За кадром

Обычно, на Кибертроне не было подобного холода. В целом, температура была относительно средней, даже комфортной, редко опускаясь низко. Откровенно прохладные дни, точно, как и жару, кибертронцы предпочитали переживать сидя в квартах, где на такие случаи имелась термо регулировка. К счастью, сегодня — очень холодный день — Блерр проводил дома. Тут же находились и оба партнëра. Мунрейсер пока была в отпуске по причине активации второго спарка, а Блюстрик… Вот какого шлака дома делал Главный Куратор было непонятно, но, похоже, что начальство само решало, когда можно было не идти на работу. На самом деле, не единожды за ним (и не только) наблюдалось подобное, но вышестоящие всегда закрывали на это оптику. Все понимали: война только недавно закончилась, и кроме бешеной работы (без которой было не обойтись, учитывая состояние планеты на поствоенный период), хотелось ещё и пожить. Война этому не способствовала, поэтому небольшие «халтуры» порой спускались с манипуляторов. Впрочем, без проблем в их семье было ну вообще никак. Всё началось ещё ночью, после изматывающего рабочего дня. Это было двадцать три джоора: — Му-ун, — Блерр чуть подвинулся к лежащей меж двух корпусов возлюбленной, и прижал к себе, собственнически обняв её ещё и своим серво. Мунрейсер издала мурлыкающий звук, и коротко поцеловала его в щëку. Этого на вкус Блерра было мало, но он не стал провоцировать бондмейт на что-то большее. Он знал, что у Мунрейсер уже был интерфейс со вторым партнëром, и перенапрягать её не хотелось, даже если самому нужна была разрядка. Уже почти провалившись оффлайн в обнимку с Мунрейсер, Блерр услышал копошение и тихий, раздражëнный рык на противоположной стороне платформы. Улыбнувшись, он уткнулся фейсплейтом в шлем партнëрши, но тут его наслаждение прервали. Мунрейсер резко пропала из объятий, а вновь активированные светло-голубые, практически белые, окуляры напротив, были широко раскрыты. Блерру даже смотреть было не надо, чтобы понять, что случилось. Он обиженно взревел мощным гоночным мотором и снова попытался привлечь Мунрейсер к себе. Когда этого сделать не вышло, Блерр приподнялся на локте, и хмуро взглянул на ситуацию сверху. — Не мешай! — рыкнул он Блюстрику, который лежал в обнимку с Мунрейсер, наподобии того, как ранее лежал с ней он, Блерр. Тот всё это время недовольно смотрел на него снизу вверх одним окуляром — второй не был активирован — и, когда услышал последнюю фразу, резко рявкнул: — Это ты не мешай! — он несколько успокоился, и договорил, — насколько мне помнится, ты был тем, кто бесцеремонно влез в наш с Рейс союз, так что… Послышался шум двери. С тех пор, как активировался Бинар, второй спарклинг, который, к неудовольствию Блерра, в качестве первостепенных, получил коды Блюстрика, а потом уже его, Мунрейсер запретила её блокировать, так, как у Медеи начались кошмары. Фемочкой она была послушной, прилежной, и весьма симпатизировала Блерру. Порой, он даже жалел, что она не его бета. А вот у Бинара уже трое альф (но коды Блюстрика всё равно оказались первостепенными). Но Блерр не сильно растроился, и твëрдо решил, что, если у них будет ещё одна бета (на что Блюстрик начал шипеть об опасности для здоровья Мунрейсер), то он обязательно окажется опи. На пороге стояла фем-спарк, имеющая алую броню с бело-серыми вставками, и светло-голубые, почти белые, окуляры, которые в отличии от цвета и строения корпуса достались ей от дани. Она потирала оптику и смотрела на альф. Все трое подорвались. Мунрейсер грациозно выпуталась из чужих манипуляторов и встала. Она подошла к бете, взяла её на манипуляторы, и посадила на платформу, куда через наноклик приземлилась и сама. Мунрейсер ласково погладил спарка по шлему, и мягко спросила: — Опять кошмар? — Медея кивнула, и прижалась к честплейту дани, притушив яркую оптику. Мунрейсер провентилировала с облегчением. Очень редко удавалось успокоить Медею так быстро, обычно, это был долгий, трудный процесс, занимающий ужасающе много времени. Только Мунрейсер провентилировала спокойно, поглаживая сладко сопящую бету, как на заднем плане шëпотом начались споры, которые всё нарастали в громкости. Дошло всё до того, что проснулись оба спарка. Медея начала мелко дрожать и всхлипывать вентсистемой, а Бинар — капризничать. С первого орна активации, он ненавидел просыпать иначе, как по своему желанию. Никто этого не любил, но спарклинг воспылал к этому особой неприязнью, поэтому, каждый подъëм не по его желанию, как правило оканчивался долгой истерикой. Бунтарь по темпераменту — это уже было заметно, он был полной протиположностью скромной и очень нервной сестры. Спарки заливались омывателем, бондмейты почти подрались, в кварте стоял такой шум, что соседи наверняка уже давно не были оффлайн. Мунрейсер стало неудобно перед ними, и, злая, как тысячи шарктиконов, она выставила обоих за пределы отсека, заблокировав двери, принявшись успокаивать Медею и Бинара. Её задорный характер и добрый нрав подкупали, но бывали случаи, когда на свет выходили скрытые черты. В частности, Мунрейсер терпеть не могла несколько вещей: отрицательные эмоции у спарклингов и ссоры партнëров в это число очень даже входили. Мехи, оторванные от семьи, тем временем пытались понять, что только что произошло. Первым в себя пришёл Блерр: — Это ты виноват. — Я? Ты первым повысил голос! — Не надо было покушаться на то, что принадлежит мне! — Во-первых, Мунрейсер не твоя собственность. — Цвет линз Блюстрика потемнел, — во-вторых, я был её первым партнëром, а ты… Он ткнул пальцем в честплейт Блерра, который поморщился. Он ненавидел, когда к его броне кто-то лишний раз прикасался (партнëрша и беты — исключение, можно и потерпеть), но Блюстрик не обратил на это внимание и проложил говорить: — А ты влез в нашу жизнь, в наш союз и решил, что тут главный. Очнись, Блерр! Семья — это не твои фанаты, готовые сделать и стерпеть что угодно. Взаимоотношения между партнëрами — всеми партнёрами — строится в первую очередь на взаимопонимании и уважении. Свои захватнические и горделивые замашки оставь для публики. Он ушёл не дождавшись ответа, в энергарий. Помимо отсека там было теплее, чем в остальных частях кварты. Блерр, не желая находится с Блюстриком в одном помещении, ушёл в зал. Он включил холовизор, но даже термоткань, которой он укрылся не обогревала его в достаточной степени. Мужественно выдержав жуткий холод в течение полтора джоора, он, закутанный в плед так, что торчали только серво, поплëлся в энергарий. Между безусловно героической, но глупой возможностью заболеть, и нахождением в одном отсеке с партнëром, он, разумеется, выбрал второе. *** Обставлено помещение для заправки было просто, но уютно. Напротив входа стояло множество шкафов для хранения присадок. Энергон, его производные и некоторые особенно чувствительные виды добавок, содержались отдельно, там, где температуру можно было настраивать. Эти «холодильники» стояли чуть левее и без перерыва гудели, а напротив, по правый манипулятор, расположилась небольшая зона отдыха. Их кварта была достаточно просторной, но это полагалось Блюстрику по должности, и учитывая размер семьи, поэтому и в энергарии было достаточно места для того, чтобы можно было комфортно чувствовать себя. Блерр плюхнулся на сидение, напротив мрачного Блюстрика и закутался в плед ещё сильнее. Теперь они оба сидели в мягких кресле и диванчике, поджав под себя серво один по пояс, другой по антенны закутанные в термоткани. И тем не менее, тепло партнëра и удобства платформы ни термоткань, ни кресла, ни, даже, диван, заменить не могли. — Нужен обогреватель, — мрачно сказал Блюстрик, который не мог злиться долго если существовали более насущные проблемы, чем оскорблённое самолюбие. — Достань, — согласился Блерр тоже успевший отойти от ситуации в отсеке для зарядки. — Почему это я? — Ты же знаешь, он на верхней полке, и слишком тяжёлый для меня. Блюстрик фыркнул и явно через силу вылез из-под термоткани, направляясь к кладовой. Блерр тем временем вытащил планшет, и стал просматривать последние новости в ожидании тепла. На ночь они обогреватель включали только бетам, а сами грелись теплом чужих корпусов. Обогреватели «сжирали» много электроэнергии и обходились очень дорого, поэтому доставались они только в крайних случаях. Сейчас как раз был таким. Искру жгла обида: на нём отыгрались из-за того, что Блюстрик никак не мог с ним ужиться! И самое ужасное, что Блерр не мог узнать всё ли хорошо у Мунрейсер и бет, так как заглушки активировались сразу, как партнëры были выгнаны из отсека, а коммлинк она отключила. Вернулся Блюстрик с обогревателем (непозволительная, кстати, на войне роскошь!) и поставил его рядом с розеткой, сам сев на диван к Блерру. Сначала они были на разных концах дивана, но уже через пару бриймов сидели рядом друг с другом. — Наши ссоры плохо влияют на Мунрейсер, — примирительно заметил Блюстрик. Он как и обычно, как менее импульсивный, начинал прощупывать почву для примирения. Они были семьёй и оба понимали, что звено, которое не даёт им распасться и жить спокойно, ни один из них не готов был бросить и забыть. Ну и беты, конечно, тоже держали союз, особенно младший спарк. Блерр кивнул. Он пошевелился и с неудовольствием заключил про себя, что если и в следующий раз он не хотел проводить свою перезарядку вне платформы и даже отсека, то придётся заключить с Блюстриком перемирие. Оффлайн обоим не шёл, но потом, буквально через полджоора оказалось, что аккумуляторы Блерра не зарядились даже наполовину нужного уровня и его потянуло в перезарядку. Он почувствовал, что заваливался вбок и уже ничего не мог сделать с этим — протоколы самосохранения инициировали принудительный отдых. У каждого они работали по-разному, а у Блерра, как гонщика, отдых был назначен одними из приоритетных задач, так как на большой скорости просто напросто опасно быть недозарядившимся и невнимательным. Он про себя застонал, но поудобнее устроился из последних сил — чтобы шарниры потом не ныли — и провалился в оффлайн. *** Вышел из оффлайна Блерр в девятом джооре. Было ещё достаточно рано, так что в кварте — по первым прикидкам — тихой, не слышались голоса бет или партнëров. Пошевелившись, он понял, что, несмотря на то, что его голова лежала на подушке, внизу было что-то не очень ровное, а над ним виднелся силуэт. Он вздрогнул и быстро поднялся, на что корпус отозвался ноющей болью. Окуляры Блюстрика, сидевшего до этого в планшете, который сейчас обретался в его манипуляторе тут же сфокусировались на нём. Он был куда более спокойный, умел выжидать, в отличие от Блерра, который по природе своей был гонщиком. Конечно, война наложила свой отпечаток, и Блюстрик порой перевозбуждался, начинал тараторить не хуже Велоситронца, но в обычной ситуации, его действия были неторопливы и аккуратны, если обстоятельства не требовали обратного. Поэтому же, он сдержал все комментарии при себе, и, под настороженным взглядом молчавшего Блерра, не знающего, что ему предпринять в такой ситуации, встал. Также молча, он прошёлся до хранилища энергона, подогрел пару кубов и вытащил любимые присадки, позволив ему самостоятельно их добавить. Блерр провентилировал, и так и сделал. Ещё джоор прошёл в тишине. Мунрейсер пришла, когда партнёры, расслабившись, и успокоившись, занимались своими делами. Коротко отчитав их за ночное поведение, она тоже подогрела себе энергона. Не успела Мунрейсер сесть за стол и начать заправляться, как раздался звонок. Блерр поднялся, и известил всех, что откроет сам. На пороге стоял никто иной, как лучший друг старшей беты — Мирлшайн. Аристократ по происхождению, но ему нравилось дружить с Медеей, хотя сдержанности ему было не занимать. Впрочем, эту черту, судя по всему, он взял от своего альфы — Миража. Пришёл, как оказалось, Мирлшайн не просто так. Впрочем, дружили беты уже давно, поэтому и Мунрейсер, и Блюстрик были солидарны с мнением, что их стоило отпустить ненадолго и недалеко погулять. Они все, как работники, жили на территории Главного Комплекса, в служебном здании, а на территорию нельзя было пройти без особого пропуска, поэтому для бет не было никакой опасности. — Мы с Деей будем очень аккуратны, — заверил их Мирлшайн, и беты ушли. После заправки, вся троица ещё находилась в энергарии некоторое время. Мунрейсер убирала со стола, Блюстрик всё также разбирался со скучной бюрократией, а Блерр смотрел гонки довоенного времени, которые были у него записаны. Он периодически пересматривал состязания на скорость и был очень доволен, что в коем-то веке на это было время. Подумав, он решил, что, пока Медеи, которая, несмотря на свою скромность, очень любила греть аудиосенсоры, не было дома, можно было бы поднять серьёзную тему, которая уже несколько дней не давала ему спокойно вести актив: — Я хочу открыть собственное дело. Мунрейсер и Блюстрик на удивление синхронно посмотрели на него и с явным удивлением. Он чуть подумал, закинул в энергоприемник несколько штучек крии и продолжил: — Ну… Конечно, после войны нужно было восстанавливать Кибертрон. Нужен был каждый бот, и поэтому я устроился в Главный Комплекс. Но сейчас работников там стало куда больше, основная часть городов отстроена, такой большой нужды в кадрах и каждых свободных манипуляторах нету, и я… Думаю, что я уже вполне могу заняться воплощением своей мечты — собственным делом. На удивление, отпор и критику это предложение не встретило. — Я думаю, что замену тебе найти будет не трудно… Ты уже думал, что конкретно хочешь? И когда начнёшь заниматься этим? — задумчиво проговорил Блюстрик. — Бар. А когда… Думаю, ещё некоторое время, пока не будет найдена замена и улажены все формальности, я поработаю, а потом сразу займусь. — Неплохо. Мы только «за». — Улыбнулась Мунрейсер. — И поможем тебе если нужно будет. А пока не улажены формальности, как ты верно заметил, я думаю, что нам стоит отложить этот разговор. Теперь Блерр по-настоящему понимал, почему за семью так держатся и был благодарен Праймусу, что у него есть те, кто всегда поддержит и не осудит. Это чувство, когда ты не один он не испытывал уже давно, с тех пор, как сгинули в пламени войны альфы, и был рад, что снова мог почувствовать это. Его мысли прервал возглаз Мунрейсер и её дрожащий голос. И её слова: — Пришло сообщение. Медея… Её… Похитили! И тут из-под сервоариводов ушла земля. Похитили?