Natus Mortis

      Быстро и неумолимо приближалось Рождество, которое маги праздновали в кругу близких родственников. Мне же приходилось оставаться в Лестрейндж-мэноре, хотя я просила Реддла вывести меня за его пределы. Мужчина пообещал что-то сделать и… Дорогу мне преградили Лестрейндж и Малфой, которые распевались про то, что делать мне во внешнем мире нечего. Ну, они, конечно, не так сказали, но смысл был именно такой. И тут как раз до меня дошло, в чем меня подозревает Малфой. В шпионаже для Фениксов или Министерства. Чего мне стоило не оскалится при нем, выдав некоторые интересные детали, однако я сдержалась и, перед тем как уйти, лишь сухо обронила.       — Вы бы так следили за своим Наследником, — легкая ухмылка пропала с лица Лорда Малфоя, — А то общается с некоторыми полукровками-зельеварами, а потом станет таким же…       Дальше я продолжать не видела смысла, потому что все теперь и так знали, как пренебрежительно Снейп относится к магглам и магглорожденным. А вот чистокровные никогда не позволяли себе как-либо гнобить их. Относились с подозрением и некой настороженностью, ибо прекрасно знали о том, что именно изобрели магглы и почему это не совместимо с магией. Да к тому же магглорожденные позволяли привнести в древние и чистокровные Рода новую кровь, которой разбавлялись родовые смешения.       По идее, Магия позволяла вступать в брак и в тесную связь с последующим рождением ребенка, магам, чьи родственные связи уходят дальше двоюродности. Троюродные могли спокойно сочетаться браком и рожать детей, но с некими ограничениями. При этом закон Магии о браке между ближайшими родственниками не распространялся на триады, заключенные, предположим, между двумя братьями и некоей девушкой. Просто в таком случае ребенка выносит и родит девушка, оставшись в семье мужей, и братья могут творить инцест, не боясь отката или еще каких-то побочных эффектов.       На этой ноте я задумалась о близнецах Уизли. В книгах почти ничего не было про близнецов в магическом мире, а спрашивать сейчас было не у кого. Все готовились к Йолю, проводили ритуалы в родных домах и готовили подарки для самых ближайших родственников, а так же писали письма дальним родственникам. Даже Реддл смотался в Гонт-холл, чтобы провести время рядом с алтарем и камнем Рода. Малфой вообще перестал захаживать к Лестрейнджам, но, как писала мне Белла, он проводил время с сыном и невесткой, а так же семьей невестки.       Так и остались меня развлекать Рабастан и Родольфус, хотя первому надо было делать почти так же много, как и отцу. Родольфус тяжко вздыхал, таскал мне книги из недоступной для меня части библиотеки и продолжал занятия. С ним было интересно и весело, но мне чего-то не хватало. Почти жизненно, только я не могла понять, чего именно. Мысли ускользали.       В один прекрасный день, почти перед самым праздником, когда Лестрейндж в очередной раз спровадил меня в комнату или гостиную, я завернула в нужный мне коридор и спряталась в тренировочном зале. И осела сразу около входа. В комнате остался тот самый сундук с оружием, который Антонин приказал принести сюда почти четыре месяца назад, а так же книги, которые Августус приносил из своего дома. По глазам потекли слезы, а магия странно колыхнулась, заставляя ближайшие ко мне стены неровно окраситься в ярко-красный цвет. Стало больно.       — Госпоже нельзя волноваться! — передо мной возникла Ринки, взмахивая лапками, — Магия госпожи блокирована, чтобы она себя не разрушила!       За причитаниями домовушки я услышала слова. Как будто кто-то говорил там, за стенкой, но говорил громко. «Магией своей, магией Рода…» — доносились до мня слова, и только через минуту я смогла понять, что голос принадлежит Долохову. Что-то внутри треснуло, со звоном упав на холодный кафельный пол. Стало легче, Ринки перестала что-то причитать, а затем исчезла с тихим хлопком, появившись снова через пару минут.       — Выпейте, госпожа, — домовушка протянула мне большую кружку вкусно пахнущего чая, — Это поможет Вам успокоиться.       Чай действительно помог, и я смогла сама подняться. И в тот момент, когда я выглянула в окно, увидев медленно падающие крупные хлопья снега, что-то в моей голове щелкнуло. Я поставила чашку на подоконник рядом с книгами, вытащила из сундука один металлический шарик, покрутила его между пальцев, а затем положила на пол. Если я права, то у меня есть еще вопросы к Антонину и Августусу. Сосредоточившись, я направила магию в шарик, применяя заклинание трансфигурации…       Да! Шарик обратился в манекен. Но я была уверена в том, что я смогла создать столь большой объект только потому, что видела, как это делают Долохов и Руквуд. Значит на мне стояли блокираторы магии. Только вот, когда и кто успел мне их поставить?       — Ринки! — эльфийка появилась сразу же рядом со мной, — Кто блокировал мою магию?       — Леди Рейестарг, Лорд Гриндевальд и Лорд Долохов в Ваши пять лет, чтобы Вы не разрушили себя и окружающих Вас своей магией, — с поклоном пояснила Ринки, опустив свои глаза максимально низко, — Так же Вашу Магию сдерживают Лорд Скамандер и Леди Голдштейн.       — А по именам? — уточняю я у домовушки.       — Ньют Артемис Фидо Скамандер и Квинни Голдштейн, — эльфика снова поклонилась, — Только что Лорд Долохов снял с Вас свои блокираторы магии.       — Я уже поняла, — злость, которая начинала разгораться где-то внутри, в миг потухла, оставив после себя не очень приятное послевкусие.       Умом я понимала, что все это было сделано специально и для моего же блага. Я даже знала, зачем именно — чтобы сдержать Смерть в межплановом пространстве, ведь смерть или сильные магические выбросы Созданного приводят к разрыву тонкой материи границы. И только вышедшая в мир Смерть может прикрыть прореху, устроив маленький армагеддон. Откуда мне это известно? Хороший вопрос для себя, чтобы вспомнить занятия с Реддлом.       Созданные об устройстве мира, магии и Магии, а так же высших существах знают просто потому что. Так заложено в программе их создания и они ничего с этими знаниями поделать не могут. Вот и я могла, задавшись каким-либо вопросом, найти на него ответ не сходя с места, потому что я — Созданная. И как бы много плюшек это не давало, все имело свою цену. Одна из немногих, которую мне нужно было платить — восхваление Госпожи. Везде и всегда, на каждом празднике я имела право читать катрены и песни, которые относятся к Смерти, делать подношения и дары ей и только ей. Даже Магии я не имела право поклоняться, хотя ей поклоняются все маги и многие магические существа. Еще одна цена, которую я осознала недавно, наткнувшись на одну книжечку с подробными прорисовками сцен сексуального характера, было пониженное почти до невозможности либидо. А я всегда грешила на то, что я бесчувственный сухарь и асексуал в реальном мире, но при этом могу грезить о хорошем сексе в своих мечтах. А, оказывается, Смерть решила забрать у меня возможность просто и с легкостью постигать плотские утехи. Нет, я до сих пор могу получать от них удовольствие, но вот партнеру придется сильно постараться, а мало кто захочет с этим мучиться.       А еще там возникала некоторая определенная проблема с рождением детей и наследников, но с этим вопросом я решила разбираться по мере их поступления. Не в девятнадцать же лет задумывать о наследниках своего Рода и Рода мужа, когда у меня с образованием Рода не все закончено и мужа нет. А здесь еще стоял вопрос в том, одобрит ли моих кандидатов Смерть. Она мне не мать в прямом смысле этого слова, однако дети Созданных несут что-то определенное в это мир и в магию мира, поэтому Смерть может не одобрить брак своего Созданного по каким-то своим соображением. У Виверны с этим несколько проще, она или он не особо следит за «детьми», поэтому браки заключаются спокойно. Локи бдит за хорошей совместимостью для продолжения Рода и своей магии, Аид смотрит на продолжительность жизни, время смерти и приблизительные даты чего-то, что простым смертным не понять. С Фенриром несколько сложнее, так как зачастую Укушенные им являются оборотнями, магическими существами или сквибами, поэтому сам Фенрир смотрит только на то, чтобы его Созданные сошлись с партнером своей расы или же с тем, кто ему больше подходит по магии.       — Ринки, — домовушка снова поклонилась мне, — Принеси мне стакан холодной воды.       — Одно мгновение, хозяйка, — Ринки исчезла, а на подоконнике возник стакан со льдом.       Время потренироваться и поэкспериментировать. Первым делом надо размяться, затем подобрать оружие, размяться с ним, а потом можно приступать к занятиям с манекенами. Атаковать стены не так интересно, как кажется, когда ты проводишь разминку.       Пока разминалась, задумалась о портрете. Во время моего увлечения «Гарри Поттером», я досконально изучало всех членов семейств Блэк и Поттер. Затрагивала Малфоев, но про тех было очень мало информации, и краем глаза приценивалась к Прюэттам. А вот из всех представителей семьи Лестрейндж я знаю только нескольких — Роберта (хотя до моего попадания в прошлое для меня он был просто отцом братьев), Рабастана, Родольфуса и Беллу в замужестве. Ах, да, еще противная мне лично чем-то непонятно чем Лита Лестрейндж, невеста Тессеуса Скамандера, которая умерла в Париже во время «Синего огня». Ее инициалы как раз подходят по инициалы под портретом, однако уверенности в том, что это именно она, у меня нет. Лестрейнджи, как я знаю, насчитывают огромное количество колен. Если я правильно сейчас припомню, то они где-то на двести лет старше Блэков, которые зародились в самом начале семнадцатого века. Малфои уходят по возрасту дальше Лестрейнджей где-то на век, не больше, Поттеры еще старше Малфоев, так как отделились от Певереллов спустя семьдесят лет после смерти последнего брата. А Певереллы, как я смогла здесь выяснить, существовали задолго до строительства Хогвартса.       Там еще какая-то интересная тема с Родами основателей. Они вроде как есть, однако названия для факультетов были ими придуманы. То есть они не могли назвать факультет в школе, которая не принадлежит их Роду, своей фамилией. Магия бы просто не дала это сделать, потому что замок, если я правильно помню, достался Хельге Хаффлапафф от каких-то ну уж очень дальних родственников, а сама женщина решила посетить его только тогда, когда они всей своей бравой четверкой решили основать школу.       Что еще интересно, выглядели основатели не так, как они были показаны в фильме или описаны в книгах. Годрик Гриффиндор был огненно-рыжим с пронзительными желтыми глазами — так сказалось его наследие (которое, возможно, имеет мадам Хуч), Салазар Слизерин — седовласым с рождения с зелеными глазами, Хельга Хаффлапафф — блондинка с глубокими черными глазами (на старых иллюстрациях трудно понять какого именно цвета были глаза женщины), а Ровена Рэйвенкло — шатенкой с синими глазами. Смотря на них, мне все казалось, что я где-то их так или иначе видела.       Зная свою любовь к хитросплетениям истории и генетике, я призадумалась над тем, есть ли у Родов какие-то Родовые черты. Вот я как-то в фанфике прописывала, что у Рода Малфой Родовой чертой являются светлые волосы и серые глаза. Покопавшись в библиотеке и задав пару вопросов Реддлу, я смогла узанть, что да, есть Родовые черты, которые трудно стереть. Для примера мне привели семейство Блэк, у которых у всех поголовно были синие глаза. Именно синие, такие почти насыщенные и немного неестественные.       Такие же, как у Ровены Рэйвенкло.       Возможно, только возможно, что Блэки как-то контактировали или вышли из Рода, который в свое время был частью Рода Рэйвенкло или еще что-то такое, но здесь есть такое огромное но. В каноне, который я знаю, Род Рэйвенкло прервался на Елене, она же Серая Дама, призрак факультета. И вот что-то я не припоминаю, чтобы она успела оставить потомство. Возможно у Ровены были еще дети, но…       Это все не больше, чем домыслы. Хотя мои мысли о том, что Прюэтты (все поголовно рыжие, почти огненные) могут быть выходцами от Гриффиндора… Мысли интересные, но не имеют абсолютно никакого подтверждения. Однако мне нравится думать и предполагать, поэтому я еще напредполагала, что Принцы — дальние потомки Хаффлапафф. Малфои под огромным вопросом, ибо они больше платиновые блондины, да и вышли с франции, куда Салазар, вроде как, не стремился. Хотя может быть абсолютно все.       В этот раз я решила потренироваться со шпагой. Прекрасная вещь, но до этого я о ней только читала или видела. Ни разу не держала в руках, даже после того, как Антонин допустил меня к своему малому арсеналу. Ох, как непривычно и приятно все еще называть его по имени.       Шпага была длинная, но не сильно, с тонким отполированным лезвием, изящной гардиной и рукоятью. Никаких драгоценных камней и лишних завитушек или узоров, все как и полагается обычной классической шпаге. Только эта сделана из магического металла, а рукоять плотно обмотана драконьей кожей, которая наверняка прошла ряд замачиваний в зельях, а так же… Как же так сказать. На ней были не вышиты, на выжжены-выдолблены-нарисованы магией специальные руны. Шпага не вылетит из руки в ненужный момент, если ладони у мага вспотели. Кожа не сможет растянуться и потерять форму, не поддается огню или сильному морозу, а так же прекрасно пропускает магию.       Шпага легла в руку удобно. Двигаться с ней тоже было только одно удовольствие. Разминка затянулась вместо положенных сорока минут на полтора часа, а затем я призвала пару манекенов и отработала удары на них. Как же повезло, что шпага колюще-режущая, а металл, из которого она сделана, почти не изгибается (изгибается слегка только при ударе о твердую поверхность). Задумавшись о чем-то незначительном и продолжая оттачивать приемы, я не заметила, как на улице стемнело и прошло ну уж очень много времени. Благо сегодня было воскресенье, двадцать третье декабря, и Лестрейндж с Рабастаном занимались какими-то своими делами для Рода. И должны заниматься этим почти до полуночи.       Аккуратно прибравшись за собой, допив воду и высушив себя и одежду при помощи магии, я тихо выскользнула из-за портрета, предварительно оглядевшись по сторонам. В коридоре никого не было, вдалеке не слышались ничьи шаги, поэтому я спокойно вышла из тренировочного зала, направившись в сторону выделенных мне комнат. Где-то на полпути я услышала приглушенные голоса, а за поворотом наткнулась на полоску света из-за приоткрытой двери. Любопытство победило осторожность, поэтому я двинулась очень тихо вперед, еще раз поблагодарив Руквуда за такой прекрасный подарок как магическая обувь. Подобравшись максимально близко к двери, я смогла разобрать голоса говорящих.       — Министерство очередной раз проворачивает странные махинации, — раздраженно говорил Лестрейндж, судя по звукам, расхаживая по комнате, — В этот раз они решили урезать программу по Чарам, растянув программу на семь лет, как пару грамм масла по тосту!       — Они так же уменьшили часы по Астрономии, — раздался спокойный, но твердый голос Яксли, — И попытались урезать программу по Рунам, однако Дамблдор настоял на том, что в Рунах и так мало изучается и уменьшать программу не имеет смысла.       — И этот же самый Дамблдор урезает учебные пособия по Трансфигурации и уменьшает часы по ЗоТИ, — слышится голос Августуса, — У них там еще стоит какой-то вопрос с Нумерологией и Маггловедением.       — С Маггловедением давно пора что-то решать, — вновь заговаривает Лестрейндж, — Программа не трогалась уже десяток лет, а магглы успели придумать то, до чего маги никогда бы не додумались!       — Однако у Хогвартса какая-то проблема с принятием преподавателей на эту должность, — судя по звукам, они что-то распивают, — Даже с учетом того, что учебные пособия и сами учебники не обновлялись с десяток лет, преподаватели дают материал, отстающий от действительности больше, чем на шестьдесят лет! Они рассматриваю электричество в контексте «смотрите, что недавно изобрели магглы».       — И это с учетом того, что само Министерство осведомлено о многих приборах магглах, работающих на электричестве, — заговорил Руквуд, — Отдел тайн периодически проводит исследования, а результаты вывешивает на доску в общем доступе.       — А преподаватели зельеварения? — снова раздраженно почти воскликнул Лестрейндж. В этот момент я решила тихонечко подойти поближе и заглянуть в комнату. Любопытство оно такое, хотя интуиция подсказывала, что со мной ничего не случится. Аккуратно шагнув ближе к приоткрытой двери и заглянув внутрь, я тут же наткнулась на пронзительный взгляд Руквуда. Вздрогнув, я собиралась развернуться, но мужчина показал мне жестом оставаться на месте и подмигнул, — С тех пор, как ушел Слизнорт, на пост принимали нескольких… Даже зельеварами их называть не хочется.       — А все потому, что Министерство не пропустило на территорию Магической Британии иностранных специалистов, а они пытались приехать по приглашениям Дамблдора, — Яксли сидел в кресле, которое стояло слегка полу-боком к выходу, — Некоторые попытались прибыть сначала в маггловскую Шотландию, а оттуда добраться до Хогвартса, но всех перехватывали и разворачивали обратно.       — Если я правильно помню, директор попытался выйти в маггловский мир, чтобы организовать собеседование с кандидатом там, однако у него не получилось выйти с Магической части Шотландии, — Августус сидел в кресле, которое стояло почти прямо лицом к двери, поэтому мужчина меня заметил. Или почувствовал.       — А что мешает директору открыть камин в школе для иностранных зельеваров? — задает вполне логичный вопрос Лестрейндж, — Или попросить провести собеседование МакГонагалл? Она же его Магически признанный заместитель, еще и декан Гриффиндора.       — Значит что-то не дает ему это сделать, — отвечает Яксли, — Или же он не хочет это делать.       — И только создает видимость того, что пытается пригласить на должность нормального специалиста? — Лестрейндж сидит ко мне почти спиной. Ну ему-то нечего бояться, он в собственном Родовом доме. Только вот странно, что он меня не почувствовал.       — Не стоит отбрасывать такую вероятность, — отвечает Руквуд, — Хотя управленец из Дамблдора хороший, но слишком у него много… Мест. Директор Хогвартса, Председатель Визенгамота, да еще и куратор группы реставраторов, хотя последних осталось ну уж очень мало, да и все там возрастом с меня или Корбана.       — Они еще функционируют? — удивленно поднял брови Яксли, — Я как-то упустил их из виду три года назад и подумал, что они давно разошлись кто куда.       — Живы еще, хотя за работу берутся очень редко, — разочарованно отвечает Августус, — Им ничего не дают и особо не доверяют, потому что многие просто забыли предназначение. А раньше такой замечательный Клан реставраторов был…       — Гильдии у них, конечно, не было, но работали они как настоящие Магистры и Архимагистры, — улыбнулся краешком губ Яксли, — Но мы сейчас не о них.       — Что там с Орденцами? — спрашивает Лестрейндж, — Слышал, они как-то затихли.       — Так Рождество послезавтра, — пожимает плечами Яксли, — А как бы они себя ни позиционировали и за чтобы они не боролись, а участники там сплошь и рядом чистокровные в энном поколении. Взять хотя бы Сириуса или Фабиана с Гидеоном. Все отправились по Родовым домам на празднование.       — Слышал, Абрахас так и не хочет заключить брак с Нарциссой Блэк? — вопрошает Руквуд как бы невзначай.       — Он же все искал способ снять проклятие с Рода, а с Нарциссой не вышло, хотя контрактом на ребенка Сигнус успел озаботиться, — хмыкнул Яксли, — Нарцисса уже на… Третьем, если я правильно помню, месяце.       — В целом ничто и никто не мешает Абрахасу отдать Люциуса в брак с чистокровной и сильной магически дочерью Рода Блэк, — тянет Августус, покручивая в бокале вино, — Может, их сын и не родится со снятым проклятием, но вот его сын может и…       — Хотя я чем-то понимаю Абрахаса, — усмехается Яксли, заинтересованно смотря на притихшего Лестрейнджа, — И ты, Роберт, его прекрасно понимаешь. Такого мага, как Леди Платин, днем с огнем не сыщешь не только в Британии, но и во всем мире.       — Все еще питаешь призрачную надежду, что она ничего не узнает и согласится на контракт с одним из твоих сыновей? — усмехается уже Руквуд, а я начинаю прислушиваться внимательней.       — А ты все еще надеешься, что она продолжит общаться с тобой после того, как узнает правду? — саркастично вопрошает Лестрейндж, сжимая в пальцах стакан с, кажется, виски до побеления пальцев.       — Ну, с Беллатриссой она пока что прекрасно общается, — скалится Августус, — И с Бартемиусом, кстати, тоже, хотя ты прекрасно знаешь что он… Немного сумасшедший. А Беллатриссе уже почти тридцать.       В этот момент у меня в голове что-то щелкнуло и мне захотелось побиться об стену. Почти тридцать. Как я могла забыть, что Белла не юная, блять, девушка, а родилась в пятьдесят первом, а значит ей сейчас… Двадцать восемь. А то, что Барти сумасшедший… Так это у нас семейное, магическое семейное… Ну, блять, отличие, если можно так сказать. Пришлось, кстати, рассказывать Краучу, что он мне магический близнец, а Темный Лорд, которого он так восхваляет — его магический старший брат. Вот такая у нас интересная магическая семейка с прибабахом.       — Как бы то ни было, — серьезно начал Яксли, — Но если я выясню, что хоть что-то делается в ущерб, против воли или без согласия Леди Платин… — в седых волосах мужчины полыхнуло синее пламя, — Можешь считать свой Род обреченным, Роберт.       Лестрейндж не ответил, поджал губы и отпил из стакана. Руквуд заинтересованно глянул на меня, а я переваривала информацию, наверняка сияя красными глазами. Корбан Яксли — Отмеченный Аидом. Мой почти родственник в межплановом понимании Созданных. И судя по реакции остальных, находящихся в комнате, они б этом прекрасно осведомлены. Но не осведомлен Реддл, так как Яксли он не упоминал на занятиях. Только себя и Грейбека.       — Посмотрим, что она скажет после того, как узнает нечто большее, — в голосе Лестрейнджа слышится грубая улыбка, — Или случайно увидит пытки… Вас после рейда…       В этот момент глаза Руквуда полыхнули сиреневым, правая рука дернулась, но он сдержал порыв вытащить палочку. Яксли даже не шелохнулся ни в одну сторону, хотя уголок его губ дрогнул. Лестрейндж напрягся, дернулся левой рукой к поясу, но тоже не вытащил палочку. Августус еще с минуту внимательно смотрел на Лестрейнджа сиреневыми глазами, а потом откинулся на спинку кресла, отпивая глоток из стакана, переведя на меня взгляд. Со стороны собеседников как раз будет казаться, что он просто смотрит не на них, а на стену, высказывая свою незаинтересованность темой разговора. Или высказывая… Обиду, простым языком. Чувствую, как на моем лице расползается оскал.       Ну что, Лорд Лестрейндж, решили со мной поиграть? Не с той связались. Ой, не с той. Надо подумать над тем, как все устроить. И что вообще можно сделать аристократу в его же доме. А выбора было немного, однако…       — Что же, господа, времени уже много, — Руквуд кинул взгляд на часы над каминной полкой и поднялся с кресла, — Пожалуй, я пойду. Не стоит вызывать эльфа, Роберт, я помню, где мои комнаты.       — Встретимся завтра за ужином, Августус, — кивнул мужчине Яксли.       Я отошла так же тихо от двери дальше по коридору, чтобы меня не было видно, если открыть дверь посильнее. Руквуд аккуратно вышел, притворяя за собой дверь и нашел взглядом меня. Несмело улыбнувшись, я приняла его предложение руки. И в этот раз этот кудрявый поганец встал с правой стороны, подхватив меня под руку. Дверь еле слышно издала звук, оповещая о том, что она открылась, и из комнаты вышагнул Яксли, бросивший на меня удивленный взгляд, но затем усмехнулся и направился в противоположную сторону.       — Идем, — шепнул Августус, отводя меня дальше по коридору, но в этот раз мужчина перехватил меня за руку поудобнее, держа за кисть, — Иначе сейчас еще Роберт решит прогуляться по коридорам до комнат, а тут мы.       Мы прошли за поворот, миновали несколько уже спящих портретов и оказались около главной лестницы. Кажется, сегодня день необычных встреч, ибо мы как раз наткнулись на Родольфуса, спускающегося с верхнего этажа. Парень увидел нас, вскинул брови, хохотнул в кулак, поклонился Августусу, подмигнул мне и отчалил в сторону хозяйского крыла. Руквуд вопросительно приподнял бровь, посмотрел на меня, но все еще не проронил ни слова, потянув меня на этаж выше.       Мы вышли на самый верхний, четвертый этаж, на котором располагался второй этаж бального зала и библиотеки, несколько дуэльных комнат, пару гостиных, несколько гостевых спален и еще комнаты для мелочевки, которые в зависимости от хозяев меняли свое назначение. Августус повел меня на левую сторону, миновал коридор с множеством портретов, которые все еще переговаривались, обходным путем и наконец-то мужчина толкнул одну неприметную дверцу. За ней оказалась небольшая комната, в данный момент ничем не освещенная. В центре стоял круглый столик, который был выше кофейного, но ниже столового. Вокруг него расположились два диванчика на три человека и четыре кресла, под ними лежал круглый пушистый ковер. Около стен стояли стеллажи с книгами, зельями и артефактами, имелось два письменных стола, два стула, камин и шкафчик с алкоголем. На небольшой тумбочке стоял граммофон, рядом расположилась стопка пластинок в упаковках. Окно здесь было одно и занимало почти всю противоположную от двери стену. Сейчас оно было прикрыто темно-синими портьерами, собранными по бокам золотыми лентами.       Руквуд потянул меня через комнату, взмахивая рукой и открывая дверцы на балкон. На улице был явный минус, падал снег, однако на самом балконе было тепло и не заснежено. А вид…       С балкона открылся прекрасный вид на часть сада Лестрейндж-мэнора и лес, простирающийся далеко за видимый мне горизонт. Слева так же виднелся лес, а вот справа можно было немного увидеть поля, находящиеся перед главным входом в мэнор. Освещения все еще не было, только луна, скрытая за неплотными тучами, позволяла разглядеть очертания предметов.       — Весной и летом здесь красивее, — в голосе Августуса слышалась улыбка, — Но и зимой выглядит…       — Невероятно, — я положила руки на широкие мраморные перила, ограждающие балкон от пропасти, и немного свесилась вниз, посмотрев на проходящие внизу дорожки. Высота была где-то на уровне пятого этажа многоэтажек из моего времени.       — Что можешь сказать? — спрашивает внезапно Руквуд, опираясь бедрами о перила и смотря на меня.       — По поводу того, что вы обсуждали? — уточняю, поворачиваясь к собеседнику. Августус кивает, — Что странные дела у вас тут творятся. Вроде как и Министерство Магии мешает политике и образованию, а вроде как и сам Дамблдор мешает политике и образованию. А может и вы, Пожиратели, мешаете политике и образованию, ибо меня не посвящают хотя бы в малую толику дел.       — А оно тебе надо? — улыбается Руквуд.       — Если бы было не надо, я бы не пыталась что-то узнать, — склоняю голову слегка на бок, — Однако в силу занятости магов, с которыми я хорошо знакома и у которых я могу хоть что-то спросить, я продолжаю оставаться в неведении по поводу некоторых дел, о которых бы мне хотелось знать.       — По какой причине? — спрашивает Августус, подвигаясь чуть ближе. Задумчиво стучу пальцами по подбородку, якобы не замечая его телодвижений, а потом разворачиваюсь спиной к улице, запрыгиваю на перила, устраиваясь на них поудобнее и упираюсь руками по обе стороны от себя.       — Все те же книги, — поправляю рубашку на спине, чтобы холодный воздух не дул в спину, — В апреле будет произнесено пророчество и мне бы хотелось его как-нибудь выяснить, — тут я внезапно рассмеялась, — У меня же грандиозные планы по спасению тех, кто умрет в ближайшие два-три года.       — Поттеры? — понимает Августус, двигаясь еще ближе.       — Они самые, — улыбаюсь, поворачивая в его сторону голову, — Джеймс и Лили попадут под прицел, потому что их ребенок будет подходить под пророчество.       — И ты хочешь знать истинный текст пророчества, чтобы уберечь их? — уточняет Руквуд, затем смотрит на меня какое-то время, пока я подбирала ответ, и стягивает с себя мантию, накидывая мне ее на плечи и отвечая на немой вопрос, — Потому что тут хоть и стоят специальные чары, но все равно свежее, чем в помещении.       — Спасибо, — улыбаюсь уголком губ, сильнее закутываясь в мантию, приятно пахнущую одеколоном и самим Августусом, — Не то чтобы я хотела знать истинный текст, сколько я хочу, чтобы о нем узнал Лорд Гонт и сами Поттеры. Ведь в книгах текст пророчества, от начала и до конца, знал только Дамблдор.       — А кто был пророчицей? — спрашивает Руквуд.       — Сибилла Патриция Трелони, — спокойно отвечаю, ожидая какой-нибудь реакции. Августус завис на какое-то время, а потом резко оказался передо мной, упираясь руками в перила по обеим сторонам от моих бедер.       — Повтори.       — Сибилла Патриция Трелони, в будущем преподаватель прорицаний в Хогвартсе.       — Вот же ж… — Руквуд опускает голову, смотря в пол, но продолжая слегка нависать надо мной, — Я, конечно, отучился в Дурмстранге, но даже там слышали про Патрицию Трелони. Известнейшая прорицательница, которая всегда предсказывала так, что это потом неминуемо сбывалось, — мужчина потер рукой лицо, а затем поднял на меня взгляд, — Она была пифией, самой настоящей, а значит и Сибилла тоже пифия.       — Значит и пророчество настоящее, — вот черт. Надежда на то, что вся эта брехня с пророчеством окажется брехней, исчезла так же, как и появилась. Моментально, — Не значит ли это, что оно обязательно сбудется?       — Слово в слово, — еще больше огорчил меня Августус, — И изменить его никак нельзя.       — «И один из них не сможет спокойно жить, пока жив другой», — процитировала я самый конец пророчества, — Какова вероятность того, что здесь предсказана смерть?       — От естественных причин? — хохотнул Руквуд, слегка расслабившись, — Процентов девяносто. От дуэли? Где-то пятьдесят. От убийства? Не больше двадцати пяти. Пифии в основном предсказывают что-то, что никак не возможно изменить.       — То есть что-то, что приходит и уходит из-за естественных причин, — поняла я, — Смерть, рождение, рост и многое подобное.       — Именно, — улыбается мужчина, — То есть трактовать эту часть пророчества можно только по одному пути — пока оба будут живы, на их пути будут встречаться трудные проблемы.       — Все так же расплывчато, но уже получше, — улыбаюсь в ответ, смотря в глаза Августусу.       — Скажи мне, Виктория, — вопросительно склоняю голову, ожидая вопроса, — Кто ты? Откуда у тебя именно красные глаза?       — Я же Предвидец, — вскидываю брови, выпрямляя голову.       — У всех Предвидцев голубые глаза, так же как у всех Видящих — сиреневые, — объясняет мне Руквуд. Упс, кажется, здесь выходит накладочка, — У Провидцев глаза нежно-розовые, у пифий они насыщенные фиолетовые и слегка светятся. Красные глаза встречаются только у вампиров, но у них они тоже святятся, так как они являются магической расой. Однако у тебя они хоть и были насыщенные красные, но не светились. Кто ты?       — А какие глаза были у Лорда Яксли, когда в его волосах полыхнуло голубое пламя? — вопросом на вопрос отвечаю мужчине, смотря в его темные сейчас глаза. Августус задумывается, слегка хмурится, а потом вскидывает брови.       — Ярко-голубые, почти белые, — отвечает Руквуд, а в его глазах проступает понимание, — Ты Созданная.       — Рожденная Смертью, — уточняю мужчине, который с удивлением продолжает неотрывно смотреть на меня. Значит, Видящие не видят мою сущность. Уже немного хорошо, однако сколько Видящих в мире? А сколько таких, от которых мне придется скрываться?       У меня внезапно возникает вопрос про Гриндевальда, у которого один глаз был черный, а второй почти белый, с голубым оттенком. Он тоже Созданный или это какая-то особенность Наследия? Как много вопросов и как мало на них ответов. Не у Руквуда же спрашивать про Гриндевальда.       — Невероятно, — шепчет Августус, — Я искренне считал, что Пожиратели никогда не соберут, так сказать, полный комплект…       — Я не Пожиратель Смерти, — обрываю Руквуда, слегка наклоняясь вперед, — И даже не тот маг, который Пожирателей поддерживает. Я просто по стечению неминуемых для меня обстоятельств оказалась заложницей Лестрейндж-мэнора.       — Хочешь куда-то сбежать? — уточняет мужчина, слегка улыбаясь, — Могу предложить Руквуд-мэнор. Но это детали, — взмахивает головой Августус, от чего его кудри прикольно подпрыгивают, — Не важно, что ты не являешься Пожирателем. Важно то, что на нашей стороне есть все виды Созданных, о которых знает наш Мир.       — А кто вам сказал, Лорд Руквуд, что я на вашей стороне? — спрашиваю, слегка склоняя голову на бок.       — А разве нет? — и в его голосе слышится какая-то почти детская неуловимая обида, от которой мне хочется улыбнуться и положить руки ему на щеки, заверить, что… Я хочу остаться с ним, — У тебя снова красные глаза…       — А у тебя сиреневые, — кутаюсь посильнее в мантию, слегка елозя на перилах. Августус поддерживает меня одной рукой, явно переживая, чтобы я не упала, — Что ты говорил про Созданных?       — Гонт — Виверна, Яксли — Аид, Грейбек — Фенрир, ты — Смерть, — улыбается Руквуд.       — А как же Локи? — вскидываю брови, прикидывая, кто из известных мне Пожирателей может быть Зачатым Локи. В голову никто не приходит, ибо ни у кого не было много детей. Или не было странных детей. Хотя странным ребенком можно считать Нимфадору — она метаморфомаг, а это деградировавший божественный ген.       — Не поверишь, — тихо смеется мужчина, прищуривая глаза, — Попробуешь отгадать?       — Дай-ка подумать, — прикладываю пальцы к нижней губе, задумываясь над вопросом.       Кто-то плодородный или любвеобильный, при этом с единственной женой или мужем, маг сильный, может оказаться с сюрпризом в виде наследия или самой сущности. Лестрейнджа можно сразу выкинуть из подозреваемых, равно как и Малфоя. Кребб, Гойл, Нотт и им подобные имеют по одному ребенку и у всех помолвки с детства. Тоже не подходят. Вполне вероятно, что у Зачатого Локи еще детей нет, да и он сам может оказаться в рядах недавних выпускников Хогвартса… Регулус? Блэки как раз плодились лихо. У каждого было от двух до пяти детей и все они потом рассосрдотачивались по иным Родам, если это были девушки. Да и мужчины, я думаю, тоже могли уйти в Род к мужу, если такие были. А такие, я уверена, были. Это в маггловском мире была нетерпимость к геям во времена написания книг Роулинг. Да и я все еще склоняюсь к тому, что простая маггла (если она все-таки маггла) просто услышала где-то часть информации и понеслось.       Либо же я просто не успею ничего сделать и вернусь обратно к себе во время. Или умру.       Итак, под вопросом остается Регулус, но многие Блэки выходили так же по контракту. Могу еще предположить, что Созданными могут оказаться Уизли или Прюэтты, но ни те, ни другие не являются Пожирателями, а мы сейчас говорим о них. Беллатрисса? Тоже Блэк, только вот есть у меня подозрение, что я бы почувствовала ее сущность. Хотя Яксли я не чувствовала никак… В силу своей ненатренированности, конечно же. Хотя и Реддл тоже не знал… Да, блять. Странно все это. С одной стороны мне кажется, что Созданных иные Созданные могут признать, а с другой выходит, что тот же Реддл узнал обо мне от меня же, а о Яксли вообще не знает.       Значит не вариант рассматривать вопрос с этой точки зрения. Тогда оставляем под вопросом обоих Блэков. Идем дальше. Розье? Тех тоже по миру много, но оба сейчас уже мертвы… Стоп.       — Жив ли еще Эван Розье? — спрашиваю у Августуса, который все еще нависает надо мной, наблюдая за моим мыслительным процессом.       — Живет и здравствует, — отвечает Руквуд, — Должен умереть?       — К сожалению, — поджимаю губы, пытаясь вспомнить год его смерти. Помню, что точно не восемьдесят первый, ибо к концу войны его в живых не было. А если он еще жив на момент семьдесят девятого, то умрет он в восьмидесятом. В крайнем варианте в начале восемьдесят первого.       Значит Блэки и Розье. Уже трое, стоит еще вспомнить кого-нибудь. Мальсибер и Эйвери. Маловероятно, конечно, ибо внешне они не напоминают Созданных. Да и они единственные сыновья в семье, если я правильно помню, потому что существует по три побочных ветви у каждой из семей, с которыми Лорды прекрасно общаются. Тут семейство большое, но не то, немного не то. Барти можно смело отметать из этого списка, обоих можно, они явно не Созданные. Не знаю, откуда во мне такая уверенность, но она есть, а интуиции я пока-что доверяю.       — Регулус или Беллатрисса Блэк, или Эван Розье, — выдаю свою догадку Августусу.       — Не угадала, — улыбается мужчина, а я только пожимаю плечами, — Слышала про Треверса?       Прикидываю, что и где я читала. Точно! Маг, убивший МакКиннонов. А еще, кажется, с такой фамилией некий мужчина работал в начале века в Министерстве магии.       — Да, — киваю, вопросительно смотря на Руквуда и ожидая продолжения.       — Патрик Лоуренс Треверс, на данный момент Наследник Треверс, но Лорд Треверс собирается передать титул сыну в ближайшее время, — как интересно, однако. И это я еще не задумывалась о том, как много Лордов сгинуло в Азкабане на долгие годы, — Я как-нибудь представлю вас. Патрик очень часто проводит время в Родовом поместье и занимается делами Рода, чтобы быть готовым перенять дела. А мотаться из Ирландии в Англию он не видит никакого смысла, хотя был на нескольких собраниях.       — А что насчет Созданных на стороне Министерства или Ордена Феникса? — если ответ на этот вопрос есть, тогда я смогу узнать как можно распознать Созданных из толпы обычных магов и магиков.       — На стороне Министерства, на сколько лично мне известно, нет ни одного официально зарегистрированного Созданного, — Августус призадумывается, отводя взгляд куда-то за мою спину, — На стороне Ордена, если мне не изменяет память, под подозрением стоит Лилит Эванс. Уж больно у нее интересное имя для рожденной у верующих магглов.       — У вас есть предположение, что миссис Поттер может оказаться Созданной? — выгибаю бровь, смотря на Руквуда, который все еще смотрел куда-то в сторону.       — Возможно она Отмеченная Аидом или Зачатая Локи, — мужчина снова смотрит мне в глаза. Они у него продолжают быть сиреневыми. Будто он чего-то боится и всматривается в магию.       — Какая часть религии максимально приближена к Магическому миру? — слегка склоняя голову, подвигаюсь чуть ближе к краю перил.       — От всех понемногу, на самом деле, — пожимает плечами Августус.       — В еврейской мифологии, а так же частично в каббалистике Лилит была представлена как демоница, убивающая младенцев или мешающая деторождению, — я призадумалась, слегка склонив голову вниз и смотря в пространство, — Ее считали прекрасной женщиной с крыльями и длинными волосами, которая соблазняла мужчин. Была первой женой Адама, или женой Самаэля. От второго она родила слепого дракона, которого кастрировали, чтобы он не мог размножаться.       — Интересные, однако, у магглов легенды, — смеется Руквуд, слегка склоняя голову вниз, — Про дракона правда, только Лилит его не родила, а вырастила и выходила, кастрировав, чтобы от него не рождались дальше драконы, ибо сам дракон был порождением… Инцеста, если такое определение было в те времена. Сейчас этот дракон охраняет недра Гринготтса.       — А сама Лилит? — чувствую странное колебание магии, но стараюсь на него не отвечать, так как не могу понять от кого или от чего оно исходит.       — Она была магом, как ты уже наверняка поняла, — улыбается мужчина, а я только киваю в подтверждение, — Жила задолго до Мерлина и была прекрасной девой с огненно-рыжими волосами. Она была желанной для многих мужчин, но Лилит так и не нашла любовь за свою долгую жизнь почти в три сотни лет. Она была бесплодна и долгое время страдала.       — Не сохранились ли ее изображения или описания? — могла ли быть миссис Поттер перерождением Лилит, чтобы искупить грехи? Вероятность дико мала, но имеет место на осмысление.       — К сожалению, нет. Я искал все, что можно было, когда случайно на Косой Аллее столкнулся с четой Эванс. Все как один блондины со светлыми глазами и простые магглы. Серые, — быть не может. Если Лили родилась магом, то Петуния обязана была быть либо сквибом, либо очень плохенькой колдуньей, — Вижу, что ты поняла, что здесь что-то не так. Только Лили выделялась на фоне родителей и сестры со своими огненно-рыжими волосами и зелеными глазами, так сильно напоминающими цвет Авады.       — Почему именно Авады? — чувствую затылком какое-то движение в лесу.       — Потому что это заклинание уникально, — Руквуд делает небольшой шажок ближе, продолжая смотреть мне в глаза, — Его прозвали убивающим, но он не убивает. Трудно объяснить его действие.       — А остальные «непростительные»? — интуиция поднимает голову, но не на Августуса.       — Круцио пробивает чувства, — мужчина поднимает правую руку и проводит ею по моему плечу вниз к кисти, где ненадолго задерживает руку, — Осязание. А Империо должно было придавать храбрости, однако кто-то его модифицировал и магам стало известно только его второе предназначение.       — А с Авадой так и не разобрались, — киваю головой.       Интуиция завопила, по спине пробежали мурашки, руки сами собой дернулись в начальном движение каста защищающего заклинания. Я спрыгнула с перил, развернулась лицом в сторону предполагаемой опасности и встала в стойку, готовая защищаться и защищать. Атаковать я не собиралась, понимая, что не смогу сделать и то, и другое одновременно, поэтому решила оставить атаку на Руквуда. Мой взгляд впился в очертания леса за высоким кованным забором, где среди деревьев в почти непроглядной тьме стоял… Оборотень.       Он был высокий, куда выше даже крупного волка, и больше опирался на задние лапы, чем на передние, которые походили на страшные ладони с длинными острыми когтями. Морда была вытянула, глаза горели золотым цветом, хотя виделось в них что-то красное. Пасть была слегка приоткрыта и были видны острые длинные белые клыки. Шерсть оборотня отливала темно-коричневым в еле пробивающемся сквозь кроны деревьев лунном свете, однако местами были видны участки более светлой шерсти, будто оборотень седел.       — Мордред, — шипит себе под нос Августус, убирая палочку в чехол на предплечье, — Сегодня же полнолуние. Это Фенрир Грейбек.       — Я так и поняла, — отвечаю Руквуду, не сводя с оборотня взгляда. Оборотень продолжал смотреть на меня, а я смогла понять, что у меня получилось применить заклинание, которое порой используют вместо бинокля, — Есть возможность встретиться с ним?       — Прямо сейчас? — удивился Августус, поворачиваясь ко мне лицом. Я только пожимаю плечами, продолжая смотреть на Грейбека. Оборотень продолжал смотреть на меня, сделал шаг к забору, но тут вскинул голову, посмотрел куда-то на окна и через секунду развернулся и умчался в лес.       — Сука, — шиплю себе под нос, ощущая, как магия тянется за оборотнем, а затем резко обрывается. По контуру участка идет еле видная рябь — Лестрейндж только что усилил и обновил щиты, — Вот ему не спится-то.       — Возможно, он тоже заметил Фенрира, — предполагает Руквуд, кладя мне руку на плечо, — Предлагаю добраться до твоих комнат, пока Роберт не решил проверить Вашу сохранность.       — Зачем ему вообще в целом отпугивать своего соратника от собственного дома? — спрашиваю у мужчины, повинуясь его руке и следуя за ним на выход с балкона и из комнаты, — Понимаю, оборотень и все такое, но ведь по сути Лестрейнджу нечего бояться?       — А он и не за себя боится, — очень тихо усмехается Августус, когда мы уже вышли в коридор и направились в сторону главной лестницы, — Он за Вас боится. Мало ли, Фенрир решит тебя заразить, переманить к себе. Он вообще, последнее время параноиком стал, постоянно на нас посматривает так, будто мы можем забрать тебя себе и не отпускать никуда, — Руквуд тихо засмеялся, замолчал на то время, пока мы проходили по лестнице и сворачивали к моим комнатам, — Он боится, что ты выберешь не его сыновей или сына Абрахаса, а меня или Антонина. Или, Мерлин упаси, Тома или Мартена и Эдварда.       — Могу однозначно сказать, что последние трое не захотят видеть меня рядом с собой больше, чем подопечной или другом, — усмехаюсь, останавливаясь около дверей в комнаты, — Первые трое не в моем вкусе, да и в целом братья Лестрейнджи слишком близки ко мне по возрасту, — мои губы растягиваются в улыбке, я поднимаю взгляд на Руквуда, который заинтересованно меня слушает, — А вот тебя или Антонина я была бы не против лицезреть в качестве магических мужей.       И прежде чем Августус переварит сказанное мною, я приоткрываю дверь и проскальзываю в комнату, запирая заклинанием. Рядом с дверью раздается приглушенный, но достаточно сильный удар, в который была вложена частица магии. Руквуд явно впечатал кулак в стену. Хорошо, что я все-таки не решилась его чмокнуть, а то…       Не думать! Призываю Ринки, чтобы она подготовила мне ванную и постель. И только отпустив эльфийку заниматься своими делами, замечаю, что на мне все еще мантия Августуса. Что же, у меня теперь будет повод с ним пересечься в более личной обстановке. Или же…       Ринки чуть не пискнула, когда вернулась и застала меня с оскалом на лице, смотрящую на мантию в руках.