***
Следующие три дня прошли весьма однообразно. Эррор проводил с Найтмером столько времени, сколько было возможно, проявлял ласку, любовь и заботу, ластился и нежился, изо всех сил строил из себя хорошего любовника, по минимуму проявлял свой характер и не ершился — если вкратце, то из кожи вон лез, чтобы сблизиться и помочь принцу негатива обрести прежний облик. Первый день они почти целиком уделили книгам. Обсуждали жанры, авторов, свои любимые произведения, а вечером вновь сели читать, только вместо сказки выбрали незаурядный детектив. В этот раз не забыли навестить Дрима, и это было что-то с чем-то. Поначалу приходилось просто бегать из сна в сон в поисках мечтателя. Порой останавливались, если забредали в особо яркие и интересные сновидения, а компанию в путешествии составляла целая свита из кошмарных монстров, так что только поиски уже стали весьма приятным и веселым времяпровождением. Когда нашли Дрима, недолго понаблюдали за ним, решали, как действовать, и потом Найтмер пустил свору кошмаров на своего близнеца, этот момент был бесценен. Было видно, как Сон опешил, когда на него неожиданно вылетел этот кусающийся и царапающийся темный ураган, в какой растерянности и с какой гаммой эмоций на лице он пытался найти в этом месиве своего брата, параллельно пытаясь сохранить себя в целости. Когда заприметил вдалеке наблюдающего Найтмера, удивленный, хмурый и частично напуганный уж было подорвался что-то ему сказать, но потом заметил рядом Эррора, хмурь сразу сползла с его лица, заменившись удовлетворённой улыбкой, он закрыл рот, так ничего и не сказав, и просто бегал от монстров, не особо стараясь уйти от преследования и вяло пытаясь отбиться. И Найтмеру, и Эррору такое безучастие мечтателя довольно скоро наскучило, и они оставили его. Пусть ожидания и не были целиком оправданы, прогулка всё равно оставила хорошее впечатление и порадовала Ошибку. Во второй день Найтмер решил уделить больше времени работе, коей у него успело накопиться предостаточно, а Эррор решил заглянуть в местную библиотеку и попытать удачу, выискивая среди книг идеи, как действенно осчастливливать людей. Глючному пришлось просмотреть столько сопливых романов и других приторно-сладких историй, что, когда он выходил из библиотеки под вечер, его уже тошнило от одной мысли о подобных вещах. Достойных идей набрать так и не удалось, разве что только парочку, и, считай, день был потрачен зря, но перед сном у чёрных скелетов состоялся довольно-таки душевный откровенный разговор, который смело можно было считать прогрессом в сближении, так что всё было не так плохо. На третий день с самого утра Найтмеру опять нужно было работать. Эррор не хотел, как и вчера, тратить много времени ни на что и оттягивать момент своего освобождения, плюс не хотелось пересекаться с подчинёнными Кошмара и опять выслушивать шуточки в свой адрес, и он решил составить компанию хранителю негатива. Погружаться в его работу глючный не горел желанием, и, чтобы не мешать и не отвлекать, забрался на диван в углу кабинета, устроился поудобнее на нем, достал нити с самодельными спицами и решил повязать. Время от времени скелеты перебрасывались парой фраз, но в целом каждый был занят своим делом. Через пару часов Эррор смастерил шарф, он получился простым, но весьма недурным, и пришла идея подарить его Найтмеру. Да, Кошмар, может, шарфы и не носил, но один такой стал бы неплохим приобретением, ему в любом случае можно было найти какое-нибудь применение, ну и плюс это стало бы материальным проявлением любви весьма в манере Ошибки, то есть, не подозрительно, и наверняка порадовало бы кошмарного принца. Так глючный и поступил. Когда разрушитель протянул Найтмеру только связанный аксессуар и добавил пару романтичных слов, тот точно выглядел счастливым, Эррор мог поклясться! И щупальца за его спиной заволновались, начав формировать подобия сердец, и сам он будто бы как-то засветился… из всех вещей, что делал Эррор, больше ничто не производило такого яркого эффекта. Но ничего не произошло! Ни намёка на изменение состояния! И слизь, и щупальца, и всё — всё! — осталось при нем без каких-либо изменений. Эррор сначала не понял, потом проморгался, и всё равно не понял, а когда наконец дошло, застрял в состоянии между шоком, но в более неэтичном варианте слова, и злостью. Злился, правда, непонятно на кого — то ли на себя за, похоже, недостаточные усилия, то ли на Найтмера, которому было так сложно просто взять и вернуться в свою прежнюю форму, то ли на Дрима с его ебучим договором, то ли на всех и вся разом. Описать словами всё негодование и разочарование разрушителя было сложно. Что бы Эррор ни делал, как бы над собой ни издевался, в Найтмере не менялось ровным счётом ничего. Ни единого, даже малейшего намёка на улучшение состояния. Эррор видел полное отсутствие результатов своих стараний, и злость с негодованием начали плавно сменяться банальной усталостью. Стали опускаться руки. Разрушитель в самом деле выжимал из себя всё, что мог, идей, что ещё можно попробовать, больше не оставалось, и он опять погряз в сомнениях, а также стал в разы подавленнее и нервнее. В голове начал возникать вопрос: а может, в действительности гиблое дело, и нет смысла пытаться? Что, если Найтмеру невозможно вернуть прежнюю форму? Что, если Эррор обречён остаться здесь навечно? Ошибку бросало из крайности в край. Он то не отлипал от Найтмера и выделывался перед ним, как только мог, полный решимости, то ходил отстранённо, ни живой ни мёртвый, с головой погруженный в мрачные мысли, и таким неоднозначным поведением вводил всех в ступор. «Но Эррор ведь всегда был странным, так? А значит, в таком поведении нет ничего особенного, и на это можно закрыть глаза» — думал каждый, и никто не придавал этому особого значения. Мало ли какие тараканы у глюка в голове сидят.***
Когда спустя какое-то время к Эррору во сне пришёл Дрим, разрушитель впервые был рад его видеть. Понадеявшись, что тот либо поймёт всю плачевность ситуации и отпустит, либо хотя бы поможет дельным советом, ошибочный сразу начал в агрессивной манере жаловаться ему: — Дрим, ни хрена твой идиотский план не работает! Я делаю всё! Буквально всё, что можно! Унижаюсь по-максимуму, все, блять, твои «советы» выполняю, сам придумываю всякое, и, знаешь, я вижу, что мои действия в самом деле очень радуют его, я наверняка могу сказать, что он в полной мере испытал и счастье, и любовь за всё это время, но, сука, ни единого намёка на улучшение состояния! Он каким был, таким и остался, хотя по твоей теории уже не раз должен был вернуться в прежнюю форму. Ничего, блять, не работает. Дрим, и так выглядевший несколько нервозно, занервничал ещё больше, но спустя пару мгновений взял себя в руки, и вместо этих эмоций на его лице появился раздосадованный оттенок задумчивости. Скелет поднёс руку к голове, начал потирать подбородок в задумчивом жесте, и, прежде чем ответить, цокнул языком. — Судя по тому, как задорно пару дней назад вы меня гоняли, я сделал вывод, что у вас всё прекрасно. Верю, что ты правда стараешься, и, думаю, все будет хорошо, только, возможно, нужно ещё немного подождать. И, может, ты не на полную выкладываешься? Попробуй приложить ещё немного усилий, и, будем надеяться, всё получится, — не такую «подбадривающую» речь Эррор ожидал услышать, и уже приготовился взорваться негодованием, но Дрим не дал вставить слово. — Но я пришёл немного по другой причине. Как и сказал, я думаю, у тебя всё под контролем, ты справляешься, тебе просто нужно набраться терпения, и я пока могу не вмешиваться. Я только хочу попросить тебя помелькать где-нибудь, попасться на глаза какому-нибудь путешественнику, чтобы никто не решил, что ты умер. Мало ли какие беспорядки начнутся, хех… Эррор, конечно, понял, что такая просьба была связана вовсе не с желанием избежать беспорядки, а с тем, что кто-то мог заподозрить неладное и, намеренно или не совсем, пустить всё под откос. Дриму пришлось покивать, чтоб успокоился, затем глючный попробовал выудить ещё какие-нибудь подсказки, как влиять на Найтмера, но, как оказалось, мечтатель и так рассказал всё, что мог. Он пообещал ещё подумать над этим вопросом и навестить, когда появятся идеи, Эррор же, в свою очередь, пообещал где-нибудь помелькать. На этой ноте и расстались. Проснувшись, Эррор уже знал, что своё слово держать не станет. Подозрения точно у кого-нибудь появятся, если намертво засесть в замке Кошмара. Может, найдётся кто-нибудь на подобии Блуберри, сущий альтруист, которому плевать на сторону и мировоззрение, и он захочет блеснуть благородством и помочь глюку независимо от того, где он и почему; или, возможно, недо-детектив, который заподозрит злой умысел в том, что никогда не умевший сидеть на месте разрушитель ни с того ни с сего решил залечь на дно, и — во имя добра! — бросится расследовать это дело. Может, так даже сделает Инк, и всё, финита ля комедия. Так как уже прошло значительно больше времени, чем Эррор раньше тратил на отдых и восстановление, ждать гостей, наверное, пришлось бы недолго. В данный момент это был самый быстрый и удобный план действий, и ошибочный отдал предпочтение ему. И все равно оставался шанс, что на пропажу глючного просто забьют, а ждать у моря погоды — не вариант, так что параллельно Эррор решил придерживаться старого плана по намеренному и активному сближению с негативным принцем. Глючного позабавило то, что узы снова начали заявлять о себе, но теперь делали это тогда, когда скелет думал о своём намерении безвылазно сидеть у Кошмара. В начале этого и добивались, а теперь протестовали, что странно — отказываться покидать обитель зла ведь не значило как-либо отталкивать или портить отношения с Найтмером, даже наоборот, и Эррор решил, что нити действительно обладали подобием сознания и в данной ситуации пытались помешать прервать своё существование. Сильной боли они не приносили, скорее просто предупреждали и угрожали, а Ошибку это веселило, и, усмехаясь, он думал о том, что такую боль готов потерпеть без проблем. Так прошло ещё несколько дней, не сильно отличавшихся от остальных. В их время не произошло ничего особенного, на чем стоило бы акцентировать внимание. Просыпались и засыпали с Найтмером в обнимку, проводили большую часть дня вместе, узнавали друг друга всё лучше, терпели подколы от оболтусов, которые, спасибо Найтмеру, уменьшились в количестве и стали менее вызывающими. Единственное — вернулось плохое самочувствие, но по сравнению с тем, что было в начале, оно было детским лепетом. Найтмер думал, что действие красок прошло, ведь несколько дней всё было в порядке, поэтому опешил, увидев вновь ухудшившееся состояние Эррора. Тот отнекивался, говорил, что всё нормально, но Найтмер не хотел закрывать на это глаза, и в их рутину вернулись поиски информации о красках. В один из дней Найтмер решил, что пора наведаться в какую-нибудь АВ, и, пока организовывал своих подчинённых, подумал о том, что Эррор совсем не покидал замок всё это время, и забеспокоился. Его такое положение вещей, конечно, радовало, что он и не скрывал, но, учитывая неусидчивость разрушителя, волновался. Не хотел, чтобы тот издевался над собой, переживал, что он станет считать их отношения принудительными и ограничивающими свободу. Кошмару не хотелось рисковать и брать глючного с собой, учитывая вернувшееся действие яда, даже несмотря на то, что оно стало слабее, но держать его здесь насильно не хотелось больше, так что он сделал Эррору предложение, способное устроить обоих: — Эррор, мне надо нанести визит какой-нибудь АВ. Парни уже готовы, ты с нами? Если да, у меня только одно условие. Снова же, я беспокоюсь, и если мы не знаем, в какой момент тебе может стать плохо, лучше перестраховаться. Мне нужно, чтобы ты был в моем поле зрения и не слишком далеко, чтобы я мог помочь в случае чего, и, желательно, будь готов отступать. Здоровье важнее выигранной битвы. Предложение Найтмера было вполне сносным, и Эррор, который в самом деле невыносимо устал сидеть в обители зла и не дышать, был бы рад принять его, если бы не новенький план. — Нет, знаешь, я лучше останусь, — пробормотал глюк. Только начал придумывать оправдание для такой внезапной позиции, как нужда в этом отпала, и вдвойне негодующие узы сделали всё за него. Так как Эррор, получается, не только пытался нечестным образом избавиться от договора, но ещё и отказывал Найтмеру, впервые за последние пару дней они сжались с настоящей силой. — Мне… стало хуже. Успевший отвыкнуть от такого напора глюк даже чуть не упал, но Найтмер помог сохранить равновесие. Кошмар нахмурился и сжал губы, после чего, тяжело вздохнув, кивнул. — Хорошо, тогда отдыхай. Довести тебя до кровати? Глючный отрицательно покачал головой, и хранитель негатива вновь кивнул. — Как скажешь. Будь аккуратнее. Перед тем, как уйти, Негатив коротко и мягко поцеловал Эррора на прощание. Глючный, оставшись в одиночестве, не придумал ничего лучше, кроме как занять себя вязанием.***
Выбрал вселенную Найтмер случайно: какая попалась, такая и попалась, название и история не имели значения. Подчинённые хранителя негативных эмоций сразу же разбрелись в разные стороны, каждый был волен самостоятельно решать, что и как ему делать, главное — выполнить поставленную задачу, не переступить черту, установленную Кошмаром, и не разочаровать его. Сам Найтмер быстро нашел и занял место, с которого можно было без проблем следить за происходящим, и наблюдал, одновременно контролируя действия своих шестерок и следя, чтобы никто посторонний не сумел неожиданно ввязаться. В скором времени явились гости в лицах Дрима, Инка и Блуберри. Команда спасителей по какой-то причине сильно припозднилась, и Bad Guys уже успели натворить дел, так что в сражении не было необходимости как таковой. Найтмер, тем не менее, уходить не спешил — хотелось задать Инку пару вопросов. По этой причине он отделался от братца, передав задачу разобраться с ним Кроссу и Киллеру, а сам занялся художником. Инк увернулся от пары векторов, нацеленных на его шею, и, доставая Бруми из-за спины, первым завёл разговор: — Вы так долго не высовывались, я уже начал праздновать начало спокойной жизни, а тут такой подарок, — притворно-обиженно пожаловался он и, сделав резкий выпад, попытался облить Кошмара краской. Не вышло. — Вам лишь бы побуянить и подпортить мне отдых? — Так мог бы сидеть спокойно у себя, не вмешиваться и отдыхать, мы ведь не посягаем на целостность АВ, а для тебя только это имеет значение, правда ведь? — с усмешкой прокомментировал Найтмер и предпринял ещё одну попытку схватить чернильного векторами. Тот ускользнул и, подобравшись ближе, занёс кисть до удара, но Негатив смог уйти и восстановить дистанцию между ними. — Кстати о твоём отдыхе… веселишься без Эррора, наверное, да? Инк не ответил, уставился с немым вопросом во взгляде. Неуверенно кивнул и вновь бросился в атаку, на этот раз призвав и запустив в противника кости. — А вот ему не очень весело. Не хочешь поделиться, что это за краски у тебя такие интересные? Что за яд? Удивительный эффект, вторую неделю держится, химик из тебя что надо, поздравляю, — прошипел Повелитель Негатива. Кости пролетели мимо, лишь две из них попали в цель, но негативный, казалось, этого даже не заметил, и почти мгновенно от повреждений не осталось ни следа. Векторам практически удалось схватить художника, один из них, заострившись, задел предплечье и сумел оставить глубокую рану. Вцепился бы и обездвижил, но чернильный умудрился вывернуться в последний момент и перенесся в место подальше. — Давай ты расскажешь мне, как его вылечить, и тогда, может быть, я даже ничего тебе не сломаю. Неподалёку, в зоне слышимости, сцепились Блуберри и Хоррор. Каннибал, явно расслабившийся в последнее время, проигрывал голубоглазому скелету, который, наоборот, уделял физической подготовке значительное внимание. Блу смог скрутить противника, собрался обезвредить его и побежать на помощь одному из своих друзей, но услышал часть диалога Найтмера и Инка, и, вместо того, чтобы закончить начатое, замер и ошалело уставился на тех двоих, старательно вслушиваясь в слова. Даст, тоже недалеко разбиравшийся с местным Сансом, тоже переместил на это своё внимание. — Какие краски? — с недоумением уставился чернильный на противника. Сражение остановилось, и скелеты просто пилили друг друга взглядами. — Я не пони- а-а-а… — внезапно спохватился он, не договорив фразу. На лице сразу появилась натянутая улыбка, и он нервно потеребил шарф, оглядываясь, будто в поиске кого-то. — Точно… краски… те самые, ядовитые краски… Тот… экспериментальный образец, ха-ха… Конечно я их помню! Но… не помню, как избавиться от эффекта. Возможно, он необратимый. И пожизненный. Да, думаю да, именно так. Но не смертельный, на этот счёт не переживай. Пусть и прозвучало как полный бред, оснований не верить не было. Воспользовавшийся заминкой Блу Хоррор вывернулся из захвата и схватил ранее вырванный у него топор, возвращая голубоглазого из прострации и возобновляя драку. Местный Санс тоже попытался отбрыкаться, но Даст без особых сложностей пресёк его побег. Как дела обстояли у Дрима, Киллера и Кросса, отсюда узнать не представлялось возможности. Найтмер стоял в смешанных чувствах, пока за спиной дико метались щупальца. Было стойкое ощущение, что его дурят, была злость и непонимание. Пожизненный эффект, нет противоядия, необратимый? Не знай Найтмер Инка, наверняка не поверил бы, уж слишком нереалистично это звучало, но больная фантазия художника в самом деле была способна на многое, и, наверное, действительно создать что-то такое правда было в его силах. Сделать вывод было бы проще, если бы была возможность считать эмоции чернильного, но Найтмеру, решившему удостовериться, пришлось понадеяться только на его совесть. — Я тут не шутки с тобой шучу, Инк. Выкладывай всё как есть, — щупальца заострились и угрожающе нацелились на художника. — Последний шанс. — Я тоже не шучу. Ты, конечно, можешь попробовать поискать противоядие, удачи с этим, или ждать, пока действие пройдет, но вот проблема: не дождёшься, этого не случится. Я… долго над этим работал. Пришлось постараться, чтобы Эррор больше не мешался создателям, и, похоже, вышло на славу. И знаешь, что? Дам совет. Он никуда не денется, и ничего такого плохого с ним не случится, так что рекомендую успокоиться, забить на это дело и радоваться совместной жизни. Тебе же лучше, вы же рано или поздно должны были стать врагами, и я избавил тебя от опасного соперника в будущем. Теперь его можно держать под своим крылом. Ты разве не благодарен? Найтмер не знал, что остановило его от того, чтобы переломать хранителю АВ все кости за такое отношение и наглость, ведь желание сделать это было просто диким. Быть может, сыграло осознание того, что ничего он таким образом не добился бы, или нежелание тратить здесь много времени впустую. Основная задача была выполнена, а значит, можно было возвращаться, что Кошмар и решил делать. Обдумать слова художника и определиться с дальнейшими своими планами можно было позже, с более ясной головой и способностью трезво и холодно рассчитывать все варианты. Напоследок принц негатива смерил Инка холодным взглядом, не сулящим ничего хорошего, затем собрал всех своих подчинённых и перенёс их в замок. «Успокоиться, забить на это дело и радоваться совместной жизни. Ага, как же. Эррору точно такое предложение придётся по душе» — негодовал мысленно повелитель кошмаров, фонтаном излучая негативную энергию и в бешенстве бесконтрольно размахивая щупальцами за спиной. Его приспешники поспешили ретироваться, чтобы случайно не спровоцировать и не попасться под раздачу. Оставшийся один в зале Найтмер побыл там ещё какое-то время, успокаиваясь и решая, как преподнести услышанное Эррору, и пошёл к разрушителю, только наметив примерный план рассказа.***
Эррор обнаружился в комнате Найтмера, хотя теперь, наверное, корректнее было называть её их общей. Он сидел на кровати, оперевшись о спинку, и вязал что-то с безучастным выражением лица. Вошедшего Найтмера поприветствовал настороженным взглядом, обратив внимание на его мрачность и давящую атмосферу. — Что не так? — поинтересовался сразу и отложил швейные принадлежности в сторону. — Поговорили с Инком, — отозвался Кошмар и прислонился к стенке у двери. Эррор забеспокоился: вдруг всё каким-то образом успело вскрыться во время сражения, и Найтмер сейчас либо убьёт, либо потребует объяснений? Частичка Глюка этого хотела, частичка — очень боялась, и пока он решил промолчать. — Спросил у него про краски. Он сказал, что противоядия нет, искать бессмысленно, и эффект необратим. Сначала у Эррора с души упал камень, но потом он осознал, что именно услышал, и камень вернулся на место, став в несколько раз тяжелее. — В смысле? — Эррор с недоверием усмехнулся, не особо понимая. — Он точно так сказал? Найтмер поднёс руку к лицу, принялся в нервном жесте потирать подбородок и отстранённо кивнул. — Точно подтвердил, что это яд? Кошмар уставился с ноткой непонимания во взгляде, но спрашивать не стал и просто вновь кивнул. Сказать, что Эррор был поражён — ничего не сказать. Из-за шока он начал живо покрываться глюками и почти сразу же ушёл на пятнадцатиминутную перезагрузку. Когда она закончилась, Найтмер всё ещё был здесь, но уже не стоял у двери, а сидел на кровати, и, увидев, что ошибочный пришёл в себя, протянул ему кружку с какао и плитку шоколада для успокоения. Все ещё не особо осознавая реальность, Эррор принял угощения, но вместо того, чтобы попробовать их, невидяще пялился в стенку и пытался сложить картинку в голове. Инк подыграл. Радужный мудак зачем-то подыграл, пустота его раздери. Зачем? Если бы он сказал правду, спектакль мог бы уже быть окончен. Дрим посвятил его в эту историю, и они теперь заодно? Что, если и Блу затесался в этом обществе горе-свах? Что тогда получается, на чудесное спасение можно не надеяться? — Есть какие-нибудь мысли? — негромко поинтересовался Найтмер и легонько похлопал щупальцем по плечу глюка, возвращая того с небес на землю. То, как Эррор повёл себя, заставило Найтмера считать, что он напуган перспективой остаться в таком состоянии навсегда и ошеломлён безответственными решениями Инка. Частично Кошмар даже был прав. Эррор растерянно покачал головой вместо ответа хранителю негатива и отпил какао. Как бы не хотелось признавать, но до этого момента разрушитель в самом деле надеялся, что из этой ситуации его кто-нибудь вытащит, и на это были вполне реальные шансы. Теперь же, когда к истории присоединился Инк, эти шансы разом рухнули. Как удобно, однако, им с Дримом даже легенду придумывать не надо, куда и почему запропастился разрушитель — всё уже готово! Осталось только не сплоховать. Забавно. Эррор, казалось, физически прочувствовал, как разбилась последняя его надежда на спасение и забился последний гвоздик в крышку гроба. Теперь, получается, всё зависело только от него одного, и вновь пришлось выбирать, как поступать дальше.