Одна мечта на двоих

Он наверное хочет меня открыть Как простой чемодан, он знает одно, Даже в самом пустом из самых пустых Есть двойное дно, есть двойное дно.*

Каменный пол оказался на удивление тёплым, несмотря на отсутствие в замке крыши и стен. Вместо них ледяной горный ветер трепал магические заслоны, похожие на шифоновые занавески. Это место полностью оправдывало своё название — Дом Ветра. Вокруг дворца ветер ревел и кидал на магический заслон снежные вихри. Посередине зала стояла высокая фигура мужчины, облаченного в темно-синий камзол с серебряной вышивкой. Его иссиня-черные волосы свободно ниспадали на спину и плечи, скрывая заостренные уши. На смуглом грозном лице застыла маска равнодушия. — Кто ты? — голос верховного правителя Двора Ночи был похож на отбойные молотки. Я почувствовала, как тонкие щупальца его силы поползли в мою сторону, закрутились спиралью у моих ног, пытаясь подняться выше и проникнуть в мою голову. Ризанд был силён, но не сильнее меня. Щупальца дотронулись до моих лодыжек и дернулись в сторону, обожженные моей магией. Теперь на лице правителя появилась заинтересованность. — Дематий, — уголок губ Ризанда пополз вверх, а голос стал лениво-ласковым. Таким он разговаривал с жертвами Амаранты в Подгорье, когда был её собачонкой, изображая гадкого и безжалостного ублюдка. Ризанд медленно прошелся вокруг меня и иллирианского воина, что удерживал меня за связанные магическими оковами руки. Его взгляд скользил по моему телу словно червь, пробуя на зуб твердость покрытия и пытаясь найти слабое место, чтобы вгрызться внутрь до самой сердцевины. — Сама расскажешь, кто ты и как смогла найти хижину в горах, или тебе помочь? — ласково спросил Ризанд, дотрагиваясь до моего подбородка мозолистыми пальцами воина, заставляя смотреть на него, хотя я и так следила за каждым его движением. Когда он потянулся к моему лицу, я отпрянула, но крепкая хватка не позволила мне даже на шаг отступить от неизбежного. Когда-то я сама дотронулась до Ризанда. Ещё в Подгорье. Он тогда танцевал в обезумевшей толпе, окруженный тремя озабоченными фейками, которые терлись об него с нескрываемой похотью. Моя рука тогда лишь скользнула по его оголенному плечу. Не знаю, зачем я это сделала, но тогда я ощущала просто жизненную необходимость почувствовать его хотя бы легким прикосновением. Возможно, я хотела осознать его присутствие, ощутить жизнь в его теле. Это было ошибкой. Как только мои пальцы прикоснулись к его коже, он напрягся и обернулся. Но меня уже не было. Он продолжал танцевать, прижимаясь к фейкам, но глаза его пробегали по кривляющейся толпе, пытаясь увидеть то, что он почувствовал краем сознания. А почувствовал он меня. Нельзя, чтобы он касался меня. Я попыталась увернуться от его пальцев, но это была бессмысленная попытка избежать неизбежного. Ризанд сжал свои пальцы на моем подбородке и тут же одернул руку, а в глазах его сверкнуло узнавание. Он чуть наклонил свою голову, а его пальцы то сжимались, то разжимались. Я тоже почувствовала вспышку, сжавшую мне все внутренности и пробудившую дрожь в коленках. Но внешне я осталась невозмутимой. — Кто ты? — нахальная улыбка сменилась изумлением и сомнением. — Отвечай! — рявкнул иллирианец, державший меня за предплечье. Он встряхнул меня, чуть не вывихнув руку, и я зашипела от боли, но заставила себя ехидно улыбнуться. Воин оскалился в ответ и угрожающе распахнул огромные перепончатые крылья, сложенные у него за спиной. В свете холодного солнца сверкнули когти на их изгибах. — Кассиан, — качнул головой Ризанд, словно бы в укор своему стражнику, а потом посмотрел на меня глазами хищника, — Кто ты? — теперь его голос звучал угрожающе. Я плотнее сжала губы и посмотрела в сторону, где виднелись заснеженные пики гор. Снег искрился и переливался всеми цветами радуги, манил своей чистотой и безмятежностью. Я бы хотела оказаться сейчас там, в тишине, вдали от всего этого, вдали от него. Дура. Как я могла быть такой беспечной? — Я нашёл щель в защите вокруг хижины. Очень тонкую и весьма хитро замаскированную, — Кассиан нарушил молчание. Он перестал до боли сжимать мою руку, сложил крылья, но хватку не ослабил, — Если бы я сразу не заделал её, эта бы смылась в два счета. Я ещё не встречал такой быстрой и изворотливой фейки. Она змея, а не девушка. Наверняка шпионка одного из Дворов. От этих слов мне захотелось смеяться, и я хмыкнула, не сдержавшись. — Это было при ней, — Кассиан кинул на пол мои кинжалы без знаков отличия и какой бы то ни было резьбы и тонкий лук с рябиновыми стрелами. Глаза Ризанда вспыхнули гневом, но он быстро взял себя в руки. — Ты хотела убить кого-то из нас? — усмехнулся он в своей обычной наглой манере, а я крепко сжала кулаки, чтобы промолчать. Как же меня бесили эти его мальчишеские замашки, показуха и дерзость, от которой он так и не смог избавиться после Подгорья. Я уже насмотрелась на все его трюки там, и меня этим не проведешь. Он боялся. Боялся до кончиков своих ухоженных ногтей. Но не за себя, а за свою так называемую семью, за свою пару — эту самовлюбленную эгоистку Фейру, чья непроглядная глупость разрушила сотни и тысячи жизней. Что ж, я могла его понять. Любовь ослепляет до степени безумства. Я тоже люблю и тоже безумна, и сделала то, что сделала, а теперь должна молчать, потому что одно мое слово и он, этот придурок Ризанд, будет мертв. Сделка есть сделка. — Предлагаю отдать её Азриелю, — оскалился Кассиан, почувствовав, как напряглись мои мышцы. Я знала, кто такой «певец теней» и знала, на что он способен. Я не раз видела его, когда наблюдала за Ризандом и его семьей, скрываясь в заснеженных Иллирианских горах, в лесах, где они охотились, в степях севера или в толпе Велариса, города мечты и смеха. Города с таким скверным названием. Раньше это место звалось иначе. Я не была уверена, что выдержу свидание с тенями Азриеля, но выбора у меня не было. Что ж, значит теперь или я, или Ризанд. Я посмотрела в фиолетовые глаза, полные грозовых молний. А кто-то утверждал, что там плещутся звезды. Может быть, так оно и было, но не в Подгорье, а сейчас эти звезды больше походили на огненные вспышки. Его злило то, что он не смог проникнуть в мой мозг. Его злило, что кто-то не только нашел его тайное место, но и сумел проникнуть в него. А ещё его напугало чувство, когда он дотронулся до меня. Я знала и я боялась, что сейчас он не остановится не перед чем, чтобы выведать всё. Что бы сказала его святейшая пара, если бы узнала, что её любовь безжалостно замучил фейку досмерти? А он мог. Я знала, что мог. — Отведи её в камеру, — приказал Ризанд, — Азриель вернется через несколько дней. Вот тогда и поговорим, если до этого не одумается. Внутри меня всё сжалось, но я лишь бросила на верховного правителя быстрый взгляд, возможно последний. Надо же было этому Кассиану припереться к хижине! А я ведь его даже не почуяла, потеряв бдительность. Хотя недаром же он — главнокомандующий иллирианскими войсками. Лучший из лучших. Кассиан с издевательской улыбкой и полупоклоном предложил мне войти в тесную каморку, расположенную в темнице под Домом Ветра, а когда я вошла, с шумом закрыл решетку, по которой струилась магическая нить. Мои руки освободились от пут, что гасили магию, но прилив сил я не почувствовала. Темница была под сильной защитой, а тепло узникам явно не полагалось. Из моего рта вырывались клубы пара. Я опустилась на голые камни и попыталась вызвать капельку тепла, но моя магия шипела и испарялась, так и не достигнув цели. Я зарычала от отчаяния, но тут же одернула себя. Раз уж оказалась такой дурой, то терпи. Бывало и хуже. У Амаранты. Я закрыла глаза, обняла себя за плечи и постаралась отогнать воспоминания, а заодно и пронизывающий до костей холод. За решеткой что-то щелкнуло, и в камере заметно потеплело. Я удивлённо распахнула глаза и повернула голову. Кассиан ещё не ушел. Он склонил голову, и рассматривал меня с нескрываемым интересом. — Будет жаль, если ты окочуришься до прихода Азриеля, — сказал он, оскалив острые зубы, - Он может обидеться. Я сделала равнодушное лицо и облокотилась на стену. — Тебе незачем молчать, — продолжил этот иллирианец, — Расскажи, как тебе удалось сделать щель в защите? Я закрыла глаза. — Ты же не немая, — в голосе Кассиана была уверенность гранита. Я не пошевелилась. — Ты рычала и даже вскрикнула, когда я вывернул тебе запястье, — продолжал он в том же духе. Я зевнула. — Лучше рассказать всё сейчас мне, а не потом Азриелю. Я легла на камни и отвернулась к стене. Через какое-то время послышались удаляющиеся шаги. Но даже когда они стихли, я осталась лежать. Позже мне принесли еду и воду. Я надеялась, что стражник откроет решетку, но как бы не так. Открылось небольшое пространство внизу решётки, куда могла бы проникнуть только что кошка, а потом туда протиснулись миска и кружка с водой. Отказываться от еды не было причин. Меня или убьют, или же мне удастся бежать. В любом случае слабость от недоедания была мне ни к чему. Мне пригодится энергия. Поэтому я съела всё до последней крошки. — Меня радует, что заточение не лишило тебя аппетита, — голос Ризанда оказался неожиданностью. Я не почуяла его и не услышала шагов. Возможно, он просто совершил переброс к камере. Если так, то мне оставалось лишь попытаться сделать шаг за решетку. — Переброс в темницу могут совершать всего несколько фейцев, а если быть точнее, всего четверо, — словно прочитав мои мысли, сказал верховный правитель. Я пощупала свою стену вокруг сознания и с облегчением ощутила её целостность. — Я помню тебя, — не сказал, а прошептал Ризанд, присаживаясь на корточки напротив камеры, — Думаю, что помню. Я напряглась, всеми силами собираясь дать отпор, если он попытается вновь проникнуть мне в голову, но он не стал. Ризанд продолжал вглядываться в мое лицо, силясь вспомнить. Но он не должен. Я сделала всё правильно, использовав все силы, что тогда оставались у меня. Это было мое наказание, а не его. Амаранта хотела, сломать меня, а не его. Она даже не заметила, что Ризанд никак не отреагировал на то, что совершил. Она наслаждалась моей болью и опустошенностью. А я постаралась отвести её глаза от Ризанда и сыграла свою роль сломанной игрушки. Я потратила тогда все свои силы, чтобы запечатать воспоминание Ризанда так глубоко, как сумела. Он даже не догадывался о существовании таких глубин в своем сознании. Но что если он сможет отыскать эти укромные уголки? Что если… Нет. Нельзя поддаваться страхам. Страх — самая разрушительная сила, каррозия, что истончит даже самую толстую и крепкую стену. Любовь. Надо думать о любви. Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю. Поэтому просто убей меня. Мои мысли не достигли его разума, не отразились на моем лице, не сорвались с губ. Я слишком рано научилась прятаться и хранить секреты. — Ты была в Подгорье… или где-то в другом месте, — он продолжал изучать меня, — Но ты не принадлежишь ни одному Двору. На тебе нет доспехов, а одежда принадлежит разным мастерам. Твоё оружие тоже разное. Словно ты воровка, что крадет всё, что плохо лежит. Я угадал? Я стрясла крошки со своей изорванной и загрязнившейся в ходе борьбы с Кассианом жилетки, которую я действительно украла у торговцев Двора Зари. Да что уж там. Ризанд был прав. Я воровка. Почти все мои вещи были краденными, кроме сапог. Их я купила у вдовы, что жила на границе Двора Осени. Просто не смогла украсть, видя её нищенское существование. К тому же она была слепой. Ей выжгли глаза. Но я не стала спрашивать, кто и когда. Просто купила сапоги, заплатив чуть больше названной цены и получив в довесок горстку сушеных яблок. Война с Сонным Королевством и пятидесятилетнее правление Амаранты в Притиании, оставило неизгладимый отпечаток на многих семьях. Я же была похожа на эту женщину. Одна, со слепой душой, пытающаяся выжить, урывая подачки судьбы. Но у неё хотя бы был дом, а у меня лишь дорога и несбыточные мечты. — Почему ты отказываешься говорить? — сказал Ризанд. Голос его был спокойным и твердым. Так говорят с обиженными детьми, — Если ты не враг и не желаешь зла моему народу, то тебе нечего скрывать. Мой город примет любого, кто желает начать жизнь заново. Я приподняла одну бровь, показывая, что меня заинтересовало его предложение, хотя знала, что даже если мне повезёт, не останусь в Веларисе. — Но сперва мне надо знать, как и зачем ты проникла в хижину в горах, — тем же тоном закончил Ризанд. Я опустила бровь и закрыла глаза, усаживаясь к стене. Что я могу ему сказать? Что могу предложить за свою свободу? Он даже не представлял, какова цена столь невинного вопроса. — Хорошо, — Ризанд решил подобраться ко мне с другой стороны, — Давай ты ответишь мне на три вопроса, а я дам тебе взамен равноценную вещь. Сможешь спросить меня, о чем захочешь, например. Я молчала. Он воспринял моё молчание, как согласие. И кто решил, что это так? — Ты шпионка? — спросил он, — Можешь просто кивнуть. И откуда у него такая уверенность, что я скажу правду? Я открыла глаза и встретилась взглядом с Ризандом, взвешивая, насколько опасным может быть мой ответ. В моем случае, любое общение с верховным правителем Двора Ночи может оказаться танцем на острие иллирианского кинжала. Я медленно качнула головой из стороны в сторону. Ризанд кивнул, показывая, что принимает мой ответ. — Ты собиралась кого-то убить? Меня или моих близких? — задал он второй вопрос, не отрывая своего взгляда. Я снова мотнула головой. — Ты немая? — его вопрос застал меня врасплох. Неужели он хотел потратить свой последний вопрос именно так? Я медленно опустилась на пол, отворачиваясь к стене. Это был опасный вопрос. Слишком опасный. Ризанд не стал допытываться или менять свой вопрос. Я услышала, как он встал на ноги. — Я должен тебе два ответа, — сказав это, он удалился, но до этого на полу камеры прямо подо мной появилось толстое шерстяное одеяло. Подачка за отзывчивость. Я фыркнула, не оборачиваясь. «Мне ничего не надо от тебя», — фраза пронеслась в моем сознании и потухла на кончике языка, который я прикусила до крови. Я так и не смогла уснуть. Я крутилась с боку на бок, коря себя за глупость. Зачем я приперлась в Двор Ночи? Зачем отыскала хижину? Зачем хотела увидеть его? Умнее было бы просто отказаться от всего, от себя, от него, от прошлого и настоящего. Уплыть на континент или в другие земли. Так далеко, где никто бы даже не вспомнил его имени. Нет, я не смогла отвернуться и спрятаться. Меня тянуло к нему с такой силой, что казалось я теряю дыхание. Он часть меня. Он — это я. А я — это он. Вот только он об этом не знает. А если узнает, то вспомнит и остальное, если, конечно, выживет. Я дотронулась до живота чуть ниже пупка, где алели яркие полосы уродливого узора — печать договора с Амарантой. Она оставила его своим мерзким языком и зубами, чтобы я не забывала. Мое молчание за его жизнь. Тогда мне показалось, что это слишком щедрое предложение. Мне надо было просто молчать и тогда Ризанд будет жить. Оказалось, что это была самой изощренной пыткой, на которую был способен извращенный ум Амаранты. Одно моё слово, и жизнь Ризанда оборвется так же легко, как ломается сухая трава. А потом она заставила Ризанда взять меня силой у неё на глазах. Вернее, она дала ему выбор: пытать и убить меня или же трахнуть так, чтобы я не смогла ходить несколько дней. Лучше бы он выбрал первое. Он был моим первым мужчиной, моей первой болью, моим самым страшным унижением и позором. И Амаранта это знала, а он нет. Именно поэтому это так её забавляло. Ризанд пытался заглушить во мне боль магией, но она была слишком слаба у нас обоих. Амаранта заставляла Ризанда продолжать так долго, пока я не превратилась в неподвижную куклу, без криков, хрипов и слез. Только тогда она переключила Ризанда на себя и он взял её возле моего скрюченного и почти бездыханного тела, которое просто столкнул под кровать. Тогда-то я спрятала его память о случившемся, пока Амаранта была занята и думала, что я не в состоянии даже соображать. Стерла из его памяти свое лицо, кровь, слезы и крики. Запечатала на такие замки, что вряд ли сама теперь знаю, как их открыть. Я сделала так из-за любви. Потому что знала, что если он узнает, что он сделал с собственной сестрой, он не сможет дальше жить. Я прятала его память, запечатывала на тысячи замков и шептала про себя, как заклинание: люблю, люблю, несмотря ни на что. Ризанд, мой брат, частичка меня, моя единственная семья. Живи.