Fade into you (Растворяюсь в тебе)

— Что? — хрипит Чонгук в свой телефон. На часах 5:30 утра, и он ещё не совсем проснулся. Он зарыт в своём пушистом одеяле, ноги запутались в постельном белье, глаза припухшие и полуоткрытые, и он пытается разобраться в том, что говорит Чимин. — Я? Чонгук уверен, что он неправильно что-то расслышал. Или точнее, он вполне уверен, что он не расслышал неправильно, однако проблема в том, что то, в чём он уверен, что он неправильно расслышал, не может, вероятно, быть правдой, что означает, что он, должно быть, неправильно расслышал, даже если на самом деле на это не похоже. Если быть более точным, сейчас середина апреля — приблизительно три месяца до свадьбы Чимина и Юнги — и Чонгук вполне уверен, что Чимин только что повысил его до шафера. Чего просто не может быть. К сожалению, у него проблемы с выражением недоумения, а Чимин, похоже, больше заинтересован в том, чтобы подколоть его, чем объяснить. — Ох, чёрт, это Чон Чонгук? — голос Чимина сочится сарказмом, что лишь усиливает раздражение Чонгука. — Я хотел позвонить моему другому другу Чонгуку. Прости. — О чём, нахрен, ты говоришь? — снова спрашивает Чонгук, с трудом усаживаясь и потирая один глаз нижней частью ладони. — Тэ — твой шафер. Чимин вздыхает долго и драматично — чуть наигранно, как всегда. — Уже нет. — Почему? — Внезапно Чонгуку совершено ничего не мешает сесть прямо и полностью открыть глаза. — С ним что-то случилось? — Пока нет. — Голос Чимина в очередной раз меняется; становится низким и резким, с отрывистыми гласными и кипящей яростью. — Спроси меня ещё раз через неделю, после того, как я закончу планировать его убийство. Стоит ли мне сделать это просто и быстро или для начала растянуть на несколько кругов мучений? — Ну, для начала тебе, наверно, стоит перестать слушать так много документально-криминальных подкастов. Чонгук подскакивает, когда в линию внезапно врывается голос Юнги, громкий и чистый. — Именно это я и говорю! Мне начинают сниться кошмары, как ты убиваешь меня. — Я на громкой связи? — спрашивает Чонгук. — Не беспокойся, — мурлычет Чимин, абсолютно игнорируя Чонгука. — Я приберёг своё лучшее убийство для тебя. — Обещаешь? — медленно отвечает Юнги. Чонгук подумывает, что если сейчас он закончит этот телефонный разговор, то сможет вполне резонно ухватить ещё часок сна. — Эй! — кричит он. — Либо выключи громкую связь, либо перезвони мне позже! — Прости! — Чонгуку становится пугающе не по себе, как их голоса поражают совершено в унисон. — Так что за история с Тэ? — спрашивает Чонгук. — Предположу, что ничего хорошего, раз ты замышляешь его убийство. — Я не знаю. — То, как дуется Чимин, можно услышать. — Он говорит, у него что-то с работой. Чонгук удивлённо поднимает брови. — Что-то с работой важнее, чем свадьба лучшего друга? — И не говори! — взрывается Чимин. — Типа, что за херня? Я планирую жениться только три раза максимум. — Дай-ка угадаю, — говорит Юнги, игнорируя недовольный стон Чонгука, когда тот выясняет, что он всё ещё на громкой связи. — Только двое мужей умирают при подозрительных обстоятельствах, как начинают ходить слухи? — Именно, — отвечает Чимин. — И потом третья женитьба будет по истинной любви. — Ну, тогда ты реально облажался, да? — Ты объявился на двадцать лет раньше! Как я мог подумать, что мой бойфренд времён колледжа будет моей единственной настоящей любовью? Это отвратительно! — Парни? — говорит Чонгук. — Алло? — Прости, я нарушил все твои планы на убийство, — говорит Юнги Чимину. — Это я, Чонгук. Помните? Человек, на чей номер вы позвонили в 5:30 утра? — Всё нормально, детка, — мягко произносит Чимин. — Ты стоишь того. Слышится шуршание ткани, а потом чонгуково ухо атакуют мучительной чередой мокрого чмокания и хлюпанья. — Ребята! Серьёзно! — перекрикивает он хор негромкого хихиканья. — Хорошо, хорошо! — говорит Чимин, по-прежнему смеясь. — Мы закончили! Обещаю! — Мне всё равно надо идти открывать кофейню, — говорит Юнги. — Поговорим позже, Чонгук. — Пока, лузер. Чонгук слышит смешок Юнги и следующий за ним один последний громкий чмок. — Пока, детка, — кричит ему вдогонку Чимин. — Приготовь мне латте, когда я зайду! — Вы, нахрен, тошнотворные. — Ты просто завидуешь. Чонгук издаёт рвотный звук в трубку. — Ты ни за какие деньги не заставишь меня жениться ни на одном из вас. — Сомневаюсь. И вообще, ты так и не ответил на мой вопрос. Я знаю, у тебя аллергия на публичные выступления, но у меня нет выбора. Ты единственно подходящая замена. — Ага, ага, неважно. — Чонгук действительно ненавидит публичные выступления, но он справится. Было бы жестоко отказываться в такой момент. — Ради тебя я выдержу это. — Помнишь тот раз, когда ты описал свои штаны во время презентации в колледже? — Я не описал свои штаны во время презентации! — Лицо Чонгука краснеет от воспоминания, голос его выходит более негодующим, чем он рассчитывал. — У меня была моча на моих штанах перед презентацией! Чонгуку всегда надо сходить в туалет, когда он нервничает. Проблема была результатом того факта, что он так нервничал, что его руки тряслись возле писсуара, и в итоге у него возникло небольшое затруднение с прицелом. — Точно, — хихикает Чимин. — Я забыл. Но разве не было что-то во время презентации? Я помню, ты рассказывал мне после этого, что у тебя психическая и эмоциональная травма, и ты больше никогда не будешь выступать на публике. — Да, но это было не из-за того, что я описал свои штаны! — Тогда что это было? Чонгук вздыхает. Не хотел бы он проживать заново свои самые смущающие моменты прямо сейчас, но он знает, что Чимин не спустит ему это с рук. — Я прятался в туалете, и я написал вам всем, чтобы помогли мне, но единственный, кто ответил, был Юнги. Только, вместо того, чтобы зайти в моё общежитие и достать пару моих штанов, он просто принёс мне свои. У меня не было времени возвращаться обратно. — О, господи, точно! — говорит Чимин, начиная смеяться. — Тебе пришлось надеть штаны Юнги! — Они были на несколько сантиметров короче и смотрелись, как будто на них красили! И, как будто это было недостаточно унизительно, вдруг лопнул шов с внутренней стороны бедра, посредине предложения! Смех Чимина превращается в высокий и пронзительный, а он хватает ртом воздух. — Поверить не могу, что я забыл про это! Ты потом пришёл ко мне в общежитие, чтобы накричать на Юнги! Твоё лицо! — Я никогда это не забуду, — жалостно говорит Чонгук. — Один из худших моментов в моей жизни. — Ох, ладно тебе. Мне кажется, я помню, что ты чувствовал себя немного лучше, когда Тэ пришёл домой и обнаружил тебя в слишком узких джинсах с дырой на ляжке до самой ширинки. Он выгнал меня из собственной комнаты до конца дня. — Да. — Чонгук сжимает кулак. Это ранит, как и все хорошие воспоминания о Тэхёне. — К сожалению, это заставило меня забыть всего на один день. — Ну, может, возьмёшь на свадьбу дополнительную пару брюк, просто на всякий случай. Тэ не будет рядом, чтобы помочь тебе забыть. — Слова застывают на несколько секунд в виноватом молчании Чимина, а потом он начинает частить. — Не то чтобы вы — Я имею в виду, он не — Я не имел в виду — — Да, да, — спасает его Чонгук. — Я знаю, что ты имел в виду. — Прости. — Голос Чимина звучит соответствующе робко. — Неважно, Чимин, всё нормально. Не беспокойся насчёт этого. Наверно, это смешно, насколько неловкая эта странная оговорка про его экс-бойфренда времён колледжа. Однако, надо признать, прошли годы, когда кто-то смог даже упоминать Тэхёна в присутствии Чонгука без всеобъемлющей неловкости, невыносимой боли или некоей комбинации обоих. Это на самом деле огромное достижение. — В любом случае, — говорит Чимин. — Спасибо за то, что делаешь это. Правда. А ещё, просто чтобы внести ясность, как бы мне ни было грустно из-за всей этой ситуации с шафером, это никак не связано с тобой. Я не расстроен, что ты будешь моим шафером, просто расстроен, что Тэхён ведёт себя как странный маленький засранец. Проблема даже не только в шафере, скорее в том, что его не будет на моей свадьбе вообще. — Так он правда просто… не приедет? — Думаю, нет. — Ты уверен? — Да. Я сначала не хотел в это верить, но, к сожалению, по-видимому, это так. — Но разве ты не… злишься на него? Это вроде как важно. — Мысль о том, что кто-нибудь из его близких друзей говорит, что не может прийти на его свадьбу из-за «дел на работе», заставляет кровь Чонгука закипать. Чимин вздыхает. — Да. Злюсь. Но я не хочу провести следующие несколько месяцев, споря с ним или рыдая из-за этого, поэтому, думаю, мне просто придётся принять это и двигаться дальше. — Ха. — Ха? — Я не знаю. И это всё? Ты забудешь об этом и пойдёшь дальше? — Ну, а что ещё я должен делать? — Я не знаю! Это просто кажется… неправильно. Что его там не будет. — Расстроен? — Что? — говорит Чонгук, чуть более раздражённо. Он пытается успокоиться, чтобы его голос звучал обыденно и отстранённо. — Нет. Мне всё равно. Никакой разницы. Я просто раздражаюсь насчёт тебя. — Конечно, Чонгук. И вот так его второй шанс загладить свою вину завершился ничем. Через какое-то время стало казаться, будто вся эта ситуация была нелепой с самого начала. Какое это имеет значение? Прошли годы. Тэхён пошёл дальше, так же, как и Чонгук. Большинство людей, наверно, никогда не задумываются о своих бойфрендах времён колледжа. Он на самом деле даже не помнит, почему ему казалось так важно суметь обсудить это с Тэхёном после всего этого времени. Он глубоко сомневается, что Тэхён вообще думал о нём после вечеринки по поводу помолвки.

———

Пляжный дом семьи Юнги в Ист Хэмптоне (если можно его так назвать, Чонгук всегда находил это забавным, как семья Мин говорила об этом до нелепого сногсшибательном особняке как о «пляжном доме») во многом такой же, каким его помнит Чонгук. Он выглядывает из окна, как только они сворачивают на длинную дорожку к дому, в тени его грандиозного, укрытого кедрами великолепия. Чонгук, Юнги и Чимин находятся на заднем сидении какого-то роскошного внедорожника, который, может быть, Escalade, а может, и нет, Чонгук не удосужился выяснить. Магия поездок на разных машинах всякий раз, когда они приезжали в гости, исчезла где-то ближе к окончанию колледжа. Вместо этого Чонгук, кажется, перенял от Юнги какое-то отвращение, приправленное смущением, лицезрея их все эти годы. Никому не нужно столько много машин, и, конечно, они не нужны со встроенными телевизорами с плоскими экранами, минибарами и лучшими стереосистемами, чем есть у большинства людей дома. Чонгук провёл последнюю неделю в Лос-Анджелесе с Чимином и Юнги, и они все вместе вылетели в Нью-Йорк прошлой ночью. Они ночевали в старой квартире Юнги в Вест-Виллидж (которую, по настоянию миссис Мин, они сохраняют для тех случаев, когда он с Чимином в городе) и потом забрались в машину, которую миссис Мин прислала за ними с утра. Это была весьма приятная поездка, они втроём в предвкушении свадьбы и целой недели впереди. В конечном итоге Чимин убедил Юнги позволить его родителям закатить пышную свадьбу. Даже Юнги пришлось признать, что, если бы они сбежали, они бы справлялись с последствиями до конца своей жизни. Проведение свадьбы в пляжном доме показалось достаточно приличным компромиссом. Это единственная собственность его семьи, к которой Юнги хоть как-то эмоционально привязан. Он и Чимин (и все их друзья) провели здесь много счастливых летних месяцев. Плюс ко всему, несмотря на то, что миссис Мин согласилась, это было далеко от её изначального выбора — что немного успокоило Юнги. Для большинства людей её дом в Хэмптоне, может, и является воплощением роскоши, но в глазах миссис Мин она всё равно совершает страшную оплошность, устраивая свадьбу своего сына на заднем дворе своего загородного дома. Это далеко не Отель Плаза или Бруклинский Ботанический Сад, которые были двумя её главными вариантами. Однако в итоге она неохотно согласилась, а потом провела большую часть прошедшего года, мучая Юнги своими планами, чтобы доказать, что их маленькая свадьба на заднем дворе может поспорить с самой богатой светской свадьбой. — Дом, милый дом, — говорит Юнги, когда они подъезжают к основанию огромной парадной лестницы. Чонгук толкает дверь сам, прежде чем до неё доберётся водитель. Эта часть всегда заставляла его чувствовать себя некомфортно, даже в самом начале — странная практика сверх-богачей нанимать людей для простых действий, которые они абсолютно в состоянии сделать самостоятельно. Например, открыть дверь в машине. Он не думает, что мог бы привыкнуть к этому, неважно, сколько денег у него будет. Он выбирается в тепло дня, вглядываясь в дом сквозь тёмные очки. Он красивый, но странным образом внушительный — массивный и серого цвета на фоне сияющего голубого неба. — Прямиком на задний двор, — он слышит, как Юнги говорит шофёру сзади. Ещё один человек из прислуги выбегает из парадного входа дома и направляется к багажнику машины, чтобы помочь выгрузить их сумки. — Мы тоже, — говорит Юнги, жестом показывает на Чимина и Чонгука. Чимин бросает на него укоризненный взгляд. — Нам стоит хотя бы поздороваться с твоими родителями. Юнги также в тёмных очках, но Чонгук знает, что тот закатил глаза. — Да, да. Мы поздороваемся. Мне надо выпить для начала. Всё равно я сомневаюсь, что они дома. Моя мать ни за что не упустит возможности выплыть из-за своих дверей ручной резки в своей дизайнерской домашней одежде с каким-нибудь беднягой с подносом коктейлей наперевес. — Хорошо. — Чимин смеётся, следуя за Юнги, Чонгук прямо за ним. — В любом случае, только что написал Джун, они с Хоби уже здесь. Видимо, у них есть свадебный подарок для нас. Юнги поворачивается кругом, но продолжает идти задом наперёд несколько шагов, поднимая свои очки, так чтобы в этот раз они на самом деле смогли увидеть, как он закатывает глаза. — Господи боже. Наша свадьба не раньше, чем через неделю. Я надеюсь, они не будут такими всё это время. — Какими? — спрашивает Чимин, пока они втроём идут по длинной дорожке на другую сторону дома. — Хорошими друзьями, которые нас поддерживают и искренне за нас рады, и хотят показать, как они счастливы за нас? — Слащавыми, чрезмерно сентиментальными дурачками, которые из-за всего устраивают огромную шумиху. Чонгук смеётся. — Ты видел наших друзей? Если это для тебя проблема, то ты чуток облажался. Они огибают торец дома, следуя по дорожке, пока не оказываются по другую сторону дома. В этой части у Чонгука всегда искренне захватывает дух. Вдоль основного дома идёт массивная терраса, со свисающими балконами верхних этажей, выходящими на необъятный газон и огромный бассейн. С другой стороны бассейна, справа, находится гостевой домик. Чонгук всегда ломал голову, когда он думал о том, что, если бы гостевой домик был где-нибудь в другом месте, он бы казался особняком, но, расположенный здесь, в тени главного дома, он выглядит определённо в стиле летней дачи. А дальше — лучшая часть всего этого — после бассейна и гостевого домика невозможно зелёный газон слегка спускается уклоном и пестрит вкраплениями песка и острым тростником, пока песок не берёт верх полностью и в конце концов скользит под тихо плещущий край моря. Здесь красиво, после всех зданий и тщательно подстриженного газона. Смотрится по-девственному спокойно, вода простирается в бесконечность и растворяется в небе. Чонгук на секунду останавливается восхититься видом, глубоко вдохнуть солёный воздух, отогнать воспоминания, которые он не совсем готов впустить прямо сейчас, и потом быстро шагает вслед за Чимином и Юнги. Здесь красиво, но ещё и больно. Он слышит визг Чимина, прежде чем понимает, что на самом деле происходит. Они только шагнули через входную дверь гостевого домика, а там дикий хор голосов, которые перемешиваются и перекрикивают друг друга, так что никаких слов толком не слышно. Всё в каком-то хаотичном урагане из звуков. Первый, кого видит Чонгук, это Намджун. Он стоит справа от входа, сияя улыбкой, глядя на что-то слева от Чонгука. Чонгук на секунду озирается, довольный, что всё здесь кажется вполне таким же. Это успокаивает. В гостевом домике, в отличие от главного дома, на самом деле какая-то уютная, пляжная атмосфера. Основная гостиная просторная и свободная, с деревянными балками и скошенным потолком. Слева спальни, несколько на основном этаже и ещё немного на более похожем на лофт втором этаже с коридором вдоль всего пространства. Большая, удобная кухня располагается в дальнем конце гостиной, и огромный камин справа позади, там где сейчас стоит Намджун. Утопающе-мягкая секционная мебель — в центре пространства, из приятной на ощупь тёмно-коричневой кожи, усыпана разномастными подушками и пледами. Всё в этом доме выглядит будто наспех собранное и эклектичное — наслоение персидских ковриков и антикварные светильники, граничащие с безвкусными пляжными безделушками, вроде настенного панно из ракушек и огромного кофейного столика из идеально состаренных досок. Здесь даже есть пара вёсел, водружённых над каменным камином. Если бы Чонгук не был осведомлён, он бы скорее поверил в то, что всё это случайным образом было собрано здесь из секонд-хэнда, за несколько долгих выходных ручной работы, чем в то, что это был тщательно созданный вид, что именно так и было. Он собирается поздороваться с Намджуном, когда он слышит, как Чимин снова взвизгивает, притягивая внимание Чонгука туда, куда смотрит Намджун. — Ах, ты, хитрый засранец! — вопит Чимин. А потом он кидает свой рюкзак и срывается вглубь дома, набрасываясь на знакомую темноволосую фигуру, стоящую перед гигантским диваном в гостиной. Даже при том, что Чимин обвивает его, как крошечная коала, скрывая большую часть его лица, Чонгук знает, что это Тэхён. Это правда не честно, но он может дожить лет до ста и всё равно узнает Тэхёна даже по самой крошечной детали. — Что за хрень? — спрашивает Чимин, опуская ноги обратно на пол и отстраняясь. — Что случилось с какой-то очень важной работой, которую невозможно было пропустить? Чонгук просто смотрит, ногами прирастая к полу, сердце колотится так громко, что в ушах звенит. Тэхён не должен быть здесь! Как будто его мозг не может до конца переварить это. У него было что-то с работой! Чонгук не готов к этому. Тэхён робко улыбается Чимину. — Случилось то, что я идиот и не могу нормально расставить приоритеты. — Он смотрит через плечо Чимина. — А ещё мне пригрозил Юнги. Чимин разворачивается к Юнги, поднимая брови до линии роста волос. — Ты знал? Юнги только жмёт плечами. — Я знал, что ты разочаруешься на всю жизнь, если его здесь не будет. И теперь наступает очередь Юнги быть атакованным Чимином. — Я так люблю тебя, идиот, — говорит Чимин, зацеловывая каждый сантиметр его лица. Чонгук по-прежнему стоит замерев, сердце бешено стучит по рёбрам. Он убил бы Юнги. Бдительность не помешала бы! Однако, похоже, Юнги читает его мысли, потому что в момент, когда Чимин отпускает его и идёт обратно сжимать тэхёнову шею, он смотрит на него, чуть виновато пожимая плечами. Да и что может сделать Чонгук? Конечно, Тэхён должен быть здесь. Только так и правильно. В любом случае, он смотрит на Юнги, прищурившись. Юнги только усмехается. Но потом Намджун хлопает его по спине и утягивает в объятья, а Хоби наваливается секундой позже, появляясь откуда-то, что Чонгук даже не заметил, и Чонгук убеждает себя, что всё в порядке. Всё будет хорошо. Как может навредить одна неделя?

———

В тот первый день Чонгук почти не разговаривает с Тэхёном. Короткое приветствие, быстрый кивок в знак узнавания и обмен парой формальных фраз. После нескольких поздравительных тостов они распаковывают свои вещи и заказывают пиццу на дом. Они проводят вечер, дружно развалившись по уютной гостиной, смеясь и шутя, пока обмениваются новостями. Чонгук здесь, и Тэхён здесь, и они оба часть компании, но держатся на расстоянии друг от друга — единственные точки в их запутанной сети, которые не соединяются между собой. Чонгук проводит беспокойную ночь, полную странных, неуютных снов. Странно снова находиться в этом доме с Тэхёном. Он продолжает ловить себя на мысли, что как будто присутствие Тэхёна что-то меняет, как будто есть какой-то сдвиг энергии. А потом его передёргивает от того, насколько он мелодраматичен, и (в основном безуспешно) пытается выкинуть Тэхёна из головы. В итоге он устаёт от неугомонных приступов бессонницы и решает, что может с тем же успехом встать. Солнце только начинает показываться из-за горизонта, так что Чонгук надевает кое-какую одежду, зашнуровывает кроссовки и направляется на пробежку по узкой дорожке вдоль берега. Здесь тишина и умиротворение, воздух свежий и бодрящий; прохладный, влажный бриз медленно доносится с воды. К тому времени, когда он поворачивает в обратную сторону, он чувствует себя немного лучше, голова очищается от многих беспокоящих его мыслей. Для него всегда так — порой движение тела действует лучшим способом на его мысли. Он останавливается и делает растяжку на влажной от росы зелёной траве, потом садится и обсыхает на ветру, пока его ноющие мышцы восстанавливаются. К тому времени, как он направляется к дому, он чувствует себя определённо жизнерадостным. И о чём он вообще так переживал? Он счастлив быть здесь. И, возможно, ему и Тэхёну будет неплохо слегка наладить отношения, как взрослым людям. Может быть, это их шанс забыть прошлое и снова стать друзьями. Разве не это было у него в планах, до того, как Чимин сказал ему, что Тэхён не приедет? Конечно, это неожиданно, и это сбило его с толку на мгновение, но это не означает, что обязательно должно быть что-то негативное. Однако, когда Чонгук направляется в кухню, чтобы приготовить кофе, Тэхён там, на шаг опережает его, выдвигая полную чашу с кофе из кофемашины и наливая в кружку. — Оу. — говорит Чонгук, резко останавливаясь. — Привет. Тэхён поднимает взгляд. Его волосы в беспорядке, а его глаза всё ещё припухшие после сна. Он одет в серо-белый полосатый халат, под которым мягкая на вид голубая пижама. Так он выглядит молодо, так сильно близко к тому мальчишке, с которым Чонгук, бывало, просыпался каждое утро, что от этого почти больно. — Привет, — отвечает Тэхён. Он улыбается Чонгуку, но это лёгкая улыбка. Нерешительная. Она не касается его глаз. — Я не знал, что кто-то ещё встал. — Я ходил на пробежку, — отвечает Чонгук, как будто это не было очевидно. Это заставляет Тэхёна улыбнуться по-настоящему. Чонгук точно знает, что тот всё так же сдерживается, немного, прикусывая губу, чтобы не дать улыбке неожиданно выскочить в полную силу, но это искренне. И Чонгук знает эту улыбку, узнаёт её почти сразу — та самая скрытная, когда Чонгук не осознавая забавно ведёт себя. — Это я вижу, — говорит Тэхён, бросая на Чонгука быстрый, но внимательный взгляд. Чонгук смотрит вниз на свою пропитанную потом футболку и грязную обувь. Внезапно он чувствует себя мерзко. — Мне надо в душ, — говорит он. — Хочешь кофе? — в тот же самый момент спрашивает Тэхён. — Оу, — отвечает Чонгук. — Э. — Он чешет голову. — Да, вообще-то. Именно за этим я и пришёл сюда. Наверно, я забыл. Тэхён снова улыбается, прежде чем разворачивается и хватает ещё одну кружку из шкафа. Чонгук пользуется возможностью пройти дальше в комнату, присаживаясь на стул возле огромного кухонного острова. Когда Тэхён заканчивает наливать кофе, он поворачивается и ставит кружку перед Чонгуком. — Всё так же со сливками и сахаром? — спрашивает он. Чонгук мотает головой. — Теперь просто чёрный. Тэхён кивает и садится напротив Чонгука со своей кружкой. Несмотря на то, что вся ситуация далеко не комфортная, она могла быть ещё хуже. Чонгук ощущает некую скованность и неловкость — с излишним осознанием следя за каждым сантиметром своего тела, каждым звуком, который он издаёт, каждым предметом, на который падает его взгляд. Но это терпимо. Он полагает, вероятно, это та связь, которая никогда не исчезнет, когда у вас было столько общего, сколько было у него с Тэхёном. Сейчас они чужие люди, но однажды они были безумно влюблены. Они знают такие вещи друг о друге, которые нельзя забыть. Настоящее не стирает прошлое. Чонгук отпивает свой кофе, потому что ему нужно что-то делать, но он слишком горячий и обжигает язык. Он пытается обыграть это, устраивая целое шоу, дуя в кружку, но его глаза немного слезятся. Он поднимает взгляд, чтобы посмотреть, заметил ли Тэхён, но Тэхён занят тем, что отхлёбывает из своей кружки. — Эй, — внезапно говорит Чонгук. — Ты пьёшь кофе! Тэхён снова смотрит на него с интересом. — Да, — говорит он, используя знакомую наигранно-серьёзную интонацию. — Очень проницательно. Я действительно по сути пью кофе. Чонгук закатывает глаза. — Нет, я имею в виду, ты пьёшь кофе. Ты. Тот человек, который однажды мне сказал, что у кофе такой вкус, как будто кто-то сделал суп из грязи и оставил на плите, пока дно кастрюли не пригорело. — А потом приправил его сырой нефтью. — Что? Теперь очередь Тэхёна закатывать глаза. — Ты забыл остальное! Я сказал, такой вкус, как будто кто-то сжёг суп из грязи и подал его приправленным сырой нефтью. Чонгук не может не рассмеяться. — Точно. Это было, когда ты подсел на «Топ Шеф». — Ты подсел на «Топ Шеф»! Мне было просто невозможно избежать его. Он шёл двадцать четыре часа в сутки. Воспоминание возвращается, словно Тэхён починил его, приклеил обратно недостающий кусочек, так что оно снова полностью целое. Именно Чонгук подсел первый. Но Тэхёна так засосала навязчивая идея, что в итоге он оказался по другую сторону — ещё больше одержимый, чем изначально был Чонгук. — Ну, так или иначе, ты явно пьёшь кружку кофе прямо сейчас. — Чонгук делает глоток, будто подтверждая. — Это ещё и крепкий кофе. Тэхён пожимает плечами. — А ты пьёшь чёрный кофе. Чонгук хмурит брови. — Ну, и? Тэхён опять жмёт плечами, прежде чем сделать ещё глоток. Когда он ставит свою кружку обратно, он кладёт локоть на стол и подпирает кулаком подбородок. Он смотрит прямо на Чонгука, в глазах какая-то нечитаемая смесь искрящего любопытства и смутной таинственности. — Люди меняются, Чонгук.