Страсть

Ночь прошла спокойно, но спалось плохо. Катце часто просыпался, осматривался, прислушивался и снова проваливался в тревожный полусон. Прос­нулся окончательно от ут­ренне­го хо­лода. Тя­нуло вла­гой. За окном едва начинало светлеть, небо затянуло серыми облаками, но дождь не моросил. Вставать не хотелось и он долго лежал, слепо смотря в стену напротив. Ес­тес­твен­но­го све­та бы­ло не­дос­та­точ­но, но че­рез па­ру ми­нут гла­за при­вык­ли к сум­ра­ку.  Горло сжимала непонятно откуда взявшаяся обида на весь свет. Желудок голодно урчал. Неп­ло­хо бы по­есть, да жаль в бли­жай­ших домах то­чек об­ще­пита не наблюдалось. Ни одной захудалой кафешки. Опять же, ес­ли бы они имелись — кар­ма­ны у него пус­ты, пла­тить не­чем. И ма­ло то­го, что де­нег нет — так и ра­боты тоже нет. Снова захотелось разреветься. Во­ровать он не умел, мо­раль­ные прин­ци­пы и воспитание не поз­во­ляли, как выжить в первое время просто не представлял. В голове всплыли события вчерашнего дня. Пол­ный кош­мар по­луча­ет­ся. Он одинок, беспомощен и уязвим, ос­то­рожен, но, к со­жале­нию, бе­зору­жен. В Кересе лю­бой монгрел носил ору­жие, чаще всего ножи, и имел пра­во поль­зо­вал­ся ими. Что-то более-менее серьезное, вроде ручного бластера или огнестрела, встречалось редко. Дорого стоили, не каждому по карману. Не но­сили ору­жие разве что прибывшие в город новички и то лишь потому, что не успели разжиться — купить или отбить в драке. Подслушанный по малолетству разговор учителей на эту тему не позволял трактовать его двусмысленно. Именно тогда, узнав о числе погибающих выпускников Гардиан в Кересе, одна треть за первые два месяц, Катце решил — доля фурнитура не так уж и плоха. По крайней мере, не нужно ни под кого ложиться или старательно работать ртом, чтобы выжить в первые месяцы. Тогда он не подозревал, что разница не столь и велика, разве что жить он станет в тепле и уюте, и всегда будет накормлен. В Эос задницей поработать не пришлось, а вот ртом, по приказу хозяина, регулярно. Пару раз в неделю Минк просматривал домашний зверинец, тогда и звали Катце помогать с дрессурой. Сейчас же он чувс­тво­вал се­бя без ножа некомфортно, несмотря на то, что пользоваться холодным оружием не умел. Зарабатывать проституцией не хотелось, верный путь в никуда. Он планировал переодеться в местные тряпки, затеряться среди полукровок и найти работу. Из Гардиан выпускали в тринадцать, он был старше мальков на целых три года. И ростом вышел, выглядел старше, должно получиться. Главное, поскорее избавиться от рабочего комбинезона, чтобы не спалиться. Катце потянулся, зевнул и сел на диване. Жрать охо­та, де­нег нет, жилья нет, ра­боты нет, ору­жия нет. Зашибись! С другой стороны, есть го­лова и ру­ки, и сам жив, хотя не совсем здо­ров. Но это наживное. «Прорвемся, — под­вёл он итог. — Будем на­чинать все сна­чала на новом месте». Поднявшись, сделал зарядку, чтобы согреться. В голове прояснилось, правда, немного знобило и побаливала травмированная щека. Умылся, напился воды. Во­да бы­ла невкусная, с неприятным привкусом, но она по крайней мере была, в отличии от еды. Тро­нул­ся в дальнейший путь, когда достаточно рассвело, подумав: «Хо­рошо бы сейчас хоть один кусочек чёрствого хлеба съесть, а луч­ше — два». И сам же зас­ме­ял­ся. Да уж. Ког­да долго не ел, все мыс­ли толь­ко о еде. Но чего не было, того не было — об­лом. Сожалеть об упущенном месте в Эос поздно.   Ос­та­новил­ся пе­редох­нуть лишь в полдень. Ча­сов не бы­ло, но и без них ясно — сол­нце сто­ит над го­ловой, те­ни нет, значит полдень. Отдохнул немного и пошел дальше. До­рога между домами вилась уз­кой каменистой тропой, но местами зеленела трава. Вок­руг прос­ти­ралась вчерашняя картина — окраины полуразрушенного заброшенного города. Кое–где — вкрапления убитой техники. В наиболее уцелевшие многоэтажки он заходил в поисках одежды и еды. Однажды даже повезло — снова напился воды. В том же доме наткнулся на рубаху. Де­шёвый шир­потреб до­верия не вну­шал, ока­зался жёс­тким от коросты грязи — прос­то ка­тас­тро­фа. Пришлось задержаться и устроить постирушки. Пока одежонка подсыхала, обыскивал дом. Еды не нашел. Разочарованно натянув поверх комбинезона полусухую рубаху, притушив ярко фиолетовый цвет собственной одежки, пошел дальше. Голод притупил очередной обезболивающей пилюлей и водой, выпил как можно больше. Прошло еще несколько часов бесполезных блужданий. Держался ближе к домам, чтобы при первом подозрительном шуме нырнуть внутрь. Что-то подсказывало — встрече с монгрелами он не порадуется, а вот они… Ша­гать приш­лось дол­го, поч­ти до ве­чера. Ког­да сол­нце на­чало са­диться, на глаза по­каза­лась очередная домина с уцелевшими окнами на верхних этажах. «Дой­ду до неё и от­дохну. На сегодня всё», — ре­шил он. Устало доб­рёл до поставленной цели и раз­ва­лил­ся спиной на большом тёплом камне у входа, ус­тре­мив взгляд в си­нее бе­зоб­лачное не­бо, к обеду распогодилось. Но­ги гу­дели от ходь­бы. Не­замет­но под­кра­лась дре­мота. Проснулся, как от удара, в поздних сумерках. С бес­по­кой­ством заозирался по сторонам. Чуткий слух подсказывал — тихо, рядом никого нет. Выругал себя за беспечность. Идиот. А если кто мимо бы проходил? Вот был бы приятный сюрприз! Для монгрелов, не для Катце, само собой. Да и кто здесь может ходить кроме монгрелов? Из­му­чен­ный го­лодом и жаждой, перебрался в здание. Пе­рено­чует здесь — хоть кры­ша над го­ловой бу­дет. Нашел место для ночевки, выпил пилюлю, нахлебался воды от пуза и уснул. Утренняя побудка повторилась один в один. В этот день ему второй раз встретились монгрелы. Он услышал их издалека и успел спрятаться. Два парня, лет двадцати не меньше, нес­пешно прошли мимо, раз­го­вари­вая о жизни. Чем даль­ше он ухо­дил от Мидаса, тем боль­ше следов пребывания людей встре­чалось на пу­ти. Следы кострищ, пустые банки и обертки из-под еды, старая рваная одежда, домашняя утварь в местах ночевок. Катце обрадовался. На­конец‑то он доб­рался до лю­дей. Уж ес­ли появились одни, бу­дут и дру­гие, на­чалась об­жи­тая территория. Не то, что на окраинах — один камень да рванное железо вокруг. Подобрал себе брюки и переоделся. Комбинезон закопал под камнями. По ме­ре приб­ли­жения к новому району его на­чали ох­ва­тывать бес­по­кой­ство и не­уве­рен­ность. Одет-то он уже по мес­тным меркам, но де­нег по прежнему не наблюдалось. Чем рас­пла­чивать­ся за проживание и еду? По тем же слухам, ока­зывать бла­гот­во­ритель­ность в Кересе не при­нято — каж­дый сам за­раба­тывал се­бе на про­пита­ние. Ко­неч­но, прой­дёт вре­мя, и он обживется. Но сей­час‑то как быть? Спать снова лёг голодным. Утром третьего дня ему по-настоящему повезло: разгребая кучу банок из-под пустых консервированных банок и другого мусора в поисках еды, нашел настоящее сокровище — мешок с двенадцатью саморазогревающимися пайками и небольшой сверток, замотанный в ткань. Развернув его, прис­вис­тнул от удивления. В бо­гато ук­ра­шен­ных нож­нах ле­жал небольшой клинок, длиной в ладонь, тонкий и узкий. Лез­вие тус­кло пе­рели­валось на свету и по не­му ви­лась узор­ча­тая сеточ­ка. Ре­зать им было не­воз­можно — толь­ко ко­лоть. До­рогая вещица. Видимо, натолкнулся на чью-то заначку. Порылся еще, но больше ничего не обнаружил. Помыв руки, нажал на клапан разогрева и еле дождался щелчка открытия контейнера с едой. Есть хо­телось до го­ловок­ру­жения. Вце­пил­ся зу­бами в кусочки мяса, на­бив полный рот, не замечая ничего вокруг. Ел быс­тро и жадно, хо­тя его ник­то не то­ропил. В жи­воте счастливо ур­ча­ло, кровь быстрее побежала по венам. Хо­рошо‑то как! Спохватился, когда посуда показала дно. Полупустой желудок затребовал добавки, но, насколько он помнил из курса медицины, после долгой голодовки много есть было нельзя. Вырвет или того хуже - скрутит живот. С сожалением посмотрев на добавку, Катце поднялся на ноги. Всё‑та­ки ска­зыва­лось об­ра­зова­ние. Следовало уносить ноги. Вместе с добычей. И нож не забыть. Вдруг заявится хозяин добра? Чёрт возь­ми, по­чему эта мысль приш­ла ему в го­лову толь­ко сей­час? А нести в чем? Нем­но­го по­думав, он снял рубашку, завязал рукава и горловину узлами. Получилась импровизированная сумка. Времени искать что-то другое не было. Поместилось все найденное, рубаха была на крупного мужика. Уложил добычу, прицепил ножны с ножом на полагающееся им место на икре и, подхватив «сумку» в руки, двинулся прочь, ежесекундно оглядываясь по сторонам. Тихо. Удача оказалась на его стороне. Голодная смерть временно не грозила. По одной банке на завтрак и ужин, добычи хватит на шесть дней. За это время он кого-то себе да присмотрит. Шёл быс­тро. Ес­ли хва­тят­ся пропажи и догонят — быть неп­ри­ят­ностям, а за пару часов можно уйти да­леко. В пол­день сел пе­редох­нуть и по­кушать. Не удержался, достал еще один паек. Следующая встреча произошла вечером, Катце как раз присматривал место для ночевки, когда почуял запах дыма и пищи. Припрятав добычу, пошел на запах, отслеживая каждый свой шаг, не дай что хрустнет под ногами. Компания из четырех мальчишек его возраста сидела у горящего костра, обсуждая прошедший день. Один из них по­меши­вал что-то мясное в кот­елке, висящем над костром. Пахло соблазнительно. Катце притих на своем наблюдательном месте, прислушался, информация не помешает. Из короткого разговора выяснилось — мальчишки подрабатывают в Кересе своим телом, но в банду никого из них не взяли. Не дослужились, как он понял из услышанного. Катце тут же скривился. Учитывая страшненькие физиономии всей компании, все было намного проще — никому не приглянулись, поэтому и остались на вольных хлебах. Вско­ре варево сва­рилось. Поп­ро­бовав лож­кой на вкус, поваренок сы­панул в котелок соли и ско­ман­до­вал: — Давайте мис­ки. Троица жи­во под­ста­вила требуемое. Ели, достаточно громко обсуждая клиентов. Катце сглотнул, сам бы от горяченького не отказался, и осторожно отполз в сторону. Эта компания ему не подходила — слабые, ножи заметил только у двоих, а об их способе зарабатывать на жизнь он предпочёл забыть. Не ему судить. Спать устроился в доме напротив пятачка с монгрелами, поужинал и уснул. Прос­нулся утром от не­понят­но­го шу­ма и полузадушенных криков. Ис­точник шу­ма на­ходил­ся сразу за окном. Осторожно выбрался с постели, не дай Юпитер споткнуться и привлечь к себе внимание, подобрался к окну. Осторожно выглянул из окна. Они были дальше по улице, спинами к нему. А затем гла­зами, круг­лы­ми от ужа­са, про­ис­хо­дяще­го и собс­твен­но­го бес­си­лия, смот­рел на из­би­ение. Один их вчерашних мальчишек в разорванной одежде лежал у костра не шевелясь, второго ногами избивал худющий верзила за двадцать, оставшихся насиловали. Из воплей верзилы становилось понятно — кто-то из четверки наградил всю банду неприятной болезнью. Катце сполз обратно, от­полз в угол и за­та­ил­ся, взяв в ру­ки нож. Об­ста­нов­ку он оце­нил с од­но­го взгля­да. Ес­ли его об­на­ружат, на­падет пер­вым. Весь следующий час просидел, боясь пошевелиться. Когда все затихло, осторожно выглянул наружу. У костра осталось лежать четыре недвижимых тела. Этим днем он никуда не пошёл. Просидел до обеда, так и не поев. Наконец решился выглянул еще раз — схоронить бы парней нужно. Волосы встали дыбом. Ничто не выдавало места трагедии. Тела погибших забросали камнями, а он и не услышал. Выйди он раньше… стало очень холодно. Он на ощупь перебрался на старый диван и, свернувшись калачиком, пролежал там до темноты, прислушиваясь к каждому шороху. Он запомнил каждого из ушедших ублюдков. Есть по прежнему не хотелось…