Fool’s paradise

      Прогулка по кошмарам оказалась действительно неплохой идеей и прошла на славу. Как Найтмер и сказал, наблюдение за чужими страданиями и безуспешными попытками изменить что-либо, зачастую сопровождавшееся какими-то несуразными событиями или деталями, очень веселило, и у Эррора в самом деле вышло успокоиться и вдоволь насладиться представлением.       Найтмер показал несколько сновидений, рассказал немного об их устройстве, продемонстрировал свою способность воздействовать на них — Эррору в кои-то веки было по-настоящему интересно. Правда, раздражало пристальное внимание негативного к себе — он практически не сводил с разрушителя взгляда, следил за его реакцией на каждую мелочь, отгонял даже самых нестрашных кошмарных монстриков прежде, чем они успевали подобраться хотя бы на два-три метра, чем заставлял Эррора вновь чувствовать себя уязвлённым — он ведь не маленький, не фарфоровый и не беззащитный, чтобы так о нём печься. Сказать Кошмару о своём дискомфорте возможности не представлялось, и поначалу Эррор просто старательно игнорировал чрезмерное внимание к своей персоне, но затем припомнил указ Дрима с прошлой ночи и решился применить данный им совет, надеясь, что тогда Кошмар отвлечётся и станет меньше беспокоиться.       Они были в пугающем мрачном лесу, издалека наблюдали за попытками какого-то монстра спастись от пары кровожадных оборотней в несуразных костюмах клоунов, поющих жутковатую песенку, когда ещё несколько таких же чудиков вышли из глубины леса и стали угрожающе надвигаться на скелетов. Ни Найтмер, ни Эррор не испугались: для первого они в принципе не представляли угрозы, второй же был уверен в собственной безопасности, хоть и не показывал этого. Повелитель кошмаров прикрыл разрушителя собой и шикнул на чудищ, прогоняя их, и Эррор посчитал это самым подходящим моментом для прикосновения — благо, во сне было гораздо проще решиться и пойти на нечто подобное. Неуверенно он сжал рукав чужой куртки у запястья, и одного этого неловкого касания хватило, чтобы повлиять на негативного.       Найтмер с удивлением уставился на напряжённого Эррора, но отстраняться не стал. Удивление довольно быстро сменилось мягкой успокаивающей улыбкой, и негатив отвернулся, никак не прокомментировав неожиданный поступок глючного. Лёгкая улыбка так и не спала с его лица до самого расставания, чего Эррор, довольный тем, что добился желаемого эффекта, старательно не замечал.       Спустя какое-то время скелеты разошлись: Найтмер отправил Эррора отдыхать в обычный сон, а сам пошёл просматривать более неприятные и опасные экземпляры. Сон Эррора, как и прошлой ночью, был серым и пустым, и надолго в нём задержаться не получилось.       Эррор вскоре проснулся. Ещё не успев толком прийти в себя, глюк почувствовал, что что-то с его положением не то. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что именно было не так, и это осознание мгновенно унесло разрушителя на перезагрузку.       Он лежал в обнимку с Найтмером. Ограждение из подушек было частично раскидано по кровати, частично находилось под Эррором. Самого Эррора прижимал к себе повелитель негатива, обхватив обеими руками за талию и укрыв парой щупалец, что фиксировали положение.       Перезагрузившись, растерянный, шокированный и напуганный обилием прикосновений Эррор попытался отстраниться, но хватка осьминога была крепкой, да и никуда не делись узы на душе. Глюк попытался ещё пару раз, игнорируя боль от нитей, но вырваться не удалось. Попробовал позвать или растолкать, но Кошмар не реагировал. Смирившись с тем, что придётся ждать пробуждения Найтмера, разрушитель обратил внимание на то, как мало на теле образовалось лагов, и что не было слишком сильной паники, что было удивительно, учитывая, как много было прикосновений. Легко и быстро получилось успокоиться, и к Ошибке в голову даже пришла мысль, что объятия приносят приятные ощущения. Аура хранителя негатива творила настоящие чудеса.       Совсем умиротворённый, Эррор не заметил, как прошло время и как проснулся сам Кошмар. Понял, что сожитель не спит, когда тот неожиданно отстранился — едва не отпрыгнул! — убрал руки и щупальца и, подняв их, ошарашенно уставился на разрушителя.       — Звёзды, прости! Не знаю, что на меня нашло. Ты в порядке? О-ох… наверное, это мое желание защитить твои сны таким образом перекочевало в жизнь…       Реакция Найтмера заставила Эррора заулыбаться, и он, чуть отползши, ответил без злобы или раздражения в голосе.       — Всё нормально, можешь не переживать так сильно. Но в следующий раз лучше предупреждай, мало ли что.       Найтмер успокоился и, мягко улыбнувшись, кивнул. Щупальца шевельнулись за спиной, указывая в сторону двери.       — Пойдем завтракать, раз уж всё в порядке?       Эррор лениво кивнул, поднимаясь с кровати. Понадобилось несколько минут на то, чтобы полностью проснуться и собраться, и вскоре вдвоём скелеты вошли в помещение кухни.       Все плохиши уже собрались здесь, сидели себе на диване, и даже присутствие босса и большая вероятность быть поколоченными не помешали им поприветствовать пришедших широкими ухмылками и многозначительными взглядами.       — Я, конечно, извиняюсь за спешку, но можно мне быть свидетелем на свадьбе? — первым подал голос Даст, чем вынудил Эррора выпустить вымученное «блядь» и закатить глаза.       — Ой, а можно мне тогда роль подружки невесты зарезервировать? — подключился Киллер. — Или какие там ещё свадебные роли есть?       — Шафер… — начал было Кросс, но был перебит Найтмером.       — По-моему вы, ребята, как-то больно осмелели, — тон осьминога был ровным и холодным, лицо выражало раздражение, и сейчас, казалось, можно было физически прочувствовать угрозу, исходящую от него. — Совсем языки развязались? Бедные вы мои. Напомнить, что значит выражение «следить за своими словами»?       Убийцы сразу повтягивали головы в плечи и начали неразборчиво лепетать какие-то оправдания и извинения. Эррор с благодарностью посмотрел на Кошмара, тот просто кивнул и отмахнулся, после чего направился заваривать себе кофе. Глюк, чуть помедлив, присоединился к посиделкам на диване.       С театральной тоской уставившись в спину повелителя негатива, Киллер полушёпотом заговорил:       — Эх, а я так надеялся, что вы двое подобреете, когда наконец сойдётесь. Жизнь полна разочарований… — этого камикадзе, похоже, вообще не пугала перспектива стать жертвой гнева Найтмера или Эррора.       — Ага, конечно, прямо так возьмём и подобреем. Разбежался, — фыркнул Эррор, доставая плитку шоколада из портала в свою комнату. Скелет откусил кусочек, и только тогда до него дошёл смысл слов убийцы. — Стоп, сука. Мы не сошлись.       — Характерами? Ну, не страшно. Противоположности ведь притягиваются. Да и может сойдётесь позже. Но вообще-то я имел в виду «начнёте мутить», а не «поладите».       Недовольство, бомбой взорвавшееся внутри, стремилось вырваться наружу, и даже начавшиеся стягиваться узы на душе не стали ему препятствием.       — Мы, блядь, не «мутим»! — нити вырывали тяжелые вздохи и заставляли делать заминки между словами, чем мешали говорить нормально и не давали сильно разойтись. Перед глазами помутнело, по телу прошлась волна слабости и боли, но Эррор упорно игнорировал это. — Между нами… ничего… нет!..       Из-за обилия неприятных эмоций и ощущений тело покрылось большим количеством глюков, и к тянущей боли от уз прибавилась колющая от лагов.       Найтмер заметил изменившееся состояние союзника и тут же оказался рядом. Подойдя к дивану с кружкой кофе в руке, одарил Киллера коротким пугающим взглядом «С тобой у нас будет разговор попозже» и перевёл напряжённый взгляд на разрушителя.       — Так, ты мне последнее время совсем не нравишься. — Кошмар, очевидно, имел в виду состояние здоровья Эррора, а не самого скелета, но тому надо было как-то разбавить ситуацию и уменьшить напряжение, так что, отдышавшись, он решил ответить саркастичным тоном.       — Не нравлюсь? Это ты меня так отшил? Вот черт. А ведь у меня были такие надежды…       По тону, да и сказанным ранее словам, сразу было ясно, что он лишь шутит, но Найтмер всё равно на секунду впал в ступор, а когда пришёл в себя, к беспокойству во взгляде присоединились задумчивость и лёгкий огонёк решимости, и сам он едва заметно кивнул, будто соглашаясь с какой-то своей мыслью. Эррор, чьи глаза были закрыты сообщениями об ошибках, неоднозначной реакции не заметил.       — Я в порядке, — продолжил Эррор прежде, чем кто-либо успел вставить свои пять копеек. Лаги, как и боль в теле, постепенно начали пропадать. — Ничего серьёзного. Просто нервы.       — Или краски, — со вздохом добавил Найтмер. — Я ожидал, что эффект хотя бы ослабнет со временем, но что-то ничего не меняется. Надо вернуться к поискам.       Эррор вспомнил ту огромную кучу книг в своей комнате и мизерные шансы найти что-то про магические договоры. Тратить время как-то не хотелось.       — Не надо, — покачал головой. — Мы уже просмотрели достаточно, мне кажется, искать дальше бесполезно. Забей уже, не так уж и важно.       — Тебе плохо четвёртый день, лучше не стало от слова совсем, что значит не важно?       — Нет, серьёзно. Я же не умираю, и это не жизненно необходимо. У тебя есть дела важнее, лучше потрать время на них.       Найтмер решил не спорить, устало закатил глаза и, вздохнув, просто вышел из комнаты. Эррор разочарованно цокнул языком — похоже, переубедить не удалось. Ну и плевать, не он же потратит время впустую. Хотя, возможно, всё же следовало ещё немного попытать удачу и попробовать-таки найти что-то о договорах, но глюк уже был практически уверен, что тема в самом деле табуированная, вероятность найти что-то стоящее практически нулевая, да и узы от таких мыслей далеко не в восторг приходили. Эррор покачал головой и решил не думать об этом.       Остальные скелеты хоть и наблюдали за сценой с напряжением, ничего говорить и как-либо комментировать ситуацию не стали, и какое-то время все завтракали в молчании. Вскоре тишину нарушил Хоррор.       — А ты нам больше готовить не будешь? — в голосе отчётливо прозвучала нотка разочарования.       Эррор пожал плечами.       — Посмотрим. Может, буду, если перестанете бесить.       — Это что, шантаж? — Киллер, актёр погорелого театра, выпучил глаза и схватился за грудь, как если бы слова разрушителя задели его. — Разве так поступают с друзьями, Эррор? Мы, несчастные, к тебе со всей душой! Не бесим, а пытаемся развеселить, между прочим! Выражаем принятие и поддержку! Взамен просим всего лишь готовить иногда! А ты!       Против воли Эррор заулыбался и даже выдал лёгкий смешок.       — Посмотрим. — повторил скелет смягчившимся тоном.       — Как насчет решить этот вопрос за игрой в карты? — возник внезапно Даст, покручивая невесть откуда взявшуюся колоду карт в руках. Это было уже далеко не первое таинственное её появление, и Эррор начал подозревать, что карты — какой-то особый командный знак Bad Guys, все носят их при себе и достают при каждой возможности. — Эррор, если проиграешь, приготовишь что-нибудь.       По-хорошему, конечно, стоило отказаться, да вот только в таком случае пришлось бы помирать со скуки всё оставшееся время. Можно было, конечно, пойти к Найтмеру и продолжать попытки отвлечь его от ненужных книг, ну и, естественно, идти на сближение, но… они ведь уже и за руки подержались, и даже обнялись — чем не прогресс в отношениях? Эррор решил, что заслужил отдых, так что согласился сыграть.       — А если проиграете вы?       — Э-э, ну, по классике, наверное. Будем выполнять желание победителя.       Пускай оригинальностью идея и не блистала и не шибко воодушевляла, это было лучше, чем ничего — какое-никакое развлечение.       Пока Даст раздавал карты, Эррор размышлял о повседневной рутине плохишей. Раз-два в неделю с Кошмаром они ходили портить жизни монстрам различных АВ, время от времени, тоже не особо часто, парами или по одиночке отправлялись на «особые» задания, и ещё реже Найтмер устраивал им боевые тренировки, чтобы сильно не раскисали; всё остальное время они были полностью предоставлены себе. На первых порах такие условия, конечно, казались шикарными, особенно для сборища ленивых Сансов: можешь спать сколько душе угодно и заниматься чем только хочется, главное только — не мешай боссу! Но всему свойственно приедаться со временем, и, когда приходила усталость от постоянного сна и ничегонеделания, когда успевали перепробовать все возможные развлечения, которые только можно придумать в этом замке, дни становились серыми и однообразными. Отдушиной служили все вылазки, а каждое новое интересное событие или возможность что-то поделать казались божьей милостью. В остальное время приходилось однообразно пытаться развлекать себя самим — как, например, игрой в карты, кочующей изо дня в день, или дебильными шутками и розыгрышами друг над другом. Наверное, всё же стоило пожалеть придурков и мягче относиться к их поведению и словам — как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не повесилось.       Карты были розданы, и игра началась. По её ходу время от времени кто-то отпускал различные комментарии и шуточки по теме, но Киллер отличился и ни с того, ни с сего решил поинтересоваться, что вообще с Эррором происходит.       Мысленно матеря убийцу и его внезапно проснувшийся интерес к своему здоровью, Эррор заглючил. Разве они уже не проходили эту тему? Ему Даст не поведал историю с ядовитыми красками? Придурки. Какое им вообще дело?       Глюки унесли на перезагрузку, но ненадолго. Три минуты — и разозлившийся разрушитель пришёл в себя.       — Ничего со мной не происходит. — огрызнулся в ответ.       — Ну, не знаю. Мы хоть и не так много времени проводили вместе раньше, и я не знаю тебя идеально, но по-моему тебе на самом деле как-то хреновее, чем обычно.       — Отъебись по-хорошему, — попросил с раздражением в голосе. — Раздуваете тут из мухи слона. Я сказал, что в норме, значит, я в норме.       Киллер порывался что-то ответить, но всё же промолчал, и игра продолжилась. Завязался разговор про кулинарию и предпочтения в еде, как Эррор докатился до готовки, какие кулинарные изыски знали скелеты и как к ним относились, но самый отъявленный гурман среди них по какой-то причине отмалчивался с самого начала обсуждения. Подал голос, только когда к нему обратились, но заговорил на другую тему:       — Я всё думаю, это как-то странно, что действие от каких-то там красок длится уже четвёртый день, а плохо Эррору так же сильно, как и в первый. Ведь если это яд… ну, разве не должно действие хоть немного сойти на нет?       Остальные плохиши закивали, соглашаясь, а Эррору опять пришлось сдерживать в себе потоки мата и других способов выразить злость. Сдерживание опять привело к перезагрузке, но в этот раз она прошла меньше, чем за минуту, и ошибочный сразу сердито зашипел:       — Во-первых, мне, блять, не плохо, сколько можно повторять? Не знаете — не лезьте. Во-вторых, даже если бы это было так, какого хрена вы суете нос не в своё дело? Занимайтесь собой, хватит меня доставать.       Ребята вяло покивали, отвели взгляды, кто-то пробормотал нечто, отдалённо напоминавшее извинение, но Эррор не слушал, просто пытался успокоиться.       Игру продолжили, тему перевели и Эррора больше не трогали, но вернуть нормальное настроение у глюка так и не вышло. Он досидел до конца партии, в которой проигравшим оказался Даст, а победителем — Хоррор, и решил пойти к себе в комнату, не интересуясь, что каннибал решит загадать и чем скелеты будут заниматься дальше.       Зайдя в комнату, первым делом взял одну из нескольких оставшихся плиток шоколада и, усевшись на кровать, принялся заедать стресс. Бегло осмотрел никуда не девшуюся книжную гору и подумал, что она, кажется, какой была, такой и осталась — никаких книг как не убавилось, так и не прибавилось. Значит ли это, что Найтмер-таки послушал его и не стал тратить время? Хотя он ведь говорил, что принёс не всё, что есть, и, может, решил просмотреть те, что остались в библиотеке или у него в кабинете, кто знает. Или Эррор просто не запомнил, как гора выглядела, что более вероятно. В любом случае, не важно.       Взгляд упал на незаконченную куклу Дрима, которая так и осталась здесь со вчерашнего дня. Чуть подумав, Эррор решил, чем будет сегодня заниматься, и, доев, притянул к себе марионетку со всем необходимым для работы над ней.

***

      Кукла нуждалась лишь в деталях и финальных штрихах, и её завершение не должно было сильно затянуться, но дотошный и любящий переделывать по десятку раз каждую деталь Эррор умудрился растянуть сие действо аж на несколько часов. Результат выглядел шикарно, и разрушителю даже расхотелось измываться над своим творением. Лучше забрать марионетку с собой, повесить в Анти-Пустоте на видное место и любоваться потрясающим трофеем, когда эта история закончится и свершится месть Дриму. Если они вдвоём, конечно, смогут пережить гнев Найтмера.       В процессе создания куклы мелькали мысли о том, что, когда Эррор закончит, можно было бы всё же почитать о магических договорах, но потом глюк осматривал эту огромную груду литературы рядом с собой, прикидывал, сколько времени и сил придётся потратить, ещё и боли стерпеть — узам категорически не нравилась затея — и мысль как-то сама собой отпадала. Себе дороже.       Но в распоряжении оставался ещё целый день. Эррор уже остыл, и можно было бы вернуться к плохишам, но перспектива опять столкнуться с выводящими из себя шуточками и неудобными вопросами не воодушевляла.       Разрушитель ещё раз взглянул на копию мечтателя, уложенную на его колени. Наверное, кукла Найтмера была бы к месту. Вдвоём в пустоте глюка они бы смотрелись гармоничнее, да и с технической стороны вопроса так было бы правильнее — братья, как-никак, и из одной вселенной. Найтмера тоже рано или поздно ждала судьба жертвы разрушителя, но уже после того, как Эррор решит, что дальше сможет превосходно справиться со своей задачей без поддержки кальмара, ну и, конечно, при условии, что осьминог первым не прибьёт глючного, когда станет известно о манипуляциях Дрима.       Неприятные мысли отразились в глюках, начавших появляться на теле и покалывать. Эррор встряхнулся. Да, кукла Найтмера определённо не стала бы лишней.       Черный скелет открыл окошко в свою пустоту. Немного задумался над тем, стоит ли делать Найтмера в полный рост, как и его брата. С практичной стороны не стоит: огромная трата материалов, времени и сил, да и он вряд ли оценит, хоть и грозился начать ревновать из-за кукольного Дрима. С эстетической — стоит: несуразно будет выглядеть пара висящих вместе близнецов, один из которых — полноценная копия скелета, а второй — уменьшенная. Желание гармоничности победило, и Эррор тяжело вздохнул, прикидывая объем работы. От марионетки Дрима осталось немного материала, но очевидно недостаточно, чтобы хватило на ещё одну полноразмерную игрушку, так что глюк достал всё необходимое и прихватил ещё несколько плиток шоколада, отметив мысленно, что позже его запасы по-хорошему стоило бы пополнить.       Тряпичный Дрим был уложен чуть в стороне от разрушителя, сам скелет поудобнее устроился на кровати и сел по-турецки, намереваясь приступить к работе, как вдруг открылась дверь и уже привычно пожаловал Найтмер. Глюк только вздохнул и подумал о том, что кальмара надо приучать стучаться. Часть его радовалась, что не успела приступить к кукле.       — Ну как, нашёл что-то? — поинтересовался Эррор, откладывая швейные принадлежности в сторону.       — Что? — негативный на миг замер, не сразу поняв, что разрушитель имел в виду. — А, ты про краски? Нет, я решил заняться этим позже, раз ты считаешь, что это не так важно.       О, так он всё же послушал! Умница. Эррор порадовался и, расслабившись, ответил с улыбкой.       — Да вообще рекомендую об этом забыть, серьёзно. Кто знает, вдруг Инк первооткрыватель, сам придумал эту технику? Тогда мы точно ничего не найдём, только время зря потратим. Да и я не умираю, и вечным эффект быть точно не может. Так что успокойся уже и распоряжайся временем разумнее.       Найтмер как-то отстранённо кивнул в ответ, и на пару мгновений в комнате воцарилась тишина. Эррор подумал, что негативный выглядел несколько взволнованным — на мысль натолкнули щупальца, мельтешившие за спиной активнее обычного, но затем они встретились взглядами, и взгляд у Кошмара был донельзя решительный и весьма спокойный, что заставило Эррора засомневаться. Прежде чем он успел что-то предположить, повелитель негатива заговорил.       — Эррор, хочу кое-что прояснить. Причина, по которой я так хочу понять, что это за краски такие и как с ними бороться — это то, что они как-то серьёзно повлияли на тебя, и это не даёт мне покоя. Тебе плохо, твой эмоциональный фон хуже, чем обычно, и я… блядь, — Эррору раньше нечасто доводилось слышать, как Кошмар матерился, и раз уж это произошло, похоже, тема в самом деле серьёзная. Глюк напрягся. — Тяжело сказать… Когда тебе плохо, мне тоже. Казалось бы, твоё состояние — причина радоваться: ты ведь мой потенциальный будущий враг, хорошо, если откинешься, а плохие эмоции питают меня, но… Но по какой-то причине мысли о том, что тебе нездоровится, меня вовсе не радуют, а твои плохие эмоции перестали приносить удовольствие, даже наоборот, стали неприятны. Я не хочу, чтобы тебе было плохо. Хочу помочь. И я хочу быть с тобой. Эррор, тебе каким-то образом удалось невозможное — влюбить в себя воплощение негатива.       Эррор просто сидел на кровати и смотрел на Найтмера глазами по пять копеек, судорожно пытаясь переварить услышанное.       — Я люблю тебя, — с выдохом в довершение добавил лорд кошмаров.       Эррор честно не знал, как реагировать на неожиданное признание, и надеялся отправиться на перезагрузку, но по всем законам жанра в самый подходящий момент она решила отступить. Ошибочный был смущен, растерян, в какой-то степени напуган, а в голове зияла полнейшая пустота. Он пытался, но не мог выдавить из себя и слова, да и даже не представлял, что следовало сказать.       Какие-то мысли всё же появились и в один голос вопили о том, что молчать нельзя и что-то ответить необходимо. Но что? Плюс, нельзя было забывать об узах на душе и этом ебучем договоре, и, желательно, держать в голове все возможные последствия — Найтмер ведь абсолютно точно рано или поздно узнает правду, и кто знает, как отреагирует на весь этот чёртов спектакль.       И Эррор не знал, как он по-настоящему относится к признанию Найтмера.       С одной стороны, всё вдруг стало понятно: незаменимость Эррора в самоубийственном плане Дрима, особое отношение и чрезмерная опека Кошмара, не сильное удивление прихвостней повелителя негатива, когда скелеты начали сближаться… Вдруг стало до жути стыдно за себя. Получается, всё это время Эррор никак не мог элементарно сложить два плюс два и увидеть полную картину. Как долго он этого не замечал?       Пускай разрушителя и до чёртиков бесило отношение Кошмара к себе, явного отрицания не было, ведь во всём остальном он более чем устраивал: не раздражал дебильными шутками и поведением, уступал в споре, умел слушать да и в целом имел приятный характер и много схожих с разрушителем интересов и черт. Проводить с ним время было неплохо, и Эррор симпатизировал Кошмару больше, чем кому-либо ещё, но… чёрт, вот так вот сразу дать ответ нельзя. Это сложный вопрос, глюк не был уверен в себе и нуждался во времени на раздумья. Разумнее сейчас было промолчать — это и не отказ, за который можно сдохнуть, и не поспешное согласие, которое в конечном итоге будет расцениваться как ложь и дополнительный повод Найтмеру убить Эррора.       Так разрушитель и поступил — молчал, нерешительно смотря в глаза повелителю кошмаров. Тот был волен трактовать молчание как душе угодно, и он, похоже, решил принять отсутствие какого-либо негатива в ответ за согласие.       Найтмер подошёл ближе, и внутри Эррора всё скрутилось от волнения. Подошёл совсем близко, и в голове глюка нарисовалась примерная картина того, что должно было произойти дальше, заставляя начать нервничать ещё больше. Кошмар наклонился к нему, и, когда расстояния между ними стало катастрофически мало, Эррор резко, на рефлексах, выставил руки вперёд, упираясь ими в грудную клетку хранителя отрицательных эмоций и не позволяя придвинуться ближе. Оттолкнул бы, но душу болезненно сжали узы договора — настолько сильно, что он банально не был в состоянии пошевелиться, в глазах потемнело, а по телу прошлась мощная волна слабости. Рвущийся наружу протест и свою гордость пришлось проглотить.       Найтмер замер, почувствовав слабое сопротивление — он был готов отстраниться и оставить Эррора, если бы тот оттолкнул, и сейчас терпеливо ждал дальнейших действий глючного. Тот не двигался, и Кошмар воспринял это как неуверенное согласие. Мягко отодвинул руки, прильнул, сказал тихое «Я не сделаю больно, обещаю», утянул в поцелуй, параллельно приподнимая Эррора и удобнее укладывая на кровать. Сам навис сверху, расставил руки по бокам от головы глючного, устроился между ног оцепеневшего скелета. Опустил голову, опаляя шейные позвонки горячим дыханием, заставляя волну дрожи пролиться по телу разрушителя. Краем глаза Эррор заметил, как щупальце Кошмара подняло куклу Дрима и отбросило куда-то в сторону в брезгливом жесте, но задержаться на мысли не получилось — сразу отвлекло жаркое прикосновение чужих губ к своей шее. Найтмер поцеловал, затем ещё раз, и ещё, опускаясь к ключицам. Плавным движением стянул шарф и оттянул ворот свитера, приник к чувствительным костям, чем сорвал с губ Эррора рваный вздох. Он помог разрушителю чуть приподняться, чтобы снять пальто и свитер, затем аккуратно вернул в прежнее положение и начал гладить, какое-то время не сводя завороженного взгляда с необычной расцветки костей.        Чувствуя множество прикосновений к своему телу, Эррор мог только молиться, чтобы пришла спасительная перезагрузка, но ничего не происходило — воздействие ауры Найтмера на гаптофобию не прекращалось и вселяло постепенно растущее чувство расслабленности, не давая глюкам на теле разгуляться. Разрушитель пытался абстрагироваться от происходящего и успокаивал себя, представляя, как, когда этот кошмар закончится, он заставит Дрима страдать и будет долго и мучительно убивать его.       Найтмер нежно, с осторожностью, словно боясь навредить, водил ладонями по костям, оставлял на теле невесомые, жаркие поцелуи. Эррор закрыл глаза в попытке не замечать ничего, и повелитель негатива приостановился, заметив такую реакцию.       — Ты не хочешь? Мне прекратить?       Эррор еще и подумать об ответе не успел, а душу уже предупреждающе сжали магические узы. Выпустив болезненный выдох, глючный выдал хриплое, еле слышное «нет» и, мелко дрожа, перевёл взгляд на потолок. Происходящее выбивало из колеи и отнюдь не радовало, слишком быстро, слишком неожиданно, слишком не вовремя, но искреннее беспокойство осьминога и его готовность отступить по просьбе действительно помогали успокоиться и принять ситуацию, и Эррор, польщённый таким вниманием и тем, что к нему прислушиваются, даже подумал, что, сложись обстоятельства иначе, у них, возможно, всё же действительно могло бы что-то выйти.       Подчёркнутая нежность и страсть Найтмера кружили голову и понемногу будили сладкую истому внизу живота. Дыхание участилось, стало жарко. Кошмар наблюдал за реакцией в ответ на каждое своё прикосновение и уделял особое внимание наиболее чувствительным точкам, стремясь доставить как можно больше приятных ощущений, но при этом не сильно наседал и использовал возможности своей ауры, чтобы не провоцировать глюки и держать под контролем гаптофобию. В итоге получался идеальный баланс, и совсем скоро благодаря ему Эррор растаял и начал получать удовольствие от происходящего.       Заметив, что Эррор расслабился, Найтмер снял с него оставшуюся одежду, разделся сам, и, поцеловав, опустил руки к тазу партнёра, где уже непроизвольно сформировалась магия. Мягко огладил вход фалангами и плавно, с осторожностью ввёл одну. Эррор болезненно простонал в поцелуй и попытался отстраниться, совершенно забыв об узах, но вторая рука Кошмара удержала таз на месте. Негатив разорвал поцелуй, приник к виску и принялся нашёптывать успокаивающие слова и комплименты, разрабатывая вход. Эррор слушал вполуха, тихо шипел и впивался костяшками в плечи Кошмара.       Через пару минут добавился второй палец, и ещё спустя какое-то время, когда он уже мог двигаться более-менее свободно, прибавился третий. Боль от плавных движений постепенно сходила на нет, медленно росло возбуждение, и вскоре Эррор, прерывисто дыша, начал чуть двигаться навстречу фалангам. Для Найтмера это послужило знаком: он убрал пальцы, и место у входа занял член. Повелитель негатива поцеловал глюка в лоб и мягко, неторопливо вошёл внутрь.       Вопреки ожиданиям, больно не было. Вместо боли было тянущее, распирающее ощущение, и только из-за непривычки ощущался некий дискомфорт. Эррору пришлось прикусить тыльную сторону ладони, чтобы не издавать никаких звуков — ни стонов, ни криков, ни разгоряченных вздохов. Найтмер замер, предоставляя разрушителю время привыкнуть, прошептал: «Скажи, когда будешь готов. Не торопись», и, целуя да поглаживая по разным частям тела, начал нашептывать различные приятности. Столько комплиментов и приятных слов в свой адрес Эррор не слышал никогда и, до безумия смущённый, спрятал лицо, уткнувшись в плечо Кошмара. Уже не в первый раз проявлялось умение принца негатива правильно и вовремя воздействовать на людей, отвлекать от неприятных мыслей и ощущений, и сейчас он тоже сделал всё идеально: смущение отвлекло глючного и, совместно с возбуждением, помогло привыкнуть быстрее.       — Н-Найтмер… — жалобно позвал тяжело дышащий разрушитель и заерзал, призывая к действиям.       Повторять не пришлось — Найтмер жарко поцеловал, проник языком в чужой рот и начал двигаться. Первые толчки были подчеркнуто неторопливыми и аккуратными, едва не заставляли хныкать от чрезмерной медлительности, но постепенно темп нарастал, а движения становились мощнее. Эррор приглушённо стонал в поцелуй, стискивал чужие плечи, хватался за спину, царапал по позвоночнику, не в состоянии определиться, куда деть руки. Найтмер помог решить задачку — прижал запястья к кровати, чуть выше уровня головы Ошибки, накрыл его ладони своими и переплёл пальцы.       Эррор совсем забылся, утонув в море ласки и нежности. Горячим дыханием принц кошмаров опалял шейные позвонки, ключицы, мягко проводил по ним губами и целовал — и всё это умудрялся делать так, что сладкая истома внутри всё скручивалась и скручивалась, становясь в несколько раз сильнее. Толчки были размеренными и не слишком глубокими, на идеальной грани между дискомфортом и удовольствием, и Эррор, вскоре войдя во вкус, начал двигаться в такт. Сдерживать стоны становилось всё сложнее, но остатки самообладания и гордости кое-как справлялись с задачей.       Найтмер постепенно начал ускоряться. Он решил отпустить одну руку Эррора и вместо этого уделить внимание наиболее чувствительным в данный момент тазовым костям. Нежное поглаживание по ним стало последней каплей для глючного и всё-таки заставило его громко простонать. Прикосновение отдалось жаром, за ним последовали ещё и ещё, каждое смелее и настойчивее, и толчки стали становиться глубже и сильнее. Пара минут в таком темпе, и по телу прокатилась мощная волна наслаждения, заставившая разрушителя сладко задрожать и выгнуться, не удалось сдержать и протяжное «На-ах!-айтмер!», вырвавшееся в самый момент экстаза. Имя Кошмара, произнесённое таким образом, и резко сжавшиеся вокруг полового органа горячие магические стенки быстро принесли оргазм и ему: он сделал последний, особо мощный толчок и излился внутрь, прижался к телу партнёра так близко, как было возможно, и полушёпотом-полурыком обратился: «Ты сносишь мне голову…».       Оба невероятно устали и теперь судорожно пытались восстановить дыхание. Найтмер вышел из податливого тела и лёг рядом, после чего притянул черного скелета к себе поближе. Одна рука обняла его, а другая начала гладить кости; пара щупалец легла сверху, притягивая ещё ближе.       — Я люблю тебя, — прерывисто сказал Кошмар и поцеловал в висок. — Я сделаю всё для тебя, Эррор, только будь со мной.       Он шептал что-то ещё, но Эррор не мог сконцентрироваться. В голове было пусто, с щек не спадал румянец, дыхание еле-еле приходило в норму. Не понимая и не желая понимать всё вокруг, глюк просто закрыл глаза, и почти в ту же секунду провалился в сон.       В кои-то веки его сон не был серым и пустым, а был наполнен яркими красками и приятными ощущениями.