Не по-настоящему

Они стали практиковать это чаще. Какаши говорил, что это хороший способ сбросить напряжение после работы, к тому же, это было намного острее и жарче обычного секса. Ирука соглашался с ним, довольный тем, что его партнёру тоже пришлись по душе его кинки. Казалось, они идеально подходили друг к другу. Ируке нравилось это, безумно, до пересохшего горла, сбитого дыхания и дрожи в руках. Ощущение контроля над собой и собственной беспомощности, подчинения было тем, на что он подсел, словно на наркоту. Он не знал, насколько это было ненормально и почему вообще ему все это нравится. Может ему нравилось такое, потому, что так он чувствовал, что нужен кому-то, до такой степени, что его хотят добиться любой ценой, или потому, что так для него проявлялась забота и любовь, или просто потому, что он гребанный мазохист. Или у него какая-то психологическая травма с детства от того, что его били дома. Вариантов было много, но Ирука меньше всего хотел задумываться об этом. Какаши делал все восхитительно, именно так, как нужно было Ируке. Другому бы он, наверное, заикаясь и смущаясь пытался бы объяснить, как и что делать. Какаши же полностью взял все в свои руки, не оставляя иногда даже капли самоконтроля для Ируки. О, ему хотелось бы попробовать ещё так много. Он бы хотел, чтобы Какаши обездвижил его и сделал все, что захочет. Он бы хотел, чтобы он душил его, сжимая горло все сильнее и сильнее и одновременно трахая его. Он бы хотел, чтобы тот называл его грязными словами, засовывая пальцы ему в рот, полный слюны. Господи, Ирука, наверное, и вправду был конченным извращенцем. Какаши чаще брал его сзади, так, как это делают животные, сжимал его талию, бедра, запястья до синяков, которые пестрели потом неделю. Он говорил, какая хорошая у Ируки задница, сжимая и ударяя её так, как ему захочется. От Ируки он требовал теперь только горловой минет, так, чтобы тот утыкался носом в его лобок, принимая член на всю длину. Ирука задыхался, давился слюной, игнорируя рвотные позывы, но делал это, чувствуя какое мазохистское удовольствие, пока его имели в рот, когда и где захотят — на кухне по утрам, стоя на полу, на диване, у постели. Какаши, казалось, тоже нравилось унижать его таким образом. Но Ирука не обижался, по сути, все это для него было просто игрой, и он знал, что на самом деле Какаши любит его и как бы сильно он не драл его за волосы и как бы не называл, Ирука знал, что Какаши никогда не причинит ему боль по-настоящему. Иногда им приходилось вести себя тише, чтобы не мешать соседям, хотя их было немного. Квартира Какаши находилась на самом верхнем этаже. Слева от них жила глубокая пожилая женщина и в силу своего возраста и слуха она не могла пожаловаться на их шум. Справа квартира пустовала, по крайней мере, Ирука никогда не видел, чтобы она когда-нибудь открывалась, на ней даже не было номера. Снизу под ними жила семейная пара, и она, наверное, была единственной проблемой. Однажды к ним даже поднялся мужчина оттуда, бородатый и смуглый. Какаши извинился перед Асумой, сказав, что они с парнем немного заигрались, с виноватым видом потирая затылок. Ирука стоял рядом, подтверждая его слова и сгорая от стыда. Асума, переспросив его несколько раз, чтобы убедиться, что Ируку никто не принуждает и он действительно не врет, примирительно поднял руки вверх в жесте капитуляции. — Всё-всё, понял, парни. Больше лезть не буду. Делайте, что хотите, только, пожалуйста, будьте немного потише. Моя жена в положении и ей нельзя слишком много волноваться. — Да, конечно, ещё раз просим прощения за доставленные неудобства, — сказал Какаши и пожал протянутую руку Асумы. Ирука согласно кивнул, красный, как помидор. Асума ушёл, пообещав, что побеспокоить больше не будет. Какаши теперь зажимал ему рот, заглушая его крики и стоны. Тогда Ируке даже стало смешно от того, что соседи готовы были вызвать полицию, думая, что он не в порядке и ему нужна помощь.

***

В этот раз Какаши связал ему руки, стянув их своим кожаным ремнем. Ируке всегда нравился и в то же время пугал звон пряжки, который заставлял что-то в предвкушении сжиматься внутри него. Он лежал на животе, извиваясь и пиная ногами Какаши, который схватил его за лодыжки и пытался раздвинуть его ноги. Ирука говорил ему, чтобы он остановился, когда Какаши встал на колени между его ног и стал засовывать в него наспех смазанные пальцы. Какаши довольно быстро растянул его, а затем плюнул на руку и начал растирать себя, готовясь войти. — Я знаю, что ты хочешь этого, черт возьми, похотливая ты сука, — прошептал ему сквозь зубы Какаши, опираясь всем своим весом на спину Ируки, от чего его запястья болезненно стянуло. Он охнул от боли, когда Какаши толкнулся в него, но вскоре он привычно подстроился под него, снова наслаждаясь накатывающим на него волнам удовольствия. В какой-то момент Ирука даже забыл, что он должен сопротивляться, но потом снова задергал связанными руками, умоляя Какаши остановиться. Чем больше он умолял и кричал, тем быстрее и сильнее становились толчки Какаши, словно ему действительно нравилось видеть и слышать Ируку, просящего его остановиться. Он резко дёрнул его за волосы и потянул назад, продолжая быстро вбиваться в него. Тут Ирука простонал от боли в шее и затекших мышцах. Это было неприятно, но он мог стерпеть это. Тем временем Какаши стал двигаться все сильнее и жестче. Он положил руки на изголовье, все грубее вбиваясь в него, так, как Ирука никогда не помнил. Спустя ещё пару секунд его удовольствие затухло от ноющих мышц в шее и дискомфортного положения. Он чувствовал, что что-то идёт не так. Внезапно Ируке стало очень больно, когда Какаши словно что-то задел внутри него, и эта боль определённо не была той, что ему нравилась. Она была обжигающей, нехорошей, разрывающей его изнутри. — Черт, мне больно, — наконец выдавил Ирука и снова вскрикнул при очередном толчке. — Мне больно! Хватит, Какаши!  Что-то определённо шло не так, и Ируке стало страшно. Он хотел остановиться. — Стоп-слово, стоп-слово! — он попытался вывернуться из хватки, но в таком положении и со связанными руками он почти не мог ничего поделать. — Черт, потерпи, я сейчас, — низко простонал Какаши, все глубже вбиваясь в него, игнорируя тот факт, что Ирука использовал стоп-слово. Теперь Ирука действительно запаниковал. Почему Какаши не останавливался? Он снова ощутил острую боль, и что бы Какаши ни задевал внутри него, это точно было плохо. Он начал сжиматься вокруг его члена, пытаясь заставить его выйти, но сделал только хуже самому себе. — Какаши, пожалуйста! — снова вскрикнул Ирука. — Серьезно, мне больно, хватит! Стоп-слово! Пожалуйста! — Ирука отчаянно задергал связанными руками, чувствуя, как готов сейчас разрыдаться от боли и страха. К горлу подкатывал тошнотворный ком. — Заткнись, черт возьми, — прорычал Какаши, закрывая ему рот ладонью. Его толчки становились сильнее и сильнее по мере того, как он был ближе к оргазму, и Ирука уже не думал, что сможет вытерпеть эту боль, потому что действительно была просто невыносимой. Он уже плакал, в панике неосознанно сильнее сжимая мышцы, пока Какаши вбивался в него. Он пытался расслабиться, чтобы облегчить боль, но не мог. Он уже задыхался, крича в ладонь Какаши, сжимающую его рот. Ему было так плохо, и постепенно он переставал бороться. Какаши что-то простонал вроде «сейчас, детка, черт возьми», его толчки стали беспорядочными, после чего он замер и гортанным стоном наконец кончил внутрь него. — Черт, — снова сказал он, пока Ирука всхлипывал, не в силах пошевелиться. Когда наконец Какаши вытащил из него свой член, Ирука свалился набок, продолжая плакать. Он зло толкнул Какаши, который освободил ему руки, но вышло смазанно и слабо. — Какого хрена? Какого хрена, Какаши? Почему ты не остановился? Мне, блять, было очень больно! — кричал Ирука, пихая его в грудь, пока Какаши не перехватил его запястья. — Я думал, ты притворяешься как обычно! — возмущенно возразил тот. — Ты же всегда орёшь, пока я тебя трахаю! — Я орал стоп-слово, черт возьми! Ты должен был остановиться! — продолжал кричать Ирука, ошеломленный словами Какаши и его равнодушием. — Ну, извини! — Какаши отпустил его руки, и Ирука слез с кровати, чуть не упав. Что-то липкое стекало по его бедрам, и он с ужасом увидел, что это кровь. — Т-ты порвал меня, — Ирука коснулся крови и поднёс пальцы к лицу, в шоке посмотрев на Какаши, который только теперь выглядел хотя бы немного сожалеющим. — Черт, прости, я не знал! Мне так жаль, Ирука, — при виде крови Какаши взволновался и потянулся к нему, но Ирука отшатнулся от него. — Н-не трогай меня! — вскрикнул он, отталкивая Какаши, после чего похромал в ванную, оставляя парня одного в спальне. Ирука залез в душ, дрожащими руками смывая с промежности и бёдер уже начавшую подсыхать кровь. Он был очень напуган и не понимал, почему все пошло не так. Больше всего его пугало то, что Какаши не остановился. Ирука всегда был уверен в том, что Какаши остановится, но он этого не сделал. Ирука просто хотел разнообразить их сексуальную жизнь, а не чтобы его изнасиловали. Вот что Какаши сделал сейчас, но отказывался это понимать. Ирука выключил кран после того, как ополоснул мокрое от слез лицо, и стал вытираться. Кровь перестала течь, но у него все сильно болело и жгло внутри, и Ирука не знал, что с этим делать. В дверь ванной настойчиво постучали. — Чёрт, Ирука, извини! Я правда не хотел! Какаши подергал за ручку, но дверь не поддалась. — Открой дверь, детка. — Оставь меня в покое! — крикнул Ирука, шмыгая носом. — Открой, черт возьми! — послышался сильный удар, отчего Ирука вздрогнул. Повисло напряжённое молчание, после чего Какаши снова безуспешно подёргал ручку. — Я же извинился, чего ты еще хочешь? Это было твоей идеей, чтобы я грубо трахнул тебя, так что не делай из меня сейчас насильника, а из себя — жертву, — Какаши ещё раз ударил в дверь, а затем, не дождавшись ответа, ушёл. Ирука опустился на крышку унитаза и закрыл лицо руками, чувствуя, как из глаз снова потекли слезы.

***

Когда совсем стемнело, Ирука немного отошёл. Какаши вышел в аптеку и купил ему лекарств и обезболивающее, заварил вкусный чай, не переставая говорить, как ему жаль. Лёжа уже в кровати ночью Ирука думал о том, что, может быть, в произошедшем была и его вина. Он с самого начала не мог утверждать и быть уверенным в том, что Какаши сможет остановиться, будучи в возбужденном состоянии, находясь в паре минут от накрывавшего оргазма. Ирука сам знал, что когда ты близок к нему, все, чего ты хочешь в данный момент — поскорее кончить, дав волне удовольствия накрыть тебя с головой. К тому же, Какаши слишком привык к тому, что Ирука постоянно сопротивлялся и просил остановиться, отчего он просто перестал слушать его. Его слова, крики и просьбы остановиться теперь ничего не стоили, сливаясь для него в один белый шум. Ирука не знал, что ему нужно сделать, чтобы достучаться до Какаши. Ещё он вдруг подумал о том, что он очень соскучился по простым поцелуям, обычным объятиям и неторопливому сексу. Он хотел бы снова почувствовать внимание к себе, потому что теперь Какаши словно было все равно, получит ли Ирука удовольствие или нет. Кажется, они слишком увлеклись. Идея с принуждением теперь не казалась Ируке такой заманчивой, и он твёрдо решил, что больше не хочет делать ничего подобного.