Я услышу шепот моря

Свинцовое небо, куполом накрывшее Гаспру, явственно намекало на приближающиеся холода. Проснувшись в девять часов утра, Рита ощутила укол острой тоски по солнцу и знойному летнему теплу. Сырая мрачная серая осень в курортном городе так мало походила на буйство пестрых красок в скверах и аллеях Москвы. Откинув одеяло, Власова поднялась и тут же скривилась – позвоночник пронзила резкая боль, мышцы словно закостенели, шея практически не двигалась. Плюс ко всему вчерашний вечер в компании непересыхающей кружки дал о себе знать – Рита весьма смутно представляла, кто она и что делает в этом месте. Переступая с ноги на ногу на холодном полу, Рита натянула рукава рубашки и спрятала лицо в воротник. Отвратное ощущение собственной неработоспособности не покидало ее, что вкупе с разливавшейся за окном унылой блеклостью лишало Власову даже зачатков хорошего настроения. Кое-как заставив себя сделать зарядку и размять затекшие мышцы, Власова натянула на себя одежду и спустилась вниз. Зал для посетителей был пуст. Рыбаки разъехались еще засветло, и сейчас все население таверны составляли только сама Рита, Николай и ворчливая Марта на кухне. Старик сидел на террасе, по самое горло закутанный в куртки и свитера – не иначе как Марта постаралась, сам Николай никогда не следил за здоровьем. Разложив на столике газету, полоски бумаги, мешочек с мелкими травами, клей, ножницы и еще какие-то принадлежности, Николай старательно скручивал полосу в тугую колбаску и, смачивая клейкую часть слюной, закреплял края сильным движением пальцев. Рита часто видела, как отец крутил самокрутки, и без труда узнала занятие Николая. Взяв с кухни тарелку свежеиспеченных ватрушек и кружку горячего черного чая, Власова пододвинула одно из кресла ближе к Николаю и села рядом. Аромат выпечки скоро соблазнил старика, и, взяв у нее одну из ватрушек, Николай прервал свое занятие. - Научишь меня? – попросила Рита, кивнув на самокрутки. Николай поднял бровь, но ничего не сказал. К концу второй ватрушки его мысли перестали сбиваться на еду, и он кивнул, пододвигая к себе самокрутки. - Смотри, повторять не буду. Берешь щепоть табака в одну руку, а полоску бумаги – в другую. При этом бери так, чтобы клеящийся край (или просто свободный край, который потом измажешь клеем) смотрел на тебя. Пальцем аккуратно распределяешь табак… Рита слушала, стараясь ничего не пропустить. Самокрутки были ее больной темой, напоминая не только о дедушке и отце, но и о ялтинских летних русалках на скалистых отвесных берегах. - Чему девчонку учишь, ненормальный, - раздался над ними недовольный голос Марты. Подняв голову, Николай заговорил спокойно, но в глазах его Рита заметила веселые искорки: - Марта, душа моя, ты-то мне и нужна. У нас кончается табак. Риту я заслать не могу – она позарез нужна мне здесь, а вот ты, я смотрю, ничем не занята. Будь добра, сходи к Нелли за табаком; скажи, что я попросил. На террасе как будто стало ощутимо холоднее. Власова практически кожей почувствовала волну негодования и какой-то внутренней обиды, хлынувшую от женщины. - Совсем из ума выжил? Чтобы я добровольно пошла к этой… к этой… - она задохнулась от возмущения. – Сам иди, коли нужно, а с меня довольно: ноги моей не будет больше в ее доме. Развернувшись, Марта скрылась в таверне. Громко хлопнула кухонная дверь. Рита перевела недоуменный взгляд на Николая, но тот лишь плечами пожал и вернулся к работе. - Распределяешь табак по всей поверхности бумажки… - Дядя, - перебив его, начала Власова. – Может кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? Почему Марта шарахается от Нелли, как черт от ладана? Что между ними произошло? Николай молчал долго, перебирая бумажки и раскладывая их аккуратными стопками. - Рита, - наконец, выдохнул он. – Ты знаешь, я люблю истории, предания, легенды и просто всяческие занимательные байки. Но я не сплетник. Если ты хочешь узнать, что случилось – спроси у Марты. - Так она мне и рассказала. - Ну так вот и я не буду, - с нажимом продолжил Николай. – Не мое это дело, и точка. Одно могу сказать: при всем многообразии положительных черт Марта слишком прямой человек, обремененный багажом из предрассудков и нетерпимый к чужим слабостям. Плюс ко всему прочему она слишком верит тому, что пишут в газетах. Помолчав немного, он продолжил: - А тебя попрошу – не донимай Нелли. Девочка много выстрадала из-за злых языков и извечного желания людей лезть не в свое дело. - Но что, все-таки… - Разговор окончен. Рита, ты – единственная жемчужина, что осталась в шкатулке старого охотника за сокровищами, но я не могу. Да и даже если бы мог – не стал бы. Ты же сама знаешь, как это больно – терять тех, кого любишь. На этот раз Власова не стала спорить, и они с Николаем продолжили заниматься самокрутками. Довольно скоро Рита поняла технику и даже попробовала скрутить парочку самокруток, однако все это время таинственная история Нелли не выходила у нее из головы.