Жажда

       Даже не от слов, но от тона Джексона по телу пробегает волна холодного страха. Не сразу вспоминаю, как вообще разговаривать – возражений в голове море, но все рваные, незаконченные.        – Убить? Что за... ерунда. В этом нет смысла.        – Отсутствие смысла не отменяет того, что это правда.        – Да я вроде не ссорилась ни с кем настолько, чтобы напроситься на покушение, – мямлю я.        – Кому-то ты не угодила... – Джексон собирается сказать что-то еще, но вдруг сосредотачивается на чем-то позади моего плеча. Сужает глаза до щелочек, и я оборачиваюсь. Он смотрит на удерживающую канделябр верёвку. Разорванную на две части. Отмахиваюсь, уверенная, почему именно Джексон напрягся:        – Она уже была повреждена, я уверена. Верёвка же...        – Твой дядя тут.        – И что? Я хочу обсудить все с то...        – Позже.        Возразить не успеваю – дядя уже хватает меня за плечи и с ужасом оглядывает с головы до ног.        – Лилия, родная, прости, что так долго добирался! Я был за школой около леса... – дядя до ужаса бледен, в глазах сияет ужас. Это неожиданным образом отрезвляет.        – Дядя, я в порядке. Клянусь.        – Поверить не могу, что это случилось. Мне так жаль. Даже не объясню словами, насколько мне страшно за тебя. До этого подобное ни разу не происходило в Катмер, а тут дважды в день! И оба раза с тобой!        Как хорошо, что мы с Мейси решили не говорить ему про дерево.        – Несчастные случаи происходят, это нормально, дядя Финн. Это не ваша вина.        Хотя не могу не понимать причину злости Джексона. Три несчастных случая за три дня – явный перебор. Кстати о нем – скашиваю взгляд. Со стороны парень выглядит совершенно спокойным – до равнодушия. Но если посмотреть чуть глубже – туда, куда никто не трудится заглянуть – в Джексоне кипит непримиримая, выжигающая ярость. Не хочу оставлять его в таком состоянии, но дядя, кажется, теперь нескоро меня отпустит.        – Пойдем отсюда. Я хочу с тобой поговорить, прежде чем ты вернешься в комнату.        – Я... конечно, только я могу зайти в ваш офис чуть позже? Я хочу...        – Джексон ушел, Лилия, – хмурится дядя. Опять смотрю в сторону и с разочарованием понимаю, что он прав. – К тому же я хотел бы поговорить с тобой прежде, чем ты снова его увидишь.        Не знаю, что это значит, но мне совсем не нравится то, что я могу услышать.        В коридоре плетусь за дядей и перематываю в голове все, что услышала от Джексона. Дядя в который раз обеспокоенно спрашивает, все ли со мной хорошо. Я в который раз киваю.        – Меня не задело, все хорошо.        – Я не про физическое состояние. Ты же напугана, наверняка? Даже я в ужасе.        – Немного, но все хорошо.        – Ты как твоя мама, знаешь? Она всегда встречала любые невзгоды с высоко поднятой головой, – с грустной нежностью дядя смотрит куда-то сквозь меня в прошлое. – Ни слез, ни истерик. Только чёткая, холодная решимость. – Такое простое и неожиданное упоминание мамы влетает в сердце ледяным лезвием. – Мне жаль, что ты таким образом все выяснила о Катмер. Я не такого желал для тебя.        И, боже, как я хочу сказать дяде, что я в порядке, что совсем не боюсь, и что поводов для беспокойства у него нет.        Но...        Это ведь не так. Мне все лгали. Включая моего папу. И теперь, когда я выяснила тайну и хочу знать больше, его нет рядом, чтобы ответить на мои вопросы.        – Дядя, почему вы мне не сказали? Или он сам? Я не знала, что он, и вы... ничего не знала, о том, что вы...        Не могу произнести это вслух.        – Колдуны? – приходит на помощь дядя. – Да, твой отец был им. И очень могущественным, надо сказать, – гордо добавляет он.        – До того, как женился.        – Все немного сложнее, милая. Никакой колдун добровольно не откажется от силы, но некоторые, как твой отец, готовы рисковать всем ради чего-то великого.        – Мейси не так говорила, – спорю я, и дядя вздыхает.        – Мейси не знает всего. Это длинная история и явно не для сегодняшнего дня. Ты и так многое пережила только что.        Не спорю с ним – согласна, что уже перебор событий. За последнюю неделю я утратила те остатки контроля над своей жизнью, которые оставались в моих руках. Господи, да смерть под канделябром попала бы в список самых нелепых на планете. Но смерть моих родителей научила меня, что ты не знаешь, как и когда придет твой конец.        Картинки из прошлого одолевают по пути к кабинету дяди. Это оказывается простая, скучная комната со столом и креслом. И картиной на стене – уюта она, впрочем, не добавляет. Никаких шаров для гадания со сверкающими внутри молниями. Дядя, глядя на меня, понимающе улыбается.        – Удивлена?        – Просто ожидала чего-то более... волшебного.        – Не все маги демонстрируют свои козыри, – дядя многозначительно играет бровями, и я киваю.        – Так Мейси сказала вам.        – Что она раскрыла тебе карты? Да.        – При всем уважении, дядя, сложновато скрыть карты, когда на шее красуются две дырки.        – Туше, – дядя садится на свое кресло за столом, а я занимаю то, что напротив. Он барабанит пальцами по столу, собираясь с мыслями. Я делаю то же самое по коленям. – Итак, теперь, когда кота достали из мешка, как говорится...        – Кота, как оборотня? Или того, который перекидывается в животное по своему желанию? – не удерживаюсь я от замечания, и дядя довольно улыбается.        – Из этих мы знаем только волков и драконов. У тебя наверняка много вопросов.        Я честно задумываюсь. Вроде было много, а теперь в голове пустота.        – Я хочу знать только, почему вы не сказали мне про Катмер. Вы ведь могли, допустим, в первый день моего приезда.        – Я мог, да, и должен был. – Дядя с сожалением смотрит мне в глаза. – Но у тебя была высотная болезнь, ты выглядела измученной, и я решил, что лучше немного подождать.        – Пока на моей шее не появятся следы укуса? – скептично вскидываю брови, чем заслуживаю в свою сторону виноватый взгляд.        – Оборачиваясь, я понимаю, что это был неудачный план. Непросто скрыть существование вампиров и драконов, находясь в середине дерновой войны. – Сразу вспоминаются предупреждения Мейси о вражде. Я думала, что она говорит о межгрупповых конфликтах школы, абсолютно нормальных для подростков, но... война между видами? Дядя категорично ведет рукой, будто отодвигая что-то. – Но я позвал тебя поговорить не об этом. А о том, что в последние дни с тобой произошли ужасные вещи.        – Ну... – глупо отрицать. Но и смягчить чувство вины дяди в моих силах. – Я вышла из всего этого здоровой и невредимой.        Дядя смиряет меня взглядом настолько говорящим, что чувствую себя непроходимой тупицей.        – У тебя перевязка на шее, и ты чудом избежала упавшего на тебя канделябра.        – Верно. Но я ведь жива? Джексон уже много раз меня выручал. Спасал, – уточняю я.        – Мы не можем рассчитывать на то, что он всегда будет рядом с тобой. – С удивлением осознаю, что я бы не возражала против подобной перспективы. – В этой школе происходит то, чего ты не увидишь больше нигде. Что с тобой случится, если кто-то потеряет контроль над своими силами, а рядом с тобой никого не будет, чтобы убрать тебя с пути? Если ты серьезно поранишься? Я не смогу жить с этим, зная, что ты не получила от меня ту защиту, в которой нуждаешься и которую заслуживаешь.        Невольно подаюсь вперед.        – Так вот что вы думаете? Что кто-то потерял контроль?        – Я не могу утверждать, но пока что это самое первое, что приходит на ум. Могут произойти очень серьезные вещи, Лилия. Неисправимые вещи.        Дядя все несчастнее, и его лицо вытягивается, когда я беспечно смеюсь.        – Знаете, это напоминает мне химическую лабораторию в моей школе. В одну секунду мы пытаемся выгнать лаву из прототипа вулкана, а в следующую все паникуют и вытряхивают соду из волос.        – Вроде того, – дядя слабо улыбается. – Иногда дети теряются в своих возможностях. – Об этом думать легче, чем о предположении Джексона и чьем-то желании меня убить. Но дядя вдруг роняет на меня бомбу: – Именно поэтому я отправляю тебя обратно в Сан-Диего.        Ужас проносится внутри меня, как боинг по взлётной полосе – стремительно, резко, и мне уже нечем дышать. И прежде всего потому, что в голове пульсом стучит: Джексон.        Я не могу сейчас уехать! Не тогда, когда я к нему привязалась! Не когда я стала просыпаться и засыпать с мыслью о нем! Не хочу и не могу!        – Нельзя меня отправлять обратно! Мне там некуда идти, у меня там нет абсолютно ничего! – паникую я. Дядя надломлено смотрит на меня с невыносимой жалостью.        – Я начинаю думать, что тут для тебя тоже ничего нет, Лилия. Но там ты, по крайней мере, будешь в безопасности.        – Как мои родители? – выпаливаю я и не жалею, даже когда дядя болезненно морщится.        – То была случайность, Лилия. Несчастный случай.        – И они случаются везде! Знаете, если со мной случится что-то, я предпочту, чтобы в этот момент рядом со мной были вы! И Мейси. И...        – Джексон? – Молчу. Не могу сказать. Потому что не существует такого способа объяснить дяде, что происходит между мной и Джексоном, чтобы он понял. – Послушай, Лилия, я знаю, что Джексон может быть обольстительным, и видел, как девушки к нему относятся... – Слышать это безумно неприятно, и даже при том, что я прежде не задумывалась о Джексоне и этих самых других девушках, сейчас невольно впиваюсь ногтями в колени, сдерживая гнев.        – Дядя Финн, нет!        Дядя выглядит смущенным.        – Нет? Я не понял. То есть тебя к нему не... тянет?        – Нет! Я имела ввиду, просто «нет»! – теперь уже сама стесняюсь. – Я понятия не имею, что происходит между мной и ним, но я не собираюсь это обсуждать.        Дядя вдруг хихикает, как-то несерьёзно.        – Я клянусь, говорить с тобой о мальчиках не легче, чем с Мейси. Но что я пытался сказать, так это что Джексон не похож на тех, кого ты встречала прежде.       Фыркаю.        – Я не особо много вампиров до этого знала. Но вообще-то... – замолкаю, подбирая слова, но они как-то не подбираются. – Я с вами не согласна. Конечно, он не человек. К тому же, учитывая истории о его брате...        – Он рассказал тебе о Хадсоне? – ошеломленно перебивает дядя.        – Нет. Только о том, что он умер.        При упоминании об этом сердце сжимается. И выражение явного облегчения на лице дяди ясно намекает, что я еще многого не знаю.        – А, конечно. По причине его смерти на Джексона свалилось много ответственности помимо той, которая уже была на его плечах.        – Могу себе представить.        – Нет, Лилия, не можешь. Быть вампиром и человеком – две совершенно разные вещи.        – Но Джексон ведь... был человеком?        – Нет. Он был рождён вампиром.        – Но в книгах пишут, что вампиром становятся из-за укуса.        – Это правда лишь в большинстве случаев.        – Я не понимаю, – признаюсь я, но дядя понимающе кивает, рассеивая мой стыд.        – Знаю. Это непросто. Как и прочие явления, вампиризм – это генетическая мутация. Редкая, крайне редкая, но возможная. Самые первые подобные случаи зафиксированы документами тысячелетней давности. С тех пор это происходит чаще.        – У вас есть документы?! – прихожу в необъяснимый ужас. – Как это вообще возможно? Как это может быть доказательством?        – Документы можно подделать, – снисходительно кивает дядя, – но, видишь ли, эти вампиры еще живы.        – И как я забыла про бессмертие, – неловко смеюсь.        – Вампиры умирают, просто в разы медленней нас.        Воздух застревает в горле, но я все же сдавленно говорю:        – И Джексон – один из этих древних?        – Он был рождён в одной из самых древних семей, но нет, ему не четыре тысячи лет, если ты про это.        От облегчения даже голова немного кружится.        – Вы сказали, что это мутация. Значит, вампир может родиться в любой семье?        – Да, но, напоминаю, это происходит невероятно редко. Но если вампир рождается у людей, то... он становится тем, о ком ты читала в книгах. Потому что эти дети себя контролировать не могут, и научить их некому.        – Они убивают!        – Да, но это не так жутко, как описано в литературе. Не так часто и много, как ты думаешь. Опять же, я не говорю, что рождённый в семье вампиров не убивает людей. Но по факту, самые бешеные и кровожадные – именно выходцы из простых, человеческих семей.        – А Джексон...        – Я не имею привычки обсуждать одних студентов с другими, – внезапно прохладно заявляет дядя, заставая меня врасплох. Тем не менее, киваю, благодарная, что и так узнала довольно много. – И мы ушли с основной темы разговора.        Тоска возвращается, но теперь вместе с безысходностью. Мне некуда возвращаться, в Сан-Диего уже нет моего дома. Мне там делать нечего, но даже если было бы... возвращаться я не хочу. Смотрю на дядю, не скрывая своих эмоций.        – Дядя Финн, пожалуйста, не отсылайте меня обратно.        – Лилия, я действую исходя из твоих интересов. Так для тебя безопасней.        – Это уже не в моих интересах. Мне там не место, я хочу остаться.        Дядя долго смотрит на свои руки, прежде чем поднять на меня измученный взгляд.        – Ты не можешь принимать это решение, думая только о Джексоне.        – Знаю, и это не из-за него. – Немного неправда, но неважно. – Я не думаю, что мне хватит сил прийти в себя там. Проезжать мимо моего дома и понимать, что он уже не мой, что там живет другая семья, а моя – мертва. Ходить в парк, где мы гуляли вместе с родителями, одной? Это жестоко. Пожалуйста, я не хочу обратно.        Дядя бережно берет меня за руку и с сожалением на лице качает головой. У меня сердце проваливается. Не согласен...        – Ладно, Лилия, если это то, чего ты хочешь, то оставайся тут. – Резко вдыхаю. Оказывается, задержала дыхание. – Но ты должна пообещать мне быть осторожной. Еще до того, как ты родилась, я обещал твоему отцу позаботиться о тебе, если с ним что-то случится. И в мои намерения не входит его подвести.        Радостно подскакиваю и кидаюсь обнимать дядю.        – Спасибо! И вообще, это звучит замечательно, я постараюсь быть осторожней, а то весь этот адреналин уже напрягает.        Дядя коротко обнимает меня, когда на его столе оживает интерком:        – Директор Фостер, звонок на девять часов на третьей линии.        Дядя благодарит некую Глэдис, нажав на кнопку, а потом целует меня в лоб. Сразу понимаю намек и отхожу к двери. Порыв благодарности щемит в груди и заставляет обернуться.        – Спасибо, вам, дядя. За то, что приехали в Сан-Диего, что пригласили меня сюда, что...        – Что я – твоя семья? Не думаю, что тут есть за что благодарить. Я люблю тебя. Мейси любит тебя. Так что ты можешь быть с нами так долго, как захочешь.        Ответное признание не выходит наружу, и я лишь киваю, перед тем как поскорее покинуть кабинет, прежде чем расплачусь от полноты чувств. Только закрываю дверь – пол начинает мелко дрожать, но почти сразу перестает. Наверное, скоро начну привыкать.        На автомате достаю телефон и ищу диалог с Джексоном. Может, получится с ним поговорить наедине, наконец?        «Привет. Только закончила с дядей Финном. Ты где? Не хочешь встретиться?»        Когда ответа так и нет, жалею, что у меня нет номера Мекхи. И тут же злюсь на себя – слишком много думаю о парне, который меня игнорирует.        Смотрю вперед на пустой просторный коридор, ковёр на полу, огромные окна, и понимаю, что в комнату идти, как просил дядя, нет никакого желания. Опять буду думать о Джексоне, глядя в потолок, и сходить с ума от скуки. Поэтому направляюсь в библиотеку. Чтение всегда помогает отвлечься, к тому же мне много чего нужно узнать.        Библиотека практически безлюдна, и ноги сами несут меня в секцию «мифология». Наверное, хорошо бы отвлечься от настоящих чудовищ мифическими из древней Греции. По дороге останавливаюсь около поэзии. В итоге, не зная, с чего начать, подхожу к заведующей библиотекой.        – Мисс Ройс?        Молодая красивая женщина с доброй улыбкой оборачивается, в ее русых волосах переливаются бирюзовые и розовые пряди.        – Зови меня Амка, студенты так обращаются, – она задорно подмигивает. – А ты, наверное, Лилия? Новенькая, о которой гудит вся школа.        – Эм... Приятно познакомиться. Я в восторге от вашей библиотеки.        Амка покрывается довольным румянцем.        – Спасибо! Я стараюсь поддерживать тут порядок. Мне тоже приятно познакомиться, – на лице Амки мелькает заговорческая улыбка. – Я, честно сказать, рада, что в академии появился кто-то, кто немного нарушил этот статус «Кво». Им не повредит.        – Им?        – Чудовищам. Монстрам. Мне нравится держать их в форме.        – Так вы человек? – невольно расплываюсь в улыбке. Женщина хмыкает.        – Мы все люди, милая. Просто с некоторыми особенностями.        – О... – сдуваюсь, как шарик. – Простите, я не хотела обидеть.        – Не обидела.        Она поднимает руку к лицу и мимолетно сгибает два пальца. Лёгкий ветер ерошит мои волосы и перелистывает страница журналов на столе.        – Так вы ведьма.        – Увлеченная природными элементами, да. – В попытке произвести на меня впечатление, она поднимает обе руки над головой, и между ладонями появляется сначала туман, и почту сразу его пронзает крохотная радуга. Завороженная, восхищенно вдыхаю, и женщина довольно улыбается. – Привыкай, ты увидишь тут еще много удивительного. Итак, что привело тебя сюда?        Вспоминаю, что пришла сюда за книгами, а не волшебным представлением.        – Я хотела изучить что-то о Катмер. У этого места явно богатая история.        Амка одобрительно кивает и зажимает мою ладонь в своих – неожиданно горячих. Ее глаза становятся расфокусированными, и появляется ощущение, что Амка смотрит куда-то глубоко в меня, и мне хочется открыться ей. Вдруг она расскажет что-то важное? Или хотя бы интересное? Она улыбается – но только губами, карие глаза все еще смотрят сквозь меня.        – Я восхищаюсь твоим открытым сознанием, – делится Амка – голос такой же беспечный, как до этого. – И твоей решимостью понять все, что ты недавно узнала.        – Стараюсь, – подтверждаю тихо, неуверенная, что можно перебивать. Амка серьезно кивает и спустя секунд десять говорит:        – У тебя есть время. Не бойся ничего.        – Я не боюсь.        Амка несколько раз моргает – быстро и легко, будто бабочка крыльями машет.        – Ты представляешь из себя нечто большее, чем сама думаешь.        – Что это значит? Я не понимаю.        Ловлю себя на том, что слишком часто стала говорить это предложение. Амка встряхивает головой и выходит из транса.        – Поймёшь, когда будет нужно. Это самое главное. – Амка пишет что-то и протягивает мне лист. – Пройдёшь четыре ряда и поверни направо. Там ищи вторую секцию.        – А что это за секция?        – Драконы, – она игриво подмигивает. – С них начинай – и никогда не ошибешься. Когда найдёшь то, что тебе нужно – поймёшь, зачем тебе это. – Выдав эту загадочную речь, она кивает на лист в моей руке и уходит. Задумчиво глянув вслед, иду в указанном направлении, пытаясь предположить, что за книги я найду. Среди полок оглядываюсь и выхожу в небольшой уютный альков со столом и плюшевыми креслами.        В одном из них сидит человек, при виде которого поведение Амки обретает смысл. Неловко улыбаюсь ему:        – Привет.