Страсть

Катце от­тя­нул зат­вор, проверил, чтобы пат­рон находился в ство­ле, и пос­та­вил пис­то­лет на пре­дох­ра­нитель. Спрятал оружие за ре­мень брюк сза­ди. Веский аргумент за поясом может оказаться козырной картой в случае непредвиденных обстоятельств. Насколько он мог судить, лишь череда счастливых случайностей уберегла его от неминуемой беды. Как после этого не поверить в собственную удачу? Уголки губ тронула горькая усмешка. Элита не выбрасывала слуг в Керес. Они уходили на почётную пенсию в Мидас, во всяком случае все так считали. Катце знал больше. Проклятое любопытство дёрнуло его открыть проклятущий файл с годовой отчётностью по текучке фурнитуров. Информация шокировала. Слуги блонди, все как один, засыпали вечным сном на одном из медосмотров перед отправкой на пенсию, остальным стирали память. Всё в интересах безопасности Амои, все на благо империи Юпитер. Он тогда запаниковал, захлопнул файл и унёс «ноги» со скоростью, на которую только оказался способен, зачищая следы вторжения. После проведенного расследования Советник по науке, господин Рауль Эм, буквально взбеленился, узнав, что один из следов взлома Юпитер вёл в зону его ответственности. Катце тогда повезло: местные айтишники нашли только следы попыток вторжения в вотчину Идеального, но не более, иначе даже влиятельный хозяин не смог бы отбить его у взбешенного нейрокорректора. — Он предал всех нас, Ясон, не только тебя. Совет вынес твоему фурнитуру смертный приговор. Я голосовал первым за его утилизацию. Со слов Минка, именно эти слова сказал Советник, навестивший апартаменты консула, чтобы потребовать наказания Катце. Консул тогда выслушал друга, поблагодарил его за внимание к личной собственности и выставил всех за порог. Эма — в Эос, Катце в Керес. Оригинал, бля... Вначале Катце подумал, что его помиловали, дали второй шанс, но прожив всего ничего в городе монгрелов понял — да как бы не так! Ни о каком шансе речи не шло. Консул решил расправиться с ним чужими руками. Тонкая, изысканная, отсроченная месть, как раз в характере блонди… Катце тряхнул головой, прогоняя прошлое — жалеть было не о чем. Не рискни он залезть в файлы Юпитер, кончил бы как остальные, а так жив, здоров и слава богу. Пробъётся. Накинув легкую куртку, он подхватил и забросил на плечо тяжелый рюкзак. Вещи были собраны с вечера, завтрак переваривался, желание убраться подальше от района «Гринсов» присутствовало. Это лучшая стратегия, принимая во внимание, что за ним в любой момент могли прийти. На пороге он бросил прощальный взгляд за спину. Из треснувшего зеркала на него смотрел ху­дой, с резко очерченными ску­лами и мрач­но го­рящи­ми го­лод­ны­ми гла­зами подросток. Угрюмый, заметно похудевший за прошедшую неделю, болезнь и лишения взяли свою плату, но с упрямо поджатыми губами. Катце подмигнул ему, как заговорщик заговорщику, усмехнулся ответному жесту поддержки и вышел. Настало время начать всё с чистого листа. Минувшей ночью, не исключая слежки за домом, он сделал вылазку за припрятанной добычей. Разыгравшаяся паранойя давила на нервы, заставляя ежеминутно оглядываться по сторонам и прислушиваться, а в темноте проще выйти и вернуться незамеченным. Никого не обнаружив, он немного расслабился. Оставшиеся до рассвета часы собирал вещи, ковырялся в заводских настройках морально устаревшего наладонника, перепрошивал его под себя, затем знакомился в сети с информацией об оружии, попавшем ему в руки. Почистил и перезарядил раритет, разбираясь, что и как работает. Ближе к восходу прогнал деньги с электронных карт по сотне чужих счетов, до тех пор пока не слил все кредиты на единый, безопасный счёт, открытый на подставное лицо. Уровень безопасности кересских счетов вызывало лишь одно желание — всплакнуть от жалости. Вышла сумма, которой вполне могло хватить на покупку минимального набора хакера-любителя. С рассветом он двинулся в путь. Заброшенные улицы встретили вязкой тишиной. Чувствовал себя он сносно, сердце ритмично отмеряло время, силы понемногу возвращались. Шёл без особой спешки. Дорога предстояла не близкая, загоняться со старта глупо. Ступал по краю разрушенного тротуара осторожно, смотря по сторонам и одновременно выбирая место куда поставить ногу. Под ногами хрустел мусор и осколки стекла. За время отщепления Девятого Округа на подходах к уцелевшим районам скопилось немало мусора — пустые консервные банки, остатки упаковок и пакетов, сплющенные пластиковые бутылки, выцветшие обрывки тряпья, проржавевшая домашняя бытовая утварь и это только малая часть того хлама, что попадалось ему под ноги. Свалка. Шпана, любящая устраивать стычки и ищущая неприятности на свою задницу, здесь бывала редким явлением. Жить и развлекаться на окраинах не любили. Дорога на Мидас уходила в противоположную сторону, поэтому натолкнуться на праздно шатающихся Катце не опасался. Почти. Пару часов спустя он миновал знакомую площадь, перекрёсток двух равнозначных дорог, свернул в лабиринт полуразрушенных зданий, вдалеке за которыми виднелись шпили уцелевшие высоток. Время от времени он останавливался, привычно прижимаясь к обшарпанным домам, и прислушивался. Никого. Его встретили на выходе из района. Вывалились из угла, устроив сюрприз. Катце стало зябко, словно от недосыпа. Совпадение и случайности исключались, а вот неприятности нет. Воротник свитера неожиданно стал слишком тугим. Леденея внутренностями, он уз­нал «Гринсов». Иначе чем иронией мироздания это не назовешь. Сердце замерло на пару мгновений, а затем оборвалось. Трое против одного — не его весовая категория. Но что это меняло? Ничего. Он на секунду прикрыл глаза, сожалея, что придётся драться, но на самом деле понимал — выбора не было изначально. Значит слежка всё же была. Возможно, следил один, увидев, что он уходит — вызвонил остальных. Пока дождался дружков, пока догнали… Монгрелы были кто в чём. Разодеты безвкусно, словно яркие попугаи из виртуального зоопарка, который Катце посещал в детстве. Цветные вещи вперемешку с тёмными, поверх всего — жилеты с огромным количеством карманов и ремешков. Почти в каждое отделение что-то запихнуто, подвешено, топорщится… Они так и застыли друг напротив друга на расстоянии десятка шагов. Катце и «Гринсы», с осуждением на перекошенных от радости лицах. «Гринсы» и Катце, со вселенской скорбью на челе. В его положении оставалось только ругаться. Оценив ситуацию, он решил заговорить первым. Сброшенный с плеча рюкзак лег на землю у ног. — Вы сегодня снова без высокой охраны? Гости окинули его одинаковыми хмурыми взглядами с головы до ног и рассыпались полукругом, беря в клещи. Катце передёрнуло — нарисовались, не сотрёшь. От перемены мест слагаемых численность противников меняться в его пользу отказывалась, подтверждая известное правило. Шансов выйти живым и невредимым из этой заварушки было мало, не более чем один к трём. И именно Катце оказался в меньшинстве. «Нужно было не читать запоем информационные кристаллы, — подумал он, — а ходить в тир или играть в виртуальные игры. С 5D-присутствием и стрелялками, как остальные мальчишки. Серьёзный просчёт с моей стороны. Ладно, учту в дальнейшем». Он зло скрипнул зубами. Что уж теперь… после боя кулаками не машут. Ответил ему брюнет, стоявший в центре. Тот, который избивал погибших парней каленым железом. Вбли­зи он ока­зал­ся вы­ше Катце на целую голову, широкий в кости, мощ­ный, с на­литыми си­лой руками, с наколками черепов среди плетущейся вязи листьев на открытых руках и по­тому выг­ля­девший устрашающе. Глаза свет­ло-голубые, тус­клые, и в тоже время холодные как у сто­роже­вого пса. Старше лет на пять точно. — Малыш собрался погулять без взрослых? — вкрадчиво поинтересовался тип с умиленной улыбкой, от которой веяло недобрым весельем. С таким шутки были плохи, Катце уже знал, насмотрелся в городе, такие шуток просто не понимают — сразу лезут на рожон. Совсем недавно он боялся этого человека до немеющего от ужаса языка и перехватывавшего горло спазма, прятался от него за стеной своего импровизированного убежища, глотая злые слёзы и кусая кулак, закрывающий собственный рот, но сегодня он не испытывал того ужаса. В нем словно что-то сломалось. Недавно. Всего пару ночей назад. Лопнуло и рассыпалось острыми осколками, как сломанная кость ноги, попавшая под тяжелое колесо аэрокара, а после всё собралось в единое целое и срослось заново. Неправильно. Страх притупился, стал чем-то обыденным, чем-то вроде инстинкта самосохранения, необходимой опцией для выживания. На смену страху пришло ощущение вкуса власти над живым существом, жуткое чувство удовлетворения от того, как твой нож входит в тело врага, выпускает из него кровь и само понятие жизни. Проклюнулась злая ирония от просыпающегося понимания в глазах уверенного в себе противника — он, Катце, стоящий над умирающим человеком, есть сила и безжалостный вершитель его судьбы. Щенок научился твёрдо стоять на разъезжающихся лапах, научился скалить зубы и рычать, вырос во что-то большее, чем был до этого. Катце пожал плечами. Он не знал, как описать испытанное чувство правильно. Тогда, в ту судьбоносную ночь, он промолчал, бросился молча, подло, исподтишка, сейчас же… — Собрался, — отозвался он. — Свобода выбора. Хочу - спокойно играюсь в песочнице, хочу — херачу всех лопаткой. Нянюшка. Громила перевёл взгляд на друзей, стоящих рядом, ехидно поднял брови. Мол, что про­исходит? Вы что-то понимаете? Монгрелы, не вы­дер­жав, синхронно заулыб­ались. Взрыв смеха рас­ка­тил­ся по городу, рож­дая между развалин ис­ка­жен­ное эхо. Прис­лу­шива­ясь к не­му, все по­нем­но­гу за­тих­ли. — А ты у нас шутник, я смотрю, — по ли­цу ве­лика­на мож­но бы­ло по­нять, что Катце ему на один зуб и, в общем-то, он не ошибался. — И куда мы идём с полной сумкой? Неужели переезжаем? — Куда идете вы, я понятия не имею. А что с сумкой гуляю, — Катце пожал печами, кровь стучала в висках, а от ненависти сводило челюсти, — так решил поискать место жительства потеплее. Каприз у меня такой. Чуть не околел вчера. — И поэтому идёшь в обратном направлении от центра? Что за фигня, брат? Амбал ухмыльнулся наигранно-радостно, смотря на Катце, как на безмерно любимого родственника, утерянного у глубоком детстве, давно искомого и наконец-то найденного в Кересе. — Уже присмотрел кое-что. — В этих развалинах? — наглый тип задумался. Настолько демонстративно, что сразу стало понятно — издевается. — У нас есть, что предложить тебе получше. «Я и не сомневался», — мелькнуло в голове нервное. — Не заинтересован, — отбрил он, оценивая представление: скорчи рожу на спор — кто страшнее. — Что происходит, я не врублюсь? Малыш отказывается с нами идти? — пожаловался непонятно кому светловолосый, низкорослый носатик, презрительно кривя бледные губы. Лицо у него было тонкое и надменное. — Мы ему водички, таблеточек, супчика, а он нас кинуть решил? Как лохов? Вот и всё, подумал Катце. Всё сказано. Ему дали свободу выбора... и дали право умереть за свой выбор. Похоже, "умереть" здесь основное слово. Он постарался задавить колыхнувшуюся панику. Оказалось не все так гладко, как он посчитал немного раньше. Не­выно­симо за­хоте­лось уй­ти по­даль­ше, на дру­гой ко­нец Кереса. Невыносимо захотелось жить. Но ведь не позволят жить так, как хочется ему самому. Жаль, не было времени научиться стрелять. — Почему? — громила заломил бровь, словно этот вопрос ему раньше в голову не приходил. - Двери нашего дома открыты для тебя. Или тебя цена не устроила? Мало предложили? Катце по­вер­нул го­лову, оценил общую картину взглядом, по­катал жел­ва­ки. Пис­то­лет, де­вять мил­ли­мет­ров с ма­гази­ном на десять пат­ро­нов, успокаивающе оттягивал пояс. Предложений он не помнил. — Скорее количество желающих. Как-то досадно, — Катце с отвращением передернул плечами, упёр правую руку в бок и притопнул ступней, как капризная дамочка в виденном фильме, перед устроенным ею грандиозным скандалом. Из этого положения вероятность вовремя выдернуть ствол из-за пояса была выше. — В смысле? — не понял здоровяк, с недоумением рассматривая его телодвижения. — В том самом. Я похож на идиота? — Катце раздраженно фыркнул, об­ду­мывая, как бы половчее достать ар­гу­мен­т, приятно греющий спину. Выходило — без него никак не обойтись. — Предложение меня не устроило. — Я вот сейчас не понял, ты о чём? — бугай прищурился. — Тебя главарь себе в партнеры выбрал. — Предложения твоего главаря я не слышал. Я сейчас говорю о предложении твоих друзей, слева и справа, стать общей давалкой. Без удвоения цены. — Я ему ничего не говорил, — фыркнул белобрысый, поигрывая материализовавшимся в руках лазерным ножом. — Сам догадался. Катце намек оценил, ловко, быстро, бесспорно красиво, но не убедительно. — Придурки, — выплюнул здоровяк. — Ничего поручить вам нельзя, вечно напортачите. — Надеюсь, вы смените свою точку зрения, — Катце старался говорить намеренно вежливо, нервы сдавали. — Когда придёт ваш главный, тогда и поговорю с ним о его предложении. — А если не придёт? Катце пожал плечами. Он до последнего надеялся, что удастся разойтись миром. Но на нет и суда нет. Вежливая улыбка без усилий перетекла в убийственно-ледяную. Всё поведение гостей говорило о том, что нападения они не ожидали. — Его проблемы. Я на общак подписываться не собираюсь. — А придётся, — в разговор вступил третий, длинный как жердь шатен со сломанным носом и шрамом на лбу. — Ещё будешь нас благодарить, что не бросили умирать тебя на улице от голода, - добавил он и засмеялся. Смех у него был булькающий, хрипящий внутри, словно полукровка им давился. - Хватит лясы точить, берите его, дома договорим, что и по чём. Катце сжал зубы. От ненависти свело челюсти. Хо­рошо от­по­лиро­ванная рукоять удоб­но легла в ла­донь. Пренебрежительные взгляды изменились мгновенно. В них больше не было насмешки. — Это же... — громила побледнел, его рука рванулась за пазуху, глаза налились кровью. — Ты знаешь, с кем связался? — истерично взвизгнул белобрысый. — Ты с «Гринсами», сука, мразь, связался! Время остановилось. Холодная ярость обожгла, обрушилась ставшим привычным гневом, выцвела ответной улыбкой. Спусковой крючок под дрогнувшими пальцами не думал сопротивляться. Банг… Зат­вор дви­гал­ся плав­но, как в замедленной съёмке, из­да­вая в кон­це глу­хой щел­чок. Мед­ленно закувыркалась падающая гиль­за. Раритет, ешкин кот. Гро­мила недоверчиво прикоснулся к красному пятну, расплывавшемуся по его груди, и медленно за­валился на спину. Из-зо рта потекла струйка крови. «На один зуб?» Банг. Второй, белобрысый, позабыв про ловкость рук и нож, пробежал по инерции ещё пару шагов, запнулся на ровном месте и упал, утыкаясь носом на землю. Пуля быстрее, не убежать. Банг! Громкий мат известил об удачном попадании в третьего. Когда тот упал на землю у самых ног, Катце добавил ему коленом в лицо. Смелый, тварюка, вперёд бросился. С ножом в руках. - Не стреляй! Вспышка выстрела. Торжествующее "банг"! Сверкающая в лучах солнца гильза от­скочила со зво­ном от камня, покатилась под ноги. Глаза напротив погасли, но остались открытыми. Катце отступил на шаг назад, опустил руку с оружием, вытер испарину со лба. Рука дрожала. Расправил плечи. Всё было кончено. Осмот­рел неподвижные тела противников, застывшие в разных позах. Один выстрел в грудь, один в спину, по одному в плечо и голову. Неплохой результат. — Шакалье, — подвел он итоги, сплюнув под ноги. Снова накатил гнев. За спиной, в оглушающей тишине пустых кварталов раздались аплодисменты. Катце вздрогнул, закостенел спиной. Медленно оглянулся. Они стояли на противоположной стороне улицы. Выбитые окна чёрными провалами смотрели на всех сверху. Взгляд их был пуст и зловещ. Худющий светловолосый мальчишка нарочито медленно аплодировал, остальные смот­ре­ли мрачно. Позы напряженные, лица неприветливые. Катце невероятным усилием заставил себя стоять прямо. Колени ослабели, стали как ватные. Повторно вскинуть оружие он не успевал. Темноволосый выстрелил первым. Спину обожгло огнём. «Ну, вот и всё, похоже». Пришла темнота.