Долорес 2.

— Что значит «всё вспомнила»? Да ты вся в крови! — ружьё упало у Хозяйки дома из дрожащих рук прямиком на промёрзшую землю. — Вы объяснить потрудитесь, зачем вам Ваня, и что происходит вообще? — Так Ваня не здесь? — переспросил Дэвид, заламывая от нетерпения пальцы. — Нет, я думала она с Вами… и я не желаю ничего слышать о ней! Мой сын, он... — Замер на несколько минут, содрогаясь от боли так, будто его на электрический стул посадили? —Долорес всё ещё тяжело дышала, упираясь в капот машины ладонью и сжимая ткань пиджака в районе груди. — Ддда, — блондинка инстинктивно взяла мальчика, странно на них смотрящего(стихийник только заметил его), за руку и притянула к себе, обнимая. — Но как ты узнала? — Чувствовала то же самое. Он как-то связан с Ваней, — ладонь рыжей взметнулась вверх, предупреждая все вопросы. — Извини, у нас нет времени. Вначале нужно отвести пацана в какое-нибудь более безопасное место. — Вы врываетесь ко мне домой все в крови, мой сын дёргается в конвульсиях, и я не должна задавать вопросов?! О нет, нет, дорогие мои! Вы мне на все вопросы ответите, как миленькие. — Прошу, — устало выдохнула Пятая, наконец отталкиваясь от тачки и делая пару шагов вперёд. — Совсем скоро это может с большей силой повториться. И помощь на руку Харлану, не нам. Я отвечу на все вопросы, но вначале мы обезопасим Вашего сына. Ладно? По лицу голубоглазой было видно, что она колеблется. Не знает что ответить, боится. — Ладно. Но не дай бог ты солжёшь мне - я застрелю тебя, не подумав. Четвёртый расслабленно выдохнул, только сейчас поняв, как напряжён был до этого. От этой женщины зависит настолько многое в исходе будущего сражения, что становится… волнительно, как минимум.При этом он прекрасно понимал её состояние. Твой сын, возможно, выворачивал такие кульбиты, о которых ты не подозревала.Твой муж настолько мудак, что ты его застрелила, а друзья твоей экс-девушки(а он уже не сомневался в том, что седьмая именно таковой и является) приезжают в твой дом в самый неподходящий момент все в крови и заявляют, что мальчишку нужно спрятать. — Спасибо Вам за доверие.Мы не подведём. — Я надеюсь, — поёжилась она, вздрагивая. — Самое безопасное место - дом. — Которое вам не жалко. Возможный всплеск энергии может разрушить всё на своём пути, — проинформировала подросток, стаскивая с себя пиджак и накидывая её на плечи. — Есть сарай? — Сарай…? Да-да, есть конечно. Мне…отвести его туда? — как и обещала - никаких вопросов. Лишь подрагивающие руки и кивок в благодарность девчонке, отдавшей верхнюю одежду. — Мне кажется, или становится холоднее? — Вам не кажется. Быстрее, прячьте Харлана. Ну же! — начала подгонять Ло, подталкивая её чуть вперёд. — Номер Пять, всё в порядке? — Конечно, Клаус, — когда женщина наконец сорвалась с места, подхватив на руки ребёнка, ответила девчонка. — У нас же всё под контролем, правда? Пацанёнок не разрывается от переполняющей его энергии, его мамаша не угрожает нам расстрелом, нам с комиссией сражаться не нужно, и живём мы счастливо и припева… — Долорес! — Не называй меня так! — Что? Какого хрена ты опять истеришь? — Я… — она бы хотела съязвить, сказать что не истерит, или выкинуть что-то из разряда психующего подростка, которому в память вернули воспоминания о навсегда ушедшем. А потом поняла, что брат чертовски прав, что она не имеет права подвести никого. Особенно из-за своих моральных дилемм, времени на решение которых будет с лихвой, стоит им только выиграть. — Да. Ты прав…извини. Что мы можем сделать? Клаус хотел сказать ещё что-то обвинительное, но, наткнувшись на потухший, виноватый взгляд, замолк, опустив поднятую руку. Ещё с пару секунд помолчал, раздумывая над вопросом. — Купол. Я могу попробовать…сделать купол. — Окей, хорошо. Когда? — Когда парнишку прорвёт, конечно. Чтобы знать, какова область поражения и не тратить силы попусту. — Отлично, решено. Тогда, думаю, стоит сейчас пойти к Сиси. Но вначале захватить из дома чего покрепче. — Бухать перед миссией? Годы идут, а люди не меняются. — Тогда я не бухала, — закатила глаза девушка, сжимая ладонями тонкую ткань рубашки на локтях, после проходя ими пару раз по предплечьям. Дыхание вырывалось едва заметным облачком пара. Забавно, в Далласе ведь плюсовая температура. — Какого…? — Пап, зачем я прохожу всё это? — очередная книжка полетела на пол. В который раз - она в упор не понимала, зачем ей знать психологию, зачем знать как успокаивать людей во время панических атак и помогать им при пулевых или ножевых ранениях. — Я же просил не задавать вопросов, — устало закатил глаза мужчина, откладывая тетрадь. — Ты просто должна, разве я неясно выразился? — Но почему это должна знать только я? — Ты ещё мала и глупа, не пререкайся. Просто учи. — Ты обещал, что расскажешь, если я сдам экзамен. Я сдала. По психологии, пап. Я пропускаю тренировки ради этого. — Тебе пригодится в будущем.На тебя возложена. — …огромная ответственность, множество жизней. На меня и Клауса. Но ты так и не объяснил, что это за бред. — Следи за языком, Номер Пять, — началось. Когда отец называл её по номеру, это предвещало очередное наказание. Или чего похуже. — Я просто хочу знать. — Тебе покажется полным бредом то, что я могу тебе сказать. — Но лучше хотя бы что-то. — Холодает, — брат поёжился, стягивая с себя пиджак и предлагая его ей. — Ты в порядке? Может хочешь поговорить? — Что? — глупо переспросила, перехватывая пиджак и отрешённо смотря в землю. — Поговорить хочешь? Хотя я не особо знаю что стоит говорить, когда твоя сестра резко вспомнила своё не самое радужное прошлое. — Да всё в порядке. С кем не бывает. — Пятая. Ты уверена? — Я...просто хочу побыть немного наедине с собой, хорошо? Осмотрю территорию, в случае чего устраню неполадки, — Дэвид понимал, что она имела ввиду под словом "неполадки" - люди, которые могли бы помешать им. От этого стало ещё паршивее на душе. Эгоистично, но он не хотел бы, чтобы сестра вспоминала. — Мне жаль, Долорес. — Мне тоже, — прошептала рыжая в ответ, поворачиваясь к брату спиной и делая несколько небольших шагов вперёд. За ней точно никто не пойдёт. Уверенность в этом была даже крепче её нервов (а они, как она сумела понять за три года жизни с Сеансом, просто железные). Сигарета сама собой оказалась в руке, как и зажигалка — их она успела впереть у стихийника перед самым выездом. И ох как вовремя. Не то чтобы сама доза яда действовала на неё хоть как-то, но сам процесс затягивал и успокаивал нервы. Раскладывал всё по полочкам и позволял посмотреть на ситуацию со стороны. Она вспомнила слишком много деталей. Стала немного по-другому относится к обыденным вещам. И, к слову, чертовски хотела марихуаны. Чем больше, тем лучше, и это, пожалуй, самое отвратительное во всём происходящем. Затяжка. Выдох. Облачко дыма растворяется в воздухе, оставляя после себя горьковатый шлейф. Но не такой, какой она ожидала. — Твою ма-а-ать… — прошептала она, зарываясь свободной ладонью в растрепанные рыжие волосы. Форма, которая раньше казалась ей данью отца, который, как оказалось, был редкостным говнюком(кто бы сомневался), теперь оседала на плечах свинцом и тянула вниз. Туда, где сейчас валялись все положительные чувства, что она испытывала за всё это время. Чёртовы воспоминания! С каждым шагом она начинала ненавидеть их всё больше. Лютер. Придурок, он всегда задирал её, прототип Диего из этого времени - вечно угрюмый, но сообразительный и очень опасный. Она действительно видела в нём соперника, хотя вслух никогда в этом не признается. Все миссии, проведённые с первым бок о бок научили действительно доверять.На первой они отказались работать вместе, и что же? Её серьёзно ранили. Три дня брат не отходил от её постели, держа за руку и безмолвно прося прощение. Помогал одеваться, даже носил на руках в уборную. А потом, когда Грейс после очередного осмотра сказала, что Ло здорова и сняла швы, их отправили на задание только вдвоём, но к этому они оказались уже готовы. В последний момент спасали друг-другу шкуры. Стоит сказать, что второй ревновал? Особенно тогда, когда отец похвалил их и сказал, что те могут своим скромным дуэтом выходит на миссии низкой и средней сложности. Эллисон. Номер три — холодная красавица, по ней было видно сразу - голубая кровь, аристократические черты. Такая же холодная, как и её чёртова способность - превращать всё в лёд. Дождь, который она так обожала, в снег. Всегда следовала за модой, с десяти лет подкрашивала губы красной помадой, выглядела безупречно, одевалась безупречно, была безупречной. Любимая, как им всем казалось, дочь Грейс могла часы проводить на диване в гостинной, смотря с мамой «модный приговор» и перемывая всем тамошним судьям кости, сетуя на их отвратительный вкус. При этом, могла днями не общаться с ними, своими братьями и сёстрами, молча смотря в книгу, тыкая еду вилкой, не отвечать на вопросы, лишь тихо смотря вслед уходящей Ване и вздыхать.Тогда Ло не понимала, почему так происходит, но после слов Клауса о её жене девчонку осенило - не она одна пускала слюни по члену своей семьи, думая о том, насколько эта связь порочна. Клаус. Это отдельная история — ещё в три года им заявили, отведя в сторону, что они связаны. Что никто, кроме них двоих друг за друга постоять не сможет. И дети в это верили - им нужно было за что-то ухватиться, чтобы убежать от холода отца. А потом это подтвердилось. Она тогда чуть не убила отца, переборщив со своей силой, заплакала, причём громко. Брат прижал её к себе, поглаживал по спине и успокаивал. У него кровь текла носом, светились ярким синим светом глаза. В ущерб себе он помогал ей успокоить бурю, бушующую внутри. Он, вообще-то, всегда и всё делал в ущерб себе. Был всегда тощим, носил мешковатые свитера с кучей катышек, отказываясь покупать новую одежду, ведь та была бы лишней. Вместо неё покупал одну за другой книги, глотал их так, будто это было смыслом его жизни.Всем жертвовал во имя семьи и никогда не просил ничего в замен, а они платили. Как умели - отдавали всю любовь, на которую были способны. — Хватит…хватит об этом думать, — буквально выплюнула девушка, откидывая нераскуренную сигарету на промёрзшую землю, притаптывая сверху подошвой лакированных ботинок, которые пришлись точно в пору. От размышлений её отвлекла дрожь в земле и капля, упавшая на неё же ровно через секунд после. Голова, вопреки медицинским рекомендациям, тут же была запрокинута — светло-голубой поток энергии куполом ложился вокруг территории. Ещё один поток, более тёмный, пробивал этот купол точно в центре, стремясь выше к небу и оканчиваясь смертельной воронкой. Видимо, мальца вновь тряхнуло, причём неслабо. Однако, это было последним, что она смогла увидеть - красный застилал глаза. <i>Какой-то раздражающий звук бил по вискам, отдавался в них дробью. Долорес, поняв, что свалилась на том поле в обморок лишь отрицательно махнула рукой, думая, что источник находится совсем рядом, однако не тут-то было. Стук, а именно так она предпочла назойливое звучание идентифицировать, стал лишь громче. — Номер Пять! — властный голос… Вани? Что? Какого хрена? Они что, настолько сломали время, что к ним успела прибыть академия Сперроу? — Если ты не откроешь дверь, мне придётся её выбить. — Иду-иду! — рявкнула она в ответ скорее по инерции, чем от большого желания. Разлепить глаза на тот момент казалось просто подвигом - голова гудела и была тяжёлой. Однако то, что ей удалось увидеть неплохо пошатнуло сознание. Комната, обставленная нежного цвета мебелью, тряпьё, валявшееся на кресле напротив кровати, зеркало. И календарь на две тысячи седьмой год. Март, обведённое жирным красным маркером двадцать первое число. Но…твою мать, где она? Так, действуем методом исключения - она точно не на ферме. И не в доме Сеанса - такой комнаты у них не было. — Долорес, мать твою! Сегодня у нас выпускной вечер, а ты спишь. Я позову Диего, честное слово, если ты сейчас же не откроешь дверь! — ноги сами опустились в мягкие, махровые тапочки. Усилием воли она заставила себя подняться и открыть сестре дверь. — Ты Ваня? — девушка уж точно не выглядела на тридцать - максимум восемнадцать. Волосы, чёрные как смоль, были скрыты под полотенцем. — А кто ещё? Что с тобой вообще, номер Пять? Выглядишь очень хреново, — проговорила недовольно стоящая напротив, врываясь в её, судя по всему, личное помещение. — А…где я? — логичный вопрос, правда? Вот только Ване он таковым не показался. Она посмотрела на неё как на дурочку, покрутив аккуратным наманикюренным пальчиком у виска. — Ты прикалываешься? Это ваша с Клаусом новая шутка? Чёрт, похоже нет…господи, что за бардак? Пятая, кто учил тебя убираться? Где твоя хвалёная чистоплотность? Какой ужас, — сестра придирчиво оглядывала помещение, подбирая её тряпьё с пола и с отвращением закидывая его в корзину для белья. — Сегодня день нашего выпускного. Нет времени для шуток. — Какого выпускного? — ком в горле. Она начинала паниковать, причём сильно. Чутьё подсказывало, что происходит совсем не то, что должно. — У меня там конец света! Даллас, и… Пятый, о господи! Где Пятый? — Ты больная? Что ты несёшь? — видимо, в этот момент сестра разволновалась не на шутку. — Долорес, у тебя всё нормально? Ты-Пятая. <i>— Где Пятый? На худой конец - Клаус! Хотя, чёрт с ним, его сама найду, — оттолкнув попытавшуюся её остановить брюнетку под недовольный вскрик, она быстрыми шагами начала продвигаться.Вначале вон из комнаты, потом по коридору. Лишь спускаясь по лестнице она почувствовала неловкость. На ней футболка, доходящая до середины бедра и нижнее бельё. — Во-о-оу…неплохо, — кто-то присвистнул, после оглушительно заржав. Голос был слишком знакомым, безумно знаком. Сразу стало легче дышать. Видимо, обладатель его увидел её раньше, чем она его — хохотал уже во всю, о чём-то переговариваясь с другими голосами. — Господи, Бен! Слава богу, — она буквально налетела на парня, даже не задумавшись, почему тот пискнул от боли, да и вообще был слишком материальным для мертвеца. — Я так испугалась, что… А где остальные? — Хэй, я конечно рад, что на меня налетают полуголые девушки, — её мягко оттолкнули от себя жилистые руки. — Но не моя сестра, к тому же занятая. — Что ты несёшь? Вы что, все решили приколо… — вдруг в голову пришла самая логичная из идей - просто осмотреться по сторонам. Сейчас она находилась в огромной гостинной, в которую спустилась по привычке. На стенах висели картины и фотографии, на которых было по восемь человек. Харгривзы, её прошлая семья. — Боже…сегодня действительно седьмой год… Амбрелла…академия Амбрелла, — шептала она себе под нос сбивчиво, пока на неё удивлённо смотрели две пары глаз — Бена и Лютера. — Академия Амбрелла? Это ещё что такое? — прошипел первый, дёрнув её за плечо. — И как ты выглядишь? Прикройся, иначе нам придётся позвать Диего, он быстро тебя угомонит, — хитрая улыбка скользнула по гладко выбритому лицу. — Я…да, да, пожалуй ты прав. — Но ты можешь обнять братишку ещё раз, я был не против. Это Лютер придурок, — за свои слова шестой получил оплеуху. — Да за что? Вот только она уже не слушала их, поднимаясь всё выше и выше. В комнате её ждала разъярённая до чёртиков Ваня, снимающая с волос бигуди и нетерпеливо постукивающая по подоконнику ноготками.Стоило рыжей мелькнуть в дверном проёме - она обратила на неё внимание. — Наконец ты соизволила вернуться. Светанула задом перед братьями? — Да… я, видимо, мне сон приснился, просто странный сон, — нет, Лора была точно уверенна, что всё происходящее с ней и Сеансом, происходящее в тихом и мирном Далласе после апокалипсиса было настоящим. Но и всё, что было сейчас - было реальным. Она буквально ощущала кожей. — Да уж, очень странным. Такая реакция…собирайся поскорее, Элли уже заждалась нас. — Заждалась? — Конечно! Милая, ты что, забыла? Сегодня мы едем за платьями. *** — Пятая, всё в порядке? — первая фраза, которую она услышала от Эллисон. Та полдороги наблюдала за тем, как Ваня что-то рассказывала. Причём не слушала, именно наблюдала. Взглядом вылавливала слова, в рот ей заглядывала. На это Пемберли могла лишь грустно смотреть - безнадёжно влюблённого видно было сразу. — А? — Ты как будто в облаках витаешь. О чём ты думаешь? — вновь напряжённо спрашивает юная совсем девушка, откидываясь на спинку сидения. Машина седьмой плавно лавировала меж другими, оставляя те позади. — Я…да о многом. — Спорим на двадцатник, что она волнуется за Диего? Этот идиот ведь и в спортивках может припереться. — Она ведь просила не говорить об этом, — третья была не робкой. В голосе не звучало страха, была лишь сталь, показывающая, что ей нельзя перечить. — Да ладно, мы ведь далеко от поместья. Тем более, совсем скоро они поженятся. — Поженятся?! — воскликнула ошарашенная Ло, прикладывая ладони к губам. — Ты не помнишь? Семнадцатилетие, свечи, его предложение, твоё согласие. Эх…инцест - дело семейное, — пропела темноволосая. — А…да, точно. Извини, совсем забыла, — нужно было подключаться, вести себя соответственно ситуации.Чего она делать почти не умела. — Что? Какой забыла? Она же обманывает тебя… Долорес, всё точно хорошо? — Ты что-то недоговариваешь, — прошелестел совсем рядом голос снежной королевы. — Поговорим об этом позже, ладно? — Как скажешь. *** — Тебе вообще ничего не нравится? — Вы мне всё свадебное подсунули…она точно пошутила же, да? Мы не женимся? — да боже ты мой, просто…возьми хоть какое-нибудь, — растерянно пролепетала девушка, закатив глаза и протянув ей очередной чехол с бессовестно дорогим платьем. — У нас времени в обрез, ну же. Эллисон насчёт платья практически не заморачивалась - выбрала струящееся, красивое, из серебряной плотной ткани. Открытые плечи, подчёркивающие её худобу, точёная талия невероятно вписывалась. — Ваня, это…мало похоже на платье. У нас выпускной, а не вечер в борделе — странно покосившись на обрез ткани в руках седьмой, а по другому это «произведение искусства» назвать было никак, третья презрительно фыркнула. — У тебя есть вариант получше? И… это не обрез ткани! Оно от кутюр, куриная твоя башка. — Сама ты куриная башка. И, к твоему сведению, я уже кое-что нашла, — чёрт, им по восемнадцать, а ведут они себя как…<i>дети.Но ведь они действительно дети, не правда ли? — Вот, примерь, — в глазах уже начинало рябить от белых чехлов, от кучи цветной ткани разных текстур, фасонов, шлейфов, венков, браслетов, корон и цепочек. — Это - последнее. Договорились? — Договорились. Уверена, с ним мы и уйдём, — как-то тихо шепнула беловолосая, вкладывая крючок от вешалки ей в ладонь, позволяя наконец задёрнуть ширму примерочной. Внутри же, на удивление, оказался…костюм. Глубокого изумрудного цвета. Его она сегодня видела чаще всего, потому что сёстры говорили, что волосы на его фоне будут просто отпадными. И он сел.И, что удивительнее, действительно ей понравился. Золотая вышивка по груди, прозрачные рукава, ручная отделка воротничка - всё казалось таким приятным и знакомым. — Ну что там? — Крутой, — проговорила так же громко. — Берём его и валим отсюда, Бога ради! *** — Элли… — сестра мягко выплыла из ванной, в которой укладывала белоснежные волосы в локоны. Платье прекрасно сидело по фигуре, как она упоминала выше, а глаза светились тёплым огнём. — Ты выглядишь прекрасно! — Долорес надела свой костюм ещё минут двадцать назад и теперь ожидала сестёр. — Спасибо, милая, — усмехнувшись, девчонка подошла к зеркалу, в котором помещалась в полный рост(с её-то метром восьмьюдесятью сантиметрами!) и начала поправлять и без того безупречную причёску, — Ты тоже прекрасно выглядишь. После этих слов волной осознания по спине прошли мурашки-это всё нереально. Не её мир, это… не то место, в котором она жила. Что это за шутка сознания, и кто решил так жестоко расправиться с остатками счастья даже думать не хотелось. И без того паршиво. Честно? Вообще не хотелось ни о чём думать, лишь смеяться на пару с двумя близкими людьми, что сейчас примеряли странные украшения, а потом танцевать и танцевать, ведь они это заслужили. Все они. —…как ты думаешь? Э-э-эй, очнись! — перед карими глазами, подёрнутыми пеленой печали пролетели длинные остренькие ноготки седьмой. — Очнись, Пятая. Пя-та-я! — по слогам повторила она, пощёлкав пальчиками перед её носом. — А? — наконец оторвавшись от объяснений и выпрямившись в струнку, переспросила рыжая, неловко поднимая глаза. — Простите, я прослушала. Можешь повторить? — Мы думали, в чём могут прийти наши мальчики. Как думаешь? — Ну…костюмы? В чём ещё они могут прийти? — Не знаю даже. Мне всегда казалось, что совсем скоро Клаус весь наш гардероб перелопатит и все платья стырит. — Это ещё почему? — У меня уже два пропало, — в своё оправдание прошипела темноволосая, поднимая ладони вверх в жесте *сдаюсь*. — Нет, правда. Ну не вы же его взяли…нет, погоди. Какого хрена ты смеё… Эллисон! — Что? Просто я хотела подстебать! Почему именно Клаус-то? Бедное дитя, ты над ним так издеваешься. — Ну, а что ему? Она же у нас что-то вроде уродца. — Прекрати, Ваня, ты же знаешь… — Что он любит парней, и это ненормально! Конечно знаю, милая. — Ты тоже любишь парней. Как думаешь, это ненормально? — решила вклиниться в разговор на такую волнующую тему Долорес, по привычке подняв ладонь вверх, будто призывая к тишине. Это была их с Беном и Клаусом традиция - когда кто-то поднимал левую руку, все замолкали. Но сейчас такого не произошло. Первый минус этого мира. — Я девушка. Потому мне положено любить парней, — густо покрывая пухлые губы яркой красной помадой, отвечала ей седьмая. — А ты что, за них? Не ожидала… — Давай ты не будешь портить хотя бы этот день? — беловолосая сложила руки на груди, опираясь о шкаф спиной(больно, наверное. Кожа у неё всегда была нежной, синяки точно останутся), нечитаемым взглядом наблюдая за стоящей в бордовом платье напротив. — Я ни один день не испортила, в отличии от вас всех. — Седьмая, не испытывай моё терпение, — раздражённо шикнула Пемберли, и та, к которой обращались растерянно замолкла, переводя на неё чуть испуганный и удивлённый взгляд. — Спасибо. — Пятая, ты чего? Я же... — Лезешь явно не в своё дело. Второй минус этого мира. Стук в дверь будто мигом разрядил воздух, который уже начинал искриться, становился осязаемым, камнем давил на лёгкие. В проёме появилась кудрявая макушка одного из их братьев. — Эй, вдруг мы тут голые?! — возмущённо воскликнула заноза в заднице, откидывая в сторону помаду. — Ага, конечно. Я бы тогда не смог даже за ручку дёрнуть, — на пороге комнаты появляется… Диего. Сердце в пятки рухнуло. А потом ещё раз. И ещё. Он посмотрел ей в глаза, мило и неловко улыбаясь. Тепло в груди. Шаг, ещё шаг. — Господи, ты чего? Мы же всего несколько часов не… — он замолк на середине фразы, сжимая тонкую талию руками, укладывая подбородок на чужой макушке и с удовольствием прикрывая глаза. — Нет, ладно, мне это определённо нравится. — Так, пока ты максимально беззащитен, диктую правила, — проговорила Ваня, начиная сортировать и складировать косметику по маленьким косметичкам. — Других баб не лапать. — У меня девушка есть, идиотка. — В башку к нам не лезть. В случае чего, туалет запирать.</i> — Ты чего такое несёшь! — парнишка густо покраснел, смешно сморщив нос. Диего был первым плюсом этого мира. От него пахло морозом, зелёным чаем с лимоном и костром. Такой тёплый запах, почти родной. От Пятого пахло порохом, дорогим табаком и кофе. Они просто противоположны во всём, как удалось понять. Вот только запах кофе, как не странно, казался более привлекательным. Однако лишь до того момента, пока сильные руки не напряглись. Неужели он прочёл её мысли? — Ты снова курила? — голос тихий и вкрадчивый. Пронесло. — Помнишь, что я говорил по этому поводу? — Прости. — получилось слишком отстранённо. Голос безэмоциональный и холодный. Стоящего напротив аж передернуло. — То есть…правда, я не буду больше, — пытаясь сгладить острый угол повторила она. — Да ладно, ничего. Просто в следующий раз не делай так, ладно? Я волнуюсь за твоё здоровье. Вы и так с Клаусом пьёте без просыху, и... — голос у Диего был чертовски уставшим. Только сейчас она заметила темные круги под глазами и ранки на губах, которые он, судя по всему, не раз скусывал в кровь. Боль.Она приносила ему только б о л ь. — Поговорим? — Что? Долорес, я не в упрёк тебе, я... — Девочки, мы выйдем, — достаточно громко предупредила девушка соседок, которые уже не обращали на них внимание, затянувшись в новый спор и удостоили их лишь двумя сосредоточенными кивками. Получив их, она мысленно поставила галочку, потянув парнишку за рукав пиджака в сторону выхода из помещения. Совсем скоро они стояли в коридоре, между кабинетом Пого и комнатой общего наблюдения, если ей память не отказывала. — Слушай, Диего… — Нет, Долорес. Я же просто пошутил. Я понимаю, что тебе сложно справляться с энергией, вам сложно, и я не хочу, чтобы ты чувствовала себя в добавок виноватой ,— он замахал руками, слишком активно. Оправдывался, глупенький, оправдывался за неё. — Я просто идиотка, Диего. И не должна была так поступать. Губы тронула ироничная улыбка. В этом мире она была ещё той сукой - так мучала такого достойного мальчишку. А тот, кстати, совсем не изменился. Кажется, это его образ с одной из приложеных в письмах фотографий. — Прости меня, правда. Я…не хочу причинять тебе боль. Скажи, что мне исправить, я всё сделаю, — у неё есть день рядом с ним. День, чтобы всё исправить. Ведь так должно быть? Жить на две жизни неправильно. — Спасибо, — его облегчённый голос добивал и без того противоречивые чувства, оседая болезненной коркой в груди. Неужели всё было настолько плохо? — Правда, спасибо. Я…хотел это услышать, спасибо. — Хватит извиняться, Диего, это должна я делать, не ты! — голос сорвался на рычание. Ненависть к самой себе поднималась в груди странным, горьким комом. — Я должна просить прощение за ту боль, что причинила тебе. А с его губ не сходит эта тёплая, нежная улыбка, в которую можно укутаться как в мохровый плед. — Нет, всё в порядке, — он также легко хватает её за локоть, подтягивая к себе и крепко обнимая. — Я люблю тебя, — слова оставляют за собой противно-горький шлейф, колюще-режущим остаётся под рёбрами.Она ведь не может сказать ему того же.Теперь не может. Чёрт бы тебя побрал, Пятый Харгривз. Ещё несколько мгновений они простояли вот так, скрываемые тенью. Казалось, что Второму вообще не нужно ответов на его действия или слова. Он безоговорочно дарит свою любовь, не требуя ничего взамен. Такой настоящий и искренний, с ним было бы просто. Что он нашёл в ней? — Мне это как оскорбление воспринимать или как комплимент? — удивлённо спросил кудрявый, с явным нежеланием отступая от неё на пару шагов. — Чёрт, я это что, в слух сказала? — Ага, типа того. Но ответ получишь на балу, ладно? — Ладно… Растерянность. *** — Реджинальд Харгривз и Грейс Харгривз, — монотонный голос ведущего мероприятие. Он одну за другой объявлял пары, которыми они выходили. — Бен вышел в гордом одиночестве рядом с отцом. Ему предстояло перенять все активы компании и продолжать вести семейный бизнес. — Диего и Долорес Харгривзы! — счастливый, с улыбкой от уха до уха Диего сжимал её ладонь в своей, выводя в зал. Аплодисменты, как и всем прошлым парам. — Не выпускной, а проходной двор какой-то, ей богу. Чего-чего, а этого она не ожидала. — Тебя тоже смущает эта толпа? — шепнул второй ей прямо в ухо, когда они наконец скрылись от камер. Понять, прочёл он её чувства или просто чувствовал то же самое было проблематично. — Да, есть немного, — честно ответила, нервно пытаясь зацепиться за край рубашки, совсем забыв, что у неё слитный костюм. — Эй, не нервничай. Нам совсем скоро по восемнадцать, ад под название «Академия» закончен. Да здравствует университет и новая жизнь! — он был до тошноты доброжелательным и оптимистичным. — Да-да, ты прав. Уже решил, куда хочешь? — Шутишь что-ли? Мы же уже обсудили этот вопрос. Вместе идём в MIT. — Да-а-а, — чёрт, уже третий или четвёртый раз за день прокалывается, в таких, казалось бы, элементарных вещах. Кожей ощущает лёгкое дуновение ветерка - пожелание удачи от Четвёртого и думает, что это действительно слишком реально. — Ладно, давай об этом позже? Наши документы уже приняли, так что не стоит переживать. — Действительно, ты прав, — как она смогла самостоятельно поступить в такое престижное учебное заведение? — Дорогие гости! — рука отца взметнулась в воздух, ропот гостей и детей, что стояли около сцены умолк. — Сегодня я рад поприветствовать вас на самом волнующем для меня и моих детей вечере. Выпускной - часть жизни абсолютно каждого, не смотря на наличие экстраординарных способностей, верно? Что же, сегодня именно такой волнующий день, — ведущий вложил ему в руки несколько папок, в которых лежали бумаги. — Итак, Номер Один. Лютер выглядел разочаровано. Явно не такого ожидал. Она обернулась к нему, ободряюще улыбаясь и поднимая вверх большой палец. Тот лишь благодарно кивнул - напарники как никак, все задания бок о бок - и поднялся на сцену. В руки ему буквально впихнули папку и какой-то странный грант. На обучение, кажется. — Я рад сказать о тебе пару тёплых слов, — всё-таки отец грёбаный лицемер. Отвратительно, просто ужасно. А ведь по видениям казалось, что он действительно добр к ним. До десяти лет в холодной тюрьме. — Ты прекрасный ученик, замечательный напарник, — холодный взгляд пробежал по ней с ног до головы, — замечательный сын. Я рад, что ты окончил академию. Лучший из лучших! — рукоплескания. Они как морские свинки на конкурсе животных. Или львы в цирке. Точно, затравленные львы. — Номер Два, мальчик мой! — стоящего рядом передёрнуло. По инерции огладив внутреннюю сторону его ладони она улыбнулась, подталкивая к сцене. И тот пошёл. А потом по списку. Всё дальше и дальше, пока голос, уже хриплый, не подозвал её — Номер Пять, — колени начали странно дрожать, бросало то в жар, то в холод. Громко сглотнув (кажется, это все в зале услышали) она на негнущихся ногах вышагивала к стройной фигуре в тёмном фраке. — Одна из сильнейших, — Ваню в передних рядах передёрнуло. Это было единственное, что он сказал перед тем, как протянуть ей папку, сжимая её ладони так, чтобы покрепче держала. И потом едва слышно шепнул. — Ты - моё лучшее творение, Долорес. Помни. Вы не проиграете. Что? Ей…кажется, что послышалось. Он сказал, что они не проиграют. Потом награждали Бена(ему же передали в тоненькой папке завещание, она была просто уверена) и Ваню. А потом начались танцы. И первый, конечно же, она подарила Диего. — Свой первый и последний вальс мы танцуем вместе. Вот ирония, правда? — грустно улыбнулся парень, аккуратно укладывая ладони ей на талию. Она же мягко опустила свои на его плечи, прикусывая губу. — Хотя, я даже рад. Это лучшее, что могло со мной случиться. — Нам ещё как минимум один выпускной праздновать вместе, — решила ухватиться за идею она, укладывая голову у него на плече, совсем наплевав на папарацци, что решили обязательно запечатлеть этот момент. — Но ты ведь знаешь, что это не так, — голос его резко похолодел. Музыка стихла, тепло, источаемое от тела, ушло. Всего в один момент. Какого хрена? — О чём ты? — люди вокруг будто таяли на глазах. — Ты же знаешь, Долорес, это всё в твоей голове. Этого не будет. Ты лишила нас такого будущего, — глаза у него из тёплых, медовых и глубоких превратились в две льдины. — Просто ушла. — Диего, я... — Заткнись хоть сейчас, — руки сильнее сжались на её талии. — Прошу, просто...послушай меня, — он пытался держать себя в руках, хотя было видно, что ему сложно. — Мне итак трудно говорить. — О чём ты? — беспомощность в собственном голосе пугала сильнее любого холода. Неужели она не готова всё это отпустить? — Да. Ты всё ещё не готова отпустить нас, — холодная ладонь лишь сильнее затягивала в бездну, совсем не отрезвляя. — Не вини себя в моей смерти, прошу. — Диего…? — Послушай, пожалуйста, послушай меня. Я безумно люблю тебя, я всегда буду любить тебя. Но прошу, забудь. Живи счастливо, пожалуйста, — кожа у него начала приобретать синеватый оттенок. — Я так хотел, чтобы ты была счастлива, — по щеке у него потекла одинокая слеза, которую он смахнул всё с той же улыбкой. — Тот парень, кажется… Пятый, да? Он не такой плохой. У тебя с ним всё будет хорошо, ладно? Она не заметила, как начала глотать собственные слезы, каждые пять секунд облизывая губы. — Перестань… — Ты знаешь, что я прав. — Мы могли быть так…так счастливы…мне так тепло с тобой, — вновь эта тошнотворная беспомощность. Рыжие волосы липли к взмокшему лбу. — Я такая дура, Диего. — Нет, ты сделала как лучше. Всё что не делается, то к лучшему, помнишь? — Я…я не понимаю… — его глаза действительно начали светиться. — Мы всегда так говорили друг другу. Всё это…мы ещё день пробыли вместе, верно? — Так мало… Диего… — она начинала задыхаться. Воздух отказывался поступать в лёгкие, они были закупорены. Чем - не понятно. — Много. Прошу…давай просто попрощаемся, ладно? — он приблизился к её лицу, обхватывая его ладонями. Холодными. — Я люблю тебя от луны и обратно. — Я люблю тебя от луны и обратно, — последний поцелуй был горько-солёным. Горьким от последнего, очень запоздалого признания и солёным от слёз. Плакали они оба. Открыла глаза она уже в чёртовом сарае. По щекам всё ещё текли слёзы. </i> *** — Это что, Диего? — Ваня, Клаус и Эллисон стояли около окна в главном здании ФБР. Кажется, они только что нарвались на чертовски огромные проблемы. — Твою мать, он всё испортит! — рявкнула Третья, растерянно наблюдая за братом, бегущем через толпу к отцу. Как же он не понимает? Гибель Кеннеди просто необходима. — Спокойней, милая. Немного виски и всё встанет на свои места, — Сеанс всегда выглядел как блаженный — улыбка на пол лица, усталость и безмерное спокойствие в глазах. Ваня ещё не говорила ему о том, что Бена не стало. — Ничего не встанет на свои места! Диего, если Кеннеди выживет, мы все в такую задницу попадём! Итак спасли апокалипсис, зачем давить на… — поздно. Силуэт в тёмном пальто упал на землю…будто в замедленной съёмке с него слетела шляпа. — Погодите…но это не папа. *** — Как ты вообще дошел до этого?! — они стояли в мастерской Эллиота. Все вшестером. Вся Академия в сборе, и только Четвёртого бьёт нервная дрожь — ни Бена, ни Долорес не появлялось в его поле зрения в течении получаса. — А что бы ты сделал на моём месте? — Не вёл бы себя как придурок! Ты только что значительно осложнил нам задачу! — Какую ещё задачу? Апокалипсис мы предотвратили? Предотвратили! Так какие ко мне вопросы?! — Ты как домой собираешь добираться, имбицила кусок?! — Может вы угомонитесь? — Третья всё ещё была на взводе. Минута и она их всех нахер разорвёт. — А то что? — Ваню начало немного клонить влево, и Клаус это заметил. — Отойдём? — напряжённо попросил брат, придерживая её за локоть. По губам текла кровь. Кажется, она догадывалась о теме разговора. Внизу, на нижнем этаже, все орали. Обрывками она слышала милый разговор родственничков  о том, что они теперь в розыске, что их всех убьют к чертям, что теперь плакала их путёвка домой. Что минута и они уже на том, мать его, свете. — Что происходит? Клаус, что со мной происходит?! — растерянно зашептала Седьмая, утирая дорожку алого и тёплого рукавом, совершенно не заботясь о сохранности одежды. — Что-то с Долорес? Брат утвердительно кивнул, а потом какое-то странное чувство передавило грудь. Стало сложно стоять. Она упала на колени(синяки останутся точно) и услышала пронзительный крик. Харлан. — Боже, мне нужно позвонить Сисси… — Но…Ваня, Доло… — Мне нужно позвонить Сисси. Я чувствую, она… — как-то странно и сумбурно она начала объяснять ощущение, а Клаус, казалось бы, прекрасно понимал её, вплоть до сбивчивых деталей. — Понял. Сейчас принесу телефон, минуту погоди, — прошептал Сеанс, начав искать. Всего через пару минут аппарат оказался в вспотевших ладонях. Она не отвечала на звонок. *** Пацанёнка снова начало трясти в тот самый момент, когда Клаус наливал новую порцию живительного в стаканы. Виски у блондинки было отменным, это он понял сразу. — Харлан? Милый? — обеспокоенно произнесла Сисси, потянувшись за оружием, которое заботливо уложила под боком. — Всё хорошо? — беспокойство стало ощутимее, когда мальчишка начал покачиваться из стороны в сторону, вначале тихо, а после всё громче повторяя одно и то же имя. — ВАНЯ! — истошно ревел ребёнок, начав приподниматься в воздухе. Послышался треск. Чистая энергия толстыми и тонкими нитями опутывала его, как чёртов кокон. Вы когда-нибудь видели что-то леденяще-опасное? Клаус сегодня увидел - испуганная Мать. Блондинка подорвалась так резко, будто не влила в себя по меньшей мере полторы стопки алкоголя. Стихийник едва успел её остановить. — Пропусти меня к сыну! — рявкнула, как озверевшая. Удивительно, что ему в грудь не прилетел свинец. — Пусти, иначе я выстрелю. — Нельзя, — с сожалением проорал он, пытаясь перебить шумы, отходящие от этой воронки. — Чистая энергия разорвёт тебя к чёртовой матери, глазом моргнуть не успеешь. — Тогда…тогда что ты предлагаешь? — в уголках голубых глаз начали скапливаться слёзы. В глазах был страх и ненависть — она боялась за сына, это было как ясный день понятно, но ненависть. Было пару предположений, однако озвучивать их не хотелось. — Что нам делать? — Я могу установить барьер. Защитный. Твоего сына ничего не тронет, пока я не захочу или не упаду замертво. Ладно? — Но как это поможет ему? — А ты думаешь в Далласе каждый второй дом всех взрывами энергетическими радует? Стоит только увидеть это на радарах — к вам прибудут, и явно не добрые дяди в помощью. Видно было, что она колебалась. Поднялся сильный ветер, трепля её шаль и остужая голову, дав возможность обдумать и принять самое верное из решений. — Будь по твоему. Я покараулю выход, если что - буду стрелять. Хоть волос упадёт с головы моего мальчика - я не раздумывая убью тебя. — Спасибо, — в горле пересохло. Чтобы сосредоточиться пришлось плотно закрыть глаза и заблокировать лишний шум мыслей на фоне. В голове образовался полный штиль. Открыв глаза, он заметил перед собой тысячи нитей - ощущение уже привычное. Мысленно попросив прощение у итак ослабленной сестры, он потянул руку к одной из них, дёргая. Резкий поток энергии, менее чистой и мощной, чем та, что окружала Харлана, взметнулся вверх. Потом дернул её одну, переплетая их -поток стал толще, ощущение спокойствия уступило место напряжению — вечная угроза сделать что-то не так. Его способность была поистине ювелирной работой - не так поступишь, оступишься, можешь призвать стихийное бедствие. Благо, отец научил его управляться с этим. — Клаус! — рявкнула женщина, неожиданно покинув свой пост. — Клаус! Он слышал голос сквозь пелену, неторопливо сплетая нити и закрепляя их положение - барьер должен был быть достаточно сильным, чтобы мочь сдерживать нескольких агентов с мощным оружием. И лишь когда закончил и убедился в прочности конструкции, позволил себе отключиться. Полностью, оставив нити на том потоке, на котором они должны быть. — Что такое? — сил он потерял много, потому совсем не удивился крови, что стекла небольшой лужицей под ноги. — Там Долорес…она…с ней то же, что и с Харланом, — теперь она уже рыдала навзрыд. Одного они бы втроём сдержать могли, но два потока энергии казались перебором даже для такой миловидной, однако далеко не наивной, женщины. — Что? — в начале он совсем не понял. Осознание пришло только тогда, когда очередная капля крови упала на сено, окрашивая его.Она не останавливалась., А блондинка, пытаясь успокоить пробудившуюся истерику приглаживала волосы каждые несколько секунд, удерживая этим рвущиеся наружу хрипы. — Она там, на улице…в такой же воронке, только красной…ярко-красной, кровавой. Господи…за что… — Чёрт. Нет, не то слово. Блять. — Что нам теперь делать? — Купол. Купол должен удержать их силы, всё не так плохо. Можем считать, что всё у нас под контролем, пока… — на нос упало что-то белое и холодное. Приземлилось на самый кончик и мигом растаяло, оставляя после себя фантомное ощущение. — Пока что?! Он словил вторую снежинку трясущейся рукой и прошептал  — Пока не пошёл снег. *** — Что там? — сеанс нетерпеливо перебирал собственные волосы, заплетая их в странные причёски и мигом расплетая обратно. — Она не отвечает, — в голосе отображалась нарастающая паника, — что-то с Харланом…нам нужно ехать. — Да…да, точно! Ехать, конечно же, — хлопнул себя по лбу мужчина. — Пойдём, быстрее. Нужно сообщить остальным. — Да, ты прав, — шепнула девушка в ответ. Однако, казалось, до них никому нет никакого дела. Они всё ещё орали друг на друга, и заткнуться удосужились лишь тогда, когда Четвертый что есть мочи заорал "МЕНТЫ". Все встрепенулись, Элисон уже подготовилась нанести очередной удар, и…ничего. — Клаус, твою мать! — рявкнул Диего. — Нахуя ты это сделал, придурок? — Нам нужно ехать к её фрау, — безапелляционно заявил братишка, сжимая руки в кулаки, — не выражаться! — Это ещё с какой стати? — Пятый, как и все был на взводе, а ещё держал в руках кухонный нож. Вот это было страшно. — Вы ведь просили больше ничего не скрывать от вас, — прошептала Седьмая, прочищая горло. — Так я и не скрываю. Впервые я хочу, чтобы вы помогли мне с моей проблемой. Пожалуйста. Они молчали. У Клауса расползлась по лицу нервная улыбка  — Едем. — У нас куча других дел, прости, Ваня, ты слишком не вовремя решила стать честной с семьёй. Бабам. — Спасибо — с нажимом прошипела она. — Поехали, Клаус, мы должны помочь им, — и, даже не обернувшись, зашагала к машине. — Ну ты и ублюдок, Пятый. — Это ещё с какого хрена? — Дело не только в Ване, — и зашагал за сестрой следом. Уже в машине, откинувшись на спинку сидения он решил задать волнующий его вопрос. — Слушай, Ваня, — сестра от чего-то медлила, не решаясь завести машину, — я тут спросить хотел. Она предугадала его вопрос. — Он мёртв. В голове всё разлетелось на кучу осколков. Больших, маленьких и безумно острых, вонзившихся под рёбра и не дававших вздохнуть спокойно. — Ты… — он едва сумел остановить слёзы. Один за другим в памяти проносились моменты с ним. Когда он был жив, и когда уже умер. — Заценишь, как я ссу в это странное папино устройство? — Конечно! *** — Ты что имеешь ввиду? — Ну как что? Ты - моя сучка привидение. *** — Не-е-ет, это тело ты не получишь. — Ну и хер с тобой. *** — Что.Вы.Наделали? — Мы пытались испечь пирог! Тяжёлый выдох. Не сберёг. Нет, конечно, он уже давно смирился с тем, что тот в любой момент может покинуть мир живых. Но он этого не делал. Клаусу начало казаться, что он…любит его. И всегда будет рядом. А теперь он не рядом. Он просто…ушёл, оставил его одного на самом краю. Самый близкий из них всех, ближе Дейва, как бы он не пытался скрыть это, Бен это точно знал. Столько прошли вместе, столько повидали. Держались за руки в самые теплые моменты, улыбались друг другу в радостные. Шептали слова поддержки и громко смеялись с пошлых шуток. Теперь этого не будет. Он просто пожертвовал собой, ублюдок, и даже не попрощался. И от этого стало больнее, намного больнее чем от того, что Ужас наконец нашёл своё место на том свете. — Что ж…теперь Бена нет с нами, — Ваня смотрела на него обеспокоенно, сжимая взмокшую ладонь в своей. Тот лишь отрицательно мотнул головой, высвобождая её из хватки. Улыбка дрогнула, как и голос. Уголки губ скорбно опустились. — Он просил передать что-то…мне? — Сказал, что любит тебя — вот так, как гром средь ясного неба. Любит. — Клаус, по настоящему. И говорит, что ему жаль, что он задерживался, потому что боялся идти к свету. — Вот…говнюк, — по щеке всё-таки покатилась слеза. Он мгновенно утёр её. — Я то все эти годы считал, что он из-за меня потерял своё местечко на тёплой стороне, — сестра довольно улыбнулась, услышав эти слова. Действительно поверила? Дверь машины, ведущая на заднее сидение распахнулась. Влезши в салон, Диего наконец расслабил напряжённые, после не самого доброго с братишкой разговора, мышцы и выдохнул, разрушая скорбную атмосферу между Сеансом и Ваней. — Вы не против? Ваня удивлённо посмотрела на него. — Что? Ты член нашей семьи, мы должны помогать друг другу… — Он прав, — на второе сидение около него упала Элисон, запрокидывая назад голову. Пятый открыл дверь возле Клауса, заглядывая в салон  — Не ждали? — Пятый, ты не обязан... — Я знаю, — его губ коснулась лёгкая, ободряющая улыбка. — Будешь должна, сестрёнка.  — Я убиваю тебя, правда? — Нет…нет, я уже давно умер. Теперь у меня есть хотя бы возможность попрощаться. — Что? — Обними меня, прошу — тёплые ладони легли на плечи, привлекая к себе и сжимая. От Бэна пахло солью и морем. Странно, да? Она тоже не ожидала. — Прошу, скажи Клаусу и Долорес, что я люблю их. И потом, когда они станут менее остро воспринимать мою…смерть, скажешь ему, что его я всегда любил его чуть больше положенного, — шепнул он ей в самое ухо, и она чувствовала по этому шёпоту, что он улыбался. Это вообще нормально? Но ему, кажется, было плевать. Ладони поглаживали её по спине, успокаивая. — Я люблю тебя, Бен, — чувствовать, как в руках растворяется один из самых близких когда-то людей - очень больно. Больнее, чем убивать своего экс-бойфренда или лишать жизни всю планету. Определённо больнее. — Я тоже. Я очень сильно люблю вас всех…я так скучал. — Едем. — Нет, пого…дите! — Лютер появился со стороны багажника, влезая в него.Машина просела под его весом, колёса заскрипели от натуги, Диего едва сдерживал смех.Заметив это, Ваня закатила глаза, а сам Первый возмущённо фыркнул. — Хоть одна шутка про жирный зад - я сваливаю. Они ехали минут тридцать. Ваня постукивала от нетерпения пальцами по рулю, Клаус растерянно смотрел куда-то вдаль. Седьмая думала, что он возненавидит её, думала, что уйдёт в тот же момент. Но он не сделал этого. Третья растерянно теребила край мантии. Лютер, уложив руку ей на плечо, что-то успокаивающе шептал. Диего кривился, а Пятый... — Какого хера я в последнюю очередь узнаю о том, что с ней и где она?! — Может потому, что ты вел себя, как полный ублюдок? — К какого это перепуга? — агрессивный взгляд метнулся в сторону Эллисон. — Ты с нихера обижался на неё. Грёбаная пубертатная истерия. И уже издалека они увидели два огромных потока энергии и купол, окружающий их. — Ребят, у меня к вам небольшой вопрос... Никто не хочет сейчас свернуть? — как-то испуганно проговорил Лютер, усевшийся поудобнее, отчего тачку ощутимо тряхнуло. — Какого…что это? — прищурив глаза от яркого света пролепетала седьмая. — Не что, а скорее кто... — исправил Пятый. Клаус произнёс следом: — Долорес.