Не по-настоящему

Прошло больше двух недель. Ирука по-прежнему работал, и все было, как обычно. Ненормальных всплесков агрессии у Какаши больше не было, и Ируке показалось, что все наконец-то прошло, и что он просто себя накручивал. И чем больше проходило времени, тем сильнее ему казалось, что он ошибался. Но мысли о том, чтобы уйти, почему-то никуда не исчезли. Ирука пытался убедить себя в том, что он подумал о разрыве отношений от отчаяния и обиды, однако эта мысль в любом случае возникла не просто так. Прежде, чем принять какое-либо решение, Ирука все же сходил к своему психотерапевту, впервые за все время своей «болезни». Итог сеанса был для него неутешительный, но с другой стороны, ему стало отчего-то гораздо спокойнее — может, из-за того, что часть ответственности за свое решение он мог переложить на другого человека, который одобрял его выбор. А выбор был один — уходить. Через два дня после сеанса Ирука очередным вечером вернулся домой, сам, как он делал это последние две недели. Он взял дополнительные смены и нагрузку, чтобы ему сделали надбавку к зарплате, которую он ожидал со дня на день. Дома никто его не встретил, лишь в гостиной горел свет, но бормотание телевизора не было слышно. Обычно Какаши выходил к нему или они просто обменивались приветствиями из комнаты, но в этот раз ничего такого не было. Ирука сглотнул, но разулся и снял верхнюю одежду. В его желудке неприятно засвербело от этого беспричинного, казалось бы волнения, однако он старался успокоить себя, говоря, что Какаши, может быть, просто заснул. Он прошел в гостиную, тихо сказав «привет» — Какаши не спал, он сидел на диване, занятый чем-то в телефоне. Он окинул Ируку взглядом, коротко поприветствовав в ответ, прежде чем снова вернуться к телефону. Ирука не стал как-то еще беспокоить его, и ушел переодеться и поесть, все это время думая о том, что могло случиться. Казалось бы, не было никакого повода для этого — эти недели прошли хорошо и спокойно, и у них даже был секс, обычный, по обоюдному согласию, где Ирука даже получил удовольствие впервые за столько времени. Может, Какаши не нравилось, что Ирука стал часто задерживаться на работе и приходить позднее? Или он опять считает, что Ирука его избегает? А может, у него просто неважно идут дела на работе? Устав гадать и весь изведясь, Ирука, поев и убрав посуду, решил пойти и попробовать узнать, что случилось. Он вошел в гостиную — Какаши сидел все там же с тех пор, где Ирука застал его еще до ужина. — Как… дела? — решил он начать разговор. Какаши медленно поднял голову, посмотрев на него. — У меня? — помолчав, спросил он и отложил телефон. — У меня все нормально. А у тебя? Ирука сглотнул, услышав его тон. Он не предвещал ничего хорошего, хотя со стороны могло показаться, что он был обычным, но Ирука хорошо научился различать малейшие изменения в голосе Какаши. — У меня тоже… все нормально, — ответил Ирука, отведя взгляд. Он собирался уйти, уже жалея о том, что потревожил Какаши. Он остановился, услышав, как он говорит. — Нормально, значит, — Ирука обернулся, посмотрев на Какаши. Он выглядел так, словно Ирука снова его чем-то разозлил, и он перестал сдерживаться. Какаши закивал, а потом отвернул голову, посмотрев куда-то в сторону, прежде чем снова посмотреть на него. Ирука узнал этот взгляд. Непроницаемый, холодный, с угрожающе полуопущенной головой. — Ты думал, я не узнаю? — О чем ты? Ирука сглотнул, непонимающе смотря на Какаши, хотя глубоко внутри догадывался, что тот имеет ввиду. Какаши встал с дивана, не отрывая от него взгляда. Ирука заставил себя стоять на месте — он ни в чем не виноват, но тогда почему он уже чувствует себя виноватым? — Я, по-твоему, совсем идиот? И что, по-твоему, не узнаю, что ты задумал? Ирука моргнул, не зная, что ответить. Он не заметил, как у него сбилось дыхание, и ему стало труднее дышать из-за пропускающего удары сердца. Говорят, сердцебиение учащается, когда человек врет. Какаши обогнул диван и был уже совсем близко, и Ирука дрогнул, отступив на шаг назад. В голове было лишь одно — он знает. — Ну, чего так смотришь? — спросил Какаши. — Сбежать от меня захотел? Так или не так? Ирука отступал еще и еще, пока не уперся спиной в стену. Он не отрывал взгляда от Какаши, и чем дольше он смотрел на него, тем сильнее было чувство страха, которое топило его. Он машинально мотнул отрицательно головой, не осознавая, что делает, и это, кажется, только сильнее разозлило Какаши. Он вскинул руку и схватил его за волосы, сжимая их в кулаке, и Ирука вскрикнул. Он вцепился в его руку, чтобы Какаши ослабил хватку, но она напротив становилась только более болезненной. Он снова замотал головой, сжав губы и не отводя испуганного взгляда от Какаши напротив. — Чего головой мотаешь? — он сильно тряхнул его за волосы, и Ирука сильнее стиснул зубы, не издав ни звука, продолжая впиваться пальцами в его руку. — Я не… я не понимаю о чем ты, — выдавил он. — Я тебя насквозь вижу, сука ты такая, — процедил Какаши, снова дернув его за волосы, прикладывая его затылком о стену. Ирука пришибленно выдохнул, зажмурившись от боли в зазвеневшей голове. — Не смей врать мне! У Ируки скривилось лицо от несдерживаемых слез боли, обиды и страха. А еще — отвращения к самому себе из-за того, что он не может ничего сделать и даже не пытается. — Нет, — выдавил он. — Я не думал ни о чем таком. Его пнули коленом в живот, вышибая воздух из легких, отчего Ирука согнулся пополам, хватаясь свободной рукой за пострадавшее место. Затем последовал такой же удар. — Нет, Какаши, пожалуйста, не надо! — Ирука вскрикнул, выставив перед собой руки, пытаясь закрыть живот. — Я ничего не делал, правда, прошу, хватит! — Я ненавижу, когда мне лгут, — Какаши снова дернул его за волосы, чтобы тот выпрямился и смотрел ему в лицо, а потом отпустил его многострадальные волосы и взял за щеки, впиваясь пальцами в его кожу. Он смотрел Ируке в мокрые глаза, и тот не смел отвести от него своего взгляда. — Я знаю, что ты хочешь сбежать, я видел твои поисковые запросы в браузере. И смены ты взял дополнительные, чтобы побольше накопить. Конечно, это проще сделать, живя на всем готовом. С каждым его словом глаза Ируки расширялись все больше, а его желудок свело судорогой от страха и осознания того, что его раскусили. Что хуже было всего, Какаши поймал его на лжи, хотя Ирука уверял его, что он не врет. Он не знал, каким образом Какаши увидел его историю браузера, где он искал варианты аренды, возможно, Какаши проверял его телефон или ноутбук, или у него есть доступ к его аккаунту, но сейчас это было неважно. Все, что можно было сделать, уже сделано, и все, что можно было сказать, уже сказано. — Я не прав? Что, не было такого? — Какаши зло тряхнул его, ожидая ответа. Ирука отвел взгляд, а слезы сами собой текли по его лицу. — Не молчи, дрянь, — Какаши снова стиснул хватку на его лице, а потом ударил его по нему. Ирука вскрикнул, давясь слезами. — Прости! Прости, я… — он не знал, за что извинялся, и что ему вообще говорить. — Прости, что врал тебе, прости! Больше такого не повториться! — Я тебе не верю. Ирука сглотнул, смотря Какаши в глаза, всхлипывая и не зная, что еще сказать. Какаши изучающе разглядывал его, и Ирука чувствовал исходящие от него волны злости. Ирука боялся и ненавидел его в этот момент одновременно, потому что Какаши строил из себя жертву, которую обманули и предали. При этом прямо сейчас он делал больно Ируке, не раскаиваясь в этом, искренне считая, что Ирука это заслужил. — Это вся твоя благодарность? За то, что я сделал для тебя? Хочешь меня бросить и сбежать? Ирука коротко замотал головой, не отрывая от него взгляда, желая лишь одного — чтобы Какаши отпустил его, и все это прекратилось. Может быть, если бы ты не бил меня, я бы не хотел сбежать. Может быть, если бы ты не был больным, я бы не хотел сбежать. Может быть, если бы я все еще любил тебя, я бы не хотел сбежать. Но Ирука так и не сказал этого вслух. — Неблагодарная сука! — Какаши снова ударил его по лицу. Его голову мотнулась в сторону, но Ирука молчал, только давясь всхлипами. Он не стал поворачивать ее обратно и смотрел в пол, не смея поднять на Какаши взгляд. — Как я вообще могу доверять тебе после этого? Вдруг ты обчистишь мою квартиру, пока меня нет дома, а потом сбежишь? Ирука снова замотал головой — конечно, нет, он никогда бы такого не сделал, но ему было так больно и обидно, что Какаши считал по-другому. Что он допускал мысль о том, что Ирука способен на такое, хотя он даже ни разу не давал для этого повода. Какаши продолжал сверлить его взглядом, пока Ирука едва слышно всхлипывал, смотря куда-то вниз. Потом он почувствовал, как тот ослабил охватку, а потом и вовсе отступил назад. — Ты никуда не уйдешь. Какаши сказал это с такой уверенностью, что Ирука почувствовал, как начинает злиться от его самоуверенного тона. От того, что он считает его настолько слабым и безвольным, не способным на самостоятельные решения. Какаши отошел от него, а потом его голос стал спокойнее, когда он подозвал его к себе и сказал сесть рядом на диван. Ирука вытер влажное от слез лицо рукой и медленно прошел к нему, не понимая, что ему от него нужно.

***

— То есть, вы характеризуете своего партнера как любящего и заботливого в начале ваших отношений? Психотерапевт посмотрела на него, ожидая его подтверждения. — Да, — Ирука кивнул. На этот раз он все же решился рассказать все, что его беспокоило в последнее время. Он рассказал о том, с чего и когда это началось, по его мнению, а также о том, что произошло за это время, опустив некоторые детали, от которых ему было бы еще более стыдно смотреть психотерапевту в глаза. Они начали с простого — с анализа их отношений, потому что Ирука хотел понять, почему Какаши так себя ведет. Он очень хотел бы залезть и посмотреть, что происходит в его голове, но, к сожалению, это было невозможно. — Конечно, определенно у вас нездоровые отношения. И определенно, ваш партнер причиняет вам боль и дискомфорт, как морально, так и физически. Возможно, у него есть признаки нарциссизма и склонность к манипуляции. Это все то, о чем я вам говорила на прошлых наших встречах, когда мы разбирали ваши отношения с родителями в более раннем возрасте. Ирука коротко кивнул. Психотерапевт помолчала, прежде чем продолжить. — Вы, скорее всего, думаете, что у вашего партнера с самого начала был такой план — привлечь, заманить, усыпить вашу бдительность, а потом начать издеваться над вами. Конечно, все возможно, и, да, такое бывает, но это встречается довольно редко, и чаще всего, этим страдают социопаты и психопаты. К сожалению, я не могу диагностировать вашему партнеру какое-либо заболевание, основываясь только на ваших словах. Но, если коротко, то я могу объяснить, в чем проявляется социопатия и психопатия. Между ними есть различие. Социопатия — это более мягкое выражение психопатии, как принято считать. Это диссоциальное расстройство личности, приобретённое вследствие глубокой травмы — физической или эмоциональной, то есть вследствие пережитого насилия, например. Социопат — это человек эмоционально холодный, но привлекательный. Он игнорируют чувства, права и безопасность других, у него есть склонность к манипулированию и обману, он отличается импульсивностью и часто ярко выраженной агрессией. А психопатия — это врожденная болезнь, а не приобретенная. Психопат — это человек с антисоциальным расстройством личности, которое проявляется в агрессивном, извращенном, преступном или аморальном поведении без сочувствия или раскаяния. То есть психопаты, как правило, не имеют нормальных человеческих эмоций, таких как чувство вины, например. Он не может искренне раскаиваться, извиняться, осознавать свои ошибки, потому что для них таких понятий просто существует. Ирука сглотнул, слушая психотерапевта, иногда в некоторых моментах слишком хорошо угадывая черты одного знакомого ему человека. — Но сейчас мы говорим с вами о ваших отношениях и партнере, который, по сути, вас тиранит. Будем называть вещи своими именами. Тираны как раз-таки встречаются намного чаще, чем социопаты и психопаты. И, как правило, у них нет никакого стратегического плана. То есть, скорее всего, все, что было между вами в начале отношений, было настоящим. Ваш партнер искренне хотел вам понравиться, он искренне хотел быть с вами в отношениях, ворваться в вашу жизнь. Возможно, он испытывал к вам искренние чувства. — Но тогда почему… Почему это исчезло? — Судя по вашим словам, после того, как вы вступили с ним в отношения, на каком-то определенном этапе ему что-то в вас искренне стало не нравиться. И он хочет исправить это, но понимает, что не может, потому что вы такой, какой вы есть. Может, ему в вас ваш нос не нравится или голос. Вы же не сможете изменить свой нос или голос, если даже ляжете под нож? Ирука покачал головой. — Скорее всего, ваш партнер относится к тем людям, которые имеют в той или иной степени нарциссический характер. А нарциссизм, в первую очередь, это ощущение человека себя изначально неполноценным. То есть, ощущение, грубо говоря, собственной ничтожности. И нарциссу, как правило, нужно это как-то компенсировать. Ему нужны внешние успехи — на работе, в личной жизни, ему нужно подтверждение от всего мира того, что он хорош. И когда такие люди начинают выстраивать с кем-то отношения, представьте, как они будут себя вести. Естественно, такие люди будут пытаться понравиться всеми способами, в такие моменты они согласны сделать все — подарить, что угодно, отправиться в путешествие, сделать какой-нибудь необдуманный поступок, все, лишь бы впечатлить человека, чьего внимания они добиваются. А знаете, почему они это делают? — Потому что они изначально чувствуют себя неполноценными, — ответил медленно Ирука. Психотерапевт кивнула. — Верно. И они изначально не чувствуют себя человеком, способным заинтересовать кого-то другого. Потому что за внешними проявлениями силы, компетентности, благополучия скрывается чувство собственного ничтожества и неудовлетворенности собой, ощущение, что человек никогда не был тем, кем хотелось. Они еще долго говорили. Ирука был подавлен вывалившейся на него информацией, а после того, как в конце он спросил, что ему делать, психотерапевт дала тот ответ, который он и ожидал: — Я не знаю. Вы должны сами решить для себя, что вам нужно — спокойная и здоровая жизнь или зависимые отношения с эмоциональными качелями, в которых вы точно не сможете быть счастливы. Ирука ушел с чувством того, что ему открылась некая тайна, о которой он до этого и не подозревал.

***

Сейчас он сидел на диване, не понимая, что Какаши от него хочет. Тот почему-то полез в свой телефон, а потом, сделав пару нажатий, передал его Ируке. Это было видео. На экране были они вдвоем — Ирука узнал этот день. Это было позавчера. Тот день они провели хорошо — у Ируки был выходной день, а Какаши закончил пораньше. Они впервые за все эти недели погуляли в парке и сходили в кафе, и это напомнило Ируке первые дни их отношений, когда ему казалось, что он был счастлив. Тогда в его груди, казалось, было солнце — настолько там было тепло, и этим теплом ему хотелось поделиться с тем человеком, который пробуждал в нем такие чувства, неважно, был он рядом или нет. И Ирука делился — через объятия и поцелуи, через робкие слова, которые, однако, так и не стали полноценным признанием, но Ирука надеялся тогда, что когда-нибудь они им станут. Солнца в его груди больше не было, а на видео был записан их секс, записанный, видимо, на телефон, который поставили на комод или прикроватную тумбочку. Ирука тогда ничего не заметил — он был немного пьян после нескольких бокалов вина, и у него было слишком приподнятое настроение, чтобы задумываться о чем-то плохом. Были только он, Какаши и надежда на то, что когда-нибудь все образуется. Он отчаянно цеплялся за нее, отвечая на поцелуи, позволяя раздевать себя и сам пытаясь коснуться в ответ, изголодавшись по человеческой ласке и состраданию. Ирука отшвырнул телефон в сторону Какаши и прикрыл рот рукой, а потом закрыл лицо ладонями. Его затрясло от рвущих его изнутри рыданий, которые он безуспешно пытался сдерживать. Он чувствовал себя так, словно ему снова вонзили нож, но не между ребер, а в спину — он чувствовал себя преданным. Все его светлые чувства были растоптаны, а сам он — использован и посрамлен. И кем? Человеком, которому он доверял больше всего. Он не просил удалить это видео, зная, что это бесполезно, и что только этого Какаши и ждет. Видео, где он был абсолютно обнаженный в объятиях мужчины, лицо которого не попало в кадр, в отличие от его собственного. Где он стонал, пока его трахали, где он позволял делать с собой то, что люди делают в постели, за закрытыми дверями, а не на камеру, которая безжалостно запечатлевает все, что видит. Запечатлела она достаточно. — Не понравилось? — спросил Какаши, закрыв вкладку с видео. Ирука ничего не ответил, продолжая всхлипывать, сгорбившись и опустив голову. — А мне очень даже, — продолжил Какаши. — Ты в тот раз был просто на высоте, видимо, был счастлив, что тебя сводили погулять и бесплатно накормили. — Заткнись, — выдавил Ирука сквозь зубы, смотря перед собой расплывающимся периодически взглядом. Он смаргивал, и слезы капали вниз, на пол. — Знаешь, у меня была девушка. Еще давно, в студенческие годы. Однажды она сказала мне, что уходит к другому, что разлюбила меня и все такое. Мы были в неофициальных отношениях, и никто не знал, что мы встречаемся. Знаешь, что я сделал? Я анонимно разослал ее интимные фотографии, что она сама же мне отправляла, всем ее друзьям, одногруппникам, преподавателям, ее родственникам. Вот это был позор. Какаши откинулся на спинку дивана, чуть запрокинув голову назад, видимо, предавшись воспоминаниям. Ирука слушал все это, чувствуя, как волна отвращения захлестывает его все сильнее. — Но вот это, — Какаши встряхнул телефон в своей руке. — Это даже не позор. Это может сломать жизнь в определенной степени. Я могу отослать это видео твоему нынешнему работодателю, например. Или твоей матери — благо, что ее контакт еще сохранился на твоей электронной почте, несмотря на то, что ты удалил ее номер. Она будет очень рада. А как обрадуется твой отец… Ирука, не выдержав, разогнулся и, замахнувшись, ударил Какаши. Он попал прямо по лицу, кажется, разбив ему нос, а потом, тяжело дыша, вылетел из гостиной. Схватив свою куртку, он выбежал из квартиры, хлопнув дверью, и побежал вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Он бежал, ничего не видя перед собой из-за плывущего от слез зрения, задыхаясь от боли, которая не давала ему нормально дышать. Ему просто хотелось исчезнуть, чтобы не чувствовать ее.