Зелье, которому нужно настояться

Феннориан старался держаться подальше от людных, густо заселённых городов. Он научился усмирять жажду, время от времени сдавливавшую горло хищной когтистой хваткой, но всё ещё не доверял себе до конца и не хотел рисковать чужими жизнями без необходимости. Однако не всегда нужды Дома ограничивались полевой работой где-то у Периайта на рогах, и Феннориан не бежал от своих обязанностей. Так уж сложилось, что в этот раз он шёл по следу небольшой, но очень нашумевшей в Ривенспайре группы вампиров. Всё бы ничего, но их лидер упрямо называл себя наследником династии Спенардов… точнее, Спенарда — мало кто знал, что печально известные правители Ривенспайра, от Фрестриена Первого до Фрестриена Шестого были одним и тем же вампиром, который довёл регион до упадка за неполные два века, пока его не потеснил дом Дорелл. "Наследник", объявившийся вдруг спустя весьма и весьма продолжительное время, назвался Фрестриеном Седьмым, собрал вокруг себя недовольных не-жизнью вампиров и не придумал ничего лучше, чем устроить беспорядки в деревнях около Нортпоинта, родового города Дореллов. Конечно же, это привлекло внимание Рейвенвотчей. Граф Верандис не застал Спенарда, но в архиве хранились записи о нём и его "успехах": судя по всему, короля-вампира не превзошёл ещё ни один ривенспайрский деспот, даже король Рансер. Нынешний "Фрестриен" не мог быть тем самым, настоящим Фрестриеном Спенардом. Существовала, однако, вероятность, что в Ривенспайр вернулось его "кровное дитя" — обращённый им вампир, которого все эти долгие столетия снедала жажда куда более сильная и губительная, чем даже жажда крови. Возможно, "Фрестриен" хотел отомстить и лишь сейчас набрался смелости? Если так, то время он выбрал неудачное: дом Рейвенвотч точно не собирался стоять в стороне. Графа очень интересовало, действительно ли "наследник" — дитя Спенарда или хотя бы продолжатель вампирской линии, давний потомок. "Фрестриен" подтверждал свои "притязания" кулоном с гербом Спенарда — разделённым надвое красным сердцем, окружённым многочисленными завитками, — однако подлинность украшения вызывала сомнения. Как удачно, что кулон потерялся во время последней стычки с солдатами Дореллов и попал в руки Гвендис, которая затем передала его Верандису. Украшение выглядело старым, но Феннориан знал, что их можно состаривать искусственно. Вот теперь можно было определить подлинность! Это имело значение и могло определить дальнейшую стратегию: либо они имеют дело с озлобленным тысячелетним вампиром или чуть более молодым, но таким же озлобленным потомком (маловероятно, но всё может быть), либо это необременённый умом самозванец, либо "Фрестриен" лишь марионетка, и кто-то использует его, чтобы отвлечь внимание. Как бы то ни было, а нарушитель спокойствия после нескольких нападений отступил в горы, к Обсидиановому шраму, и на время затаился. Феннориан же, не задерживаясь, отправился в Штормхейвен. Ветреная крепость — довольно крупный городок, что быстро разросся после формирования Ковенанта, потому что стоял на торговом тракте между Вейрестом и Вратами дружбы Ротгара. Несмотря на кишащие призраками руины старого форта, видневшиеся неподалёку, поселение процветало: торговцы, ремесленники, наёмники и путешественники за определённую плату находили здесь комфортный приют на пути в столицу. Здесь же почивал на лаврах — точнее, на удачных вложениях капитала, — Морас Гати, ювелир, знакомый с Верандисом ещё со времён последнего Акавирского потентата. Граф считал его надёжным и обращался явно не в первый раз; самому Феннориану встречаться с Гати не приходилось. Феннориан прибыл в Ветреную крепость под вечер, но до появления первых звёзд. Минувший день выдался солнечным, жарким, и потому он чувствовал себя вдвойне уставшим после дороги. Отыскать дом Гати оказалось той ещё задачкой — городок большой, шумный, много приезжих, не подходить же к каждому встречному с вопросом: "А где живёт такой-то господин?.." Тем не менее, Морас Гати нашёлся. Им оказался довольно полный (для мера) престарелый данмер, открывший ему дверь небольшого городского особняка. Правда, знакомство не задалось с первого же мгновения. — Ты какого скампа опаздываешь, ф'лах? — с порога начал ругаться старый ювелир, а Феннориан замешкался, ошеломлённый таким напором. Данмер говорил на бретике, но с явным акцентом и не трудился это прятать. — Я целый день ждал, пока мне доставят эти Балом проклятые линзы, а ты тут припёрся в орочий голос и даже не извиняешься! Никакого раскаяния на бесстыжей роже! Да я твоему учителю напишу, уж он из тебя всю дурь выбьет… — Прошу прощения, — мягко, но настойчиво прервал Феннориан. Если бы не вампиризм, он бы уже залился краской и полыхал на всю улицу: Гати голосил так, что немногочисленные прохожие начали оборачиваться. — Кажется, произошло недопонимание. Я Феннориан из дома Рейвенвотч. Думаю, вы знакомы с графом Верандисом? Ему очень пригодилась бы ваша помощь. Морас Гати не смутился и не спешил сменять гнев на милость, но хотя бы замолчал. Он придирчиво осмотрел Феннориана с ног до головы, поджал губы, нахмурился и недовольно изрёк, понизив голос: — Рейвенвотч, м? Чем докажешь? — Гати загородил своим весьма немаленьким (для мера) телом весь дверной проём, явно показывая, что не собирался пускать на порог любого проходимца, козыряющего знатной фамилией. У Феннориана на этот случай имелось короткое письмо от графа: Верандис наверняка знал о сварливом характере старого знакомого. Жаль только, что не предупредил! Гати выхватил письмо и близоруко сощурился, пытаясь прочитать витиеватые буквы в слабом свете уличного фонаря. Наконец, рассмотрев подпись и печать, он хмыкнул, ещё раз окинул Феннориана оценивающим недовольным взглядом — возникло ужасно неловкое чувство: может, одежда запачкалась в дороге? но вроде же проверял перед тем, как постучаться… — и наконец-то впустил в дом. Типичный бретонский дом с открытой планировкой нижнего этажа. Над ярким и жарким очагом висели флажки с данмерскими узорами, стол был скромно сервирован на одного: от рисовой каши с мясом в остром соусе поднимался пар. Гати захлопнул дверь, закрыл её на замок и несколько засовов, затем развернулся и сел за стол. Приглашать сесть Феннориана он явно не собирался. Извиняться за неловкую ситуацию — тоже. — Ну? Верандис написал что-то о кулоне, возраст которого нужно установить. Феннориан послушался, достал из кармана бережно завёрнутый в ткань кулон и показал. — Кое-кто утверждает, что это принадлежит дому Спенардов. Приблизительно вторая четверть Первой Эры. Морас Гати бросил грустный взгляд на остывавшую еду, вздохнул и забрал вещицу. — Цепочка точно не подлинная, — сразу же сообщил ювелир, даже не присмотревшись, и Феннориан не успел прикусить язык. — Почему? — Тут якорное плетение, — Гати сказал так, будто это всё объясняло, но Феннориан только неуверенно пожал плечами. Может, зря спросил? Может, такое стыдно не знать? Судя по красноречивому взгляду, да, очень, очень стыдно. — Якорное плетение, появившееся только к концу правления Ремана Первого. Раньше плели по-другому, петля в петлю… так, я лекции читать не нанимался, а то застрянем с этой безделушкой на час или два. Гати поднялся и, прихватив с собой кулон, направился в единственную на первом этаже комнату, отделённую стеной и ширмой. Отсюда был второй выход на улицу, видимо, парадный, для дневных клиентов. Феннориан с интересом осмотрел рабочий стол: шкатулка, весы, несколько закрытых футляров и бесчисленное множество ящиков. Гати зажёг лампу — она осветила комнату магическим светом, ровным и холодным. — Подожди там, это недолго, — Гати отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Феннориан молча поджал губы и послушался, но про себя удивился такой наглой бесцеремонности. Чем он заслужил такое отношение? Феннориан обдумывал это, рассматривая коллекцию стеклянных и эмалированных флаконов для духов, гордо выставленную в шкафу-витрине. В конце концов, он пришёл к выводу, что ничем не заслужил — просто Морас Гати был ворчливым одиноким стариком, которому не на кого выплеснуть грусть, вот он и огрызался. Решив так, Феннориан почувствовал себя немного лучше и уверенней. В итоге выяснилось, что кулон — подделка, хоть и неплохая, вот только с эмалью создатель не угадал: в те времена такую ещё не использовали. После короткой консультации Морас Гати вручил Феннориану письмо для графа Верандиса, а затем настойчиво и не особо мягко выпроводил его, явно намекая, что остывшая рисовая каша куда важнее какого-то там гостя. Феннориан с трудом подавил глухое раздражение и какую-то странную, почти детскую обиду: он ведь думал, что… ну, со старым ювелиром, наверняка повидавшем много всего, найдётся о чём поговорить. Звёзды сложились иначе. Набросив на голову капюшон, скрывший и бледное лицо, и красноватые вампирские глаза, Феннориан понадеялся, что ему больше никогда не придётся иметь дело с Морасом Гати и его ужасным характером. Увы, надежды не оправдались.