Фараон британского разлива

Спустя пару часов Элизабет с удивлением посмотрела на то, как граф направился в комнату, где спал Себастьян, с аптечкой и мокрым полотенцем. Он провёл там несколько минут и вернулся в гостиную изучать книгу про Египетские легенды. Было заметно, что он хоть и пытается сосредоточиться, но то и дело смотрит в сторону спальни. — Что такое? — Очнулся. Бестолочь. Сейчас ему так плохо будет в ближайшие пару часов — мама не горюй. — Я вот не понимаю: демонам не страшны ни пули, ни ранения. А тут… Алкоголь… — Алкоголь — это яд. В таких больших дозах даже его с ног свалит. Человек мог бы и не выжить от такого, да и Генри, наверное, будет день мучиться, если не больше. Будет надо — аптечка на столе. Элизабет подняла голову. В дверном проёме появился Михаэлис — с полотенцем на лбу и страдающим выражением лица. Мужчина осторожно подошёл к дивану, на котором сидел граф, и опустился рядом. — Я тут подумал: если я умру, то можно хотя бы… — Сиди. Только молча. Михаэлис взял подушку, положил её возле графа и лег, забросив свисающие ноги на подлокотник. Ему было плевать на нелепый вид, да и на гостью тоже. Демон закрыл глаза. — Мы вчера были в одном месте… За нами следили прямо от отеля, и мы решили не возвращаться, чтобы понять кто, но это умудрилось на нас напасть. — Это? Допился, что не помнишь, как и что называется? — фыркнула Элизабет. — Генри действительно профи. Оно попросту испарилось, но он умудрился стащить из его кармана клочок бумаги. Возмутительно держать такого талантливого человека без реализации его способностей, — Михаэлису было плевать на Элизабет. Всё так же не открывая глаз, он начал проверять свои карманы, нашёл искомое и протянул куда-то вверх. Граф отложил книгу и взял в руки улику. — Это… То, о чем я думаю? — граф положил добытое Дортвудом на стол. — Да, — подтвердил Михаэлис. Элизабет не понимала, о чём говорят эти двое и почему этот чертов клочок так важен. На нём же ничего не написано, это просто кусок пергамента! Из ванной подала голос питомица, и граф, пряча улику в свой карман, поднялся с дивана: — Я пойду займусь Эстер, сейчас вернусь. Лежи смирно. — Я почему-то надеялась, что тебе попадет. А он как заботливая женушка: и за вашей «кошечкой» присмотрел, и тебе помогает. Уму непостижимо. — Кричать, когда кто-то в таком состоянии, — просто бессмысленно. И не лезь в чужую личную жизнь, со своей проблем у тебя хватает. Шла бы оказать человеку первую помощь… Михаэлис с трудом встал, взял со стола графин с водой и, осушив его жадными глотками, вспомнил про коллегу-страдальца. — Муж твой где? Ох, ну всё сам, всё сам… Демон куда-то ушёл. Лиззи недовольно заворчала: она-то не знала, что делать в такой ситуации, хоть и беспокоилась за мужа. Женщина от скуки начала рассматривать номер. Уходить, пока Генри здесь, не имело никакого смысла. Книги. Как их было много. На столе, под столом, даже на тумбочке у выхода было несколько томиков. Ничего интересного. Девушка встала, чтобы подойти к окну, неосторожно зацепила какой-то хлипкий столик, и с него посыпалась всякая дребедень. Из небольшого приоткрытого саквояжика выкатился тот самый шар, который они вместе обнаружили в пирамиде, но Фантомхайв забрал его себе, считая, что если их питомец схватил его первым, то и вещица уже его. Поколебавшись, тщательно проверив, не идет ли кто, блондинка подняла с пола шар. Небольшой — он почти помещался в ладонь — на нём не было ни одной надписи, только какие-то царапины, ничуть не похожие ни на какой-либо язык, ни даже на узор. Как этот пустяк может быть подсказкой? Что с ним делать? Прежде она слышала о многих головоломках, но с подобным не сталкивалась никогда, хоть и посвятила достаточно времени подготовке к этой поездке. Так… Следовало рассуждать логично. Это не было похоже ни на один язык, так может это тот самый арамейский, про который всем тогда рассказывали Себастьян и Сатклифф? Некоторые царапины напомнили ей то, что она видела в пирамиде Хефрена. Но как же отдаленно… Женщина начала протирать первой попавшейся тряпкой шар, чтобы рассмотреть бороздки лучше. Бинго! Если это арамейский, то его знает только Себастьян или Сиэль, но в пирамиде Хефрена кто-то из них говорил, что для того, чтобы его понять, нужна жертва. Женщина колебалась некоторое время, порылась в сумочке, уколола руку кинжалом. Поморщившись от боли, девушка сжала шар окровавленной рукой, позволяя крови стечь по бороздкам. Увы. Ничего не произошло. Кроме тупой боли в раненой руке и того, что она измазала шар с платьем в крови. В номер тихонько постучали. Элизабет заметалась: нужно было срочно спрятать шар и вытереть руку, но о платье не вытрешь — тогда будет пятно, которое все заметят. — Простите, пожалуйста, мне сказали, что мистер Фольтшер живёт в этом номере. Я леди Тейлтон, меня зовут Аврора… Элизабет уронила шар, и тот с громким стуком покатился к стене. Девочка напротив наконец подняла голову — до этого она говорила, уставившись в пол, явно опасаясь потревожить хозяев номера. Две блондинки — взрослая и совсем юная — несколько секунд молча смотрели друг на друга. Тейлтон увидела кровь на руке Элизабет и заметалась по комнатке. — Вы видели аптечку? Нужно срочно промыть: в Египте столько инфекций, множество людей из первых экспедиций погибли от пустяковых ран. Наш доктор говорил, что у людей из Европы нет иммунитета против здешних бактерий. Девушка увидела на столе несессер, быстро раскрыла его, удовлетворённо выдохнула — хвала богу, здесь было всё необходимое. — Да не бойтесь вы, я умею делать перевязки, часто помогала нашему доктору с такими пустячками… Вы меня простите, я так много болтаю, но я так рада вас видеть, вы нас спасли. Я слышала от слуг, что это стоило таких денег, что вряд ли даже когда я вернусь, смогу их вернуть. Как раз в это время, пока Элизабет переваривала услышанное и улыбчивая девочка промывала ее рану, на пороге гостиной появился Михаэлис. Всё ещё в мятой одежде, но уже с куда более «живым» видом. Вслед за ним буквально тащился Генри. Девочка повернулась в сторону новых «гостей» и увидела полуголых мужчин. Генри так и вовсе отличился — он даже без рубашки был, в одних брюках. Покраснев, Тейлтон уставилась на руку молодой женщины. — Здравствуйте, мистер Фольтшер, простите, я без приглашения… Я пришла выразить вам свою благодарность. Я узнала, сколько стоило мое спасение. Таких денег у меня нет, но если вам пригодится моя помощь, я буду очень рада! Ой… — девочка посмотрела себе под ноги, — Какой занятный шарик. Блондинка явно искала любую возможность даже не смотреть в сторону мужчин в неглиже — как ни крути, её воспитание было консервативным, так что странная вещица у стены была лучшей идеей для смены темы. Аврора надеялась, что оба оценят её старания и уйдут, чтобы одеться, как подобает воспитанным людям. — А где вы нашли этот шарик? Мы с папой подобные видели у подножия одной из гробниц фараона. Эта головоломка довольно необычная. Девушка уселась прямо под столом, восхищённо рассматривая находку. — Только почему он в крови? Всё ещё красная как рак Аврора легонько дёрнула Элизабет за полу платья. Та удивлённо посмотрела под стол. — Ну скажите же им, пожалуйста, в таком виде нельзя перед девушками… — зашептала девочка. — Здравствуйте, леди Тейлтон, — граф увидел гостью под столом, а девушка отодвинула пышную юбку Элизабет — рядом с дверью был тот юноша, которого шатен называл графом Фантомхайвом. — Здравствуйте, я тут просто так… — девушка заметалась, больно ударилась макушкой о стол. Если честно, юношу в дорогом синем костюме, который поставил на место посла, она очень сильно испугалась. Он внушал какой-то странный трепет. — Я всё понимаю, — спокойно сказал юноша, словно находить кого-то под столом в собственном номере для него совершенно обычное дело. — Генри, Себастьян, давайте проявим хоть немного уважения. Приведите себя в порядок, только осторожно, там в ванной Эстер совсем с ума от скуки сходит. *************** Спасти дочь профессора египтологии было просто невероятным везением. Несмотря на свой юный возраст, девочка, похоже, была, как и свой покойный отец, заражена любовью к приключениям, да и немного разбиралась в том, что изучал её отец. Выбравшись из-под злосчастного стола и пробормотав в сотый раз, что хочет быть полезной, она наконец-то справилась с нервами. А осмотревшись и выпив крепкого чаю, совсем как дома, в уютном, но таком далеком Лондоне, и вовсе смогла рассказать всё о злосчастном шарике, копия которого была у её отца. Разумеется, граф был недоволен, что информатор делится ценными фактами перед Элизабет, но прогнать её как-то… Не получилось. По словам Авроры, экспедиция нашла несколько таких шариков у гробниц, но они были разного цвета, да и царапины отличались. Это определённо могла быть головоломка, но её отец склонялся к другой версии. Это было как-то связано с богом мудрости и богом-судьёй. На этом девочка закончила свой рассказ и, увидев на лице графа нетерпеливое выражение, спросила: — Вы тоже ученый? Или просто авантюрист? Вы же не расхищаете гробницы? В противном случае я должна молчать, я дала слово. Даже несмотря на то, что вы меня спасли. Я понимаю, как это важно, но нарушить слово, данное отцу… — Нет. Мы ищем одну вещь. Так уж сложилось, что мы с Себастьяном работаем в команде, а Элизабет и Генри — в другой команде. Мне нет дела до денег и драгоценностей. Дортвуд подпрыгнула, как ужаленная. — Мы выполняем просьбу Её Величества! Нам нужно найти ожерелье бога мудрости и доставить ей! Аврора поникла. Её Величество искала этот проклятый предмет, послала даже кого-то за ним. Зачем он ей? Легенд много, конечно, но не верилось, что сама королева могла поверить в подобное. — Я действительно увлечён историей. Вы можете мне доверять, леди Аврора. К тому же, я был учеником вашего отца — было бы оскорбительно после десятков уроков не уважать его любовь к Египту. Девочка во все глаза уставилась на юношу. Что? Бред! — Отец не преподавал больше десяти лет! Вы не можете быть его учеником, он работал, как минимум, только с вашими нынешними ровесниками, а десять лет назад вы были совсем ребенком. Вы лжец! — Вот как? Что же, забавно. — Хорошо. Раз уж вы были его учеником, то я это проверю. Ожерелье бога мудрости стало подарком тому, чьё мнение для него было важнее всего. По легенде, — согласно тем письменам, которые нашел мой отец, — чтобы найти этот подарок, нужно спуститься в Аменти, на которое укажет Уаджет. Полная белиберда для любого человека, который не изучал египтологию. Аврора уже даже торжествующе улыбнулась, чтобы сказать, что человек, сидящий перед ней, лжец, но юноша подхватился, как ужаленный. — Но Уаджет же поглощён! Я точно помню, профессор говорил после неудачи Сэта, Уаджет был поглощён! Подарок, я понял! Я понял, что это за головоломки! Аменти… Да, я знаю, что это, но есть ли физическое его воплощение в человеческом мире? — Да, Уаджет был поглощен, но его изображение укажет на вход в Аменти, — пораженно промямлила девочка, не веря своим ушам. Все остальные присутствующие (разве что кроме Себастьяна, который худо-бедно понимал услышанное, и то, не до конца, так как не погружался в изучение древней египтологии, и его познания были ближе к временам царствования последних фараонов) считали разговор бредом чистой воды. — Умница, Тейлтон! Я всё понял. Идите к себе, думать не смейте о деньгах, вы мне так помогли, что я ныне ваш должник! Через несколько дней, когда я всё закончу, я помогу вам добраться до Лондона. Аврора закивала: то, что спокойный юноша на её глазах буквально стал похож на одержимого, ей напомнило поведение отца, когда он нападал на след чего-то удивительного. В таких ситуациях спорить просто бесполезно, да и говорить в принципе тоже — человек погружён в свой мир. — Спасибо большое, только вот я, как и все остальные, не знаю, где изображение Уаджета, которое должно указать… — Ступайте, леди, это же очевидно. Изображение нужно сделать так, чтобы оно соответствовало своему предназначению. — И как вы это предлагаете сделать? Чтобы Уаджет был правильным и куда-то указал, его нужно нарисовать так, чтобы небесное светило было в его середине! — О, не волнуйтесь. С этим управимся, — граф закрыл дверь за ошеломленной девочкой и ушел в спальню. — А вы что сидите? Элизабет, всё же очевидно. Спасибо бы сказала, я тебя не прогнал и у тебя опять появились все шансы, — снисходительно бросил юноша, выглянув из-за двери. ************************ Генри сунул голову в холодную воду, пытаясь унять головную боль. Хорошо хоть не мутило: вода с каким-то странным привкусом, принесенная вчерашним собутыльником, немного ему помогла. Хотя, по словам того же Себастьяна, нормальному человеку без этого снадобья лежать, умирая от похмелья, пару дней. Так что можно было считать себя везунчиком в редкой степени. Увы, алкоголь не помог найти ответов, но помог забыть вопросы. Сейчас, помимо скандала с женой, он еще и чувствовал себя ужасно, так что ситуацию, можно сказать, только усугубил. А еще вспомнить, о чем они говорили с Михаэлисом в том заведении, тоже не удавалось. Нет, не полная амнезия, но по большей степени он помнил только странные отрывки, касающиеся их проблемных отношений со вторыми половинами. Ничего интересного. — Генри, что я могу сделать? Шатен закашлялся: у него что, галлюцинации начались? Жена пришла в ванну с виноватым видом, с аптечкой… Погодите, он что, с ума сошел? — Естественно, я на тебя злюсь, не надо было так напиваться. Но я даже подумать не могла, что тебе так плохо. Это же сколько выпить надо? Странно-странно. За все годы их супружеской жизни виноватой он видел Элизабет несколько раз, и то, в тех случаях, когда она уже натворила такого, что хоть стой, хоть падай. — Ты назвал меня всадницей апокалипсиса! — виноватый тон сменился возмущенным, но потом девушка увидела зеленый цвет лица мужа и спешно сменила тему. — Ну и ладно, мою маму многие бесом в юбке называют. Я даже не обиделась, это в чем-то комплимент. Эврика! Или что там кричат в подобных случаях? Ох, неважно. Вчера днем, после неизвестно какой бутылки алкоголя, они с Михаэлисом договорились проучить обоих. Так сказать, лишить того, от чего они постоянно отказываются. И если в случае с Михаэлисом и Сиэлем все было ясно — кое-кто пьяный неодобрительно бормотал про лже-ханженство — то в случае с Элизабет… Обычно Лиззи всем руководила, и он ей поддакивал, считая, что нет смысла спорить по мелочам. Это ее раззадоривало, порой она забывалась и спорила даже когда не была права по определению. А, и разумеется болтовня… Она так часто говорила, что его шуточки и болтовня ей надоели… Ну что же, миссис Дортвуд, посмотрим, как вы без этого всего протянете. — Насчет всадницы апокалипсиса — сочти за комплимент, — равнодушно бросил Генри, перебирая аптечку. О! Болеутоляющее! Спасен-спасен. Мужчина выпил несколько таблеток, стараясь не обращать внимания на растерянный вид жены. — Да, мы повздорили, я наговорила лишнего, — еще виноватее забормотала девушка. — Мы оба наговорили лишнего. Я уважаю все, что ты для меня сделала, но и ты будь добра уважать то, что делаю я. Если я такое тяжкое бремя — подам на развод. Так уж и быть, скажешь родне, что я подлец и изменял тебе. Не знаю, придумаешь что-то. Мне дела нет до репутации. — Генри, я конечно все понимаю, но ты забываешь, что я твоя жена, я люблю тебя! — Какая прелесть! Я тоже тебя люблю. Если все так прекрасно, давай займемся делом. Мне б не хотелось, чтобы деньги с твоего приданого, любезно вложенные в бесполезную работу ювелиром, пропали зря. Если я не ошибаюсь, это твоя работа — заниматься головоломками. Моя работа — быть твоим мужем, как ты сама когда-то и обозначила. К тому же, ты у нас учила историю Египта, вот и разбирайся. Фантомхайв дал тебе фору, ты слышала слова дочки профессора. Высказывания были настолько жесткими, что Генри в какой-то момент показалось — супруга даст ему пощечину. Впервые за все время их супружеской жизни. Но девушка поджала губы, совсем как мать, и, вручив ему чашку с каким-то лекарством, заявила: — Мне плевать на приданое. Да, я учила историю Египта и я обязательно в этом разберусь. Женщина, подобрав юбки платья, пошла на выход, старательно сдерживая слезы. Как же она обидела мужа, что он был таким холодным к ней? Никогда же так с ней не разговаривал… Он был абсолютно прав, ей дали фору, и она должна этим воспользоваться! Вернет нормальное отношение мужа к себе! Хоть он тоже был не подарок. Генри проводил ее взглядом. Он видел, как больно ударили его слова, но, о чудо, она не начала никого обвинять, буквально мигом выскочила и принялась за работу. Конечно, он чувствовал себя плохим человеком, но что поделать. В данной ситуации это было неплохое решение. ************ Разложив карты, записи, и вооружившись пером, Сиэль с упоением строил маршрут завтрашней поездки. — Она все мне сказала, просто назвала иначе. Аменти — загробный мир. Бог мудрости — бог-судья, тоже понятно. Тот и, разумеется, Осирис или Анубис. Но она сказала, что подарок тому, кого Тот слушал безоговорочно. А по легенде, бог мудрости безоговорочно доверял Анубису, который взвешивал людские деяния и говорил, как и с кем поступить. Вероятно, что свое ожерелье мудрости он подарил Анубису, а тот постоянно с ним находился в заброшенном мире. Теперь как попасть в Аменти… Граф вручил огромную карту Себастьяну и начал отмечать точки, не забывая пояснять: — Уаджет — глаз бога Гора. Божество с головой сокола. Одно из толкований его имени — «небо». Чтобы попасть в Аменти, нужно изобразить глаз бога Гора так, чтобы одно из небесных светил указало на вход в загробный мир. По тем же легендам, вход в загробный мир на закате, а значит рисуем руну, стоя на возвышенности так, чтобы солнце попало в руну, как зрачок глаза, а потом Уаджет укажет, куда идти! — Но тут же пирамид столько, что… — Ну Себастьян, внимательней! Если рисовать нужно глаз Бога Гора, то и стоять нужно на возвышенности, на каком-то здании или еще чем-то, посвященном ему. Блестящее умозаключение. Граф приготовился получать похвалу, но, увы, Михаэлис только вздохнул и спросил: — Хорошо. Попадем мы в Аменти, а там как ожерелье найдем? — Так как это будет какое-то физическое воплощение, ну земное, то скорее всего мы найдем катакомбы. А там просто проверим все статуи Анубиса, на одной из них и будет ожерелье мудрости. Спирс и Сатклифф переглянулись. Браво. Очень достойная версия.  — Но шарики? Они-то что значат? — спросил Себастьян. — Пока не понял. Скорее всего, их смысл откроется в катакомбах. Но в любом случае, я еще подумаю над этим и поизучаю, что мы нашли, — удивленно ответил граф. Странный был какой-то Себастьян. Обычно он радовался его успехам. А тут спокойный… Наверное, плохо после вчерашнего. — Теперь надо отдохнуть. Господа жнецы, готовьтесь, завтра нам предстоит долгий путь. Судя по карте, есть два святилища Гора: недалеко от Мемфиса и, второе, в Эдфу. Проверим оба. Жнецы ушли. Оставшись наедине, граф искоса посмотрел на Михаэлиса, забрал из его рук карту и сказал: — Если ты переживаешь, что я обижусь за попойку, то успокойся. Конечно, я хотел тебя убить, но потом понял — твое состояние было худшим наказанием. Идем спать. — Я рад, что в этот раз ты на меня не обижаешься, — тепло ответил мужчина, — Потом обсудим все остальное, правильно. Отдыхай. Мужчина обнял юношу и ушел в свою спальню. Граф застыл посреди комнаты с картой в руке, не понимая, что происходит. «Идем спать» разве было не достаточно понятно? Значит вместе спать! Ну, в том смысле, что просто спать, но в одной постели. Ничего такого, но, между прочим, после пьянки это даже подарок для Михаэлиса. А он взял и ушел. «Точно плохо, вот и не думает о двойном дне фраз» — пронеслась в голове графа встревоженная мысль.