Зелье, которому нужно настояться

Прошлое болит, как плохо залеченная свежая рана: ноет, и ноет, и ноет, а рука так и тянется к ней, чтобы растревожить, разбередить, одной болью заглушить другую… Феннориан довольно хорошо знаком с целительскими практиками и прекрасно знает, что бывает, когда лезешь в рану пальцем. В лучшем случае, останется шрам, в худшем — тут как тут поджидает заражение. Нужно принять эту боль: вампиризм острым клинком разделил жизнь на "до" и "после", и края этого разделения кровоточат (красной, сладкой, жизненно-необходимой, тяжёлой, как железо, и окрыляющей, как первая влюблённость…), но чем раньше оставишь их в покое, тем быстрее боль утихнет. Даже если не уйдёт полностью, она притупится и отойдёт на задний план, её попросту вытеснять другие впечатления. По крайней мере, вера в это помогает Феннориану не падать в отчаяние. Прежние точки опоры теперь ненадёжные, болезненно-шаткие, и он ищет новые. Новая семья, новая жизнь и новый дом. И если с первым ему повезло, а со вторым он постепенно мирится, то Ривенспайр, где он вынужден обитать, вызывает совсем не тёплые чувства. Феннориан может понять, почему граф Верандис выбрал именно Ривенспайр: отделённый от шумного и людного залива Илиак горными хребтами, королевство попросту идеально подходит для обитания мирных вампиров. Здесь столько древней и жуткой магии, столько тёмных тайн, столько скелетов, что слишком долгоживущий граф-альтмер со своим весьма разношёрстным "семейством" кажется просто ещё одной странностью в череде других странностей. Деревья здесь мёртвые, грунт подзолистый, сухой и совсем не плодородный, вода — мутная, с неприятным привкусом не то гниения, не то плесени. Скалистые горы с крутыми, безжизненными каменистыми склонами закрывают местность от тёплых ветров юга, зато северное море щедро награждает холодом и плотными, зловещими туманами. Из зверей сплошь и рядом падальщики, худые, измождённые, озлобленные постоянной борьбой за существование. Люди — не лучше: хмурые, ожесточённые, привыкшие к лишениям. На юго-востоке скалится башнями Крипта Сердец, которую видно даже сквозь туман. Местные о ней не говорят. Вообще. Они попросту игнорируют существование здоровенного проклятого замка! Феннориан читает о ней в архиве, собранном Верандисом, и понимает, что _такую_ историю лучше и впрямь игнорировать: Агеа Релле, некогда прекрасная школа магии, превратилась в место, о котором не стоит лишний раз думать. На севере вздымается Скала Гибели. От одного только названия мурашки по коже, а если смотреть на пик слишком долго, может закружиться голова. А ведь именно в её тени стоит замок Рейвенвотч. Красные сполохи над ней вызывают не только страх: кажется, что шпиль Скалы пронзает само небо, и оно истекает кровью, порождая в душе голод. Некоторые исследователи считают, что именно Скала — точнее, артефакт на её вершине, — повинна в таком ужасающем состоянии природы Ривенспайра. Айлейды, построившие Эрокии, бежали из Хартленда в надежде обрести новый дом: они потеряли Белое Золото и, видимо, пытались создать новую Башню здесь. Башня должна была перекраивать мир вокруг себя в соотвествии с внутренними настройками, и поначалу Латтания ("свет жизни") выполнял свои функции идеально: земля процветала, Эрокии разрастался… затем случилось нечто. Кровавая бойня, торжество ужаса, реки слёз и страданий. Обычный территориальный конфликт перерос в катастрофу, а артефакт впитал всё — и чудовищно изменился, обратившись против против всех вокруг. Айлейды назвали это Абагандрой, "запретным даром", а затем покинули Ривенспайр, оставив бретонцам в наследство тьму и запустение. Бессветный осколок — просторечное, но зловещее название сердца Скалы Гибели — довлеет над Ривенспайром, оскверняя всё вокруг, и почему-то никто ещё не додумался избавиться от него. По крайней мере, ни одна попытка нигде не упоминалась. Видимо, все здесь решили просто принять существование огромной горы, источающей убийственную энергетику… чуднОй народ, эти бретонцы, особенно здешние. Ривенспайр искалечен сам — и потому яростно калечит тех, до кого дотягивается. Совсем как вампир. Феннориана поначалу в дрожь бросает от непрошенной аналогии, но она не выходит из головы, и постепенно он смиряется. Учится видеть другую сторону: и Ривенспайра, и вампиризма. В регионе мало людей, поселения по большей части сгруппированы в низине, а всё остальное — пространство, свободное и дарующее свободу. Там можно не прятаться. Там можно просто быть, не опасаясь, что кто-то заметит вампирскую бледность и хищный блеск в глазах. Феннориан неожиданно полюбил дикую природу: теперь уже не страшны волки и другие хищники, они обходят его десятой дорогой; не страшны ни холод, ни внезапный дождь, ведь он уже точно не может простудиться. Иногда он выбирается вместе с Мелиной — ей нравится собирать руны для зачарования в сомнительных местах, а он любит составлять ей компанию. Ночи в Ривенспайре по большей части тихие: мало кому из людей придет в голову прогуливаться в темноте там, где и днём ходить страшно. Стражники не отходят далеко от границ поселений: конечно, раздолье для бандитов, но с они разговор выходит короткий. По крайней мере, у более опытных вампиров — Феннориан пока что предпочитает мирно держаться подальше от неприятностей. Если не смотреть в сторону Скалы (а делать это легко, потому что замок Рейвенвотч подпирает её, и все балконы выходят на другую сторону; да и вообще, игнорировать её оказывается неожиданно просто), небо бывает чистым-чистым, таким, что видно созвездия. Иногда с северного побережья, усеянного руинами айлейдских поселений, можно увидеть полярное сияние — оно нечастый гость в этих краях, но весьма желанный. Столько красок, глубоких оттенков, нежных переливов и завораживающих бликов… естественная, чистая магия. В такие моменты Феннориан ещё больше радуется, что вынужден бодрствовать ночью. Земля здесь бедная, из растений — бесполезные бурьяны и несколько видом кустарников, плюс редкие лужайки полевых цветов, пригодных разве что для чайного сбора. Настоящий кошмар алхимика! Зато Феннориан всерьёз увлёкся выращиванием ингредиентов в домашних условиях, благо, дом Рейвенвотч (и граф Верандис) не экономит на комфорте, благосостоянии и даже увлечениях своих вампиров. Может, Ривенспайр и не идеал, но Феннориан не собирается делать из этого трагедию. Этого достаточно — это даже больше, чем он осмелился бы просить.