***
Седовласый жнец задумчиво расположился на подоконнике, окна которого выходили на дорогу, ведущую из поместья; этой ночью сон никак не хотел приходить. Было очевидно, что пересадка пленки прошла не так гладко, как ожидалось: свечение, оставшееся после имплантации, то полностью проходило, то появлялось в самых неожиданных местах, а затем вновь исчезало, и так раз за разом. Самочувствие можно было бы назвать удовлетворительным для отчетности перед Департаментом, но это совсем не то, что хотелось бы самому жнецу: переход в человеческий мир забрал много сил у седовласого, хотя его коллега оставался все так же бодр и весел, каков и был. 2 октября 1818 года. Здание госпиталя жнецов, отделение интенсивной терапии. -… мистер Розенталь? Мистер Розенталь, вы меня слышите? Понимаете, что я вам говорю? Бледнее обычного, седовласый лежал на больничной кушетке и пытался сфокусировать свой взгляд на обращающемся к нему объекте. Без очков он мог лишь различить большое белое пятно с бежевыми вставками: жнец справедливо полагал, что перед ним находится кто-то из медицинского персонала. — Произошел сильный скачок давления, и вы упали в обморок, сэр. Это нормальное явление при такой сложной операции, как имплантация искусственной пленки жизни, но пока вам придется какое-то время пробыть в госпитале, чтобы окончательно восстановиться, — юная девушка в длинном, достающем до пола, белом платье говорила очень быстро и сбивчиво; кажется, она начала работать совсем недавно и очень волновалась перед таким важным пациентом. — На данный момент ваше состояние оценивается как удовлетворительное, но сестра Джоанн сказала, что вам необходим курс медикаментов для более быстрого выздоровления. Жнец приподнялся и попытался найти очки. Нащупав те на прикроватной тумбочке, мужчина водрузил их на переносицу и смог уже более подробно рассмотреть того, кого имел честь сейчас выслушивать. Милое, веснушчатое создание, совсем ребенок. Не принадлежи она миру существ, чей возраст измеряется сотнями, тысячами лет, можно было бы запросто предположить, что ей едва ли больше семнадцати. — Благодарю вас, мисс. Скажите, сколько времени займет восстановление? — Медикаментозный курс рассчитан на три дня, сэр. Начали мы уже сегодня, то есть через два дня вас точно выпишут, — голос девушки стал чуть более уверенным. — Медикаментозный курс… — жнец усмехнулся. — Как крыса лабораторная, да? Одна лишь фраза, а бедная медсестра уже густо заливается краской. Он, верно, совершенно не думает о ее стараниях. «Да как он может?!». Голос девчушки задрожал: — Мистер Розенталь, переживи человек такие вмешательства, он, право слово, из госпиталя не выходил бы месяц, такие это тяжелые последствия. Наша медицина достигла… — она не успела договорить. — Послушайте, мисс, — голос мужчины был раздраженным и звучал на редкость надменно, — вам стоит спокойнее воспринимать мои слова. Считайте, что это моя причуда. Я и не думал сомневаться в правильности назначений мисс Джоанн. Теперь прошу оставить меня. Маленькая медсестра пулей вылетела из палаты, оставив мужчину совсем одного. Слишком нежное создание… Ее чувства были задеты. И неудивительно: седовласый, оставшись совсем один, сам был удивлен такой перемене своего настроения. Давно ли он чувствовал хоть что-нибудь? Помощник смерти не должен чувствовать ничего, иначе есть риск совершить ошибки, которые могут оказаться фатальными для всего мира. «А вот и первые результаты имплантации. Занятно». Мистер Розенталь оглядел палату, в которой находился. В целом впечатление создавалось весьма унылое: стены, кафель на полу, мебель, форма персонала — все было сплошь белым. Даже небо, которое всегда было ярко-голубым в мире жнецов, выглядело искусственно, блекло. Жнец поднялся с кровати и подошел к умывальнику. По ту сторону зеркала на мужчину смотрели большие уставшие глаза, окаймленные белыми ресницами. Белки глаз стали красными из-за полопавшихся сосудов, еще больше выделяя удивительные изумрудные зрачки жнеца. Все лицо также было в точечных кровоподтеках, что вызвало у седовласого только лишь кривую усмешку: «Красавец». Еще с минуту оценивая ущерб, нанесенный «фасаду», мужчина развернулся и отправился на поиски элементов своего гардероба, так как, судя по следам на торсе, персоналу пришлось избавить жнеца от привычной белой рубашки, дабы была возможность провести свои хитроумные медицинские махинации, когда тот находился в отключке. Благо, работники госпиталя были достаточно любезны и догадались оставить на нем брюки, иначе легендарному жнецу поискового отдела пришлось бы щеголять по палате в чем мать родила. Мужчина полагал, что это не лучший вид для образцового работника, так что поспешил найти хоть что-нибудь приличное. Нашел он только нечто, напоминающее верхнюю часть пижамы, но и этого было вполне достаточно. «И снова белый цвет». Как и обещала маленькая медсестра, выписка состоялась на третий день пребывания мужчины в отделении интенсивной терапии. Кровоподтеки на лице прошли, показатели давления попадали в границы нормы, признаков нарушения координации обнаружено не было, как и нарушений в психике. Заключив, что жнец под номером 136649, ныне числившийся под псевдонимом Седрик К. Розенталь, полностью здоров и синхронизирован с искусственной пленкой, руководство госпиталя приняло взвешенное решение отпустить последнего исполнять свой долг перед Департаментом. Пятого октября, в день, когда Седрик и Отелло должны были отправляться на задание в поместье графа Уоррена, произошло нечто, что выбивалось из прогнозов госпиталя. — То есть как это «дырка»? Светловолосый вновь сидел на кушетке мисс Джоанн, проводившей имплантацию искусственной пленки жизни. Вокруг него собрался целый консилиум: все были явно озадачены происходящим: сквозь расстегнутую рубашку, в районе солнечного сплетения, пробивалось огромное светящееся пятно. — Видимо, имплантация искусственной пленки нарушила целостность вашей собственной, господин Розенталь, — сухо ответил сутулый мужчина. Поправив очки, он взглянул на отчет диагностов и продолжил: — Покадровый анализ показал, что синхронизация прошла на высшем уровне, но были выявлены некоторые нарушения целостности вашей пленки в нескольких местах. Поскольку времени для заживления прошло слишком мало, искусственная пленка просто легла на поврежденные места, которые периодически светятся и выдают такой спецэффект, что мы можем сейчас наблюдать у вас на солнечном сплетении, — мужчина указал на грудь пациента. — Это состояние не угрожает вашей жизни, но свечение останется до тех пор, пока искусственная пленка не найдет нужные для восстановления кадры и не подставит их под вашу родную пленку. — Подождите, что вы сказали? — жнец был ошарашен. — Как понять «нужные кадры»? — Мистер Розенталь, — из толпы врачей вышла уже знакомая ему Джоанн, — искусственная пленка, как я и говорила при нашей первой встрече, содержит опыт всего человечества от начала времен и далеко в будущем. Нет, даже не так: опыт всей Вселенной от начала и до конца. В любой момент времени. Ваш опыт, который все еще записывается, там тоже присутствует. Это, в первую очередь, поможет вам восстановиться, — женщина мягко улыбнулась.- Вам стоит просто довериться нашим специалистам и выполнять назначения. — Да как, черт возьми, я могу вам довериться, если вы даже не имеете контроля над собственными разработками?! Собравшиеся врачи были в шоке. В шоке пребывал и сам жнец. Его глаза, и прежде отливавшие изумрудным сиянием, загорелись еще ярче и уже неплохо освещали комнату. Он был в ярости. Все молчали. — П-прошу меня извинить. Кажется, я потерял контроль, — седовласый попытался вернуть себе свой холодный тон, и это у него практически получилось. — Мисс Джоанн, — из всей толпы жнец замечал только ее, — я вас понял. Может ли мое состояние сейчас помешать выполнению задания? Женщина оглянулась на стоявших позади нее врачей и, получив утвердительный кивок, обратилась к мужчине: — Не будем врать, еще ни один эксперимент не проявлял себя образом, подобным вашему, господин Розенталь. Мы не можем утверждать, что ваше состояние достаточно стабильно для того, чтобы приступить к делу. Чтобы залечить повреждения на вашей пленке, необходимо время, — Джоанн выдержала паузу. — Месяц минимум. Как раз срок исполнения задания. Мы советовались с Управлением, поэтому можем предложить вам два варианта: либо вы отказываетесь от выполнения задания и передаете свои полномочия другому работнику, либо вы все-таки выходите на дело, но обязательно выполняете медицинские предписания, как мы и говорили. Риски есть и в том, и в другом случае. В первом мы просто-напросто можем потерять сразу двоих сотрудников, и операция будет сорвана. Во втором — операция может быть сорвана уже из-за непредсказуемого поведения ваших пленок. Выбирать только вам, сэр. Выбор был поистине непростой. Жнец понимал, что отправлять вместе с Монтгомери другого жнеца было очень опасно: в поисковом отделе не было никого, кто был бы равен по силе Легендарному, и кто, в случае чего, мог бы не только оперативно забрать души, но и защитить Отелло от демона. Конечно, такие были в отделе по борьбе с демоническими сущностями, тот же мистер Лоук, но они, как известно, совершенно не владели навыками слежки, как этого требовала сама суть задания. С другой стороны, отправляться на миссию не полностью восстановившимся также рискованно, тогда под удар мог попасть он сам. Хотя врачи и заверили жнеца, что поражение пленки не несет прямой угрозы его жизни, косвенно негативного исхода можно было ожидать: потеряй Седрик самообладание, или случись что-то с его физиологическими показателями, он может серьезно пострадать, если его обнаружит демон. В разговор вмешался тот самый сутулый мужчина, что проинформировал беловолосого о наличии «дырок» в пленке: — Если вы выбираете второй вариант, сэр, мы снабдим вас всеми необходимыми препаратами, чтобы скрыть побочные эффекты от имплантации на то время, пока ваша пленка восстанавливается. Конечно, это не совсем удобно, но другого выхода нет. Ну так что, господин Розенталь? Что выбираете? — Второй вариант, — отчеканил жнец. Получив гору иммунотерапевтических и психотропных препаратов, чтобы «корректировать нестабильность поведения на фоне повреждения пленки», и сменив классическую белую рубашку на темно-синюю, из более плотного материала, под которым не будет видно свечения, легендарный жнец из поискового отдела встретил своего коллегу, Отелло Монтгомери, и, полные решимости, они двинулись в поместье Уорренов, где им предстояло выполнить важнейшую для всего мира миссию, получившую название «Пыльная лилия».***
Дорога к поместью не заняла много времени, однако, пролетая над Стоунхенджем, седовласый жнец почувствовал режущую боль в районе диафрагмы и немного скосил свое прежнее направление. Изначально планировалось, что жнецы приземлятся на крыше дома Уорренов, проверят ее на наличие демонических меток, которые могли бы помочь «паразиту» в одновременном убийстве нескольких человек, находящихся в разных местах, но у судьбы были свои планы. Заметив, что коллега сбивается с намеченного курса, Отелло подхватил первого, чтобы тот не пролетел поместье, и вырулил практически в пункт назначения, но чуть ошибся, поэтому приземление пришлось на гигантские сосны, растущие около особняка. — Спасибо, Монтгомери. Отдышавшись, седовласый вспомнил, что стало причиной изменения курса, и инстинктивно поднес руку к диафрагме. На пальцах отпечаталась кровь. — Что случилось, Блондиночка? — Отелло выглядел обеспокоенным. — Может стоит сообщить в Департамент? — Нет, — тон мужчины был решительным, — не стоит. Просто швы разошлись. — Но разве в лазарете накладывали швы после имплантации? — Не забывайте, Монтгомери: мой случай нельзя назвать типичным. Глаза седовласого на мгновение вспыхнули изумрудным пламенем, и Отелло это заметил. Заметила это и странная особа в сорочке, стоящая аккурат под сосной, на которой находились жнецы. Услышав шевеление под веткой, пришельцы одновременно посмотрели вниз и встретились взглядом с большими лазоревыми глазами. Девчонка нисколько не выглядела угрожающе, скорее странно: мокрые волосы прилипли к спине, ночная рубашка была похожа на саван, ноги и руки посинели от холода, но глаза, эти огромные глаза выглядели, как приветы из других галактик. Недолго думая, Седрик спрыгнул с ветки, чтобы идентифицировать видовую принадлежность странного создания, но, дотронувшись до холодного плеча, с каким-то разочарованием заключил: «Человек». Предвосхищая панику у девицы, жнец приложил палец к губам, показывая, что лишние звуки были бы очень некстати, и мягко спросил: — Wie heißt Du? — I-ich heiße Lilith. — Gut. Сверху спрыгнул и второй жнец. Оглядев девчонку с головы до пят, он развернулся к старшему коллеге, и странные гости невозмутимо пошагали в сторону особняка. — Немецкий? — Я же сказал, мой случай нельзя назвать типичным. На лице седовласого появилась ухмылка.***
-…простите меня за грубость, господин, но запах у него будь здоров. — Это я уже понял. Что ж, я буду ждать чай у себя. До встречи, Марта. Седрик прикрыл за служанкой дверь и, убедившись, что она отошла достаточно далеко, прилег на кровать. Неожиданно для самого себя, он почувствовал усталость. Пересечение измерений, знакомство с частью Уорренов и эти странные четки… Он покрутил розарий в руках. «Нет, это не может быть совпадением. Хотя… Почему меня это вообще волнует? Может быть Отелло прав, может я действительно преувеличиваю? Хм. Теряю хватку». Марта, как и просил гость, принесла ему горячий лапсанг и крекеры, чтобы тот мог перекусить и уже нормально дождаться обеда. — Благодарю, Марта, но, боюсь, сегодня я не выйду до конца дня. Переезд меня утомил, так что я лучше останусь у себя и подготовлюсь к завтрашнему занятию с мисс Лилит, — на лице мужчины появилась любезная улыбка. — Еще раз благодарю, можете идти. — Но, сэр, я могу принести обед к вам в комнату, если изволите. — Нет, — твердо возразил жнец, — не стоит. — Как вам угодно, сэр. Бедная Марта… Всегда милая, всегда услужливая. Божье создание. Она не заслужила резкости в свой адрес. Мисс Джонс никогда не жаловалась на судьбу и всегда верила, что счастью есть место даже в темное время. «Завтра вам станет лучше, господин Розенталь. И я обязательно угощу вас клубничным вареньем!». Бедная Марта. Кто же знал, что сегодня она видит мистера Розенталя в последний раз? Жнец вновь выпроводил служанку из комнаты и оценил обстановку: прислуга предупреждена о плохом самочувствии гостя, хозяева заняты приготовлениями к празднику; потревожить его не должны. Закрыв дверь на замок, седовласый решил наконец-то проверить, что же случилось с его солнечным сплетением сегодня утром. Мужчина отодвинул борты пиджака и дотронулся до груди рукой: темно-синяя рубашка была мокрой; убрав ладонь, жнец обнаружил, что кровавый след стал более насыщенным, значит кровотечение продолжалось все время, что он и Отелло находились в поместье. Благо, под плотной тканью пиджака разглядеть пятна крови было совершенно невозможно. «Итак, что тут у нас?». Мужчина скинул пиджак, расстегнул пуговицы и буквально отлепил мокрую рубашку от тела. Действительно, от солнечного сплетения и практически до пупка красовалась огромная рваная рана. Место повреждения жгло и ныло, но вместе с тем был обнаружен неоспоримый плюс: свечение исчезло. Конечно, сказав Отелло о расхождении швов, Розенталь соврал. Никаких швов в лазарете не накладывали. «Но раз уж такое дело, — сказал седовласый в пустоту, — почему бы их не наложить?» Книги по медицине оказались как никогда полезны. Кровь была вытерта первым попавшимся полотенцем, и у жнеца появилась возможность оценить ситуацию: «Мышцы в порядке, отлично!». Мистер Розенталь не был сильно воодушевлен необходимостью останавливать кровотечение, слишком долгим это было занятием, поэтому решил, что все лишнее впитала рубашка, а с остальным он справится самостоятельно. Седовласый обработал рану дезинфицирующим раствором, как нельзя кстати положенным сестрой Джоанн, которую жнец поблагодарил бы при первой подвернувшейся возможности. «Ну что, повеселимся?» — какой-то внутренний голос, кажется, воспринимал происходящее как шутку. В белых длинных пальцах сверкнула невесть откуда материализовавшаяся игла с длинной нитью. Сложно сказать, сколько прошло времени. Может быть час, может быть два. Жнец не обращал внимания на время и, стежок за стежком, стягивал края раны. В комнате пахло железом и спиртом. Мужчина был не из робкого десятка, поэтому каждый прокол, каждый стежок совершал без эмоций, хотя и не мог не отметить, что это весьма болезненная процедура: рану все еще жгло. Наконец, покончив с наложением швов, Седрик повалился на кровать совершенно без сил. «На животе сегодня я, кажется, не посплю». Легендарный снял очки. Ему сейчас было совершенно ни к чему видеть что-либо ясно. Да и хотел ли он этой ясности? Глядя в потолок, жнец закинул одну руку за голову, а другая свободно свисала с края кровати. Бледная, окровавленная рука. Зайди кто в эту секунду в комнату, он бы наверняка подумал, что произошло убийство. «Месяц восстановления… Я практически здоров». Весь остаток дня и часть ночи Седрик провел в своей постели. Хоть он и чувствовал усталость, сон не шел. Ближе к рассвету мужчина встал, проверил шов и, убедившись, что рана не выглядит сильно воспаленной, надел черную рубашку из плотного материала, расчесал длинные волосы цвета лилий и решил не собирать их в хвост до выхода из комнаты. Его все еще слегка мутило, поэтому седовласый присел на подоконник и начал задумчиво рассматривать небо фиалкового цвета. Через несколько часов состоится первая его встреча с юной мисс Уоррен в качестве ученицы, отчего у жнеца внутри просыпался какой-то охотничий интерес. — До скорых встреч, леди Лилит, — промурлыкал Легендарный и достал черные нити розария.***
— До скорых встреч, господин Розенталь.