Until your heart stops

      Каждый в Лиге знает, что они вместе, но не придают этому особого значения. Да и многие не видят их взаимодействий, кроме небольших разговоров и коротких перепалок из-за пустяков, когда Харада ругается бранью, а Курогири в ответ молчит или говорит что-то очень кратко и холодно, от чего Харада, обычно, ещё больше вскипает. Но Химико и Твайс поздними вечерами всегда видят нечто большее: тихие и более ласковые беседы; чтение книжек вслух; импровизационную игру на гитаре, когда Касуми напевает, что сочинила сама; медленный и внимательный взгляд и, конечно же, редкие поцелуи, после которых Касуми что-то шепчет, посмеивается и слегка краснеет, а Курогири насмешливо сужает глаза и отвечает, но уже более тепло. Хотя, стоит как-то привлечь их внимание, напомнить о себе, как Чёрный Туман сразу становится серьёзнее, а Харада старается сделать вид, что ничего не происходило. Поэтому в такие моменты они стараются лишь молча наблюдать.       Они знают, что, когда у Курогири появляется свободный вечер (а это было довольно редко), он уходит к Касуми, а дальше всё остаётся на их фантазию. Впрочем, по первому звонку он приходит.       Она знает, что его сердце бьётся в полтора раза быстрее обычного, а его руки сухие и тёплые. Знает, что, когда случаются те самые ночи, когда ему ничего не нужно делать, он встаёт чётко в пять утра без будильника и тихо, стараясь не разбудить, перемещается по комнате, собирая свои вещи. Включает самую дальнюю лампу, чтобы хоть что-то можно было разглядеть. Иногда она слышит, когда он берёт у неё книгу или зачем-то перебирает склянки с духами, после чего его руки слабо пахнут вишней или ещё каким-нибудь сладковатым букетом.       Он знает, что она во сне крепко цепляется в одеяла и подушки, а иногда и в его спину или плечо до самой крови, от чего он тихо шипит и пытается вырваться из её хватки. Иногда подрывается посреди ночи, уходит, через некоторое время возвращается, а от неё пахнет мятной зубной пастой: чистила зубы, чтобы убрать запах табака. У неё проблемы с засыпанием и режимом, но сам сон довольно спокойный. Два раза уходила раньше него: быстро и необычно бесшумно передвигалась, открывала шкафы, доставала нужную ей одежду — она всегда знала, что где лежит, на какой полке или вешалке и каким по счёту. Но рубашку и жилетку она так и не вернула…       — Харада, ты готова? — он всё ещё никак не может избавиться от официальности, да и им так привычнее.       Он стоит на пороге её квартиры и ждёт ответа. Она попросила его придти и перенести в определённое место.       — Почти, — Касуми выходит из-за угла, держа в руках большой букет линий. — Подержи их, пожалуйста.       Белые с зеленоватыми прожилками бутоны цветков почти все закрыты, лишь некоторые только-только начали раскрываться, показывая большие рыжие тычинки.       Сама Касуми смотрит на него с благодарностью в глазах, когда он принимает букет, и отлучается на полминуты, а когда возвращается, то приносит кроссовки и тёмный плед. На ней чёрная майка, поверх которой надета полупрозрачная фиолетовая футболка из переливающейся не свету ткани и чёрные узкие джинсы. Туман качает головой:       — Не холодно будет?       В ответ она пожимает плечами и вновь ненадолго уходит, а приходит уже с накинутой на плечи спортивной кофтой. Курогири удовлетворённо кивает.       — Так куда нам? — спрашивает он, когда Харада уже полностью собралась и забрала букет.       Она показывает координаты, и они перемещаются.       — Снова лес?       Курогири осматривается. Это совершенно другой лес. Высокий, сосновый, каждое дерево — широкий ствол, тянущийся далеко-далеко ввысь. Вдалеке догорает закат, бросая огненные пятна на рыжую кору деревьев. Лес словно горел. Особым неповторимым смоляным запахом был пропитан воздух. И шум от деревьев был совершенно другим. Под ногами узкая тропка, усыпанная песочком, а по бокам — высокая густая сочная зелень.       Понимает, что, пока он разглядывал окружение, Касуми уже отошла от него, ищет её глазами и догоняет быстрым шагом.       — Здесь как-то неуютно.       — Согласна, — не оборачиваясь, говорит Касуми, шагая по тропинке. — Сама не люблю это место.       Они поворачивают на одной из развилки, и Чёрный Туман понимает, что они проходят мимо могильных плит. Все они были разными: европейского и японского стилей, новые и старые, очищенные и поросшие мхом или разломанные древностью — давно не навещали родственники. Где-то стояли свежие цветы в каменных вазах. Где-то они уже завяли и сгнили. Где-то и вовсе этими цветами и не пахло. Везде разброшены и развешаны верёвки симэнавы.       Теперь здесь ещё неуютнее.       Чем дальше они шли, тем надгробия становились более разбросанными. С тропинки они уже ушли. Касуми на некоторое время останавливается и бросает взгляд на одну из могил. Свежевырытая, земля всё ещё рыхлая и влажная, а вокруг много похоронных букетов.       — А ведь он был довольно молод… — задумчиво протянула Харада и пошла дальше.       — Ты его знаешь? — Курогири тоже знакомо это имя, будто где-то он слышал про этого человека, но не знает где.       — Два раза от силы виделись. Ну и здесь пересекались несколько раз — у него в этом месте вся семья захоронена.       — Его имя выглядит мне знакомо.       — Наверное, из новостей, — Касуми останавливается, оборачивается и ждёт, когда он подойдёт к ней, чтобы двинуться дальше. — Если я тебе напомню о недавно совершённом террористическом акте, ты вспомнишь его?       Ответа ей не нужно. Она знает, что он вспомнил.       Они оказались на поляне. Курогири замечает невысокий холм и где-то наверху виднелась надгробная плита. Только не туда.       — Нам на самый верх холма.       Первой, рассекая глубокое море зелени, идёт Касуми, за ней — Курогири. Он видит, как она прижимает к себе цветы, сутулится, но почему-то, когда она слегка оборачивается и смотрит куда-то в лес, на её лице играет слабая улыбка.       Ещё одна могила. Европейская надгробная плита, а перед ней всё поросло маленькими синими цветами незабудки. Рядом уже стояла каменная ваза с распустившимися лилиями. На камне застыл воск.       — Мама уже убралась? Прекрасно, — Харада ставит букет во вторую вазу, предварительно проверив наличие воды.       — Это твой отец? — Курогири бегает глазами по строчкам, высеченных из камня. Фамилии не совпадают.       — Да, — она смотрит на него и слегка посмеивается: — Что? Фамилии разные? Я унаследовала фамилию от матери, а она, когда вступала в брак, не меняла её.       — И почему же? — он знает, что вечно ходит по тонкому льду, но не спросить не мог.       — За мной и так тянется вереница проблем из-за отца, а будь у нас его фамилия, то хвост бы был раза в два-три больше, — это так очевидно. — Можешь, пожалуйста, оставить меня на полчаса? Хочу побыть наедине со своим отцом, — Харада садится на землю, подложив под себя плед. — Можешь спуститься на другую сторону холма, думаю, ты найдёшь много знакомых тебе имён…       Да. Многие имена ему были знакомы. Такие ощущения, будто здесь захоронения нехороших людей. Он подходит и молча смотрит на высеченные имена, что отдаются эхом в его голове. Некоторых он видел лично, некоторые потрясли своими ужасными поступками Японию, некоторые — целый мир.       Стемнело, появились первые звёзды. До ушей Курогири эхом доносится чьё-то пение. Несколько голосов, все мужские. Туман еле заметно вздрогнул, скрылся на всякий случай за деревом. Среди стволов мелькают огни, что размерено передвигались по лесу. Монахи? Он не хочет разбираться, поэтому спешит вернуться к Хараде.       Она лежит рядом с могилой, прикрыв глаза и сложив руки на груди.       — Касуми?       Она приоткрыла глаза, сфокусировалась на его лице и на его светящихся жёлтых глазах.       — Полежи со мной.       — С тобой и рядом с захороненным человеком? — в презрительно-шутливой форме фыркает Чёрный Туман. — Тем более я о траву рубашку испачкаю, кто её стирать будет?       — Ну, я. А чего? — Касуми выдёргивает из-под себя часть пледа и пытается расстелить его одной рукой.       Он рассеяно смотрит на плед и наиграно злится, сжимая кулаки.       — Это не отменяет того, что ты лежишь около могилы. И я видел…       — Да брось ты. Мой папа всегда только «за».       — «Только за»?..       — Традиция, — она садится, обхватывает руками его ноги и прижимается к нему.       — Харада! Мы упадём!       Всё же он садится рядом и смотрит на её острый подбородок и пылкие глаза поднятые к небу.       — Я видел монахов или… Кого-то в этом роде.       — Всё в порядке. Нас не потревожат.       — Хорошо, — Курогири и сам смотрит на небо. — Что это за традиция?       — Лежать и смотреть на небо, — Касуми откидывается обратно на плед, а в её глазах отражается звёздное небо. — Когда нам редкими летними вечерами удавалось собраться всем вместе, мы всегда так делали. Поэтому, даже после смерти отца мы продолжаем смотреть на звёзды.       — Твоя мать тоже так делает?       — Да.       Курогири пожимает плечами: странно это для него. Они, молча, рассматривают небо. Она водит пальцем, похоже, соединяет звёзды и просто улыбается.       — Начинает холодать, — хотелось спросить о её отце, но понимает, что лучше не шевелить это, как и много других вещей. Чувствует, как поднимается небольшой ветер, что сквозит через его рубашку. — Может, пойдём?       — Как скажешь, — Туман помогает ей встать и собрать вещи. На последок, Харада ставит на камень могилы свечу и зажигает её. Ёжится, похоже, и до неё добралась ночная прохлада, что не остаётся незамеченным:       — Не беспокойся, сейчас я перенесу тебя обратно.       Обхватывает её за талию, слегка притягивает себе и телепортирует их обратно.       — Пройдёшь? — их, как обычно, встречает Акио и удовлетворённо покачивает хвостом, чувствуя запах Касуми. Несмотря на её улыбку, голос звучит грустно, намекая, что её стоит оставить в покое.       Курогири смотрит на часы.       — Нет, мои ждут.       Глупая отмазка.       Она слегка улыбается и, наконец, проходит дальше порога.       — Подожди, сейчас принесу кое-что.       Похоже, она заходит в свою комнату, а затем приносит флешку чёрного цвета, на ней висит маленький пластмассовый брелок, изображающий героя, которого Курогири видел пару раз на экранах, но почему-то не слышал о нём.       — Думаю, тебе будет интересно.       — Что там?       — Узнаешь.       — Если это интимные фотографии, то это плохо закончится, — Курогири прикрывает глаза, но всё же суёт флешку в карман брюк.       — Нет-нет-нет, это просто куча текста, — уверяет Харада и улыбается.       — Ладно. Верю.