Жажда

      Просыпаюсь с бинтами на шее, лице и плече. Мейси сидит по-турецки у меня в ногах, а незнакомая женщина стоит, склонившись надо мной.       – Видишь, Финн, все хорошо. Я говорила, что она придет в себя, – радушно говорит она. Я сглатываю и морщусь от неожиданной боли.       – Как я тут оказалась? Я же была в башне, – с трудом говорю – хриплю – я. Медсестра всматривается мне в лицо и спрашивает:       – Как ты себя чувствуешь, Лилия?       – Нормально, вроде.       – Сколько пальцев я показываю? – медсестра показывает четыре пальца, а меня вдруг подкидывает от неожиданной мысли, не имеющей отношения к конечности женщины. Чувствую, как кровь холодеет.       – Джексон! – вскрикиваю я и в панике пытаюсь сесть. – Джексон в порядке? Я была с ним, когда… – и затыкаюсь, понятия не имея, что вообще сказать дальше. Потому что ни черта не понимаю, что произошло в башне. Помню поцелуй. Помню землетрясение. А потом я бежала. Почему-то сорвалась с места и понеслась неизвестно куда. И кровь. Было много крови, не знаю, чьей и откуда.       – У тебя было артериальное кровотечение, это серьезно. Тебе надо отдыхать. Успокойся, – велит медсестра – и это совсем не помогает взять ужас под контроль. – И не пытайся восстановить события так скоро. Если не будешь торопиться, все придет само.       Дядя Финн и медсестра пристально сморят на меня. Трясу головой – в ушах неприятно шумит.       – Кто-нибудь скажет мне, в порядке ли Джексон? Мейси? – в надежде смотрю на кузину, она вымученно улыбается.       – С ним все хорошо. Обещаю.       – Да, – кивает дядя. – Хорошо, что Джексон смог замедлить кровотечение и отнести тебя в больничное крыло, прежде чем ты…       – … отбросила коньки, – изящно заканчиваю я, дядя бледнеет.       – Не думай об этом! Ты уже в порядке.       Да, потому что Джексон меня спас. Опять.       – Я хочу его видеть.       – Конечно, – на удивление, дядя кивает. – Как только тебе станет лучше.       Ах, ну конечно.       – Нет, мне нужно сейчас. – Я пытаюсь выпутаться из одеяла, которое кажется невероятно тяжелым. – Мне надо убедиться, что он в порядке.       Я чувствую задницей, интуицией, сердцем – да чем угодно, что тут что-то не так. Что с Джексоном что-то не ладно, что он в опасности – едва ли не большей, чем я сама со своими ранами. Мейси берет меня за руку и беспечно улыбается:       – С Джексоном все под контролем. Честно. Ты можешь расслабиться.       Поди расслабься, когда страх не дает нормально вдохнуть, а в животе как будто шевелятся сплетенные в клубок змеи. Но под авторитетными взглядами дяди и врача приходиться лечь обратно на подушки. Врач предлагает мне сок, от одного вида которого хочется согнуться пополам и давиться желчью. Но вместе с тем просыпается неожиданная жажда.       – А воды в меню нет? – тускло улыбаюсь, и Мейси сразу дает мне бутылку.       – Тебе сейчас нужен сахар, – хмурится врач, но я моментально опустошаю бутылку и забираю вторую, непонятно откуда взявшуюся в руке у Мейси. Наверное, она сразу две взяла, ведь с постели второй раз она не вставала. Вторую бутылку – тоже пустую – забирает дядя. И ласково проводит рукой по моим волосам, заставляя подумать о папе.       – Прости меня, Лили, – с неподдельной виной на лице говорит дядя.       – За что?       – Сначала ты плохо себя чувствовала из-за климата, потом землетрясение. Я позвал тебя сюда, чтобы ты была в безопасности, нашла себе новый дом в академии. Вместо этого ты несчастна с первого дня.       Тоска и вина дяди оказываются неожиданно горькими для меня самой.       – Это вовсе не так, дядя Финн. Конечно, Аляска отличается от Сан-Диего, но это вовсе не значит, что мне тут плохо. Я ожидала этого, но на удивление... на самом деле мне даже нравится быть здесь. – Я начинала эту речь, чтобы успокоить дядю, но от неожиданной искренности своих слов и эмоций у меня по рукам бегут мурашки. Опять же, академии я обязана тем, что встретила Джексона. И получила от него потрясающий поцелуй, от воспоминания которого все тело зажигается. А еще, я бы не жила с немного взбалмошной, но искренней кузиной, уже ставшей мне подругой.       – Ты уверена, Лили?       – Да, дядя, абсолютно. К тому же акклиматизация уже прошла, кажется. А землетрясения я переживала и дома. Хоть что-то общее между Аляской и Южной Калифорнией. – Чувствуя себя чуть лучше, встаю и бреду в ванную комнату, чтобы сполоснуть лицо. Мейси и дядя немного вымораживают тем, что следуют за мной. – Я... могу сама умыться, вы знаете? Без помощи.       Дядя все еще выглядит виноватым.       – Я должен был помочь тебе прижиться тут, показать все самостоятельно, представить тебе академию...       – Грандиозная экскурсия по школе не помешала бы мне получить увечье при землетрясении, дядя.       – Я не о том, – он слабо улыбается. Внутри меня начинает звенеть какое-то невнятное предчувствие – как тогда, в подземелье.       – А о чем же?       – О том, – встревает врач, – что приспособиться к новой школе и выучить все ее секреты не всегда получается быстро и просто. – Она кидает на дядю взгляд, говорящий, что обсуждать эти самые секреты сейчас – не лучшее время. – Мейси тебе поможет в остальном, и ты скоро придёшь в норму.       Невольно касаюсь пластыря на щеке.       – Раны серьёзные?       – Вовсе нет. Даже не так глубоки, чтобы оставить шрам.       – Спасибо за заботу.       – Не благодари! Ты – образцовый пациент.       Посмотрим, будет ли она так думать после того, как я сбегу из комнаты, чтобы увидеть Джексона.       – А что со швами?       – С какими? – хмурится врач.       – Ну... там, где артериальное кровотечение было. Вы же там зашили?       – А, да! – кивает она, а Мейси неуютно топчется на месте. – Швы сойдут сами, так что не волнуйся. И на занятия пару дней не ходи, пускай Мейси тебе приносит задания сюда. И, кстати, повязку с раны не снимай, – как бы между прочим кидает врач, и я невольно касаюсь бинта на шее. – Приди ко мне завтра, я поменяю, но сама не разматывай как минимум неделю.       – Но... в душ как ходить?       – Я тебе дам водонепроницаемую плёнку.       Как много условностей для простого, хоть и глубокого пореза. Свои сомнения сохраняю при себе и забираюсь на кровать. Мне не стоит труда убедить всех, что я страшно хочу спать. Мейси выпроваживает дядю и врача, и оба по дороге к двери сыплют рекомендациями, как мне кушать, спать и отдыхать.       Наконец, мы с Мейси остаёмся одни. Я честно пытаюсь уснуть, но сон не идет, а изнутри разъедает ощущение какой-то неправильности. В голове все путается, мозаика не складывается, от вопросов виски ноют тяжестью, и я не выдерживаю – иду за Мейси в гардеробную и припираю ее к стенке.       – Что вы скрываете? – неожиданно хрипло говорю я, не скрывая злости. Мейси охает от неожиданности.       – Что ты творишь? Тебе надо лечь обратно!       – Что мне надо, так это выяснить, что на самом деле происходит! Почему Мариса, или как там зовут эту медсестру, не разрешила снять повязку? И почему стекло взорвалась во время землетрясения? И что за стекло такое прицельное, которое, разлетаясь во все стороны, едва не перерезало мне артерию в шее!       Мейси жалобно качает головой.       – Я не знаю, но это случилось, значит, так бывает.       Безысходность в ее голосе заставляет отступить.       – Это просто дико. Все это. – Понуро возвращаюсь в комнату и встаю столбом перед идеально заправленной кроватью. – Что за... Мейси, ты заправила постель?       Кузина кивает и горизонтально ведет ладонью по воздуху.       – Да, я решила, что тебе так будет удобней снова ложиться.       – Когда ты успела? – я все ещё тупо пялюсь на одеяло.       – Ну... ты за шкафом стояла и, как бы это... задумалась, наверное. Я решила тебя не беспокоить и... – она указывает на кровать. Мысленно перематываю плёнку. Нет, я не стояла на месте так долго, чтобы можно было успеть незаметно убрать постель. Но... не мне жаловаться, а от всех этой чепухи в голове уже поднялось неприятное жужжание, как от перегруза. Сажусь на постель, и Мейси протягивает мне суп.       – Что ты вообще делала в комнате Джексона? Последнее, что я слышала – он тебя избегал.       Первой мыслью приходит соврать, но не могу заставить себя лгать Мейси. К тому же, может, моя правда поможет Джексону избежать неприятностей.       – Мы общались, а потом он показывал мне метеоритный дождь.       – Метеоритный дождь? – переспрашивает Мейси с кривой улыбкой. – Получше не успела ничего придумать?       – Я говорю правду! Это было потрясающе! Ты сама хоть раз видела подобное?       – Видела. Не соскакивай с темы.       – Я не...       – Нет? Потому что я немного не понимаю, как именно вы смотрели на дождь из его спальни. – Улыбка Мейси становится все более порочной. Ощущаю на щеках зудящее тепло.       – Мы не... Мы были на парапете снаружи. А потом уже забрались обратно, когда началось землетрясение.       – Миленькая история, – тянет Мейси, давая понять, что не верит ни одному слову.       – Это правда!       Не вся, но правда.       – Скажи мне, что конкретно вы делали, когда началась тряска? – Уточняет кузина, и я замираю, неотрывно глядя на стену позади нее. Жар в щеках теперь растекается на уши и, кажется, шею. Мейси давится воздухом, глядя на меня. – Вы... ты... вы что же... перепихон устроили?       – Пере... что? Нет! Конечно же, нет! Мы просто... целовались. Он меня поцеловал.       Ощущение, что признаюсь в преступлении. Недоверчивый взгляд Мейси только усиливает это ощущение.       – Целовались? И все? Выглядит так, будто должно было быть что-то большее.       Спустя минуту тишины я так и не понимаю, что она сейчас сказала.       – Мейси, что это вообще значит? – Она открывает рот и тут же закрывает, опуская взгляд на свои колени. Я возмущённо подскакиваю. – Ну, нет, это так не работает! Я отвечаю на твои вопросы, а ты отвечаешь на мои!       – Знаю-знаю... – несчастно бормочет Мейси. Вдруг раздаётся стук в дверь, и под мое разочарованное рычание кузина слишком уж радостно встает с постели. – Это папа, наверняка, хочет проверить, как ты.       Я со стоном прячусь под одеялом.       – Скажи, что я сплю.       Слышу какое-то нечеткое бормотание мужского голоса, и ответ Мейси:       – Ей лучше. Поела немного супа, выпила много воды, а теперь спит. – Снова бормотание. Голос низкий, глубокий. – Хочешь зайти, посмотреть? Доктор дала ей лекарства, к тому же ей нужно время, чтобы прийти в себя. – Снова бормотание, а потом щелчок двери. Сразу скидываю одеяло, пыхтя от жары. – Горизонт чист, – уныло рапортует Мейси, кусая губы. Вина колет меня в ребра.       – Прости, что заставила тебя врать отцу. Давай, я догоняю его и сама...       – Это был не папа. А Джексон.       – Что?! – пружиной вскакиваю и судорожно ищу обувь. – Почему ты не выпустила его?       – Я его пригласила. Он сам отказался.       – Потому что ты сказала, что я сплю!       Нахожу шлепки и накидываю на ночнушку удлинённый свитер.       – Ты куда?! – Мейси в ужасе хватает меня за руку, но я отпихиваю кузину и выхожу в коридор. Пустой. Припускаю по коридору, борясь со слабостью в теле. Иначе упущу Джексона.       Наконец, нахожу его в главном холле в окружении трёх его друзей из Ордена – они идут к выходу. Неожиданно стесняюсь, но отгоняю эти мысли – Джексон ведь сам пришел ко мне в комнату, значит, хотел видеть.       Когда я несмело окликаю его, все четверо парней резко останавливаются. Джексон оборачивается последним, и я ожидала чего угодно, только не выражения такой ледяной ярости на его лице. И не голоса, полного злобы и одновременно сожаления.       – Какого черта ты тут делаешь?       – Ты пришел ко мне, – мягко напоминаю я. – Чего хотел?       – Убедиться, что ты в норме. Но... – Джексон запинается. – ...очевидно, что это не так. – И тем же сердитым тоном, что прежде: – Возвращайся в постель.       От стремительной смены его настроений я впадаю в лёгкий ступор, отмечая, что друзья Джексона оставили нас одних.       – Я не хочу в постель. Я хочу поговорить о том, что случилось.       Лицо Джексона становится похожим на маску с таким выражением, в сравнении с которым даже слово «пустота» теряет свой смысл. Он выглядит, как незнакомец. Чужой, неизвестный, холодный. Разбитый.       – Ты пострадала. Вот что случилось.       – Но это не все.       – Это единственное, что имеет значение.       Не в силах противостоять желанию быть ближе, подхожу и протягиваю руку. Но Джексон отступает, и мое сердце, кажется, падает на ступеньки. Некоторое время я не знаю, что думать, говорить и делать. Но потом вспоминаю вопрос, который жег изнутри с момента, как я очнулась.       – Джексон, я не одна, кто был там. Ты сам... в порядке? – Он не отвечает, да я, наверно, и не ожидала. Ведь Джексон в жизни не скажет того, что не захочет. – Ты выглядишь...       – Как?       – Не знаю. Не в порядке.       – Я в норме.       Чувство, что пытаюсь пробить стену лбом. Зная Джексона, он и близко не в норме, но нет смысла общаться с ним, когда он в этом непонятном замороженном и злом состоянии. Заставляю себя пожать плечами.       – Ладно, как скажешь. Я тогда лучше пойду в комнату.       Поворачиваюсь, и мне в спину надломлено раздаётся:       – Лил. Прости меня.       – За что?       – Я не защитил тебя.       – От землетрясения? – еще больше удивляюсь. Джексон, наконец, смотрит на меня. Его взгляд полон чего-то... могущественного, ужасного, всепоглощающего. Но все это исчезает так же быстро, как появилось.       – Много от чего.       – Плохое всегда случается. Ты не можешь защитить меня от всего. Но ты спас мою жизнь, когда мне это было нужно. Спасибо тебе за это.       – Не благодари меня, – Джексон выглядит виноватым.       – Почему? Врач сказала, что я была бы мертва, если бы ты не доставил меня к ней так быстро.       Благодарность переполняет меня. И лопается, как мыльный пузырь, когда Джексон говорит сквозь сжатые зубы:       – Ты должна вернуться в свою комнату и забыть о том, что произошло ранее.       Кажется, что меня пнули в живот. А вместо боли – злость.       – Забыть? – щурясь я. – О чем я должна забыть? О землетрясении? Или о том, как ты меня целовал?       – Обо всем. – Джексон выглядит так, будто читает свод скучнейших правил. Но черта с два я позволю ему так просто отмахнуться от меня.       – Ты прекрасно знаешь, что я не буду этого делать. Я не забуду о тебе. О нас.       – Тебе придется. Ты не представляешь...       – Что?       – Не представляешь, что мы натворили.       – Поцеловались? Что в этом такого?       – Сколько раз я должен тебе сказать, чтобы ты поняла? Тут все иначе! – Джексон теряет терпение. – Ты с самого своего прибытия была не больше, чем пешкой. Фигурой, которую двигают по доске, чтобы достичь желаемого результата. Но теперь мы повысили ставки, и это уже не игра.       Предупреждает. Он пытается меня предупредить, я это понимаю где-то в глубине сознания, но каждое его слово влетает в меня ударом. Почти физическим. Таким, что становится трудно дышать.       – Что? Я – игра для тебя? Какие ставки?       – Ты совершенно меня не слушаешь! – В глазах Джексона сверкают эмоции, которых я не могу определить – и он старается сдержать все до единой. – Да пойми ты, с момента, как я тебя поцеловал, как ты поранилась, все изменилось. Ты и до этого была в опасности, но теперь...       – Что теперь?       Джексон с усилием сглатывает, впиваясь в мое лицо виноватым взглядом.       – Я нарисовал мишень на середине твоей спины, Лил. Я бросил вызов, который кто-нибудь примет. И выстрелит.       Сильно сжимаю виски руками.       – Ничего не понимаю.       – И это проблема. Тебе надо оставаться подальше от меня. Рядом со мной опасно, Лил.       Прежде, чем успеваю ответить, Джексон перепрыгивает через железные перила. Вспоминаю высоту и верещу, как резаная, кидаясь к перилам. Но на полу внизу никого нет – никакого изломанного тела. Джексона нет нигде. Хочу пойти снова его искать, но сзади окликает бодрый голос:       – Привет, Лили! Куда идешь? – Миа перестаёт улыбаться, глядя, как я молча качаю головой. – Лили, дорогая, ты в порядке? Выглядишь не очень хорошо.       А чувствую себя еще хуже.       – Я в порядке, – механически отвечаю я.       – Ты уверена? Ты серая.       – Плохой день.       – О... Мне жаль это слышать, – Миа, кажется, искренне раздосадована. А я не чувствую абсолютно ничего. – Пойдем. Позволь мне проводить тебя в комнату. Ты как будто в любую секунду можешь потерять сознание. – Именно так я себя и чувствую, но опекающие нотки в голосе Мии мне почему-то не по душе. Молча направляюсь к своей комнате, и Миа идет рядом с нелепо вытянутыми руками – будто готовится ловить мое бессознательное туловище. – Что происходит? Я ожидала увидеть тебя на обеде, но ты не появилась.       – Плохо себя чувствовала.       Миа трагично вздыхает.       – Что случилось?       – Сначала порезалась стеклом во время землетрясения. Потом болеутоляющие сделали меня похожей на медузу.       – Представляю. Бедная. – Миа сжимает мое плечо в знак поддержки.       – Я не нравлюсь вашей Аляске, – хмуро шучу я. Миа хмыкает.       – Не зря же говорят, что тут каждые десять секунд что-то хочет тебя прикончить.       – Разве, так говорят не про Австралию?       – Видимо, это правило работает со всеми местами, у названий которых первая буква «А».       Глядя на Мию понимаю, что мне жаловаться – ну просто некрасиво. Я порезалась и упала с дерева. А Миа? Она потеряла любимого. А Джексон – своего брата.       – М-м, Миа? Я хотела спросить. Как ты? – получается немного нелепо, и Мию вопрос застает врасплох.       – Я? Не я тут покромсана стеклом!       – Не физически, я имею ввиду. Я про Хадсона. Как ты держишься?       На какую-то секунду в ее глазах зажигается ярость. Возрастающая, неподдельная, безграничная. Но девушка моргает, а на лице появляется прохладное вежливое выражение, которое почему-то в разы хуже прежней ярости.       – Я нормально. Не великолепно, но сносно. Отлично себя чувствовать я уже никогда не буду. Хотя я поняла, наконец, как сказать «нет».       – Сказать «нет»? Кому?       – Всем, кто хочет, чтобы я двигалась дальше в жизни. И тем, кто говорит, что Джексон – отличная замена...       – Что? – мое тело моментально напрягается. Мне совсем не по душе, как Миа употребляет имя Джексона рядом со своим. Она сама, видимо, тоже от этого не в восторге, и грустно возводит глаза к потолку.       – Знаю, что это абсурд. У него и Хадсона нет ничего общего. И мне глубоко наплевать на политику и семейные династии. Все, чего я хочу – снова быть с Хадсоном.       Честно не знаю, что ответить, и к своей радости замечаю, что мы пришли. Дверь открывается сама, и Мейси облегчённо вздыхает:       – Наконец! Я собралась идти... О, Миа! – Мейси смущенно осекается. – Как ты?       – Хорошо. – Миа даже не смотрит на Мейси, а мне едва заметно улыбается. – Отдыхай, хорошо? Я завтра тебя навещу.       – Спасибо. Доброй ночи, – иду к кровати, не глядя на Мию и не приглашая ее в комнату.       – Тебе что-нибудь нужно? – учтиво спрашивает Миа мне в спину.       – Нет.       – Уверена? Я могу принести тебе чай, если хочешь, – Миа улыбается чуть шире. А я все больше злюсь – пренебрежение Мии к Мейси задевает даже меня, и скрывать это я не собираюсь.       – Думаю, что хочу только спать.       Демонстративно ложусь на постель спиной к двери. После короткого бормотания дверь закрывается, и Мейси садится рядом, обеспокоенно хмурясь.       – Как ты себя чувствуешь?       – Честно? Я запуталась.       – В чем?       – Во всем, что касается Джексона.       – О, как я тебя понимаю! С парнями все всегда сложно. Хочешь обсудить?       – Нет.       – Тогда спи. Уже третий час ночи.       Третий?! Почему-то думаю о том, сколько времени я потеряла. И о странной реакции дяди. И о желании Джексона меня оттолкнуть.       Проходит минут двадцать, а уснуть никак не получается. Иду в ванную, встаю перед зеркалом, задумчиво смотрю на пластырь на щеке, повязку на шее. К черту врача и его запреты, снимаю перевязку, а следом убираю ватную подкладку.       Порез небольшой, но смущает меня не он. Приходиться подойти ближе к зеркалу и даже наклониться немного. Две маленьких идеально круглых точки заметны примерно на дюйм ниже рассеченной кожи, и первое, что я делаю, разглядев их... тихонько хихикаю.       Смешно. Шутка, наверняка. Или галлюцинация. Потому что меня не могли укусить. Вампиры живут в фильмах и книгах, а не в этой – вполне себе реальной – школе. Может, это таблетки спровоцировали что-то... безумие? Рука сама тянется к шее, и я вздрагиваю от прикосновения холодных пальцев к неожиданно горячей коже шеи. Все еще говорю себе, что брежу, но это не помогает мне игнорировать то, что я чувствую. Маленькие выпуклости там, где находятся точки. Они реальны.       Отлично, я спятила.       Но это не может быть правдой, никак не может. Чувствую себя еще более потерянной, чем раньше. В голове мелькает всякая футуристическая чушь вперемешку с воспоминаниями кадров из фильмов, сцен из книг. Влад Цепеш, Эдвар Каллен и вся его чиканутая семейка.       Вспышка, и вместо своего отражения в зеркале вижу Джексона. Он предупреждает о полной луне и ночных чудовищах. Вспышка. Мейси говорит о том, что Джексон и Флинт из совершенно разных миров.       Полный абсурд! Я помешалась. Вокруг нет чудовищ – только люди, совершающие жуткие поступки.       До шести утра так и не получается уснуть, поэтому иду в душ, осторожно обматывая шею пленкой для защиты от влаги. Против воли вспоминаю все, что знаю о вампирах и укусах. Мало ли, превращусь еще в зубастого крокодила или заболею чем. Нервно хихикаю и подставляю лицо под струи воды. Когда выхожу и натягиваю школьную форму, Мейси все еще спит.       Покидаю комнату с ярой решимостью вытрясти из Джексона ответы, а если он мне их не даст – то душу.       В знакомом алькове перед комнатой Джексона уже не так уютно при свете дня, а половина книг в беспорядке раскиданы по полу. В другой день от такого кощунства я бы схватилась за сердце, но сейчас я могу только громко стучать в дверь Джексона. Колотить до тех пор, пока ладонь не превращается в красное, горящее пятно. А ответа все нет.       Куда он пошел? Почему? Еще даже семи утра нет!       Мысли уйти так просто даже не допускаю. Пока жду, сижу на кресле, нетерпеливо постукивая пальцами по коленкам. Потом от нечего делать ставлю несколько книг на полки. В этот момент в комнату входит сонный, но улыбающийся Мекхи. И тот факт, что он в добром расположении духа, почему-то страшно бесит.       – Чему ты улыбаешься? – рычу я. Он только шире улыбается.       – Ты милая, когда сердишься.       – Тебе лучше заткнуться сейчас. Где Джексон? Почему он скрывается от меня?       – С чего бы ему от тебя скрываться?       Мекхи скрещивает руки на могучей груди и еще шире улыбается, теперь с легким налетом издевки. Явно не догоняет, почему я злюсь.       – Почему скрываться? Потому! – порывисто срываю с шеи повязки. И, черт, шок на лице Мекхи на какую-то секунду даже доставляет острое удовлетворение.       – Что за черт! Кто укусил тебя? – в ужасе говорит он. Приступ тошноты заставляет прикрыть глаза и сжать кулаки. Он даже не отрицал, что был укус! «Кто укусил?». Как будто это норма! Впервые за последние часы ощущаю расползающийся по телу изнутри страх, как расплывающееся пятно серой краски. – Лилия! Кто тебя укусил?       – Я... я... не знаю, – слабо отвечаю я, но моментально вспыхиваю сразу всеми эмоциями и почти кричу: – Откуда мне знать? Именно поэтому я хочу с ним поговорить! – тыкаю в дверь пальцем. – Если это был не Джексон, то он точно знает, кто это сделал. Он ведь отнес меня к врачу. – Голова кружится, и едва замечаю, как Мекхи яростно что-то печатает и отправляет несколько сообщений. Вдох, еще один. Ярость кружит голову сильнее. – Я клянусь перед богом, что если вы надо мной прикалываетесь... если вся эта чепуха – чей-то крайне неудачный прикол, то я вас всех собственноручно отправлю на тот свет.       Телефон Мекхи вибрирует несколько раз, и парень поднимает на меня открытый взгляд.       – Ну, это совершенно точно был не Джексон. Он просит тебя подождать его, он скоро вернется.       – Куда он ушел?       – В горы.       – Ты имеешь ввиду Денали? – ужасаюсь я.       – Нет. Дальше.       – Фантастика. То есть мне нужно сидеть тут и ждать несколько часов с этим кошмаром на моей шее. Кстати, а почему ты не в ужасе? Это же... ненормально!       – Я не в ужасе? Еще в каком! – возмущается Мекхи. – И Джексон в бешенстве. Мы все с ума сходим.       – Да, но только потому, что не знаете, кто укусил меня. Но не из-за самого факта укуса! – возмущаюсь я. Мекхи прячет руки в карманы и виновато отводит взгляд.       – Думаю, это ты должна обсудить с Джексоном.       – О, конечно, он ведь такой разговорчивый обычно, что я его заткнуть не могу!       К черту! Все к черту, у меня нервы сдают. Стремительно иду к двери, но Мекхи, стоявший вообще-то дальше от нее, вдруг преграждает мне путь.       – Ты куда?       – У меня занятия.       – Я же сказал, что Джексон хочет поговорить с тобой и попросил тебя подождать. Возьми одеяло, если холодно, сядь, расслабься, – Мекхи, кажется, всерьез напуган тем фактом, что я собралась уйти. Но как же мне плевать.       – Скажи честно, я выгляжу как человек, хоть немного думающий о том, чего там хочет ваш Джексон?       – Как на счет компромисса? – уговаривает Мекхи. – Ты подождешь Джексона в своей комнате. Так ты сможешь оставаться в безопасности, а потом вы с ним все решите вместе.       – Что? Ты реально думаешь, что мне надо спрятаться от какого-то умалишенного, бродящего по школе с антистеплером или с ручной змеей? – язвлю я, и Мекхи позволяет себе фыркнуть от смеха, прежде чем опять стать серьезным.       – Антистеплер не оставил этих отметок, Лили. И змея ни при чем. Я думаю, ты знаешь это, иначе не пыталась бы вынести дверь в комнату Джексона в семь утра.       Как ни странно, его слова действуют отрезвляюще, и из истерички я становлюсь подобием адекватного человека. Вдыхаю уже куда спокойней.       – А кто же их оставил?       – Иногда самый очевидный ответ является правильным.       Не поспоришь... Мекхи провожает меня в комнату, а уже у двери я проверяю телефон. Оказывается, Джексон действительно уезжает с катушек – мой телефон завален его сообщениями.        «Лилия, ты в порядке?»        «Оставайся на месте, я скоро буду.»        «Мы поговорим.»        «Не я тебя укусил. Клянусь тебе.»       Даже отвечать не хочу. Если ему будет интересно что-то обо мне – пусть спросит Мекхи. К тому же я сейчас по-любому скажу что-то, о чем позже пожалею. Убираю вибрирующий новым сообщением телефон и в упор игнорирую Мекхи с его очередной попыткой завести разговор. Честно, я слишком напугана и растеряна, чтобы выбраться из раковины, в которую прячусь от мира.       Зайдя в комнату, оборачиваясь к Мекхи – он стоит и выжидающе смотрит на меня.       – Я тебя не буду приглашать.       – Я и не ожидаю этого. – Хочу закрыть дверь, но Мекхи вытягивает руку. Его ладонь будто ложится на стекло перед моим лицом. Так... Это правда? Он не сможет зайти без приглашения? Мекхи радушно улыбается Мейси за моей спиной: – Привет, Мейси.       – Мекхи, привет! – Мейси звучит удивленно. – Что случилось?       – Тебе лучше уйти, – отрезаю я. Мекхи обращается к Мейси:       – Джексон не хочет, чтобы Лили сегодня ходила на занятия.       – Хорошо, – покорно отзывается Мейси. Поворачиваюсь к кузине, не скрывая возмущения.       – Хорошо? Что значит «хорошо»? И, кстати, с вашей стороны некрасиво разговаривать так, будто меня тут нет.       – Я уверен, что пытался говорить с тобой, – хмурится Мекхи, заставляя меня снова взорваться злостью.       – Знаешь что? Укуси меня! – и тут же делаю притворно извиняющееся лицо. – Упс! Я забыла! Кто-то уже сделал это!       Мейси поворачивает голову ко мне так резко, что голубые кудряшки пружинят. Она таращит на меня глаза:       – Что ты сейчас сказала?       – Она знает, Мейс, – подавлено произносит Мекхи.       – Что именно она знает? – Мейси резко выдыхает.       – Уйди, – снова требую я. Мекхи еще сильнее опускает плечи.       – Слушай, Лили, мне правда очень жаль.       – Чего тебе жаль? Не ты ведь кусаешься налево и направо.       – Ощущение, что это моя ответственность.       – Может, я должна быть той, кто извинится? Потому что я не злюсь на тебя. Я просто злюсь. И смущена. Потеряна.       – Я понял, – Мекхи с сожалением разглядывает мое лицо, потом шею.       – Хорошо. Уходи, пожалуйста.       Теперь уже не церемонясь, захлопываю дверь. В одну долгую секунду реальность ложится мне на плечи тяжестью всей воды Тихого океана, потому что мы с Мейси остаемся наедине. И она сразу же лопочет, тряся головой и тараща глаза сильнее, чем прежде – выглядит нелепо:       – Лили, это не то...       – Я задам тебе всего один вопрос, Мейси. Один. И я жду честного ответа. Это возможно? Потому что если не ответишь, то я не смогу уже никогда тебе доверять, и между нами все будет предельно понятно. Это ясно?       Мейси покорно склоняет голову, неуверенно глядя мне в лицо.       – Да. Я поняла.       – Ты вампир?       Произнести это оказывается легче, чем звучало в голове, а Мейси вдруг бледнеет, будто ей стало дурно.       – Что? Нет!       – А твой отец? Мой?       – Нет и нет. Так ты этого боишься?       – На данный момент я не понимаю, чего я боюсь. И... – прикрываю глаза, как будто это поможет отгородиться от происходящего. – Учитывая, что ты не задаешь мне вопросы о моем психическом здоровье, могу заключить, что это все – правда? Вампиры реальны. И они ходят в эту школу.       – Да, – Мейси твердо кивает.       – И Джексон – вампир.       Мейси всхлипывает, тоскливо глядя на меня.       – Ты должна обсудить это с ним, Лили.       – Скажи мне.       Мейси бледна настолько, что может вот-вот потерять сознание, но я не отступаю, и она слабо кивает.       – Да. Джексон – вампир.       – А Флинт?       – Нет, определенно нет. Он... – Мейси запинается и сжимает губы. Мое сердце пропускает удар.       – Что? Еще секреты? Кто Флинт?       – Я не уверена, что ты готова...       – Я никогда не буду готова! Пожалуйста, просто закончи то предложение. Флинт... кто?       Кузина трет лицо ладонью, прежде чем поднять руки, сдаваясь.       – Дракон. Флинт – дракон.       – Это... как? Он может дышать огнем? – тупо уточняю я. Мейси вдруг тускло ухмыляется.       – Драконы могу дышать много чем. Но да, Флинт умеет дышать огнем.       – Зашибись, – массирую виски. Понимание, что я живу, окруженная со всех сторон тайнами и мифическими созданиями, сдавливает череп болью. – А ты тогда кто? Фея?       Мейси из виноватой становится агрессивной быстрей, чем я успеваю моргнуть.       – Я не фея, – она звучит глубоко оскорбленной.       – Не вампир, не фея. Дракон?       – Я ведьма, Грейс.       Я выпадаю из реальности то ли от новости еще и про ведьм – и про то, что кузина – одна из них, то ли из-за своей фамилии, которая звучит как-то неуместно с уст Мейси.       – Я п-прошу прощения? Как ты сказала?       – Ты слышала, – Мейси более чем довольна моей реакцией. – И что, ты хочешь узнать что-то еще? Если да, то отвечу на вопрос прежде, чем ты его задашь. Ты, Лили, тоже могла бы быть ведьмой.