Improbable felicity / Невероятное счастье

Утренний свет пробивался в спальню наверху дома номер одиннадцать по Спиннерс-Энд, слабо освещая пару в постели. Мужчина лежал, распластавшись посередине, его иссиня-черные волосы маслянистым клубком лежали на подушке. В удушливой жаре начала июля одеяла были скинуты к изножью кровати. Единственное, что покрывало его – девушка с растрепанными волосами, обвивающая его обнаженные формы, как непослушная веточка дьявольских силков. Во сне их лица были совершенно расслаблены; они спали, как люди, у которых была чиста совесть, и, конечно, как пара, у которой был ошеломительный секс. Северус проснулся, уверенный, что все еще спит и просто видит сон, в котором он уже проснулся. Потому что, во-первых, он был в своей постели, в своей комнате, а это было невозможно. Снейп был в тюрьме. Во-вторых, на нем лежала обнаженная женщина, а такие вещи случались с ним только в его снах. Истинность его убеждения, что он все еще спит, подтвердилась, когда глаза женщины распахнулись, и она улыбнулась ему с такой смесью похоти и нежности, что у него перехватило дыхание. Такое намеренное подстрекательство требовало, чтобы он повалил провокаторшу на спину и поцеловал ее, как она того явно заслуживала. Одно привело к другому, как это часто бывает во сне, и вскоре они занялись медленной, томной любовью. Фея снов, ибо существо явно было Нереидой, вцепилась ногтями в его спину, обхватила его своими развратными ногами и увлекла вниз, в опасные теплые глубины, где обитали такие порочные наслаждения. Снейп оставался глубоко погруженным в нее, пока она не пошевелилась, бормоча, что он был тяжеловат для нее. А вот это уже была необычная жалоба от Феи снов. Северус слез с нее, лег сбоку и снова заснул, уткнувшись лицом в ее пахнущую апельсином шею и прижимая ее к себе одной рукой, как будто мог превратить сон в реальность. Северус проснулся оттого, что что-то щекотало ему нос. В конце концов, он провел ночь, обнимая Гермиону, как плюшевого мишку, и ее густая грива раздражала его. Слава богу, он проснулся первым – что бы она подумала о таких откровенных объятиях с его стороны? Откатившись от нее, Снейп сел на край кровати. Было уже больше восьми часов – возмутительно позднее время для человека, которому нужно в офис. Не оглядываясь на само воплощение искушения, спящее в его постели, мужчина пошел прочь принять утренний душ. Каждое его движение отзывалось болью в мышцах, которые он давно не использовал. Снейп выпил залпом отвратительное на вкус обезболивающее зелье и поморщился. Его переполняли противоречивые чувства: крайнего самодовольства из-за того, что он успешно переспал с юной девушкой, и тревоги, Северус не хотел, чтобы Гермиона заметила его слабость. Одно дело – исполнить свой долг, произнести связующее заклинание и провести консумацию, чтобы подтвердить их брак, в котором он оплачивал свою свободу ее финансовой независимостью. И совсем другое – мучиться мыслью о том, что было бы чудесно вернуться туда и посмотреть, сможет ли он убедить ее еще раз заняться любовью. Повернув смеситель с теплого положения на холодное, Северус шагнул в душ, твердо решив охладить свое либидо и смыть эти нелепые мысли ледяной водой. Гермиона проснулась с улыбкой на лице и чувством глубокого удовлетворения. Ухмыляясь совершенно не присущим ей образом, девушка с удовольствием потянулась, отмечая, что некоторые части ее тела немного побаливали после брачной ночи с Северусом Принцем. Пару лет назад до девушки доходили слухи, что Снейп – просто демон в постели. Когда Гермиона впервые услышала об этом, ей было неприятно; дело было поздно вечером, в штаб-квартире, когда девочки немного перебрали медовухи, и Эммелина Вэнс сплетничала об этом с Гестией Джонс и Тонкс. Впоследствии же ей просто было любопытно, правда ли это. Теперь она знала. Снова ухмыльнувшись, Гермиона повернулась, чтобы пожелать мужу доброго утра, но его подушка была пуста. – Северус? – позвала она, оглядывая комнату, как будто он мог прятаться в углу. Сбросив одеяло, Гермиона соскользнула на пол и пошарила в сундуке в поисках халата. Сходив в туалет и тщательно почистив зубы, девушка отправилась на поиски мужа. Комната для гостей была пуста, если не считать Эйлин Снейп на семейном портрете. Она склонила голову в молчаливом приветствии, и удивленная Гермиона ответила ей тем же. Мать и сын, должно быть, поговорили накануне вечером. Гермиона спустилась в гостиную, которая тоже была пуста, затем заглянула на кухню, надеясь найти там своего молчаливого мужа, пьющего чай и хмуро просматривающего «Ежедневный Пророк», но его там не было. Без особой надежды Гермиона открыла дверь в сад за домом и огляделась. Куда же он подевался? Почему он не поговорил с ней перед уходом, даже если собрался всего лишь в магазин на углу, за хлебом или молоком? Чувствуя себя немного обиженной, Гермиона занялась приготовлениями к завтраку, который она запланировала на утро. Через полчаса кухонный стол был накрыт яичницей, беконом, тостами, жареными помидорами и украшен новыми цветами из сада – и, тем не менее, компанией она так и не обзавелась. Раздражение сменилось разочарованием, и Гермиона села завтракать в одиночестве, изо всех сил стараясь не чувствовать себя брошенной невестой из какого-нибудь безвкусного маггловского романа. В решительном настроении, она все же позволила себе съесть гораздо больше обычного, а также повспоминать события прошлой ночи во всех подробностях. Северус сидел за красивым старинным столом красного дерева в своем угловом кабинете, чувствуя себя так, словно попал в очередной сон. Сам стол принадлежал ему; он был из его кабинета в подземельях Хогвартса; Минерва, несомненно, приписала его к личным вещам, когда выбирала, какие вещи она заберет из школы. В остальном обстановка кабинета была пределом мечтаний школьного учителя: две стеклянные стены выходили на Косую Аллею и Чаринг-Кросс-Роуд, третья стена была увешана дипломами и наградами в рамках за двадцать с лишним лет работы в академических кругах, начиная с полной аттестации, которую Снейп получил после сдачи экзамена на степень бакалавра; перед письменным столом стояли два элегантных кожаных кресла. В приемной сидела секретарша, которую Минерва приставила к нему и пообещала, что, если она не подойдет, Северус сможет сам выбрать себе помощника, но вроде Дафна Гринграсс подходила. Минерва созвала общее собрание, и все сорок семь сотрудников «Security Solutions» столпились в конференц-зале. Северуса представили собравшимся как мистера Принца, и мужчина с удивлением принял аплодисменты зала, полного его бывших учеников. – А чего вы ожидали? – невозмутимо спросила Минерва. – Неужели вы на самом деле думаете, что мы с Аластором наняли бы каких-нибудь разгильдяев? Тихонько прогуливаясь по разным отделам, наблюдая за работой своих подчиненных, Северус был удовлетворен, услышав шепотом произнесенные «добро пожаловать, профессор» и «спасибо, сэр», и слышал он их не от одного сотрудника. – Ваша роль в войне была подробно описана этим людям, Северус, – объяснила Минерва как-то за завтраком в своем кабинете, где вскоре к ним присоединился Аластор Муди. – Когда я уже была уверена, что вас отпустят, я провела совещание, на котором объяснила все детали вашего участия нашим сотрудникам. – Она чопорно добавила: – Для поддержания боевого настроя компании необходимо единство духа. Муди фыркнул. – Ну и то, что старая карга предложила всем, кто не согласен с тем, что ты проявил себя героем на войне, выплатить выходное пособие и уйти с работы, не помешало делу… И просто удивительно, но это прозвучало, как предложение выйти и разобраться по-мужски. Северус даже ухмыльнулся. – Вы – страшная женщина, Минерва. Сейчас Северус лениво листал текущий список их клиентов, пытаясь сосредоточиться на деталях контрактов, но чувствовал потребность в теперь уже привычном для него дневном сне… и ему было чертовски трудно не думать о Гермионе. Выругавшись, Снейп решил, что прогулка не помешает, и вышел, предупредив мисс Гринграсс, что долго не задержится. Выйдя на улицу под теплое послеполуденное солнце, ноги сами понесли Снейпа по дорожкам, пока он обдумывал свою проблему. После того, как он целую неделю разглядывал свадебную фотографию Гермионы и позволил себе предаваться сексуальным фантазиям о ней, Северусу было трудно перестать это делать. С собой у него не было фотографии – она была спрятана среди рубашек в его все еще не распакованном сундуке, но для того, чтобы мысленно представить себе жену, она уже была не нужна. Теперь, когда Снейп познал ощущение бархата ее кожи под своими ладонями, попробовал на вкус золотой браслет, который она носила на лодыжке; теперь, когда ему довелось ласкать пальчики ее ног, доходя до чувствительной тыльной стороны колена и прелестных каштановых завитков, где ей так нравилось, чтобы ее трогали, целовали и вылизывали; теперь ему было архитрудно придерживаться своего плана. И чертовски мешало осознавать, по какой причине он испытывает боль в мускулах каждый раз, когда двигался. Черт возьми! После того, как они консумировали брак, Снейп решил, что больше не побеспокоит девчонку, что не будет навязываться ей. В конце концов, она сделала достаточно – спасла его от ссылки в Сибирь; она стерпела его сексуальные домогательства – теперь Северус позволит ей жить так, как она хочет. Но его предательское либидо требовательно вопрошало, «стерпела» ли она или…? А легкая боль между ног как будто подначивала его на подобные размышления: Гермиона специально позвала тебя в ванную и попросила прикоснуться к ее обнаженному телу, она целовала тебя, гладила и прижималась к тебе, она попросила тебя сделать это снова… Северус покачал головой и громко выругался; женщина, идущая рядом в одиночестве, перешла на другую сторону улицы от него. И что, черт возьми, это за непонятная, мучительная боль в груди? Впервые Снейп почувствовал ее, когда девушка вошла в его тюремную камеру и объяснила, что выйдет за него замуж, но что для него это будет не совсем удачная сделка, так как она бесплодна. Это было похоже на жалость, но он знал, что это не так, потому что жалость пробуждала в нем желание уничтожить предмет этой самой жалости. Нет. Это было нечто другое, нечто новое, и Северусу это не нравилось. Резко повернувшись, он направился обратно в офис. К середине дня, копошась в саду за домом, Гермиона чуть не плакала. Очевидно, она неверно истолковала события прошлой ночи. Девушка думала, что между ними установилась связь не только на чисто физическом уровне. То, как Северус прикасался к ней, смотрел на нее, целовал, занимался с ней любовью – все это казалось ей таким замечательным и необычным, – но, очевидно, для него это было не более чем необходимость для скрепления Нерушимого брачного договора. Снейп никогда не притворялся, что испытывает к ней какие-то чувства, никогда не проявлял к ней ни малейшего влечения. По всему выходило, что она попала в неприятное положение, влюбившись в собственного мужа, и он явно не отвечал ей взаимностью. «Но мы делали это не один раз», – указал ее внутренний голос, – «Он не просто исполнил свой долг, твой муж изо всех сил старался сделать этот опыт удивительным». – Да пошел ты, – ворчливо пробормотала девушка своему внутреннему голосу, выдергивая сорняки в саду. – Исполнил свой долг... Но, в самом деле, если Снейп не хотел, чтобы она безумно влюбилась в него, то почему довел ее до таких высот наслаждения? Во что, черт возьми, он играет? Если она, как идиотка, влюбится в своего высокого, стройного, ехидного ублюдка мужа, ему некого будет винить, кроме самого себя, и ему придется отвечать за последствия. В тот вечер она особенно постаралась с ужином. Она не собиралась каждый день подавать шампанское и шотландского копченого лосося, но научилась у мамы множеству способов украсить простой ужин; ее любимой фишкой был свежеиспеченный домашний хлеб. После этого девушка приняла душ, побрилась и нанесла лосьон с ароматом апельсина на каждый дюйм кожи, до которого смогла дотянуться. Вспомнив вчерашние наставления Феликса, Гермиона сняла лифчик, надела тонкую белую блузку и красивую цветастую юбку, снова оставив ноги босыми. В шесть часов она картинно устроилась на диване и взяла книгу. В восемь часов она съела кусок хлеба с маслом, чтобы перебить сильнейшее чувство голода. В девять часов она послала Сноуи с кратким посланием: «ГДЕ ТЫ?» В десять часов Сноуи вернулся с лаконичным ответом. «Я на работе. Не жди меня. SXP» Гермиона скомкала кусок пергамента и закрыла глаза, пытаясь проглотить болезненный комок в горле. Почему он избегает ее? И почему ее это так волнует? Почему жизнь должна быть так глупо сложна? Стараясь не заплакать, Гермиона ворвалась на кухню, чтобы убрать со стола нетронутый ужин; потом взлетела по лестнице и бросилась на кровать, заливаясь слезами. Девушка поклялась себе, что это не войдет у нее в привычку, но сейчас ей просто хотелось хорошенько поплакать. В два часа ночи Северус прокрался в спальню, чтобы убедиться, что она дышит; определить это с порога он не мог. Стоя над ней, глядя на ее заплаканное лицо, Снейп ясно видел, как поднимается и опускается ее грудь. Почему она плакала? Неужели она беспокоилась о нем? Мужчина потушил свечи и пошел вниз что-нибудь перекусить на кухне. Снейп понимал, что Гермиона может быть немного обижена тем, что он не пришел вовремя к ужину, который она приготовила, но нож, воткнутый в безупречную буханку домашнего хлеба, показался ему немного чересчур. Проворочавшись на раскладушке в кабинете почти два часа, он сдался. Его мысли, целиком и полностью, занимала Гермиона, лежащая в кровати в комнате напротив. Снейп хотел пойти туда и разбудить ее, объяснить, что так будет лучше, чтобы избежать ненужных эмоциональных осложнений; он хотел раздеть ее, коснуться и зацеловать все ее тело, он хотел воссоединиться с ней и обрести тот покой, который ему удалось испытать прошлой ночью. В отчаянии, понимая, что ведет себя как полнейший трус, Северус наложил на себя очищающее заклинание, оделся и аппарировал обратно в офис. На следующее утро Гермиона нашла его несвежую одежду на раскладушке. Снейп был здесь, но ее об этом не уведомил. Он был здесь, но спал один. Он был здесь, но не имел ни малейшего желания встречаться с ней. Очевидно, ей следовало найти себе занятие. Если Гермиона не найдет, чем занять свое время, равнодушие мужа к ней, к их дому и к их браку сломит ее так же, как если бы она попала в плен к Пожирателю смерти. Не в силах более игнорировать ситуацию, она бросила одежду, которая пахла им, на неубранную раскладушку, выскочила из комнаты и побежала принять душ. Гермиона в последний раз одернула юбку своего делового костюма, прежде чем войти в офис и приблизиться к симпатичному молодому волшебнику за стойкой администратора. – Доброе утро, Бантинг, – сказала она, когда он оторвался от журнала и открыл рот, чтобы заговорить. – Гермиона Принц, хочу встретиться с профессором Макгонагалл. Мне не назначено, но спросите, пожалуйста, сможет ли она меня принять. Бантинг слегка побледнел. – П-принц? – нервно спросил он. – Но вы же пришли повидать Макгонагалл, верно? Гермиона кивнула, недоумевая, что же она такого сделала, что молодой человек так встревожился. Он встал и поспешил по коридору, почти сразу же вернувшись с Минервой Макгонагалл. – Гермиона! – воскликнула старшая ведьма, с улыбкой беря ее за руку. – Как я рада тебя видеть! У тебя все в порядке? Гермиона с благодарностью пожала руку Минервы в ответ. – Да, но я хотела бы поговорить с вами. Не могли бы мы пройти в ваш кабинет? – Конечно! – сказала Минерва, отступая назад и показывая Гермионе, чтобы та шла впереди нее по коридору. – Ты знаешь дорогу, я сейчас подойду. – Когда Гермиона ушла, Минерва наклонилась к Бантингу и прошептала: – Передайте мистеру Принцу, что я велела ему оставаться в своем кабинете, пока я не скажу, что путь свободен. – Но он на прогулке, профессор, – сказал Бантинг. – Это миссис Принц? Минерва раздраженно закрыла глаза. – Да, Бантинг, это миссис Принц, но она еще не знает, чем занимается ее муж. Пожалуйста, когда он придет, передайте ему мое сообщение сразу же. Макгонаггал оставила бывшего Хаффлпаффца наблюдать за дверью офиса, ожидая возвращения Снейпа, и проследовала за Гермионой в свой кабинет. Когда Минерва вошла, то увидела, что сидевшая с удручённым видом у окна девушка, подняла голову и, напустив на себя серьезность, уселась перед ее столом. Минерва тоже заняла свое место и сказала: – Надеюсь, вы привели дом в порядок и устроили все по вашему вкусу? Гермиона кивнула. – Да, дом я привела в порядок, и именно поэтому пришла, профессор. Я здесь, чтобы принять ваше предложение о работе. Минерва моргнула. – Боюсь, я не понимаю, как эти две вещи связаны, моя дорогая, – сказала она, пытаясь выиграть время. Она предложила Гермионе эту должность без малейшего намека на то, что в один прекрасный день та может выйти замуж за Северуса, и разве теперь это предложение не утратило свою актуальность? Конечно же, девушка собиралась закончить аспирантуру в маггловском университете, прежде чем начать работать? Губы Гермионы сжались. – Я нахожу, что мне не нравится сидеть дома как послушная домохозяйка. Вы сами, профессор, в конце концов, этого не делали, не так ли? Я хочу построить собственную карьеру. У меня есть дела поважнее, чем ждать, пока муж придет с работы. Минерва кивнула, стараясь сделать вид, что обдумывает услышанное. Северус явно облажался, если его невеста сидела в кабинете Минервы менее чем через сорок восемь часов после консумации брака и искала способ сбежать из дома, подальше от него. – Да, моя дорогая, но я так поняла, что ты собиралась окончить свой последний курс в университете, прежде чем начать работать? Гермиона подалась вперед. – Я уже обдумала это, мэм. Мне остался только один семестр – это не целый год, и я не понимаю, что мне мешает окончить курс и работать. Я прекрасно справлюсь с этой задачей, уверяю вас. Минерва позволила себе легко улыбнуться. Если кто-то и был готов пройти курс обучения в аспирантуре, работая полный рабочий день, то это была Гермиона Грейнджер. – Я так рада, что вы решили работать с нами, – сказала она, наклоняясь вперед и складывая руки перед собой на столе. – Тем не менее, с тех пор как мы в последний раз говорили об этом, у нас произошли некоторые перемены. Почти как по команде, внутренняя дверь в ее кабинет, доступная только домашним эльфам и коллегам-партнерам, распахнулась, и вошел Северус с пачкой пергаментов в руках. – Минерва, что это за чушь насчет второго предложения Броклхерста? Первый план был идеален для них – я сам его придумал! Мне нужно заскочить и перекинуться парой слов с...? Он замолчал, когда оторвал взгляд от пергамента и увидел застывшую фигуру своей жены, поднимающейся с кресла перед ним. – Ты! – выплюнула она с явной ненавистью. – Что ты здесь делаешь? Он внезапно выпрямился, глядя на нее так, словно она была новичком, забывшим домашнее задание по зельеварению. – Я здесь работаю, мадам, – сказал он так холодно, просто арктически. – Не будете ли вы так добры объяснить, что вы здесь делаете? Она рассмеялась, явно не веря своим ушам. – Здесь? – она обвела рукой кабинет. – Это кабинет профессора Макгонагалл! Снейп усмехнулся так, как будто первокурсница убеждала его в том, что чей-то Патронус съел ее домашнюю работу. – Очевидно, что конкретно это – не мой кабинет. Он, как вы блестяще заметили, принадлежит Минерве. Тем не менее, это – моя компания, и она принадлежит мне. У Гермионы отвисла челюсть, и Минерва поспешно встала. – Пожалуйста, Северус, ты можешь пользоваться моим кабинетом столько, сколько захочешь. Выскользнув из комнаты, она закрыла дверь и направилась к столу Найджела Бантинга. – Мистер Принц у меня в кабинете, Бантинг, разве я не ясно дала понять, что не желаю его видеть? Бантинг пришел в ужас. – Он не проходил мимо моего стола, профессор, возможно, он вернулся с прогулки, когда у меня был перерыв на чай... Минерва лишь отмахнулась от Бантинга и отправилась выпить чашечку чая сама, жалея, что не догадалась отобрать палочки у обоих Принцев, прежде чем уйти; в конце концов, она очень любила свой кабинет и его обстановку. Северус чувствовал себя странно неловко и понятия не имел, что делать, чтобы все исправить. Почему Гермиона здесь? И почему она так сердилась? И был ли у нее с собой разделочный нож? – Это? Это и есть твоя компания? – Гермиона чуть не закричала. – Как ты мог мне ничего не сказать? Он прошел мимо нее и бросил пергамент на стол. – Не понимаю, какое это имеет отношение к делу, – отрезал он. – Нет, – воскликнула она, – конечно, не понимаешь. Я не имею права знать, куда ты идешь и что делаешь несмотря на то, что Министерство освободило тебя под МОЮ ОПЕКУ! Его брови нахмурились. – Ты знала, что я на работе. А где же мне еще быть? Казалось, ее переполняет ярость. – Я понятия не имела, где ты, пока вчера вечером не послала тебе сову! Я отвечаю за тебя – ты не можешь вести себя так, будто ты один! Его глаза сузились. – Это не объясняет, почему ты сейчас здесь. Она повернулась к нему спиной и подошла к окну. – Это не твое дело. Он почувствовал вспышку иррационального гнева, и он знал это. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, девчонка. Гермиона не шелохнулась. – Иди к черту, Северус. Он преодолел расстояние между ними в три шага, потянув ее за руку лицом к себе. – Чем ты занимаешься – мое дело, – прошипел он. – Я твой муж. Гермиона вспыхнула так яростно, что Снейпа отбросило назад волной стихийной магии; а девушка отдернула руку. – О, значит, когда тебе выгодно – ты мой муж, черт возьми, а в остальное время мне что? Пойти и повеситься? Он пристально посмотрел на нее. – О чем ты вообще говоришь, девчонка? Еще один выброс неконтролируемой магии отбросил Снейпа еще дальше назад. – Меня зовут Гермиона, если ты не возражаешь, или миссис Принц; разве это не забавно? – она глубоко вздохнула и отошла от него, начав расхаживать за столом Минервы. – Я так мало значу для тебя, что не стою даже того, чтобы ты сказал мне название компании, в которой работаешь, или чем ты вообще занимаешься! Прекрасно понимая, что виноват, Северус снова взял со стола пергамент и холодно процедил: – Мой кабинет не место для подобных истерик. Иди домой, там и поговорим. – О, неужели? – ее голос, казалось, дрожал от негодования. – А когда это будет? Когда я сплю? Когда ты приходишь, чтобы скинуть несвежую одежду и надеть чистую? Снейп отвел глаза, уставившись невидящим взглядом на бумаги, которые держал в руках. Ему потребовалось все самообладание, чтобы удержаться и рывком не поднять ее и зацеловать до потери сознания, целовать до тех пор, пока она не простит его, целовать до тех пор, пока ни один из них не сможет думать ни о чем, кроме как друг о друге. – Отлично, – произнесла она это с большой решимостью, которая заставила его перевести взгляд с бумаг на ее удаляющуюся спину; она направлялась к двери. – Это была просто ужасная ошибка. Я ухожу, чтобы ты мог спокойно находиться в своем доме. – Нет! – это просто вырвалось у него из груди. Гермиона не замедлила шаг и не повернулась к нему. – Гермиона! Нет! Снейп уронил бумаги, и они упали на пол, рассыпавшись по ковру, но он прошел прямо по ним и крепко уперся рукой в дверь, чтобы она не смогла открыть ее. Северус стоял в нескольких дюймах от нее; пучок на затылке представлял его взору ее прекрасную обнаженную шею, и до него долетел аромат ее апельсинового геля для душа. Внезапно в его мыслях возник образ Гермионы в ванной: обнаженная, с неприкрытым желанием в глазах; и руки Снейпа сомкнулись на ее плечах, он наклонился к ней и вдохнул аромат ее волос. – Наяда, – прошептал он, уткнувшись носом в волосы над ее ухом и прижимаясь горячими, жадными поцелуями к ее затылку. – Ты не можешь говорить о том, что уходишь от меня. Гермиона дернулась в его объятиях, неосознанно прильнула к нему и заплакала, сжимая его рубашку в руках. Думая только о том, чтобы успокоить ее, Снейп подхватил ее на руки и сел в кресло Минервы, усадив ее к себе на колени. – Нет, Фея, ты не должна плакать, – прошептал он, целуя слезы на ее щеках. – Э-это было так плохо? – всхлипнула она. – Неужели у меня так плохо получилось? Снейп прижал ее к груди правой рукой, нежно покачивая взад-вперед. – Я никогда не видел, чтобы ты в чем-то не преуспела, – ответил он, гадая, о чем она вообще говорит. – Тогда почему? – воскликнула она, повернув к нему залитое слезами лицо. – Почему ты сбежал от меня? Разве ты не хочешь быть со мной? Разве ты не хочешь снова заняться любовью? Застыв на месте, Северус уставился на нее ошеломленно, бормоча очередное бессмысленное утешение. – Я могу н-научиться делать это лучше, – заверила она его. – Мне просто нужно попрактиковаться. На практических занятиях я всегда получала больше знаний, чем на лекциях. – Попрактиковаться? – тупо переспросил он. – А что именно ты хочешь практиковать? – Все, – ответила она и удивила его, прижавшись к его губам очень влажным, но очень требовательным поцелуем. В течение нескольких минут для него не существовало ничего, кроме женщины в его объятиях, которая доводила его до безумия. Шум в коридоре вернул Снейпа к реальности, и он отпустил ее губы, закрыв глаза и прижавшись щекой к ее макушке. – Это не брак по любви, Гермиона, – мягко напомнил он ей. – Я не жду от тебя неуклонного исполнения супружеского долга. Девушка надавила ему на грудь, пока не смогла принять более или менее прямое положение, и приняла предложенный ей платок. – К черту супружеский долг, – отрезала она. – Может, это и не брак по любви, Северус, – добавила она, вытирая щеки, – но это брак на всю жизнь. – Она высморкалась, затем спрятала платок в карман своей темно-синей мантии и строго посмотрела на него. – Итак, если в нашем уравнении появляется любовь, тебе придется проявить мужество. Ты застрял здесь со мной. Единственным разумным ответом на весь идиотизм происходящего, казалось, был новый поцелуй. Только Снейп начал входить во вкус, как дверь кабинета снова открылась, и на пороге появились Люпин и Муди. – Привет, Северус, рад тебя видеть! Гермиона? А где Минерва? – Люпин стоял в дверях, ухмыляясь им. – Проваливай, Люпин, разве не видишь, что у нас тут медовый месяц? – прорычал Северус. – Скажи Минерве, что я приду, когда приду. И, прижимая к себе свою добычу с отчаянной нежностью, он аппарировал их прямо в спальню, где он дал своей жене возможность как следует «попрактиковаться в этом». Следующий месяц был очень счастливым. Северус не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего, которое охватывало его, когда он задумывался об этом. Поэтому он предпочитал не думать, – Снейп просто наслаждался. Его Фея хотела только одного: вместе есть, читать, болтать, спать и заниматься сексом. Трансфигурированная ванна стала их постоянной фишкой, которой они нашли не одно творческое применение. Время от времени он испытывал угрызения совести из-за своего длительного отсутствия на работе в «Security Solutions», но, как язвительно заметила Минерва, два года бизнес шел гладко без ежедневного присутствия Снейпа, так что он спокойно мог насладиться настоящим медовым месяцем. Даже его мать казалась счастливее, участвуя в совершенно спокойных беседах с Гермионой и напевая себе под нос в минуты досуга. Маленький домик на Спиннерс-Энд еще никогда не знал такой идиллии. Однажды летним днем Гермиона заманила его выпить лимонаду в тени старого дерева на заднем дворе; как обычно, уже очень скоро Гермиона оставила своё кресло и пересела к нему, и они прижались друг к другу, забыв о напитке, в котором таял лед под жарким августовским солнцем. Приподняв дурацкую красную крестьянскую блузку, Северус уткнулся своим огромным носом между ее грудей, которые в последнее время казались ему еще более сочными. Гермиона извивалась и вздыхала под ласками Снейпа, когда он задал вопрос: – Это только с этой рубашкой ты никогда не носишь лифчик? Если да, то я закажу тебе по одной всех цветов радуги. Ее смех отозвался бурлящим, растущим чувством в груди; впрочем, теперь он ощущал его почти каждый день, так что это не встревожило Снейпа, как раньше. – Эта рубашка была на мне в нашу первую брачную ночь, – сказала она. – Я знаю, – вставил он, лениво покусывая мягкую нижнюю часть ее груди. – Ну, тогда я не надела лифчик, потому что пыталась соблазнить тебя, – сказала она. Северус поднял голову и посмотрел ей в глаза; они уже обсуждали это раньше. – Я все еще не могу поверить, что ты решила, будто меня нужно соблазнять, – Гермиона покраснела; девушка часто делала это в начале их медового месяца, но теперь, спустя шесть недель, она почти научилась контролировать это. – А отчего у тебя такой румянец на щеках, а? – он потер большим пальцем ее сосок, вопросительно приподняв бровь. Гермиона вздрогнула, выгибаясь под его прикосновением; Снейп убрал руку. – Скажи мне, маленькая Фея, или я больше не буду тебя ласкать. Гермиона взяла его руку и снова прижала к своей груди. – Я так беспокоилась о том, как бы соблазнить тебя, – призналась она, – что попросила Гарри взять у профессора Слагхорна зелье Феликс Фелицис и приняла его перед ужином. Феликс велел мне надеть этот топ и снять лифчик. Северус ошеломленно уставился на нее. – Ты приняла Феликс Фелицис до секса? Снейп оставил ее грудь, поэтому Гермиона натянула рубашку обратно и встала. – Да, я говорила тебе, что была полна решимости, но была не уверена, что смогу соблазнить тебя. Северус расхохотался, протянул руку и притянул ее обратно к себе на колени. – Ты самая неординарная девушка; я благодарен Богу, что ты была на нашей стороне во время войны, – сказал он, прежде чем опять зацеловать ее до беспамятства. Отпустив ее губы, он прошептал ей на ухо: – Разве ты не знаешь, что бесплодные женщины принимают Феликс Фелицис, чтобы увеличить свои шансы забеременеть? Гермиона откинулась на спинку стула и уставилась на него. – Слагхорн никогда нам этого не говорил! – Ну, об этом не принято говорить, но это официально задокументированный побочный эффект. Хорошо, что твои фаллопиевы трубы перевязаны, а то бы ты уже выбирала кроватку. – Он крепче прижал ее к своей груди, скользя руками по ее обнаженной спине под красной крестьянской блузкой. – Мы прекрасно обойдемся и без отпрысков, ты и я. Эти маленькие спиногрызы – просто сущий ад для сексуальной жизни. Гермиона выскользнула из объятий мужа и закрыла за собой дверь ванной. Опорожнив свой часто переполнявшийся мочевой пузырь, девушка посмотрела в зеркало на свои набухшие груди и снова мысленно сосчитала недели, прошедшие с ее последней менструации. Это было примерно за неделю до ее свадьбы в Азкабане, за две недели до ее первой брачной ночи, что означало следующее: ее овуляция пришлась как раз на время их усиленной Феликсом Фелицисом брачной ночи. Трубы перевязаны, напомнила она себе. Целители сказали, что, хотя моя матка и цела, и мои яичники не пострадали, оплодотворенная яйцеклетка никогда не сможет попасть в утробу. Гермиона закрыла глаза и собралась с духом. Это ведь не страшнее, чем выступать с Гарри против Волдеморта и Пожирателей смерти? Потому что она отчаянно хотела, чтобы это было правдой, и потому что отчаянно надеялась, что это неправда. Девушка глубоко вздохнула, выпрямилась и наложила заклинание по сканированию беременности. Перед ее удивленными глазами от нее стала исходить золотая аура. Ах, она была в добром здравии! Отлично. Гермиона уже опустила палочку, когда слабое мерцание прошлось по ее ауре и затем образовало идеальный овал внизу живота. Оно было розовым. Ее колени подкосились, и Гермиона вцепилась в края раковины, оседая. Она была беременна. У нее будет дочка. Девушка поклялась Северусу, что не сможет родить ребенка, пообещала ему, что ему не придется быть отцом. Снейп сказал ей, что его это устраивает, что ему нравится, что они будут только вдвоем, и они счастливы вместе… Ну почему это должно было произойти именно сейчас? Доковыляв до туалета, она упала на колени, и ее вырвало.