***
С самого утра я чувствовала, что этот день будет отвратительным. Он становится самым ужасным вот уже который год, словно проклятое число, преследующее меня на протяжение всей жизни. День смерти отца. И вот сегодня, как обычно, все идет максимально не по плану. Сначала я обнаружила, что чайник окончательно сломался, и удар по крышке не заставляет его кипятить воду, потом порвала колготки, и вишенкой на торте стала эта дурацкая экскурсия, о которой нам сообщили на первом уроке. И вот мы, огромной толпой из двух классов, ожидаем огромный автобус, который заберет нас от школы и довезет до какого-то очень важного музея в Московской области. Ненавижу экскурсии и музеи. Тине сказочно повезло, ее родители уехали в командировку, и она отметила данное событие прогулом школы. Если честно, я сама жалею, что не осталась дома. Мама сегодня работает в дневную смену, и когда я проснулась, она уже была на работе. Ноги очень сильно мерзнут, ведь именно в этот день я решила надеть юбку. Ветер треплет мои волосы, когда я оглядываюсь по сторонам, желая рассмотреть что вообще происходит вокруг. От двухчасового сна голова практически не работает, поэтому я излишне долго пялюсь на людей. Костья буквально засыпает на плече одноклассницы, Бэлла угрюмо поглядывает на Юанну, которая учится в параллельном классе. Я вообще не понимаю, как Юанна смогла прийти в школу, потому что не так много часов назад она блевала в ванну, несла полнейший бред и не держалась на ногах. А сейчас она, с синяками под глазами и над бровью, вполне бодро стоит в компании своих одноклассников, с частой периодичностью делая глотки из литровой бутылки для воды. Все-таки похмелье не обошло ее стороной. — Здарова, — Я обернулась на голос за моей спиной и улыбнулась, как только встретилась глазами с Алиной, — Жива после вчерашнего? — Она усмехается, и я удивляюсь ее способности после любой пьянки выглядеть так, будто она всю ночь сладко спала и два часа с утра потратила на укладку волос. Периодически я видела ее в компании Бэллы и Насти, которые едва могли держать глаза открытыми и пили воду каждые десять секунд. Романова же всегда выглядела так, словно вообще не пила. — Привет, — Чувствую от нее слабый запах сигарет, — Я не пила, поэтому вполне жива, — В этот момент к нам подходит Петрова, обнимая Алину за плечи и широко улыбаясь. Интересно, с чего бы такое хорошее настроение с утра? — Здарова, алкашка, — Настя, кажется, улыбается еще шире от того, как Романова закатывает глаза. Действительно, ночью Алина серьезно перебрала с алкоголем, и победила ее в этом импровизированном соревновании, разве что, Юанна, — Опа, Островская, физкульт-привет! К тебе у меня есть дело, — Она подходит ко мне, мягко подталкивая вперед к школьному забору, где нас никто не сможет подслушать. Я вижу, что она оборачивается и что-то говорит Алине, но даже не стараюсь вслушаться, поэтому молча иду в направлении, выбранном Петровой. Я пристально смотрю на нее, пока она прячет руки в карманы и оглядывается по сторонам, убеждаясь, что никого нет рядом на достаточном расстоянии, чтобы услышать нас. — У тебя же мама — врач? — Я киваю, вопросительно уставившись на нее, — Ты умеешь оказывать первую помощь? — Что случилось? — На пару секунд меня сковал страх, потому что такие вопросы от Насти никогда не заканчиваются хорошо, — Ты избила кого-то? — Пока что нет, — Я вскидываю брови и, кажется, мои глаза от удивления стали в два раза больше. — В каком смысле? — Я замечаю, что на территорию школы заезжает большой синий автобус, медленно входя в поворот. — Мне нужно, чтобы ты пошла со мной и, если понадобится, помогла мне, — Я все еще не понимаю, о чем она говорит, и это читается по моему лицу, — Ну тип, ебало поправишь мне, если его разобьют сильно. — Насть, во что ты ввязываешься и во что впутываешь меня? — Петрова втягивает носом воздух, смотря в небо. — Бои без правил, — Она выдает после нескольких секунд молчания, — Я не могу взять тренера или еще кого-то, никто об этом не должен знать. Но мне нужен кто-то, кто сможет помочь если все пойдет по пизде, — Если честно, я даже не знала что ей ответить. — Но почему я? — Откладывая все вопросы о том, насколько это опасно, и какого вообще черта она собирается делать, я задаю самый логичный вопрос на тот момент. Это Петрова, я не удивлена новости о боях без правил. — Ты думаешь мне Бэллка или Алина первую помощь окажут? Они зеленку от сиропа от кашля не отличают, — Мы замечаем, что автобус уже остановился и люди потихоньку начали заходить внутрь, — Поможешь или нет? — А у меня есть выбор? — Я вздыхаю, слегка приподнимая уголки губ, и Настя расплывается в счастливой улыбке, небрежно обвивая мою шею рукой и крепко обнимая. Я буквально врезалась лицом в ее куртку, ощущая запах приятного парфюма и сигарет, — А когда идти нужно? — Сейчас, — Она спокойно выдает, пока тащит меня за собой в сторону автобуса, и мои попытки возразить оказываются полностью проигнорированы. Она останавливается перед Анной Алексеевной, которая была ответственна за эту поездку, а я почти что влетаю в спину Петровой. Учительница переводит взгляд на нас, отвлекаясь от подсчета ребят. — Настюш, что такое? — Она спрашивает, обращаясь к Петровой, и я в который раз убеждаюсь, что у нас самая милая классная руководительница. — Анна Алексеевна, а Вы можете меня и Милану отпустить с экскурсии? Нам нужно подготовить актовый зал к детскому спектаклю, — А стою за спиной, наблюдая за единственным на сегодня спектаклем — Петровой, которая пытается слиться со школьной поездки. — Подожди, а кто за вами следить будет? Я после того происшествия боюсь учеников одних отпускать. — Я Вам обещаю, все будет впорядке, лично проконтролирую, — Учительница сомневается пару секунд, но, видимо, спорить с упрямой ученицей совсем не хотелось и автобус уже был готов отъезжать, поэтому она нехотя согласилась, потребовав с Насти обещание, что она будет каждый час писать ей смс о том, что все хорошо. Чтобы не вызывать подозрений, мы сразу после этого разговора направились в школу и, на случай, если кому-то из автобуса придется вернуться за чем-то в здание, мы пошли в сторону туалетов, чтобы подождать хотя бы минут десять. — А что будет когда она узнает, что нет никакого спектакля? — Я спрашиваю, облокачиваясь на стену, пока Настя закрывает дверь при помощи швабры, усжавается на подоконник и, приоткрыв форточку, прикуривает сигарету. Она сидит рядом с табличкой «В туалете не курить!», и я улыбаюсь от комичности ситуации. — Ничего не будет, потому что у мелких реально спектакль сегодня, — Она выдыхает дым, наконец-то обращая внимание на меня, — Будешь? — Она протягивает сигарету, и я качаю головой, переминаясь с ноги на ногу, — Да ладно тебе, ну когда ты еще в школьном туалете покуришь? Тем более в компании самой Петрухи, — Она с гордостью улыбается, и я усмехаюсь от такой самовлюбленной шутки. — Ну раз в компании самой Петрухи, — Я не знаю, что мной движет, но я снова беру сигарету в руки. — Пойди и расскажи восьмиклассницам, они тебя от зависти разорвут, — Она весело улыбается, протягивая мне зажигалку, щелкает кнопкой, подставляя маленький огонек к моему лицу, и я прикуриваю свою сигарету, на этот раз слегка закашливаясь, — Ой, боже ты мой, тебе еще учиться и учиться, ребенок. — Сомнительная область изучения, — Никотин немного расслабляет тело, а от дыма неприятно саднит горло, но это быстро проходит. Ощущения схожи с опьянением и, мне кажется, даже мысли о годовщине смерти отца отступают немного, — Нас не поймают? — Я так почти каждый день делаю, ни разу еще не ловили. Мы поговорили еще немного о школе, постоянных походах Насти к завучу за курение за школой и о ситуации с Бэллой и Юанной. — Я в ахуе с ее здоровья, пьет как алкаш последний, а с утра, — Петрова не успела закончить предложение, как ручка двери резко дернулась, и мы обе повернули туда головы. Так повторилось еще пару раз, после чего раздался удар кулаком по двери и чей-то возмущенный возглас. — Эй, блять, дверь открыли быстро! — По голосу это была девочка лет 14-15, — А то пизды дам! Петрова вскинула брови, усмехнувшись. За дверью послышались смешки девочек, которые подбадривали возомнившую из себя черт знает что подругу. Тем временем, Настя выкинула свою докуренную сигарету в урну, и я поступила так же, совсем немного сомневаясь над тем, поймают ли нас как-то с этими «уликами». Я пошла следом за Петровой, которая уверенно направилась к двери, резким движением открыла ее, отчего она достаточно сильно задела одну из школьниц. — Кто тут смелый такой, блять? — Она оглядела девчонок, которые явно не ожидали увидеть ее. Ответа не последовало, — Ну вот и заебись, — Она кивнула мне в сторону выхода, и мы обе пошагали по коридору. Я чувствовала их взгляды на наших спинах, но не рискнула даже заикнуться об этом, потому что мне не хватило бы смелости даже ответить им что-то внятное. Как позже выяснилось, «мероприятие» Насти пройдет недалеко от моего дома и, чтобы не ошиваться где-то на улице, я предложила ей пойти ко мне. До начала оставалось около двух с половиной часов, поэтому мы вполне успевали отдохнуть и поесть. Мы быстро дошли до моего подъезда, возможно мороз на улице как-то придал нам скорости, потому что до этого я никогда так быстро не оказывалась дома. Или же, крайне быстрый стиль ходьбы Петровой, за которой я еле успевала, повлиял на это. Скинув куртки и помыв руки, мы направились на кухню, потому что уже успели проголодаться. Настя уселась за стол, пока я принялась разогревать разную еду. Пирог с яблоками для нее и рис с овощами для меня. Зависть немного кольнула меня, когда я почувствовала аромат пирога, который только что вытащила из микроволновки. — Получается, вы деретесь на ринге, пока кто-то не отключится? — Я спросила, после того, как выслушала рассказ о том, что же такое бои без правил. Если честно, стало только страшнее, и совсем не хотелось туда идти. — Да, только это октагон называется, а не ринг, — Я присела за стол, перемешивая рис и овощи в своей тарелке, — И мне пиздец, как нужно выиграть сегодня, — Она вздыхает, уставившись куда-то в стену. — Насть, это вообще безопасно? — Я задаю самый глупый вопрос, но он заставляет Петрову перевести на меня взгляд и усмехнуться. — Ну, блять, да, бои без правил это очень безопасно, — Она все еще улыбается, отламывая вилкой кусочек пирога, — ты можешь остаться в раздевалке, пока бой не закончится. — Я хочу посмотреть, — спокойно произношу и пытаюсь проколоть вилкой кабачок, но меня отвлекает очередная усмешка одноклассницы, — Что? — Пиздец, пару недель назад боялась четверку в школе получить, а сейчас курит в туалете и хочет на бои без правил посмотреть, — Я в шутку закатываю глаза, — В тихом омуте черти водятся? Или как там говорится? — Просто хочу получить новые эмоции сегодня, — Я пожимаю плечами, прикусывая нижнюю губу. — С чего бы такое желание именно сегодня? — Петрова облокачивается на стену, а я думаю над тем, стоит ли говорить ей, или не портить настроение своими проблемами. Я уже смирилась с тем, что отца больше нет. — Просто день какой-то подходящий, как сказал один человек, не каждый день с Петрухой в туалете курю, — Она снова усмехается, и я никак не могу связать в своей голове образ этого человека, с доброй улыбкой сидящего на моей кухне, и девушки, которая собирается участвовать в боях без правил.***
Небольшое помещение пахнет сигаретами, старым спортивным залом и ярким ароматом парфюма только что ушедшего организатора, который общался с Петровой, в тот момент, пока я помогала ей плотно перематывать ее колено эластичными бинтами. На месте коленной чашечки красовался ярко-фиолетовый синяк и, судя по тому, как Настя прихрамывает, эта травма довольно сильно беспокоит ее. Тем не менее, она убедительно врала мне о том, что ничего не болит, и это всего-лишь синяк. — Ну так что, пойдешь в зал? — Она спрашивает, перематывая ладони бинтами, и я киваю, продолжая фиксировать ее колено, — Да похуй, все равно не поможет, — Она указывает на свою ногу, и я просто игнорирую ее фразу, продолжая плотно обвязывать эластичную ткань вокруг колена. За дверью слышится шум, и через пару секунд дверь открывается, и незнакомая женщина сообщает нам о том, что пора выходить. Петрова хватает бутылку воды, капу, полотенце и переводит взгляд на меня. — Готова? — Я снова киваю, и мы выходим из раздевалки. Настя идет уверенно, будто бы она уже победила, чего не скажешь обо мне. Со стороны было видно, как дрожат мои конечности, и то, как я нервно кусаю нижнюю губу, — Если станет хуево — иди в раздевалку, — Она приобнимает меня за плечи и я шепотом отвечаю «хорошо». Я стою возле прохода, поодаль от пришедших зрителей, но все равно достаточно близко к октагону. Люди не сидят за круглыми столиками, попивая дорогой коньяк, как это показано в фильмах. Небольшая толпа людей сосредоточена вокруг октагона, и все они — мужчины среднего возраста, одетые в солидные костюмы. Я даже не подозревала, что за обычной дверью в непонятной забегаловке на самом деле расположился зал для проведения нелегальных боев без правил. Да уж, Москва действительно стала совершенно другим для меня городом, в котором я испытываю вещи, о которых и подумать не могла в прошлых городах. Ведущий что-то громко объявил в микрофон, и я увидела на противоположной стороне соперницу Петровой — крупная девушка, с короткой стрижкой и огромной татуировкой на шее. Она разогревала мышцы, прыгая на месте и разминая шею. Настя вышла следом, оставаясь на противоположной стороне от соперницы. Я скрестила руки на груди и громко сглотнула, когда увидела, что они прошли в центр октагона и встали друг напротив друга. Мужчина, вышедший на ринг, встал рядом с ними, и через несколько секунд начался бой. Пару раз я видела в интернете видео боев, но всегда пролистывала их, потому что даже с экрана они казались мне пугающими. Но тут я буквально слышала каждый глухой удар, и это выглядело намного более жестоко, чем нам показывают по телевизору. Судья никак не контролировал жестокость ударов, и я прикрыла рот руками, после того, как они с грохотом упали и продолжили обсыпать друг друга точными сильными ударами. Я зажмурилась после того, как в лицо Насти прилетел кулак, и я увидела, как по белому покрытию разливается лужа алой крови. Но они вели себя так, будто бы ничего не произошло. А удары Петровой стали еще сильнее и быстрее, и тогда я поняла, что то, как она толкала меня в актовом зале — ничто, по сравнению с тем, на что она действительно способна. Публика шумно подбадривала своих фавориток, на которых они поставили крупные суммы денег. Но даже за этим шумом я слышала проносящиеся маты от девочек, удары, падения. В какой-то момент действительно стало плохо, голова немного закружилась от волнения, но я пообещала себе, что останусь до конца. На случай, если ей понадобится помощь от меня. Да, мы не были какими-то близкими подругами, и от Петровой я получила больше плохого, чем хорошего, но в данной ситуации мне хотелось поддержать ее и быть с ней до конца. В один момент я заметила, что возле меня ходит мужчина лет 40. И пока внимание всех остальных было приковано к происходящему в октагоне, он то и дело посматривал на меня. Но я отбросила эти мысли, потому что я единственная стояла в том проходе, и, возможно ему просто было интересно, что же я там делаю. Спустя десять минут обе девочки уже еле держались на ногах, и я мысленно молилась, чтобы Настя быстрее закончила этот бой, потому что мне было страшно на нее смотреть. Я даже не видела черты ее лица за всей той кровью, которой она была покрыта. — Скучаешь, зайка? — сначала я почувствовала запах алкоголя, и затем передо мной будто из ниоткуда возник тот самый мужчина. Он уперся одной рукой в стену, на которую я облокачивалась, тем самым закрывая мне обзор на октагон. — Нет, — Не было никакого смысла начинать диалог с пьяным мужиком в таком колоритном месте, поэтому я решила уйти в другое место, но он схватил меня за запястье, возвращая обратно, — Отпустите, — Совершенно спокойно прошу его, в то время, как внутри меня загорается паника. — Да хорош тебе, если дядя хочет познакомиться — дяде отказывать нельзя, — От его слов к горлу подкатывает ком тошноты, я даже и не подозревала, что такие особи все еще существуют, — Как зовут красивую такую? — Отпустите меня, пожалуйста, — Я пытаюсь вырвать руку, но моих сил совершенно не хватает, и я начинаю паниковать, выискивая глазами хоть кого-нибудь, кто может помочь. Но, как назло, все сконцентрированы на бое, а охранник, будто бы специально отвернулся в другую сторону. — Имя свое назови сначала, птичка, — Его улыбка напоминает оскал, и я делаю маленький шаг назад из-за сильного запаха спиртного. В этот момент шум в зале становится громче, и мы оба переводим взгляд на ринг, где мужчина в костюме держит Петрову за поднятую руку, показывая, что она победила в этом бою. Где-то недалеко от них, на покрытии лежит ее соперница, которую по щекам бьет какой-то парень. Я мысленно выдыхаю, потому что Настя победила, и она, хоть с трудом, но стоит на ногах. Тем не менее, радость не длилась долго, ведь мое запястье все еще было сильно сжато в ладони пьяного мужика. — Ну смотри, ты тоже за нее болела? Может хочешь поехать — отметить победу со мной? — По спине пошел холодок от тона его голоса, — Че ты ломаешься-то? Я не успела ответить, как его руку, которая держала мое запястье, кто-то вывернул, и я была свободна от крепкой хватки. — Я ебало тебе сейчас сломаю, — Грубый голос Петровой раздался совсем рядом, и я быстро вышла из состояния шока, заметив насколько сильно было разбито ее лицо, и то, что она едва держалась на ногах. Быстро сообразив, я перекинула ее руку через свое плечо и позволила ей облокотиться на меня. Я не знаю, ушел ли тот мужик или остался смотреть нам в след, но мы его не встретили больше, и это — все, что мне было нужно. Я ногой открыла дверь раздевалки, придерживая Настю всем своим телом. Она с трудом наступала на ту ногу, на которой было повреждено колено, и стало понятно, что здесь нужен рентген. Я помогла ей сесть на кожаный диван, и наконец мне представилась возможность осмотреть раны на ее лице. В тот момент мой желудок будто бы завязался в узел. Я никогда не видела настолько разбитое лицо, было непонятно, откуда конкретно идет кровь, а бровь и скула были очень сильно рассечены. Кажется, будто я могу увидеть ее кость, если промою раны. Также была немного рассечена губа. — Потерпи немножко, будет щипать, — Я тихо говорю, прежде чем прикоснуться кусочком бинта, смоченным в хлоргексидине. Петрова щурится, крепко сжимая край дивана в руках. Алая жидкость не перестает сочиться из ран, и мы уже обе измазаны в ней. Была плохая идея надевать светлую водолазку, — Насть, нужно в больницу, — Я выдыхаю, поджимая губы и поглаживая ее по плечу. — Проблема в том, что нельзя в больницу, — Я хмурюсь от ее слов, — Я несовершеннолетняя, и вот так с горки упасть невозможно. — А если у тебя сотрясение? Насть, я не врач, я не могу зашить тебе рассечения на лице, — Снова притрагиваюсь бинтом к кровоточащей ране на лице, и она шипит, сжимая зубы. — Варианта поехать к врачу нет, — Строго отрезает Петрова, — Сделай все, что сможешь, — Она замолкает, опуская взгляд в пол, — Пожалуйста. Я вздыхаю от безысходности и чувствую, что вот-вот заплачу, но быстро беру себя в руки и меняю свернутый бинт. — Иди сюда, — Аккуратно придерживаю одноклассницу за подбородок и стираю кровь с ее лица, стараясь не доставлять ей болезненных ощущений. У Петровой кружилась голова, и мне уже становилось страшно за состояние ее здоровья, потому что, судя по повреждениям лица, там элементарно могло быть сотрясение мозга или что-то похуже. Синяки буквально на глазах формировались по всему ее лицу, превращаясь в гематомы. Я одной рукой придерживала бинт на рассечении на ее брови, а второй стирала кровь с лица и шеи. — Насть, кому я могу позвонить, чтобы мне помогли? Мне страшно, правда, — Я сажусь рядом с ней, вглядываясь в усталые глаза. — Бэлле, — Коротко отвечает и кивает на спортивную сумку, из которой я достаю ее телефон. Он даже не смог распознать ее лицо, поэтому под диктовку я ввела пароль, и быстро нашла в контактах номер Кузнецовой, сразу же нажимая на кнопку вызова. — Петрух, че? — Она как-то отстраненно спрашивает, будто занята чем-то. — Это Милана, — Я набираю воздух в легкие и слышу, что она будто бы отвлекается от всего, чем она там занималась, — Можешь пожалуйста приехать? Я скину адрес, мне нужна помощь с Настей. — Че случилось? — Она спрашивает после короткой паузы. — Лучше приезжай, и все сама увидишь, — Петрова откидывается на спинку дивана, зажмуриваясь от боли. — Она пиздилась с кем-то? — Да, — Кузнецова произносит парочку матерных выражений, после чего сообщает мне, что сейчас приедет и сбрасывает трубку. Я быстро отправляю ей сообщение с адресом и возвращаю все свое внимание Насте. — Скажи, где еще болит? — Блять, везде, я клянусь тебе, — Я вижу, как сильно она сжимает зубы, — Колено болит, пиздец. Я перевожу взгляд на ее ногу, замечая что ее коленная чашка не видна из-за огромного отека и гематомы. — Я сейчас соберу все вещи, и как только приедет Бэлла — мы идем ко мне домой, — Я не вижу иного выхода, потому что в больницу она не поедет, и отправить ее домой в таком состоянии я не могу. Поэтому у меня остается время до вечера, чтобы придумать историю для моей мамы о том, что случилось, и почему нельзя везти Настю к врачу. Господи, во что я ввязалась?