Fade into you (Растворяюсь в тебе)

Чонгук стоит в очереди у бара в ожидании напитка, когда на глаза ему попадается Сокджин, стоящий у входа в шатёр. Он удерживает зрительный контакт с Чонгуком, а потом яростно дёргает головой в сторону. Чонгук понятия не имеет, почему он так делает. Может, он слишком много выпил? Все они прилично отрываются. Забавно наблюдать, как все чопорные родственники Юнги расслабляются на танцполе после пары бокалов. Ранее у них с Сокджином были взрывные танцы с мамой Чимина и кучкой обычно сдержанных тётушек, после чего все они пошли к бару выпить по стаканчику. Может, это подвело Сокджина к черте от захмелевшего до никакого? Но если кто и умеет пить, не пьянея, так это Сокджин. Он наблюдает, как Сокджин делает эти нелепые движения головой ещё пару раз, а потом решает, что он с таким же успехом может просто подойти и выяснить. — Господи Иисусе! — говорит Сокджин, когда он приближается. — Ты действительно не понимаешь намёков, правда? Чонгук закатывает глаза. — Я не знаю, что ты делаешь! Я думал, у тебя припадок, вызванный алкоголем, или что-то такое. — Охренеть. Нет! Я пытался привлечь твоё внимание, потому что кое-кто конкретный стоит там, возле бассейна, совсем один, и он, возможно, упоминал, что хотел бы обмолвиться с тобой парой слов. Чонгук сглатывает. Он знает, что, наверно, это Тэхён. И, как бы ему ни казалось, что у него нет особенного повода для разговора с ним, он полагает, если у Тэхёна есть что сказать, то меньшее, что он может сделать, это выслушать. Плюс ко всему, ему и правда довольно интересно после его странного разговора с Сокджином. Он делает глубокий вдох. — Просто иди, — говорит Сокджин. — Это просто разговор. Он делает ещё один глубокий вдох, передаёт свой бокал Сокджину и выскальзывает за дверь. Здесь, на улице, даже ещё красивее, теперь, когда зашло солнце. Освещение работает в полную силу, создавая ощущение, как будто они находятся в другом мире. Он смотрит в сторону бассейна и видит Тэхёна, стоящего с краю, спиной к шатру, наблюдая за плавающими свечами и цветами, кружащими на его поверхности. — Привет, — говорит он, как только подходит. Тэхён смотрит на него. — Привет. Какое-то время немного неловко. Чонгук не знает, должен ли он что-то сказать, или скажет Тэхён. Они так и стоят рядом в тишине, слушая музыку, идущую из шатра. — Мы можем спуститься к пляжу? — спрашивает Тэхён. — Я только хотел поговорить с тобой. Я не отниму у тебя много времени. Чонгук кивает. — Конечно. Они идут в ногу рядом, направляясь вниз по газону к воде. Пока они идут, становится тише, музыка угасает позади. Сначала ни один из них не говорит. Но на полпути Чонгук осознаёт, что они в свадебной одежде. Он не уверен, что именно у Тэхёна на уме, хочет ли он пройтись вдоль самого берега, или посидеть на песке, как они иногда делают, но ни один из этих вариантов не кажется разумным. Даже сидение чуть дальше на траве кажется плохой идеей для их костюмов. — Э… — произносит он. — Просто интересуюсь, мы планируем пойти на пляж в такой одежде? Я знаю, мы, возможно, никогда даже не наденем эти костюмы снова, но эти ботинки стоили мне целого состояния. Тэхён смеётся своим глубоким, тёплым голосом, и Чонгуку тяжело не думать о том, как целиком и полностью он любит его. — Что? — спрашивает он. — Разве ты не хочешь выйти со мной куда-нибудь в город в наших похожих костюмах? Я думал, возможно, мы могли бы сделать это нашей ежегодной традицией. Чонгук улыбается и в шутку толкает его. — Ну, хорошо, но тогда, я думаю, нам и правда не стоит их портить. Тэхён снова смеётся. — Если честно, на самом деле я так далеко не загадывал. — На мгновение он оглядывается, и потом его взгляд останавливается на месте, где днём проводили церемонию. — У меня есть идея, — говорит он. Чонгук понимает, когда они подходят чуть ближе. Всю обстановку по большей части демонтировали, но стулья до сих пор здесь, сложены аккуратными стопками в ожидании, когда их с утра заберёт грузовик. Чонгук следует за Тэхёном и хватает стул с вершины одной из стопок. Они проходят последние пару шагов до конца лужайки, а потом каждый ставит стул, бок о бок, лицом к воде, прямо там, где трава начинает сменяться песком. Это самое близкое, насколько они могут сейчас оказаться друг к другу. Чонгук ждёт, когда Тэхён усядется, и тогда он делает то же самое. Чонгук рад, что Тэхён не сразу заговаривает. Ему нужна минута, чтобы расслабиться — подышать воздухом и успокоить сердцебиение, и подготовиться к тому, что предстоит, что бы это ни было. Чонгук всегда находил океан успокаивающим. Одной из причин, почему он всегда любил приезжать сюда в колледже, было то, что это напоминало ему о доме больше, чем что-либо другое в Нью-Йорке. Он вырос на пляжах Пусана — запуская змеев со своим отцом на Кваннали, смеясь над туристами на Хэундэ, пытаясь заниматься сёрфингом (и в большинстве случаев терпя неудачу) на Сончжоне. Даже сейчас, когда он путешествует, он предпочитает ехать куда-нибудь на побережье. Это даёт ему чувство, будто, не важно, в какой точке мира он сейчас находится, всё каким-то образом взаимосвязано. В этом есть какое-то простое умиротворение. — Прости меня, — наконец говорит Чонгук. Тэхён вздыхает. — Ты меня тоже. — За что? Чонгук весь день вёл себя с Тэхёном как сопливый мудак, но Тэхён был с ним идеально терпеливым, как обычно. Он не совсем понимает, в чём Тэхён должен просить прощения. — Я был не совсем честен с тобой, — говорит Тэхён. — Насчёт Луки. Теперь, когда Чонгук вот-вот узнает правду, он не знает, готов ли он к этому. Он так сильно хотел, чтобы Сокджин рассказал ему, но теперь он чувствует, что это, возможно, что-то изменит. Хотя назад уже пути нет. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает он. Тэхён вздыхает. — Я вроде как соврал тебе. Насчёт нашего расставания. — Что? — Чонгук ощущает дрожь по телу. Он чувствует, будто его может стошнить. Он не знает, чего он ожидал, но это на самом деле было совсем не то. — Ты соврал мне про ваше расставание? Он отмёл это сразу, даже прошлой ночью. Нет ни одной ситуации на земле, в которой Тэхён сделал бы что-то подобное. Но, может быть, он не настолько знает Тэхёна, как он думает. Тэхён выглядит смущённым, но не настолько виноватым или сожалеющим, чем ожидал Чонгук, с учётом того, что он сделал. — Да. Я не планировал такое, но — — Тэ! — перебивает Чонгук, совершенно не веря в то, насколько бесцеремонно он себя ведёт. — Ты изменил своему грёбаному парню? Со мной? Он не знает, как Тэхён мог сделать что-то подобное после всего, через что они прошли. Не только из-за того, что он поступил так с Лукой — хотя это тоже ужасно, даже он не заслуживает, чтобы его обманывали, — но потому, что он сделал это с Чонгуком, из всех-то людей. Это полностью меняет всё, что произошло между ними. Это превращает всё в устрашающую, разрушительную ложь. Тэхён хмурит брови в замешательстве. — Что? Нет! Чонгук не может поверить, что теперь он отказывается от своих слов. Что бы он ни придумал в качестве оправдания, это не исправит ситуацию. — Правда? Потому что ты только что сказал, что соврал насчёт вашего расставания! — О, боже мой, нет! — Тэхён выглядит встревоженным. — Чонгук, нет! Конечно, нет! Это совсем не то, что я имел в виду! Чонгук чувствует себя всё более и более запутавшимся. Тэхён действительно выглядит напуганным. Может, он что-то упускает. — Что? — беспомощно спрашивает он. — Теперь я совсем запутался. — Я не это имел в виду! — у Тэхёна до сих пор испуганный вид. — То есть я соврал, да, но про некоторые подробности. И характер наших отношений. Но я не врал тебе о нашем действительном разрыве! Это была правда! — Хорошо, — говорит Чонгук, чувствуя смущение. Ему, вероятно, не стоило торопиться с выводами. — Я бы не стал изменять! — Ну, я и не подумал об этом, но ты так сказал! — О, боже мой, — говорит Тэхён, прижимая руку к сердцу. — У меня сердце колотится. — Прости, — говорит Чонгук. — Хорошо, хорошо. Ты тоже меня прости, — Тэхён глубоко вздыхает. — Проехали. Чонгук просто кивает. — Так что мы действительно расстались. Но, наверно, я соврал про… сроки. — Хорошо. — Это было гораздо позже, чем я сказал. — Насколько позже? Тэхён прикусывает губу и морщит нос. — Эм. Два месяца назад? Теперь в этом кажется немного больше смысла. — Объяснишь? Тэхён откидывается на стуле. — Джин предложил мне работу. Я думаю, ты об этом знаешь. — Ага. Он мне тоже предложил. О чём, я думаю, ты тоже знаешь. — Да, — кивает Тэхён. — Только я узнал об этой работе гораздо раньше тебя. Это неожиданно для Чонгука. Он полагал, что они оба узнали только на этой неделе. — Он предложил мне работу год назад, — говорит Тэхён. — Во время помолвки Чимина и Юнги. — Воу. Хорошо. Действительно гораздо раньше. — Почему-то Чонгук ожидал, что Тэхён скажет что-то вроде месяца или двух. Но целый год? Сокджин упомянул Чонгуку тем вечером, но только вскользь. Он приберёг подробности на потом. Ему интересно, почему. — Да. Только я не сразу принял. — Тэхён поворачивается и смотрит на Чонгука. — И я не знал, что ты как-то с этим связан. — Я тоже не знал. — Ну, не важно, сначала я отказался. Сама мысль ужасала меня. Вернуться в Нью-Йорк на эти несколько дней уже прилично напугало. Увидеть тебя… Чонгук улыбается. — Это было сильно. — Да. Было, — тихо говорит Тэхён. — Я старался притвориться, что это не так, но… — Да. Я понимаю, Тэ. Для меня это тоже было сильно. — Ну, в любом случае, другая причина была в Луке. Я немного… недооценил размах наших отношений. Чонгук сжимает кулак с той стороны, которая не видна Тэхёну. — Хорошо. — На самом деле мы жили вместе. Какое-то время. Вдобавок к тому, что я сказал, что его ревность к тебе была правдой, всё, что он сказал тебе на помолвке, тоже было правдой. Что он хотел сделать предложение. Чонгук втягивает через зубы воздух. — Ты рассказывал об этом. Планировалось. Это настолько противно — что Лука говорил ему правду. Может, где-то очень глубоко внутри у него было чувство, что Тэхён солгал ему в тот день на пирсе, что он принижает всю ситуацию. Но он так сильно хотел в это верить. — Да, — говорит Тэхён. — Планировалось. То есть в тот момент я точно не знал, когда это случится или где, но я знал, что это приближается. Я не ожидал, что он кому-то расскажет в тот вечер, но, как я сказал, он сильно приревновал. Сейчас это кажется ему так глупо, что Лука приревновал к нему. Что у него есть, чего нет у Луки? Он просто бывший бойфренд времён колледжа. Именно Луку в итоге выбрал Тэхён. — Чонгук, мне правда жаль, — говорит Тэхён. — Прости, что я соврал тебе. Не только тебе. Я врал всем. Но мне особенно стыдно, что я соврал тебе. — Почему ты так сделал? Тэхён вздыхает. — Я почти подошёл к этому. Если быть честным, Чонгук уже дошёл до точки, чувствуя злость на Тэхёна из-за всего этого. Но он думает, что сначала должен выслушать оставшуюся часть истории. — Продолжай, — говорит он. — Хорошо, — говорит Тэхён. — Так вот, это было вторым моментом в плане работы от Джина. Мы с Лукой говорили о том, чтобы пожениться, и я знал, что он не хочет уезжать из Флоренции. Ему всегда было важно, что мы находимся там. Так что мысль принять предложение о работе даже не рассматривалась. Здесь не было вариантов. — Хорошо. Значит, что-то должно было измениться. Если ты принял его. Тэхён кивает. — Я даже не знаю, что это было на самом деле. Я не мог перестать думать об этом. Как если бы моя мечта исполнилась — возможность работать над чем-то подобным. У нас с Джином начались эти долгие телефонные разговоры. «Гипотетические», мы называли их. Мы разговаривали о планах часами. А потом это стали электронные письма и наброски возможных планов. Тэхён замолкает и улыбается. — Ну, знаешь, как бывает. Это всё было на теоретическом уровне, но чем больше мы про это говорили, тем больше я втягивался. А потом в конце концов я согласился подписаться на удалённый контрактный объём работ, только чтобы проект заработал, помочь ему представить какой-то персонал его отцу. Чонгук лыбится против своей воли. Он знает такого Тэхёна. Он такой же, как и был всегда. Как только он загорается чем-то, он не может это упустить. В этом плане они одинаковые. И это — отличительная черта одного из хитрых планов Сокджина. Он искусный манипулятор, если достаточно сильно чего-то хочет. Тэхёнова улыбка чуть слабеет. — Но потом я так увлёкся, что как будто перестал думать о помолвке. Если честно, я перестал думать о Луке. — Он хмурит брови. — Я знаю, что это звучит ужасно. Я просто так погряз во всём этом. И потом однажды он предложил мне съездить куда-нибудь на выходные, и я сказал, что не могу из-за работы, и он выглядел таким расстроенным, и это — Тэхён замолкает и смотрит на Чонгука. Выражение его лица полно боли. Сердце Чонгука болит за него. — Ты подумал обо мне, — говорит он. — Твоя работа в Нью-Йорке. Перед тем, как мы расстались. Тэхён кивает. — Да. Он выглядит таким грустным. Чонгук хочет обнять его, но не уверен, что ему можно. Он не знает, было бы это хорошей идеей, даже если и можно. — Тэ, — тихо говорит он. — Ну же. Это не то же самое. Ты никогда не забывал обо мне. — Я заставил тебя так думать. Разве это не то же самое? Чонгук убеждается, что звучит как можно более твёрдо. — Нет. Никогда. Я вёл себя незрело и по-детски, и я принял неправильное решение. Я никогда не думал, что ты забыл обо мне. Мне кажется, я просто боялся, что в конце концов ты забудешь. И это никак не было связано с тобой, а напрямую связано с моими собственными комплексами. У Тэхёна жалкий вид. — Ну, я правда забыл про Луку. Или я не забыл конкретно про него. Он явно был рядом. Мы по-прежнему вместе жили. Я видел его каждый день. Но я настолько погряз в фантазиях, что я могу работать над проектом моей мечты, что я просто… перестал думать о Луке в каком-либо конкретном смысле. Я не могу объяснить это. — Тэ, быть в восторге от своей работы — нормально. Я знаю, как ты ею увлечён. Это ужасно, что мой поступок столько лет назад заставил тебя вот так сомневаться в себе. — Нет, — говорит Тэхён, мотая головой. Потом он останавливается и недолго раздумывает. — Ну, да. Наверно, отчасти. Но не так, как ты думаешь. С Лукой было по-другому. Но ведь так и устроена жизнь, правильно? Мы опираемся на свой прошлый опыт. Всё так, как оно есть. — Возможно. — Ты собираешься притворяться, что не винил себя десять лет? В его словах есть смысл. — Наверно, нет. — Ну, в любом случае. В тот момент я осознал, что я дерьмовый партнёр. Поэтому, когда он предложил поехать куда-нибудь на выходные, я сказал «да». Я даже не думал про помолвку. Это совсем вылетело у меня из головы. Я думал, это просто маленький отпуск в последнюю минуту, чтобы мы могли наладить отношения. Я согласился из чувства вины. — Тэхён смотрит на Чонгука. — Поэтому в поездке я был совершенно искренне шокирован, когда он спросил меня. Чонгук знал, что к этому Тэхён и ведёт. Что не означает, что это не оказывается мучительным ударом. Его голос едва превышает шёпот, когда он начинает говорить. — Ты сказал «да». Это не вопрос. Он уже знает ответ. — Да, — всё равно говорит Тэхён. — Он попросил меня жениться на нём, и я согласился. — Значит, за исключением двух последних месяцев, ты был помолвлен с Лукой. — Да. Был. Хотел бы Чонгук, чтобы это не вызывало в нём такую тошноту. Какая-то часть его хочет встать, уйти прочь и никогда не слышать остального. Но сейчас он не может. Они зашли слишком далеко. — Так что произошло? — спрашивает он. — Все знали, кроме меня? Тэхён мотает головой. — Никто не знал. Даже Чимин. Ну, сначала никто не знал. Чонгук таращится на него. — Ты никому не сказал? — Нет! — Тэхён взмахивает руками. — Я знаю, это звучит безумно. Я собирался рано или поздно. Или это то, что я продолжал повторять себе самому. Я убедил себя, что жду подходящего момента. — Но его это не смутило? — Луку? — Да. — Чонгук не может представить, чтобы он помолвился и никому не сказал. И он правда не может представить, что бы он подумал, если бы он сделал кому-то предложение, а его партнёр хотел бы сохранить это в тайне. — Да. Типа того. Сначала я сказал, что хочу подождать, когда расскажу своим родителям. Я сказал, что хочу навестить их и рассказать им лично. Но я постоянно откладывал. Я придумывал отговорки. Я говорил, что должен работать. Я даже не знал, почему я это тогда делал! Теперь я понимаю, что у меня к этому душа не лежала. Я был в состоянии полнейшего отрицания. Но тогда я не позволял себе ни о чём думать, кроме того факта, что я по какой-то причине не хочу, чтобы кто-то знал. Я повторял, что сделаю это в случайную дату в будущем, а когда эта дата наступала, я придумывал какую-то отговорку и тогда выбирал новую дату. — Чёрт. Тэхён кивает. — Да. Я сейчас понимаю, что я избегал этого, потому что это казалось неправильным, но в то же время я думаю, я был немного растерян. Несколько раз мы ругались из-за этого. Он сказал, что нам нужно устроить вечеринку, как сделали Юнги с Чимином, и что я должен пригласить всех своих друзей. И в конце концов я убедил его, чтобы мы подождали, когда пройдёт эта неделя. Я сказал, что не хочу отодвинуть Юнги и Чимина на второй план. Что было правдой в каком-то смысле — это было не очень подходящее время. Но ещё это был очень удобный предлог. В любом случае, Лука согласился. Он сказал, что подождёт. А потом он сказал что-то про то, как вообще-то всё идеально получается, потому что на следующий день после свадьбы мы сможем «рассказать всем твоим друзьям лично». — О, господи. — Да. И я просто… я почему-то не мог выносить эту мысль. Я не знаю, что это было. Не знаю, было ли у меня ощущение, что я загнан в угол, или встреча с тобой что-то всколыхнула, или это была ситуация с Джином, что я работал над чем-то, что делало меня счастливее, чем я был долгое время. Я так отчаянно хотел эту работу, а причиной, которая сдерживала меня, был Лука. Мне кажется, я отказал ему из-за этого. Всё оказалось огромной, непонятной путаницей, и я был не уверен, что было по-настоящему, а что было моим воображением. — Тэ. Мне так жаль, что ты прошёл через всё это в одиночку. Звучит ужасно. — Чонгук удивлён, как сильно он сочувствует Тэхёну и Луке в этой ситуации. И, что бы Тэхён ни говорил, он в самом деле чувствует себя каким-то образом ответственным за то, что Тэхён думает о себе, как о том, кто выбирает работу вместо любимого человека. Лучшее качество Тэхёна в том, что он всегда идеально справлялся с тем и другим — он неистово любит людей, больше, чем кого-то ещё, но также отказывается бросать свои стремления или жертвовать своими принципами. — Это было ужасно, — говорит Тэхён. — Но я также чувствую, что я во многом ответственен за то, настолько ужасно это было. Я не знал, что делать, поэтому я просто ничего не делал. Я был парализован. Я всё тянул и тянул, даже несмотря на то, что где-то в глубине души я понимал, что всё в итоге развалится. — Поэтому ты не собирался ехать? Тэхён кивает. — Это казалось невозможным. Во многих отношениях. Отчасти из-за тебя. Мне понадобилось какое-то время, чтобы осознать, как сильно повлияла на меня встреча с тобой. Может, где-то в подсознании я связал это всё с тобой. И потом я был несчастлив с Лукой, по каким-то причинам, которые я до конца не мог понять. У нас были и всякие другие проблемы помимо этого. Это было не только из-за работы с Джином, но я думаю, это привело к концу. Мысль о том, чтобы быть с ним при всех, а потом объявить о помолвке, была просто… Я не знаю. Я был в панике. Чонгук наблюдает, как Тэхён несколько секунд сидит и смотрит на свои руки. Примерно в пятнадцатый раз за последние десять минут он просто хочет сгрести его в объятия и не отпускать. Тэхён поднимает глаза. — Поэтому я зацепился за эту дурацкую конференцию. Вообще-то я вызвался сам. Я сказал всем, что она обязательная, но это было не так. Как минимум десять человек с радостью пошли бы вместо меня. Это была отвратительная отговорка. Сначала я сказал Луке, потом Чимину. Лука, кажется, нормально к этому отнёсся. Я сказал ему, что мы всё равно расскажем остальным. Но, чёрт, когда я рассказал Чимину, что не приеду к нему на свадьбу, это было худшим разговором в моей жизни. Я чувствовал себя таким трусом. Чонгук не может сдержаться. Тэхён выглядит абсолютно жалко. Он протягивает руку и сжимает его колено в попытке успокоить. — Но ты это сделал. Похоже, тебе было тяжело. Не будь к себе таким строгим. — Но я почти что не приехал! Я почти не приехал на свадьбу моего лучшего друга! — Что поменялось? Это правда, что Юнги тебя переубедил? Тэхён мотает головой и улыбается. — Не совсем. Ну, вроде как, наверно. Всё, что я рассказывал, как Юнги запугал меня, это правда. Только он не знал, что я тогда уже был в Нью-Йорке. — Ты был в Нью-Йорке? После расставания? Тэхён кивает. — Как ты в итоге там оказался? — Джин приехал в гости. — Приехал? — Чонгук не помнит, чтобы кто-то упоминал об этом. Но, он полагает, что не должен удивляться, — он явно много чего не знал. — Да. Чуть меньше двух месяцев назад. Он сказал, только для того, чтобы кое-что доработать, но как-то вечером мы с ним прогулялись, только мы вдвоём, и тогда он пошёл в наступление. Он сказал, что не может представить, как он сделает это без меня. Что это наш проект. Что он знал, что это то, чего я хочу. — Чёртов Джин. Ему надо было стать юристом. Тэхён смеётся. — Точно! Убедил меня за пятнадцать минут. Не то чтобы надо было много. Он был прав во всём. Я знал с того самого момента, когда он впервые упомянул об этом. Это мой проект. Мне суждено его сделать. Я просто не хотел признать это из-за того, что это могло значить для моих отношений. И… понимаешь. Потеряв одни отношения из-за своей работы, я был, возможно, слегка ранимым. Чонгук вздыхает. — Тэ, да ладно. Я продолжаю повторять это, но ты же знаешь, как бы я ни жаловался на твою работу, это не было настоящей причиной, так ведь? Ты не такой человек, как ты думаешь. — Я знаю, я знаю, — говорит Тэхён. — Я понимаю. Правда. Я просто пытаюсь объяснить, какой у меня тогда был настрой. — Хорошо. Так что потом? — Тогда я рассказал Джину про Луку. Всё. Абсолютно всё. — Я знал это. Он так странно себя вёл! — Да. Он был единственным человеком. Может быть, я слишком на него надавил. Но я вывалил на него всё. Это было ужасно, но ещё от этого стало легко, понимаешь? — Да. Я уверен, так и было. — В любом случае, я рассказал ему всю историю, и он задал мне два вопроса. — Тэхён садится прямо и смотрит на Чонгука. — Первый был: если бы не Лука, я бы уже согласился? — Хороший вопрос. Что ты ответил? Тэхён секунду колеблется. — Я сказал, что, может быть, не сразу, не в первый раз, когда он предложил. В тот момент мой отказ был не только из-за Луки. — Это было из-за меня? — Ага. Не только из-за тебя. Но из-за Нью-Йорка в целом, наверно. Из-за воспоминаний. Когда он спросил меня, я был там в первый раз, и это было тяжело, и я был сам не свой. Наверно, я связывал с этим много негативных ассоциаций. — Логично. — Но потом, я думаю, странным показалось то, что работа над проектом, увлечённость слегка напомнила мне всё хорошее, что у нас было, когда мы жили там. — Тэхён мягко улыбается. — Там было гораздо больше хорошего. Чонгук невольно улыбается. — Да. Было. — В общем, поэтому я сказал «да». Я сказал ему, что после того, как я немного поработал с ним, я определённо принял бы предложение о работе, если бы не Лука. — Хорошо. И какой был второй вопрос? Тэхён вздыхает и снова оседает на стуле. — Второй вопрос был: а я на самом деле спрашивал у Луки, готов ли он переехать? — Ты спрашивал? — Неа. Я просто предположил. То есть я рассказал ему о работе, и он знал, что я работаю удалённо. Но я никогда даже не предполагал, что могу захотеть на самом деле принять предложение и переехать в Нью-Йорк насовсем. Он всегда так ясно выражался, что хочет остаться во Флоренции, растить семью. Я думал, в этом вообще не было смысла. — Но гипотетически всё по-другому. Тэхён на миг улыбается. — Именно это и сказал Джин. Он сказал, если спросить его прямо после того, как объяснить, что это для меня значит, то это может всё изменить. Или мы смогли бы прийти к компромиссу. Может, несколько лет в Нью-Йорке, а потом обратно во Флоренцию. Он сказал, что никогда не узнаешь, если не спросишь. Когда он так об этом говорил, это казалось абсолютно разумно. — Так ты это сделал? — Угу. — И? Тэхён морщится и качает головой. — Настолько плохо? — Мы сильно поссорились — я и Лука. Возможно, отчасти из-за неудобного момента. Всё нарастало постепенно. Мы цеплялись друг к другу неделями. Мелкое недовольство, придирки, всё такое. Оба заводились с пол-оборота. А потом, ещё до того, как я спросил его про переезд или даже упомянул такую вероятность, я заговорил о проекте в общем смысле, просто сказал, как мне он нравится, а он выдал какое-то едкое замечание, что я только об этом и говорю. Как это скучно. И я стал защищаться и сорвался. — Ох. — Да. Я сказал, что пытаюсь объяснить ему, насколько это для меня важно, и спросить его, рассмотрел бы он переезд в Нью-Йорк на какое-то время. И тогда он взбесился. Он говорил мне, что всё всегда только по-моему, и что он честно мне сказал в первый день нашего знакомства, что он не хочет уезжать из Италии. И я сказал, что это правда, и я не думал, что это станет для меня проблемой, но потом появилась эта работа, и это важно для меня. Я сказал, жизнь меняется, и, возможно, я тоже изменил своё мнение. Чонгук не может не думать, каково должно было быть Тэхёну — насколько больно было испытать что-то настолько близкое к тому, через что они вдвоём прошли столько лет назад. — Что он ответил? — Он сказал, что я, может, и поменял своё мнение, но он — нет. Он сказал… Он сказал, или он, или Нью-Йорк. Он сказал, никаких компромиссов. Если я поеду, то между нами всё кончено. — Поэтому ты ушёл. Тэхён кивает. Теперь он плачет, тихие слёзы текут по его щекам. — В тот вечер я собрал пару чемоданов и поехал к Джину. Он зашёл на следующий день и забрал несколько дорогих мне вещей, и отправил их для меня в Нью-Йорк. А потом, на следующий день я уехал вместе с ним. Вот и всё. — Так ты был в Нью-Йорке несколько месяцев? Тэхён кивает. — Я заставил Джина пообещать, что он никому не скажет. В тот момент мне казалось, будто я попал в эту странную паутину лжи. И мне по-прежнему было стыдно, что я сказал, что я не приеду на свадьбу. И я просто пытался справиться с разрывом, наверно, но никто даже не знал, что я был помолвлен. — Тэ. Мне так жаль. Я даже не знаю, что сказать. Тэхён пожимает плечами. — Всё нормально. Это больно, но в этот раз было по-другому. Не так, как со мной и тобой. — Но… так значит… он передумал? Тэхён кивает. Он вытирает глаза и поворачивается к Чонгуку. — Я не знал, что он приедет, Чонгук. Честно. Ты должен поверить мне. Он писал мне пару раз на этой неделе и звонил, и оставлял голосовые сообщения. Но я думал, что это было что-то типа… стадии сожаления или что-то ещё. Я правда думал, что всё кончено. Если бы я так не думал, я бы никогда не сделал то, что сделал прошлой ночью. Я искренне не ожидал снова увидеть его. — Я знаю, Тэ. Я верю тебе. Я ни на что не сержусь. Я рад тому, что случилось прошлой ночью. Тэхён улыбается, но его нижняя губа дрожит. — Я тоже. Чонгук знает ответ на свой следующий вопрос, но он также знает, что ему всё же придётся спросить его. От этого не становится легче. Слова ворочаются у него во рту, густые и липкие, как патока. Он собирается с духом и выплёвывает их. — Так… вы снова вместе? Тэхён кивает. Он смотрит на свои руки у себя на коленях. Чонгук хочет дотянуться и схватить их в свои, умолять, чтобы Тэхён подумал ещё. Какая-то часть его до сих пор задумывается, есть ли у него шанс — сказать ли ему всё прямо сейчас, сказать Тэхёну, как сильно он до сих пор любит его, как сильно он хочет попробовать снова, и есть ли возможность, что Тэхён выберет его. — Он извинился, — говорит Тэхён. Голос его тихий и дрожащий, едва слышный за бризом и доносящейся музыкой. — Он сказал, что переедет. Что не имеет значения, где мы находимся, пока мы вместе. Боль в груди Чонгука колоссальная, грызущая. Она внутри. Его тошнит от неё. — Ты уверен? — выдавливает он. Тэхён наконец смотрит на него блестящими от слёз глубокими глазами. Между ними столько всего невысказанного. Чонгук понимает, что его надежда бессмысленна — у него был шанс, и он упустил его. Сказать всё сейчас было бы жестоко. Он и так достаточно сделал. Однако ему необходимо убедиться. Ему необходимо знать, что Тэхён будет в порядке. — Ты уверен, что это то, что ты хочешь? Я не пытаюсь — я не имею в виду ничего такого, я просто… — Он запинается, пытаясь сказать всё, что чувствует, не говоря прямо, не говоря слишком много. Он делает глубокий вдох. — Тэ, я только хочу, чтобы ты был счастлив, хорошо? Я не пытаюсь обидеть тебя ещё больше, чем я уже обидел. Я только… Кажется, были какие-то другие проблемы помимо идеи переезда. И я знаю, что прошло много времени, и, возможно, у меня на самом деле больше нет права говорить тебе это, но он кажется каким-то… — Чонгук мысленно проклинает себя. Это охренеть как тяжело — сказать не оскорбляя. — Он кажется неправильным для меня? Чонгук смущённо пожимает плечами. — Да. Вроде того. Тэхён устало вздыхает. — Ты не первый, кто замечает такое. Я понимаю. Я знаю, что есть и другие проблемы, но я не хочу убегать. Я хочу дать время. — Тэ, я не пытаюсь быть мудаком. Правда. Несмотря ни на что, я очень за тебя переживаю. Возможно, больше, чем ты осознаешь. Я просто хочу, чтобы ты был уверен, что именно это сделает тебя счастливым. Это всё, о чём я волнуюсь. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, и чтобы о тебе заботились, и чтобы это был кто-то достойный тебя. Тэхён грустно улыбается, что тем не менее выходит красиво. — Я уверен, — шепчет он. Возможно, он не должен спрашивать, но он не может удержаться. — Почему? — спрашивает он. — Почему ты так уверен? Почему он? Почему он, а не я. Тэхён пожимает плечами и снова грустно улыбается, однако ещё несколько слезинок стекает по его лицу. Его голос звучит сдавленно и странно. — Потому что он вернулся за мной. — Голос его срывается в самом конце. У Чонгука ощущение, как будто всё его тело погрузили в ледяное озеро. Всё болит. Всё. Тэхён стирает слёзы и встряхивает головой. Он поднимается со стула и вытягивается. Он смотрит на воду. — Чонгук? — Да? — Ты собираешься согласиться на работу? Документальный фильм. — Ох. Я ещё не ответил. Я могу отказаться. Думаю, так и стоит сделать, наверно, это будет — — Я думаю, ты должен этим заняться. — Голос Тэхёна ясно и уверенно звучит в темноте. — Ты думаешь? Он кивает. — Не отказывайся из-за меня. Это потрясающая возможность. Мы всё уладим. — Я подумаю об этом. — Я просто… — Тэхён поворачивается и смотрит через плечо. — Я скучал по тебе, Чонгук. И я не хочу, чтобы мы снова стали друг другу чужими. Чонгук кивает. — Да, Тэ. Я тоже. Тэхён смотрит на него секундой дольше, как будто что-то проверяет, как будто, если он будет смотреть Чонгуку в лицо достаточно долго, он увидит то, что он хочет в нём найти. В конце концов он кивает и поворачивается в сторону тента. — Увидимся внутри.