Improbable felicity / Невероятное счастье

Гермиона взмахнула палочкой и зажгла свечи на лампе. Наступила ночь, и окна гостиной были открыты, впуская мягкий вечерний воздух. Винки аппарировала обратно в дом профессора Макгонагалл с заданием вернуться утром. Хотя Винки сообщила, что застелила постель чистым бельем, Гермионе почему-то не хотелось подниматься по лестнице в спальню мужа и спать в его постели. Ей казалось, что она нарушает его пространство, что это все как-то неправильно. Для девушки это была черта, которую она была не готова пресечь. Искупавшись, Гермиона натянула огромную старую футболку и пижамные штаны, прошлась по книжным полкам своего нового дома и наконец выбрала томик Макиавелли и растянулась на диване почитать. С портрета миссис Снейп доносилось тихое похрапывание, свидетельствовавшее о том, что она спит. Из парка за углом до ее ушей доносились звуки игры в крикет. Она чувствовала странное умиротворение, несмотря на то что сегодня утром вышла замуж за человека, которого едва знала. Глаза Гермионы отяжелели еще до того, как в комнату влетел Сноуи, и уселся на спинку дивана с уханьем. – Привет, Сноуи, – тихо проговорила она, поглаживая птицу. – Ну как он? – немного раньше вечером она послала записку Северусу, чтобы сообщить, что его Вопиллер сработал; и хотя миссис Снейп больше не заговаривала с Гермионой, она перестала заставлять дом сопротивляться усилиям девушки привести все в порядок. Сломав печать на пергаменте, Гермиона прочла письмо: «Гермиона, Я рад слышать, что портрет моей матери больше не доставляет никакого неудобства и не привносит хаос. Я надеюсь, что вы смогли сделать этот дом пригодным для жизни, и теперь там можно даже переночевать с комфортом. SXP» Гермиона улыбнулась про себя. Записка, хотя и не являлась любовной, была написана в вежливом тоне и обладала дополнительным достоинством: она была совершенно ненужной, а значит ее написали, если не из крайней внимательности к ней, то, по меньшей мере, из вежливости. Гермиона встала, призвала перо из сумки, которая все еще валялась на полу в гостиной, у чемодана. Девушка написала ответ и отдала его Сноуи, затем снова уселась с «Принцем» и читала до тех пор, пока не почувствовала, что глаза слипаются. *** Северус проспал весь день, сам себе удивляясь и презирая себя, – он никогда не относил себя к числу тех, кто спит целый день напролет! Минерва сказала, что он должен восстановить свои силы после ограниченного существования в течение последних двух лет. Хотя Снейп и посмеялся над ее замечанием, но вынужден был признать, что Макгонагалл была права. Она даже предложила, чтобы после освобождения его осмотрел целитель, но Северус наотрез отказался. – Даже после стольких лет особого внимания Темного Лорда, я никогда не нуждался в ничьей помощи, кроме Поппи Помфри, – прорычал он ей. – И раз уж она вышла на пенсию, будь я проклят, если стану ипохондриком в столь позднем возрасте! На ужин они с удовольствием поели жареного цыпленка и картошки; на этом крахмалистом продукте настояла Минерва, которая считала, что это поможет Снейпу набраться сил. Выполнить это требование было не трудно, еда была превосходна. Коллеги уже выпили кофе в гостиной и сидели, по-дружески беседуя, когда раздался звонок в дверь. – Я подойду, Добби, – крикнула Минерва, пересекая комнату и направляясь в коридор. Северус наклонился вперед, чтобы долить еще немного виски в свою чашку с кофе, и услышал приближающийся шепот голосов. Боже милостивый, неужели ему придется терпеть посетителей в свой первый вечер? Гадать кто это, ему долго не пришлось: в комнату вошла Минерва, чрезвычайно довольная собой, а следом за ней – знакомая фигура. – Поппи! – воскликнул Северус. Бывшая школьная колдомедик подошла к нему, помогла подняться на ноги и обняла. – Я так рада, что ты свободен, – прошептала она ему в грудь, и ее обычно грубый голос стал еще более грубым от непролитых слез. Северус неловко похлопал Поппи по спине раз или два, глядя на Минерву поверх головы, прижатой к его рубашке, разрываясь между раздражением и тревогой. Наконец Поппи отпустила его и отошла, изучая. Без униформы целителя, в которой он привык видеть ее на протяжении всего их знакомства, она казалась ему странной. Вместо этого на ней было простое летнее платье лилового цвета и шляпка того же цвета на голове. Колдомедик, в свою очередь, оглядела его с ног до головы взглядом профессионала. Несмотря на имеющиеся у него сомнения относительно его нового гардероба, к обеду Северус оделся в темно-зеленую рубашку и угольно-серые брюки, а волосы собрал в хвост. Теперь, после двух лет в Азкабане, Северуса раздражало, если его волосы спадали на лицо. – Худой – просто ни грамма жира, но еда и немного свежего воздуха это исправят, – произнесла Поппи. – Сначала по делу или пообщаемся? – Садись, Поппи, – быстро сказала Минерва, подходя с чашкой. – Выпьем кофе. Северус сузил глаза, смотря на женщин и задаваясь вопросом, какие у него могут быть дела с Поппи Помфри, но он последовал их примеру, сел и снова взял свою чашку. Женщины принялись болтать о коттедже Поппи в Хогсмиде и обмениваться новостями о бывших коллегах. Северус пил свой кофе и расслаблялся: эта сцена так напоминала вечера в учительской Хогвартса, что он стал понемногу успокаиваться. Снейп вновь был на свободе, наслаждался виски и кофе, которые мог позволить себе впервые за последние два года. Пусть женщины болтают, – он будет пить и смаковать. Полчаса спустя Добби проскользнул в комнату, снова неся на руке Сноуи. Увидев его, Минерва улыбнулась и сказала Поппи: – О, Гермиона послала Северусу еще одну записку. Они весь день переписываются! Северус фыркнул на это; Минерва произнесла это так, как будто он обменивался любовными письмами с мисс Гр… с Гермионой… Как будто такое вообще было возможно! Отпустив Добби, он забрал сову. Гадая, что же теперь нужно девушке, Снейп открыл ее записку. «Северус, Я свернулась калачиком с книгой из вашей библиотеки и скоро собираюсь идти спать… Так что да, я в порядке. Но мне любопытно, почему вы взяли имя Принц? Желаю вам спокойной ночи, Гермиона». Сунув записку в карман рубашки, Северус протянул руку Сноуи и встал вместе с ним. – Извините меня, пожалуйста, – сказал он женщинам и вышел из комнаты, унося Сноуи на кухню к открытому окну. – Прилетай за моим ответом рано утром, – прошептал он сове, поглаживая ее гладкие перья. – Она устала и будет беспокоиться о тебе, если ты не вернешься. Сноуи ухнул и улетел; Северус постоял у окна, вглядываясь в ночь. Он намеревался вернуться в коридор и ускользнуть в свою комнату поспать. – Вот ты где! – воскликнула Поппи, явно ожидавшая его. В ее руке была палочка, а на лице решительное выражение. – Давай в свою комнату, чтобы я могла осмотреть тебя, ну, только если ты не хочешь, чтобы я делала это в гостиной. Северус на мгновение задумался, не отказаться ли ему, но по его прошлому опыту об отказах сотрудничать с колдомедиком и конечный исход таких встреч подсказывали, что это было бы тщетно. Не говоря ни слова, Снейп направился в свою спальню, кидая свирепые взгляды на Минерву, которая осмелилась последовать за Поппи. Час спустя, стоя перед зеркалом в своей комнате, Северус рассматривал свое отражение. Поппи объявила, что он здоров, хоть и ослаблен и имеет явный недобор по весу. Потом она и Минерва заговорили о том, что Снейпу не раз приходилось слышать от Поппи за время их долгого общения. Раньше он всегда отказывался от ее умений из гордости. В юности Снейп притворялся, что это его выбор: якобы он желал быть таким, каков он есть; позже, став учителем и главой дома, профессор отказывался, потому что такая разительная перемена выставила бы его посмешищем перед учениками. Сегодня вечером проклятые женщины брали его измором. – Теперь ты женатый человек, Северус, – сказала Минерва, – пора подумать о том, чтобы понравиться жене, а не только себе. – Это давно следовало сделать, молодой человек, и ты это знаешь! – выругалась Поппи. – А теперь замолчи и открой рот, как хороший мальчик. Процесс был трудоемким и не совсем безболезненным, но Поппи оставила ему прилично сваренное обезболивающее зелье и поцеловала его на прощанье, что позволяла себе редко. Не отрывая взгляда от своего отражения, Северус вытащил пробку из флакона и обнажил свои недавно выпрямленные, явно почищенные зубы. Он выглядел... лучше. Гораздо лучше. Его знакомые будут смеяться над ним. Минерва настаивала, что Гермиона будет довольна. Недруги будут открыто издеваться над ним. Гермиона будет довольна. Поттер и Уизли будут хихикать у него за спиной. Это резко изменило его внешность – он к этому и стремился. Он станет объектом насмешек. Гермиона будет довольна. Повернувшись спиной к зеркалу, Северус проглотил зелье и повалился на кровать, прихватив с прикроватного столика фотографию своей невесты в серебряной рамке. Гермиона с фотографии одарила его счастливой улыбкой и неуверенно помахала рукой. По мере того, как Северуса накрывала усталость, он изучал девушку; его глаза задержались на пикантном браслете вокруг лодыжки – что за женщина носит такое украшение? Что это говорит о ней? И снимала ли она его в ванной? Думая об этом, его измученное тело упало в объятия Морфея. Гермиона проснулась от того, что нечто скользнуло по ее лицу. Подняв руку, она смахнула это, тотчас же по щеке опять скользнуло что-то. Девушка открыла глаза и увидела, что Сноуи сидит на спинке дивана и смотрит на нее своими ярко-желтыми глазами. Гермиона села, поморщившись от легкой боли в шее из-за того, что она спала, положив голову на подлокотник дивана, и увидела, как на пол упал запечатанный кусок пергамента. Наклонившись, она подняла письмо. – А ты с утра уже такой труженик, – сказала она сове. Сноуи щелкнул клювом и захлопал крыльями. Гермиона улыбнулась и пошла наполнить его поднос водой, бормоча про себя: – Кажется, в саду полно мышей. Прошмыгнув на кухню мимо безмолвного, смотрящего на нее волком портрета Эйлин Снейп, Гермиона быстро заварила чай и поджарила тост, а затем устроилась с новым письмом от Северуса. «Гермиона, Поскольку мое имя, к сожалению, довольно хорошо известно в магическом обществе, я законно изменил его во время моего заключения. Это было сделано без огласки, факт не является общеизвестным. Я приношу свои извинения за то, что не сказал вам об этом до церемонии бракосочетания. Винки принесет с собой немного золота, когда придет к вам сегодня; пожалуйста, используйте его так, как пожелаете, и сообщите мне, если понадобится больше. SXP» Пока Гермиона пила чай с тостами, она взяла перо и пергамент и составила список дел, которые ей предстояло сделать. Девушку удивило, что новоиспеченный муж ответил на ее вопрос. На мгновение она задумалась, будет ли он продолжать отвечать на вопросы, которые она задавала по почте. Утро пролетело быстро. Гермиона и Винки отчищали все на кухне: от пола до деревянной лепнины на стыке стен и потолка. Гермиона пару раз ловила Эйлин Снейп, прячущуюся среди коров на пастбище, но та молчала, поэтому Гермиона проигнорировала ее. После обеда, состоявшего из вкусностей, присланных через Винки из кухни профессора Макгонагалл, эльф была послана навести порядок в кабинете наверху; следующим проектом Гермионы были книжные полки в гостиной. Прежде чем начать снимать книги с полок, она быстро написала записку Северусу и отправила Сноуи обратно в Кенсингтон; затем приступила к приятной работе – знакомству с библиотекой мужа. Северус проскользнул обратно в квартиру Минервы, чувствуя себя обессиленным. Это Минерва предложила ему провести утро на «свежем воздухе, под приятную, энергичную прогулку», и Снейп был удивлен, насколько это его утомило. если посмотреть на это с позитивной точки зрения, никто на него не пялился, он не привлек никакого внимания к своей персоне, пока гулял по окрестностям района Минервы. Он был одет в маггловские джинсы и полосатую голубую рубашку, так что казалось, будто он сам – маггл. Снейп наслаждался свободой, но сейчас ему нужно было отдохнуть. Когда он проходил мимо гостиной, в дверях появилась Минерва. – Ваша сова принесла еще одно письмо, – сказала она ему. Северус прошел на кухню, где на подоконнике в тепле летнего солнца дремал Сноуи. Сова зашевелилась при его появлении и протянула пергамент, который Северус обменял на совиное угощение. – Я отвечу тебе позже, – пробормотал он, унося письмо в свою комнату. Рухнув в кресло, он сломал печать и прочел записку Гермионы. «Северус, Спасибо, что объяснили мне насчет смены имени. Вы также упомянули, что у вас есть работа, но я не знаю, чем именно вы занимаетесь. Вы преподаете? Или что-то связанное с зельеварением? Спасибо за золото. Я уверена, что этого будет достаточно, пока я не увижу вас снова. Гермиона» Северус ухмыльнулся и позволил пергаменту упасть ему на колени. Склонив голову набок, он взял фотографию в серебряной рамке, но Гермионы на колдографии там уже не было. – Единственное, что изменилось с тех пор, так это то, что теперь, прежде чем засыпать меня вопросами, ваша рука не взлетает беспрестанно вверх, – сообщил он пустой лестнице на фотографии. «О, а еще то, что ты теперь женат на ней», напомнил ему чересчур услужливый мозг. – Проваливай, – пробормотал он, закрывая глаза, чтобы еще немного вздремнуть в мягком кресле; он не заметил, как Гермиона вернулась на колдографию и села на ступеньки, наблюдая, как он спит. Зной летнего полудня превращал приятную работу в каторгу: Гермиона перетаскивала пыльные книги вниз, протирала полки, а затем каждую книгу по отдельности. Девушка снова подумала о том, как хорошо, что летний семестр в университете закончился на прошлой неделе, потому что привести этот дом в порядок должным образом – задача не из легких. Опустившись на пол, Гермиона наложила на себя охлаждающее заклинание и начала снимать книги с нижней полки. Судя по всему, там стояли преимущественно книги по естествознанию. Гермиона заметила, что одна из них была старой маггловской книгой с цветными фотографиями нерожденных младенцев на разных стадиях развития в утробе матери. С болью она отложила книгу в сторону и продолжила опустошать полку. Последним томом был толстый учебник по органической химии. Подняв ее, она заметила, что книга на ощупь вовсе не то, чем кажется. Взяв палочку, она пробормотала: «Фините инкантатем». После снятия заклинания, книга оказалась маггловским фотоальбомом с металлическими кольцами, которые скрепляли жесткие картонные страницы, покрытые с обеих сторон пластиковой пленкой, которую можно было поднимать, чтобы вставлять или вытаскивать фотографии. Заинтригованная, Гермиона оглянулась через плечо, но портрет Эйлин Снейп был пуст; должно быть, она ушла на семейный портрет, чтобы подоставать бедняжку Винки. Откинувшись на спинку дивана, Гермиона открыла альбом, гадая, что там за фотографии такие и почему их стоило зачаровывать, чтобы они напоминали учебник химии. Первые две страницы были пусты, на третьей же была иллюстрация словно из какой-то маггловской книги фэнтэзи. На ней была изображена какая-то фея воды, существо, похожее на человеческую женщину. Она выходила из водоема на берег, и вода струилась по ее телу. Ее длинные каштановые волосы доставали ей почти до пояса и прилипали к телу. Простые белые одежды облепляли тело водяной нимфы; на рисунке были видны темные соски и лобковые волосы. Фея протягивала руки, словно желая ухватиться за руки того, кто ждал ее на берегу. Гермиона нашла эту картину странно эротичной. На следующей странице были иллюстрации, к графическому роману. Там была изображена комната, полная девушек разной степени обнаженности. В центре комнаты располагался бассейн. Некоторые прелестницы бездельничали у бассейна, другие купались. Все они были прекрасны, с длинными, ниспадающими волосами и чувственными телами. Подпись внизу рисунка гласила: «Ванная комната в замке Сибирской Язвы». Название этого места показалось Гермионе знакомым, но она никак не могла вспомнить откуда. Четвертая страница удивила ее. С фэнтэзи творчеством было покончено, – здесь была волшебная колдография, на которой женщина возлежала в старомодной ванне с когтистыми ножками. Она полулежала в пенной воде, ее длинные темные волосы рассыпались по спинке ванны и свисали на пол. Ее глаза были закрыты, а палец лежал между губами. Другая рука была погружена в воду, хотя казалось, что она движется, потому что вода слегка колыхалась. В следующее мгновение женщина переместила пальцы от губ к груди, и рот Гермионы округлился в изумлении, когда изображенная соблазнительница начала щипать собственные соски, перемещая руку от одной груди к другой. Развратница открыла свои темные глаза и повернулась лицом к Гермионе, ее глаза были мутными от удовольствия, а колени вылезли из-под пенной шапки, раскинувшись по обе стороны ванны, рука под водой начала работать более энергично. Очень скоро нимфа слегка выгнулась, ее прелестный рот округлился от удовольствия. Кончив, женщина лениво улыбнулась Гермионе и, казалось, погрузилась в сон. Чувствуя себя вуайеристом, но не в силах устоять перед искушением, Гермиона продолжала просматривать коллекцию эротических фотографий Северуса. Позже девушка закрыла книгу, взяла палочку и обновила чары на альбоме. Она не была шокирована; в конце концов, она была магглорожденной ведьмой, живущей в двадцать первом веке. Гермиона очень хорошо знала, что большинство мужчин держат такие вещи поблизости, но, несмотря на то, что она с такой ярой решимостью добивалась брака с Северусом Принцем, ей все еще было сложно представить Северуса и себя в сексуальной ситуации. Альбом, однако, был неопровержимым доказательством того, что его тоже интересовал секс. Гермиона вернулась к своему занятию и продолжила вытирать полки, хотя ее разум был занят новым открытием – тайником мужа. Она вытирала последние полки и про себя выделяла книги, многие из которых хотела бы прочесть, когда в комнату влетел Сноуи. – Тебя долго не было, – сказала Гермиона, принимая новую записку от Северуса. Сова вспорхнула к клетке за водой, а девушка сломала печать и начала читать. «Гермиона, Я не занимаюсь преподаванием, и моя работа не связана с изготовлением зелий. Я – пассивный партнер в деловом предприятии, которое успешно развивается. Надеюсь, эта записка застанет и вас в добром здравии. SXP» Гермиона поджала губы. Довольно уклончивый ответ, не так ли? Стряхнув с себя легкое раздражение, она закончила расставлять книги по полкам и только потом снова взялась за свой список и перо. Пометив «книжные полки» как сделанное, девушка села и быстро написала записку Гарри, чтобы сообщить, что с ней все в порядке, а затем отправила Сноуи на площадь Гриммо. На третий день Гермиона и Винки закончили уборку в доме. Винки отчиталась, что в спальне теперь, по меньшей мере, чистота и порядок; Гермионе еще только предстояло переступить порог спальни Северуса. После того, как она узнала о, как она привыкла думать, его «водной фантазии», девушка чувствовала себя еще более неловко при мысли о том, чтобы совать туда свой нос. – Винки, как думаешь, можно как-нибудь привести в порядок сад на заднем дворе? Поможешь мне в этом? Убедившись, что для Винки нет большей радости, чем прополка заросших клумб, Гермиона повела ее в маленький, похожий на джунгли уголок. Было очевидно, что клумбы вокруг забора были тщательно продуманы и посажены кем-то, кто умел заботиться о цветах. Гермиона не удивилась, обнаружив на участке позади дома сад с широко используемыми ингредиентами для зелий. Оставив Винки наводить порядок среди кустов роз и гортензий, Гермиона с удовольствием трудилась над обычной травяной грядкой, перечисляя про себя все виды зелий, которые она могла бы сварить из них. Северус вернулся с дневной прогулки, думая, что виски и сон перед обедом, – это как раз то, что нужно. Прежде чем отправиться в гостиную, он заглянул на кухню, надеясь, что там его ждет Сноуи, и не был разочарован. – Ты и так слишком долго, – проворчал он птице, предлагая совиное угощение в обмен на записку от Гермионы. Снейп сунул ее в карман, прежде чем пройти в гостиную и налить себе виски. – Тебя долго не было, – сказала Минерва, отрываясь от книги. – Я набираюсь сил, – раздраженно ответил он. – Разве не об этом вы все время твердите? – Это записка от Гермионы? – спросила Минерва, глядя на карман его рубашки. Проклятье! Он не убрал его полностью. – Не лезьте не в свое дело, женщина. Старуха больше ничего не говорила, но вид у нее был невыносимо самодовольный. – Я буду в своей комнате, – коротко бросил он, выходя в коридор. – Да, тебе пора вздремнуть, – послышался самодовольный голос ему вслед. Любопытная старая ведьма. Закрывшись в своей комнате, он развернул записку и прочел: «Северус, мы с Винки начали приводить в порядок сад на заднем дворе, и я нашла ваши насаждения с травами. Поэтому я уверена, что у вас должно быть место для зельеварения. Где же оно? Я хотела бы привести все в порядок, пока у меня есть Винки в помощниках. Надеюсь, вы наслаждаетесь хорошей погодой. Гермиона» – Ха! – громко произнес он, обращаясь к девушке в серебряной рамке. – Ты не нашла вход в подвал. Отлично! – Снейп не знал, почему это так порадовало его; возможно, потому, что ему было сложно представить кого-либо, по-хозяйски расхаживающего по его дому. – Так тебе и надо, – мрачно добавил он, сделав большой глоток виски и уставившись на фотографию. Гермиона с колдографии уперла руки в бока и зыркнула на него в ответ, заставив его ахнуть и захлебнуться виски. Громко выругавшись, Северус достал носовой платок и вытерся. Положив фотографию лицевой стороной вниз на прикроватный столик, он растянулся на кровати и уставился в потолок, пытаясь выбросить из головы образ рассерженной жены-всезнайки. Гермиона заканчивала ужинать, когда Сноуи вернулся с ответом Северуса. Отодвинув тарелку в сторону, девушка сломала печать и прочла: «Гермиона, Дверь в подвал расположена в дальнем проходе между кухней и лестницей, сразу за дверью гостиной. Пароль – «Эванс». Погода вполне приличная. Не переутомляйтесь, наводя порядок в доме. SXP» Гермиона уставилась на пергамент. Эванс? Пароль был Эванс? Она долго сидела, глядя, как свечной воск тает на глазах. Девушка не расстроилась – это было бы глупо. В некотором смысле, однако, Грейнджер чувствовала, что для ее загадочного мужа раскрыть пароль от подвала было самым интимным действием в их совместной жизни, включая их брачные клятвы и свадебный поцелуй с закрытым ртом. Похоже, у Северуса была не одна причина так сильно ненавидеть отца Гарри. Задумавшись, Гермиона выбрала новую книгу с полки в гостиной и свернулась калачиком на диване, чтобы почитать перед сном. В течение следующих нескольких дней Гермиона привела лужайку перед домом и сад на заднем дворе в божеский вид, отпустила Винки и вернулась к наведению порядка в доме. Девушка бродила из комнаты в комнату, изучая и размышляя, составляя список. Она даже заставила себя войти в спальню, которую ей вскоре нужно будет делить с Северусом, делая по пути пометки в блокноте. Поездка в маггловские магазины, а затем в Косой переулок с деньгами, которые прислал Северус, оказалась довольно приятной. Впервые за много лет Гермиона ходила по магазинам и тратила деньги, которые не принадлежали Гарри. Тратить деньги мужа – совсем не то же самое, что жить на милостыню друга. Аппарировав обратно в Спиннерс-Энд со своими покупками, Гермиона занялась обустройством жилища, которое теперь, после вступления в брак, стало и ее домом тоже. Девушка занималась полировкой мебели вручную, натирая ее воском до тех пор, пока у нее не заболели руки и пока старые деревянные поверхности не засияли от ее усилий. Гермиона сняла всю медную фурнитуру с каминов в гостиной и спальне, вычистила и отполировала металл до блеска. Воспользовавшись бытовой хитростью, которую подглядела у матери, девушка надела на руки старые хлопчатобумажные носки и натерла только что отполированный паркет до блеска. Занимая себя подобным образом, Гермиона чувствовала себя ближе к своей почившей матери, которой удавалось быть и отличным дантистом, и образцовой домохозяйкой. После всей неопределенности жизни в доме Гарри, на его средства, Гермионе доставляло огромное удовольствие превращать пространство вокруг себя в дом, похожий на тот, в котором она когда-то выросла. Девушка накрыла софу и оба кресла темно-синей тканью и потратила не один час, наколдовывая новую обивку, пока старая потрепанная мебель не стала выглядеть так, словно ее восстановил профессионал. По мере того, как комнаты преображались, ее настроение поднималось; Гермионе нравилось, что она может применить все свои навыки на восстановление заброшенного старого дома. По вечерам, когда мышцы ныли от работы, она взмахивала волшебной палочкой и наколдовывала веселые вышивки на подушках, чтобы добавить яркие акценты к тщательно подобранной нейтральной палитре, которую она выбрала для своего дома. Два-три раза в день Сноуи сновал между Эрлс-Корт-Роуд и Спиннерс-Энд, передавая послания молодоженам. В содержании этих записок не было ничего романтического, но манера, в которой они писали друг другу, с течением времени становилась все более непринужденной. Северус усиленно работал над тем, чтобы снова стать здоровым и сильным, и подходил к этому, как к задаче, которая должна быть выполнена как можно быстрее и эффективнее. Он ел по три раза в день, а еще пил чай с бутербродами вместе с Минервой днем и поздним вечером. К четвертому дню после выхода из Азкабана Снейп увеличил количество прогулок до двух в день и чувствовал, что ему осточертел Кенсингтон, его Хай-стрит, сады и Холланд-парк. Бывший профессор попытался читать для удовольствия, но ему было трудно сосредоточиться; его мысли часто блуждали около Спиннерс-Энд, и Северус задавался вопросом, что там делает девушка в полном одиночестве. Он также обнаружил, что проводит все больше времени, разглядывая фотографию Гермионы, и чаще, чем ему действительно хотелось бы признать, обращался к серебряной рамке, разговаривая с ней, как будто она была настоящей. По мере того как к нему возвращались силы, в нем стали пробуждаться желания иного порядка, и Северус начал думать, что, в конце концов, ратификация брачного договора может оказаться не такой уж обременительной. Утром пятого дня он был уже на выходе, когда раздался стук в дверь. Шагнув вперед, Снейп открыл ее. – Северус! – Люпин, – протянул Северус, не замечая протянутой руки и отступая в сторону, чтобы позволить оборотню войти. – Минерва тебя ждет? – Да, она просила меня зайти, – ответил Люпин с добродушным выражением лица. – Сказала, тебе наскучили прогулки, и попросила меня занять тебя чем-нибудь другим. Северус усмехнулся: – Я уверен, что в этом нет необходимости, Люпин. Люпин ухмыльнулся. – Бери куртку, она тебе понадобится. Северус открыл было рот, чтобы опять ответить отказом, но Минерва опередила его, появившись рядом и сунув ему в руки легкую джинсовую куртку. – Увидимся за обедом, Северус. А теперь – кыш! Северус неохотно позволил Люпину аппарировать их обоих и вскоре обнаружил, что стоит на продуваемом всеми ветрами болоте. Люпин отступил, отошел за ближайшее дерево и вернулся с двумя метлами. Северус был готов ввинтить ехидное замечание, пока не увидел, что одна из метел, которую держал Люпин, была его собственной; Нимбус 2001 года, подаренная ему Люциусом Малфоем в тот год, когда он оснастил всю команду Слизерина по квиддичу. Люпин вложил ухоженную метлу в руки Северуса, желание которого полетать вдруг полыхнуло с неистовой силою. – Ну же, Северус, сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз летал исключительно ради удовольствия? – Люпин вскочил на свой Чистомет 11, мальчишеская ухмылка придавала ему юный вид. – Я не летал ради удовольствия с тех пор, как Тонкс забеременела. Ты все еще можешь меня обогнать? Северус смотрел, как Люпин оттолкнулся, доставая из-под своего дорожного плаща красный квоффл. – Тренировочное поле Пушек находится прямо над возвышенностью – сыграем один на один? – Люпин ухмыльнулся и взмыл в воздух, зажав квоффл под мышкой. – Из тебя просто никакой загонщик, Люпин, – прорычал Северус, вскакивая на метлу и бросаясь в погоню. Два дня спустя семья Люпинов позавтракала вместе с Минервой и Северусом перед тем, как волшебники отправились на очередную игру на тренировочном поле Пушек Пэддл. Северус исподтишка наблюдал, как Люпин и его жена общаются друг с другом и со своим маленьким сыном. Когда Нимфадора рассмеялась и наклонилась, чтобы поцеловать мужа, Северус прямо как будто почувствовал ее губы на своей щеке и покалывание в том месте, где ощутил фантомный поцелуй. Сам Снейп никогда не был объектом такого рода спонтанной нежности. На самом деле, обычно ему казалось такое неприятным, но Ремус Люпин вроде спокойно это выносил. Северусу стало интересно, каково это, когда такое легкое, нежное действие было направлено на человека? А что если он и Гермиона… Альфи Люпин, перешедший из рук отца в руки матери, загулил на своем детском от удовольствия, прерывая безумные мечтания Северуса о его жене-лесной нимфе с браслетом на щиколотке, с которой они заключили брак по расчету, в котором он, Северус, получил свободу в обмен на ее финансовую безопасность. И воображать, что между ними могло быть нечто большее – было явным признаком умственного расстройства. – Доедай свою копченую рыбу и пойдем, Люпин, – протянул Северус, вставая и кладя салфетку на дамасскую скатерть. – Если, конечно, ты просто не готов еще раз проиграть на Квиддичном поле? – по правде говоря, Северусу едва удалось забить больше голов, чем Люпину. Он был совершенно не подготовлен для подобного рода занятий, но полеты на метле были восхитительны; ему не терпелось снова оказаться в воздухе. Люпин попрощался с ведьмами, и они оба снова аппарировали на тренировочное поле. Северус был рад обнаружить, что аппарация ему далась на этот раз легко, без последующего чувства слабости. Он уже был намного сильнее, как физически, так и магически, чем неделю назад. После матча, в котором Северусу удалось одолеть Люпина со счетом шесть-два, мужчины опустились на скамейки на пустом поле, чтобы перевести дух. – Значит, завтра ты будешь в Бристоле, – сказал Северус, искоса взглянув на Люпина. Люпин посмотрел на него с некоторым удивлением. – Да, но я не понимаю, откуда ты это знаешь. – Потому что ты мой агент, Люпин. Я – основатель компании «Security Solutions». Люпин изумленно уставился на него. – Минерва и Грозный Глаз явно не распространяются об этом, не так ли? – Я не видел смысла рассказывать об этом, пока был в тюрьме. Но поскольку на следующей неделе ты можешь наткнуться на меня в офисе, я решил сообщить об этом прямо сейчас, – Северус ухмыльнулся. – На следующей неделе? – Люпин нахмурился. – Но ведь на следующей неделе у вас будет медовый месяц? Я так понял, что завтра ты отбываешь на Спиннерс-Энд. Северус проигнорировал замечание и вопрос. – До меня дошли слухи, что в Бристольской компании, которую ты собираешься посетить, есть датчики движения. Будь осторожен, используй Specialis Revelio, прежде чем войти в помещение. Люпин кивнул. – Да, я так и сделаю. Северус заметил, что оборотень чем-то встревожен, но у него не было ни малейшего желания обсуждать свой брак, и особенно медовый месяц или его отсутствие, с Ремусом Люпином. Встав и взяв в руки метлу, он спросил: – Ну что? Возвращаемся? Люпин кивнул, Северус повернулся на месте и аппарировал. В субботу утром Сноуи принес новую записку, уронил ее прямо на лицо Гермионы, которая глубоко спала. С трудом приняв сидячее положение, девушка увидела острый почерк Северуса на конверте и улыбнулась, почувствовав в то же время вспышку дурного предчувствия. Крайний срок для консумации брака – полночь в воскресенье вечером; у них оставалось меньше сорока восьми часов, чтобы сделать это. Сломав печать, она прочла записку: «Гермиона, Я приеду сегодня вечером как раз ко времени ужина. Вам не нужно посылать ответ; сегодня я буду вне досягаемости, и Сноуи будет трудно найти меня. Надеюсь, у вас все хорошо. SXP» Гермиона уставилась на пергамент в своей руке. Сегодня. Сегодня вечером. Встав, Гермиона прошла через кухню и вышла через заднюю дверь, уселась на ступеньки и невидящим взглядом уставилась на изобилие ярких цветов. Северус наконец-то возвращался домой. Через неделю после свадьбы он должен был вернуться домой. Ее муж. Странная смесь ужаса и возбуждения разлилась по ее телу, и маленький садик за домом отозвался эхом от звука, вырвавшегося из ее горла: то ли смеха, то ли крика. У нее была тысяча дел! Ближе к вечеру Гермиона в последний раз обошла первый этаж. Недорогие вазы, полные свежих цветов из сада, украшали столешницы, а посреди обеденного стола стояла специальная композиция. Все блестело, ужин готовился в духовке, и девушка была готова принять ванну и одеться. Поднявшись по лестнице, Гермиона на мгновение задержалась в дверях спальни, с удовольствием отметив, что новые свеже сшитые подушки украшают простенькое белое покрывало, а ваза с цветами на туалетном столике красиво отражается в зеркале. Девушка не могла удержаться от того, чтобы не смотреть на кровать, пытаясь представить себя там с ним, но воображение подвело ее. Гермиона никак не могла представить себя в интимной ситуации с Северусом Принцем, ее мужем, которого она никогда даже не обнимала. Пройдя в ванную, она сделала несколько глубоких, успокаивающих вдохов, чтобы успокоить нервы. Северус снова стоял перед зеркалом в гардеробной Минервы. Хотя его тело еще не совсем оправилось после двух лет заключения, он уже не казался изможденным. Сегодня вечером он уложит свою невесту в постель и скрепит договор, который обяжет их хранить верность друг другу до конца жизни. Ему уже не была чужда мысль о консумации брака. Снейп намеренно изучал девушку на фотографии и позволил себе думать о ней в плотском ключе. Теперь он ясно представлял себе, как, возвышаясь над ней, он возьмет ее и произнесет заклинание, которое позволит ему избежать тюрьмы. Затем он отступит и будет работать. Он будет спать в кабинете на раскладушке, на которой спал Питер Петтигрю в то ужасное лето, когда Темный Лорд заставил его остаться на Спиннерс-Энд, чтобы шпионить за ним. Ужасная мысль пришла ему в голову. Что, если она уже решила, что кабинет будет ее? Возможно, девушка даже сейчас думает о том, как избежать необходимости делить с ним постель после того, как будет сделано необходимое. Его губы скривились в самоиронии. Женщины всегда совершенно ясно давали ему понять, в чем именно он может быть полезен – подходящий партнер в постели, при условии, что он уберется прежде, чем его лицо можно будет рассмотреть при первых же лучах солнца. С застывшим лицом Снейп отвернулся от зеркала и направился в ванную. На этот раз он не стал медлить и отмокать; только самое необходимое. Мужчина ловко вымылся с головы до ног, ополоснулся и подошел к зеркалу, чтобы побриться. Усмехнувшись своему отражению, Северус намазал лицо лосьоном после бритья, на котором настояла Минерва, аргументируя тем, что девчонке понравится этот аромат. Снейп обнажил зубы в усмешке, – он еще не привык к своему отражению с идеальными зубами. Честно говоря, позволив Поппи исправить беспорядок, царивший у него во рту, он заметно изменил свою внешность. Взяв зубную щетку, Северус почистил зубы, чувствуя себя немного оптимистичнее. Добби упаковал его новую одежду в новый сундук, за исключением той, что собирался надеть вечером к Гермионе: темно-синяя сшитая на заказ рубашка была расстегнута у горла, черные брюки и сапоги. Минерва ворвалась в его комнату, даже не постучавшись, когда он как раз собирался еще раз пройтись щеткой по волосам. – Северус, слава богу, ты не ушел! Вопросительно изогнув бровь, Северус собрал волосы в хвост. – Что привело вас в мою спальню, Минерва? Вы ведь помните, что я теперь женатый человек? Неестественно бледная, старая женщина опустилась на край его кровати. – Это Ремус Люпин. Он послал Патронуса; на него сработала сигнализация в Бристоле – он заперт внутри и окружен, Северус. Только сила, с которой он захлопнул чемодан и задвинул щеколду, выдавала его гнев. – А что вы делали в прошлом, когда такое случалось? Минерва покачала головой. – Раньше такого не случалось, во всяком случае, в таких масштабах, – она закрыла глаза. – А что, если его арестуют маггловские власти? Мы не можем обратиться за помощью к Министерству, мы не можем использовать Офис Обливиаторов, ведь действия Люпина не являются законными и в волшебном мире. Северус убрал палочку. – А где Муди? – Он встретит нас там. – Нет. Ты пойдешь к Нимфадоре и убедишься, что она не попытается «помочь» нам, а я встречусь с Муди, – задумчиво нахмурившись, он прошел мимо Минервы. – Возможно, придется устроить диверсию. Это может занять некоторое время. – Он вышел из комнаты. Минерва последовала за ним. – Но, Северус! Он остановился и обернулся, нахмурившись. – В чем дело? – Гермиона! – напомнила ему Минерва. – Нет! Я не хочу, чтобы она была замешана в этом деле. Минерва закатила глаза. – Она ждет тебя на Спиннерс-Энд. Его осенило понимание. – Черт возьми! – Он вытащил свою палочку, и большое четвероногое существо вырвалось из ее кончика серебряной вспышкой. – Я задержусь. Непредвиденные обстоятельства, – сказал он, и Патронус исчез из виду. Минерва открыла рот, чтобы пожелать ему удачи, но Снейпа уже не было; если бы на нем была мантия, она бы взвилась вслед за ним. Гермиона нарезала лимоны ровными кружочками по одной восьмой дюйма, мысленно прокручивая свое расписание. Бараньи ножки были уже в духовке, ингредиенты для глазури из красной смородины выстроились в ряд точно в одну сторону. Ягоды для крыжовенного киселя со взбитыми сливками были только что сорваны, сварены на медленном огне, перетерты в пюре и лежали в холодильнике, ожидая своей очереди на воссоединение со взбитым сливочным кремом; рядом с пюре из крыжовника стояла бутылка шампанского. С удовлетворением пробежавшись по своему мысленному списку, Гермиона аккуратно разложила ломтики лимона на блюдо с шотландским копченым лососем, в сотый раз молясь, чтобы ему понравилось то, что она приготовила. Она, конечно, вышла замуж не по любви, но это вовсе не означало, что ей не стоит пытаться и приложить сто процентов своих усилий, чтобы этот брак сработал. Это была ни много ни мало их первая брачная ночь. Нужно было соблюсти некоторые условности, чтобы проявить надлежащее уважение к их браку. Довольная тем, как выглядит закуска, Гермиона осторожно поставила блюдо в холодильник и смыла с рук лимонный сок. Войдя в гостиную, она попыталась представить, как сидит с ним вместе на диване, на котором спала всю прошлую неделю. Будут ли они вести светскую беседу? Наступит ли долгое, мучительное молчание? Они что просто поужинают и сразу пойдут в постель, чтобы покончить с этим всем? На мгновение почувствовав дурноту, девушка откинулась на диванную подушку, и ее пальцы потянулись к волосам, нащупывая предательскую пушистость. Из уважения к своей первой ночи с мужем Гермиона приложила особые усилия, чтобы выглядеть хорошо. Она потрудилась нанести целую тонну волшебного выпрямителя для волос и уложила свои волосы в сложный шиньон. Ее макияж был тщательно нанесен с учетом всех наставлений Парвати и Джинни; в результате Гермиона сделала акцент на глаза, нанесла легкий румянец на щеки и бледно-розовый блеск на губы. Простая розовая крестьянская блузка и пышная юбка из такого же материала прекрасно подходили для летнего вечера, и в то же время были нарядными. На ногах красовались простые розовые туфли без каблуков; единственными украшениями служили обручальное кольцо и браслет на щиколотке. Гермиона рассматривала простое золотое кольцо на своем пальце, когда серебряная пантера прыгнула в комнату через открытое окно. Гермиона на мгновение съежилась в кресле, сердце ушло в пятки: пантера направилась прямо к ней, мускулы под ее гладкой серебристой шкурой перекатывались. Это Патронус! У кого из ее знакомых Патронус-пантера? – Я задержусь, – сказала пантера, расхаживая перед ней, как большая кошка. – Непредвиденные обстоятельства. – Затем Патронус сел перед ней, уставившись на нее своими большими серебряными глазами. – Спасибо, что дали мне знать, – сказала она, протягивая руку, словно желая погладить Патронуса своего мужа, но пантера повернулась и прыгнула в ночь. Задерживается! Гермиона посмотрела на свои наручные часы. Было уже восемь часов; бараньи ножки скоро будут готовы; она могла поместить их под согревающее заклинание и отложить приготовление картофеля и спаржи до тех пор, пока не узнает, когда он приедет. Конечно же, он придет к ней сразу, как только освободится. В десять часов она открыла бутылку шерри и с удовольствием выпила бокал, думая, что это поможет ей расслабиться, когда Снейп придёт. В полночь, после четвертого стакана шерри, она в последний раз нетвердой походкой отправилась на кухню, чтобы убедиться, что согревающее заклинание на ягненке еще держится. Затем девушка устроилась на диване с раскрытой книгой на коленях и вскоре крепко заснула, положив голову на подушку.