё до мелочей от коренного жителя. Мы же оба до сих пор общаемся с ребятами с Колдовстворца, потому что тебе тоже нужны подробности, а мне просто интересно. Это то же самое. — И о чём вы говорите? Как часто шлёте такие сочинения? — Раз в неделю, ответ приходит в разные дни. Может через два дня, может к концу выходных… — О-чём-вы-говорите? — теряя самообладание, Том сжал края бумаги. — Он пополняет мои запасы знаний об этой стране. Даёт развёрнутые ответы на мои вопросы: в каких местах больше знают английский, как много легенд и историй о Тёмной магии, как волшебники относятся к маглам, как тесны с ними. Нэо хороший, он не задавал личных вопросов и сам вместе с Тору предложил помочь с переездом. Его отец заведует небольшой чайной со сдающимися комнатами, и он договорился забронировать мне место за полцены. Если пожелаю отдалиться от города и найти жильё рядом с деревней Рэйдена, там недалеко живут друзья семьи. Они также с удовольствием согласились приютить меня. Он сказал, что европейцы очень интересны их народу, — Лейла водила пальцами по парте и продолжала с прикрытыми глазами: — Мне не понравилось, что в сборнике о крестражах стёрты записи о японской школе, так что я тоже спросила про неё. Если понадобится, Нэо законно проведёт меня туда и познакомит с учителями. Так что он готов помочь мне обосноваться, а там я уже быстрее перейду к делам. Доволен? — Поэтому ты писала ему, какие сдаёшь экзамены, спрашивала, на кого поступает он? И он расписывает тебе свою жизнь, хвалит и приглашает на квиддичную игру? — Ох, Мерлин, — тихо простонала она и закинула голову к потолку. — Ты разве не помнишь, какой он вместе с другом был вежливый ещё в Румынии? Это менталитет и воспитание. И ты, и он прекрасно знаете, что я еду туда по своим делам, и у меня, цитирую: «Вовсе не будет времени ни на прогулки, ни не осмотр города, ни на мероприятия и даже посиделки в пабе». Я соглашусь пойти на игру только, если сопьюсь и буду на грани отчаяния, — она хрипло хохотнула и наконец-то забрала письмо. От Тома за милю несло опасностью, его лицо не двигалось, желваки были на месте — он был в бешенстве. — Ради связей нужно быть ответно вежливым, ты знаешь это лучше меня. Мне нужно обработать его, ему нужно узнать что-то обо мне, чтобы пропустить на свою землю со спокойной душой, зная, что я не причиню зла. Пойми меня правильно, Том. — Почему ты никогда не рассказывала мне о переписке? — Не хотела отвлекать от своих забот. Ну и тебя это никак не касается и никакой опасности не несёт. Вспомни, что в Японии Тёмные искусства — это грех. Нэо с религией буддизма причинит вред? Мне? Нам? Подумай над этим. Но Тома словно заклинило. Он не кричал, не сжимал кулаки — даже колкость во взгляде как будто испарилась по щелчку. Весь день он первым покидал кабинеты, ни с кем не разговаривал и даже отменил тренировку. Ни одной колкости Том Лейле не сказал: странно, но с ней он обменивался фразами совершенно спокойно, просто голос казался слишком сдержанным. Любые отголоски эмоции он проглатывал и возвращался к уроку, как всегда идеально отвечая на вопросы. Позже Лейла переговорила с Робертом и Абраксасом, обмолвилась парой фраз даже с Блэком и Долоховым, но ничего так и не выяснила. Новых сверхъестественных приказов Том им не давал, собрание, как ни странно, не отменял и вообще ничего не говорил. — Обычно, если наши мысли ему не нравились или кто-то где-то провинился, мы это чувствовали. Уже с утра можно было убиться из-за одного взгляда. Сегодня всё тихо, — шептал Абраксас ей на ухо и переглядывался с товарищем. Роберт лишь пожимал плечами. Однако вот — вечер освободился, все разошлись по своим делам, и Лейла наконец-то смогла расслабиться, ожидая работы на выходных. Подготовиться к серьёзному разговору в понедельник можно было и чуть позже.***
— Через неделю у торговцев Горбина запись к Хепзибе Смит. Помним, кто такая? — четыре быстрых кивка. — Славно. Мне завтра в Лютный переулок, пару-тройку конкурентов возьму разными способами. Кто-нибудь приболеет, кто-нибудь займётся другими клиентами. Посмотрим, что на неделе, там уже уговорить Горбина провести сделку будет легко. Малфой. — Да, Милорд? — Суббота тебе на слежку за Смит. Адрес её есть, знаем, что из охраны лишь эльф домовик, никаких препятствий быть не должно. Узнай куда она ходит, пойдёт ли куда-то в воскресенье. Если нет, догадайся, как её можно выпроводить из дома. — Широкое понятие, Милорд. Можно узнать цель слежки? — Том поднял на него мрачный взгляд и вздохнул. — Хочу случайно столкнуться с ней и поговорить. Включить обаяние, посмотреть, на что клюёт. А там уже упомянуть, где и у кого работаю, может, она сама вызовет именно меня. У кого-то есть что-то ещё? Тогда свободны. Лестрейндж, останься. Слышу, ты сам хочешь со мной поговорить, — отвернувшись к камину, добавил он и достал из кармана палочку. Весь день его преследовали думы нового течения. Утром в уши врезались услышанные мысли Круз, после, когда Том провёл поучительную беседу с Ахтой по поводу её поведения, несложно было рассмотреть и её сознание. И чем больше он слушал окружающих, тем хуже ему становилось. Сейчас же пришло время отдохнуть и успокоиться. — Меня снова не удовлетворяет твоя работа. Поиски информации стали медлительнее, выяснить что-то у родителей не стараешься… — Но это не так. — Наверное, я знаю лучше. Не думаешь? — поднявшись на ноги, поинтересовался Том. — Так вот, так это не работает. И хоть я уже сделал это несколько раз, придётся повторить. Я ведь терпелив и хочу, чтобы Пожиратели достойно выучили уроки. — Сколько можно, Том?! — рявкнул Лестрейндж на всю гостиную, заставив удивлённо приподнять брови. — Какого чёрта каждое собрание на этой неделе я заканчиваю с кровью из носа и спазмами во всём теле?! Какого чёрта ты пытаешь только меня, причём ни за что? — Кажется, я уже сказал причину своего недовольства… — поморщился Том, считывая его орущие мысли. — Успокойся и прими правду достойно. — Это нечестно! Я пашу как остальные, я нашёл больше половины контактов коллекционеров, я первым освоил Чёрную магию, и я ещё ни разу не влез в школьную потасовку, чтобы выплеснуть эмоции. И я не собираюсь замолкать и выслушивать твой несправедливый приговор! Прочитай мои мысли, делай с ними что хочешь, но я не намерен больше сдерживаться. — Уже прочитал, — отпив огневиски, констатировал он и пожурил губами. — Всё сумбурно и непонятно. Понял только, что ты хочешь помочь. — Всегда хотел, и ты это знаешь, — проскрипел Лестрейндж, громко дыша. — Я объяснялся уже не один раз, но ты… — Тогда скажи мне, как ты собираешься попасть в Отдел тайн? Если уже сейчас лезешь в чужие дела и не сдерживаешься от того, чтобы в нужный момент смолчать? — Если ты боишься её потерять, то это явно не лучший способ показать заботу, чтобы она никуда не ушла, — свело мускулы, и Том будто покрылся коркой льда. — Ты делаешь всё возможное, чтобы Лейла никогда не подпустила тебя ближе, чем кого-либо другого. Никому не понравится, когда с ним обращаются как с последней опцией, с последним и самым нежеланным вариантом. Поэтому не надо искать второго смысла в общении со мной, с Абраксасом или её друзьями с факультета. Я ей не нравлюсь, она мне тоже, у меня есть супруга, у неё есть ты, где ты, Том, видишь здесь любовный подтекст?! — взревел Лестрейндж, и в глазах его впервые в жизни вспыхнуло пламя чертей. — Я готов, Том. Замучай меня до смерти, избей, отрави. Но я не хочу больше видеть на себе этот уничтожающий взгляд. Я тебе не враг, я тебя никогда не предавал и не собираюсь. И я ни черта сейчас не сделал. Ни оскорбил, ни нахамил, ни поставил на кон твою репутацию. Я просто сказал правду, как ты всегда и приказывал. Я не ребёнок, Том, и делаю всё, чтобы быть наравне с другими Пожирателями, а не расплачиваться за твою фантазию. Но я не влюблён в Лейлу как в девушку. Я вообще не знаю, каково это. Я не могу испытывать какие-то чувства к человеку, которого по-настоящему не знаю. И что самое важное, она не испытывает ничего ко мне. — Она окклюмент, с чего такие заявления? Любые её слова могут оказаться ложью, и… — Если бы ты хоть раз на уроке перестал опускать взгляд, как только что-то ей скажешь, увидел бы, как она смотрит на тебя. Её глаза всегда говорят больше, чем голос, и ты наверняка знаешь это лучше нас. На меня она никогда так не смотрит. И на Абраксаса, и на Уайта… хватит, Том, — прошептал слизеринец и добавил: — Пожалуйста. Не знаю, кто она тебе, зачем она тебе, не знаю, какие именно чувства Лейла к тебе испытывает, но она явно верна тебе. Чёрт возьми, ты взгляни на неё! — взвыл тот с желанием порвать на себе волосы, ибо Том молчал и не выражал эмоций. — Лейла носит мини-юбки или просвечивающие рубашки? Нет! Лейла пытается понравится кому-то, подливает Амортенцию, флиртует, накручивает волосики на пальчик? Она ходила хоть раз с кем-то на свидание или просто погулять у озера? Нет, Том, и ещё раз нет. Её лучшие подруги это Лукреция — девушка Абраксаса, и Круз — девушка Уайта. Этого придурка Рамоса и его чрезмерную доброту она не выносит, а что касается моей Белль? Ты сам знаешь, — выдохнул Лестрейндж и опустил плечи. — Она прямым текстом сказала, что я её никак не интересую, и её мысли заняты другим молодым человеком. А что по поводу верности? Скрывать твои огромные скелеты больше трёх месяцев ото всех и даже тебя — это что, по-твоему? Мимолётная доброта или страх? Оба варианта — это чушь собачья. — Хорошо… я не буду тебя пытать, — спокойно заявил Том, даже не глянув в его сторону. — Это не важно. Я хотел донести до тебя, что эта ревность убивает всё вокруг и!.. — Но раз ты верен мне, я хочу кое-что проверить — у меня новый приказ. Специально для тебя и… Малфоя, будь добр, передай ему. Ни слова больше, ни слова меньше, — и вот тут в метке явно закололо, выдав весь страх Лестрейнджа с потрохами. Плотно сжатые губы нарисовались в отражении огня оскалом. Том сложил руки на груди и улыбнулся. Знал ведь, что Лестрейндж очень сильно пожалеет об этом разговоре.***
— Поговорим? — А если не хочу? Между прочим, не я одна, — по кругу раздались довольные смешки. — Могу запустить ядовитых змей к вам в комнату, — Ронда с Ахтой переглянулись и захохотали, вовсе не пытаясь спрятать насмешки, хотя губы часто подрагивали от неуверенности. — У всех нормальных людей стоит отличная защита на спальни. Не удивила, — Лейла устало возвела глаза к небу и вытащила из кармана флакон с пачкой сигарет. — У всех вас трёх есть минимум по одному такому чудесному афродизиаку. У него много побочных эффектов и он запрещён в школе. Одним лёгким заклинанием можно снять с флаконов отпечатки, и никакое оправдание не поможет избежать наказания. Дорогуша, — обратилась она к застывшей Ахте, — мы с тобой уже говорили на эту тему, но ты, видимо, не оценила моих слов. С никотиновой зависимостью шутки плохи, особенно в вашей семье, Кайя уже несколько раз упоминала, что твои родители не терпят сигареты в любом виде. С этой пачки снять отпечатки ещё легче. Или скажешь, что не твоё? Давай проверим… — Замолчи, — выплюнула Грета, и бледное лицо вмиг побагровело. — Говори давай, мы слушаем. — Ну славно, вот мы и нашли общий язык, — радостно улыбнулась Лейла, осмотрев пустой двор, и в нетерпении начала: — Вы все трое влюблены в Реддла? Так? Так. Я занимаю ваше место рядом с ним, я вообще не могу на него смотреть и не достойна ни одного его взгляда, это я поняла… кстати, хорошо, что вы не додумались создать ядовитых змей, иначе проблем бы у вас было ого-ого, — хохотнула она и выдохнула, оглядев их напряжённый лица, — но вы умницы, всё продумали. Иначе бы суд за убийство, Азкабан и отправка в мир маглов со стёртой памятью. Или встреча с Дементорами, кто знает… Так вот! — она сощурила глаза и хлопнула в ладоши. — Расскажите мне, чем вас манит Том? М? Бабочками в животе при каждом взгляде в вашу сторону? Не жди осуждения с моей стороны, Грета, я с тобой сейчас полностью честна, мне правда любопытно. — Это личное, — сглотнула та, когда Лейла заложила руки за спину и стала ходить вокруг троицы. — Да ладно, все мы девушки, все мы свои. Что именно: уложенные волосы, статус, репутация? Манеры, улыбка, мозги? — Всё, — вымолвила Ронда и бесстрашно взглянула на её профиль. — Даже так. Супер, хорошо. Тогда вопрос: ты с ним общалась? — Да! — ответили все трое и ахнули от возмущения, когда Лейла прыснула от смеха. — Дайте угадаю: общались из-за проекта, специально кидались с книгами ему под ноги, чтобы вам помогли, а потом просили помочь с непонятной темой, спрашивали, не хотел ли он пойти с вами в Хогсмид ну или на Святочный бал? И всё это время он улыбался, но крайне вежливо отказывал. Ух ты, да я прямо в яблочко, — удивилась она самой себе и почесала макушку. — Ладно, последний вопрос, не хочу стеснять вас своим присутствием. Ахта, знаешь ли ты о нём хоть что-нибудь кроме того, что видишь? Кроме того, что настоящий слизеринец показывает публике? Нет?! — воскликнула она и надула губы. А потом устало приложила руку ко лбу и покачала головой. — Ты одержима, но не влюблена. Ты одержима чувством эйфории, ты любишь его внимание и хочешь вновь и вновь покрыться мурашками и испытать эти бабочки. Потому что он ангел школы и посмотрел именно на тебя. Или улыбнулся именно тебе. Не думала, что твои подружки и еще половина школы влюблены в него по той же причине? И как теперь, считаешь, что ты особенная? — без какого-либо упрёка шепнула Лейла и склонила голову. На лицах гриффиндорок стали проявляться странные пятна. Щёки становились темнее, одна пара глаз бегала из стороны в сторону, друга замерла и впилась в поломанные ногти. Стало слишком тихо, желчь куда-то спряталась. — Тело подсказывает вам, что что-то не так. Бабочки — не знак романтики. Это страх, смешанный с нервозностью и желанием снова задохнуться от удовольствия встретиться с глазами на секунду. И то есть вы считаете, что достойны таких крупиц? Девушки… я вам не мать. Ни старшая сестра, ни профессор, ни врач. Мы с вами никогда не ладили, признаться честно, ваш характер и поведение мне отвратительны. Однако, — усмехнулась Лейла, совершенно не веря, что хочет им помочь, — я вам не враг и просто хочу попросить не сжигать мои волосы. А ещё очень хочу попросить вас оставить меня в покое, ибо ваша фантазия не знает границ. И я искренне, основываясь на своём опыте, желаю вам оглядеться вокруг. — Можно ближе к истине? — Можно. Грета, — она подняла глаза и вытянулась, — я уже не один раз замечаю, как Нотт пытается заговорить с тобой даже несмотря на ненависть факультетов, как завороженно смотрит на тебя и встаёт поближе на общих уроках. Видела ли это ты? Или выжидала, пока в одном из коридоров пройдёт занятой староста? Ахта. — Что я? — Кто прикрывал тебя от взрывающихся котлов, кто заставлял смеяться сквозь слёзы, когда были проблемы в семье? Случайно не Септимус Уизли? Ну и Ронда, тебя моё зрение тоже не обидело. Наш любимый Дилан смотрит на тебя на дуэлях так… так красиво, так завороженно, ты, вероятно, даже не представляешь. Именно он помогал тебе после травмы и недели в лазарете, именно он каждое утро чуть ли не проливает кофе на штаны, потому что засматривается на ваш стол. И смотрю, на Уходе за Магическими Существами вы очень даже мило смеётесь в сторонке. — Ты следишь за нами? — напряглась Ахта. — Мне это не нужно, — пожала плечами Лейла и отряхнулась. — Тогда как?.. — Порой нужно наблюдать за людьми рядом, чтобы чувствовать себя в безопасности. Ужасная привычка, не советую такой обзавестись, — она набрала побольше воздуха и улыбнулась. — Влюбляйтесь в тех, кому вы важны. В тех, кто заставляет вас чувствовать себя в безопасности, кто вызывает смех и в сложный момент обязательно придёт поддержать. Совет от моего учителя на дому, ибо такое счастье — действительно редкость. Надеюсь, мы с вами поняли друг друга. Больше я вас не потревожу. — …извини, — донеслось за спиной, когда Лейла почти скрылась за углом. Ахта спрятала взгляд в руки и прокашлялась. — За позавчерашний инцидент. Лейла промолчала. Выбитые такой речью извинения были ей не нужны, это обычное лицемерие. Она вышла в шумный коридор и почти вписалась в грудь Роберта, когда тот резко затормозил и уклонился. — Наконец-то разобралась с этими гриффиндорками, осталось угомонить Паркинсон и Розье, и хоть на день всё успокоится, — она выровнялась с его шагом и усмехнулась. — Если и это не поможет, честно сдамся и позволю вам придумать план мести. Хотя, сдалось мне, вы уже давно всё спланировали. Ты куда так спешишь? Но Роберт не ответил, даже не взглянул в её сторону. Статное лицо не выражало эмоций, а шаги становились только быстрее. — Я вообще-то с тобой разговариваю. Что-то случилось? — напряглась Лейла и попыталась положить руку ему на плечо. Роберт снова уклонился и продолжил смотреть ровно вперёд, будто её вообще не существовало. Она ущипнула себя и поморщилась — не сон. — Абраксас! — нервно усмехнулась она, заметив блондина, идущего с другого коридора. — Скажи своему другу, что играть в немую рыбу не… — Если сейчас Слизнорт опять задаст проект, я подолью ему в суп отраву, — фыркнул Роберт. — Я тебе помогу, друг мой, ты только скажи, что делать, — Абраксас хмыкнул, и оба, ускорив шаг, без единого взгляда в её сторону скрылись за углом. В какой-то момент Лейле вздумалось, что её перестали видеть. — Ты бы ещё по центру коридора остановилась, — тут же прилетел удар в плечо, и раздражённая Розье театрально закатила глаза. Но, видимо, тело её всё-таки оставалось материальным. — Лейла, ты чего? Всё нормально? — она резко вздрогнула и отдёрнула руку от Фионы. Та бегло оглядела её и улыбнулась, — ты просто стоишь здесь уже пару минут. — Задумалась. Всё в норме, — запоздало кивнула Лейла и сглотнула, поравнявшись с однокурсниками. Розыгрыш? Ещё не первое апреля. Галлюцинации? Хотелось верить, но с каждым последующим уроком эта надежда развеивалась всё стремительнее. Роберт с Абраксасом смеялись и улыбались всем. С Лукреций разговаривали точно так же, как всегда, а она разговаривала с Лейлой и не понимала, что происходит. — Вы головой ударились? Сбой в системе или что? Почему Лейлу игнорируете? — хмурилась та, крепко держа её за руку и не позволяя затеряться в мыслях. Но они не реагировали и продолжали светские беседы на свои темы. Не смотрели в её сторону, уклонялись от любого касания и делали вид, будто её не существует. Это не был Империус — Гонория научила различать заколдованных людей от просто пустых. Они делали это специально, сами, словно их заставили и пригрозили смертью. Руки Лейлы резко сжались в кулаки, а грудь вспыхнула новым огнём. Заставили или приказали. Том.