Долорес 2.

— Что ты несёшь?! — Диего среагировал сразу. Однако металлический нож практически сразу был откинут в сторону потоком воздуха. — Клаус… — прошептала Долорес, коснувшись чужой руки, что удерживала её за подбородок, — сколько…тебе лет? — Странный первый вопрос, — усмехнулся мужчина, всё также стоя перед ней под удивлёнными взглядами, не обращая на них ровно никакого внимания. — Тридцать один. — А ты хорошо сохранился, — кажется, Четвёртого поразило лишь имя, что было обращено не ему, и теперь он принялся играть в игру, которую затеял этот консьерж и его сестрёнка. — Кончай уже, Долорес. Розыгрыш хороший, но нам сейчас не до этого. — Клаус прав. Прекращайте, — встала на ноги Элисон, стряхивая остатки недавно разорванных на части фруктов с платья, — Нужно найти Пятого и ехать… — Тридцать один…меня не было… — Семнадцать лет, — темноволосый наконец соизволил отойти, — да. Заставила же ты нас нервничать. — Значит всё правда…всё правда, — всё это она шептала, уставившись на свои руки, будто они были чужими, — она не лгала… — Куратор? Эта сука никогда не врёт, особенно если правда ей выгодна. — Ты её знаешь? — А как ты думаешь я прошёл сквозь время? — Сквозь время? Ты работал на комиссию? Погоди, но как вообще такое возможно, если… — После этого разговора. Номер Пять, прошу, придержи вопросы, ладно? — Номер Пять?! Это уже выше моих сил — прекращай грёбаный маскарад, Пемберли! — рявкнул Лютер, стукнув кулаками по столу. — Или тебе не хватает нашего внимания? Отвратительный, ужасно глупый способ его привлечь! Но она его будто не слышала — всё также смотрела на пальцы. А в глазах пусто.  — Я пропустила семнадцать лет… Клаус…все…все живы? И на этот вопрос она ответа не получила. — Клаус? Почему ты… Клаус? — наконец подняла голову. Брат молчал, сложив руки за спиной и поджав губы. Ло поняла его без слов. — Кто? — Диего. — А я то тут причём? Слушай, мужик, ты нарываешься! — Заткнись. Речь не о тебе, — сказал, как отрезал. — Пятая, ты…как вообще? Может, водички принести? — Тогда…те письма…откуда они? Как ты… — Последнее он написал за три дня до нашего двадцать пятого дня рождения. Он не смог так жить, с нашим отцом в этой гнетущей атмосфере, и... — Много крови было? — почему-то поинтересовалась девушка, чувствуя чужое прикосновение, кажется, Четвёртый был единственным, кто понимал, о чём говорят Дэвид и Ло. — Хей, братишка, получается, ты из того же дерьма, что и моя сестрица? — Я тебе не братишка, — ощетинился голубоглазый, выставив вперёд руки, будто для защиты, — и она не твоя сестра. — А чья по твоему? Это я её вынянчил, дружок, так что прав у тебя на неё ноль без палки. — Я тебе сейчас всеку. — Оба прекратите. Что за цирк… Лютер, Ваня, мы уходим, — голос у Третьей был холоден, даже слишком, Долорес к такому не привыкла. Будто они вновь вернулись на исходную, где она - малолетняя наркоманка без роду, а Элисон — голливудская звезда, зарабатывающая миллионы. — Мы тоже уходим. Вставай, номер Пять, — приказным тоном отчеканил темноволосый, дожидаясь, пока девчонка встанет, — и не называй меня Клаусом. Это не моё имя. — Сколько себя помню, называла тебя Клаусом. — Слушай, тебе не кажется, что лучше нам поговорить дома? — Мой дом здесь. А тебе в моей жизни больше не место. — Вот так ты заговорила, да? — Да! Да, именно так я и заговорила! — эмоции брали верх. Хотелось орать, рвать и метать, обескровить брата к чёртовой матери. — Я просто девочка, Клаус! Я нихрена не помнила до своих семнадцати, а потом на меня воспоминания лавиной хлынули, стоило только связаться с этой семейкой! Я сбита с толку, не чувствую собственной способности, не знаю половины того, что должна знать, так что не смей.Меня.Винить. — Ты грёбаная эгоистка, номер Пять! Ты не сбившийся с толку ребёнок — ты сука, которая оставила нас один на один с ебанутым папашей и поехавшей мамулей! Ты сбежала, как только повод появился, трусливо поджала хвост и оставила нас один на один с болью. Тоже мне лидер команды! Мы с ног сбились, искали тебя неделю, а Диего после этого вообще сошёл с катушек! Любишь его?! Ты говорила что ты любишь его?! Чёрта с два, Долорес, ты врала, как всегда врёшь! — Дэвид сорвался следом. Глаза у него горели голубым, как у Вани, когда она активировала способность, а ветер, что поднялся в обычной комнате заставлял всех кроме Ло и темноволосого держаться за что-нибудь. — Да! Я любила его, представь себе! НЕ смей говорить о Диего, просто не смей, имей совесть! — Это ты просишь меня? Ты? Я искал тебя шесть грёбаных лет, а ты даже не хочешь выслушать меня! Имей совесть?! У тебя у самой нет совести! Ты просто эгоистичная тупая сука! — Заткнись! Закрой рот! — Знала бы ты, как мы тебя ненавидели! — Так! Что…какого хрена тут происходит?! — в комнату ворвался Пятый, прикрывая лицо рукой. Клаус, что сидел на стуле придерживаясь за стол лишь пожал плечами, Диего глазами-блюдцами указал на Долорес, мол, успокой её, пока она нас тут всех не грохнула. Элисон, Ваня и Лютер просто пытались успокоить друг-друга и самих себя, ведь не каждый день увидишь такое шоу сразу после встречи с покойным отцом. — Долорес тут спорит со своим братом о том, кто из них больший мудак. Не мешайте! — Клаус, что ты…каким ещё братом? Ты что, обдолбанный? — Вы не могли меня ненавидеть! — вновь крикнула Ло, дёрнувшись. — Закрой пасть, Клаус, иначе я выжгу тебе гла… — прервалась на полуслове, ведь чья-то рука коснулась её ладони, переплетая пальцы. — Что? Пятый? — Пятый…? — кажется, даже Дэвид от такого опешил — глаза у него в миг потухли, а ладонью он по привычке потянулся вытереть кровь. — Ты кто такой, малец? Какого хрена лапаешь мою сестру? — Она моя девушка, придурок, — выплюнул в ответ скаут. — Долорес, не потрудишься объяснить? — Какая мерзость, Пятая, ты ещё и детей соблазняешь. — Во-первых, мне пятьдесят восемь, а во-вторых, почему ты называешь её Пятой? Головой ударился? — Номер её вспомнил. — Грех пилить ветку, на которой сидишь, Клаус. — Да, поэтому предлагаю тебе закрыть рот. — Ты мне не указ! — Твою мать, Пемберли, потрудись объяснить, — Харгривз с силой дёрнул её на себя, заставляя наконец обратить внимание, — какого хера вы устроили? — Счёт, пожалуйста, — расправив спину и неловко улыбнувшись официантам, только решившимся выбраться из-под стойки. ***  — То есть он твой брат? Как долго ты собиралась это скрывать? — Я вообще не собиралась об этом говорить. — «Мы должны разговаривать, Пятый, давай будем доверять друг-другу, Пятый».Ты… — Пятый, послушай… — Да не хочу я тебя слушать! — парень резко выдернул свою руку из руки рыжей, отряхивая, будто всё это время находился по локоть в пыли. — Ты лгала мне. Я тебе верил, открылся, а ты лгала. — Я сама не помню половины… — Но услужливо рассказала всё Клаусу. — Клаус мой брат! — Клаус тебе КАК брат! А я - твой парень, человек, на которого ты должна рассчитывать в первую очередь. И я последним узнаю ТАКИЕ вещи! — Не ори на меня! — С какой стати я теперь должен тебя слушаться?! Что ты можешь сказать в своё оправдание? — Что...я не хотела всё портить, — голос звучал беспомощно. Упав на кровать и закрыв лицо руками, девушка глубоко вздохнула, — я боялась, что ты можешь уйти от меня. У нас всё только наладилось, а всё это…кто знал как ты отреагируешь? — Долорес, мы… — Вместе две недели. Я не знала как ты отреагируешь на моё альтер-эго, как отреагируешь на то, что я совсем не та, какой ты меня знаешь. — Ты могла сказать правду. — Нет. — Почему? — Харгривз всё ещё был зол. Чёрт, он готов был ударить Дэвида, потом наорать на Долорес, а потом уйти в неизвестном направлении, хлопнув дверью. Но вместо этого продолжает стоять посреди комнаты, облепленной розовыми обоями и пытается успокоиться рвущийся наружу крик. — Ты бы перестал верить мне. — Поздравляю, я и так перестал. Твоё враньё ничего не изменило. — Пятый. — Закрой рот. — Кхм-кхм, — легкий стук в дверь отвлёк от перепалки. Оба подростка мигом повернули головы в сторону стоящей в дверном проёме Элисон, — я не хочу мешать вам, но...этот придурок не хочет никого слушать, говорит, что ему срочно нужно переговорить с тобой, — она смотрела на Долорес, поджимая губы. — И не только ему, кстати. — Нет, вы издеваетесь? — прошептала она, потирая глаза — Всем резко захотелось поговорить. — Врать нужно меньше, — от неё не ускользнуло презрение, промелькнувшее в голосе стоящего напротив мальчишки. — Пятый! — одёрнула его Третья, которая, судя по всему, одна из немногих понимала её. — Ещё скажи что я не прав, — грубо толкнув плечом сестру, темноволосый покинул комнаты, растворившись в голубой вспышке. — Много грубил? — Не важно, главное что это оправданная ненависть, — одёрнув платье кареглазая встала на ноги. — Да не ненавидит он тебя. Тем более…этот Дэвид такая заноза в заднице, я бы тоже о нём не рассказывала. — Я не знаю, что делать. Всё кувырком. — Мы разберёмся с этим. Ты как никак Харгривз… — Не напоминай. — Да ладно тебе, — за такими лёгкими беседами они и не заметили, как спустились на кухню. За окном было темно, и только тусклый свет освещал комнату. Первое, что бросилось им в глаза - её новоиспечённый брат и Сеанс, мирно переговаривающиеся, склонившие друг к другу голову. — Погоди… —… это что ещё за фокусы? — закончила за неё девчонка, сложив руки на груди. — Ты звал меня поговорить для того, чтобы я наблюдала твои подкаты к моему лучшему другу? — наконец на них обратили внимание. Диего, что на пару с Лютером распивал бутылку неплохого виски, лишь фыркнул. Первый с подозрением посмотрел на неё, Клаус захохотал от такого замечания. Пятый же продолжал игнорировать. — Наконец ты явилась, — Дэвид поднялся на ноги, напоследок улыбнувшись расслабленному Четвёртому, после обратив взгляд на возмущённую Пемберли. — Ладно, извини. Я не это хотел сказать. — Нет, ты сказал то, что хотел. Интересно, что сделало тебя таким ублюдком? — А ты, вижу, ни капли не изменилась, — закатил глаза мужчина, подходя к ней, и, на удивление, обнимая. Она ожидала чего угодно после сцены в кафе, после ссоры с Пятым, но точно не этого. — Я скучал. Руки безвольно повисли, в голове пусто. Смятение. — Я…тоже. — Нет, погодите. Вы нас час назад чуть не угробили, а сейчас обнимаетесь?! — подал голос Кракен, звучно поставив гранёный стакан на стеклянный столик. — Молодой человек, аккуратнее! Этот стол стоил больше моей печени! — прикрикнул Сеанс, неопределённо махнув рукой. — Всё что угодно будет стоить дороже твоей печени, алкоголик несчастный, — фыркнул младший братик, закрывая глаза. — Я не алкоголик! — А бар для чего? — хмыкнул Второй, поднимаясь на ноги. — Для красоты? — Для красоты! Да-да, для красоты. Бар больше, чем у нашего папаши. — Враньё, — разрывая объятия объявил новоиспечённый брат, — у бати ещё погреб винный есть. — Это ты откуда знаешь? — удивилась Ваня(которую Ло только заметила, к собственному стыду). — Расскажешь? — он вновь посмотрел на неё, ухмыляясь. — Или ты этого не помнишь? — Это один из самых ярких моментов, сложно такое забыть, — фыркнула она, вспоминая один из снов. — Мы тогда вышли из комнат. Все всемером, нам тогда исполнялось тринадцать. Нас поймали уже наклюканых и отправили в карцер. — У вас был карцер? — Лютер аж поперхнулся. — Да, но сейчас дело не в том. Нас отправили туда, совсем забыв о силе Диего. Он смог пронести туда бутылку. — И вы догнались уже в карцере? Вот у кого весёлое детство было, — захохотал Клаус, — ни на йоту в тебе не сомневался. — Ты на что намекаешь? — недовольно пробормотала рыжая. — На то что ты малолетняя алкоголи-и-ичка, — протянул Сеанс. — Ай! Ваня! Ты на чьей стороне? — Н стороне справедливости. — Мы собрались здесь чтобы смеяться? Мне казалось, вы собирались спросить у Долорес, какого хрена она нам всем лгала всё это время, — тишина после этого вопроса упала на всех тяжёлым камнем. Казалось бы, чем не логичен этот вопрос? Но все желали оттянуть ответ на него, подольше побыть беззаботными, не обременёнными проблемами. Сделать побольше глотков спиртного, послать друг-другу больше улыбок, подольше казаться семьёй.И никто не понимал такого отчаянного желания разрушить всё то, что эфирным образом отстроилось в головах в красивую, пёструю картинку. Разве Пятому не должно быть больнее остальных? Разве не он должен желать замять тему как можно скорее и никогда к ней не возвращаться? Нет. Он хотел услышать правду, потому что не мог оправдать такой наглой лжи.  — Чего уставились? — Нет, ну ты когда-нибудь успокоишься? — переспросила Элисон, складывая руки на груди. — С чего бы? — А вы разве не вместе, ребят? — как-то удивлённо спрашивает экс-братишка, наконец отлипая. — А тебе какой резон об этом знать? — не унимался мальчишка, рассматривая носки своих туфель, будто они были сделаны из неизвестного материала. — Просто ты ей сам могилу роешь. — Потому что она дура. Сама виновата. — Это я дура?! — воскликнула девушка с возмущением, обходя Дэвида. — Это ты полный придурок, Пятый! — С какой стати? Опять всю вину будешь скидывать на меня? — Я никогда не скидывала на тебя вину! Я…даже когда ты исчез, когда никто не верил, когда все убеждали меня в обратном, — конечно под "всеми" она подразумевала не такое большое количество людей - Клауса, Реджинальда и иногда Бена, когда тот решался задеть болезненную тему, — я ждала тебя. — Теперь всё время попрекать меня будешь? Ты лгала мне! — А ты? Ты тоже лгал. — Уху-хо! Драма-а-а, всё как я люблю, — довольно сказал стихийник, вновь падая на диван возле Клауса. Тот фыркнул, осуждающе оглянув его с ног до головы. — Что? Они подростки. Побесятся-помирятся, разве не так у них бывает? — И когда я успел тебе солгать? — Когда сказал, что найдёшь меня. Ты соврал, Пятый. Соврал нам всем. Я понимаю, мы могли умереть в адском пламени, если бы ты не сделал того, что сделал. Но от этого легче не становится. Хочешь услышать правду? — Не буду против, — голос у него чуть охрип, в один миг, будто он целую неделю не разговаривал. — Так слушай. «Реджинальд твёрдо помнил, каких детей должен найти. Твёрдо помнил, как взрослый мужчина, владеющий четырьмя стихиями пришёл к нему на порог, как рассказал свою историю, показал, на что способен. Как доказал, что не опасен ни ему, ни его будущему. Помнил и про тот странный обед, и про девчонку, управляющую кровью. Следом за ним шло семеро женщин, катящих коляски. На каждой был номер. Первый-мальчик из индонезии. Второй-мальчишка из Италии. Третья-из Норвегии, голубоглазая и бледнокожая. Четвёртый-мальчишка из штатов, Пятая-маленькая девочка из России, Шестой-мальчишка из южной кореи и седьмая-девочка из Англии. Помнил, что детей должно быть сорок три, но не стал даже искать. Нужно воспитать этих семерых. — Реджинальд, — нежная рука коснулась плеча. Голубые глаза уставились с беспрекословным восхищением и любовью. Нет, это не его Грейс. Его Грейс давным-давно мертва, а это-лишь её жалкое подобие, — милый, няни спрашивают, как нам расселить деток. — Делайте с ними что пожелаете, — холодно отвечает он, открывая ворота, ведущие на задний двор. — А имена? — Сама дашь. Какие посчитаешь нужными. — Как скажешь, милый, — ему показалось, или она только что горько вздохнула? *** — Реджинальд, ей становится всё хуже. Она маленький, грудной ребёнок, — пытался убедить его Пого - самый верный из друзей. Ещё молодой, по-человеческим меркам ему можно было дать лет сорок, — ты не можешь заставлять её развивать способность на этом уровне развития. — Я могу себе позволить что угодно, Пого. Вколите ещё жаропонижающего, мне нужно, чтобы сегодня она пустила первую кровь. *** — Долорес, милая, не смотри, — Грейс прижимала её к груди, поглаживая по рыжим волосикам, чувствуя, как рубашка в районе ключицы намокает от текущих из детских глазок слёз. — Я убила её? Мамочка? Мамочка, я что, убийца? — малышка даже не пыталась вырываться, поплотнее прижимаясь к такому знакомому телу, вдыхая знакомый запах. — Нет, милая, ты не убийца. Это…не ты виновата. Птичка просто упала с дерева. — Но птички умеют летать, она не могла просто упасть. — Не все птички летают, Долорес. Некоторым суждено вот так упасть на половине собственного пути, — нежно шепнула голубоглазая, тепло улыбаясь, убирая со лба маленькую прядку. К ним, заподозрив неладное, вскоре примчался мальчик — кареглазый, с пухлыми щёчками и тонкими губами. — Диего, я же просила подождать в доме. — Ваня летает, — чуть ли не крикнул мальчишка. — Ох господи. Ну и кто же…боже ты мой, ваш отец убьёт меня, — блондинка торопливо поднялась на ноги, отряхивая юбку. — Успокой сестру. Я сейчас посмотрю, что там с Ваней. — Ты не виновата, — практически сразу, как только мама уходит, сообщает Второй, садясь рядом с сестрой прямо на траву. — её Клаус придушил. — Я же просила не лезть мне в голову, — недовольно прошептала Ло, утирая с щёчек слезы. — Я просто не хотел, чтобы ты плакала, — неловко выдаёт малыш, тут же краснея. — Очень мило с твоей стороны. Спасибо. *** — Ты слишком мягкая, номер Пять. — Но папа… — Не сметь называть меня отцом, — сказал как отрезал. Хотя, она привыкла. Почти все восемь лет он относился к ней не так, как к другим детям — постоянно унижал, заставлял сутки просиживать в карцере, лишал воды, лишал еды и возможности разговаривать с братьями и сёстрами, при этом постоянно говоря, что она может больше. — Тебе были даны чёткие установки, правильно? — Да. Но я.... — Отвечай на вопросы! — рявкнул мужчина, хлопнув ладонью по столу. Рыжая вздрогнула, поднимая глаза. — Да. — Прошу, сделай так, чтобы твой голос не дрожал, слушать противно. — Да, сэр, — твёрже повторила девочка, сложив руки за спиной. — Перед тобой стояла лошадь. Ты должна была убить её. И что ты сделала? —  Я… — Отвечать! — Я не смогла. — Почему ты не смогла? — такого отвращения в глазах отца она не видела ни разу. — Правильно. Потому что ты слаба. У тебя хватает сил пререкаться или защищать оболдуев-братьев, но не выполнять поручения. Ты портишь команду, номер Пять. Ты, — он ткнул в неё пальцем, — слабое звено. Надеюсь, ночь в карцере позволит тебе запомнить, что ты не имеешь права привязываться. — Да, сэр. — Можешь быть свободна. После ужина Грейс проведёт тебя на наказание. Молча кивнув она покинула комнату, не поднимая головы. Стоило только тяжёлой дубовой двери позади захлопнуться, как начали дрожать плечи. И практически сразу к ней подлетело двое — темноволосый и голубоглазый Клаус, придерживающий с правой стороны, взъерошенный и бледный Диего, поддерживающий с другой. — Эй, ребят, — она пыталась подавить дрожь в голосе, едва заметно улыбаясь, — всё в порядке. Вы чего тут вообще делаете? — Тебя в карцер на ночь отправили? — не отвечая на вопрос спросил Клаус, скрещивая свободную руку за спиной. Этот жесть не укрылся от его сестры. — Что вы задумали.? — Ну, Долорес! — недовольно воскликнул Диего. — Пожалуйста, скажи. — Да, а что? — Ес! Я же говорил, что в карцер, — мальчишки дали друг-другу пять, и именно в этот момент всё стало ясно, как при белом дне. — Решили наказание схлопотать? — Да! Мы тебя не бросим. Лютер сейчас допиливает ножку у кресла Пого, Ваня прыгает с крыши, Элисон замораживает ванну Грейс, Бен… — а дальше куча оправданий и пустой болтовни. Они, дураки, думали что она накричит на них! Конечно, вначале очень хотелось сказать, как глупо вот так просто подставляться. Но чем больше они говорили, тем сильнее хотелось расплакаться от радости. В уголках глаз вновь скопились слёзы.  — Парни, вы лучшие! — Мы же семья, — довольно кивнул стихийник, обнимая её, — мы всегда будем вместе. *** — Наш первый бал, подумать только, — безупречно-красивая, бледная и такая утончённая Элисон бегала по комнате, держа в руках своё платье, такое же белое, как её волосы. — Это просто благотворительный вечер, — фыркнула кудрявая Ваня, перелистывая очередную страничку. Умная не по годам, она уже читала Шарлотту Бронте, упиваясь этой романтикой. Однако поддаваться ей совсем не спешила, чего не скажешь о Долорес, пытающейся заплести волосы в косу, — незачем тебе так выпендриваться. Диего даже в рваной одежде тебя увидев в обморок грохнется. — Ну…зачем ты так? — щёки у неё покрылись румянцем. Открытые плечи подрагивали от неловкого смеха. — Как так? Я всего-лишь говорю правду. Ну, Эли, подтверди. Они же взглядов друг с друга не сводят. — Она права, подруга, — серьёзно кивнула голубоглазая. — Всё ясно, вы влюблены! — С чего ты это взяла?! — неловко вскрикнула девочка, прикрывая глаза руками. — Нам по двенадцать, он…он наш брат! И… — а она всё продолжала краснеть и размахивать руками. — Запретная любовь…всё как в романах, — пропела Седьмая, наблюдая за реакцией бедной сестрёнкИ и хохоча до колик в животе. Однако поняв что слишком далеко зашла, всё же смутилась, решив себя одёрнуть. — Да ладно тебе. Я же шучу! — Да…шутишь… — как-то грустно улыбнулась она, сжимая в руках ленту. *** — Ты ничтожество, номер Пять, — отец в очередной раз отчитывает её. Сейчас на щеке красуется след от чужой ладони — наглая девка на улице решилась поднять на неё руку, сказав, что никакая она не избранная. И она, конечно же, решила вступить в драку, причём не одна - Диего полез следом. И сейчас сидел рядом, прикладывая к губе платок, любезно предложенный Клаусом. — И ты, номер Два, ушёл не дальше. — У меня есть имя! — зло прикрикнул парнишка. — У тебя нет имени! Ты просто номер, который, кажется, слишком сильно заигрался! — взревел мужчина. А после резко остановился. По подбородку текла струйка крови, — что… — Не смей кричать на него, — шипела его дочь, сжимая до побеления костяшек подлокотники своего кресла, — не смей. Ори на меня, не на него. — Ладно, — он слишком резко успокоился, из-за чего Ло дрогнула. Не мог отец вот так просто простить ей такую вольность, — можете быть свободны. Подростки с недоверием смотрели на отца, пока тот вытирал белоснежным платком кровь.  — Ну же. Я не буду дважды повторяться. Уже через несколько минут они были на крыше, уже ставшей излюбленным местом встреч. — Долорес? — Да? — сестра говорит слишком тихим, каким-то надломленным голосом. — Ты… — Пустила кровь отца. Да, можешь уже сказать какая я мерзкая. —…спасла меня от очередного унижения. Спасибо. — Что? — Что слышала, — хохотнул мальчик, стаскивая с себя тёмный форменный пиджак и накидывая его на худые плечи. — Что послужило триггером? Крик? — Ты, — честно признала она, неловко, чуть грустно улыбаясь. Смотреть в глаза брата было страшно, ведь…она фактически признала то, что признавать не хотелось. Прикосновение холодных губ к щеке заставило вздрогнуть. Вот и ответ на её признание. *** — Он нас ненавидит, — прошипела девочка, помахав прямо перед лицом Лютера бутылкой с вином. Погреб они нашли прямо перед днём рождения и решили, что это будет самое весёлое тринадцатилетие. Ведь именно так они должны праздновать, да? Как самые простые подростки из этих грёбаных сериалов. — Ой, давайте не будем сейчас о нём, — пролепетала Элисон, падая на колени Бена, сжимая его руку в своей. Увидев цель и не увидев препятствий, на её живот свалился Лютер. Долорес фыркнула что-то нечленораздельное. — Сама иди...ик…отка! — достаточно громко проговорил стихийник, потянув её на себя. — Падай давай, у нас тут коллективные обнимашки, вообще-то, — и она упала, прямо в его объятия, закрывая глаза и заливисто смеясь со всеми остальными. Сейчас было слишком тепло. Тепло наблюдать за тем, как Ваня морщит носик на очередную шутку Диего, как Бен пытается завязать непослушные длинные волосы Лютера в косу и терпит крах. Как Клаус пытается ей что-то доказать, хотя язык у него у самого заплетается так, что будь здоров. — Что тут происходит? — О-оу… — просто протянула Третья, поднимая на отца глаза. — Кажется, это наш последний день рождения.» — Я скучала по ним каждый чёртов день, Пятый, но понимала, что они все давно обо мне забыли. Нет, даже не так - я понимала, что они могли быть просто плодом больного воображения, и я никогда их не увижу. — Ну спасибо в веру, сестричка, — фыркнул Дэвид, откинув голову на подуши. Они слишком сильно сдружились с Клаусом, кажется, ведь тот всё ещё пытался ему что-то втолковать. — Сильна моя вера, — фыркнула она в ответ, вспоминая один из уроков литературы. — Просто…я сама не знала, как с этим смириться. — Но я мог помочь тебе. — Как ты мог мне помочь, если я сама не знала, что можно с этим сделать? — его упрямство начинало раздражать. От таких рассказов накатила тягучая как нуга грусть, и от пререканий всё становилось только хуже. — Я бы придумал, — сжав губы в полосу сказал мальчик, поднимая глаза на неё, — но ты мне не позволила. — Пятый, не начи… — У меня дела, — достаточно громко объявил он, — и мне нужно подумать. Так что прошу простить. — Ты сейчас серьезно?! — но парнишка уже растворился в голубой вспышке, оставив остальным лишь возможность удивлённо хлопать ресницами и сжимать кулаки. *** Звонок телефона разбудил раньше, чем это сумело сделать солнце. Долорес, Клаус и Дэвид, напившись в хлам вина, улеглись прямо в гостиной, друг на друге, причём во время сна последние двое слились в объятиях, оттесняя девчонку с кровати. — Твою мать… — глянув на часы и поняв, что даже шести нет, Долорес крепко ругнулась, идя к телефону, — кому приспичило в такую рань? — снять трубку дрожащими руками оказалось труднее, чем она думала. — Какого хрена? Кто бы ты ни был, тебе повезло, что я живу почти за городом, иначе… — Долорес, успокойся. — Диего? Какого хрена ты…? — Эллиот мёртв. Его убили, и ты срочно нужна нам. — Это ещё зачем? Вы думаете я зарезала беднягу? — Да нет же. Мы хотим…ну…нам неловко тебя просить… — Ты думаешь, что я могу его воскресить? — Да, типа того. — Господи, ну вы и идиоты.я таким не занимаюсь, но…чёрт с ним, ждите меня.Я буду через минут сорок. Она уже через пятнадцать минут неслась по главной трассе, от нетерпения постукивая пальцами по рулю.Внизу живота какое-то неприятное чувство стягивало органы в тугой узел, заставляя ноги отбивать ритм в такт музыке, льющей из динамика. — что же это такое… — прошептала она раздражённо, сглатывая ком в голе — с этими идиотами даже пожить спокойно не получается. Встретили её у самой дороги, чуть ли на капот не налетев.  — Долорес, вот и ты! — притворно-весело защебетал Диего, понимая, что ему прилетит за царапину на краске. — Так мило выглядишь сего… — Тебя кто просил на тачку прыгать, придурок?! — рявкнула рыжая, захлопывая дверцу. — Хотя, сейчас не время об этом думать. Что там…с Эллиотом? — Его убила Ольга, — прошептал Диего заговорщески, таща её к квартире многострадального учёного. Решился заговорить он только тогда, когда они поднимались по лестнице. — Эй, можно поаккуратнее? Я не тележка в магазине! — Да, извини. — И какая ещё Ольга? — переспросила, заходя в квартиру вслед за Диего. Тот нахмурился, оглядываясь по сторонам, будто их мельтешение могло быть кому-то интересно. — Твою мать… — прошептала девушка, подойдя к периллам. Внизу, на кафельном полу первого этажа, кровью было выведено "Ога Форога". Её даже не затошнило, забавно. — Это точно другой язык. Значит, его убила Ольга Форога. — Да, мы тоже так думаем, — Лютер появился хрен знает откуда, так ещё и весь в крови.Только вот явно не своей. — Мы правда не знаем, где её искать. — Телефонный справочник…вы смотрели в телефонном справочнике? — Точно! Уже через несколько минут они держали в руках трубку. Внешний вид Эллиота безумно пугал: казалось, что эта женщина какой-то жестокий маньяк, возможно, одна из комиссии. — Ребят… — услышав первые гудки, Долорес решила дать заднюю, сделав пару шагов назад, — вы уверены, что это хорошая идея? — А...да, да, здравствуйте, — поздно, трубку уже подняли. Однако, стоило только Первому услышать голос по ту сторону провода, глаза его широко раскрылись. — Ребят, да она обычная старуха. — Дай сюда! — набравшись решимости пророкотал Кракен, вырывая телефон из рук брата. — Ты убила одного из наших, Ольга. Теперь мы идём за тобой. — Эй! — её укололо осознание того, что в общем деле она не участвует. — Дай мне! — забрав трубку из рук Второго, девчушка попыталась придать голосу максимальной мрачности. — Ты умрёшь до темноты! — Эй, идиоты! — голос оказался слишком знакомым. Поплотнее прижав аппарат плечом к уху, Ло повернулась, натыкаясь взглядом на Пятого, всего в крови и с ухмылкой. — Это око за око. На шведском. Эллиота убили шведы, — стаскивая пиджак пропел он, наблюдая с удовольствием, как выражения лиц братьев и девушки меняются. — Ой…извините, — Долорес неловко улыбнулась, будто старушка была прямо перед ней, — ошиблись номером, — закончив звонок, она испепеляюще глянула на Диего. — Ну ты и балбесина! — Эй! Ты тоже угрожала ей, всё честно! — С твоей подачи, дурачина! — Сама дурачина! Твоя идея была позвонить ей, между прочим! — Прекращайте спорить, — скаут нырнул меж ними, разнимая. — У меня есть важные новости. — Важнее, чем кровь у тебя на воротнике? Она явно не твоя, Пятый, что ты... — Цц! — прервали её, положив ладонь на плечо. — Ребят, у меня есть очень хорошие новости. Я нашёл способ вернуться домой.