Фараон британского разлива

«Воплоти мечты мои, Стану близко, как желаешь ты, Озарю твой тёмный небосвод, Утихнет боль, печаль уйдёт. Стану солнцем и луной, Самой яркой для тебя звездой, Верность в моём сердце сохраню, Люби меня всего лишь, друг». Сиэль плохо помнил, кто пел эту песенку. Куда важней были обстоятельства. Это случилось десять лет назад, когда они были в небольшом городке в горах. Себастьян тогда, так же как и сейчас, сражался, как зверь, которому дали возможность размяться. Жнецам, ожидаемо, было всё равно на бойню, развернувшуюся перед ними. Они видели вещи и пострашнее. Оторванные конечности, предсмертные крики, хрипы. Кажется, Греллю было приятно смотреть на то, как Себастьян голыми руками убивает нападавших. Чужая агония, мучения только забавляли демона. «Стану солнцем и луной, Самой яркой для тебя звездой». Вот же приставучая мелодия! Совсем глупая, да и текст никудышный. Граф не знал, что это на него нашло, но наблюдать за демоном ему нравилось. Себастьян уловил нежность во взгляде юноши на лошади. М-да, он никогда не сможет понять Сиэля. Граф совершенно точно не любил лишнего кровопролития, а сейчас смотрел на бойню едва ли не с улыбкой. Демон придушил последнего почти изящно — настолько быстрыми и точными были движения. Смахнув с лица мешающую прядь, ответил графу очень многообещающим взглядом и, не обращая внимания на окружающих, со скучающим видом подошел к нему. — Пижон, — отгоняя прилипчивую мелодию вместе со странными чувствами, презрительно сказал граф. — Ой ли. Кто-то на меня так смотрел, буквально дыру прожёг своим взглядом. — Потому что ты, как дикий зверь! Всё в крови, ошмётки. Ничего нельзя доверить. Лиззи, обхватив себя руками за плечи, с ужасом смотрела на мёртвые тела перед собой. Всё произошло так быстро, но так жестоко. Животное, зверь, монстр! Михаэлис просто развлекался убийствами — он даже не попытался всё уладить миром или хотя бы ранить противников. Он убивал. Жестоко и беспринципно. А Сиэль? Он даже не остановил его! Он просто наблюдал, даже не морщась, когда слышал хруст переломанных костей или чьи-то крики. Сейчас же эти двое переругивались, как старые супруги, им до человеческих жизней и дела нет! — Давай поедем в гостиницу, ты отдохнешь, — Генри понимал, что супруге не по себе. Он видел её реакцию на происходящее, да и, откровенно говоря, ему тоже было паршиво. Если раньше были какие-то сомнения по поводу характера, как минимум, Михаэлиса: демон и демон, мало ли чем он занимается. Честно говоря, Генри, как и любой нормальный человек, не мог понять, что на самом деле значит быть демоном. В голове были только старинные суеверия, да и выглядели граф и его компаньон, как простые люди. То сейчас становилось ясно: перед ними по меньшей мере один прирожденный убийца. — Почему ты не остановил эту бойню? Можно было защититься более гуманными методами. Ты наблюдал за происходящим чуть ли не с удовольствием! Я всегда знала, что ты можешь быть жестоким, но твоё поведение сейчас не имеет ничего общего со здравым смыслом! — Мило. Это на твоем языке «большое спасибо, Сиэль, за то, что спас меня и мужа от жестокой расправы»? — Перестань быть таким! Ты самый настоящий монстр! Как и Себастьян! Хорошо, что я не вышла за тебя замуж. Лучше бы я не встречала тебя сейчас! Почему ты, чёрт подери, не умер? Ты остался жить ради того, чтобы потворствовать такому? Может, ты сам делаешь что-то в этом духе? Сиэль почувствовал, как у него внутри всё сжалось от этих слов. Михаэлис уже почти сделал шаг, чтобы за несколько секунд убить сволочь, которая смела так себя вести, но граф схватил его руку, держащую поводья. — Не надо. Всё в порядке. Поехали отсюда, она всего-лишь злится, что проигрывает. — Но… — Ради меня. Возьми Эстер и поехали, — тихо попросил граф, всё так же сжимая руку мужчины. Юноша понимал: отпусти он Михаэлиса сейчас, Мидлфорт по этой же самой пирамиде размажут. Себастьян уже мысленно расчленил болтливую гадину на сотню мелких кусочков, собрал их в коробку и отправил в Англию. Даже просящий взгляд юноши не особо его успокаивал. — Вот почему я не умер и зачем живу. Эти слова прозвучали так просто, словно он рассказывал нечто обыденное. Юноша наклонился, поцеловал мужчину в висок, крепко обняв свободной рукой. — Вы правы. Поехали, — демон потрепал юношу по голове, приободряя. Граф, вздохнув, взял поводья, жнецы сели на лошадей, и четвёрка отправилась обратно. ********** Умные женщины порой такие дуры… Элизабет сидела в ванной второй час после возвращения в отель. До этого всю дорогу она молчала, а в самом номере так громыхала посудой и хлопала дверьми, что даже полный кретин понял бы: она в ярости. — Лиз, выходи, пока от твоей злости вода не вскипела, и ты не сварилась заживо. — Тебе смешно? — дверь распахнулась, — тебе только бы шутить! Блондинка зло посмотрела на супруга и от дальнейших комментариев воздержалась. Поправив домашнее коричневое платье, она пошла на балкон, чтобы успокоиться. Служанка, которая мыла перила, увидев Госпожу в плохом настроении, решила быстро закончить со своим занятием. Элизабет её даже не заметила — молодая женщина опять уставилась на рынок в Каире. Сегодня там было особенно людно, откуда-то появилась толпа галдящих людей в дорогой одежде. — Что там происходит, Хиз? — Госпожа, сегодня утром стража фараона обнаружила европейцев у пирамиды Хеопса. Три женщины и семь мужчин. Говорили, что изучают историю. Мужчин убили почти сразу, женщин взяли в плен и привели на рынок. Сейчас будут продавать. Европейские женщины — ценный товар. Вельможи любят французских или английских рабынь. Элизабет оцепенела. — Они не имеют никакого права! Где посол? Да какая европейская женщина будет рабыней?! — Любая, которая не хочет, чтобы её забили и отдали солдатам для развлечения. Госпожа, они хотели войти в пирамиду фараона, оскорбить святыню! Даже если бы они ничего не взяли, ни один смертный, кроме жрецов или специально обученных людей, не смеет даже видеть священные гробницы. Посольство не вмешивается, иначе им же будет хуже. Маркиза метнулась в комнату, быстро достала ящик с драгоценностями и деньгами. Да, у неё было не так много наличности, но она хотя бы попытается помочь этим несчастным. К тому же Её Величество точно оценит её старания и потом компенсирует все траты. ******** Три молодые женщины, тщательно связанные, но уже переодетые в дорогие красивые наряды наложниц, выставляющие голое тело скорей напоказ, чем скрывающие наготу, стояли на небольшом помосте. Араб-торговец зазывал новых покупателей. За одну из девушек — самую молодую и фигуристую — уже шёл оживленный спор. Хозяин борделя увидел новую потенциальную звезду для своего заведения и не хотел отдавать свой лакомый кусочек. Впрочем, и остальные барышни пользовались спросом. Невысокая, хрупкая, как подросток, блондинка, совсем ещё ребенок, приглянулась многим извращенцам, бросающим на неё похотливые взгляды. Она была дочерью главы экспедиции. Нетронутая девочка стоила очень дорого, так что покупатели пока что даже не спрашивали цену. Элизабет под руку с мужем и слугами вихрем ворвалась на рынок, но посол и консул, находящиеся там же, сначала наблюдали за её тщетными попыткам кого-то выкупить, а потом, когда маркиза направилась к с ним с требованием помочь, ответили категорическим отказом. — Я не могу их выкупить! Но вы же можете их защитить, это ваш долг! Я приказываю вам именем Её Величества королевы Виктории, помогите мне! Я, маркиза Мидлфорд-Дортвуд, дочь Алексиса Леона Мидлфорда, предводителя рыцарей Британии, вы обязаны меня слушать! — Да хоть сам Цепной Пёс, я не буду рисковать своим положением в Каире ради трех глупых женщин! У меня тоже нет таких денег! А если мы начнём пытаться их забрать без денег, то завтра эти торговцы нас сожгут, никакие регалии не спасут! Маркиза, мы не в матушке Англии, здесь все ваши слова о чести никому не нужны, здесь думают, как выжить! Лиззи едва ли не завыла. Ей больше всего на свете хотелось, схватив шпагу, напасть на этих ублюдков, но она понимала: силы не равны. Смотреть на несчастных пленниц было физически больно. Муж осторожно потянул Элизабет за локоть. Из толпы вынырнули граф и Михаэлис, с которыми они виделись совсем недавно. Юноша, бледный и решительный, подошёл к ним, даже не глядя в сторону женщин на помосте. — Подумать только, если бы не моя жестокость, ты бы стояла сегодня тут, — на Элизабет граф даже не смотрел. — Мистер Кроуфорд, что, страшно? Бездействуете, пока наших женщин продают, как скот? — Вы прекрасно осознаёте, что я ничего не могу сделать! У меня нет таких денег, а пока их доставят, пленниц уже продадут! — Меньше бы воровали из казны, больше писали правды в отчётах, и этой проблемы бы не возникло. Себастьян, выкупи всех троих. За любые деньги. Желательно побыстрее. И одень их — на них смотрят, как на скот. Недопустимое поведение. Михаэлис не спорил. Мужчина, кивнув, быстро направился к торговцам. — Если будут проблемы, можешь вести себя, как зверь и монстр, я как главный монстр тебе разрешаю, — вдогонку сказал граф. Посол не понял, к чему была последняя фраза. А вот Дортвуд-Мидлфорд порядком побледнела, сцепив зубы. — Теперь вы, Кроуфорд. Как Цепной Пёс Её Величества, граф Сиэль Фантомхайв, я снимаю вас с должности посла Англии в Египте. Я свяжусь с Её Величеством и людьми в парламенте, готовьте документы для передачи дел. — Быть такого не может. Вы мертвы! Юноша поднял голову. Посол, немолодой мужчина, никогда не видел прежде «вживую» графа Фантомхайва, но почему-то сейчас ему казалось, что это именно он. Невысокий, совсем юный мальчишка. Выглядел, как настоящий аристократ, в чём-то даже денди. Прекрасный синий костюм, дорогие украшения. Но тон… В его голосе был лёд, ненависть и власть. Он привык управлять, не принимал неповиновение, и в целом весь его вид внушал угрозу. — Мёртв? Тогда как плохи дела в этом Богом забытом месте, что мне пришлось воскреснуть? Раз уж я мёртв, то, как вы понимаете, лучше сами сложите свои полномочия, иначе вам тоже придётся повидать тот свет. Кроуфорд попытался возразить, но яростный взгляд почти не-человека (казалось, что перед ним зверь) заставил его, заткнувшись, кивнуть. Угроза была слишком явной. — Элизабет, доложишь об увиденном Её Величеству. Вечером ко мне — я выдам деньги — пока ты здесь будешь заниматься делами благотворительного фонда. Будешь оказывать помощь в подобных ситуациях. Ни один человек из Англии или дружественных нам стран больше не будет стоять на помосте, как скот. Уяснила? Лиззи не была напугана тоном юноши. К этим выходкам она привыкла с детства, когда граф вёл себя так практически со всеми. — Ты вынуждаешь меня… — Тогда чего стоят все твои лицемерные слова насчет того, что я и Себастьян — звери? Ты отказываешься делать доброе дело? Спасать таких, как ты, лицемерных слабых дурочек, которые против насилия ровно до тех пор, пока стоят в безопасности, а потом плевать на всё: не важно каким способом, главное, чтобы тебя спасли? Смотри Лиз, просто смотри. Себастьян ведь даже не скрывает, что он чудовище: у него пытались срезать кошелек, он сломал вору кисть и нос. Но спасённые счастливы, они следуют за ним по доброй воле. — Я не слабая! — как за ниточку, схватилась за единственное неправильное заявление маркиза, нащупывая в сумочке кинжал. Она никогда не ощущала такой ненависти, как к графу сейчас. — Бога ради, спасибо. Я знала: наши политики нас не бросят. Спасибо-спасибо, — одна из девушек, рыдая от счастья, бросилась на шею Элизабет. — Где трупы остальных людей из экспедиции? Что случилось? — Мой папа профессор в Лондонской королевской академии. Мистер Тейлтон. Нас направили сюда исследовать пирамиду Хеопса. Мы с командой даже войти не смогли, хотя правительство Каира нам и дало разрешение на осмотр исторически важных зданий. С нами был даже провожатый от них. — Он, скорее всего, и дал наводку страже фараона. Теперь власти Каира скажут, что не при чём — стража фараона, скажем так, не подчиняющаяся никому организация. Их можно сравнить с фанатиками-террористами, — вздохнул Михаэлис. Граф внимательно рассматривал светловолосую девочку — ту самую дочь профессора. Фамилия была ему хорошо знакома. Да, точно. Это его бывший преподаватель истории. Хороший человек. Жаль, что так закончил свою жизнь. — Посольство здесь не при чём. Вас спас Цепной Пёс Её Величества. Теперь он распоряжается вашей судьбой, — сухо сказал Генри. — Да хоть сам дьявол, я и ему спасибо скажу. А если мне дадут поквитаться за мужа, которому отрубили голову, то и душу продам. Меня, кроме Саймона, в этом мире ничего не держало, — яростно прошипела та самая красавица, которую хотели продать в бордель. — Как много мороки, когда делаешь добрые дела. Поэтому и не люблю таким заниматься. Дамы, за мной. Переночуете в нашем отеле, потом решим, что с вами делать, — Михаэлис вручил каждой по длинному отрезу ткани, в который они замотались до самых глаз, чтобы скрыть наготу. Сиэль кивнул, надо было уходить. Откровенно говоря, он устал, был серьёзно вымотан. — Кстати, один из отрядов стражи фараона был уничтожен недалеко от пирамид. Это предупреждение, чтобы наших людей больше не трогали. Иначе зверь прикончит всех, а их останки будут лежать под палящим солнцем как напоминание о том, с кем лучше не связываться. *************** Ужасное настроение. Тоска накрывала его с головой, как волна в шторм прячет корабль в своих водах. Порой он погружался в эту тьму, почти растворяясь в меланхолии, от которой никуда не деться. Действительно. А почему он не умер? Когда контракт окончился, Себастьян попросту объявил, что его приказы больше не имеют силы. Но демон будет с ним рядом, как и обещал, до конца. Взамен он попросил оставить прежнюю жизнь и начать с ним новую. Наверное, в тот день никто не знал, чем всё кончится. Демон отравил его, почти убил, начал процесс трансформации в кого-то, подобного себе, и на удивление граф понял, что ничего не изменилось. Он ожидал приступов голода, жажды, желания проливать кровь и так далее, но на деле он слегка утратил прежний самоконтроль. А, и его чувства довольно сильно обострились. Вот и всё. Так что невыносимые приступы плохого настроения, которые терзали его прежде, сейчас стали ещё хуже. Это один из тех случаев, когда говоришь «все хуже некуда», а потом с удивлением понимаешь — нет, это ещё нормально. Вот сейчас будет плохо. Звякнули фарфоровые чашки, в комнате появился аромат крепкого земляничного чая. Граф решил даже глаз не открывать — лежать, уткнувшись в подушку, было самой приемлемой идеей. Матрас прогнулся под весом мужчины, что прилёг рядом. Судя по звукам, он стащил с себя перчатки. Верно. Себастьян легко коснулся его запястья, другой рукой перебирая волосы. — Хандрите, — ласково пожурил юношу демон. — Угу. — Чашка любимого чая и пирожные не спасут приступ плохого настроения, — теперь в тоне мужчины он почувствовал заботу. Схватившись за край одеяла, юноша обмотался в него, прижавшись к Михаэлису. — Это не приступ, — буркнул граф, устраиваясь на мужском плече поудобнее. — Ладно-ладно, называйте, как хотите. Я разобрался с дамочками, вроде бы, всё улажено. Завтра начнем изучение этого клубка, пока его Эстер не съела. Сиэль несколько минут молча смотрел в потолок, потом рывком стащил с себя одеяло и сел на мужчину. Михаэлис с интересом наблюдал за развитием событий. С графом не соскучишься — решения в его голове порой принимались молниеносно. Юноша смотрел ему в глаза, склонившись над его лицом совсем низко. Синие глаза наполнились слезами, мужчина осторожно взял его за руку, прижавшись щекой к узкой холодной ладони. — Иногда я действительно думаю, что не знаю, зачем жить. Мне хочется выть просто от осознания своей никчёмности, бесполезности. Я чувствую себя никем, а мир вокруг — просто мерзкая декорация. — Тише. Разве так можно? — мужчина поцеловал его руку, с нежностью погладив графа по щеке, стирая непрошенную слезу. — Мой свет, нельзя позволять себе тосковать просто так. — Какой я… Свет? — с горечью спросил юноша — Самый настоящий. То, что вы перестали быть человеком, ничего не значит. Я люблю вас и буду любить несмотря ни на что. Я буду рядом, что бы ни случилось, принимая каждую черту, каждое слово, жест, вздох. Всё, что касается Вас, дарит мне цель существовать и не сойти с ума. Видите, насколько Вы ценны? — Выходит, я ценен только тем, что тебе нужен. — Так же, как и я для вас. Разве нет? Сиэль вздохнул, внутри все ещё плескались странные тоскливые отголоски мыслей. Себастьян внимательно наблюдал за внутренней борьбой юноши. На секунду ему даже показалось, что его слова ничего не значат для графа. — Ты что подумал, идиот! Никогда не смей даже допустить мысль, что ты мне не нужен! Говоришь, что я тоскую, а сам расклеился, как кисейная барышня! — буквально прочитал сомнения Михаэлиса по выражению лица граф. Сиэль положил свои руки на щеки мужчины. — И все-таки, может, я прав? — Закрой свой рот. Нет, я сам тебе его закрою, — фыркнул, отвернувшись, юноша. Потом повернулся обратно и поцеловал Себастьяна. Теплые руки обхватили графа за талию. Михаэлис решил в этот раз не проявлять серьёзную инициативу, позволив графу убедить себя в собственных чувствах. Он любил эту порывистость, искренность. Сиэль действительно был его светом, поддержкой и опорой, человеком, который одним простым поцелуем поднимал настроение. Его присутствие было необходимо, как воздух. Если бы у него спросили, отдал бы он свою вечность, силы, всё, что имеет, ради того, чтобы граф был с ним рядом хотя бы короткую человеческую жизнь, он согласился бы даже без раздумий. Граф ещё раз коснулся губ мужчины, видя, как на его лице появляется улыбка. — Вот так получше будет. Пойду смотреть эту головоломку, мало ли, Эстер ее съест.