Я услышу шепот моря

«Тортуга» – небольшая таверна, скромно ютящаяся на окраине курортного поселка Гаспра - была любима в основном одиночками, старыми моряками и просто людьми, стремившимися держаться подальше от шума и суеты. Заведение не пользовалось популярностью у туристов, потому как не могло предложить ничего захватывающего как в программе, так и в ассортименте предлагаемых блюд. Почему таверну назвали «Тортугой», не мог сказать даже сам хозяин. Разумеется, ничего общего с легендарным разбойничьим городом, пристанищем джентельменов удачи и охотников за сокровищами, она не имела. Помещение стояло на берегу уже больше пятидесяти лет и несколько раз переходило от одного владельца к другому. За время бесконечных перестроек и перепланировок документы не раз терялись до тех самых пор, пока не сгинули совсем, и вместе с ними тайна названия. Морская тематика – единственное, что не претерпело изменений за долгие годы, и «Тортуга», конечно, осталась «Тортугой». Взяв двухнедельный отпуск и послав по экспаненте увещевания Рогозиной, Рита махнула в Ялту. Работа работой, а видеть счастливые глаза, обращенные не на нее, было выше ее сил. Предстояло привести в порядок мысли, укрепиться внутренне и вновь попытаться разобраться в себе (что в последнее время Рита делала с завидным постоянством), а бескрайние побережья, тихие улочки и тихая осень вдали от беспокойной Москвы как нельзя лучше к тому располагали. «Тортуга» была хороша тем, что, помимо отличного медового рома и широкого ассортимента рыбных блюд, предлагала своим посетителям уютные небольшие комнаты на втором этаже, где можно было остановиться на неопределенный срок. Желающих остаться дольше, чем на день было немного, и потому обычно второй этаж пустовал, что подкрепило желание Власовой остановиться именно здесь. Заглушив мотор на маленькой парковке за таверной, Рита вышла на воздух. С моря тянуло солью и свежестью, свинцовые тучи сгущались, обещая дождь. Власова невесело хмыкнула, отметив резкий контраст с прошлым своим посещением Ялты – полуденный зной, испепеляющее солнце, крики чаек… Над головой, спикировав с высоты, пронесся буревестник и, лихо завернув, скрылся за ветхой крышей. Взойдя по старым иссохшимся ступенькам, Власова толкнула массивные двери таверны и, задев плечом старый пригвожденный к стене якорь, вошла. В этот час посетителей не было. Аккуратно застеленные белыми скатертями столики пустовали. Оглядевшись, Рита отметила, что с прошлого раза здесь почти ничего не изменилось: те же картины в пыльных рамах, изображающие морские пейзажи и обитателей, те же скрещенные кортики поверх древних парусин, тот же бар и тот же ром, призывно выставленный перед винами. Подойдя ближе, Рита взяла в руки меню. Вопреки обычаю местных кафетериев печатать список блюд на обычном ксероксе, в «Тортуге» предлагаемое прописывалось чернилами на выделанной под папирус бумаге. Вполне естественная паутинка на деревянном креплении наводила на мысль о старых кованных сундуках и пиратских кораблях, севших на мель где-то в далекой морской пустыне. - Чем могу помочь? – за стойкой появился бармен. Грубый шрам, рассекавший щеку и бровь, крупный нос, вечно сдвинутые кустистые брови и черные, как смоль, глаза придавали Николаю хмурый вид даже тогда, когда старик улыбался. - Привет. - Ритуля, - пророкотал бармен и, выйдя из-за стойки, крепко обнял Власову. Друг ее покойного отца, несмотря на пророчества о большом будущем в юриспруденции, бросил городскую жизнь и вернулся сюда, в «Тортугу». Иногда, вспоминая о нем, Рита думала, что где-то меж темных стен таверны молчаливый старик похоронил свое сердце. - У тебя помятый вид. Какие ветра привели бравого опера в такую даль? – несмотря на природный скептицизм, Николай любил истории о морских конквистадорах, знал пиратский кодекс, курил трубку и изъяснялся исключительно как закоренелый моряк. - Я просто немного устала. Надеюсь, я могу надеяться на корку ржаного и кружку чего-нибудь крепкого? Рита знала, чем пронять старика. Гостеприимный хозяин быстро засуетился, и уже через минуту Рита сидела за столиком и поглощала рыбную запеканку, печеную картошку, креветки, и запивала все горячим грогом. Николай сидел напротив и, набивая трубку крепким табаком, делился с Власовой последними новостями. - Уплыла твоя русалка-то? – пыхнув трубкой, неожиданно поинтересовался Николай. Власова внутренне напряглась, замерев с вилкой в руке. Несмотря на чувство благодарности, неизменно направлявшее ее к Николаю, некоторые темы она не могла обсуждать даже с ним. - Не надо, дядя, - тихо проговорила Рита и наколола на вилку креветку. Все-таки чутье у старика было отменное. Как и много лет назад, когда он, увидев рядом с Власовой белокурую девушку с невозможно синими глазами, мгновенно раскусил ее, так и сейчас, едва взглянув, догадался, что приехала сюда Ритуля в разгар рабочих будней не просто так. - А ты без не надо давай. Разрази меня гром, если ты в отпуск съездить решила. Вот что, Рита, чтобы там у вас не стряслось, стисни кулаки и забудь. Ты дочь моряка, а в море нет места слезам. Вздохнув, Власова кивнула. Какие слезы, дядя, их давно впитал в себя яркий камень на тонкой шее. По деревянным ступеням глухо забарабанил дождь. Откуда ни возьмись появившийся рыжий кот, гортанно мурлыкнув, проскочил мимо Риты и, задев ее пушистым хвостом, вспрыгнул на колени Николаю. Помолчав, старик вполголоса затянул древнюю, как мир, песню о роме, пиратской жизни, морской пене и тяжелой болезненной безответной любви. *** Утро метнулось в окна оголтелой чайкой и, задев льняные занавески, скрылось в голубой дали. Рита лежала на кровати и задумчиво разглядывала фигурные трещины на потолке. Это была ее комната. В Гаспру отец привозил маленькую Риту каждое лето, и всякий раз, попыхивая сигарой вместе со старшим братом, рассказывал дочери истории, полные томительного ожидания, щемящей нежности, неразрешимых загадок и одинокой грусти. Он сидел в плетеном кресле на летней веранде, в синей клетчатой рубашке и полотняных штанах, большой и сильный, и в его добрых глазах всегда цвела светлая грусть. Кресло все также стоит, рубашка висит в чулане, а отца не стало десять лет назад. Власова вышла на веранду и, обхватив себя руками, закрыла глаза. С моря подул соленый ветер, несколько раз обернулся вокруг нее и спрятался за дом. Далекие крики чаек едва долетали, тяжело проваливаясь вглубь. В Гаспре было слишком много потерь. Разбился на выезде отец, машина сбила любимую собаку, русалка выбрала другого моряка. Так почему тогда ее так сильно сюда тянуло?.. На веранду соседней лавки пряностей вышла молодая женщина. Темные волосы застилали лицо, мешая разглядеть. На не по-осеннему легком платье ветер, играясь, приглаживал отвороты, обрисовывая фигуру до мелочей. Женщина поставила на деревянную стойку миску, и ветер донес до Риты аромат домашней шарлотки. Обернувшись, незнакомка заметила взгляд Власовой и помахала ей. Рита, кивнув, махнула в ответ. Вероятность встретить человека за десятки километров от места случайного знакомства была нулевой, однако нередко жизнь в наши планы вносит свои коррективы. В конце концов, она вернула кулон, и за одно это Рита готова была простить все.