Fade into you (Растворяюсь в тебе)

Чонгук следует за Тэхёном в тёплую ночь, вниз по лужайке. Они оставляют свою обувь где-то в том месте, где песок начинает проглядывать сквозь зелёную траву. Они идут рядом в приятной тишине, в плещущей по ногам воде, передавая друг другу бутылку шампанского, которую Тэхён стянул из главного дома. — Наверно, нам не стоит уходить слишком далеко, — наконец говорит Тэхён, останавливаясь, чтобы посмотреть назад. — Сейчас темно, а я пьяный, и каждый сантиметр всего этого пляжа кажется мне абсолютно одинаковым. Чонгук легонько смеётся, утягивая Тэхёна за рукав, чтобы пойти обратно, откуда они пришли. — Боишься, что мы вырубимся на газоне какого-нибудь другого миллионера? — Точно, — говорит Тэхён. Они смеются от воспоминаний — однажды летом они пошли поплавать поздно вечером, не осознавая, как далеко их отнесло. Потом они решили провести ночь под звёздами, но были разбужены садовником другой семьи, стоящим над ними со шлангом. — Мы тогда были какими-то дурачками, правда? — спрашивает Чонгук. Тэхён смеётся. — А сейчас мы разве не такие? Чонгук думает об этом. Он полагает, ведь они и правда бредут по тому же самому пляжу, на котором они заблудились много лет назад. — Ну, по крайней мере мы не плаваем, — говорит он. Тэхён протягивает бутылку Чонгуку и ухмыляется. — Подержи моё шампанское, — говорит он. — Что? Тэхён смеётся, и это так красиво и заманчиво в тишине ночи. — Просто возьми, Чонгук. В тот момент, когда Чонгук обхватывает пальцами горлышко бутылки, Тэхён срывается на бег, скидывая одежду на ходу. — Ты сумасшедший? — кричит ему Чонгук. — Мы только что говорили про то, как бы не заблудиться. Тэхён немного замедляется и поворачивается к Чонгуку. Он швырнул футболку в сторону и сейчас высвобождается из штанов. — Хватит так сильно переживать, Чонгук, — зовёт он. Он показывает в сторону суши. — В любом случае мы сзади дома. Чонгук поворачивает голову, чтобы посмотреть. Тэхён прав, гораздо проще сказать, который из огромных домов принадлежит Минам, когда на газоне стоит гигантский белый тент. — Прекрати вести себя как ребёнок! — вопит Тэхён. А потом он швыряет свои штаны на песок и бежит в воду. Чонгуку требуется всего лишь секунда, а потом он вставляет бутылку шампанского в песок и начинает сдирать с себя одежду, следуя за Тэхёном. Когда он наконец-то нагоняет, Тэхён довольно далеко впереди, так что видна только одна голова, вокруг колышутся и булькают волны, пока он загребает воду. — Эй, — говорит Чонгук, замедляясь, зависая на поверхности. — Эй, — лыбится Тэхён. Они не так уж далеко отплыли — Чонгук по-прежнему может достать до песчаного дна кончиками пальцев, если как следует вытянет ноги. — Давай проплывём ещё немного дальше, — говорит Тэхён. Чонгук медлит. Сейчас темно, и они оба слегка пьяны. Однако Тэхён до сих пор его знает. Он может прочитать чонгуковы черты, понимает свойственную ему осторожность. — Мы не зайдём слишком далеко, обещаю. Только чуть-чуть. Второй раз за этот вечер Чонгук обнаруживает, что соглашается с Тэхёном вопреки здравому смыслу. Он думает, что Тэхён также может знать, что там, где он чувствует уверенность, Чонгук всё так же немного трусит. Они заплывают ещё чуть дальше и лежат на волнах какое-то время, наслаждаясь тёплой ночью и прохладным ощущением невесомых движений своих конечностей в воде. — Помнишь то лето после того, как выпустились Чимин и Хоби? — внезапно спрашивает Тэхён. — Когда Чимин заставил нас всех искупаться голышом? Чонгук улыбается. — Ага. Намджун думал, что мы должны сделать что-то такое, чтобы отметить это событие. Потому что мы все должны были работать и не знали, будет ли у нас возможность снова выбраться сюда до осени. — Я забыл, что именно поэтому так случилось, — со смехом говорит Тэхён. — У меня такое чувство, что не о том думал Намджун, когда предлагал это. — Ага. Явно не о том. Чонгук закидывает голову назад и смотрит в небо. Оно идеально ясное, прямо как тогда. Он помнит, как плыл на спине рядом с Тэхёном, соединив с ним руки, завороженный миллионами мерцающих звёзд. Он был встревожен той ночью; боялся, что его все оставят. Только они с Тэхёном возвращались в университет осенью, все остальные выпустились. В то время он много переживал из-за этого, но в тот раз, как он помнит, он впервые так явно почувствовал этот страх внутри. Он много думал об этом за прошедшие годы, как этот страх рос и рос, и как в некотором смысле он был причиной всего, что произошло после — всего, что в конце концов случилось между ним и Тэхёном. Но когда они были здесь все вместе, неспешно плывя на спинах, страх на какое-то время растворился — его тревоги утихли с покачиванием воды, широким простором неба и утешающей лёгкостью присутствия его друзей. — О чём ты думаешь? — тихо спрашивает Тэхён. Чонгук опускает голову обратно и смотрит на Тэхёна, его кожу, серебристую от лунного света. У него возникает одно из таких ощущений, как тогда, когда они недавно гуляли — странное потрясение обнаружить себя рядом с Тэхёном сегодняшним вместо Тэхёна из прошлого. — О прежних временах, — говорит он. Тэхён улыбается ему. — У нас было кое-что хорошее. Это приятное осознание, с оттенком грусти. Чонгук пытался найти подходящее время, чтобы поднять тему прошлого, чтобы наконец по-настоящему извиниться за всю ту боль, которую он причинил. Но он внезапно понимает, что причина того, что делало это затруднительным, в том, что первый раз за долгое время он в состоянии вспоминать все эти хорошие моменты без привычной затаённой боли. Вот что ему дала эта неделя — шанс поднять завесу тех последних нескольких месяцев с Тэхёном; по-настоящему увидеть всю радость и любовь, и добро, что было тогда, скрытое тучей боли и вины, и отвращения к самому себе. Он хочет извиниться перед Тэхёном, но он не хочет потерять всё это. Он не готов допустить того, что может произойти, если он заново вскроет старые раны. Он не готов снова потерять Тэхёна, когда он только нашёл его. — Правда было, — говорит Чонгук, глядя на Тэхёна. — Кое-что действительно хорошее. Какое-то время они улыбаются друг другу, качаясь в океане под мерцающим чёрным небом. А потом Тэхён поднимает руку и щёлкает пальцами по воде, тихонько плеская Чонгуку в лицо. — Кто быстрее обратно до берега? — говорит он с ухмылкой. А потом он проплывает мимо Чонгука по направлению к берегу, поднимая за собой небольшой водоворот. Чонгуку требуется пара секунд, чтобы отреагировать, и потом он срывается следом, проталкивая себя сквозь волны как можно быстрее. Совсем скоро он догоняет его, и через несколько мгновений он окончательно оставляет Тэхёна позади, игнорируя его возмущённые крики. Они падают на песок навзничь, бок о бок, капая водой и хохоча, и часто дыша. Чонгук изо всех сил старается не поворачивать голову и не смотреть на Тэхёна, пока они пытаются восстановить дыхание. Внезапно он очень отчётливо осознаёт тот факт, что они оба раздеты до промокшего, прилипающего нижнего белья, не оставляющего простора фантазии. Однако это слишком соблазнительно — Чонгук совершенно теряет чувство самоконтроля сегодня вечером, когда дело касается Тэхёна. Он выдерживает жалкие тридцать секунд, прежде чем повернуть голову. Тэхёновы ступни утопают в песке, его длинные ноги согнуты в коленях. Он закинул руки над головой, так что его широкая грудь выпирает, поблёскивая каплями воды, стекающими с его кожи маленькими бусинками. Он тоже смотрит прямо на Чонгука. — Кажется, ты не бросил ту привычку ходить в тренажёрный зал, — говорит Тэхён, блуждая глазами по чонгукову торсу в каплях воды. Чонгук лыбится. — Похоже, у тебя наконец-то такая появилась. Тэхён пожимает плечами, но он тоже улыбается. — Время от времени. В голове Чонгука проносится образ взрослого Тэхёна, который занимается в тренажёрном зале — золотистая кожа покрыта потом — и он чувствует, как его лицо теплеет. В тот единственный раз, когда нога Тэхёна ступала в тренажёрный зал, когда они были вместе, он сидел в стороне и смотрел, как Чонгук тягает железо, облизывая губы и ухмыляясь. Не то чтобы Чонгук когда-то возражал. Чонгук поворачивается на бок и подпирает голову рукой, так что он лежит лицом к Тэхёну. Секунду спустя Тэхён делает то же самое. — Как-то не честно, что ты стал только горячее, — говорит Тэхён. Чонгук не может не засмеяться. — У меня появляется абсолютно та же мысль примерно пятьдесят раз за день, пока мы здесь. — Что ты стал горячее с годами? Чонгук закатывает глаза. — Нет! Что ты стал. — Я знаю, я пошутил. — Тэхён прикусывает свою губу, и его глаза снова блуждают по телу Чонгука, бесстыдно рассматривая его, прежде чем снова останавливаются на его лице. Между ними какой-то горячий электрический разряд — мощное тянущее возбуждение, какое Чонгук не чувствовал уже давно. Неизменная его сила кружит ему голову. Он чувствует, будто его тело притягивает к Тэхёну невидимым магнитом, который пытается преодолеть эти несколько сантиметров по песку. — Ты разглядывал меня сегодня, — произносит Тэхён. Его голос низкий, еле различимый за шумом прибоя. — Когда мы танцевали. У Чонгука колотится сердце. Он знал, что Тэхён поймал его, когда он таращился на него — это стало совершенно ясно, когда он подмигнул. Он просто не ожидал, что Тэхён что-то скажет про это. Он не готов к оправданиям. Но почему-то в такой обстановке это кажется не так уж плохо. Тэхён делает то самое, когда он затягивает Чонгука своими словами и своим взглядом, и своими чарами, завораживающей силой. — Мне нравится разглядывать тебя. — Внутренний предостерегающий голос Чонгука, кажется, окончательно его покинул. — Мне не хватало этого. Тэхён протягивает руку и скользит по чонгукову бедру. Ощущается, как тёплые угольки на его ледяной коже. — Я забыл, как это приятно. Когда ты так смотришь на меня. Чонгук больше не может сдерживаться. Он протягивает руку над песком, следуя пальцами по тэхёновой ключице и вверх по шее. Он обхватывает его точёную линию челюсти и наблюдает, как у Тэхёна перехватывает дыхание, и он высовывает язык, облизывая нижнюю губу. Чонгук проводит большим пальцем, прижимая его к губам Тэхёна, стирая лёгкий влажный след. Тэхён крепко сжимает Чонгука за талию, впивается пальцами глубоко в его плоть. — Чонгук, — шепчет он. Чонгук напуган, но он не может остановиться. Он склоняется вперёд и сокращает расстояние между их губами, как будто других вариантов больше нет. В какой-то момент Тэхён замирает, и Чонгук думает, что он сделал ужасную ошибку — невероятно катастрофический просчёт. Но потом Тэхён выдыхает и придвигается вперёд, проскальзывая рукой вокруг талии Чонгука и притягивая его ближе. Чонгук отзывается немедленно, как будто его тело двигается само по себе. Он тянется рукой дальше к тэхёновым волосам, пропуская их между пальцами. Так до боли знакомо. Он переносит свой вес, перекатывается, так что он прижимает Тэхёна, и каждый сантиметр его кожи звенит, когда Тэхён тонко стонет ему в рот. Тэхён скользит рукой вверх по плечу Чонгука, другой поднимаясь к чонгуковым волосам и сжимая их, сильнее прижимая губы Чонгука к своим. Чонгук понятия не имеет, что они делают, но это кажется слишком хорошо, чтобы останавливаться. Целовать Тэхёна — словно вернуться домой. У него вкус солёной воды и какой-то головокружительной, горько-сладкой смеси текилы и шампанского. У него вкус всех лучших воспоминаний Чонгука, смешанных в одно. Он потерялся в этом — нежная боль от тэхёновых рук, вжимающихся в его кожу, приятный жар тэхёновых губ на его собственных, завораживающие движения тэхёновых бёдер под ним. Он настолько забылся, что ему требуется какое-то время, чтобы понять, что Тэхён давит ему на плечи и смещает голову, увеличивая расстояние между ними. — Чонгук, — шепчет Тэхён. Лица их всё так же близки, они оба тяжело дышат. — Просто… подожди секунду. Чонгук отстраняется назад, внезапно ощущая ужас. Маленькая частичка колдовства рушится, привнося каплю ясности в его путанные мысли. Он только что поцеловал Тэхёна! Посреди ночи на уединённом пляже! О чём он думал? Не слишком ли он перестарался? Тэхён вообще хотел этого? Может, он понял ситуацию совсем неправильно. — Прости, — говорит Чонгук, поднимаясь в сидячее положение. — Прости, я не имел в виду… — Он не знает, чего он не имел в виду. — Чонгук, перестань. Ты не должен просить прощения. Я тоже хотел этого. — Тэхён по-прежнему лежит, вытянувшись на песке, в опасной близости от Чонгука. — Хорошо, — говорит Чонгук. — Просто это… — Тэхён громко вздыхает. — Не важно, как сильно мы хотим этого прямо сейчас, возможно, это не очень хорошая идея. — Хорошо, — повторяет Чонгук. У него кружится голова, он всё ещё сбит с толку, снова находясь так близко к Тэхёну. — Мы можем просто… — Тэхён, кажется, с трудом подбирает слова. — Мы можем просто быть друзьями? Они могут? Внезапно Чонгук не уверен. Они никогда не были друзьями. Они были, но к этому всегда прилагалось что-то гораздо большее. Именно с этим просто у него возникает проблема — они с Тэхёном никогда не были просто кем-то. — Слушай, я не хочу… — Тэхён садится и переводит взгляд на воду. — Прошло много времени, Чонгук. Давай не будем вытаскивать всё это обратно. — Оу. Да. Конечно. — Прости. Я неправильно выразился. Не то чтобы я не… — Тэхён сжимает кулаки в расстройстве, как он обычно делает, когда ему трудно объяснить, что он имеет в виду. Он делает глубокий вдох, успокаиваясь, а потом поворачивается и смотрит на Чонгука. — Не то чтобы я не хотел. Очевидно, я хочу, Чонгук. Какие-то вещи никогда не меняются. Но мы так долго шли к этому. Я не хочу всё провалить. Чонгук даже не знает, о чём они говорят, что они такого сделают, что всё провалят. Поцелуй? Секс? Что-то большее? Он в замешательстве и до сих пор немного нетрезв, и слегка обижен, как бы абсурдно это ни звучало. Но он действительно понимает, о чём говорит Тэхён. Разве не об этом он только что думал? Раскапывать прошлое означает риск снова потерять Тэхёна. А он этого не хочет. Вот только он также хочет Тэхёна так сильно, во всех смыслах, каких он был у него. Желание настолько острое, что всё его тело дрожит. — Всё нормально, Тэ, — говорит он. Потому что правда нормально. Это нормально. Просто всё нормально. — Я просто хочу, чтобы мы снова могли вместе проводить время. Приятно было провести прошедшие несколько дней. Чонгук вздыхает. — Да. Я знаю. — С этой частью он не может не согласиться. Это было невероятно. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. — Понимаешь? — Ага. Мы всемером давно не были вот так, вместе. Это здорово. — Нет, — говорит Тэхён, мотая головой. — Это не то, что я имел в виду. Чонгук смотрит на него в замешательстве, ожидая, что тот разъяснит. — То есть, да, конечно, это было удивительно. Я не спорю с этим. Но я имею в виду нас с тобой. Было здорово, правда? Было приятно. Снова вместе проводить время. Только мы вдвоём. Чонгуково сердце в таком же хаосе, как и его мысли. Ему грустно, и он рассержен, и разочарован, и смущён. Но каким-то образом он до сих пор очень, очень сильно привязан к этому мужчине. — Да, Тэ. Это было потрясающе. — Правда? — спрашивает Тэхён тихим, сомневающимся голосом. — Потому что именно это я и имею в виду. Возможность снова быть с тобой сделала меня счастливее, чем я был долгое время. Как Чонгук должен на это сердиться? — Меня тоже, — говорит он, одаривая Тэхёна обнадёживающей улыбкой. — Это странно. Иногда кажется, будто приходится узнавать нового человека, а иногда — будто совсем не было этих лет. — Я знаю. — Тэхён кивает. — Хотя это по-хорошему странно. — Лучшее странное. Они сидят и смотрят в ночь. Чонгук вдруг чувствует себя измотанным; его переполняют все возможные эмоции одновременно. Да что такое с ним и Тэхёном? Почему он до сих пор чувствует к нему так много после всего этого времени? — Чонгук? — Да? — К слову, я очень, очень хотел поцеловать тебя. — Хорошо. Спасибо? Тэхён вздыхает. — Я хотел весь вечер. Чонгук мог бы притвориться, что на самом деле ему не слишком-то приятно слышать это, но он солгал бы. Это немного смягчает резкий укол отказа. — Дело в том, — продолжает Тэхён, — что я не могу сказать точно, привычка это или нет. Я знаю, что мы расстались на долгие годы, но ещё мы были вдали друг от друга долгие годы. Мы на самом деле никогда не были рядом в платоническом смысле. Поэтому я не знаю, моё постоянное желание целовать тебя — это старая привычка, которую я должен перерасти, или это что-то новое — что-то из сегодня. Чонгук терпеть не может мысль о том, как Тэхён перерастает своё постоянное желание целовать его. Он знает, что это нечестно, но это правда. — Это может быть и тем, и другим? Он думает, для него так и есть. Несомненно, осталось что-то от прежнего комфорта. Но его также привлекает и этот Тэхён. Чем больше времени они проводят вместе, тем больше Чонгук узнаёт, как изменился и вырос Тэхён. В каком-то смысле, ему кажется, его даже больше тянет к этому Тэхёну, чем это было с парнем, которого он встретил в колледже. — Может быть, — говорит Тэхён. — Но я думаю, что выяснять это — не очень хорошая идея. — Да. Наверно, ты прав. Наверно. Но Чонгук думает, что он в любом случае сделал бы это. Хотя это даже не имеет значения. Именно Тэхён это решает. Он должен. А Чонгук с уважением отнесётся к этому. — Мне кажется, этот урок мы должны были усвоить, — говорит Тэхён. — Не целоваться пьяными на пляже в Хэмптонс? Тэхён фыркает. — Типа того. Но скорее то, что нам понадобилось около десяти лет, чтобы вернуться сюда, так что давай не провалим это, начиная что-то, что не сработало в первый раз. — Да, — говорит Чонгук. — Да. В этом есть смысл. Он не говорит то, о чём на самом деле думает — что они не смогут выяснить, усвоили они какие-то уроки или нет, если они даже не готовы попробовать.

———

Чонгук лежит в своей кровати в темноте, слушая звук ветра, качающего ветви деревьев. Он знает, что есть какое-то слово для этого звука, но по какой-то причине он не может понять, что это. Он не смог уснуть, но ничего другого он не может делать. Он тяжело поднялся с пляжа, пожелал Тэхёну спокойной ночи и потом долго стоял под обжигающе горячей водой в душе. С того момента он лежит в кровати, чувствуя себя опустошённо и одиноко, и его тело пульсирует тупой болью потери. Глупо, думает он, что от этого так больно. Ты не можешь потерять то, чего у тебя изначально не было. Через какое-то время он слышит щелчок открывающейся двери в его спальне, наблюдая, как по стене двигается знакомый тёмный силуэт. — Чонгуки? — шепчет Тэхён. От знакомого обращения у Чонгука болит в груди. Он поворачивается лицом к двери. В темноте он не может видеть этого Тэхёна — того, чья линия челюсти стала более угловатой, чьи черты приобрели какой-то лёгкий налёт грусти и усталости. Голос у него не так сильно изменился. В нём та же плавная глубина, что была и раньше. Чонгук внезапно чувствует себя неприкаянным, потерянным где-то в пространстве, в той странной манере, что продолжает возникать у него в последнее время. Хотя сейчас по-другому — более насыщенно и реально. Как будто он всё ещё здесь, в настоящем, но прежний Тэхён — его Тэхён — нашёл лазейку в самом времени; как будто он скользнул своим телом в переход и явился перед неправильным Чонгуком. — Да? — отзывается Чонгук, морщась от звука собственного голоса, хриплого от недостатка сна. Тэхён шлёпает через комнату и останавливается возле края кровати. Чонгук по-настоящему не может видеть его в темноте, только намёк на его силуэт, очертания его взъерошенных волос в серебристом лунном свете. — Можно мне здесь поспать? — через какое-то время спрашивает Тэхён. Чонгуково сердце вздрагивает. — Здесь? — спрашивает он. Это глупый вопрос. — Да. Просто поспать. Ты можешь сказать «нет». Я просто не хочу… Он прерывается, но Чонгук знает, что он имеет в виду. Я просто не хочу быть один. Тэхёну никогда не нравилось спать без тёплого тела рядом с ним. Особенно ему не нравится это, когда ему больно, но Чонгук не хочет думать об этом. Думать о том, что Тэхёну больно, значит думать о том, почему ему больно. Это означает задаться вопросом, есть ли до сих пор этот переход — есть ли шанс, что они делают ошибку, возводя между ними эту стену. Он не может думать об этом. Это не ему решать. В комнате тихо, кроме звука их дыхания. Чонгук ждёт. Он не знает, для кого он притворяется — для Тэхёна или самого себя. Даже сомнений нет, каким будет его ответ. Он всё равно ждёт, пока не видит, как плечи тэхёновой тени опускаются; пока он не смещается, словно собирается уйти. И тогда Чонгук хватает шуршащую простынь и невозможно мягкое одеяло и приподнимает, чтобы Тэхён залез под них. Какое-то преступление, насколько запах поражает его, пьянящий и мучительный. Он тёплый и сладкий, с оттенком солёной воды от их погружения в океан, что напоминает Чонгуку только о слезах. Он укрывает Тэхёна одеялом и снова откидывается на подушку. Он в растерянности, что делать. Он не знает, хочет ли Тэхён просто спать рядом или он хочет что-то ещё, какого-то физического взаимодействия. Между ними как минимум несколько десятков сантиметров. Но потом матрас шевелится, и Тэхён поворачивается на бок лицом к Чонгуку. — Повернись, — говорит он. Чонгук с секунду выжидает, а потом подчиняется, переворачиваясь на бок от Тэхёна. Он чувствует, как тёплое тело Тэхёна придвигается сзади, чувствует, как он обхватывает рукой его талию и утыкается лицом в чонгукову шею сзади. — Просто спи, Чонгук, — шепчет Тэхён. Они лежат в темноте, Тэхён свернулся вокруг Чонгука, и его горячее дыхание щекочет чонгукову шею. Из-за прозрачных штор в комнату начинает проникать мягкое свечение. Солнце поднимается. Скоро им придётся вставать и готовиться к репетиции свадьбы. Сегодня приезжают родители Чимина, и Чонгук обещал быть рядом, чтобы встретить их. Он не знает, как он должен функционировать. Он слушает звуки ветра и океана, и звук дыхания Тэхёна, которое становится глубже. — Пситуризм, — шепчет он в темноте. — А? — сонно мямлит Тэхён ему в шею. Он не удосуживается объяснить вслух, только закрывает глаза и сжимает тэхёнову руку, притягивая его ещё крепче. Это слово означает звук ветра, когда он шелестит листьями деревьев.