Жажда

      И как бы я ни пыталась – не могу понять, предупреждает он или угрожает. Вопросительно смотрю на парня, потом на медные пуговицы его черной рубашки. Может, дело в религии? Потому что других рациональных объяснений я не вижу.       – Лилия!       Я поворачиваюсь в сторону знакомого голоса, понимая, что пока я общалась с этим мрачным типом, остальной мир отошел на второй план. Впервые с того дня, когда я развалилась на части, я смогла отвлечься от своей боли, и пусть на чужую, но все же.       Ко мне через всю комнату с радушной улыбкой идет мой дядя. В белой рубашке, голубом галстуке и синем джемпере он сам выглядит, как студент, хотя является директором Академии. Отвечаю на его улыбку автоматом, тогда как все остальное тело замерзает при его приближении. В поисках поддержки оборачиваюсь к парню, но нигде его не вижу.       Прежде, чем успеваю сообразить, дядя Финн заключает меня в медвежьи объятия и поднимает в воздух – так же, как в детстве. Но сейчас это не вызывает такого восторга. За его спиной улыбается Мейси, и мою ответную улыбку смывают слова дяди, когда он, наконец, отпускает меня:       – Мне очень жаль, что я не смог встретить тебя в аэропорту. Пара детей… поранились, – после заминки говорит дядя, – и я должен был позаботиться о них.       – Не волнуйся, дядя Финн, все нормально, – отвечаю и тут же исправляю оплошность: – Я имею ввиду, все хорошо, Директор, вам не стоит волноваться. Мейси составила мне отличную компанию.       Даже не глядя на Мейси вижу, как на ее лице расцветает счастливая улыбка. Дядя кивает:       – Как прошла поездка? И, что важнее, как ты себя чувствуешь?       И он спрашивает не про высотную болезнь. Не хочу открывать душу, поэтому строю дурочку:       – Поездка была долгой, но все хорошо. И я в норме.       – Полагаю, твое «в норме» слегка преувеличено, – дядя сжимает мое плечо, и вот сейчас я хочу спрятаться, убежать, улететь. Что угодно. Лишь бы подальше от этого сочувствия, от слов, которые, я точно знаю, он сейчас скажет. И я не ошибаюсь: – Я могу только представить, как тяжело тебе дались последние недели. – Они мне никак не дались, я как будто сама умирала. – Прости, что не смог остаться дольше после похорон.       – Все в порядке, – в который раз повторяю я. Надо сказать то, что он хочет услышать, и закрыть эту тему. Потому что я не могу больше притворяться, что отлично справляюсь со всем. Просто не могу. – Компания по недвижимости обо всем позаботилась.       – Пап, хватит, – вклинивается Мейси. – Лили измучена, избавь ее от речей. Давай я провожу ее наверх.       Я благодарно смотрю на Мейси, сдерживая подступающие слезы. Дядя удрученно кивает:       – Конечно. Я оставляю тебя с Мейси в таком случае. Приходи ко мне завтра утром, мы обсудим твое расписание.       – Кстати, Лили… – Мейси неуютно топчется на месте. – На счет твоей комнаты… Папа хотел дать тебе выбор: какую ты бы хотела, чтобы чувствовать себя комфортно при таких… обстоятельствах.       – Выбор? Обстоятельствах? – у меня даже лицо кривится, дядя кивает.       – Все одиночные комнаты заняты с начала семестра. Я могу переселить кого-то, чтобы освободить одиночную комнату для тебя, но… – он неловко ежится – странное движение для взрослого уверенного мужчины. Мейси опять перебивает своего отца и на одном дыхании выпаливает:       – Но я надеялась, что ты захочешь жить со мной. – Мелькнувшая в ее голубых глазах надежда сразу гаснет. – Я имею ввиду, я понимаю, что тебе нужно личное пространство, особенно сейчас, после всего…       Она виновато замолкает, а я даже хочу, чтобы она произнесла эти слова. Может, тогда получится смириться?       – После чего – всего? – отрезаю я. Щеки Мейси по цвету становятся сравнимыми со снегом на крыльце.       – Прости.       Она выглядит такой разбитой и готовой разрыдаться, что меня захлестывает виной. Она не виновата ни в чем. Наоборот, пытается сделать, как лучше для меня. Киваю и мимолетно улыбаюсь:       – Покажи мне нашу комнату.       – Н-нашу? Комнату? Показать? Правда? – беспокойно тараторит Мейси. Надеюсь, она не всегда такая нервная. Киваю. В конце концов, в последний месяц я потеряла куда больше, чем свое личное пространство. Да и наедине с собой я просто чокнусь от жалости к себе, расплывусь от поедания мороженого, а моя задница срастется с кроватью. – Круто! Ты не пожалеешь! И мы сможем подружиться, узнать друг друга ближе!       – Замечательно, – у меня не получается ответить с энтузиазмом, который блещет из Мейси, я лишь благодарно улыбаюсь.       – И я тебе расскажу все про Академию, про студентов… – она щебечет и вдруг заключает меня в крепкие объятия. Я остолбенело смотрю на дядю, а он одобрительно улыбается. И внутри все начинает дрожать от сдерживаемых слез, хочется уткнуться в плечо Мейси, обнять ее – такую тоненькую, теплую, и залить бежевый свитер слезами. Больно кусаю щеку изнутри и мягко отстраняюсь от Мейси. Дядя кивает ей:       – Убедись, что перед сном она примет Адвил. И…       – И выпьет много воды, – нетерпеливо кивает Мейси, а на мой взгляд поясняет: – Это для твоего самочувствия, чтобы акклиматизация прошла проще и быстрее.       – Я рад, что ты тут, Лилия. Обещаю, скоро тебе станет легче. – Дядя похлопывает меня по плечу, прежде чем оставить меня на милость своей дочери. Станет легче? Он правда так думает? А тот мрачный парень уверен в обратном, засыпал меня жуткими угрозами, велел покинуть Катмер. И разозлился, когда я ответила отказом.       – Пап, нам нужна помощь с вещами!       Мейси указывает куда-то в угол, и я замечаю там мои чемоданы. Видимо, их не доставили в комнату, потому что никто не знал, где я буду жить. Дядя кивает:       – Конечно, не беспокойтесь об этом. Эй, Флинт! Ты не поможешь мне?       И идет ближе к лестницам. Мейси рядом со мной издает звук между стоном и непонятным дребезжанием и тащит меня к лестнице, тараща глаза:       – Пошли быстрей! Надо уйти до того, как папа притащит его сюда!       – Что… что не так с этим Флинтом? – теряюсь я, поднимая один из чемоданов.       – Ничего! Он замечательный! – Мейси заливается румянцем и скромно улыбается. – Кроме того, сексуальный, как черт. Не надо, чтобы он видел нас в таком виде.       Мейси краснеет пуще прежнего, а я разглядываю сначала ее стройные ноги в обтягивающих джинсах, а потом свое приталенное пальто. Нормально мы выглядим, что она придумывает? К тому же, если мне не изменяет память, у Мейси парень есть.       – Мейси, ты хорошо выглядишь.       – Не достаточно хорошо для Флинта, – грустнеет Мейси и ерошит голубые волосы. Что это за Флинт такой, что он лишил Мейси спокойствия?       – Мейси, не волнуйся о чемоданах. Я подниму их в комнату. И кто такой этот Флинт? Студент?       Видимо тот парень, который подходит к нам с такой обворожительной улыбкой, что я на секунду разделяю беспокойство кузины о своем внешнем виде. Темнокожий парень с удивительными золотисто-карими глазами улыбается еще шире, глядя на меня. Белая толстовка не скрывает мощных плеч и рук, наверняка сильных. Тот мрачный тип был такого же сложения и высокого роста. Но на этом схожесть заканчивается: Флинт похож на огненного теплого феникса, а то время как тот парень больше напоминает одинокий айсберг.       Мейси что-то бормочет, а Флинт забирает из моей руки чемодан и обаятельно подмигивает. Действительно очень милый.       – Привет, новенькая! Как ты?       – Достаточно хорошо, чтобы самостоятельно разобраться со своим чемоданом, – я тяну руку, но комната начинает плыть перед глазами. – Или нет, – бормочу я, жмуря глаза.       – Пойдем, новенькая, – Флинт довольно ухмыляется. – Забирайся мне на спину, я подниму тебя наверх.       От одной только мысли об этом мне становится еще хуже.       – Что?.. Н-нет, все хорошо, я могу идти…       – Ой, да ладно тебе – Флинт отмахивается, ставит чемодан, а я только охнуть успеваю, как уже оказываюсь у него на руках, словно невеста. – Впереди три высоких пролета, поверь, ты мне еще скажешь спасибо.       – И ты решил сдохнуть сам, пока тащишь меня? – я вскидываю бровь, Флинт со смехом подпрыгивает, перехватывая меня повыше, и я сразу обвиваю его шею руками, чтоб не грохнуться.       – Ни за что, я даже не замечу. Держись крепче. – Я глубоко вдыхаю и киваю, крепче обнимая Флинта – он теплый, как пламя, и пахнет приятно, как будто корицей. – Готова, новенькая?       И близко не было.       – Готова.       Флинт присаживается и умудряется взять в одну руку, которая под моими коленями, чемодан, и мне становится нечем дышать. Он что, Геракл?       Когда Флинт оставляет меня на третьем этаже и приносит остальные чемоданы, он даже не выглядит запыхавшимся. Мейси ведет меня по просторному коридору с факелами на стенах, как-то слишком зловеще для школы, когда мимо нее проходят четыре парня так, словно ее тут нет вовсе. Все четверо – мрачные типы, их присутствие ощущается на плечах каменной плитой. Мой взгляд зависает на том, кто идет спереди всех. Мрачный тип из общей гостиной.       Решаюсь ему улыбнуться, откуда-то зная, что на мой «привет» он не ответит. Но, очевидно, его настроение не улучшилось – парень полностью игнорирует меня. Проходя мимо, он задевает мое плечо своим, я уверена, что нарочно, и у меня что-то неприятно остро щемит в груди. Флинт и Мейси ждут, пока группа скроется за поворотом, прежде чем продолжить путь. Дикость какая-то. Мейси тянется к ручке самой искусно украшенной двери и улыбается.       – Дом, милый дом!       С опаской захожу в комнату – представляю себе неуютные койки, темную коморку, пыльный ковер. Но нет. Ковер на каменном полу чистый, пушистый и яркий – в цвета радуги. Такие же радужные занавески висят на окне около одной из широких кроватей, которая покрыта желто-сине-зеленым покрывалом, и я искренне надеюсь, что это кровать Мейси. Теперь я понимаю и выбор краски для волос – Мейси жить не может без яркости, очевидно.       Вторая кровать укрыта нежно-розовым пледом, на деревянной тумбе стоит ночник, а комната освещена, к моей радости, нормальной электрической люстрой. Мейси указывает на кровать:       – Я помню, что в детстве ты любила этот цвет.       – Выглядит прелестно, – киваю я, хотя розовый цвет не люблю уже лет пять как. Комната уютная, теплая, пахнет тут чем-то цитрусовым, и я с удовлетворением понимаю, что жить тут, может, будет не так уж и тяжело. Флинт несет чемоданы куда-то вглубь комнаты за другую дверь. Мейси откидывает плед и указывает на голубой постельный комплект.       – Ты же любишь серфинг, да? Я подумала, что тебе будет приятно увидеть этот цвет, как вода, знаешь? Я… – Мейси суетится и смущается все сильнее. – Я надеялась, что ты будешь чувствовать себя тут, как дома.       Не знаю, почему, но Мейси так хлопотала ради меня, что от понимания этого на душе становится чуть теплее. Флинт выходит к нам и вскидывает брови:       – Вам нужно еще что-то, прежде чем я уйду?       – Да! – выпаливает Мейси и отчаянно краснеет.       – Нет, – тактично исправляю я и улыбаюсь парню. – Спасибо тебе за помощь.       Он отвечает мне улыбкой, стоящей на вскидку десять тысяч киловатт.       – Обращайся если что, новенькая.       Я готова поклясться, что Мейси за спиной Флинта растекается розовой лужей и сдерживает скуление, но молчит. Стоит Флинту закрыть за собой дверь, как я не выдерживаю и ухмыляюсь.       – Что ты смеешься? – хмурится кузина.       – Ты попала, – продолжаю хихикать.       – Вовсе нет! – восклицает Мейси, ее волосы выглядят еще ярче на фоне покрасневших щек.       – Да, ты втюрилась в него.       – Конечно же, нет!       – Тогда что это было? – я указываю на дверь.       – Я не имею представления, о чем ты говоришь, – бурчит Мейси. Постановочно закатываю глаза и притворяюсь, что вот-вот упаду в обморок. Мейси фыркает. – Я не выглядела так!       – Ага, конечно, – я успокаиваюсь, но улыбка с лица не сходит. Поселиться с Мейси было не такой уж плохой идеей.       – Я не втюрилась! Это скорее похоже на… – Мейси волнообразно ведет плечами.       – На что? Природный магнетизм? Ауру, окружающую самого популярного парня школы?       – Да, именно! – Мейси щелкает пальцами. – Именно это! Флинт есть в списке популярных парней школы, но он там не первый. Джексон и его группа занимают все первые места.       Мейси садится на яркое покрывало, пока я хмуро смотрю на дверь. Тело как будто бьет тревогу – я не должна понимать, о ком говорит Мейси, но именно это я и делаю.       – Джексон? Кто такой? – все же интересуюсь я, отходя к кровати и пряча лицо.       – Джексон Вега! – Мейси как будто говорит самую очевидную вещь на свете. –Я не знаю, как объяснить… Он… О, погоди! Мы видели его! – От слов Мейси в животе поднимается волна горячего протеста. – Он был в той компании в коридоре. Самый привлекательный, шел впереди всех.       Да, определенно он.       – Ты про того, который сделал вид, что мы – пустое место? – скидываю пальто и собираю волосы в высокий хвост.       – Да-а, это он, – тянет Мейси. – Не принимай это на свой счет. Просто Джексон… он такой. Вселяющий беспокойство, его трудно понять.       Беспокойство? Нет, он просто ведет себя, как тотальный идиот.       – И почему он такой дикий? – невзначай интересуюсь я.       – Это вопрос века, и я хотела бы знать ответ на него, – Мейси шаловливо подмигивает мне и зовет к дальней двери комнаты, у которой стоит маленький холодильник. И швыряет в меня бутылкой, которая чудом не влетает мне в нос – успеваю закрыться руками.       – Мейси! – возмущаюсь я.       – Пей, а я покажу тебе остальное.       – Какое «остальное»?       Вода ледяная, и это неожиданно приятно. Жадно выпиваю все до последней капли, в висках начинает неприятно стучать.       – Я знаю, что твои вещи не подходят для Аляски, поэтому я немного поколдовала… – Мейси ведет меня в дальнюю комнату – уютная коморка с двумя шкафами и зеркалом. Гардеробная, серьезно? В шкафу вижу теплую куртку, несколько комплектов школьной формы, жакеты, юбки и штаны. А еще ботинки на толстой рифленой подошве.       – Ты не должна была… – начинаю я, Мейси машет на меня рукой.       – Да ерунда! Просто форма и несколько вещей для свободного времени, чтобы ты не околела снаружи.       – Спасибо тебе, правда, – впервые моя благодарность настолько искренняя – я ненавижу возиться с тряпками.       – Да-да. Вон там носки, белье и все такое. Переезд – дело непростое, тем более в твоем случае. Я не хотела, чтобы ты беспокоилась о таких мелочах, – Мейси снова начинает спешить, слова спотыкаются друг о друга, и ее искреннее беспокойство делает это – прошибает всю мою защиту и разрушает самоконтроль. Резко отворачиваюсь, смаргивая колючие слезы.       Мейси пытается меня обнять, но я мягко отпихиваю ее и отхожу, глядя в пол.       – Я в порядке. Просто устала.       – Лили, – Мейси горько смотрит на меня – чувствую это кожей. – Ты не должна быть сильной со мной.       – Знаю. – Нет, ничего я не знаю. – Это был непростой день. Прости, но я не думаю, что сейчас смогу обсуждать маму и папу.       – Конечно, как скажешь. Просто не забывай, что я готова быть рядом в любое время, если тебе это нужно. – Мейси робко берет меня за руку. – Я знаю, что это не то же самое, ведь моя мама бросила меня, а не умерла. Но я знаю, что такое одиночество. И хорошо умею слушать.       Слово «умерла» отдается эхом в голове и заставляет иначе посмотреть на Мейси. Она представляет собой нечто куда большее, чем наивную восторженную девушку с яркими волосами. Но сейчас я не готова, поэтому меняю тему.       – Мне надо распаковать чемоданы…       – О, я могу помочь! – Мейси восторженно хлопает в ладоши. – Ты можешь пока принять душ!       Это эгоистично, но я благодарно киваю – от одной мысли о теплой воде с готовностью забываю о чемоданах.       Душ занимает больше получаса – не могу отказать себе в удовольствии постоять под тугими струями воды, бьющими по лицу и плечам. Вода всегда помогала мне справиться с трудностями, почувствовать себя лучше, и сейчас я выхожу в комнату посвежевшая. Уставшая, но уже не такая убитая. За последний месяц это первый душ, во время которого я не рыдала под плеск воды.       Выходя, натыкаюсь на танцующую Мейси. Она указывает на тарелку дымящегося супа на столе, но у меня нет ни сил, ни желания кушать. Вместо этого я забираюсь на кровать, укрываюсь с головой и мгновенно проваливаюсь в сон.       Просыпаюсь резко и неприятно – все тело вздрагивает, как от электрического разряда. Комната все еще погружена в ночной мрак, на кровати с другой стороны комнаты слышу сопение Мейси. Кручусь с бока на бок, смотрю в пустоту и даже считаю слонов – но уснуть не получается. Вой в отдалении совершенно не помогает, и я позволяю своим мыслям течь туда, куда им хочется.       В темноте перед собой вижу лицо – как холодная маска со шрамом. Поджатые губы. И сверкающие темнотой глаза. Джексон? Что он делает в моей голове? Высокомерный сноб. Злюсь на себя за то, что думаю о совершенно незнакомом и неприятном человеке. И о том, какое событие в его прошлом сделало его таким отстраненным.       Встряхиваю головой и не нахожу ничего лучше, кроме как вылезти из кровати. Подхожу к Мейси – она спит на животе, раскинувшись на кровати звездой.       Дома я бы пошла на пробежку, чтобы избавиться от бессонницы, а тут за окном сугробы, все еще падает снег, а стекло украшено морозным рисунком. Ежусь в своей пижаме и надеваю домашние балетки. Может, хоть прогулка по Академии поможет отвлечься и уснуть.       Неслышно закрываю за собой дверь и иду к лестнице. Ноги покрываются мурашками – надо было надеть что-то помимо шорт и футболки, но возвращаться уже не хочется. Ковер скрадывает шаги, почти все свечи погашены – лишь несколько слабо разгоняют мрак, поэтому зажигаю фонарик на телефоне.       Интересно, как Джексон получил шрам? Это наверняка было ужасно. Пугающе. Опустошающе. Оставило после себя травму где-то глубоко внутри.       Коридоры дышат спокойствием и древностью. Едва уловимые запахи дерева, камня, пыли щекочут ноздри. Бледное сияние сбоку заставляет подойти к окну, и я восхищенно охаю. Темное небо в отдалении сияет едва заметными зелеными переливами, и я выпадаю из реальности. Вспоминаю, что около входа в Академию есть два огромных окна – из них вид будет куда лучше. Быстро иду в знакомый холл – тут освещение такое же яркое, как и когда я только приехала.       Северное сияние едва заметно, но все равно гипнотизирует, и я заворожено поглощаю взглядом почти незаметные переливы. Первый раз вижу такую непередаваемую красоту. Небо как будто дышит этими огнями, живое и настоящее – протяни руку и коснись, что я и делаю – кладу руку на холодное стекло.       Резкий звук открывшейся двери заставляет крутануться на месте, а порыв ледяного ветра моментально покрывает тело колючими мурашками. С улицы в холл входят два парня. Они над чем-то смеются, но не так, как будто им весело. Это злой, неприятный смех. А еще они в футболках. Оба. Пришли с лютого мороза можно сказать голые. Они вообще люди? Жуть какая. Может, я реально в Хогвартсе?       Обнимаю себя за талию руками, безуспешно прячась от холода, и стараюсь слиться со стеной, но один из парней все же замечает меня. Не успеваю вежливо поздороваться – он жутко улыбается, отбивая у меня всяческое желание общаться с ним.       – Так-так-так. Похоже, мы вернулись вовремя. – Твою мать, почему я не осталась в постели?.. Парень делает ко мне пару шагов, я нервно отхожу к лестнице. – Что ты делаешь в коридоре ночью? Ты должна быть в постели, Лилия.       Мое имя звучит ядом на его губах, но я совершенно точно вижу этого человека впервые. Что-то в его низком голосе пугает хуже хищного взгляда, и я нервно заправляю волосы за уши, все еще пятясь к лестнице.       – Я хотела пить.       – Попила? – издевка в голосе незнакомца осязаема. С каждым его шагом ко мне сердце стучит быстрее, тревога моргает красными огнями в голове. Мне надо свалить отсюда. Просто уйти.       – Да, спасибо. Теперь мне действительно лучше вернуться в комнату.       Натыкаюсь пяткой на нижнюю ступеньку и едва не падаю, в этот момент ко мне подходит второй парень – брюнет со змеиной ухмылкой – молчавший до этого.       – Даже не познакомишься с нами? Это не очень вежливо, знаешь ли. Верно, Марк?       Теперь они оба стоят передо мной, а я уже едва дышу от страха. Почему не убежала раньше? Дура! Марк кивает, оглядывая меня с ног до головы. У меня ощущение, что под его взглядом я стою совершенно обнаженная.       – Верно. Особенно учитывая, что директор Фостер последние несколько недель донимал наши задницы на тему тебя.       – Что это значит? – нервно хмурюсь я. Причем тут дядя?       – Это значит, что по поводу тебя было проведено три общих собрания, и нас всех предупредили, чтобы мы хорошо себя вели с тобой, – последние слова Марк тянет так сладко, что я кривлю губы. Но Марк сразу же зло скалит зубы на меня. – И это чертовски сильно раздражает, знаешь ли. Верно, Квилл?       Они что, группа поддержки друг друга? Квилл агрессивно скрещивает руки на груди, его пальцы сжаты в кулаки.       – Абсолютно. Если он так беспокоится, каково тебе будет тут, почему бы ему просто не отправить тебя туда, откуда ты притащилась.       Я своей замерзшей задницей чую, что нашла проблем в первую же ночь в Академии. Твою же мать. От этих парней волнами исходит ненависть, они едва сдерживают порыв придушить меня, как минимум. Я пытаюсь подняться по ступеням, но Марк с неожиданной грубостью хватает мое запястье и тянет на себя.       – Что ты думаешь, Лилия? Справишься с Аляской? Что-то мне подсказывает, что ты тут просто не выживешь.       Сжимаю руку в кулак. Они пытаются меня запугать, потому что я новенькая? Вот так гостеприимство… Может, получится с ними договориться? Надежды мало, учитывая животные оскалы на их лицах, и то, что мне трудно дышать, но все же пытаюсь мягко высвободить руку.       – Слушайте, я просто пришла сюда учиться. Мне не нужны проблемы.       – Проблемы? – Квилл вскидывает брови. – Мы выглядим для тебя проблемой?       Определенно.       – Знаешь что… – грубо начинаю я, но пытаюсь сдержат гнев. – Вы выглядите как парни, которым определенно есть чем заняться помимо того, чтобы ссориться с новенькой девчонкой.       – По-твоему, мы ссоримся? – удивляется Марк. Они что, придурки, раз повторяют каждое мое слово? Квилл немного наклоняется ко мне – инстинктивно отклоняюсь назад.       – А я думал, что мы пытаемся познакомиться поближе.       – Твой дядя сказал, что мы должны попытаться подружиться с тобой. Вот мы и пытаемся, – Марк вскидывает бровь, Квилл тихо и жутко смеется, глядя мне в глаза:       – У нас получается?       Учитывая, что мои руки трясутся, а сердце душит своим стуком, сомневаюсь, что это можно назвать успехом.       – Нет, если честно, – неискренне мягко отвечаю я и еще раз предпринимаю попытку высвободить руку.       – Как грустно, – притворно вздыхает Квилл. – Нам надо постараться получше.       – Не надо! – не могу сдержать паники. Марк зловеще смотрит на меня.       – Так скажи мне, Лилия, ты уже видела снег?       – Я ехала сюда. Как сам думаешь? – грубо дергаю руку, но Марк сжимает ее сильнее, и я тихо шиплю сквозь зубы.       – Ты ехала на аэросанях? Это не считается. Верно, Квилл?       – Ей определенно надо посмотреть поближе. – Квилл скалится, демонстрируя ровные белые зубы, и тянется к моей свободной руке. Я машу рукой, избегая прикосновения, и уже не сдерживаю гнев:       – Даже не думай о том, чтобы коснуться меня, иначе я буду орать так, что сюда сбегутся все, кто тут живет!       – Как страшно! – хохочет Марк и наклоняется ко мне ближе. Пытаюсь отклониться еще сильнее, спина уже болит, и я готова поклясться, что этот маньяк нюхает мои волосы. – С тобой что-то не так, но я пока не могу понять, что именно, – бормочет он.       – Выясним, – Квилл пользуется моим беспомощным положением и сжимает второе запястье, вырывая из меня первый вскрик – но совсем не громкий – от ужаса в горле першит, голос не слушается. И тут пазл складывается: в полнейшей панике понимаю, к чему они говорили про снег, и что именно хотят сделать со мной.       Я в реальной опасности!       Адреналин взрывается по всему телу ужасом, я изо всех сил дергаю руками – парни видимо не ожидали такого и отпускают меня – и бегом устремляюсь наверх по ступенькам. На третьей меня хватают сзади и тащат вниз.       Спиной влетаю в одного из парней и пытаюсь пнуть его, но он даже не ослабляет хватку. На каком-то выбросе энергии умудряюсь повернуться и вцепиться зубами куда-то ниже плеча – это Квилл. И он только сильнее вцепляется в меня, грязно ругаясь такими словами, от которых жар покрывает мне щеки и даже шею. И продолжает сжимать, пока я не разжимаю челюсти, скуля от боли.       Они не могут выкинуть меня в этот мороз! Дергаю головой в надежде попасть по лицу и попадаю в нос – Квилл ругается еще сильнее, а у меня от удара затылком в глазах звезды взрываются, и я падаю, неожиданно обретая свободу. Колени прошивает болью от удара об ступеньку, и я скатываюсь с оставшихся, едва понимая, что вообще происходит. Помимо ног болят еще лоб и губы. Слыша только отвратительный писк в ушах, с трудом поднимаю голову, как раз чтобы увидеть, что Марк спиной влетает в стену и падает на пол – но сразу же встает, неестественно быстро отправляясь от удара.       Что за твою мать…       Приподнимаюсь на локтях и пытаюсь встать на ноги. Квилл хватает меня за шею сзади и сжимает, но тут же отпускает. Следующее, что я вижу, что он валяется на полу сбоку от меня, нелепо тряся головой.       Я подскакиваю и, с трудом двигаясь прямо, бегу к лестнице – но Марк нереально быстро преграждает мне путь, от неожиданности не успеваю затормозить и врезаюсь в его грудь. Как заяц в ловушке, начинаю метаться, пытаюсь обежать сбоку и снова врезаюсь в чью-то твердую грудь.       Твою налево, их трое?       Мне крышка. Успеваю только взвизгнуть, ожидая новой попытки схватить меня, но парень не двигается, а мне в глаза отражением огня сверкает медная пуговица на черной рубашке, а следом приходит запах.       Джексон берет меня за ноющее запястье и тянет на себя.