Не по-настоящему

Какое-то время в их маленьком кафе прошла череда напряженных событий, накаливших прежде спокойную атмосферу, что происходило довольно редко. Все это случилось благодаря одному клиенту, который четвертый день подряд тревожил их своим присутствием. Когда это случилось в первый раз, Ирука не обратил на это должного внимания — Анко всегда была довольно вспыльчивой. Во второй раз это случилось с Куренай, но и здесь Ирука не видел ничего из ряда вон выходящего — она тоже за словом в карман не полезет. Но когда это случилось в третий раз, то Ирука всерьез обеспокоился — Сузуме была тихой, рассудительной девушкой в строгих очках, но даже она сейчас стояла и что-то раздраженно бормотала себе под нос после того, как вернулась из зала, а ее лицо, обычно светлое и улыбчивое, было хмурым и напряженным. — Что-то случилось? — поинтересовался у нее Ирука. Они были вдвоем, у дверей в кухню, так что могли без опаски разговаривать, не боясь, что кто-то из посетителей мог их услышать. — Суп оказался недостаточно горячим, а кофе — пересахаренным и наоборот слишком горячим. И вообще, его заказ слишком долго готовился, — передразнила мужчину Сузуме. Ирука, не выдержав, издал смешок, но у Сузуме, кажется, не было настроения. Она вздохнула, нажимая на кнопки кофемашины, чтобы, видимо, сделать достаточно горячий эспрессо для проблемного клиента. За счет заведения, конечно же. — Время приготовления стандартное, пятнадцать минут, а сахара в эспрессо столько, сколько было запрошено, — сказала Сузуме, пока готовился кофе. — Не понимаю, зачем он вообще сюда тогда продолжает ходить, если ему здесь не нравится обслуживание. — Может, он тут неподалеку работает, а остальные кафе далеко, — пожал плечами Ирука. — Он же уже третий день именно на ланч заходит, а не утром или вечером. Спорим, он завтра тоже придет? — Да уж, лучше избавьте меня от такого клиента, — фыркнула Сузуме, отжала кнопку и понесла кофе обратно в зал. На четвертый день, как Ирука и предполагал, проблемный клиент пришел снова. Увидев напряженные лица своих коллег, Ирука добровольно решил взять обслуживание нежеланного гостя на себя, к тому же, Анко его еще подбодрила, мол, давай, ты же мужчина, поговори с ним по-мужски. По-мужски Ирука не особо умел говорить хотя бы просто потому, что не представлял, как это. Но нельзя было отрицать вероятность того, что клиент вел себя так придирчиво только с девушками — у них были уже такие посетители. Девушки кажутся легкой добычей, ведь они, считают многие, не смогут дать отпор. Обычно это были мужчины, иногда и женщины за сорок, которые отличались повышенной сварливостью и смотрели на весь обслуживающий персонал свысока. Это был самый невыносимый тип клиента, даже хуже, чем малолетние дети. Они считали себя лучше них, жалкого обслуживающего персонала, просто потому что они платят деньги. Это было так глупо, но ничего с этим нельзя было поделать, а только вежливо улыбаться, засунув свою гордость и желание кое-кого ударить, куда подальше. Ирука часто выручал в таких ситуациях, так как был в меру услужливым, внимательным и мог молча с благожелательным лицом выслушивать все претензии и оскорбления. Администрации кафе это нравилось, а Ирука же после чувствовал себя так, словно о него вытерли ноги. Проблемным клиентом оказался молодой мужчина около двадцати пяти-тридцати лет. Ирука уже видел его мельком до этого, и первое, за что зацепился его взгляд, были его обесцвеченные, пепельного цвета волосы. Его шрам через левый глаз почему-то показался Ируке хорошим знаком — по крайней мере, нечасто встретишь людей со шрамом на лице как у Ируки, который шел через все лицо и был источником многих его подростковых комплексов. Клиент смерил его взглядом сверху вниз и как-то даже чуть оценивающе склонил голову набок, когда Ирука подошел к его столику. Ирука принял у него заказ и выдержал пятиминутный опрос по всему меню, пока клиент долго выбирал между овощным салатом и фруктовым, и ответил на все вопросы самым спокойным и вежливым тоном, который у него был. Учтя то, что этот клиент не любил долго ждать, на кухне Ирука очень хорошо попросил повара приготовить по-быстрому его заказ, договорившись, что отблагодарит потом, и в итоге ожидание заняло около десяти минут. Клиент ничего не сказал по поводу холодности обеда или недосахаренности кофе, так что Ирука, отдав заказ, со спокойной душой отчалил обслуживать другие столики. — Он оставил тебе чаевые? Этот мудак?.. — Анко недоверчиво посмотрела на него, а Ирука пожал плечами. Чаевые были небольшие, но, учитывая, что не все клиенты в принципе оставляют чаевые, это в любом случае было приятно. — Я бы не сказал, что он такой уж мудак, — сказал Ирука и поймал себя на мысли, что уже неосознанно выгораживает клиента. С первого взгляда он действительно вызывал смешанные чувства, и Ирука не мог определить, смотрел ли клиент на него свысока или с любопытством. Да, он был довольно занудным и казался чересчур холодным, и, может быть, дело было в его полуприкрытом, почти ленивом взгляде. Однако Ируке показалось, что это просто особенность его внешности. — Либо он мудак, либо ненавидит девушек, либо все вместе, — фыркнула Анко. — Не нравится мне он, и не только мне. На первый взгляд и не скажешь, но… мутный он какой-то, хоть и морда красивая у него. Ирука отмахнулся от ее слов, а Анко сказала ему, что с этого времени обслуживать этого клиента он будет сам. Ирука не возражал и втайне даже надеялся на то, что клиент будет часто появляться у них в кафе и оставлять такие же чаевые.

***

Ожидания и, отчасти, догадки Ируки оправдались. Клиент обедал в кафе с понедельника по пятницу в промежутке между часом и часом тридцати. Он зачастую садился за один и тот же столик в дальнем углу у окна, заказывал кофе — чаще всего американо с одним кубиком сахара, стандартный бизнес-ланч, иногда десерт, хотя, как признался Какаши, он не любит сладкое. Он назвал свое имя спустя неделю с тех пор, как Ирука впервые увидел его. Ирука был прав — Какаши работал неподалеку в одном из офисов, которые находились в высоком здании бизнес-центра, где располагались различные конторы начиная от тур-агентств, заканчивая добровольческими центрами. Какаши находился в их городе в силу служебной командировки — его отослали в филиал из головного отдела уладить здесь дела, перетрясти, как он сам выразился, бумаги и проконтролировать, как работают новые сотрудники, недавно прошедшие у них стажировку. Не то, что бы у Ируки было так много свободного времени, и он мог позволить себе нагло болтать с клиентом посреди рабочего дня, но их небольшое кафе никогда не отличалось особым спросом. В обед было достаточно посетителей, но их обслуживающего персонала хватало с лихвой на всех, так что иногда Ирука мог позволить себе посидеть полчаса вместе с Какаши, чтобы дать отдохнуть своим гудевшим ногам. Хозяин кафе, впрочем, даже негласно поощрял эту деятельность — он ценил постоянных клиентов, так как это была возможность постоянной и стабильной выручки. Ирука не преследовал, однако, цели заинтересовать Какаши для того, чтобы тот отдавал им каждый будний день свои деньги за ланч. Ему просто нравилось общество Какаши — на самом деле, Ируке даже не с кем особо было поговорить. Он работал пять дней в неделю с девяти до восьми, и весь его круг общения был ограничен персоналом кафе. Повара всегда были занятые ребята на своей волне, администратор относился к начальству, а с начальством, как правило, дружбы не водится. Оставались его коллеги, трое девушек-официанток, с которыми у Ируки выпадала одна смена, но и с ними он не был достаточно близок. Когда он впервые появился в этом кафе, у него чуть даже не случился роман с одной из этих девушек, но в настоящие отношения их общение так и не перешло, а где-то застряло посередине, и в воздухе с тех пор повисло напряжение. Оно было едва заметным, почти неуловимым, и вроде бы они даже дружили, во многом выручали друг друга, могли отпраздновать вместе день рождения, но по-настоящему никогда не были близки. Ируку это иногда удручало — ему хотелось поделиться с кем-то своими мыслями, переживаниями, хотя бы просто рассказать, как прошел его день. Черт, ему даже в кино не с кем сходить было, чтобы потом было с кем горячо обсудить просмотренный фильм. Какаши был новым, неизведанным событием в его монотонном, до скукоты упорядоченном ритме жизни, пятном света в этой серой реальности. Нет, Ируке нравилась его жизнь, по крайней мере, он теперь жил один и мог делать, что хотел. Мог лечь спать в четыре утра, мог потратиться и купить себе любое мороженое, какое захочет, мог сходить в клуб вечером. Но почему-то ничего из этого он не делал, и жизнь трепала его, подгоняя под свои рамки. Он должен был работать, чтобы получать деньги, чтобы оплачивать счета и обеспечивать себе прожиточный минимум. Постепенно каждый его прожитый день сводился к этому, и Ирука иногда ловил себя на мысли, что теперь понимает, почему в детстве взрослые казались ему такими серьезными и хмурыми. Они просто были заняты выживанием, тогда как он не знал никаких серьезных проблем, по сравнению со взрослыми. Жизнь казалась пресной и скучной, а о том, что будет дальше, Ирука даже не хотел задумываться. Будущее ему представлялось туманным, размытым, в нем он не видел себя и совершенно не знал, что будет дальше. Это тревожило его, но он не мог ничего поделать с этим. У Какаши была жизнь намного интереснее, как казалось Ируке. У него была престижная работа, которая позволяла ему бывать в разных городах и даже странах, у него была собственная машина, и он много чего видел и много чего знает. А еще — он был достаточно красив и обладал теми качествами, которые всегда хотел иметь Ирука. Какаши казался непринужденным, почти скучающим, но достаточно обаятельным и весомым. Один его вид уже заставлял воспринимать его всерьез. Ирука же говорил иногда невпопад, слишком торопился или запинался, потом криво улыбался или издавал нервные смешки, потирая переносицу со шрамом, избегая прямого зрительного контакта. Какаши предложил ему познакомиться ближе на второй неделе их знакомства, объясняя это тем, что он еще не совсем освоился в их городе, а в субботу и воскресенье ему негде проводить свое свободное время. Конечно, Ирука благородно взял на себя ответственность показать Какаши все их немногочисленные культурные места города и не очень. Они сходили на набережную, где текла мелкая, грязная речушка, прошлись по памятникам каких-то уважаемых личностей, которые считались местной достопримечательностью, посмотрели на церковь, сходили в парк. Ирука обмолвился, что у них тут и клубы есть, если Какаши захочет отдохнуть в вечер пятницы, на что тот усмехнулся и изъявил желание, чтобы Ирука и на этот раз был его провожатым. Ирука помнил, что тогда стояла осень, и под ногами хрустели опавшие листья, а пасмурное небо царапали голые ветви деревьев. А еще помнил, как сердце отчего-то забилось учащенно чуть ли не в горле, едва стоило Какаши случайно придвинуться ближе, чем нужно было, и как он впервые подумал о том, что Какаши ему нравится. Ирука даже не знал, когда именно появилась эта мысль и отчего. Нравится не в том смысле, как нравятся друзья, и сначала он испугался этого чувства. Он сомневался, что Какаши действительно нужно было это, и он совсем не хотел доставлять ему неудобств. Он даже не был уверен, что Какаши мог быть заинтересован в нем в другом смысле — Ирука не так часто общался с парнями, которые были бы заинтересованы в нем, а точнее, почти никогда до этого. Были неудачные попытки через сайт знакомств, но дальше простой беседы ничего не заходило — Ирука терял весь свой интерес, понимая, что парню напротив было нужно просто с кем-то потрахаться. Но с Какаши было все по-другому. Он действительно был обаятельным, и Ируке нравилось это. Ему нравилось, как Какаши шутил, как изредка улыбался, кутался по самый нос в шарф, закрывая лицо, как внимательно смотрел на него своими темными глазами, пока Ирука что-то рассказывал. Позже все сомнения Ируки насчет того, заинтересован ли в нем Какаши в том самом смысле или нет, рассеялись, когда они поцеловались. Ирука уже не помнил, кто был инициатором — там было шумно, грохотала музыка, в ушах стоял гомон и чей-то смех, а в крови тек алкоголь. Будучи пьяным, Ирука вел себя намного раскованнее, он больше смеялся и переставал ограничивать себя в своих желаниях, поэтому он не исключал того, что это он первый позволил себе переступить дружескую черту, разделявшую их с Какаши. Ладно, и кто вообще мог винить его в этом? Какаши был чертовски хорош собой, он был заинтересован в Ируке, а Ирука был заинтересован в нем. Ему отчаянно хотелось удержать Какаши рядом, а сама мысль о том, что Какаши в какой-то момент оставит его, была невыносимой. По крайней мере, так думалось Ируке в ту ночь. Они, впрочем, не сделали многого, хотя для Ируки даже это значило все. Они много целовались и терлись, Ируке даже казалось, что у него лопнет там все к чертям, пока Какаши наконец не дотронулся до него, торопливо стянув его джинсы до колен. Поцелуи были мокрыми, горькими и сладкими одновременно — Какаши пах ментолом, а Ирука — сигаретами. Они остановились на взаимной дрочке, ожесточенной и быстрой, с языками друг друга во рту, периодически прерываясь лишь для того, чтобы отдышаться. Ирука вскидывал бедра, подаваясь навстречу, совершенно не беспокоясь о том, как он выглядит в данный момент — ему просто было чертовски хорошо, так, как никогда не было. Достигли пика почти одновременно, а после обессиленно свалились вдвоем, переживая посторгазменное состояние, подстегнутое алкоголем. Наутро Ирука проснулся в чужой постели с больной головой без одежды и, в общем-то, ни о чем не жалел. Это было что-то новое в его жизни, словно глоток свежего воздуха. Какаши был кислородом, а Ируке очень нужно было дышать. Кем был Ирука для Какаши, он не спрашивал, но, наверное, тоже кем-то нужным. Было еще в этом что-то тайное, запретное, только для них двоих — в их обществе никогда не жаловали однополые отношения, и тем ценнее казалась для Ируки их связь. Наверное, отчасти поэтому, когда Какаши предложил уехать вместе с ним, он согласился. Конечно, он взвесил все за и против, прежде чем принять решение, ведь все же это было нелегко. Он только встал более менее на ноги после переезда от родителей, нашел приемлемую работу с вполне неплохой зарплатой, снял жилье, в котором постепенно обжился. И все это он собирался обменять на сомнительное будущее в другом городе. Но, по крайне мере, он будет не один, а с Какаши, так ведь? Ирука хотел рискнуть, ведь он хотел наконец-то увидеть свое будущее, все еще такое расплывчатое и туманное. Ему хотелось думать, что переезд сможет помочь ему в этом, и Какаши тоже мог бы помочь. Рядом с ним Ирука чувствовал себя намного лучше и увереннее, потому что теперь он был не один. Ирука чувствовал, что Какаши тоже нуждается в этом — он был тоже достаточно одинок, но ему, наверное, было даже хуже, чем Ируке, ведь у него не было семьи. Когда Ирука случайно высказался об этом, Какаши удивленно посмотрел на него. — Я думал, это тебе хуже, чем мне, ведь твои родители живы, но отказались от тебя. Мои, по крайней мере, просто физически не могут быть рядом. А твои могут, но не хотят. Это должно быть больно, да? — Достаточно, — ответил Ирука, отведя взгляд. Он не ожидал такой прямоты от Какаши, которая вылилась на него, словно кипяток. Какаши, впрочем, быстро извинился, осознав, что был довольно груб, но Ирука улыбнулся и сказал, что все в порядке. Теперь он хотел еще больше уехать из своего города, ведь так появится хоть какое-то мнимое оправдание тому, почему его семья не может быть рядом с ним.