Долорес 2.

— А хотя знаете! Чёрт с ним. Пошли нахер все они-и Элисон, и Ваня, и Диего! Теперь каждый сам за себя, как вам такое?! — Ты больной? У нас конец света через несколько дней, не включай истеричку! — Да пошла ты! — Сам пошёл! — Долорес и Пятый уже пять минут орали друг другу чуть ли не в лицо, размахивая руками и пиная все попадающиеся под ноги предметы. И не только предметы: Клаус недовольно потирал ушибленный копчик, с сожалением посматривая на лучшую подругу и брата. — Семейные мелодрамы, как мило, — вздыхает он в притворном восторге, прикладывая тонкие пальцы к колючей щеке. Дэвид фырчит на него, запрокидывая голову и небольно ударяясь о кирпичную стену затылком. Голова уже болела, но их «взрослым» консилиумом, состоящим из него, Лютера и Сеанса всего несколькими взглядами было решено — пусть дети проорутся как следует и желательно друг на друга. — Может уже остановим их? — негромко спрашивает космобой. — Мне кажется, им достаточно… — Ты придурок, Пятый Харгривз, вот ты кто! — А ты чёртова лгунья! — Не-а, им недостаточно, — констатирует стихийник. — Боже, дай мне сил, — сколько он просил об этом за последние пару дней? Очень,очень много раз. Ведь не ожидал, что сестрица, которой сейчас должно быть под тридцатник застрянет в восемнадцатилетнем, пубертатном и очень разъярённом тельце, удар у которого, к слову, ничего такой. — Да пошли вы все к ебени фени! Я сваливаю, — видимо, это было последнее слово скаута — отвесив шутливый реверанс, подросток ретировался из переулка, причём на своих двоих. — Это куда он намылился? — возмущённо пророкотал первый, отталкиваясь от стены. — Так, Клаус…и Дэв, проверите, что там с остальными.Они не могли просто так не прийти. А я решу, что делать с Пятым. — Я выпущу из него всю кровь, оторву руки и засуну в его задницу, заносчивый подонок. — Слушай, крошка, напомни мне: почему вы всё ещё вместе? — ухмылка была стёрта разъярённым взглядом названой сестрицы, обращённым в его сторону. — Я тебя понял. — Вот и умничка. Так, ладно, Лютер прав. Клаус, едь к Элисон, узнай почему она не пришла. Мы с Дэвидом поедем к Ване. — А почему вы с Дэвидом? Ты меня что, больше не люби-и-ишь? — Не конюч, пожалуйста, сейчас не время. — Фу, ты всё-таки переобщалась с Пятым. А ведь я тебе говорил. Говорил же! Ну, подтверди что я ей говорил! — мужчина махнул рукой в сторону приподнявшего бровь Дэвида. — Эй, ну ты чего молчишь? Кинуть меня решил? — Клаус, мы два дня знакомы. — Чёрт, точно! А я и забыл…ладно, окей, вопросики сняты. Встретимся тут через пару часиков? — Решим по ходу действий. Удачи, дружище, — пару раз хлопнув четвёртого по плечу, рыжая зашагала в сторону машины. Глаза у неё бегали, руки чуть дрожали от бежавшего по ним напряжения - она очень сильно волновалась из-за потерянного шанса вернуться домой и из-за соры со своим пареньком, это стихийник мог сказать с уверенностью. Всё-таки, он слишком хорошо знал свою сестру, и привычки у неё почти не поменялись. — Эй, Пять, — ускорившись, дабы успеть за бодро шагающей по плитке девчонке, мужчина с ней совсем скоро поравнялся, — может поговорим? — Зачем? — Я хочу поговорить. Мы семнадцать лет не виделись, и… — Ты ведь хочешь поговорить не из-за этого, правда? — она резко останавливается, поворачиваясь к нему лицом. Он, замешкавшись, едва успел остановиться. Они чуть носом к носу не столкнулись. — Чего ты хочешь? — Я… — глаза бегали от одной магазинной вывески к другой — они будто стали в несколько раз ярче, разнообразнее. Обычный бытовой пейзаж Далласа приобрел слишком яркие краски. Кажется, он медленно сходит с ума. Или попросту не желает отвечать на заданный вопрос. — У нас нет времени, я не могу долго ждать. Ты что, сам в себе не разобрался? — …скучал, — договорил он совсем тихо и неуверенно. А Ло, кажется, совсем не ожидала такого ответа. Она опёрлась рукой прямо о стекло какого-то бутичка - недовольное чириканье тамошней консультантки было слышно даже через него - выдохнула через плотно сжатые губы и прикрыла глаза, о чём-то напряжённо думая. — Тебя это так удивило? — вскинув пышные брови, он не нашёл решения лучше, чем коснуться плеч сестры обеими руками. — Серьёзно, Долорес. Я…солгал. Тогда, в кафе. Мне было больно видеть, как ты относишься к чужим людям так, как когда-то относилась к нам. Мне казалось, что ты предала нас. Предала семью. — Я не помнила о ней. Всего год назад узнала, — беспомощно прошептала она в ответ, вся сжавшись. Стала резко такой маленькой и хрупкой, — но я очень хочу вспомнить, Клаус. Я тоже…я тоже очень по тебе скучала, — в карих глазах стояли слёзы. А в голубых проскользнула добрая усмешка. — Эй, я тебя не на слёзы выводил, окей? Пойдём лучше к машине. — Да, только для начала…к дому по одному маршруту с фермой, мне нужно переодеться. — Знаешь, у меня есть одна интересная идея. Не смотри на меня так, она не займёт много времени. Пойдём, — губы вновь растянулись в тёплой улыбке, руки сами обняли сестру за плечи. — Ну же, смелее. Я не на эшафот тебя веду. — Ну знаешь, вспоминая наши посиделки… — Ага-а-а, то есть это ты помнишь. — Как такое можно забыть? И снова дружный, громкий смех. Совсем как в детстве. В машине они ехали под громкую музыку, наперебой обсуждая все последние новости. — Эллисон женилась? Подожди, она именно женилась?Наша Эл? Серьёзно? — Серьёзно! Отца чуть кондрашка не хватила. Прикинь: я привожу своего парня, и буквально через месяц Эл приводит невесту. Грейс в его чай столько валерьянки наливала в последний раз когда…точно, когда мы напились в погребе. — И что? Как она вообще? — Крутая, на самом деле. У нас ещё племянница есть, мелкая такая. — Усыновили? — Эко, — вновь поворачивая налево, в сторону, как он уже успел объяснить, своего дома, который ему ещё несколько месяцев назад купил папа, мужчина сощурил глаза. — Она похожа на мать. — Какую из? — На Тессу. Милашка и к тому же рыжая, как и ты. — И как её назвали? — Долорес, — сердце пропустило удар. Серьёзно? Всё было настолько грустно, что Третья в её честь окрестила дочь? Видимо, у неё на лице отобразилось непонимание, ибо по другому громкого ржача стихийника она объяснить не могла. — Господи, видела бы ты свою рожу. Я ж пошутил. Девчонку назвали Изабель. — Ах ты сукин сын, нельзя же так! — легонько стукнув его по плечу, она вновь расслабленно откинулась на сидение. Машина тем временем начала останавливаться. — Изабель Харгривз. А что, звучит неплохо. — Конечно неплохо, мы всем табором имя выбирали. Я, кстати, крёстный. И Бэн. И Лютер, и... — Я поняла, поняла. Вы все крёстные. Бедная девочка, с такой семейкой жить, — грустная улыбка на бледных губах говорила о том, что думает она совсем о другом. О том, что, возможно, хотела бы подержать её на руках. Может быть, побывать на свадьбе сестры в каком-нибудь нарядном платье под руку с живым Диего и весёлым, а не побитым жизнью Клаусом. — Да ладно, ей у нас весело. Наверное. — Погоди, а сколько…сколько ей лет? Я не думаю, что она такая уж маленькая, раз ты шесть лет назад спетлял из дому. — Да, сейчас ей примерно семь. — Формально, я старше её лишь на одиннадцать лет… — припарковались они на отведённом для этого месте. Домик, который предстал перед ней выглядел…потрепанным, но очень уютным. Обжитым, а не холодным как все её прошлые квартиры. Все, кроме того огромного особняка, в котором они с Бэном и Клаусом проводили бессонные ночи. В этот момент грусть накатила новой волной- ведь им придётся совсем скоро бросить всю жизнь. Всю эту жизнь и ради чего? Ради…призрачной надежды на счастье в будущем? А разве они не могут быть счастливы здесь? У всех всё относительно неплохо, Элисон даже замуж вышла. Лютер мог бы жить с ними, как и Диего. Любое образование, какое они только пожелают могло быть в их руках. Путешествия. — Чёрт. Он…очень тепло выглядит. — Да…наверное. Я старался по максимуму обжить его, — как-то отстранённо пролепетал голубоглазый, открывая дверцу и выходя из машины наружу. — Пойдём. — Что за нетерпеливость, Номер Четыре, — пародируя отцовский тон, она попыталась грациозно вылезти из салона, но споткнулась прямо в начале, вываливаясь из машины на траву. — Что за манеры, Номер Пять, — усмехнулся в ответ брат, протягивая руку. Внутри было не менее уютно, чем снаружи. Небольшой домик в две комнатки и просторная кухонька вмещали всё самое необходимое. Мебель была недешёвой и подобранной со вкусом, которым Клаус от рождения не обладал.  — Грейс помогала? — Нет. Отец нанял дизайнеров…эй, разувайся. — Что? С какого перепуга? — удивлённо переспросила девушка, останавливаясь посредине прихожей, хлопая широко раскрытыми глазами. — Ты что, русский? — Из нас двоих русский тут точно не я. Ну, давай, у меня есть сюрприз для тебя, — темноволосый даже подпрыгивал от нетерпения. Ло стало даже немного страшно. Что такое он собирался ей показать, что его так трясло? — Ладно… — подозрительно сощурившись, рыжая скинула с ног каблуки и сразу поняла, что, пожалуй, это решение не было таким уж и глупым — только сейчас стало понятно, как сильно они устали. Небольшие мозоли на мизинцах будто насмехались, показывая, какую херовую одежду она выбрала для спасения мира. — Эй, где ты? — пока она пропадала в собственных мыслях, брат успел скрыться в одной из комнат. — А, вот ты где. Погоди, что ты...? Он стоял у шкафа, держа в обеих руках по тремпелю.А на них…висела форма. Костюм, как раз Клаусовского размера, на пиджаке красные вышитые полосы и эмблема. Такой же, только её размера и с шортами. Такие привычные. Нашивки за разные заслуги в районе груди, украшающие строгие пиджаки. Она будто воочию видела свернувшуюся в кресле Грейс, что вышивала им эти узоры перед миссиями— чтобы подбодрить. Будто воочию видела Ваню, парившую над землёй, Бена с его щупальцами. Оставалось лишь убедиться, понять, не обманывают ли её, не шалит ли сознание. — Клаус, это…? — Да. Этот… — тремпель с шортиками был кинут на диванчик - единственное спальное место в комнате. — Он твой. Не просто твоего размера, он именно твой. Тут кровь с воротника не вывелась, но…мне кажется, это самые подходящие вещи для возвращения в девятнадцатый. Как думаешь? *** Пятый вышагивал по лестнице в квартиру Эллиота. Громко топал, фырча под нос одно за другим ругательства - они просто потеряли свой шанс на спасение этого времени и собственных жизней. Нет, сказать потеряли - это не сказать ничего — бессовестно проебали. Его братья и сёстры, безалаберные имбецилы просто пропустили самый простой дедлайн, просто…в очередной раз его подставили. Чёрт, да нихера это не просто! Он очередной раз чувствует себя преданным. Опять. Надрываешься, работаешь как проклятый, продаёшь дьяволу душу, а что получаешь взамен? Ничего, даже банального уважения нет. Шаги за спиной говорили о том, что за ним кто-то пошёл, и он молился, чтобы этим неизвестным не оказалась Долорес - очередная проблема в его длинном списке. Девчонка слишком плотно засела в голове. Казалось бы, он взрослый, состоявшийся мужчина(тело малолетки в счёт брать не хотел), ему бы…не влюбляться в юных девушек по самое небалуйся. А он как идиот влюбился, чувствовал себя виноватым за резкие слова, и это очень сильно осложняло задачу. А он ненавидел, когда что-то становилось слишком сложным. — Пятый, остановись! Лютер. Слава Сатане, это Лютер. Киллер готов был поклясться, что слишком явно выдохнул, расслабленно проведя ладонью по горячей, ещё красной после ссоры щеке. — Не игнорируйте меня, молодой человек! Молодой человек? Он сейчас серьёзно? "Лютер, да я старше тебя на двадцать восемь лет, у меня опыта хватит на несколько твоих жалких жизней, твоя шкурка по сравнению с моей ничего не стоит!" - именно это хотелось орать во всю глотку. Чтоб услышал и Клаус, и этот темноволосый имбецил, и рыжая. Вот только весь запал куда-то улетучился, стоило огромной ладони с размаху опуститься на плечо. Ладно, пока он немного помолчит. Ещё с минуту они простояли вот так, каждый думая о чём-то своём. — Успокоился? — голос у космобоя даже злым не был. Так, немного раздражённым, но в основе своей просто очень уставшим. Только в этот момент пришло осознание, что семья тоже перетерпела. За этот год каждый из них, кажется, потерял что-то. А может и приобрёл. А ради чего? Чтобы снова потерять? Ведь у Элисон появился муж, Лютер жил неплохо, зарабатывая…на своём теле, видимо, Клаус создал альтернативную религию и живёт себе припеваючи под дождём из спонсорских денег, Ваня нашла себе какую-то фрау, а Диего…а на Диего насрать - он кусок идиота и заслуживает отдельной койки в лучших из шестых палат. Глубокий вдох — почти. — И куда это ты намылился, горе-герой? — усмехнулся братец, наконец отпуска его. — У меня есть одна идея, но я думал, что до этого не дойдёт. — О чём ты? — Помнишь я рассказывал про свою работу? Чисто теоретически… — в глазах напротив, на удивление, отразилось понимание практически сразу. А скауту казалось, что он туп как пробковое дерево. — … старый ты уже здесь. Ты об этом, да? — нет, всё-таки немного глуповат. — Да, верно. И мне нужно найти себя, — открыв дверь в квартиру Эллиота, в которой он планировал выпустить пар, — и попытаться украсть портфель. — Портфель? — Лютер, не тупи, — только в его светлую головушку начинают приходить умные мысли - он тут же их отгоняет, заботясь о том, чтобы до пункта назначения они не доходили. — Я рассказывал. Правда, есть пара проблем…больших проблем. — Пара? Мне казалось, проблем у нас куда больше. — Но эти серьёзнее. — Например? — Ну…во-первых, я лучший киллер в своё время, возможно, лучший киллер в данной проекции мира. А значит - чертовски опасен. — Ты? — бугай прыснул, прикрыв рот руками, дабы не оскорбить брата. — Да ладно, Пятый. — Я с одним пацанёнком напару убил целый отряд подпольных вояк. Одним ножом. На двоих. — Ладно, это впечатляюще. А что за парень хоть? Может, он опаснее тебя? — Я не помню кто он. Просто помню, что был с кем-то, — отстранённо пролепетал в ответ подросток, после срываясь с места. Только после этой фразы стало понятно, что его чертовски сушит - пить хочется невероятно. И будто специально для него в холодильнике недавно похоронного учёного стояла поллитровая пластиковая тара, наполненная прохладной водой. Буквально впившись в неё, он начал жадно осушать, глоток за глотком. И выглядел, судя по всему, как полнейший придурок - замерший в дверном проёме космобой в открытую над ним насмехался. — Пятый, ты что творишь? — Нужно…нужно пить больше воды, — в очередной раз прошептал парень, откидывая в сторону крышку сосуда. Зря, в нём ни капли не осталось. — Да твою же… — Ты бутылку залпом выпил, какой больше, — неодобрительно спросил братец. — И вообще, какого хрена? — пока он пытался достучаться до младшего, он начинал почёсываться. Чёрт, а вот это уже очень хреново, ибо точно понятно, что это за херня.А ведь они просто в одном городе, не в одном месте. — Это…парадоксальный психоз, кажется. — Парадо…что? — Наша вторая проблема. И самая серьёзная, кстати. — От этого не стало понятнее. А дальше последовала огромная такая лекция, за которую Лютер мало того, что ничего не понял, так ещё и перепугался до полусмерти от осознания того, что малолетний особо опасный братишка может из вполне миролюбивого превратиться в агрессивного. — И последняя, седьмая стадия - убийственный гнев, — последний палец на руке оттопырен, чуть блестящие голубые глаза горят недобрым огнём. — Убийственный гнев, — нервный смешок. Затем ещё и ещё. А после опять гнетущая тишина. — Убийственный гнев. Убийственный. Гнев. — Нахрена ты повторяешь?! — рявкнул парниша, неопределённо махнув руками. — Пытаюсь найти плюсы в твоих словах. И знаешь что-то их нет. Ни одного. Вообще. Пусто! Ты хоть думаешь, о чём говоришь? — Это наша единственная возможность предотвратить конец света, окей? — Не-а. Это не так работает, Пятый. Вдруг ты выпотрошишь меня, пока мы будем искать тебя? — это даже звучало абсурдно, так, что обоих передёрнуло. — Ну. Будем надеяться, что не выпотрошу, — попытался пожать плечами расслабленно, но получилось не очень. И уже через несколько минут они бодрым шагом пересекали одну из неприметных Далласовских улочек, направляясь в сторону ретро-бара. — Ты в старости был алкоголиком? — Я в старости был осмотрительным. В том баре никто бы не обратил на меня внимание, — достаточно серьёзно прошептал Харгривз, сжимая ладони в кулаки. Всё тело чесалось, вот только исправить это было никак - рядом был приставучий братишка, который обязательно обратил бы на это внимание. Начал бы нервничать, опять расспрашивать о парадоксальном психозе и молоть херню, раздражая ещё больше. — А мне казалось, что всё наоборот. — Да нет же. В барах в основном сидят одинокие, люди под шафе и такие как я. — Путешественники во времени? — космобой даже остановился на месте. А потом резко изменился в лице, услышав смешок. — Нет конечно. Люди, пытающиеся не вызвать подозрения. А теперь шагай быстрее, мы должны успеть. И он действительно шагал. Молчал, думая о чём-то своём, пожёвывая нижнюю губу, а Пятый смотрел на него и думал, когда они смогли сойти не туда. То есть, конечно, они не особо семейные люди с детства, выборочно относились друг к другу, практически никогда не доверяли секретов и молчали о своих проблемах. Не пускали друг друга в комнаты, на завтраках, обедах и ужинах не говорили. Не собирались компанией по вечерам четверга в гостиной и не смотрели мультфильмы под сладкий, промасленный попкорн. Но всё же, ему казалось, что они были семьёй. А сейчас…они ведь ненавидели друг друга. Только некоторые относились нормально, но…всё так разобщённо. Слишком непривычно, он такого не ожидал. — Лютер. — А? — Ты в порядке? — странный вопрос слетел раненой птицей с губ раньше, чем он успел подумать и упал где-то у ног номера Один, который, чуть замедлив шаг и широко открыв глаза смотрел на него. — Что? С чего такой вопрос? — Просто интересуюсь. Как никак, ты мой брат. Мы должны думать о таких вещах, правда? — Наверное ты прав. Я? На самом деле не знаю, — как-то неловко шепнул великан, скрещивая пальцы и заламывая их, — всё сложно. — Например? — Ну… Элисон. Работа, весь этот переполох с апокалипсисом. Нет, конечно, это должно было войти в привычку, правильно? Но как бы не так. Я всё ещё чувствую себя не в своей тарелке. Даже тогда, в баре, я отказал тебе лишь потому, что не хотел терять своей теперешней жизни. Я так много добился, работал у хорошего человека, который стал мне другом, поднялся на ноги. Мне было сложно адаптироваться в этом времени, но я смог. Может быть, годок-другой и я завёл бы себе подружку, — и вновь нервный смех. — И вот, в один из таких спокойных, размеренных дней я вижу твою тёмную фигуру на фоне сцены. Знаешь, конец моей беззаботной жизни был эффектно подсвечен синим прожектором. Даже грустно. — Не думал, что ты так воспринял моё появление, — растерянно, но всё же твердо проговорил в ответ скаут, ускоряя темп - так было легче отделаться от паршивых эмоций, не дать им себя нагнать. Или так только казалось? — Нет, не подумай. Ты правильно поступил — я предпочту пожить ещё немного и заиметь пару попыток, чтобы начать новую беззаботную жизнь. Ты не сделал ничего плохого. — Мне постоянно кажется, что я делаю что-то плохое. И не только мне. Сначала я оставил вас одних, потом перенёс сюда и заточил не в вашем времени. От меня будто бы одни проблемы, — откуда в нём такая откровенность? Почему он сейчас же не прекратит говорить, не заткнётся. Ведь кажется, что он ноет. Не хватало ещё, чтобы Первый подумал, будто он слабый. — Ты не прав, — с видом убеждённого в своих словах человека отчеканил брат, вновь сжимая его плечо. Но в этот раз не чувствовалось такого напряжения, как совсем недавно. — А вдруг прав? Вдруг это действительно так? Лютер, я банальный конец света остановить не могу. Вижу ваши смерти. Снова, снова, снова. Всё по кругу. — Устал от этого? — Скорее…очень злюсь. Я очень злюсь на всё это дерьмо и хочу наконец остановить его. — У нас ещё четыре дня до судного. Мы сможем, Пятый. Вместе мы сможем остановить конец света, мы же семья в конце концов.  — Я очень хочу в это верить. Уже через двадцать минут молчания каждый обдумывал слова другого и свои собственные, обдумывал саму ситуацию. Пятому всё это казалось сущим безумием. Раньше он выговаривался только своей бывшей, иногда Куратору, когда в её постели приходилось коротать ночи и Долорес, своей-кажется-уже-не-девушке, потому что их отношения с самого начала были доверительными. С той самой ночи, когда он при ней заливался виски, зашивая порез на руке. Шрам, не до конца заживший, живо напоминал и о той атмосфере, и о разговоре, и о рыжей, рассеянной девочке-наркоманке с завязанным в хвостик каре. Лютер же думал, что они слишком недооценивали младшего брата, и что он благодарен ему за жизнь. Не только свою, но и жизнь Элисон. — Пришли, — севший голос подростка разрезал тишину. За дверью бара собралось не очень много людей, об этом говорил едва различимый гул - шумные компании орут куда громче. И космобой понять не мог — это осложнит им задачу или сделает её проще. — Так, ладно, — он в самый последний момент остановил Харгривза, чуть отталкивая от двери. На непонимающий взгляд ответил:  — Давай я. Вначале. Подготовлю его. — Ладно, окей. Но вначале ты же должен понять, кого готовить, — раздражение уже невозможно скрыть, оно накатывает новой волной. Братец как ошпаренный отстраняет руку, удивлённо поднимая брови. — Пятый, всё в порядке? — Да, — агрессивно и слишком громко. Люди на передних столиках удивлённо поглядывали на них. — Эй, раздражительность - третья стадия, — напомнил громила. — Я в норме, ясно? — лицо перекосило, рубашка со спины прилипла к телу - пот градом катился по коже. Чёрт, чёрт, чёрт, это очень нехорошо. — Да, конечно, — мужчина пошёл на попятную, закатывая глаза, — кто из них ты? Как же это глупо звучит, боже мой. — Вот, — протянутая рука указывала на одного из посетителей. Мужчина лет пятидесяти, седой, низкорослый чуть пухлый. В руках чашка кофе. Внешность очень приятная, если не смотреть в глаза: голубые и холодные. Настоящий лёд или сталь, на которую можно наткнуться и проткнуть себе живот к херам. — Оу, ты выглядишь…очень несчастным, если честно, — пролепетал гулливер, разминая руки. Ткань на рубашке затрещала, вновь обращая на них внимание. — Так, ладненько. Пошёл я. — Я с тобой, — брат схватил его за широкую ладонь, — то есть…я спрячусь за стеной, выйду по твоему сигналу, окей? — Окей, договорились. И это было чертовски волнительно. Лютера заметили ещё перед тем, как он успел подойти к стойке. Его уже действительно старший брат посматривал на него косо, сжимая ладонями чашку. — Э-э…здрасте, Пятый, — протянул мужчина, совсем не зная, как начинать разговор. — Как…как ты меня назвал? — голос резкий и со-о-овсем не дружелюбный. — Пятый, — повторил уже менее уверено. — Откуда ты меня знаешь? — покрытая морщинками рука легла на бедро. Что-то Харгривзу подсказывало, что у него там огнестрел. — Это же я, Первый, — первое, что приходит ему в голову. Он практически сразу слышит хлопок за спиной - копия брата в детском теле ударила себя по лбу с такой силой, что боль фантомно откликнулась и у него. — Лютер…? — Да! Да, это я! — Но…как докажешь? — и вновь рука на бедре. Да твою же мать. Он тут застрелен будет раньше, чем уболтать его сможет. — Ну… — и прежде, чем он смог что-то сказать, на его плечо легла ладонь. Глаза человека напротив расширились. — Ты… — пролепетал старичок, протягивая руку к портфелю. Заветному портфелю, что стоял между стулом и барной стойкой. — Я, — скаут кивнул своей копии, — только в маленьком теле. Ты, придурок, ошибся в расчётах, — и даже в такой ситуации это идиот продолжает показывать своё превосходство. — Так, руку от портфеля и за столик. — С какого я должен слушать тебя, дитя двадцать первого века? — брезгливо поморщился седовласый. — Я на четырнадцать дней тебя старше, долбоносина тупорылая, — уперев руки в боки он выглядел в разы смешнее и ни капли не серьёзно. — И нам нужно поговорить. Сейчас. — Почему я должен слушаться какого-то блогера из тик-тока? — Я уже объяснил. Это насчёт конца света. И тут старикашка изменился в лице. Резко посерьёзнел, перехватил чемодан(Первому казалось, что он прямо сейчас просто раствориться в воздухе. И плакала их последняя попытка) и встал с барного стула, следя за своей мелкой копией. — Что ж. В таком случае - показывай дорогу. И они действительно провели его к одному из крайних столиках, на котором уже стояло три одинаковые чашки кофе.  — Извини, я не знал, какой ты любишь. Заказал то, что было, — неловко проговорил скаут, присаживаясь на стул. — Так, начнём. — Чтобы я тебя выслушал, ты должен ответить мне на несколько вопросов, ясно? — Да, без проблем. Какие? — видно было, что подросток пытался держать себя в руках. И киллер этим пользовался. — Что произошло? — Взрыв, очевидно. Уничтожение луны. Бам! Смертельный огонь, всё до тла. — Но кто это сделал? — Ваня, — просто ответил Лютер, делая глоток. И едва удерживаясь от того, чтобы не выплюнуть обжигающую горькую жижу обратно - кофе мало того что дерьмовый, так ещё и горячий. — Наша скромненькая Ванечка? Серьёзно? — Не такая уж и скромная. Она сильнее нас всех. — Я не собираюсь верить в этот бред. — Это не бред. Она нас всех чуть не грохнула. Если бы не Долорес, мы бы задохнулись, — начал вспоминать Пятый младший. — Долорес? Моя Долорес? Ты нашёл её? — Вообще-то... — как-то неловко отозвался Скаут, будто извиняясь, — наша Долорес живая. Это моя девушка, лучшая подруга Клауса. — Этого полудурка, употребляющего даже чай в сухом виде? У тебя сильно испортился вкус, — вновь брезгливо поморщился мистер усики, поджимая бледные губы. — Ещё одно слово в её сторону, и я тебя... — Так. А вот это уже звучит интереснее. Поговорим об этом немного позже-сейчас мне нужно отойти, — отодвинув стул, старичок встал на ноги, всего в несколько шагов покидая первое помещение, скрываясь в уборной. — Так, как тебе? Я нормально справился? — стоило старшей копии скрыться, младший весь скукожился, начал тяжело дышать. — Не смей говорить что я налажал. — Ну, если не учитывать активное потовыделение…это четвёртая стадия, кстати. — Лютер! *** Она онемевшими пальцами водила по плотной ткани клетчатого свитера, обтянувшего грудь и думала о том, как скучала по всему этому. Чёрные гольфы, доходящие до колена и эти шорты-бермуды напоминали ей Пятого. А ещё от вещей этих пахло домом- не этим, а тем. В котором она семнадцать лет не появлялась. — Тебе идёт форма. Как будто и не пропадала вовсе. Только в росте прибавила, — в дверном проёме появился брат - в таком же форменном костюме, только вместо шорт брюки, они были эластичные, самое то для драк. На талии кожаный пояс с ножнами и кобурой-в них уже лежало оружие, кажется, девятнадцатого года выпуска. — Готова? Плотно стянутые в высокий хвост волосы, удобные тренировочные ботинки, которые они таскали на миссии. — Готова. Выдашь мне оружие? — взгляд холоден и серьёзен. Они оба понимают, что могут не вернуться. Что назревает грёбаная война между ними и комиссией(это Клаус сказал ещё когда оставлял её один на один с прошлым и зеркалом) и у последней не только количественное, но и силовое преимущество. — Ты и без оружия их всех порвёшь, — он провёл ладонью по зализанным сестринским волосам, после прижимая её к себе, обнимая крепко-крепко. — Мы только встретились и вот опять. — Мы справимся, Клаус. Всегда справлялись. — Помнишь, да? — Честно? Не очень, но я надеюсь, — она неохотно выпуталась из тёплых объятий, сглатывая ком, скопившийся и вставший поперёк горла. — Почему именно Ваня? Почему не Элисон? Нет, я понимаю что она самая сильная их них, но всё же. — Она не самая сильная. По крайней мере я сомневаюсь в этом, — она упала на диван, запрокидывая голову, слушая, как шуршит одежда. — А зачем ты собираешь шмотки? — Если мы на полпути не умрём, то я не хочу оказаться в другом мире без вещей. — Хм, резонно. — Не переживай, пару своих рубашек я тебе одолжить буду готов. Так что там насчёт наших экс-братьев? — Я говорю, что не уверена в том, что Ваня самая сильная. Вряд ли Элисон или тот же Диего слабее. Их потенциал просто не развивали. — Отец не работал с ними также, как с нами? — удивлённо спросил мужчина, подхватывая чемодан под мышку и выходя из комнаты. — Я не помню, как с нами работал отец, но, видимо, он увидел свои ошибки и на следующем поколении решил их исправить. — Видимо. Хотя, знаешь, я бы не отказался от отдыха, когда был малым. Так, ладно, хватит об этом, — они покинули дом всего за несколько секунд. Он дважды провернул ключ в замке, с болью осматривая строение. — Клаус, всё окей? Может…? — А? — мужчина дёрнул головой, кинув ключ под коврик. — да, всё в порядке. Опиши план. что мне делать? — Ну, сейчас мы должны максимально быстро ехать на ферму. Подсказывает мне моя филейная часть, день будет весёлым. — Окей, это весь наш план? — Нет, желательно узнать у Сиси, что с Ваней и где она. — Сиси? — захлопнув багажник, он пошёл следом за сестрой в машину. Он вновь сел за руль - Долорес отвыкла от миссий, по ней было видно. — Её девчонка? — Ага. Лучше обращаться к ней уважительно — она чуть Лютера не застрелила, — нервная усмешка скривила тонкие бледные губы. — Ага, значит женщина-огонь. У нашего рода неплохой вкус. — Мы не о вкусах сейчас .Я с Ваней связана и чувствую, что с ней что-то не так. — То есть? Вы связаны как…? — Да, как я с тобой. Чувству то, что происходит с ней, кровь носом, когда она использует способность. — С чего бы это? — педаль газа выжималась темноволосым на всю - тачка выдавала все обещанные лошадиные силы, а полицейские, пытающиеся остановить лишь досадливо махали руками, видя знакомые номера. — Я сама без понятия, — пожала плечами девчонка, поглаживая кончиками пальцев эмблему академии Спэрроу. Следующие несколько минут они ехали молча. А потом спину прошиб разряд, да такой сильный, что она едва успела удержать просившийся наружу вопль. — Долорес? — брат нервно поглядывал на неё, при этом пытаясь следить за дорогой, по которой они со всей скоростью неслись. — Всё в порядке? Ответить она не успела, по позвоночнику вновь разряд, куда сильнее предыдущего, вырывающий из неё крик, полный боли. — Твою же мать, Пять! — поля по обе стороны, даже съехать с дороги некуда, разве что на обочину. — Что происходит? — Я…я не зна-а! — договорить она не успела, сложившись пополам. — Они что-то делают с ней…кто-то пытает Ваню…твою мать… — кровь чуть ли не струйкой закапала из носу. — чёрт! Твою же, — мужчина явно запаниковал, так, что едва смог хотя как-то припарковаться. — так, давай…выйдешь, или… Долорес? — она прекратила отзываться - скрученная пополам, с капающей из носу кровью и красными глазами она застыла, не реагируя на окружение. И стихийник вообще не понимал, что делать — трясти за плечи? Не вариант, ей может стать лишь хуже, ведь если человека, связанного с ней пытают, ощущение это точно не из приятных. Звать на помощь тем более не вариант: никто не поймёт, что с его сестрой. Оставалось лишь ждать. Ждать или ехать, пока всё не стало хуже. Вдруг эта чёртова Сиси пытает Седьмую Харгривз? Чтобы проветриться, мужчина покинул машину, не отрывая взгляда от сестры, ходя из стороны в сторону. Из носа потекла совсем небольшая струйка крови, которую он по привычке стёр рукавом. Поднималась буря. Его эмоции слишком непредсказуемы, и если он не успокоится, то сделает хуже не только окружающим, но и сестре. У которой по щекам, к слову, начали катиться слёзы. Четвертый даже не подозревал, что она видела. Боль резко прекратилась, но страх, что она вновь вернётся не позволял открыть глаза. Она решилась на это через несколько секунд. И первое, что увидела - обшарпанную квартирку какого-то очевидно бедного района. Стены со слезшими обоями, мебель, потёртая от времени - интерьер явно бедный - картина одна из самых грустных, которую ей приходилось видеть. И завершалась она матерью с грудным младенцем на руках, которая говорила с какой-то бабулей на непонятном ей языке. Непонятном, однако она улавливает суть разговора. На одной из стен висит чья-то чёрно-белая фотография. Какие-то странные буквы, но она может прочесть, что написано и прекрасно осознаёт, где находится - Россия. Старушка сообщает юной маме, она родила всего несколько дней назад, что к их дому подъехал лимузин, и какой-то странный американец просит её выйти вместе с малышкой. —  зачем ему Ленка? — агрессивно спросила огненно-рыжая женщина. — Кто он? — Душечка, почём мене знать? Он говорит, шо лялька важная. Говорит, готов заплатить, чтоб ты её отдала. — Я не отдам ему Ленку, пусть не мечтает! — Доня, нам денежки нужны. А он столько предлагает, что нам и не снилося, — по лицу было видно, как этой девушке больно. Она в очередной раз окинула взглядом ребёнка, провела кончиками тонких, музыкальных пальцев по нежной щеке, шепча в исступлении - не отдам, не отдам, не отдам. А потом в квартирку размеренным шагом вошла знакомая до боли фигура - отец держал спину ровно и смотрел надменно, протягивая к ребёнку руки. Грейс, что подоспела позже, верным оплотом стояла за его спиной. Мать инстинктивно прижала к себе ребёнка, прикрывая его руками, а потом…его начали вырывать. Крики, практически борьба не привела ни к чему - девочка, судя по всему, всё равно оказалась на руках Харгривза. Тот усмехнулся, подняв маленькую, пухлую ручку, на которую нацепили номер.Её номер. Женщина истерила, орала, царапалась и кусалась, но старуха не отпускала её, пока американец не покинул помещение.Ещё несколько секунд она её успокаивала. — Как его хоть зовут? — беспомощность. — Да ихнее имя, иностранное! Реджинделть…как-то так. Фамилия только красивая - Харгривз. — резкая боль пульсировала в висках. Лица, интерьер - всё казалось очень знакомым, навеивало уют, вспоминалось…детство? Харгривз. Реджинальд Харгривз, скупающий со всего мира детей. Забирающий их у родителей за огромные деньги. Вот так. Так, как он только что забрал её у собственной матери. *** Вновь боль по телу, вновь зажмуренные глаза. Следующее, что она увидела - лаборатория. Внутри бронированного помещения единственный объект - детская колыбелька, нумерованная пятёркой. В колыбели ребёнок, раскрасневшийся, с катетерами в запястьях - девушка не понимала, как у неё в таком возрасте могли найти вену? — в отвратительном состоянии. — Реджинальд, — Пого? Точно, это голос Пого, — ребёнок не выдерживает. У неё температура практически сорок. — Реджи, прошу, послушай его. У тебя слишком большие ожидания, вдруг это была не она? — Номер Пять - одна из сильнейших. — Это бред! То, что вы видели варварски воспитанных деток в шестидесятых не значит, что нужно так мучить ребёнка! — не выдержал шимпанзе, всплескивая руками. — Ты требуешь невозможного! — Я требую того, что она может мне дать. — Ей всего полгода. Она не выдержит нагрузки, может умереть… — Колите жаропонижающее, — отчеканил мужчина, смотря сквозь стекло. — Сегодня она должна пустить первую кровь. *** Следующее воспоминание уже коллективное. Она не одна - сидит рядом, лицом к лицу с одним мальчишкой - голубоглазым и темноволосым. Клаус. Он улыбался ей беззубой улыбочкой, держал за маленькие ручки и лепетал что-то на понятном им одним языке. Рядом сидела Грейс, вязала что-то и улыбалась, наблюдая за своими детьми. Ещё пятеро разошлись по территории небольшого, специально оборудованного под их тренировки, сада. — Даоэс, — мальчик снова и снова пытается выговорить её имя, после каждой попытки заливисто хохоча. — Кауш, — в ответ прошепелявила девочка с реденькими рыженькими волосиками. — Вая! — уверенными, маленькими шажочками к ним приближалась ещё одна девочка. — Вая, ити к нам! — Иду! — единственная из них, кто говорила нормально. Улыбка во все четыре выросших — кажется, это одно из самых тёплых её воспоминаний. *** Им по три года. На них первый вариант формы - стоят строем, как под линейку, под строгим взглядом Реджинальда. — Итак, дети, — начал мужчина, наконец остановившись. — Сегодня закончилось ваше детство. Вы вдоволь наигрались, ясно? Теперь начинается настоящая жизнь - тренировки и учёба. Вы готовы? — Да, — стройные голоса - они были искренне ему преданы. — Чудесно. Грейс будет курировать Ваши школьные занятия. Пого и я - тренировки. Сегодня я разобью вас на тренировочные пары. Номер Шесть будет с Номером Один. Номер Четвёртый с Номером Третьим. Номер Семь с Номер Два, — и она ещё минуту стояла и молчала, пока все говорили короткое "ясно".Стояла и ждала, пока назовут её имя. Но этого не произошло. — Папа? — у неё даже голос дрожал. — Что я говорил про разговоры в строю? — строго прошипел Харгривз, останавливаясь около неё, возвышаясь грозной скалой. — Ты не назвал моё имя… — Потому что ты будешь заниматься отдельно. — Но почему? — Я не давал тебе слова, Номер Пять. Прекрати истерить, ты уже не ребёнок. *** Им по четыре. Она стоит посредине поля. А вокруг неё куча трупов животных и реки из их крови. Руки всё ещё горят красным огнём, а щёки горят от пролитых слёз. Она не хотела стать убийцей. Однако Реджинальд смотрит на неё с гордостью. Так, как ни разу не смотрел до этого. Внимательно обходит каждое тело, осматривает его, на каких-то хмыкает, а на каких-то улыбается. А она стоит на коленях, маленькая девочка, утирает руками соль и шатается из стороны в сторону. К ней подбегает Клаус — именно он стал триггером. Её им буквально шантажировали. Он прижимает её к себе - уже в четыре он был выше неё - укладывает подбородок ей на макушке и поглаживает по рыжим волосам. — Это прекрасный результат, Номер Пять, — проговорил отец, подойдя к обнимающимся детям. — Номер Четыре, отставить нежности. — У неё истерика, — важнецки изрекает мальчик, не замечая текущей из носу крови. — Я должен успокоить её. Я её брат. — Но также мой сын. Ты должен слушать меня, Номер Четыре, и... — он попытался коснуться руки мальчишки. Но его откинуло на несколько метров сильным потоком воздуха. — Не смей. К ней. Приближаться, — чуть ли не проорал малыш, свергая горящими глазами. На лице отца появилась ухмылка. *** Им по пять. Мама только прочла сказку, она ютиться в объятиях двух братьев сразу. Сёстры сидят у них в ногах, заплетая косички в длинных Лютеровых волосах, пока Бен играет с ним в гляделки и в очередной раз проигрывает. Вдруг в комнату входит отец - это заставляет всех детей подорваться с места, встать на ноги по стойке смирно. — Вольно, — как-то разочарованно прошептал мужчина, махнув рукой. Дети расслабились, практически сразу возвращаясь в привычные позы. Грейс прочла ему лекцию о том, что изменив тренировки и дисциплину он не сделает Академию Спэрроу лучше Академии Амбрелла. Это попросту невозможно. Он должен подарить детям то, чего не смог подарить предыдущим - любовь. И…это заставило его задуматься. Диего - образ, отпечатавшийся у него в голове на всю жизнь. Заикающийся взрослый мужчина, которого пара его слов довела до слёз — показатель. Он не хотел того же. Не хотел повторения истории, ведь пообещал себе, что создаст лучшую команду. — Сегодня мы просто поговорим? Как прошёл ваш день? Долорес улыбнулась первее всех. Растянула тоненькие губки и сразу начала счастливо трещать о занятиях, пока он, устроившись на кресле напротив слушал. Потом заговорил Бен, потом Лютер. Один за другим. Прошло чуть ли не пару часов — уже была заполночь, детей клонило ко сну. Грейс с Пого пришли получасом ранее, и практически всё это время наблюдали за тем, как Реджинальд пытался играть с детьми - бегал за ними по комнате, считал вслух, ожидая, пока они спрячутся. Разговаривал с ними и следил за тем, чтобы они не уснули на диване в неудобных позах. — Реджи, думаю, пора нести их в комнаты, — тихо шепнула робот, подкравшись со спины, — да и тебе не помешает поспать. Я благодарен, что ты прислушался к моему совету — Всегда рад, — как-то странно проговорил он, вставая на ноги и отряхивая брюки. Перед самым выходом услышал тихий, сонный детский голосок: — Спокойной ночи, Пап. — Спокойной ночи, Ном… — осёкся на половине фразы, о чём-то задумавшись. Пого, наблюдая перемену в лице друга улыбнулся. И догадки его в следующую минуту подтвердились. — Долорес. *** — Пап, Смотри! Смотри что я нарисовала! — дочка вбежала в кабинет в середине рабочего дня. У них только закончились уроки, и, судя по всему, последним было искусство. Это обращение…было очень непривычным. Детям было уже по семь лет, они привыкли к его теплоте, а он - не до конца. Отодвинув стул и усаживая подбежавшую девочку на колени, мужчина начал всматриваться в рисунок. Семеро маленьких, криво нарисованных фигурок, мужчина в шляпе с моноклем, женщина в конусе вместо юбки и странное животное.  — Кто это, милая? — ручка отложена в сторону - к этому его приучил Пого. — Это ты, Мама, Пого, и мы все. Ваня, как по мне, лучше всего получилась. — Рисунок очень красивый. Не против, если я возьму себе? — он просто закинет его в ящик. Но Грейс говорила, что детям такие предложения нравятся, они рады их слышать. — Конечно! Я тебе его и принесла! Вот, возьми, — она положила листок перед ним. — Я побежала, у нас тренировка. Спасибо, папа. *** Им по десять. Первый выход в свет — Грейс протягивает очередное платье, красиво садящееся на нескладную фигурку.Она наконец утвердительно кивает, а Диего радостно выдыхает-наконец-то! — Тебе очень идёт, — пропел мальчик, когда они шагали к кассе. — Твой костюм тебе тоже идёт. — Ну да. Также как Бену, Лютеру, Клаусу и папе с Пого - у нас всё одинаково, — пожал плечами мальчик. — Кстати…мисс Харгривз, не позволите мне украсть у вас один танец? Всего один! — Я готова отдать вам все танцы кроме одного, мистер Харгривз, — улыбнулась в ответ девочка.принимая руку второго. — И какому счастливцу он достанется? — Клаусу конечно же, кому ж ещё! Он потом не отстанет, — они ни на кого вокруг внимания не обращали, даже не свою маму, что тепло улыбалась, наблюдая за детьми и понимая, что это далеко не последний подобный момент. *** Первый бал. Первый вальс. Рука Долорес в руке брата. Он смотрит себе под ноги - смущается, однако танцует безупречно-как и все они. — Эй! Посмотри на меня. Сам позвал на танец, а теперь молчит, — прошептала девочка, специально наступая брату на ногу. Отец потом отчитает, ну и пусть. — Я…за танцем слежу, — залепетал мальчик, явно оправдываясь. — Ты безупречно танцуешь, нас два года назад начали к этому готовить. Волнительно, да? Два года подготовки ради одного мгновения. — Я рад, что провожу его с тобой. — и вновь второй опускает голову, только в этот раз для того, чтобы щёки красные не заметили. А Долорес нежно улыбается, посильнее сжимая его руку. *** — Что это? Клаус, какого… — Это мой… Ты всё не так поняла! — им по тринадцать. Брат, с которым они с детства связаны, застёгивает рубашку и смотрит на неё блестящими от непонятного ей чувства глазами. Губы у него зацелованные, а рядом стоит…парень, с такой же расстёгнутой рубашкой и такими же зацелованными губами. — Это твой кто?<bПарень?</b> — Долорес, говорю же, я объя… — Мой брат такой некультурный, — прервала она его, протягивая смущённому пареньку годов шестнадцати руку. — Долорес Харгривз, сестра этого идиота. Рада познакомиться. Если ты его парень - соболезную, тебе это ещё терпеть. Если нет - жаль, одумайся, Клаус отменный парень. — Жак Меррио, — он заметно расслабился, поняв, что их связь не посчитали порочной. — Наберёшь меня, окей? — подойдя к всё ещё растерянному Четвёртому и чмокнув его в щёку, Меррио удалился, довольно улыбаясь. — Херовый выбор, потом больно будет, — проговорила девушка, за несколько секунд квалифицировав парня как бабника. Или в их случае шлюху? — И не стоит делать…такое сразу после заданий. Если бы вас нашёл отец, проблем было бы явно больше. — Но почему…почему ты не накричала? — почему его голос звучит так удивлённо? — Ты что, не ожидал? Серьёзно, думал, я не смогу тебя принять? Господи, ты настоящий придурок! Я люблю тебя, ты мой брат - самый лучший, в любом случае лучший. — Я люблю тебя, Долорес. — И я тебя, обалдуй. *** — Первая миссия пройдена успешно, — вечером того же дня начал отец перед самым ужином, — вы очень хорошо справились, я горжусь вами. — Спасибо, отец, — благодарно кивнул Лютер, — правда, я бы хотел попросить усилить мои силовые тренировки. — Рад, что ты видишь свои ошибки, сынок. Завтра же займёмся новой программой. А ещё, хотел бы отметить, что вы очень слажено работаете и сказать вам то, ради чего готовил всё это время: вы можете быть с кем угодно. Но рассчитывать только друг на друга. Вы - братья и сёстры, единственное, что есть друг у друга. Вы - семья. — Мы знаем, пап, — ответила Эл, разрезая курицу, — но…спасибо. — Не за что. Приятного аппетита. *** — Тебя тоже напрягло его «вы семья»? — они в очередной раз сидят на крыше, откупоривая бутылку стыренного из погреба вина. — Странный он какой-то.То кричит, то гладит по голове. — Но он ведь любит нас, Диего, — улыбнулась девочка, смотря на то, как алая жидкость наполняет бокалы. — За нас! — За нас, — улыбнулся ей в ответ почти-брат. Стукнувшись бокалами, они от незнания выпили практически до дна, смеясь и давясь.Такая неловкая детская попойка - только для них двоих. — Ты очень круто дралась сегодня. — Как и вы. Нас готовили одинаково, Диего, — засмеялась рыжая, укладывая голову на коленях темноволосого. — Но ты всегда дерёшься…будто лучше. Признавайся, как тебя тренировали до десяти? Гормон роста? Силы? — Ага, если бы. Двести отжиманий перед тренировкой. — Оу, звучит жестоко. Для десяти, — перебирая мягкие локоны мальчишка явно думал о своём. — Долорес? — М? — Я люблю тебя, — казалось бы, это признание было одним из многих-таких он делал десятки. Но вкладывал в них совсем иной смысл. — И я тебя. *** Резкий скачок, мелькающие перед глазами воспоминания — она уже восемнадцатилетняя, стоит перед подсвечивающимся зеркалом. Рядом с ней такая же восемнадцатилетняя девушка, заплетающая волосы косу. — Не боишься? — Боюсь конечно, но…ауч, Лайла! — Извини-извини. Я не хотела, — Лайла? Питц? Но как они…? — Да ничего, всё в порядке. Ты уверена, что мне это нужно.? — Ты отработала на комиссию - заслуживаешь вознаграждения. Хотела ведь в другой мир? Получай - всё на блюдечке. — Я буду скучать по тебе. — И я по тебе. Но мы ещё свидимся, я уверена! *** — Это мой парень! — Что? — Диего выговорил это в один голос с Кураторшей. — Нет! Я не её парень, и мне, вообще-то, идти пора. — Заткнулся бы ты, дружок, — предупреждающе вскинула брови его недо-девушка. — Кстати, теперь он будет работать у нас. — Серьёзно? Милая, твоей вагине стоит надеть очки — он явно отвратительный вариант. — Мам, я же говорила.Т ем более, ты сама сказала мне, что я могу нанять кого хочу. И я захотела нанять его. — Кого хочешь, но уж точно не брата сама-знаешь-о-ком-я-хочу-сказать, господи, извини. — Мам, он будет под моим контролем. — А меня никто спросить не хочет? — Второго это всё начинает бесить. По плану он уже должен был быть в девятнадцатом. В том, что родственнички без него не отправились он не сомневался. А вот в том, что ему не врежут хорошенько - нет. — Тебя никто и не собирался спрашивать, — прошипела в ответ куратор. — Ладно. Однако, если он будет отвратительно себя вести, тебе придётся убить его, ясно? — Да, мамочка. Спасибо огромное! *** — У нас в квартире лежит огромный, мёртвый белый мужик! — рявкнул Реймонд, схватив жену за плечи. — Нас просто посадят, даже не разбирая, кто прав, а кто виноват! — Да ладно, не посадят те… — стук в дверь. Эллисон дёрнулась - слишком неожиданно, резко и очень страшно. Потому что тут слух может не помочь. — Я открою. — Нет! — Рей остановил её. — Нет, лучше я. Если что - прячься. Через несколько секунд она уже услышала знакомый голос.  — Элисон тут? О! Эли, привет! — Четвёртый подлетел к ней, обнимая за всё ещё побаливающие плечи. — О боже, ты вся в крови! — возмущённый и всё также испуганный муж смотрел на неё исподлобья. — Вы что, ребят, подраться успели? Третья не ответила, указав рукой на тело одного из шведов, лежавших на диване. — Оу…эта ночка будет одной из тех, да? — закатывая рукава, брат выдохнул, драматично приложив руку к сердцу. — Мы сжигаем или закапываем? *** — Твою же мать… Взрыв был задуман? — удивлённо переспросил Диего, перематывая плёнку. — Да, приблизь вот тут. Спасибо, — на видео он увидел… — чёрт, Ваня. Когда это? Мне нужно чёткое время? — Это в **: **, сегодня. — Мне нужна Ваша помощь. — Всё, что потребуется. — Вы сможете предоставить мне портфель? *** — Я только что замотал в своё лучший ковёр труп, Эллисон, ничего не в порядке! — взревел Рей, складывая руки на груди. Глаза у него были на выкате, губы сжатые в полосочку. — Господи, да это же смешно…просто…боже. — Я понимаю, я…очень хочу, чтобы ты проорался, правда, но… — её прервала голубая вспышка. Первая мысль - Пятый. Однако, вместо младшенького они увидели самого задиристого - Диего, с чемоданом в руках и с ухмылкой на лице появился посреди его гостинной. — Оп, Элисон. И Клаус, какая прелесть. Рад видеть, — обняв её замершую на месте, он пошёл прямо в сторону вообще переставшего что-либо понимать мужа. — Диего, брат Эллисон. В прошлый раз мы как-то не успели познакомиться, но зато теперь случай представился. А для вас, ребят, у меня отдельные новости. *** — Кто вы такой?! Вы полицейский?! — ладно, Долорес была права - эта Сиси действительно боевая женщина. — Дамочка, прошу, опустите ружьё… — подняв руки вверх, он начал маленькими шажками продвигаться ближе. — Не приближайтесь! Не смейте! Что вы тут забыли?! — Я пришёл спросить…насчёт Вани Харгривз. Вы не знаете, где она? — острые черты лица чуть смягчились. Блондинка чуть опустила оружие, всё ещё с подозрением на него смотря. — Кто вы для неё? — Формально-никто. И, господи Иисусе, опустите оружие — я не собираюсь корить вас за мужа. Если вы застрелили парня - значит заслужил. — Если вы ей никто, то какого чёрта приехали? — ладно, тактика, видимо, очень неудачная. Видно, она до последнего будет защищаться. Звон стекла, хруст, скрежет металла — из его машины, спотыкаясь, вышла Долорес, прижимая к носу окровавленный платок. Сиси, увидев её, оружие попросту выронила.  — Господи, детка! Долорес, милая, что произошло?! — но рыжая на неё даже не смотрела.Она смотрела в глаза ему, Клаусу, будто пытаясь что-то сообщить. И только он собирался спросить-она ответила: — Я вспомнила, Клаус. Я всё вспомнила.